Детализация Древнего языка, звук кгх

черновик, на рыбалку пора, не проверял
дураки, - вон!

Из книги "Особенности формирования Руского языка"
(Из серии "Игры со словами")

Детализация Древнего языка, звук “к/(г/х)”


Ещё раз, - необходимость в существовании двух разных знаний звучаний для одного и того же древнего звука “д/т” в профессиональном языке руси (торговцев солью) была вызвана необходимостью взаимодействия в его контексте двух разных коллективных сознаний (коллектива охотников и коллектива собирателей), в каждом из которых присутствовало тогда одно и то же знание звучания “д/т”. Сама такая необходимость совместного взаимодействия представителей двух разных коллективов в одном контексте была продиктована потребностью в соли человеков вообще, в то время как соль на Урале находилась в одном каком-то месте (контексте).

Ведь сами эти контексты, - коллективные сознания (в нашем случае это в первую очередь даже не они сами, а их языки), - потому ещё были разными, что в структурах значений изначально общего, получается, для их коллективов знания звучания “д/т”, с изначально же общим у них его значением, во время детализации изначально их общей жизнеобеспечивающей деятельности, накопились уже очень и очень разные знания. Что делало так сами значения знания звучания “д/т” в контекстах именно их языков очень уже относительно друг друга разными. А это в свою очередь делало уже невозможным использование одного и того же знания звучания “д/т” с двумя у него разными значениями в одном и том же контексте (в нашем случае это уже в контексте профессионального языка руси). А иначе так в языке руси возникала многозначность, невозможная в пределах одного какого-то контекста вообще в Языке. Единственным же способом избежать её в контексте руси был способ детализации в нём знания звучания “д/т” уже на два других знания звучания так, чтобы каждому из вновь получающихся в результате такой детализации знаний звучаний в нём соответствовало потом только одно какое-то значение из тех двоих, что у “д/т” тогда уже были вообще в Языке (в нашем случае это в двух разных контекстах Древнего языка).

Соотношение развитости Сознания древних человеков и, скажем так, некоторой “недоразвитости” их Древнего языка, тогда ещё предполагало существование двух вообще возможных способов детализации знаний звучаний в Языке (собственно в существовании самой такой возможности “недоразвитость” Языка тогда и заключалась). С учётом того, что любое знание звучания, тем более в Древнем языке, это было тогда обязательно ещё и соответствующее же значение, то оба эти способа выглядели тогда так:

1-ый способ, он же и наиболее древний, - назовём его “деление” - это когда новому значению (знанию признака) задаётся абсолютно новое же знание звучания. Новизна этого знания звучания в том, что оно не содержит в себе уже известные знания звучания (которые потому известные, что имеют так уже свои собственные значения в Языке), и само оно никакого значения для себя никогда ещё не имело. А всё потому, что самого такого знания звучания до этого в Языке просто ещё не было. Не потому, что оно не могло быть в Действительности, - нет, - а потому, что оно в ней человеками просто до этого ещё не использовалось, не было у них в том ещё соответствующей необходимости. Получалось же это новое знание звучания посредством использования знаний абсолютно новых последовательностей действия тех речевых механизмов, что уже были тогда у формы Жизни “человек”.

(Кстати, похоже, что процесс формирования вещественной структуры речевых механизмов ответственных за возможность извлечение новых знаний звучаний и вещественной структуры связей Сознания ответственных за возможность их осознания, - оба эти процесса взаимосвязаны (странно, если бы это было иначе!). А эта их взаимосвязь порой приводила тогда к неожиданным результатам. Так в Древнем языке первое время существовали древние звуки “д/т” и “з/с”, а с ними (в разных его контекстах) звуки “ч” и “ц”. Понятно, что у всех у них в Древнем языке были собственные значения. Затем у человеков появляется возможность детализировать звуки “д/т” и “з/с”, что он со временем (с увеличением у него количества соответствующих знаний) и делает. Так в одном из контекстов Древнего языка появляются новые звуки, среди которых были “т” и “с”. И тут оказалось, что такие они присутствуют и в давно уже известных знаниях звучаний, а именно в звуках “ч” и “ц”. И теперь человеки вынуждены были воспринимать их уже не как отдельные звуки “ч” и “ц”, каждый со своим значением, а как объединения звуков уже с теми у них значениями, что складывались из значений отдельных в них звуков посредством тех знаний связи, что были в  их контекстах Древнего языка.

