Во Имя Твое 22. В Кургане

Ольга Пономарева, Елена Кибирева
В Кургане
   В 1962 году архиепископ Свердловский Флавиан назначил отца Григория настоятелем Свято-Духовской церкви в поселке Рябково города Кургана. Несколько месяцев прослужил батюшка в рябковской церкви, к тому времени уже «приговоренной» городскими властями к уничтожению из-за поспешно выстроенной вблизи коробки кинотеатра «Спутник». А вскоре верующим предложили новое место под строительство молитвенного дома в поселке Смолино, который и был построен с Божией помощью трудами отца Григория и его духовных чад.
   Престол нового молитвенного дома освятили в честь Святого Духа. Из рябковского храма перенесли церковную утварь, иконы, богослужебные книги и священнические облачения, и богослужения возобновились. Много лет отец Григорий, окормляя созданный им приход, служил один. Он был строитель, настоятель и требный батюшка одновременно. Жизнь его стала настолько спрессована во времени, что с новой силой зазвучала в его духовном дневнике тема значения и силы часа.
   За всю свою жизнь батюшка, можно сказать, не имел полноценного отпуска. Он служил круглый год. Вставая в четыре-пять часов утра, отец Григорий готовил себя к Божественной Литургии. Потом сразу же – крещение, венчание, панихида…
   А в городе уже ждут его для треб. Сообщение с Курганом было тогда через поселок Восточный. Через Тобол переправлялись в то время различными способами: и на лодках, и на плотиках, иногда – по мостикам почти без перил. С требным чемоданчиком и дароносицей при температуре двадцать пять – тридцать градусов жары добирался батюшка в любую точку города и близлежащих поселков на общественном транспорте или пешком. Где-то ждали его на исповедь и причастие, где-то – на соборование, но как бы далеко и сложно ни было добираться, он никогда никому не отказывал.
   Домой приходил белее мела, чтобы сбросить насквозь промокшую одежду, и… быстрее в храм ко всенощной. Только вечером он давал себе немного отдышаться, обдумать проведенный день и еще успеть подготовиться к следующему, такому же. Конечно, только Господь давал ему силы. Что такое отпуск, он просто не знал.
   Лет тринадцать-пятнадцать батюшка жил такой напряженной жизнью. Но ему готовились новые испытания. Свои трудности и переживания он тщательно скрывал, стараясь оградить близких от лишних волнений, но его душевная боль вылилась в стихи, явно не рассчитанные на читателя:

   Сердце

   Бедное сердце! О, сколько тревоги
   Ты испытало со мною в пути!
   Сколько раз, чувствуя тяжесть дороги,
   Ты учащенно стучало в груди.

   Но и теперь ты, почуяв ненастье,
   Что собралось над моей головой,
   Бьешься, волнуешься, хочешь, чтоб счастье
   Снова лилось полноводной рекой.

   Полно, утихни же; в мире коварном,
   Где суждено нам с тобою шагать,
   Больше ты будешь, родное, печально,
   Много придется терпеть и страдать.

   Долго придется тебе еще биться
   И волноваться в стесненной груди,
   Пусть тебе сладкое счастье не снится
   В жизненном нашем тяжелом пути.

   Пусть тебе видятся шумные грозы,
   Бури, ненастья и море скорбей,
   Ненависть дикая, только не розы
   И не хвала от коварных людей.

   Так обновимся в служении верном,
   Путь христианский со мной продолжай
   И своим стуком, тревожным, чрезмерным
   Ты уже больше меня не пугай.
   Писано 10/II 1975 года

   И еще одно стихотворение, найденное в архиве батюшки и, вероятнее всего, написанное им самим:

   Не тоскуй ты, душа дорогая…
   (подражание Никитину)

   Не тоскуй ты, душа дорогая,
   Не печалься, но радостной будь,
   Жизнь, поверь, нам настанет другая…
   Нас жалеет Господь, не забудь.

   Уповай ты на Господа Бога,
   И молись ты почаще в тиши,
   И утихнет на сердце тревога,
   Получая покой для души.

   Не смущайся в тяжелые годы,
   Пусть не ропщут на бремя уста.
   В нашей жизни бывают невзгоды,
   Но надейся на милость Христа.

   В мире волны бушуют, как в море,
   Ветер страшно и грозно шумит.
   Не забудь, что с любовью во взоре
   На тебя Твой Спаситель глядит.

