Тельняшка. IV. Глава 23. Врата Поднебесной

БУРСА (ЧАСТЬ IV)

ВРАТА ПОДНЕБЕСНОЙ

Костры революции горят ярко, но сгорают быстро, оставляя за собой лишь пепелище…
22 августа путч был подавлен, его зачинщики — арестованы, а «Пионер Находки» покинул Восточно-Китайское море и устремился в устье великой китайской реки — Янцзы.
Я стоял на крыле ходового мостика и созерцал коричнево-жёлтые воды Янцзы.
Река в этом месте была настолько широкой, что больше походила на морской залив, нежели на собственное устье. По фарватеру в обоих направлениях двигались вереницы речных и морских судов, плавно скользили во всех направлениях живописные китайские джонки и бесчисленные катера. А среди всего этого громадного живого потока сновали с одного берега на другой плоскодонные китайские сампаны.
Спокойные волны Янцзы провожали нас в город-порт, который поистине называют жемчужиной Востока.
Медленно, но верно мы двигались по священной реке, пока не добрались наконец до слияния Янцзы и её притока Хуанпу, на берегах которого и расположился один из крупнейших городов и портов мира — Шанхай.
Погоды стояли чудные, хотя и было необыкновенно душно, а что самое скверное, очень жарко — столбик ртути на термометре поднялся до 350 С.
Комиссар с чувством выполненного долга прохаживался по верхней палубе, периодически вытирая вспотевшую лысину носовым платком.
Виктор Андреевич был весьма взволнован. Ещё бы, ведь речь шла о коммерческом предприятии, а проще говоря, о маленьком бизнесе, который помполит делал в Шанхае.
Предметом бизнеса были китайские резиновые тапочки, именуемые в простонародье «конгфуйками». Приобретая сей предмет китайской обуви по оптовой цене в Шанхае, Виктор Андреевич сдавал его перекупщикам в Восточном по баснословной цене, таким образом, из рейса в рейс, повышая своё материальное благосостояние.
Однако, как и в любом бизнесе, у него был конкурент, который и был предметом комиссарского беспокойства. И, как вы уже, наверное, догадались, в конкурентах у помполита ходил тот самый пресловутый второй штурман, с которым Виктор Андреевич периодически сводил счёты.
На сей раз комиссар питал надежду на то, что по приходу в Шанхай ревизор останется на борту стоять вахту. А поскольку конкуренты работали с одним поставщиком обуви, то успех предприятия зависел от того, кто первым наведается к этому самому поставщику и выкупит всю партию товара. Виктору Андреевичу вспомнился прошлый рейс, когда проклятый конкурент обошёл его, прибыв на считанные минуты раньше на склад к торговцу, и комиссару пришлось брать тапочки у другого поставщика, переплачивая за каждую пару по одному юаню. А что такое недополученная прибыль, комиссар знал не понаслышке, ибо получал своё второе высшее образование в университете марксизма-ленинизма.
Меж тем путешествие по Янцзы подходило к концу.
И словно доказательство неотвратимо приближающейся швартовки, к борту судна подошли буксиры. Они были столь хороши, что я не мог оторвать от них своих изумлённых глаз. Ярко, чисто, аккуратно — всё не по-нашему! Однако, как приятно! Вот вам и китайцы!
Красавцы-буксиры отточенными движениями развернули наш пароход, аккуратно приложили его бортом к причальной стенке и стали медленно работать на упор. Когда пароход был крепко-накрепко привязан к причальным кнехтам швартовными концами, буксиры издали прощальный вой сиренами и полным ходом устремились навстречу очередному пароходу, идущему на швартовку к контейнерному терминалу.
Я сидел в каюте в предвкушении своего первого заграничного увольнения и, конечно, немного волновался. Хоть китайцы внешне и похожи на чукчей, но всё-таки Шанхай — не Анадырь!
— Слышь, студент, мы тут с ребятами собираемся бухла закупить, ты в доле? — подал голос неугомонный Ершов, только что пришедший со швартовки.
— А по сколько сбрасываемся?
— По десять юаней. С тебя, как со студента, пять юаней и помощь в транспортировке бухла на пароход!
— Хорошо, а когда закупать будем?
— Да прямо сейчас, в увал пойдём, бери свою большую сумку, а я возьму рюкзак!
