Жизнь глазами четвертого ребенка

Посвящается Эмме

Наша семья
Меня зовут Эмма. Вы,  наверное, сразу представили себе редкой, волшебной красоты девушку,  гордую и  своенравную? Да?
Правильно.  Я  такая. Умная и красивая. И многие хотели бы носить меня на руках. Но не  каждый заслуживает такого счастья, даже моим домашним  не всегда это позволяется. Мама говорит это потому, что я - скверная женщина с  характером «ого-го» и «еще не известно, что  с этого ребенка получится». Ребенок – это тоже я. И не просто ребенок, а чее-т-вее-р-тыы-й. Я у мамы четвертая.  Как вы понимаете, у  нас в семье есть  еще дети,  но  у них нет номеров как у меня.  Это только когда обо мне ведут разговор, то подчеркивают, какая я по счету. Наверное,  для взрослых  это очень важно.
Майя (моя сестренка, тоже очень умная, потому что ей скоро в школу), она все знает и  во всем разбирается. Вот она и объяснила нашей маме, почему  я такая:  и «ого-го» и скверная. Причина как раз в том, что я  четвертая.   Всем известно,  что цифра «четыре» больше и старше, чем все цифры перед ней: «раз», «два», «три». А значит, четверка главнее всех чисел и все ей подчиняются.  Поэтому меня все должны слушаться. Как хорошо, что  я самая младшая и у нас нет пятого ребенка. А то бы и мной так командовала  какая-нибудь цифра больше чем "четверка", но младше меня.

В  нашей семье знают все, что  не дай Боже, если я срочно чего-нибудь захочу, а мое желание никем не выполняется. Тут же,  на территории мирного пространства моего обитания, возникнет  неистовый мятеж  и яростные протесты скверной женщины и четвертого ребенка.   Тут же   затрясутся стены от страшных, по своей силе, звуков самого громко ревущего животного в мире – обезьяны ревуна.
Кстати,  звание скверной женщины  мне перешло от одной маминой  коллеги, которая отличалась профессиональной требовательностью и  несгибаемой принципиальностью,  за что ее  не очень любили  в коллективе.  И поэтому она получила это прозвище.  Но когда родилась я, и  мы с мамой получше узнали друг друга, то она сказала, что зря они обижали  на работе эту кротко-спокойную, душевно-сговорчивую даму, которая, по сравнению со мной, оказалась просто ангелом.   
А  почему у меня голос, такой как у обезьяны ревуна, вы потом узнаете, чуть позже.  Родители, как только я родилась, ходили  даже к соседям извиняться, за то, что у них родилась девочка,  издающая  мощные звуки,  как Джельсамино из итальянской  сказки.

Мама и папа стараются бороться с некоторыми моими особенностями, но не всегда у них это получается.  И причина не только в моем  плохом характере.  Дело еще в том, что я умная, но не разговорчивая, т.е. все понимаю, а сказать словами не могу.   Меня окружают абсолютно недогадливые люди. Я говорю «Ы-ы-ы», а они не понимают о чем речь. Правда, мама иногда угадывает, но редко.  Чаще всего меня понимает Даник,  один из моих братьев. Его еще называют «беленький». Вот когда говорят про маминых сыновей, то тут уже упоминают не цифры, а краски. Чёрную и белую.
  Другой наш мальчик такой смуглый, как будто он  весь, с ног до головы, перемазался темным шоколадом. Со мной один раз такое было. Вкусно, конечно, но все боялись ко мне приближаться, потому что я тут же ко всем  прилипала, и  меня еле  отдирали, а потом с трудом отмывали и себя и меня. Нашего черненького братика зовут Максик, он, кстати, самый  старший из нас.  Иногда взрослые называют его «негритенок»,  иногда «цыганенок». Я вот  думаю, откуда он точно появился? Если он «негритенок», то, значит,  маме его принес  добрый доктор Айболит из Африки, когда  возвращался из Лимпопо. А если «цыганенок»? Может его цыгане   подбросили? Мама один раз мне их показывала и сказала, что отдаст меня им, если я не перестану орать. Тогда я взревела так, как умеет Джельсамино, и цыгане сами напугались и разбежались.  И тетенька цыганка, убегая, на ходу объяснила, что  общий хор их табора звучит во много раз тише, чем я одна.