   Жизнью Сам Он твоей управляет
   И защиту тебе подает,
   Знает Он, о чем каждый мечтает,
   К светлой радости, счастью ведет.

   Проявить нам здесь нужно терпенье,
   Мы готовы к последней борьбе.
   Бог услышит все наши моленья,
   И возьмет нас Спаситель к Себе.

   Пристань светлая нас ожидает,
   Бури страшной и грозной там нет.
   Ярче солнца Христос там сияет.
   Жизнью вечной наполнен там свет.

   Не тоскуй ты, душа дорогая,
   Не печалься, но радостной будь.
   В небе родина наша Святая
   И блаженный и вечный наш путь.

   Отец Григорий был слишком закрытым человеком, чтобы посвящать в свои тяготы близких. Кроме матушки, конечно. Поэтому я не могу объяснить причины его переводов сначала в Шадринск, вскоре в Куртамыш, потом в Усть-Миасс и так далее… Скорее всего, это было связано с отношением к нему уполномоченного по делам религиозных организаций Курганской области. Но факт остается фактом: мои престарелые родители, живя в Кургане, стали «перелетными птицами». Церковный дом, где они жили все годы службы в Свято-Духовском храме, им пришлось освободить, и они купили маленький домик здесь же, в Смолино, где и жили до самой смерти.
   Уезжая на воскресные и праздничные дни в другие приходы, они оставались там на неделю, иногда на полторы, и возвращались в Курган, чтобы снова ехать на очередные субботнюю и воскресную службы. Переехать совсем на каждое из мест нового назначения родители не могли, так как понимали, что это носит временный характер и переводы с прихода на приход спонтанны и необъяснимы. За ними, как по команде, следовали многочисленные духовные чада батюшки, верные им и в радостях, и в трудностях. И храмы маленьких городков и поселков епархии наполнялись церковным чтением и пением милых курганцев.
   Приезжая в Курган, я совершала вместе с ними эти беспокойные поездки. Как я отметила для себя, чтобы добраться из дома в Смолино до очередного районного храма, они должны были совершить около четырех поездок с тремя пересадками. Первая – из дома через Тобол до городского рынка; вторая – от рынка до автовокзала; третья – на рейсовом автобусе до районного центра, четвертая – на местном автобусе до храма. Иногда бывало, что они шли пешком около одиннадцати километров, например, из районного центра в Усть-Миасс.
   Такая жизнь у моих престарелых уже родителей продолжалась не год или два, а лет пять или шесть… и прекратилась лишь тогда, когда у отца Григория резко обострилась давно возникшая желчекаменная болезнь, на болевые приступы которой он не обращал до поры внимания. Произошло это в Куртамыше: острейший приступ желчекаменной болезни, осложненный перитонитом… Почти умирающего, его на машине привезли в Курган. На волоске от смерти он был прооперирован, практически без какой-либо надежды. Уже позднее, когда его перевели из реанимации в отделение, студенты-медики приходили посмотреть на выжившего после почти безнадежной операции пациента. Свершилось чудо, он поправился и еще несколько лет служил Господу и Его Церкви, помогая верующим духовными советами и молитвами.
   После перенесенной операции батюшка еще иногда выезжал служить в небольшие приходы. Он уже не был настоятелем в родном Свято-Духовском храме, и служить там ему теперь удавалось все реже: тут и новый приток молодого священства, и, конечно, уходящие силы самого батюшки. Это обстоятельство отец Григорий тяжело переживал.
   Надо было видеть лицо отца Григория, когда он приходил из смолинского храма и говорил: «А я завтра служу Литургию!». При этих словах он весь прямо светился. Очень любил батюшка служить в маленьком храме крестильного дома при Свято-Духовской церкви.
   Рассказывая, как любил отец Григорий служить Божественную Литургию, невозможно не вспомнить о том, что записал он в своем духовном дневнике «о важности вынимания частиц поименно».
   Проскомидия была для отца Григория особым таинством – именно священнодействием. Он вынимал из просфоры отдельную частичку за имя каждого человека, сугубо предстательствуя перед Господом за спасение его души.