— И чего, мы так и будем по городу с баулами шарахаться?
— На фига шарахаться? Сейчас выйдем за проходную, отоваримся в ближайшей лавке, затащим бухло на пароход и гуляй, Вася!
Я молча вытащил из рундука свою походную сумку и поплёлся за Ершовым к боцману Гаврилычу, который ожидал нас у каюты третьего помощника.
Помахивая шелестящей пачкой новеньких юаней, только что полученных у третьего штурмана, Гаврилыч отслюнил из пачки сто юаней и протянул Ершову:
— Вот деньги, и давайте живо — одна нога здесь, другая там, и чтобы мастер вас не заметил с сумками! Он как раз сейчас поведёт свою дочку выгуливать в город.
Недолго думая, мы с Ершовым в полной боевой выкладке устремились к трапу.
На наше счастье у трапа торчал только одинокий вахтенный матрос, который тоже был в доле и поэтому не стал нам чинить никаких препятствий. В быстром темпе мы добрались до проходной, благополучно миновали её и вышли в город.
Первое, что бросилось мне в глаза — нескончаемый поток велосипедов, на которых в разных направлениях перемещались китайцы. Велосипедов, впрочем, как и китайцев, было великое множество, причём попадались любопытные экземпляры — велорикши и велогрузовики. Пока я глазел на всё это велоразнообразие, опытный Ершов взмахнул рукой, и, словно по щучьему велению, к нам подъехал легковой автомобиль с шашечками на борту. Мы уселись в таксомотор, Ершов вытащил из бумажника визитку с иероглифами и протянул её водителю. Китаец внимательно посмотрел на визитку, кивнул и, трижды нажав на клаксон, резко тронулся с места. Умело лавируя в потоке велосипедистов и периодически нажимая на сигнал, такси доставило нас в мгновенье ока на торговую площадь, которая, очевидно, и являлась пунктом нашего назначения.
Ершов протянул таксисту пять юаней, мы вылезли из автомобиля и направились к ближайшей винной лавке.
Владельцу лавки сегодня крупно повезло! То ли оттого, что на двери висели колокольчики фэншуй, то ли оттого, что у самого хозяина выдался благоприятный день, но сама госпожа-удача в виде двух русских моряков угодила ему прямо в руки.
— Нихао! — произнёс Ершов, после чего по-русски добавил: — Вот, браза, на ВСЕ! — и протянул улыбающемуся китайцу сто юаней.
Пару минут китаец стоял с деньгами в руках, не веря своему счастью, затем переспросил:
— Вотка, джин, виски, карасо? — и сделал жест, указывая на содержимое своей лавки.
— Карасо, карасо, и пиво карасо! — подтвердил Ершов, подражая китайцу, после чего снял рюкзак с плеча и положил его перед изумлённым торговцем.
Я последовал его примеру и раскрыл рядом с рюкзаком свою походную сумку.
Через десять минут мы втроём вышли из лавки. Китаец отвесил нам низкий поклон, закрыл лавку на амбарный замок и был таков. А мы с Ершовым с чувством глубоко удовлетворения, а вернее — опустошения, ибо лавка была опустошена именно нами, уселись на поребрик и распечатали по бутылочке рисового китайского пива Tsingtao.
На улице стояла ужасная жара, а пиво было таким холодным и таким приятным!
Опустошив бутылки с пивом, мы взяли такси и поехали обратно на пароход.
Такси доставило нас к борту судна. Аккуратно выбираясь из таксомотора, я увидел помополита, который на всех парах нёсся прямо на меня.
«Заложили, как пить дать, заложили!» — мелькнула у меня в голове мысль. И я сделал знак Ершову оставаться в машине.
— Студент, такси свободен? — прокричал комиссар, задыхаясь от бега.
— А что случилось, Дмитрий Андреевич? — недоумевал я.
— Вот, возьми десять юаней за такси, только отдай мне машину, пожалуйста!
— Да не нужны мне ваши деньги! Забирайте такси, я всё равно позже в город поеду, мне на пароход нужно!
Помпа дружески похлопал меня по плечу и в изнеможении повалился на переднее сиденье автомобиля. В этот самый момент Ершов протянул мне мою сумку, взял свой рюкзак, и мы вразвалочку, чтобы не привлекать к себе внимания, направились к трапу.