Наш Максик очень хороший мальчик. Мама говорит, что он ответственный и поэтому самый главный ее помощник. Как только через год родился  Даник, Максик сразу понял, что он, как старший брат, отвечает за него и за все его поступки.  И так как он сам горшечную процедуру освоил очень рано, то и младшего брата быстро научил этому. Он ему все показывал и объяснял, что и как надо делать, перед тем как сесть на горшок, да и потом, когда уже сидишь. Ну, а у меня  с этим бывают проблемы, и  иногда я не справляюсь с  ними.

Даник - «истинный ариец», говорит папа. А маме это название не нравится. Ей нравится «натуральный блондин». Она еще ласково зовет  своего младшего сыночка «одуванчик».  Его голова такая же белая, как у этого созревшего цветка с семенами «парашютиками». И  у него такой же легкий характер и он со всеми умеет дружить. Правда, наш Даник немножко мечтатель и выдумщик,  но  я его все равно люблю, потому что он  сразу угадывает, чего мне  хочется.

Кто меня хуже всех понимает, так это моя няня. Она к нам приходит не часто и ненадолго. Потому что мой папа считает, что воспитанием ребенка должны заниматься  только родители без вмешательства посторонних. 
Но  иногда мои  мама и папа все-таки вынуждены обращаться за помощью к няне, чтобы она со мной немного посидела, когда их нет дома.  А у нее девиз: «у няньки ребенок должен  быть всегда  веселый». Поэтому, если я хоть немного нахмурюсь, или  у меня появится отдаленный  намек на лице  «тучки со слезами», то все, это для нее катастрофа.  У няни возникает тысячи идей,  как развеселить свою «золотую девочку».  Правда, Майя ей однажды  сделала замечание и сказала, что «это не твоя золотая девочка, а мамы нашей». Няня согласилась и стала меня звать « мамина золотая девочка». 
 Интересно, как она это запомнила?  У нее же памяти совсем нет. Майи пришлось  даже выяснять  ее возраст, и она спросила: « Ты что, старая что ли?». Оказалось, что да, няни столько лет, сколько нашей бабушке. Поэтому  обе задают дурацкие вопросы. 
Вот, например, мы играем в прятки, и я спрячусь, а  потом раз, и появлюсь. А няня уже меня забыла и спрашивает: « А что это за девочка такая хорошая к нам пришла?». Я уже и близко к ней подойду, может, думаю, у нее глазки болят и плохо видят. Нет,  она все равно  долго не вспоминает, что это я, Эмма. Так она еще и про глазки, и про лобик, и про щечки плохо помнит. Все у меня спрашивает: « А где у нашей Эммы то,  а где это…?». Я ей показываю, где «это» и «то» у няни на лице,  но нет, ей так не надо. Берет мой пальчик и начинает им тыкать по моему лицу.  А мне так не нравится.  Или взять эти песенки-потешки. Я их  люблю и помню, только повторить не могу, я же не разговорчивая. А иногда и просто не хочу ничего показывать, особенно «ладушки». Когда захочу, тогда и покажу.  Няня очень радуется, когда я ей что-нибудь демонстрирую, чему она   меня раньше учила. Я же девочка умная, все понимаю и запоминаю.

Папа,  мама, спорт и  собаки
Мой папа очень любит меня, мою маму и спорт.  Он говорит, что  спорт подарил ему маму. А потом появилась  я. И Эммой меня назвал папа. Потому что он думает, что  это имя подходит  только необыкновенно умным и красивым девушкам.  И это правда. У меня большие лучистые глаза и  вдумчиво-проницательный взгляд. Я умная, способная и вообще девочка необычная.    Но дело не только в моем волшебном голосе почти как у Джельсамино. Мой организм еще умеет делать то, что другие дети  не делают. Наверное, не умеют. Или может  это  мне досталось  по наследству, потому что мои родители всю жизнь занимаются  спортом.  Не знаю, почему так происходит.
  Как только в правой руке у меня оказывается  какая-нибудь еда, бутылочка с молоком, или  печенька, или яблочко и я в этот момент сижу, то моя левая нога тут же машинально поднимается выше головы. Иногда я ее поддерживаю  левой рукой, иногда нет. Также срабатывает и растяжка «левая рука в рот – правая нога  выше головы».  Папа говорит, что этот непроизвольный автоматизм в моем теле – явление еще не известное науке.  Мама отвечает: «посмотрим, что из этого  явления получится и пригодится ли  оно в жизни».   А вот  родителям в  опасные моменты натренированность очень даже помогла.
 
Много лет тому назад, когда мой  папа  учился в университете, с ним,  с мамой,  с  моими братьями и маленькой папиной собачкой произошла необыкновенная история.   Самая настоящая, не выдуманная.
 
