Бамблдок, страшный рассказ деревенщины

"Зря! Ой зря вы, два дурака, с сатаною связалися. В ад угодите, окаянные. Пьяницы, и так почитай одною ногой в геене огненной, так еще и книгу энтую нашли. Дальше что, Грег и Билли, сделку небось с лукавым заключить вздумали?"
Мы с братом посмеялися над словами тётки Эн, а потом я вдруг увидел, как у Билла лицо стало бледным как квасной гриб. Видно, боится суеверный детина. Да оно то что, попробовать можно, развлечения ради проделать всю ту нехитрую петрушку, что в книге-тетради написана. Одно только заботило меня: это ж если Бамблдок, то есть черт этот явится… Ну, мне то на своем веку приходилось видывать всякое… Например, лет десять тому назад соседская кобыла родила жеребенка с пятью ногами, а еще своими глазами видел, как сумасшедшая Джудит сожрала котенка своей племянницы. Не за себя тревожусь, а за Билли. Ой, даст слабину, тут и гадать нечего. Слабохарактерный он, и к вызыванию демонов не приспособленный. Как заведено, самому лямку тянуть придется. Такой шанс выпадает, поди, раз на век. Тут не воспользоваться — грех, не то, чтобы страшно вечных проклятий, которыми нам тетка без умолку грозит. Нам бы положение поправить. Трактор отремонтировать и то, средств недостает. А ферму отцовскую восстановить, так и подавно.
Решусь! Ей богу, решусь!
Никакие проклятия меня не отвадят. Сегодня же, как только тетка спать уляжется, брата возьму с собой — он сам просил, не глядя на свой страх. В амбаре и справим калдафство. Пусть демон и нам послужит, коль старику Адонайе прислуживал. Зажил он больно хорошо, и дом отгрохал всем на зависть. Вот мы и пронюхали, что книга энта у него имеется. Из под самого его носа Билл и стянул книжонку. А старик Адонайа с того дня слег и стал дряхлым, как старая кляча. Видно, секрет его долголетия там же крылся, в книге калдафской.
Как будто нам назло, тетка никак не уходила восвояси. Это для нее было не обычно. Точно, чувствует старая карга, боится, чтоб мы грех не сотворили. Поздно. Лукавый уж все управил.
Ночь была темна, как никогда. С заходом солнца появилась энта туча. Не видывал еще таких туч от роду, чтобы собою все небо укрыла, и черная она, страшная как дьявол. И огромная луна только на какой-то миг показалася из-за энтой тучи, как будто хотела о чем-то предупредить, состроив нам злобную рожу.
Как совсем стемнело, мы с братом немедля отправились в амбар, прихватив с собою все, что нужно было для калдафства в мешке. Пришлось затаиться на минуту-другую, прислушаться, потому как старые двери громко заскрипели, когда Билл их потянул на себя. Убедившись, что никого поблизости нет, мы прошли по соломе в темноту.
В том, что происходило, я получал такое же лихое удовольствие, как в тот осенний день, когда мы с Биллом из погреба хромого Уилморта семь бутылей виски утащили, пока он подосланную нами смазливую Мэрри охаживал.
Но не так обстояло дело с братом.
Казалось, он вот-вот умрет со страху, — такое у него было лицо. Всеми силами старался я не рассмеяться над ним. Но силком удержался, и рад тому, потому как Билл — парень обидчивый, а видеть неуместных сцен в такой-то важный момент мне было неохота.
Из веревки сделали круг и оба в него вступили.
Билл советовал зажечь свечу, но я, опасаясь, что повсюду солома и близко расставлены скирды сена, предложил использовать фонарь, который я прихватил с собою.
Получилось смешно с чтением заклинаний энтих. Слова странные и заковыристые, выговорить непросто, а прочитать еще сложнее… Ведь книга эта — рукописная. Буквы тесно так друг к дружке лепятся, пляшут, будто курица их лапой вывела.
Кое-как прочли и стали ждать.
Минута прошла, другая…
Ничего.
Билл, казалось, не дышал, опасливо поглядывая по сторонам. Кругом мрак, хоть глаз выколи. А снаружи затишье, будто сама природа затаила дыхание, как и мой пугливый братец.
Все это осточертело мне.
Около десяти минут мы ждали, не проронив ни единого слова.
В книге энтой давалось строгое предупреждение, что говорить, дескать, нельзя, что это опасно. Бамбалдок может прийти в лютую ярость, если кто слово вымолвит. Ишь ты, думаю, какой свирепый! Ну все, попробовали, и хватит. Ничего не вышло из нашего калдафства. Смех и только.
Как вдруг, дверь возьмет, да как грюкнет!
Мы с братом на месте и подпрыгнули от внезапности энтой. Взялись за руки, сами не понимая, что делаем. Тьфу! И думать противно!
Чувствую, рука Билла дрожит как ивовая ветка в ветреную погоду. Потом слышим, шагает кто-то, солома шелестит под ногами того, кто со стороны двери идет. Да идет как… топает, будто великанище.
Бух… бух… бух.
И между каждым "бух" можно до трех сосчитать.