Согласитесь, чтоб утверждать подобное, надо иметь соответствующие основания (знания). Ведь тот же самый результат мог быть получен совсем по иному. А что мешало, например, детализировать сначала знания звучания “ч” и “ц”, а уже на основе получившихся из них в том числе звуков “т” и “с” детализировать знания звучания “д/т” и “з/с” ? И мы бы возможно так правды никогда б не узнали, если бы в помощь нам не были другие знания, а именно знания того контекста, где всё это (детализация названных знаний звучаний) и происходило. В частности знание “Последовательность частот звуков в русском языке”, из которого однозначно следует, что детализация соответствующих знаний звучаний происходила именно в том порядке, что был ранее здесь и описан.

Другое дело, что процесс детализации Языка сам по себе очень даже нелинейный, чтоб так запросто обнаруживать у него хоть какой-то порядок. А потому только осознание всех знаний вообще, что с ним так уже связаны, помогут осознать нам его целиком. А до тех пор все эти наши выводы по сути, увы, лишь только догадки. (От себя, - не расстраивайтесь, сегодня необходимые возможности к осознанию структуры Языка (порядка процесса детализации Языка) уже есть, осталось только преодолеть инерционность мышления связанную уже со свойствами самих носителей знаний (в нашем случае со свойствами человеков). А это не так быстро как кажется, - помнится Земля стала круглой в Коллективом сознании человеков примерно за тысячу лет с тех пор, как они впервые обрели само это знание. Надеюсь, что в случае Языка это должно получиться чуть быстрее.)

2-ой способ, - назовём его “объединение”, - это когда новое знание звучания формируется из объединения двух (не более! - больше не позволяют нам возможности нашего Сознания) уже известных знаний звучаний (в смысле у каждого из них уже есть свои, соответствующие только им, значения), которые давно так используются в Языке. Получается, что это новое знание звучания формируется так посредством использования новых сочетаний уже известных (в смысле имеющих уже значение в Языке) знаний звучаний с использованием соответствующих знаний связи непосредственно в Сознании (той его части, что ответственна именно за Язык) формы Жизни “человек”.

Ещё раз, - в 1-ом случае словообразования используются наши вещественные речевые механизмы, в то время как во 2-ом случае словообразования используются уже (невещественные) знания связей невещественной структуры нашего Сознания, существующей на его вещественной структуре его (вещественных) связей. Понятно, что при недостатке знаний в Сознании, 1-ый способ словообразования был предпочтителен. Но уже начиная с некоторого их количества в Сознании, он становится просто не нужен.

(Кстати, тут следует немного пояснить. Дело в том, что количество знаний в условиях постоянно растущего числа их носителей постоянно только растёт. При этом сама невещественная структура знаний в Сознании существует на вещественной структуре его связей, которая, будучи частью (вещественной) формы Жизни, развивается со скоростью самой этой формы Жизни. А это по сравнению со скоростью роста количества знаний не очень-то и быстро получается. И если бы не постоянная структуризация (использование всё новых знаний связи) самой невещественной структуры знаний в Сознании, то она бы просто никогда не поспела бы так за всё увеличивающимся количеством знаний.

Результатом последовательных структуризаций (использования всё новых знаний связи) невещественной структуры знаний Сознания ответственной за Язык является постепенный отказ человеков от возможности знать значения тех знаний звучаний, у которых кроме собственных их значений не содержались ещё и другие, уже известные (в смысле уже имеющие свои собственные значения), знания звучания. Проще говоря, не имея возможности помнить значения всех таких знаний звучаний, человек предпочёл помнить значения только их объединений и знания связи в соответствии с которыми те и были образованы. Так у него отпала необходимость каждый раз “читать” потом значение самого объединения (в смысле знать состав значений объединения), а теперь ему вполне уже было достаточно знания значения только всего объединения.