Но началось  это все еще раньше, в папином детстве.  Папина мама, моя бабушка, чтобы спастись от гиперактивного, шустрого,  маленького сыночка, отдавала его во все подряд спортивные кружки.  Так к третьему классу он попал в школьную баскетбольную секцию.

Оказалось, что это самое то, что надо нормальному пацану. И не легкая атлетика какая-нибудь, где не надо работать головой, а только бегай и прыгай бездумно.  И не девчачьи пуси-муси:  гимнастика с фигурным катанием. Еще, конечно, папа уважал настоящий мужской спорт: футбол и хоккей. Но бабушка ему объяснила, что это очень травмоопасные игры.

О-о-о, она и  не подозревала, что выбранный ею для сына «легкий баскет»  сопровождается всеми травмами, которые случаются  в командных играх с мячом.  И еще, папа говорит, что в «обязательную программу» каждого матча входит попадание мячом в  «морду лица», особенно  в челюсть.
Но нашего спортивного мальчика никакие ушибы и повреждения не пугали, потому что он – самый ловкий, самый быстрый, самый прыгучий и самый умный. 
Да, да, занятия баскетболом не возможны без применения мозгов.  А для того, чтобы юные игроки  набирались опыта правильного передвижения по полю и владения мячом, тренер велел им ходить на игры, и присутствовать на  занятиях секции старшеклассников баскетболистов. 
 
Как раз перед тренировкой третьеклассников в зале занимались девчонки выпускного  класса. И тренер обратил внимание юных игроков на одну из девочек, которую он называл «королевой  дриблинга». Тонкая и почти невесомая баскетболистка, ловко  применяя неожиданные финты и обводки, не просто вела мяч, а управляла всей игрой.   Невозможно было отвести взгляд от ее перемещения по полю,  и, казалось, что  у нее за спиной крылья ангела, которые позволяют ей  взлетать перед корзиной.  Эта «королева дриблинга» для   будущих баскетболистов была живым образцом классической правильной игры. Мальчишки, глядя на нее, мечтали, что когда-нибудь и они будут так мастерски владеть мячом.   Правда, в коридорах школы,  никто эту «королеву» не узнавал. Ведь для третьеклассников она была просто игроком «под номером шесть». А в майке эта десятиклассница по школе не ходила.

А еще папа всегда мечтал о собаке, а бабушка была категорически против четвероногого друга.  Поэтому, как только у него появились  лично заработанные деньги, он сделал  первую самостоятельную покупку и  купил себе щеночка. Такого малютку, что выносил его гулять  только на руках, чтобы большие собаки не кинулись и не обидели  крошечного кутенка.

И вот,  во время очередной прогулки, ранним утром, они увидели, как, медленно  и вальяжно, к ним во двор въезжал шикарный автомобиль. Папа хоть и был тогда бедным студентом, но,  как и положено нормальному мужчине, иномарками интересовался. Эта машина привлекла его еще и тем, что через заднее стекло авто было видно два рядом  странных, качающихся шара, черный и белый.

И пока папа думал, что это такое  может быть, «БМВ» остановился, и с водительского места, выпорхнула девушка,  смутно кого-то напоминавшая. Но это было не главное, главное то, что  она была необыкновенной. У нее были удивительной формы глаза,  которые светились фиалковыми бликами. И это свечение, выпорхнув миниатюрными звездочками,   медленно угасало на смуглой, розоватой коже и на бархатных полукружиях бровей.  Глаза были обрамлены длинными и густыми ресницами, как у единорога. Крылья узкого,  идеально правильной формы носика, трепетали на  безупречном овале лица.

Надо ли говорить, что в тот момент весь мир для папы исчез. Ничего не  существовало: ни духовного, ни физического, ни настоящего, ни будущего, ни прошлого.  Голова отключилась, у него пропал голос, способность двигаться,  руки опустились.   Папу  парализовало, и он превратился в застывший монумент с открытым ртом.   Его друг, маленький, нежный комочек, который еще пять минут тому назад находился в уютном  теплом гнезде  под курткой, легко спрыгнул на землю  и помчался навстречу суровым реальностям жизни. Собачий несмышленыш летел познавать незнакомый,  заманчивый мир, влекущий какофонией звуков и запахов.

