Месть

- Проклятье! Проклятье! Проклятье! – Стив с такой силой грохнул на стол принесенный с собой предмет, что, жалобно, звякнув, тарелки подпрыгнули вверх, и, если бы Олаф, мгновенно сориентировавшись, не поймал одну из них, пришлось бы соскребать ее содержимое со стены и пола небольшой кают-компании.
- Неужели все так мрачно? – поставив тарелку на стол и опустившись в кресло, через большую паузу спросил Олаф, и, не глядя на собеседника, отправил в рот солидный кусок бифштекса.   
Что-что, а вкусно и плотно он поесть любил, будучи при этом слишком меланхоличным для проявления живых эмоций. Стив про себя считал эти две характеристики неким парадоксом напарника – ну, не должен вечно что-то жующий человек, как говорят, склонный к полноте,  вечный пижон, одевающийся с иголочки, всегда быть спокойным и отрешенным, как насытившийся удав.
- Вернемся – засуну синхронизаторы в одно место у Харви! – разъяренно шипел Стив, - он, сволочь, божился, что проклятые синхронизаторы перебрал собственными руками! А на поверку выходит, что там просто сняли с них люки и снова установили на место, добавочно посадив на герметик, но ничего не исправив в механизмах и не проверив сами люки!
Кричать он уже не мог – сорвал голос, пока добрался из аппаратной до кают-компании, непрерывно во весь голос костеря обслуживающую космодромную команду.
Харви – это главный механик компании, на которую в данный момент работали Стив и Олаф. Небольшая фирма занималась межгалактическими перевозками грузов, имела в собственности десятка полтора видавших лучшие времена звездолетов среднего и малого тоннажа, для каждого из которых по мере надобности набирался небольшой обслуживающий штат. Давно сработавшиеся корабельный механик Стив и навигатор Олаф считались крепкими профессионалами и не первый раз работали на компанию, которая с удовольствием нанимала их хотя бы уже за то, что они, добросовестно относясь к делу, никогда не требовали ничего запредельного. Однако напарники знали сильные и слабые стороны большинства кораблей компании и достаточно жестко подходили к их предстартовой подготовке. На сей раз заказ был внезапным и чрезвычайно срочным. Когда Стиву и Олафу поступило предложение совершить рейс и перевезти партию какой-то остродефицитной руды, до старта оставалось меньше суток, и они, «клюнув» на очень существенные премиальные, вынуждены были не лично проверять работу механизмов, а верить заверениям Харви о том, что все предусмотрено и все отлажено.
Первая половина полета, «туда», шла как по маслу. Вплоть до загрузки руды. Но не успел корабль при возвращении набрать гиперсветовую скорость, как неприятности посыпались одна за другой. Ну ладно, когда отказывает какой-нибудь третьестепенный датчик или один из радаров дальнего обзора. С этим еще можно мириться. Но вот то, что Стив обнаружил потеки охлаждающей жидкости у одного из синхронизаторов – это было уже серьезно. И комизм обещания Стива «засунуть синхронизаторы куда-то там у Харви» в данной ситуации отнюдь не вызвал бы улыбку и у более юмористичного напарника, чем Олаф. Дело в том, что синхронизаторы – это заполненные специальной жидкостью восемь больших цилиндрических корпусов, диаметром метра по три и в два раза большей высоты каждый , расположенные по кругу у маршевого двигателя.  Именно их сложнейшая начинка позволяла двигателю выводить ракету на гиперсветовые скорости, а сложная по составу жидкость не только не давала начинке перегреваться, но и была важнейшей составной частью механизмов синхронизатора. В корпусах имелось несколько технологических люков. И, если есть потеки охлаждающей жидкости у одного из них, следовало, что между корпусом  и люком образовались щели. А это могло быть лишь в случае перегрева. Кроме того, повышенная температура неминуемо выводила из строя какую-то часть оборудования синхронизатора. Автоматика, следящая за показаниями температуры, почему-то не сработала, и экипаж имел то, что имел – неправильно работающий синхронизатор, из-за которого корабль не мог набрать нужную скорость и вынужден был плестись по космосу так, что когда бы добрался до места назначения (это если бы добрался вообще), и косточки экипажа к тому моменту рассыпались бы в пыль. Это не было бы страшным где-нибудь в обжитом космосе, всегда пришел бы кто-нибудь на помощь, но здесь, на задворках исследованного пространства, рассчитывать можно было только на себя. Автоматический завод, отгрузивший руду, тоже ничем помочь бы не смог. Это экипаж знал точно. Да и удалилась к тому же от места старта грузовая ракета уже достаточно далеко.