   Проскомидии, которые совершал отец Григорий во святая святых – у престола Божия, – являют нам чудо Божие и в наши дни! Просфоры с вынутыми из них батюшкой поименными частичками нетленны до сего дня, хотя со времен праведной кончины отца Григория прошло уже более восьми лет. Разве это не чудо? Просфоры – их восемь – хранились более восьми лет в разных условиях: в разных домах, у разных хозяев, в разных шкатулках, при разных температурах и в разное время года, – однако ни тля, ни ржа, ни мучные жучки не подточили эти чудесные просфорки и они доныне сохранили свой первоначальный нетленный вид. Вот настоящее, святое благоговение!
   «Праведники отходят, а свет их остается».
   И тем не менее при жизни батюшка был гоним.
   Еще в 1970 году, когда отец Григорий постоянно служил в церкви Смолино, он, видимо, уже почувствовал грядущие скрытые гонения, выраженные впоследствии в необъяснимых хаотичных переездах с одного прихода на другой. Для себя он написал в это время молитву на каждый день, которая была найдена в личном архиве батюшки уже после их с матушкой преставления. А позднее была обнаружена и молитва, читаемая вечером.
Молитва только на нынешний день
   Господи! Я не молюсь о будущем, далеком и о нуждах завтрашнего дня; лишь ныне сохрани меня под покровом Твоим, только нынешний день.
   Спаситель! Будь со мной в труде моем и молитвах, помоги мне быть добрым в делах и словах только нынешний день. О, пусть я не буду настойчив в исполнении своей воли.
   Не попусти, Господи, чтобы я произнес слова безполезныя, оскорбительныя, преступныя. Внуши устам моим слова ободряющие, утешающие и радующие всех, с кем я встречаюсь в нынешний день.
   Благость Пречистой Матери Твоей, Господи, да сопутствует мне и поможет при встречах с людьми.
   Пусть я не буду причиной чьих-либо страданий, печали и слез на нынешний день…
   Господи! Бедствие приближается ко мне: дай мне силы встретить беду без ропота и уныния как вестницу Твоей правды и любви ко мне на нынешний день.
   Не прошу я, Господи, о завтрашнем дне; завтра, быть может, я буду близ Тебя, но пощади меня, научи меня, сопутствуй мне только нынешний день. Аминь.
Молитва, читаемая вечером
   Благодарю Тебя, Господи, за все милости и благодеяния Твоя, в прошедший день на нас бывшая.
   Молюся Тебе, Господи, прости всех обидевших меня сегодня, успокой их злобные чувства, а в сердце мое пошли благодать полного забвения обид.
   Еще молюсь Тебе, Отче Небесный, укрепи меня в благоугодных Тебе добродетелях и избави всех нас от греховных падений, взаимного недружелюбия, ссор и всякого несчастия.
   Дай мне, Боже, предстоящую ночь тихую, спокойную и утром восставь меня здравого на славословие Имени Твоего святого.
   Господи, силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста сохрани меня от всякого зла.
   Благослови меня, Господи, и жизнь вечную даруй мне. Аминь.

   И еще одна известная молитва, найденная в архиве батюшки. Читая ее на своем домашнем молитвенном правиле и добавляя к ней слова, отец Григорий учит и нас молиться нашему Спасителю за свои страстные и любосластные души.
Молитва Святому Духу
   Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны и утеши ны от всякия скорби и спаси, Блаже, душу мою, страстную и любосластную.
* * *
   Много лет отец Григорий и матушка Нина ездили исповедоваться к протоиерею Павлу Николаевичу Ездакову – скромному, глубоко настроенному священнику, который служил в приходе села Боровлянка Притобольного района. Отец Павел соответственно исповедовался у отца Григория. Их обоих связывала глубокая, сердечная дружба и взаимная привязанность. Встречаясь, они часто и подолгу беседовали на темы духовного и нравственного воспитания паствы. От отца Павла батюшка и матушка всегда возвращались домой духовно обновленные, с особым душевным подъемом. После ухода из жизни отца Павла батюшка Григорий подолгу (с особой глубиной и серьезностью) молился за упокой его души. Чувствовалось, что батюшке очень не хватало бесед с отцом Павлом, возможности поделиться своими мыслями, трудностями, проблемами духовной жизни прихода и просто человеческого общения.
   В семейном архиве Пономаревых сохранилась тетрадка со стихотворением «О Рождестве Христовом», переписанным рукой отца Павла.
   Под стихом такая подпись:
   «Писал прот. П. Е. “Среда” 21/II-79, 15 часов, тепло, ясно, + – 2о».
   И ниже:
   «На молитвенную память! Дорогому собрату отцу протоиерею Григорию Александровичу Пономареву! В знак глубокого уважения к Вам от протоиерея Павла Николаевича Ездакова. 21/II-79 г. с. Боровлянка».