Не обращая внимания на вдруг возникшую  рядом статую молодого человека, девушка извлекла  из автомобиля и поставила около своих ног еще одного несмышленыша, человеческого. Он был таким черненьким, как будто вся его недолгая жизнь проходила под палящим солнцем.  И она снова полезла  в машину,  уже за другим человечком, но только беленьким.  Когда половина, то есть верхняя часть ее организма была в авто, а нижняя стояла на земле, маленький черныш, почувствовал в воздухе дуновение проносящейся мимо свободы. И интригующе привлекательный вкус самостоятельности подхватил его и понес за ровесником  по разуму, пушистым, веселым щеночком. Они неслись по двору абсолютно счастливые, беззаботно радуясь вольности и раздолью.
 Но их раздолье было немного занято. На  пути стояло, попыхивая выхлопными газами, заманчивое своей неизвестностью, гигантское сооружение на колесах  со страшным названием "фура". В кабине   этого "саркофага" уже находился водитель.   И,  он, конечно же, не видел  бегущих к машине глупых, маленьких любителей свободы.  Собачий пушистик юркнул под прицеп фуры  и, запрыгнув на раму грузовой платформы, стал ее обследовать. Малыш пытался   догнать щеночка, чтобы  последовать его примеру.

Увидев побег неразумных младенцев и,  представив дальнейшую перспективу событий, папа мгновенно очнулся, пришел в себя. Голова и другие части его тела заработали.  В этот  же момент неизвестно откуда,  во дворе раздались звуки   той самой обезьяны ревуна.  Правда,  животного нигде не было видно, но слышали его все, даже в соседних дворах и даже те, у кого были закрыты окна.  От страха дрожали и стекла и люди. Некоторые, храбрые жильцы, все-таки  выбежали во двор, посмотреть, что происходит и найти того, кто так оглушительно ревет. Водитель испуганно выключил машину и спрыгнул на землю, чтобы определить масштаб вероятной трагедии.
 
Но этот звук издавала никакая не обезьянка, а прелестная смуглая девушка, которая держала на руках  светлоголового малыша и мчалась за другим,  маленьким ярким и юрким брюнетом. Блондин, как мог,  подвывал солистке, исполняющей арию ревуна-жениха, привлекающего для себя невесту. Бэк-вокал пацана отличался прерывистым стаккато  из-за того, что  весь он трясся в такт  сумасшедшего галопа, с которым неслась,  сломя голову, красавица. Но, к счастью, беда уже миновала.

Папа в  один прыжок настиг бегущего маленького человечка, подхватил его на руки и, четко, как будто это была  передача мяча от груди  в баскетболе,  почти метнул его девушке и побежал дальше. Она тоже очень профессионально, просто чудом, так как один малыш уже был у нее на руках, приняла мяч, ой, поймала ребенка, и рев обезьянки ревуна захлебнулся.  Смуглянка остановилась, спрятала лицо в мальчишек,  и  ее хрупкие плечи трогательно и нервно задрожали.

А в это время папа уже лежал  животом на земле, туловищем снаружи, а головой под прицепом.   Его крошечный друг был счастлив, когда вдруг увидел такое знакомое и родное  лицо. И думая, что с ним играют, подбежал, вначале лизнул папу в нос, а затем вернулся на платформу и стал бегать из одного конца фуры в другой. Папа понял, что ему,  в таком положении, распластавшись под машиной, беглеца не поймать. Спасибо, дворовым мальчишкам,  младшего школьного возраста. Они решили, что идет увлекательная игра и им надо в ней поучаствовать, поэтому  всей гурьбой полезли  под фуру и там быстренько поймали щеночка.

Счастливый, весь в пыли, с перепачканным машинным маслом лицом и со спасенным  другом на руках, папа, чувствуя себя героем, храбро подошел к смуглянке.
– Братишка-то твой, маленький, а классно бегает, наверное, спортсменом будет. Скажи родителям, пусть его сразу на легкую атлетику отдают, как только подрастет.
– Это не братишка. Это мой сынок.  И этот тоже, – зарделась девушка, сильнее прижимая к себе мальчишек.
 Неприятная грустинка царапнула папу. А братья,  увидев пушистого, вертлявого щеночка, на расстоянии вытянутой руки, заелозили на руках у мамы.  Они старались схватить, прижать  к себе пушистого, скулящего малыша, который также хотел поиграть с ними.
– Да отпусти ты их, пускай познакомятся, – предложил папа.
–  Тогда пойдем, посидим в беседке. Оттуда они не убегут, – устало  согласилась девушка.