Олаф взял в руки брошенный Стивом на стол предмет, представляющий собой овальную, с треть метра в длину,  довольно тяжелую пластину. С одной, внешней стороны, она была матовой, с другой, внутренней, отражала все, словно зеркало, и была изготовлена по последнему слову земной технологии. Ее практически невозможно было ни разбить, ни поцарапать. К сожалению, производственный брак проявился только сейчас и выражался в крохотной практически незаметной риске у боковины зеркальной поверхности, сейчас обрисованной маркером. Этого дефекта отражательной поверхности хватило для разбалансировки температурного режима и поломки сложнейшего механизма.
- Колебания температуры просто разрушили герметик, геометрия ни корпуса, ни люка не ушла, - зло пояснил Стив, - однако что там внутри корпуса делается… Эту риску я дефектоскопом нашел.
- Сколько времени нужно? – коротко спросил Олаф, перестав жевать и чуть ли не впервые за все проведенное вместе время вцепился взглядом в мечущегося взад-вперед собеседника.
- Дней пять, не меньше… - Стив прекрасно понял, о чем говорил Олаф, -  лючки запасные и ремкомплект для синхронизатора у нас есть. 
В принципе, ремонт экипаж мог произвести своими силами. Но у людей в данном случае был враг, всего один, но неумолимый и беспощадный – время. У них был запас времени, но всего двухдневный. И управиться со сложнейшим ремонтом – обнаружить вышедшие из строя блоки синхронизатора, заменить их, протестировать замену – на все это требовалось уйма времени. Никого бы затем не заинтересовало, по какой причине руда не была доставлена вовремя – был бы просто зафиксирован факт. Ни Стиву, ни Олафу не было известно, как так получилось, что сложнейшее непрерывное производство вдруг осталось без запаса руды. Они могли лишь строить предположения о том, почему доставку руды – дело чрезвычайной ответственности и важности – было доверено какой-то незначительной компании. Судя по всему, кто-то здорово нагрел руки на этом деле. Одно они знали точно – прекращение рабочего цикла ввиду отсутствия руды несло колоссальнейшие убытки, сравнимые с тем, что, если взять за образец немалую по своим размерам их грузовую ракету, цена ее была бы не больше стоимости полусотни шерстинок на коже в общей стоимости слона, на котором они располагаются. А этот слон и был бы теми самыми убытками… Эта самая кристаллическая руда, обнаруженная всего в одном месте и обладающая уникальными свойствами,  и была основным компонентом охлаждающей жидкости синхронизаторов.
- Надо управиться за четыре дня, а лучше за три, - рассуждал Стив, изучая выведенный на экран список регламентных работ по ремонту синхронизатора, - хорошо хоть, что этот список Харви внес в память. Правда, нам что четыре дня, что три – один черт… Кроме того, замену жидкости по регламенту надо производить только в условиях присутствия силы тяжести, нужно немедленно искать, куда бы опуститься…
В принципе, искать не было нужды. Искомое, стремительно вырастая в размерах, как раз занимало центральную часть обзорного экрана.
- Планета земного типа, - короткое время спустя отрывисто бросал Олаф Стиву уже к рубке управления, вводя команды для посадки на ее поверхность, - лоция о ней говорит крайне скупо. Оборот вокруг светила – почти как у нас. Сила тяжести также почти как на Земле, состав воздуха близок к нашему, во всяком случае, дышать можно. Бактериально безопасна. Открыта совсем недавно. Животный мир – не выяснено. Растения – не выяснено. Четыре попытки вступить в контакт с аборигенами, все провалились. Кстати, гуманоиды, как и мы, двуполые, самки и самцы, точнее, мужчины и женщины. По-своему, кстати, привлекательны. Глянь потом на изображения… Живут отдельно друг от друга. То есть чисто женские и чисто мужские кланы. Из них женские отличаются особо нетерпимым нравом. Откуда появляются дети – не выяснено. Максимальный срок нахождения на планете экспедиций посещения для завязывания контакта – полсуток. Затем их с угрозами вышибали с планеты что при контактах с мужчинами, что с женщинами, почти одинаково, но у женщин все же быстрее. То есть на контакт аборигены категорически не идут. Подарки тут же разбиваются вдребезги. Язык их довольно примитивный, расшифрован, внесен в портативный переводчик. Кстати, имеется запрещение на посадки до полного установления контакта с аборигенами ученой братией.