(Лучше всего это видно на примере мыслительного инструмента Счёт. Сначала каждому следующему значению в нём человеки задавали именно только его знание звучания, - “один”, “два”, “три”, и т.д. Тем более, что сами эти знания звучания были связаны у них с конкретными признаками, которые они уже хорошо все знали. Понятно, что удержать таких объединений много в голове невозможно, а потому их количество в ней всегда так будет конечным. (Если бы мы и сегодня следовали этому способу счёта, то лучшие выпускники школ умели бы считать до нескольких сотен, а для получения красного диплома в институте им бы пришлось уметь так считать чуть более, чем до тысячи. Увы, кроме умения считать в этом случае они вряд ли бы умели что-то ещё.) С внедрением же новых знаний связи в мыслительной инструмент Счёт появился способ в соответствии с которым для любого теперь значения (числа) в нём можно было задать уже только его знание звучания. Таким образом, можно сказать, что запоминание всего лишь нескольких знаний связи дало возможность человекам “помнить” так бесконечное уже число знаний звучаний у всех возможных вообще знаний признаков (чисел), - а ли он так не молодец?!)

Со всё новыми знаниями связей, которые человек использовал для структуризаций его языка, тот из контекста “слово” постепенно становится уже контекстом “предложение”. А это значит, что на месте до того единого Древнего языка так возникает множество из разных уже языков. Потому как в разных контекстах Древнего языка были тогда уже и разные знания признаков, и разные знания связей. Впрочем как и разные уже у их объединений и знания звучаний.

Последовавший (по достижению знаниями некого их критического числа) отказ человеков от возможности обязательно знать значения у некоторых из его знаний звучаний оберегал их так от огромной дополнительной мыслительной работы в Языке, на которую они ни сегодня, ни тем более тогда, не были способны, - соответствующих возможностей их Сознания для этого маловато ещё будет. Отсюда собственно и возникает потом весь его Механизм веры, без которого он теперь просто никак. Именно отказ от возможности знать значения у некоторых знаний звучаний и был в том числе первым этапом формирования мыслительного инструмента Письменность.

(Напоминаю, проблема у Человека не в самом Механизме веры, - повторяю, без него мы сегодня никак, - а в том, как и для чего он этот самый Механизм веры использует, - дураки, они ведь будут всегда. Потому как “умный” и “дурак” это те две противоположности, которые друг без друга не существуют. Задача же “умных” заботится о “дураках”, но не пускать их при этом во власть. А иначе случится то, что сделал с нашей страной дурачок Путин, дорвавшийся путём подлога и обмана до власти. Нам потому ещё надо обязательно его посадить, чтоб остальные наши дурачки стали так чуть умнее, - там, где народ умнее, там и жить лучше. - Путина и его подонков в тюрьму! Нет войне! )

Тогда же и возникло в Языке (в разных языках несколько по разному, - структуры разных языков отличаются, поэтому они и разные, - но в целом очень у всех даже было похоже) оптимальное соотношение количества знаний звучаний без собственных их значений в их объединениях. Сам этот процесс установления оптимального соотношения знаний звучаний без собственных их значений в их объединениях и при этом не содержащих в себе других уже знаний звучаний, - такие знания звучаний в Языке мы называем “звуки”, - происходит всё то время, что существует Язык. И сегодня оптимальное количество звуков (им сегодня на письме соответствуют буквы) в разных языках составляет чуть более двадцати.

По этой причине, - отказ от возможности обязательного существования значений для некоторых знаний звучаний, - 1-ый способ словообразования с тех пор в Языке уже не работает. В смысле такой он работал только в различных контекстах Древнего, языка, но только не в тех языках, что возникли потом на базе этих его контекстов. Проще говоря, человек и сегодня может придумать в свой язык новый звук, вот только оно ему это надо? Ведь с ещё одним звуком сам его язык станет так только труднее, при том, что сами возможности человека при существующей структуре его языка так и не увеличатся. Прежде нам всем следует поумнеть (увеличить возможности вещественной структуры Сознания, - проще говоря, заиметь хотя бы ещё одну связь в нашем Сознании), чтобы появилась так у нас возможность получить ещё как минимум одно знание связи в невещественной структуре нашего Сознания, а уже только с ним и возможно добавлять ещё один звук в свой язык.