Ну, вы, наверное, уже поняли, что это была моя мама с Максиком и Даником. Вот не знаю только, почему Майи  тогда с ними не было.
Папа хотел смуглянке помочь и взять хоть одного малыша,  но мама не согласилась.
Тогда, идя по тропинке, он бережно стал поддерживать ее под локоток  и почувствовал, как горяча его ладонь. Он подумал, что, наверное,  его рука прожигает кожу  девушки через шерсть тонкого свитера.  Однако  та ничего не сказала и папа руку не убрал.

В беседке  они выяснили, что учились, оказывается,  в одной школе, и занимались баскетболом у одного и того же тренера. И папа понял, почему эта девушка показалось с первого взгляда ему смутно знакомой. Это же была она, «королева дриблинга»  под номером шесть! Они тогда много вспоминали, смеялись и, расставаясь, остались очень  довольные друг другом, так же как и три  подружившихся ровесника по разуму.

Потом папа много раз видел это «БМВ» в своем дворе. Но за рулем всегда был мужчина.  И папа никогда не старался узнать, была ли там, в автомобиле, девушка его мечты. Может быть, и была, но позволить себе наносить дополнительные ядовитые раны в разбитое, истерзанное сердце он не мог. Слишком тяжело они заживали  после первой встречи, слишком долго и больно кровоточили.
 
Изредка мама с папой вспоминают этот случай, поэтому я про него и знаю. Теперь вы поняли, от кого мне достался такой  мощный голос, который появляется у меня в минуты недовольства или опасности.
 
Через десяток лет после  той первой, собаконосной  встречи мамы и папы, они встретились вновь,  совершенно случайно, по работе, на какой-то конференции. И  больше не  разлучались.

Но папа опять в это самое время  завел себе маленького друга, породы такса, по имени Делси. Она  с нами и сейчас живет. Тогда это был небольшой щеночек, очень нежный и трусливый. Такой трусливый, что папе пришлось его взять с собой, когда они поехали с мамой отдыхать после того, как  официально стали мужем и женой.
 
Ранним утром папа был уже на море, а девчонки (мама с собачкой) должны были прийти позже, когда проснутся. Стройная и красивая мама в мини шортах и с Делси на руках, неторопливо вышагивала к пляжу.  Но неизвестно откуда,  вдруг появилась  свора больших собак и устремилась  к маме.   Понятно, что она их не интересовала, их привлекала  Делси. Такса от страха затрепетала у мамы на руках  и пыталась спрятаться. А куда спрятаться на девичьих руках? Только в ее длинных, распущенных волосах. И вот, окруженная неистово лающими и прыгающими на нее псами, которые мечтали  схватить щенка, мама пыталась,  в первую очередь, освободить волосы от впившуюся в ее голову Делси.

Но каждое мамино движение еще больше разжигало злобный настрой стаи  и дворняги уже начали клацать зубами. Долго это продолжаться не могло. Одна шавка все-таки схватила  худенькую маму за наиболее выдающуюся часть ее конструкции, за попу.  В это же время Делси повисла на маминых  распущенных прядях волос.  Спасение искать было не у кого, вокруг ни души. И вот тут опять появился вопль  одинокого, страдающего без невесты,  ревуна.

Папа сразу понял этот сигнал тревоги.  Он помчался на его звук со скоростью самки обезьянки,  срочно согласившейся  на ухаживания кавалера, пока тот не передумал. Набрав по дороге камней, папа быстро отогнал свору и увидел нашу бедную мамочку всю в слезах, со спутанными волосами и   в каких-то  страшных лохмотьях, которые еще несколько минут назад были кокетливыми шортиками. А по одной стройной маминой ноге узкими змейками стекала кровь. Папа, перекинув маму к себе на плечи, попой кверху, а головой вниз, помчался со своей драгоценной ношей в медкабинет.

Там обработали рану и успокоили, сказав, что это, мол, не страшно, до свадьбы заживет. Родителям этот вариант не понравился, потому что они  буквально 3 дня назад уже отметили такое торжество. Папа сказал, что у него нет никакого желания еще раз, вторично, устраивать это шоу. А мама ничего не сказала, так как ей не хотелось пугать медперсонал количеством своих бракосочетаний.

Но,  зато потом, когда у мамы рана немного зажила, папа в номере воздевал руки к небу, и страдальчески вопрошал, за что судьба его так наказала, что он, «молодой и красивый, с первых дней семейной жизни вынужден жить с калекой? С женщиной, у которой часть тела  изувечена? И, которая, уже никогда не построит карьеру модели из-за  одного уродливого органа! А он то мечтал о мировой славе своей жены». В ответ, компенсируя страдания инвалида, ему прилетали, прямо в голову, одна за другой подушки. А иногда и пляжные шлепанцы пересекали воздушное пространство отельного помещения,  которое они занимали.