Мы, значит, друг к дружке прижалися сильнее прежнего. У меня самого уже сердце как заведенное колотиться, грозится из груди моей выпрыгнуть, поджилки трясутся. Билл тихо так поскуливает, будто вот-вот расплачется. Ну мне не до забавы стало, значит, на брата посмотреть сил не нахожу, все в сторону, откуда шаги доносятся гляжу во все глаза.
А топот уже совсем близко слышен. И тут братец мой разразился таким криком, будто ему ногу живьем резали. Ну поэтому, стало быть, Бамблдок энтот и пришел в бешенство.
Пол под нами ходуном заходил, стены заскрипели, весь амбар застонал. Я уж было испугался, подумав, что рухнет он и завалит нас с братом до смерти, и возьми, да и выпрыгни из круга защитного, таща за собой брата.
Ну тут началось такое, о чем мне сейчас и вспомнить так страшно, что колотит меня всего, словно я токмо с морозу пришел.
Мы стремглав помчалися к выходу, в конец амбара. И вдруг слышим: "Грег и Билли… Грег и Билли…" - голосище премерзкое, бесовское!
Билл зашелся не своим голосом и бросился бежать, да не в ту сторону. Наверное, от страха заплутал. Я кричу ему вслед: "стой, не туда, оболдуй!" Он же, не слыша меня от ужаса, канул в темноту, затерявшись где-то между скирдами.
Фонарик остался у меня, и я пустился за братом, пытаясь его высветить в кромешном мраке. В то же время где-то поблизости таилось что-то вонючее. Да, жутко стало смердеть. И оно не переставало голосить: " Грег и Билли… Грег и Билли... Билли-мальчик потерялся… братец его один остался".
Сам того не ожидая, я вдруг закричал в ответ этому страшному отродью: "не тронь брата, выродок чертов!"
И тут, чувствую, как затылок мой обдало трупным смрадом, такой тлетворный дух токмо из склепа изыти может. Я резко обернулся, и только то и видел, как в темноте растворилось облако зеленого дыма.
Мне показалось, или и вправду, оно светилось, и только лишь я глянул, облако это в один миг рассеялось.
Но я не слишком растерялся. "Только вздумай причинить ему вред!" — угрожал я, стараясь отвлечь внимание Бамблдока от Билла. Сейчас удивляюсь своей храбрости. Но в ту минуту, мне было не на шутку страшно. Я поминутно звал брата, но тот, к моему ужасу, не отзывался. А между тем я ощущал, как скользкие холодные пальцы издевательски хватали меня то за ухо, то за подол рубахи, тянули с силой так, что я едва не валился наземь. Не переставая отмахиваться от невидимых рук, я во всю помчал к выходу, так что и о брате думать перестал, и вопил как боров недорезанный. Ужас... ужас дикий охватил меня!
Так я оказался под открытым небом, а черная туча та совсем низко нависла над амбаром. Когда я унял свой страх маленько, отдышался, то стал даваться диву от странной и таинственной тишины, что сделалась вокруг.
Мысли о том, что с Биллом могло случиться лихо, пока я отсиживался снаружи, сбивала меня с толку. И вот, немного успокоившись, я дрожащими руками стал листать книгу калдафскую в поисках тех самых заклинаний, о которых вечером прочитал, сидя на кухне тетки Эн. 
И вот, нашлись энти самые слова. "Разрешение уз", так они значились. Да, если бы мы с братом вместе сбежали от Бамбалдока проклятого, то немедля отправили бы его в преисподнюю, откуда он, нечестивый явился. Все, что для этого нужно было, все есть в книге, чтоб ее... Все же, чтобы брату помочь и из лап коварного черта вызволить, мне нужен был надежный, прочный план, так чтобы наверняка сработало. Подвергать Билла еще большему риску мне не хотелось.
Как вдруг удар… грохот… треск.
Поднялся ветер и разбросал осколки досок, что посыпались во все стороны, когда Бамблдок разворотил крышу, и рухнули стены нашего амбара. В огромной черной туче вспыхнули страшные зеленые глаза, что по сей день видятся мне в кошмарах. Смех чахоточного Адонайи показался бы детским хихиканьем в сравнении с громогласным хохотом Бамблдока, по глупому любопытству нами вызванного.
Под тяжелой грудой разбитых балок и досок, я не мог подняться на ноги, и громко звал на помощь.
Свирепый ветрище так же резко стих, как и сорвался. Хохот черта мерзкого умолк вместе с ним.
Скоро кто-то уже освобождал меня из-под завалов. Выпрямив наконец болящую спину, я отряхнулся. И увидел своего брата, живого, здорового... Только трупная бледность его широкого лица слегка испугала меня.
Тетка Эн чуть ума не лишилась от грохота, когда Бамблдок обрушил наш старый амбар. Ничего вразумительного не мог я сказать в ответ на ее писклявые крики.
А Билл, если и захочет, не скажет. С того дня он стал нем как рыба. Волосы его теперь белее, чем лунная рожа, а глаза наполнены каким-то загадочным и нездоровым смыслом, которого я никогда не хотел бы знать.