- А мы никому не скажем, - ухмыльнулся Стив, - к тому же ты садись туда, где поглуше… Нам что, из за этих запретов вечно в космосе болтаться?
Через короткое время пузатый космический корабль осторожно опустился на поверхность планеты на большую поляну, окаймленную мощными деревьями со светло-серой корой и ярко-зеленой кроной, и утвердился на шести огромных широких лапах-амортизаторах. Стив уже вовсю хлопотал у неисправного синхронизатора, отсоединяя бесчисленные кабели и трубопроводы, когда в динамиках громкой связи раздался голос Олафа. После отключения ненужного оборудования он должен был прибыть Стиву на помощь.
- Стив, ты слышишь? Они уже здесь!
- Кто? – не сразу понял Стив.
- Аборигены, кто же еще!
- Проклятье! – выругался Стив, - и как они нас засекли? Не дадут ремонт сделать! Сейчас буду!
На панорамном обзорном экране было видно, как десятки всадников, восседающих на низкорослых восьминогих лохматых существах, даже отдаленно не напоминающих лошадей, по кругу мчались вокруг ракеты, с явной угрозой размахивая чем-то, напоминающим старинные ятаганы.  Увеличение показало их в деталях – слегка вытянутые лица, миндалевидные глаза, очерченные рот и нос. Лица их можно было назвать красивыми с человеческой точки зрения, и все они были раскрашены яркими красками сложными узорами. Одеты они были в длинные рубашки из грубого домотканого холста, а головы украшали высокие взбитые чрезвычайно сложные прически, изобилующие крепежными палочками, колечками, веревочками, лоскутками и еще бог знает чем.
Олаф вышел из рубки управления, но быстро вернулся одетым в парадную форму космолетчиков с парадной же фуражкой на голове и обутым в начищенные до блеска ботинки.
- Фу, как противно и неудобно, - скривился он, бросив взгляд на свое отражение в зеркале, - одевал форму, может, раза три всего за последние пять лет, отвык совсем. Там жмет, тут мешает… И ботинки, кажется, маловаты…
Всадники тем временем остановились, окружив ракету плотным кольцом.
- Похоже, аборигенки! – с сожалением констатировал Олаф, - пойду договариваться, чтобы дали отремонтироваться. Скорее всего, к своим вождям повезут. Если махну рукой, значит все в порядке, иди работай. Люк за мной закрой. Я, как вернусь, стукну по нему два раза и через паузу еще раз.
Он засунул в нагрудный карман небольшую коробочку – переводчик – и вышел из рубки управления. Стив с сожалением думал о том, что на корабле нет никакого оружия. Ведь никто из них и предположить не мог подобный оборот. Да и зачем в космосе оружие? Прошли столетия с его последнего боевого применения. Правда, есть ведь охотничье оружие, но есть где-то, а не у них. И если с Олафом будет что-то неладно, помочь ему Стив ничем не сможет. Даже переговорных устройств, кроме как находящихся в тяжелых ремонтных скафандрах, не было. Так что оба пилота напрочь лишены были сейчас возможности переговариваться друг с другом.