  Как мы болеем и о мужчинах 
 Мои родители очень занятые люди.  Они  оба работают. Папа еще занимается спортом.  А мама занимается  нами и домом, и папой, и еще плавает с ним в бассейне, катается на сноуборде и  все время учится на всяких курсах. Я их все названия не помню, но то, что последний раз она  училась  даже на миллионера, точно знаю. Майя говорит, что когда-то наша мама  ходила на такие курсы, где учили готовить всякие сладости. И у них дома всегда были вкусности: печенье, пироги, торты.

Но,  когда появился мой папа, мама перестала этим заниматься. Зато  он, чтобы порадовать свою новую семью, стал сам готовить что-нибудь необычное, Майя говорит, экзотическое. А иногда, чтобы доставить удовольствие маме, он  везет нас  всех в какой-нибудь ресторан. И,  бывает, даже меня с собой берут. Но это случается редко,  чаще всего я остаюсь с няней дома.

И еще мои родители непрестанно болеют. Но дома они не лечатся, как  дети, которые не ходят в это время в школу или в садик. Они куда-то ненадолго уезжают и так и говорят: "Мы едем болеть". И еще говорят, что за какого-то  дядьку по имени Зенит.  А потом возвращаются  совершенно здоровенькие и у них ничего не болит. Я  не понимаю, почему они не  лечатся дома?  И причем этот Зенит? 

Когда заболевают наши мальчики, Макс и Даня, то спокойно пьют таблетки и лежат в кровати. И мама не нервничает. Вообще, у нас дома такой закон, если мама кладет тебя в постель, то, сколько бы лет или месяцев тебе ни было, и как бы ты ни орал, сопротивляясь,   пусть даже соседи батареи разобьют, требуя тишины, но   никто около тебя сидеть или укачивать, или уговаривать  не будет.  Если мама сказала « спать» или «лежать», значит спи без разговоров или лежи, нравится тебе это или нет.  С мамой  никто не спорит.

Больше всех у нас не любит болеть и лечиться Майя. Ведь если болеешь,  значит ни гулять, ни в детский сад ты не пойдешь и играть ни с кем не будешь.   А наша Майя, говорит мама, всегда « вся в делах и планах». Да, моя сестра девочка активная и всегда должна быть чем-то занята.  Как-то,  родители не могли ею заниматься, и папа предложил, чтобы она вместо них пообщалась с  какой-то девочкой Алисой  по телефону, который он ей недавно подарил.  Некоторое время Майя  беседовала по телефону с этой девочкой. А потом возмущенно сказала, что не будет больше с ней разговаривать, так как обиделась на эту Алису.  Она, видите ли, утомилась от Майкиных вопросов и  так  ей и сказала: «Вы меня уже достали своими «почему  и зачем»».  Да, сестренка наша боевая и неугомонная. И с ней не просто.
  Как-то Майя заболела, а  тут пришло время выходить замуж. К свадьбе было почти  все готово. Она  с подружками даже жениха нашла. Правда, мальчик не хотел быть суженным, он боялся, что их будут дразнить «тили-тили тесто…». Но девочки его немножко побили и пригрозили другим, что  тоже побьют, если кто хоть слово скажет. А Майя у нас такая, как  наша мама, как сказала, так и будет. Поэтому никто не обзывался, зато  жених потребовал, чтобы в день свадьбы ему все дарили конфеты.  Пришлось согласиться. 