Ещё раз, в этом “Кстати” я даже не рассказал, а только пока лишь назвал вам те знания, которые следует знать обязательно, чтоб хоть чуть-чуть понимать то, о чём я вообще вам здесь говорю. А иначе, без этих знаний, объяснить вам, что есть Язык, у меня не получится, - увы, без этих знаний это просто невозможно. Да, назвать это мало, но и цитировать каждый раз книги, где я полностью их привожу, это тоже не дело. Потому как эта книга совсем не об этом, а об особенностях формирования Руского языка. А потому, если вам будет трудно, задействуйте уже свой Механизм веры. Необходимые же книги прочитаете уже позже, а пока вот только так. Удачи! )

Повторяю, - потому ничего удивительного нет в том, что уже в самом коллективном сознании контекста руси (торговцев солью) знание звучания “д/т” детализировалось потом на два разных знания звучания “д” и “т”, каждое уже с его собственным значением, - так уже появилась возможность двум разным значениям в одном и том же контексте руси задать два разных знания звучания. А значит и использовать так их в нём оба.

Тогда детализация знания признака (значения) “коллектив” в контексте Древнего языка произошла именно по знанию его признака совместности “жизнеобеспечивающая деятельность” как формирование более точного у него значения (знания признака), а именно “коллектив с соответствующей жизнеобеспечивающей деятельностью” / “жизнеобеспечивающая деятельность соответствующего коллектива”. (В нашем случае это было “ханты (коллектив) / ханты (деятельность” и “коми (коллектив) /ками (деятельность)”.) Как видите, никакой речи о том же национальном признаке совместности тогда здесь даже быть не могло, потому как его самого тогда в Действительности ещё не было.

А вот признак “жизнеобеспечивающая деятельность” уже, безусловно, был, - а иначе какой коллектив вообще без него? - и был он в разных коллективах соответственно уже тоже разным. Проще говоря, именно признак совместности “жизнеобеспечивающая деятельность” определяет признак “коллектив”, но только никак не наоборот.

А коли мы говорим так о детализации, т.е. по сути о “делении на два” значения (знания признака), то в результате её вместо одного знания признака ”жизнеобеспечивающее занятие” возникают уже два знания признака, - “жизнеобеспечивающие занятие “ханты” и “жизнеобеспечивающее занятие “кам(ь)ы”. (В нашем случае это “охота” (английское “hunt” - “хант” значит [охота]) и то, что сегодня мы называем “собирательство” (похоже, что сами древние человеки называли это занятие “come” - “кам”). Здесь мы используем так знания древнего английского языка, потому как Руского языка тогда здесь и “рядом не стояло”, - тот же язык руси, из которого потом и сформировался Руский язык, появляется как минимум на пару тысяч лет позже древнего английского.)

(Обращаю внимание, что английское знание звучания “hunt” (”хант”) гораздо более древнее, чем то же Руское знание звучание “охота” с тем же самым значением, которое само так несколько напоминает английское “хант”, потому как, похоже, оно от него и произошло. Потому мы и ориентируемся здесь именно на английский язык, а совсем даже не на Руский язык, который, получается, возник на несколько тысяч лет позже его.)

Ведь то же английское слово “хант” получается образовано ещё в контексте “слово” Древнего языка, в то время как руское слово “охота” с тем же самым значением образовано уже в контексте “предложение” Руского языка. Или объединение “кам”, - это безусловно объединение контекста “слово” Древнего языка. В то время как его аналог в Руском языке, а именно устойчивое сочетание {ко мне}, могло таким возникнуть только в контексте “предложение” Руского языка. А это значит разницу между их появлением в Языке как минимум в несколько тысяч лет. И ещё, всё это происходило в те времена, когда большинство значений были ещё совмещёнными, потому как ещё не детализированными. Проще говоря знанию звучания “хант” в Древнем языке тогда соответствовало значение [охотник(ь)ы/охота], а знанию звучания “кам” соответствовало значение [собирател(ь)ы/собирательство].

И вот здесь интересно, - из “прочтения” знания звучания “кам” следует такое его значение, - {”к”, возможностью которого является принадлежность мне (это) говорящему]. Ещё не зная значения самого знания звучания “к” мы можем с уверенностью утверждать, что придумали объединение “кам” человеки, которые с этим самым признаком “кам” были связан через его к нему принадлежность. Из всех же вообще уже возможных жизнеобеспечивающих занятий тогда было только одно собирательство, а потому легко допустить, что так тогда - “кам” - называли и человеков, и само это их занятие собирательством. Это тогдашнее значение подтверждает в том числе и сегодняшнее значение объединения “come” в английском языке, - [подойди]. Самого признака “кам” в Действительности давно уже нет, а вот его знание звучания в Языке (в его случае именно в английском языке) ещё осталось, понятно, что с другим уже у него там значением. “Кам” значило в те древние времена ещё и необходимость к нему подойти, а иначе (это если не подойти) так можно было вообще и без кама потом остаться, - в большой семье, как говорится, ...