Тем временем Олаф начал спускаться по трапу, и Стив немедленно задраил за ним люк. Аборигены расступились, образовав узкий коридор, по которому Олаф проследовал к всаднику, перекрывавшему выход из коридора, судя по всему, командовавшему этим отрядом. Последовал энергичный обмен речами, в ходе которого абориген указывал Стиву на ракету и  тыкал верхними конечностями (руками – решил Стив, следя за диалогом по картинке на обзорном экране и полностью очеловечив аборигенов) вверх, а Олаф спокойно и не спеша указывал то на ракету, то куда-то вдаль. Наконец, группа пришла в движение. Десятка два аборигенов, выстроившись в две колонны, заключили Олафа посередине и, не слезая со своих местных коней, направились к лесу и скоро исчезли среди деревьев. Олаф шел пешком. Перед тем, как отправиться в путь со своим конвоем, он поднял руку, сигнализируя, что все в порядке. Оставшиеся аборигены спрыгнули со своих животных, уселись на землю, образовав несколько больших кругов вокруг ракеты, и принялись поправлять друг на друге прически и подрисовывать узоры на лицах тонкими палочками или просто руками, время от времени обмакивая их в маленькие круглые сосуды, взятые из мешков, притороченных к спинам «коней». Стив понятия не имел, сколько будет отсутствовать Олаф, и, решив не терять времени даром, отправился к синхронизатору.   
Когда послышались два удара по металлу корабля, а через паузу еще один, Стив машинально глянул на часы. С момента ухода Олафа прошло уже около семи часов, а он даже не заметил хода времени. Стив бегом бросился в рубку управления и взглянул на обзорный экран. На верхней площадке трапа перед входным люком в одиночестве стоял Олаф. Все аборигены, сидя верхом, снова образовали кольцо вокруг ракеты. Стив открыл люк, впустил Олафа и быстро задраил вход.
- Ну как? – спросил он, едва Олаф показался на пороге.
Олаф внимательно и как-то будто оценивающе смерил взглядом Стива с ног до головы, вздохнул и сел у стола, положив на него локти и обхватив голову руками. Стив, ничего не понимая, в недоумении уставился на своего напарника. Наконец, Олаф взглянул на Стива и положил сжатые в кулаки руки на стол.
- Видишь ли, - медленно и спокойно заговорил он, не сводя со Стива испытывающий взгляд, - все меняется, и меняется кардинально. У нас нет четырех дней на ремонт. Скажу больше – у нас нет и двух дней для этого.
- Как так!? И что же нам делать? – у Стива перехватило дыхание. Он сразу понял, что такими вещами Олаф шутить не будет. Могло быть по-всякому, но чтобы такое!
- Точно говоря, у нас нет даже одного дня, - все так же размеренно продолжил Олаф, - аборигены, точнее, аборигенки, к которым нас занесло, требуют, чтобы мы убрались немедленно.
- А если мы не уберемся, закроемся в ракете, пока не завершим ремонт? Нас же они не выковыряют отсюда?
- К сожалению, в лоции есть упоминание, что они как-то сумели уничтожить разведывательную капсулу, и не одну… Почти уничтожить. Они просто разбили, погнули и отломали там все, что сумели, все оборудование, которое высовывалось из-под внешнего прочного корпуса. Я просто вчера не сказал тебе об этом. Не думал, что это и нас может коснуться…
Стиву захотелось завыть, как волк на луну. Разведывательная капсула – это не их тонкостенный грузовой корабль. Это чрезвычайно прочное сооружение, рассчитанное на работу в условиях и большого давления, и сверхвысоких температур, и жесткого излучения, и… Этих «и» можно было набросать еще кучу. И аборигены сумели превратить крепчайшее сооружение в груду хлама. Не считаться с этим было нельзя.
- Вот тебе и раз… - Стив растерянно опустился на стул.
- Послушай, - голос Олафа звучал по-прежнему негромко, ровно и спокойно, - у нас имеется только один выход. Но в этом случае ты, именно ты  должен сделать невозможное…
Меня сопроводили в их деревню, к вождям. Там я окончательно убедился, что это женская община. Абсолютно нет ни одного мужика. А вождей минимум с десяток, и, похоже, все на равных правах. Со мной долго не говорили, даже выслушивать до конца не стали. Убирайся к себе – вот и весь разговор.
Олаф замолчал и повернулся к обзорному экрану. Аборигенки по-прежнему окружали ракету. Стиву даже показалось, что их стало больше, чем прежде.