И вот, до свадьбы оставалось всего чуть-чуть, а тут невеста заболела. Но лечиться она у нас не любит и ничего не хочет: ни таблетки пить, ни лежать в постели, ни дышать под одеялом картошкой. Она от всего отказывалась, скандалила и только ныла про свою свадьбу.  А бедная мама переживала,  как и чем  лечить дочку?   Папа, глядя на их мучения,  посоветовал:
–Да поставь ты ей водочный компресс. Это  же не страшно, можно потерпеть.
– Как же я забыла! – воскликнула мама  и достала  с  полки какую-то бутылку.
 Она налила  из нее немного водички в тарелку. Появился резкий запах.
– Воняет, воняет! – закричала Майя, закрывая нос рукой.  И попыталась убежать из комнаты.
Но папа ее поймал, усадил к себе на колени и крепко прижал, чтобы маме легче было закрепить  компресс на   Майиной шее.  Сестренка моя изворачивалась и продолжала вопить:
– Дышать нечем! Воняет!
– Да не воняет, просто непривычный запах, – отвечала мама, повязывая ребенку, поверх  пропитанной ваты, непромокаемую полоску и платок.
–Потерпи, сейчас через полиэтилен  так вонять не будет.   А некоторым дяденькам, между прочим, это нисколько не воняет.  Им нравится. Они даже пьют эту водичку,–  сказала мама,  заканчивая перевязку. 
–  Как пьют?  – удивилась Майя уже нормальным голосом, слезая с папиных колен – как воду, из стакана?
– Стаканами,– уточнила мама
– И все дяденьки пьют?
– Ну не все, а многие.
– И наш папа пьет?
– Нет, ваш папа это не пьет
– А Эммин  папа пьет?
– И Эммин папа не пьет.
– Так, а кто тогда пьет и  когда они это делают?– раздраженно воскликнула  Майя.
– Ну, многие пьют и все по-разному, кто дома, кто в гостях или на каком-нибудь празднике.
– Может на свадьбе?– заподозрила девочка. – И женихи пьют?
– Бывает и они пьют, тут не угадаешь –  со вздохом ответила мама, не оставив Майи никакой надежды в безгрешность   женихов.
Вздохнула и моя сестра и ее лицо  омрачилось работой мысли.  Больше она про свадьбу не вспоминала, а, когда вылечилась,  то гордо заявила жениху в детском саду, что свадьбы не будет. Объяснять причину отказа она никому  не стала.

Родителей это почему-то веселило, и мама сказала, что наша Майя  решила остаться старой девой. А  папа сокрушался, что так и внуков они от нее не дождутся и вся надежда теперь на мальчиков и на меня.

Я не поняла, о чем они говорят.   После того разговора,  меня очень волновало то, что у нас, оказывается, есть еще один папа.   И это папа Майи и мальчиков.  Я задумалась, а почему  он с нами не живет?  Дети живут с папами и мамами, вот как я. А мои братья и сестра   ездят к своему папе в гости.  Иногда слышу, как мама им  говорит:
– Быстрее собирайтесь, папа уже приехал и вас  давно ждет.

Я его никогда не видела.   А только слышала, как мама  кому-то рассказывала, что он, оказывается, козел. Но этого не может быть. Мои же братья и сестра не козлятки. И потом,  дети не могут любить  зверушку, как папу, пусть даже самого пушистого, ласкового и симпатичного.

Я вот своего папу очень люблю, он у меня все равно лучше всех и  самый красивый,  пусть даже и  с бородой, как козлик.
 Однажды мы с няней пошли в магазин и там  тоже были дяденьки с бородой.  Они мне напоминали папу, поэтому я на них смотрела и улыбалась. И  дяденьки мне ласково улыбались. А няне это не понравилось. Она потом возмущенно рассказывала маме:
– Почему-то Эммочка улыбается  и заигрывает со всеми мусульманами.
И ни с кем я не играла, просто мы друг другу нравились, и это было понятно.
 Я думаю,  что мама, что то перепутала с папами. А может я чего-то  не поняла?


Мой папа трусишка,  или как я вылечила бабушку
Мой папа, хоть и большой дяденька, но всего боится. Он боится, когда я на прогулке вырываю руку и убегаю от него. Он меня догоняет, ругает, а потом так и говорит: «Я же боюсь за тебя».   Папа боится оставаться без мамы, когда мы  все  дома, а мама еще не пришла.  Он ей все время звонит и спрашивает: «Как дела? Ты скоро?». 

Папа боится, когда мы едем в машине, а за рулем мама. И хоть мои родители вообще-то не ссорятся, но лучше никому не слышать, как мама перед папой  отстаивает свои права на  разные способы вождения автомобиля. Правда, обезьянка-ревун и Джельсамино не появляются. Но дяденьки, в  проезжающих рядом машинках, маминпапин разговор  слышат, и он им очень нравится. Потому что они смеются и  оборачиваются. Мы, дети, в это время боимся и голос подать.  Иначе мама придумает нам такое наказание, которое в другое время ей и в голову бы не пришло. Например, мальчишкам придется мыть машину, а Майе пылесосить салон. Хотя обычно,  для этого папа отдает автомобиль на мойку.

