Здравствуй, это я!

                Здравствуй, это я!
         Опять весна на белом свете! Мир полон солнца, аромата цветущих садов, гомона возвратившихся из тёплых краёв птиц. В воздухе и мыслях бродит что-то, бередит душу так, что это как-то отражается на лице, во взгляде. Это заставляет моих  детей переглядываться, затаённо улыбаться и, наконец, спросить у меня: «Когда?». Я недоумённо пожимаю плечами – что, когда?  Но потом не выдерживаю, и мы все дружно хохочем. Как уже бывало не раз, « мной овладело беспокойство, привычка к перемене мест».
         И вот позади тридцать шесть часов езды в поезде, полторы тысячи километров пути. Даже на перроне меня ещё покачивает, и я удивляюсь, не слыша перестука колёс под ногами. Я дома! Дома!
     Я никому не сообщала о своём приезде, потому что хочу наедине сказать ему: «Здравствуй, это я!». Город в ответ вежливо кивает ветками цветущей акации, присматривается, а потом, узнав, радостно трепещет листвой, ласкает лёгким ветерком, радуется – я тебя помню, здравствуй! Глазам горячо от подступивших слёз, предательски щиплет в носу, окружающее начинает расплываться – я дома!
        Спешу на свою старую тенистую от акаций улицу. Улыбаюсь, увидев расчерченный «классиками» тротуар, и, озорно оглянувшись – не видит ли кто?- прыгаю по квадратам - мак, мак, дурак... Чувствую, как сердце предательски пропустило такт, и с сожалением останавливаюсь. Отпрыгалась.
      Слышу , как кто-то окликает меня по имени, правда, интонация больше вопросительная. Оборачиваюсь к двум подошедшим загорелым мужчинам с изрядной проседью в поредевших шевелюрах. Да это же неразлучные друзья-товарищи Юрок и Колян, мои бывшие одноклассники и соседи! Весельчаки и вечные спорщики, они и сейчас затевают спор, к кому из них первому я пойду в гости. Мальчишки!
 Но из дома напротив выходит Зюка, моя бывшая соседка по парте, и всех нас тащит к себе, приговаривая, как обрадуется Толик, наш бывший  староста класса, а сейчас, как он шутит, многолетний муж Зюки. Наша Зинаида-Зюка, всегда худенькая, располнела, что, впрочем, её совсем не портит.
       За чаем говорим все вместе, рассказываем, расспрашиваем, смеёмся, вспомнив какой-нибудь забавный случай, печально замолкаем при имени уже ушедших навсегда друзей.
       Зюка кому-то звонит, объявляя по поручению мужа «общий сбор», а мужчины, распаляясь, уже строят планы рыбалки с ночёвкой, чтоб ловить на зорьке, небольшого похода с ночёвкой в палатках, песни у костра. Я вспоминаю, как люблю смотреть в ночное небо, любоваться звёздами и искорками от костра, которые летят ввысь подобно ночным бабочкам. И на память читаю строки своих стихов. На вопрос - чьи это? - отвечаю - мои - и радуюсь их удивлению и радости. Вспоминаем учительницу литературы Любовь Ивановну, она бы тоже удивилась, а, может быть, в душе и погордилась, что её труд не пропал даром.
           При обещании прогуляться по городу с какой-то виноватой ноткой сообщают мне, что нашу бывшую школу снесли, и теперь в центре города огромная площадь с трёхэтажным современным зданием городской и районной администрации, чудесным сквериком. Грустно, что нет родной школы. Сколько было всего – нас здесь принимали в октябрята и пионеры, в комсомол. Здесь учили писать и читать. Настоящая дружба и первая робкая влюблённость, записки с приглашением в кино, танцы на школьных вечерах… Жаль!
          Чтобы не огорчать строивших грандиозные планы друзей, я молчу, что у меня только три дня, а дел много. Прежде всего, побывать на могилах дорогих мне людей, отдать земной поклон, навестить родственников, кто ещё жив, коллег, с кем когда-то работала ещё студенткой…
      Под окном у Зюки пышный куст белой сирени, аромат которой вплывает в открытое окно. Я мысленно улыбаюсь, вспомнив под своим окном буйно цветущую персидскую сирень. Через три дня я вернусь на свою вторую малую родину.
          Степнячка, я всей душой влюбилась в лесной край, где сосны до небес и даже выше, тонкие белоствольные берёзки, рябинки... В городке, куда я приехала после института, прошли сорок лет, здесь родились и выросли дети, а теперь растут внуки. Над зеленоватой тихой речкой плывут облака, а в чистой воде отражается старинный парк и купол со шпилем и крестом прекрасного Воскресенского собора. Он так высок, что облака задевают его, и кажется, что крест плывёт по воздуху и осеняет город.
        Через три дня я вернусь и тихонько скажу: «Здравствуй, это я!». И с радостью замечу, как в ответ он затрепещет листвой, кивнёт кистью сирени. Два небольших городка необъятной России, два уголка моей малой  родины, которым навсегда отдано моё сердце.