- А теперь главное, - так же ровно продолжил Олаф, - к вождям конвой ехал, а я шел пешком. И смогу сделать еще три ходки к вождям, больше не получится, всего три, понимаешь? Дальше они все поймут, но три – это я гарантирую. Дорога туда-назад заняла примерно семь часов. Я буду идти медленно, настолько медленно, чтобы не было заметно со стороны, что тяну время. И выиграю с каждого похода еще по часу-полтора. По времени – это сутки, двадцать четыре часа. И ты должен управиться за это время и отремонтировать проклятый синхронизатор. Не знаю как, но должен. В этом наше спасение. В противном случае…
Стив смотрел на Олафа. Сделать одному Стиву за одни сутки то, на что по утвержденному регламенту целой бригаде нужно в пять раз больше времени?! А сам Олаф? Чуть полноватый, невысокого роста, в уже местами измазанной парадной форме и заляпанных грязью ботинках, с лицом, покрасневшим от напряжения длинного проделанного пути, и тут еще беспрерывно ходить целые сутки! И это в новых неразношенных ботинках! Сделать все это практически невозможно никому из них двоих! Но разве есть другой выход? Стив яростно заскрипел зубами. Он всем своим существом ощутил, какой груз ответственности ложится на его плечи. Однако, это отнюдь не ввергло его в панику, а, наоборот, заставило мобилизовать все внутренние силы.
- Ну что ж, попробуем! – Стив подобрался, словно готовился к смертельной схватке, - но ты-то сам сможешь непрерывно двигаться еще сутки? Может, переоденешься во что-нибудь более приспособленное к движению, например, тренировочный костюм и кроссовки?
- Нельзя, они сразу все поймут, - покачал головой Олаф, - хотя дорога – полный отстой, вернее, дороги и вовсе нет. Болота, кустарники, деревья поваленные… И поесть не будет возможности. Но за меня ты не бойся, я справлюсь! Итак, если нет других предложений, я ухожу, прошу встречи с вождями и прошу у них разрешения взять с собой образцы растений. Они, конечно, откажут и снова потребуют немедленно убраться. Я соглашусь и уйду. Но это будут выигранные первые восемь часов отсрочки. Ну, удачи!
Олаф крепко пожал Стиву руку и, сжимая в одной руке форменную фуражку, а другой вытирая платком пот со лба, вышел из рубки. Стив же, едва закрыв за ним выходной люк, не стал смотреть за развитием событий снаружи корабля, а немедленно бросился к неисправному синхронизатору…
Он работал с такой быстротой и напряжением, как никогда до того в жизни, и потому не сразу среагировал на условный сигнал Олафа.
- Неужели уже проскочили целых восемь часов? – подумал он, открывая входной люк, - как быстро!
Олаф стремительно ворвался в рубку управления и схватил стоявшую на столе большую бутылку воды. В два приема осушив ее, не говоря ни слова, он достал из кармана коробочку-переводчик, положил ее на стол, кивнул Стиву и так же быстро бросился прочь. Стив отметил про себя, что костюм и ботинки Олафа стали еще грязнее, но фуражку, уже тоже вымазанную грязью, он по-прежнему крепко сжимал в руке. Закрыв люк, перед тем, как покинуть рубку, Стив бросил взгляд на обзорный экран.
Олаф направился прямо на аборигенов с такой энергией, что те расступились перед ним, а затем, не останавливаясь, махнул рукой в сторону их деревни. Командир аборигенов попытался было поставить своего «коня» поперек дороги Олафа, но тот, словно не замечая препятствие, прошел мимо. Вот он миновал уже последних всадников и все дальше отдалялся от них, не оглядываясь и не сбавляя шаг. Судя по всему, такого командир аборигенов не ожидал и не имел на этот счет указаний. Еще через паузу из окружавших ракету всадников отделились два десятка. Они быстро догнали Олафа и снова, как и в первый раз, выстроившись в две колонны и заключив его посередине, отправились в путь вместе с ним. И Стив тут же вернулся обратно к своей работе.
Когда снова раздался условный стук, он работал с лихорадочной поспешностью. Стив снова взглянул на часы – Олафу удалось протянуть почти десять часов. Но в каком виде он был, когда появился в рубке! Весь помятый, в грязном кителе и, как показалось Стиву, запавшими щеками. Он жадно схватил протянутую кружку с остывшим кофе и, осушив ее несколькими глотками, тут же начал готовить еще одну кружку крепчайшего напитка.