И все это потому, что папа мой трусишка.  Он сам говорит, что когда его охватывает страх, он теряет разум. Вот, например,  он меня как-то днем  уложил спать. А вы же знаете, что по закону нашей семьи,  мы должны засыпать безо всяких сказок и песенок.  Положили тебя и спи.  Но потом взрослые все равно заходят к нам в комнату, посмотреть,  как мы уснули. Папа открыл дверь и, стоя на пороге, заглянул в кроватку. А меня там нет.   И первая мысль была у него: «Украли ребенка!!!». Но потом, рассудив, что с 9-го этажа, при закрытых окнах и входной двери, это не так-то просто сделать, решил, что я сама вылезла из кроватки и пошла гулять.
Он побежал по квартире, заглядывая в каждый уголок. Я ведь очень люблю играть в прятки. Но меня,  его дочки, нигде не было.  В панике папа стал звонить маме,   и с дрожью в голосе рассказал, что он не знает, что еще можно предпринять, кроме как вызвать полицию. Мама, не дослушав, кинулась в машину. Когда она приехала, то сразу ворвалась в нашу с Майей комнату. Я проснулась от чьего-то рева и от того, что кто-то капал на меня водичкой. Открываю глаза, а надо мной стоит мама и плачет. Она так горько плакала, как  я, когда мне не дают  играть с карандашами. Я стала мамочку жалеть, и она взяла меня на руки. А когда проходила мимо оторопевшего папы,  то стукнула его по шее.

На самом деле, я спала в кроватке и никуда не уходила. Просто, ворочаясь, я умастилась на подушке, поперек постели. И пока не подойдешь близко к кроватке, не увидишь, что там спит ребенок. 

Второй раз они меня потеряли уже вдвоем. Папа принес с кладовки табуретку и поставил ее под большой обеденный стол. Раньше я такой предмет мебели не видела.  Ради интереса я тоже залезла под стол и вскарабкалась животом на эту табуретку.   Хотела сесть, но не могла, так как упиралась головой в столешницу. Надо было как-то слезть, но табуретка была большая и я никак не могла с нее спуститься. Я боролась молча и отчаянно. Все-таки большая девочка и не реветь же из-за такой ерунды.
Тем временем родители меня потеряли. Теперь уже папа  вместе с мамой лихорадочно бегал по квартире, заглядывая во всякие уголки. Мама крепилась, но, спустя какое-то время, все-таки решила заплакать. И только она набрала воздуху в абсолютной тишине, чтобы разразиться всхлипами,  как они услышали мое кряхтение. И не сообразили, где я нахожусь. Стали  меня звать, но я же молчаливая и ответить громко не могла, а только ыкала. А они все равно не понимают, откуда эти звуки. Под стол заглянули, но не залезли глубоко,  поэтому меня и не увидели. Я же лежала на табуретке, вытянув ноги и упираясь ступнями в крестовину ножки стола. И только, когда я от злости включила Джельсамино, тогда они поняли, где я нахожусь.  А я же вам с самого начала говорила, что мои родные недогадливые люди.

Все  наши истории происходят от того,  что мой папа трусишка и боится, что события могут развиваться только в негативном направлении. А не все так и страшно, как он думает.  Вот вам доказательства. Когда мой папа женился на моей маме, то его мама, моя бабушка, очень сильно болела и ей предстояла серьезная операция.  И папа не рассказал про то, что он женится, боясь, что мама расстроится. А после  операции был очень тяжелый период и лечение оказалось после этого  еще мучительнее. Бабушка была в страшной депрессии.   

К  этому времени уже и я родилась, а бабушка все болела. Мама стала уговаривать папу, чтобы он нас  познакомил. То есть  меня, хорошую девочку и красавицу, и бабушку. Мама ему объясняла, что увидев внучку, ее эмоциональное состояние  улучшится и это поможет   бабуле справиться с болезнью. А папа все боялся за бабушку.
И только, когда я начала ходить, он меня к ней привез. Узнав, что у нее есть уже большая и  такая необыкновенная умница-внученька, бабушка забыла про все свои хворобы.   Ну вот, а папа боялся нашей встречи.  С тех пор  бабуля начала поправляться.  И стала требовать, чтобы меня возили к ней каждый день.  Теперь я езжу лечить бабушку, а она меня с рук  не спускает. Хоть мне это и не очень нравится.  Папа говорит, что так я скоро совсем  разучусь ходить.   А я думаю,  что когда выросту,  то обязательно  стану доктором, раз люди выздоравливают только взглянув на меня.