Пламя. Повесть-размышление. Глава 68

ЗАШЕВЕЛИЛИСЬ

Расследование случившегося началось не только по линии уголовного розыска, оно стало осуществляться на всех уровнях республиканской власти. В Слуцк с группой сопровождавших чиновников приехал первый секретарь Минского обкома партии Поляков Иван Евтеевич.
Несколько машин чёрного цвета, блистая новизной и опрятностью внешнего вида, указывали, что к месту событий подъехали не простые люди, а наделённые большой властью и соответствующими полномочиями. Вокруг, в отдалении появились милицейские посты, которые направляли пешеходов в обход, как говорится, «по свиным тропам».
Поляков, вальяжный, представительный, в сопровождении Сытина, Кускова и нескольких столичных чиновников, тихо переговариваясь, потоптались по чёрной от сажи земле, глянули на оставшийся фундамент, кучи головешек и укатили к зданию райкома.
В кабинете первого секретаря на главенствующем месте сидел Поляков, а Сытин примостился рядом и, казалось, не подавал признаков жизни, что для его живой, активной натуры было противоестественным. За столом разместились представители административных органов из Минска, секретари райкома, председатель исполкома, начальник милиции. Все ждали обличительных речей и оргвыводов, но Поляков вёл себя весьма сдержанно. Он пояснил, что обсуждение трагических событий пройдёт в ЦК КПБ. Дело находится под контролем ЦК КПСС и затягиваться не будет. Следствие идёт обстоятельно, сроки сжатые, полученная информация уже открывает картину произошедшего, выявлены виновники событий и те, кто не принял меры к их предотвращению.
Действительно, вскоре в адрес райкома по телетайпу пришло ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ сообщение, предписывающее указанным в списке лицам явиться на заседание бюро ЦК КПБ в условленный день и час. В разнарядке указывался не только первый секретарь райкома, но и ближайшие его соратники, находящиеся в руководстве города.
Сытин Анатолий Яковлевич не раз бывал в этом величественном, по тем временам самом видном здании Белорусской Советской Социалистической Республики. Здесь решались все главные вопросы политической, идеологической, экономической и общественной деятельности. Люди, хоть с трудом, но верили в «победу коммунизма». Они знали, что из этих стен исходят все мудрёные материалы, призывы, постановления с непоколебимым утверждением: «ПАРТИЯ – НАШ РУЛЕВОЙ».
Никто из простых людей не мог бывать в самом загадочном, недосягаемом для них заведении, ступать на ковровые дорожки просторных коридоров, открывать двери удобных кабинетов. Простой труженик отродясь не видывал таких красивых интерьеров, сытных столовых, чистых туалетов, где использовали не обрывки газет, а, как на «загнивающем Западе», закреплённые в нужных местах рулоны бумаги соответстующего назначения.
Здесь трудились лощёные, одетые с иголочки сотрудники, здесь обитали выхоленные породистые женщины. Здесь был другой мир – мир уюта, достатка, мир вышколенности сотрудников и значимости «главной конторы КПБ», управлявшей жизнью всей республики. Это был островок коммунизма!
Сытин в тяжёлом раздумье проходил вместе с «соратниками» к залу заседаний, где будет вершиться «разбор полётов» с оргвыводами. По пути он бросил взгляд на внушительные дубовые двери с табличкой «Заведующий сельхозотделом ЦК КПБ», и сердце у него заныло щемящей тоской. Дело в том, что его назначение на должность заведующего отделом было согласовано с секретарями, одобрено первым секретарём ЦК КПБ, и в ближайшее время он должен был занять кресло в этом кабинете. Теперь же все надежды рухнули…
В приёмной Сытин по не замечающим его аппаратчикам, которые ранее были к нему весьма благосклонны, понял, что он тут уже никому не нужен. Решение по всем персонажам принято, в протоколе отражено, а в зале заседаний будет только его оглашение.
Так и случилось по принятому здесь сценарию.
Решение гласило: «За проявленную недальновидность, политическую незрелость Сытину Анатолию Яковлевичу – первому секретарю Слуцкого РК КПБ и председателю горисполкома Кускову Василию Ивановичу объявить строгий выговор с занесением в учётную карточку и освободить от занимаемых должностей».
Остальных ответственных работников наказали на бюро обкома партии. Начальника РОВД Войтенкова и прокурора Севрука не только сняли с работы, но и исключили из партии, что считалось особенно «суровым» наказанием.
Второму секретарю райкома партии Мистюку объявили строгий выговор, а к третьему секретарю Лесуну Владимиру Кирилловичу с учётом того, что он единственный из всех в этом руководящем звене проявил инициативу пытаясь предотвратить последствия волнений доступными ему возможностями, отнеслись благосклонно.
Первый секретарь обкома Поляков Иван Евтеевич, посмотрев на Лесуна, без напускной строгости сказал:
– Тебе, молодой человек, чтобы не зазнавался, объявляем выговор без занесения в учётную карточку.
Вот и всё! Формальности по дикому случаю с гибелью людей завершились. Заметили «политическую незрелость» безответственных руководителей, но не было внимания к памяти погибших при выполнении своего долга Станислава Татура, Александра Егорова, не замечен героический поступок судьи Галины Ивановны Алексеевой… Не проявлена достойная забота об их семьях.
Я, как  автор этой повести, встретился через много лет и после обсуждения этой темы написал несколько строк в память о погибших, выполнявших свой профессиональный долг в очень сложной обстановке. Замечу, что погибли они не на поле боя с внешним врагом, а в мирное время…
Для жизни время всем отведено,
И есть финал – закончится оно
Без всяких побудительных причин.
В них больше нет ни женщин, ни мужчин,
Им всё равно.

Господь их ныне статус изменил,
А было время – их берёг, хранил.
Держал тепло, в глазах – искрящий свет.
Их больше нет.

Их больше нет – в том смысле, в том ключе,
Когда рука лежала на плече,
В объятьях, при восторженных словах…
Теперь – темно в глазах!

Истёк им смысл. Ни радости, ни зла.
Их больше нет. Метель их замела.