- Мы дошли уже до самой деревни, когда я хлопнул себя по лбу и повернул назад, - обжигаясь горячим кофе и дуя на него, рассказывал Олаф, - а сопровождающим аборигенкам показал, что забыл переводчик и поэтому надо вернуться за ним. В предыдущий поход я ведь специально обращал их внимание на переводчик, часто повторял, что без него понять нам друг друга невозможно. К счастью, конвоирами были те же самые амазонки, что и в первый раз, они тут же поняли, что идти вперед, к вождям, не имеет смысла, и что надо вернуться. Ну все, я пошел!
Олаф засунул переводчик в карман, допил кофе и, отказавшись от предложенной галеты, вышел из рубки.
Стив, закрыв люк и тут же отправившись к синхронизатору, уже не увидел, как горячо спорившие до того между собой аборигенки с появлением Олафа потребовали предъявить переводчик. Только убедившись, что тот имеется в наличии, снова выделили охрану и отправили Олафа в дорогу.
Сам Стив, как и Олаф, уже больше суток не держал ни крошки во рту. Но при сумасшедшем нервном напряжении есть ему совершенно не хотелось. Правда, теперь рядом стоял большой термос, заполненный горячим крепчайшим кофе. Это было единственное, на что он потратил драгоценнейшее время. И еще одно отметил про себя Стив: Олаф ни разу не спросил, как у него идут дела. Ведь помочь он ничем не мог, а внести нервозность мог запросто. И Стив позавидовал выдержке напарника…
Сумасшедшим темпом работы ему все же удалось сделать, казалось, невозможное. Стив как раз закончил проверку собранного синхронизатора, когда снова раздался условный стук.
В донельзя грязном оборвыше узнать бывшего пижона Олафа было решительно невозможно. На измазанном грязью осунувшемся лице чистыми оставались лишь лихорадочно блестевшие глаза. Фуражки у него уже не было. Остатки парадной формы висели клочьями. Олаф устало не зашел, а забрел в рубку управления и рухнул на диван. Казалось, у него даже не было сил обрадоваться, когда Стив сообщил о том, что можно улетать. На диване сидел совершенно изможденный, обессилевший, измочаленный человек.
И вдруг блуждающий взгляд Олафа упал на дефектный лючок, все еще лежащий на столе. Какие-то секунды он смотрел на него, а затем зловещая улыбка пробежала по его грязному лицу. Словно подброшенный пружиной, он схватил лючок и (откуда взялись силы?) опрометью бросился к выходу. Изумленный Стив с помощью обзорного экрана наблюдал, как Олаф подскакивал то к одной аборигенке, то к другой. Переключенный на мелкий масштаб экран не позволял разглядеть в деталях, что именно делал Олаф возле местных красивых, но жестоких воительниц. Наконец, Олаф всунул лючок в руки их начальницы  и бегом возвратился назад. Едва лишь за ним закрылся входной люк, как Стив включил внешний ревун, предупреждающий о близком старте ракеты. Аборигенки запрыгнули на своих животных и быстро отступили к краям поляны.
Через короткое время космический пришелец плавно оторвался от поверхности и, набирая скорость, унесся вверх. А спустя еще час Стив и переодетый и вымытый в душе Олаф сидели за обедом в кают-компании. Стив тоже чувствовал себя вымотанным – напряжение последних суток давало себя знать. Однако его согревала мысль о том, что они успевали – в запасе было еще почти полсуток времени. Их с лихвой хватало для компенсации вынужденных дополнительных разгона и торможения. Но больше всего Стива удивила разительная разница в напарнике – еще час назад тот еле двигался, смертельно уставший в блужданиях по планете, с кровавыми мозолями на ногах. А теперь, несмотря на забинтованные ноги и многочисленные кусочки лейкопластыря на исцарапанном лице, он все время улыбался, даже пробовал мурлыкать какую-то мелодию. Куда делся его давешний меланхолизм?
Заметив косые взгляды Стива, Олаф загадочно улыбнулся.