— Чего это с Помпой? Он что, белены объелся? — поинтересовался я у вахтенного.
— Да нет, просто через пару минут ревизор меняется с вахты, вот он и на измене! Уже китаец звонил по конгфуйкам, мол, приезжайте, забирайте товар.
— А-а-а! Бизнес-шмизнес! Понятно! Как бы его инфаркт с таким бизнесом не хватил! На улице под сорок, с него вон семь потов уже сошло и одышка, а всё туда же!
Пока я болтал с вахтенным, к комиссару присоединился четвёртый помощник, который, очевидно, был его компаньоном, и таксомотор, обдав нас на прощание едким дымом, умчался в сторону проходной.
После обеда я в одиночку отправился в город.
До самого вечера я бродил по улочкам Шанхая, изредка встречая моряков с нашего парохода, которые были заняты привычным занятием, имя которому шопинг.
Я же, оценив необычайно приятный вкус местного пива, предался своему любимому занятию — медитации с бутылкой светлого и бутылкой тёмного, что вполне соответствовало местным представлениям о мироздании.
Вернувшись вечером на пароход, я с удивлением обнаружил у трапа комиссара, который был чернее ночи. Заступая на вахту, я осторожно поинтересовался у него:
— Что, Дмитрий Андреевич, сделка с конгфуйками сорвалась?
— Бог с тобой, студент! В этот раз ревизора я уделал! — гордо ответил Помпа. — Постой, а ты-то откуда про это знаешь? — неожиданно дошло до него.
— Да как же мне не знать, весь пароход только про ваши «гонки» и говорит! Даже с утра ставки делали — по десять юаней на вас и на второго штурмана.
— Ты смотри, что творят, засранцы! И кто же предложил ставки на деньги?
— Да откуда же мне знать, Дмитрий Андреевич! Я же бедный студент, поэтому ставку на вас не сделал, а жаль…
— Ты лучше мне скажи, бедный студент, почему это от тебя перегаром так прёт?
— Да какой же это перегар, ну выпил в городе пару бутылок пива, жарко ведь!
— Что правда, то правда — жара ужасная! А не видел ли ты в городе наших мотористов?
— Видел. А что с ними?
— Из увольнения они до сих пор не вернулись. Не знаю, что и думать!
— Как не вернулись? Весь экипаж давно уже на борту!
— Все на борту, а вот эти двое отсутствуют. Ты вот что, студент, как только они появятся, сразу же звони мне, договорились?
— Обязательно, Дмитрий Андреевич — как только, так сразу!
Ну и дела! Чук и Гек пропали! Так у нас в экипаже прозвали этих двух мотористов.
Они оба совсем недавно закончили шмоньку*, и этот рейс был их первым рейсом за границу. Немудрено, что комиссар не находил себе места, несмотря на удачно проведённую сделку с тапочками. Ребята запросто могли остаться в Шанхае, и в этом случае не сносить нашему помполиту головы. С другой стороны — Шанхай большой город, в котором можно было легко заблудиться…
В конце своей вахты я позвонил помполиту и сообщил ему о том, что мотористы так не объявились. После чего отправился на вечеринку, которая традиционно проходила в ершовской каюте.
На нижней палубе громко играла музыка, двери каюты были открыты нараспашку.
Моё появление было воспринято участниками вечеринки с большим энтузиазмом.
— Гляди-ка, Сашок, твой студент вернулся! — подала голос дневальная Валя.
— Едрён-батон, штрафную студенту! — провозгласил подпивший Ершов.
И протянул мне полный стакан дурно пахнущей жидкости.
— Саня, что это за дрянь? — возмутился я.
— Не дрянь, а кофейный виски, китайский, естественно! — охотно подсказал Ершов. — Да ты пей, студент, не боись — не отравишься!
— Да как же эту дрянь можно пить? Она воняет, как одеколон!
— Можно и даже нужно! — резюмировал Ершов. — Давай, пей, студент! В первый раз будет противно, а потом — привыкнешь! Не зря же мы с тобой всю лавку у китаёзы скупили, до Восточного бухла в аккурат хватит!
Я взял стакан, стараясь не вдыхать пары этого омерзительного пойла, залпом выпил его содержимое и опал, как озимые…

*Шмонька — мореходная школа для рядового плавсостава Министерства Морского флота.