Из знания звучания “хант” следует, что оно сформировалось гораздо позже того же “кам”. Проще говоря, человеки научились охотиться, когда давно уже к этому времени они что-то (съедобное) умели собирать. Потому как объединение “хант” гораздо уже длиннее чем “кам”, и у него так возможны уже две конструкции в Древнем языке, - {”х(а)н” “т”} и {”х” “(а)нт”}.

Значение {”х(а)н” “т”} “читается” как [”х(а)н”, возможностью которого является коллектив/действие(коллектива)]. Значение же объединения “х(а)н” в свою очередь “читается” как [”х”, возможностью которого является принадлежность “а” наименьшему из вообще возможных множеству у этого признака (которому данное знание звучания “х(а)н” и соответствует)]. Зная, что это знание звучания в структуре своих значений содержит знание “человек”, легко предположить, что само это объединение соответствует именно одному человеку, который принадлежит к признаку “х”, значение которого нам пока неизвестно.

Но уже из знания контекста этого объединения (соответствовавшего этому его признаку “жизнеобеспечивающее занятие”) мы узнаём, что знание звучания “х” соответствовало в нём признаку “северный олень”. Таким образом объединение “х(а)н” значило тогда и в этом контексте человека, который этому самому оленю и принадлежал. А уже объединение “хант” значило [коллектив/действие(коллектива) человеков принадлежащих оленям]. Для справочки, - сегодняшнее значение объединения “ханты” никак не изменилось и значит [прилипание (к оленям)], в смысле определённый вид принадлежности человеков оленям, при котором они не столько охотятся на них, сколько камлают их.

Другая конструкция объединения “хант”, а именно {”х”, возможностью которого является “ант”} “читается” практически с тем же самым значением, что это есть у предыдущей - [”х”, возможностью которого является принадлежность “а” наименьшего из возможных множеств (множества) признака “коллектив/действие(коллектива”]. А всё из-за недостаточной тогда ещё детализации знания звучания “д/т” с его интегрированным значением [коллектив (и всё то, что так или иначе с ним связано)]. Таким образом древние человеки вовсе и не заморочивались тогда запоминанием возможных конструкций объединения “хант” с возможно разными у них его значениями. Потому как значения-то у них получались тогда как раз одинаковыми. (Этим значительно уже позже заморочились англичане, детализировав таким образом у себя в языке знание звучания “хант” до “хантер” (”hunter”) со значением [охотник]. Для значения же [охота] у них так и осталось то же знание звучания “хант” (”hunt”).)

Ещё раз, - из всего этого следует, что детализация знания звучания “д/т” у знания признака “коллектив (и всё то, что так или иначе с ним связано)”, происходит как детализация знания признака “жизнеобеспечивающее занятие” в его структуре значений, в результате её возникают два разных знания звучания, - “д” и “т”. Но это в контексте руси, потому как похожая детализация уже совсем в другом контексте приводит к появлению в Языке объединений “хант” и “кам”.

Сам порядок такой детализации очень даже логичный, потому как наоборот, - детализация знания признака “жизнеобеспечивающее занятие” через детализацию знание признака “коллектив”, - это просто невозможно. Потому как в структуре значений знания признака “жизнеобеспечивающее занятие” нет никакого такого знания “коллектив”, а значит и отсутствует соответствующая связь. В то время как в обратном порядке эта связь безусловно уже есть, и признак “жизнеобеспечивающее занятие” так уже определяет признак “коллектив”, но только никак не наоборот. (Примерно как утверждение “телега потому едет, что она толкает лошадь”, изначально неверно, так как в нём нарушен порядок (следования) объединений в предложении, который сам является отражением возможного порядка (следования) признаков в контексте Действительности.)

Но, если детализация знания звучания “д/т” на звуки “д” и “т” была так детализацией его знания признака (значения) “коллектив/действие(коллектива)” на интегрированные их значения [коллектив (и всё то, что так или иначе с ним связано)], - это для “д”, и [действие (коллектива) (и всё то, что так или иначе с ним связано], - это для “г”, то что таким образом значили тогда сами объединения “хант” и “кам”? В смысле зачем они такие (с такими их интегрированными значениями) были вообще в Языке нужны, если сами их значения с небольшими добавлениями в их структуры разных незначительных знаний практически в точности напоминают значения “д” и “т” ? Неужели только знаний звучаний “д” и “т” с похожими же у них значениями было тогда в Языке недостаточно?