- Месть – все-таки самое сладкое блюдо в мире, - сказал он, откинувшись на спинку кресла и довольно сложив руки на животе, - эта прописная истина известна всем, но истинной она становится лишь для того, кто на своей шкуре испытал эту сладость… Ты видел, во что они превратили меня за эти три похода туда и обратно. Думаешь, эти ведьмы не могли посадить меня на своих замечательных коней? Могли, еще как могли! Но не захотели. Наоборот, когда я третий раз предстал перед вождями и просто сказал, что явился попрощаться с ними, ибо так принято на нашей планете – нельзя уходить, не попрощавшись, вожди дали особое поручение конвою. И дорогу назад они превратили в полосу препятствий. Сплошь болото или буреломы. Или буреломы в болоте. С какими-то мелкими кровожадными тварями, от которых невозможно было отбиться. Конвой зажимал меня между своими животными, затаскивал в самую чащобу бурелома и там бросал. Их кони, а с ними и оседлавшие их ведьмы, прекрасно чувствовали себя во всех условиях – не проваливались в топь, а по буреломам скользили, словно на коньках по гладкому льду. Я же выползал, как мог, обдираясь и царапаясь, при этом помня, что мое время ограничено – я не мог болтаться там еще сутки, мы бы просто не успели вернуться к сроку. А что ты все успеешь сделать, я не сомневался…
 - И как же ты собрался отомстить им? – спросил Стив, - что, соберешь маленькую армию, прилетишь и устроишь побоище?
- Зачем же так грубо и прямолинейно? – ответил, улыбаясь, Олаф, - моя месть куда как проще и эффективнее. И я уже сделал это. Ведь я проходил через их деревню. заглядывал через оконные и дверные проемы в дома. И видел точно: живут чуть выше первобытного строя. Из утвари - ничего сложного. А красивыми быть хочется. Ты ведь заметил, что там одни женщины, пусть и инопланетянки, это сущности их не изменило. Все, как и у нас, ходят накрашенные и причесанные. Но разрисовывают и делают прически не сами себе, а друг другу и практически никогда сами себя не видят, разве если через отражение в воде. Но много ли в водяном отражении увидишь? К тому же, попробуй еще сохрани воду, чтобы по ней не бежали волны или от ветерка, или от всевозможных сотрясений типа шагов поблизости и тому подобного… Поэтому перед отлетом я попросил командиршу передать вождям наш подарок. Этим подарком и был лючок синхронизатора. Понимаешь, что это значит для них? Это для тебя лючок, а для них – зеркало, которое невозможно ни поцарапать, ни разбить, как аборигены делали со всеми другими земными подарками. Здесь же – не получится. И я ведь не зря подходил ко многим из этих местных амазонок и показывал им их же отражение в лючке. Половина шарахалась и пугалась, вторая половина выказывала заинтересованность. При том чаще всего такую, что можно назвать крайней заинтересованностью: им хотелось получше рассмотреть свое отражение, а некоторые даже начинали поправлять прически. Дальнейшее, я абсолютно уверен в этом, просто: не сумев ни разбить, ни испортить «подарок», начальница отряда неминуемо повезет его вождям. Во-первых, надо сообщить им, что пришельцы, то есть мы, убрались восвояси. Во-вторых, показать неубиваемый подарок. А тому, чтобы он, этот подарок, не пропал по дороге (это если у начальницы окажется с избытком дремучего фанатизма), посодействуют те из амазонок, кто увидел воочию и успел понять выгодность свалившейся им в руки вещи. А таких после моей демонстрации зеркальных свойств окажется не так и мало… В конечном итоге, я не берусь гадать, что конкретно будет, когда новоявленное зеркало окажется перед кучей властных независимых друг от друга вождей-женщин, но рассуди сам: зеркало всего одно, небольшого размера, даже двоим сложно одновременно смотреться в него, а если желающих существенно больше, и каждый норовит быть первым?
Олаф замолчал и довольно улыбнулся.
- А неминуемо будет вот что, - продолжил он, - и в этом сущность моей мести: пока вожди не договорятся, а в быстроту этого процесса при их жестком неуступчивом характере верится с трудом, по крайней мере, несколько грандиозных драк за первенство в смотрении в драгоценный зеркальный раритет я им обеспечил!