Недостаточно, потому как сами эти практически одинаковые по своим результатам детализации происходили уже в разных контекстах. А из знания, что контекст (в этом случае коллектив) руси возникает позже, чем контексты тех же ками и ханты, легко предположить, что сначала происходит детализация знания признака “коллектив” на знания признаков “коллектив ханты” и “коллектив ками”, а уж только затем в контексте руси происходит детализация знания звучания “д/т” на” д” и” т” с соответствующими у них значениями (знаниями признаков).

Но из самой такой последовательности формирования этих коллективных сознаний следует, что никакого такого звука “д/т” у руси в языке никогда и не было, как не могло быть и детализации с ним связанной. Похоже, что уже при формировании своего языка, руси заимствовали знание звучания “д” с его значением из языка кам(ь)ы, а знание звучания “т” из языка ханты. Только уже тогда любое значение было не просто какое-то одно знание признака, а это была целая структура из знаний признаков с соответствующими знаниями связей между ними. А потому как хантыйское знание звучания “т” соответствовало невещественному признаку сознания “действие (коллектива)”, то этих самых знаний связи (а они все так являются признаками именно сознания, потому как при всём желании их хоть как-то увидеть, у вас ничего не получится, только если осознать) руси заимствовали в свой язык гораздо тогда больше, чем от кам(ь)ы. Чьё знание звучания “д” соответствовало более вещественном признаку “коллектив”, нежели более невещественному признаку “действие (коллектива)”.

И вот здесь должен напомнить, что в процессе детализации коллективов по видам их жизнеобеспечивающих занятий, никаких таких национальных признаков совместности ни в одном из существовавших тогда уже коллективов ещё не сложилось. Проще говоря, в те времена была исключительная свобода взаимоотношений, а потому человеки обменивались своей генетической информацией, как говорится, направо и налево. Потому объединения “ханты” и “ками” соответствовали тогда именно видам жизнедеятельности их обладателей, нежели их национальности, которой у них тогда, один чёрт, быть ещё не могло.

И вот здесь начинается интересное, если признак “коллектив” детализировался по признаку “жизнеобеспечивающее занятие”, потому как сам коллектив возникает только во время совместных слаженных действий нескольких человек, то сам признак “жизнеобеспечивающее занятие” мог существовать тогда и у одного только какого-то человека. А это значит, что он существовал задолго ещё до того, как возник первый коллектив (у человеков появилась необходимость и возможность первого совместного жизнеобеспечивающего занятия). И знание этого признака “жизнеобеспечивающее занятие” у них уже тогда в Языке имело соответствующее знание звучания. Из знаний сегодняшних объединений “хант” и “кам” следует, что этим знанием звучания был тогда древний звук “к/(г/х)”. (Здесь звук “(г/х)” потому в скобочках, что уже после формирования с ним в Языке объединения “ханты”, он претерпевает дополнительную детализацию на звуки “г” и “х”.)

А с учётом того, что все тогдашние значения по сегодняшним меркам были совмещёнными, то мы можем предположить, что знание звучания “к/(г/х)” тогда соответствовало одновременно и самому (жизнеобеспечивающему) занятию человека, и самому человеку, который им занимался. Так впервые по роду занятий человека происходит его детализация как признака, а одновременно с этим происходит и детализация знания звучания “к/(гх)”, которое этому признаку и соответствовала. И теперь древние человеки различают уже как минимум два жизнеобеспечивающих занятия, - “собирательство” и “охота”. Им они задают у себя в Древнем языке похожие (потому как возникшие в результате детализации одного и того же древнего звука “к/(г/х)”) знания звучания, - “к” и “(г/х)” соответственно.

Начиная уже с этой детализации в Древнем языке мы можем говорить о появлении коллективного сознания человека “К”, на основании знаний которого чуть позже возникло уже коллективное сознание руси, а уже потом на основании из его знаний возникло много каких ещё вообще коллективных сознаний, и коллективное сознание Руси так было лишь одним из них.