О том как я приобрела португальское ожерелье

     В одном из отделов торгового центра на площади Италии в Париже португалец продавал ручной работы украшения. Тут глаза у меня вначале разбежались, но вскоре глаз, не знаю левый или правый, наверно оба моих больших глаза, упали на два ожерелья из бисера с экзотическим орнаментом. Выбирала долго. Надела на себя, потом на дочку, потом снова на себя и, наконец, обернулась к хозяину бутика. Он улыбался, что-то говорил на своем, показывая то на меня, то на Юлианну, а потом вдруг заявил на английском, что согласен сделать скидку для такой красивой мадам. Я улыбнулась, стараясь заглянуть в зеркало за спиной продавца. Потом жестом попросила его встать в сторонку. Мне показалось, что света мало, и я пошла к другому зеркалу. Он вышел из-за стойки и подошел ко мне.
   
      Зеркал, больших и маленьких, на стенах его бутика было предостаточно. Надо сказать, что зеркала сами по себе тоже были очень привлекательной формы. Но мысли мои были заняты украшением. Продавец ходил за мной по всем углам,  и без остановки говорил и говорил. О чем? Кое-что я поняла из его быстро бегущей речи: что это ручная работа, что это уникальная работа, единственная. При слове «единственная» я рассмеялась и спросила, а как же вон та вторая. На что он, громко рассмеявшись, сказал, что у него два уникальных ожерелья. Хитер! То второе мне не понравилось, в нем преобладал оранжевый цвет. «А в этой мелькает бирюза.Восток напоминает. Это как раз то, что я люблю»,- продолжала я думать, прикидывая с каким платьем или кофтой я смогу надеть. Краем уха слышу, что продавец говорит о том, что выбранное ожерелье не простое, в рисунке заложены добрейшие пожелания португальской мастерицы, что орнамент настоящий португа-а-а-льский (portugue-ue-ue-se). Последнее слово он как-то по-особенному растягивал. И звучало это очень вкусно, будто он рекламировал шоколад или как будто на всем земном шаре нет более другой страны, только его Португа-а-а-лия.

      Я слушала его речь и рассматривала себя в зеркалах. В какой-то момент, по-видимому устав ходить за мной по кругу, продавец занял свое место за прилавком. Но улыбка не сходила с его смуглого лица. Наконец я подошла к нему, глубоко вздохнув, положила на прилавок ожерелье. Оторвав взгляд от ожерелья, я была готова сказать: «Беру!» Но тут я взглянула на португальца и...

      Надо было видеть его лицо! Он так расстроился! Заговорил, переходя с английского на французский, потом и вовсе на свой язык. Из его темпераментной речи я поняла, что мне очень подходит это ожерелье. Я и сама это видела. Если бы он знал! Я просто слушала мелодию незнакомого мне языка. В его английском, да и во французском слышался акцент, влияние родного. Мне такая смесь была приятна на слух, и я просто балдела. А что же ожерелье? Так я с первой минуты, как моя нога ступила в этот отдел, поняла - оно будет моим. Но португалец об этом не догадывался. Тут и моя Юлианна не выдержала. «Мама, посмотри, он извелся в конец. Я тоже не пойму. Ты покупаешь или не покупаешь?- спросила она, - Решайся!»
      Худенький большеглазый чернобровый португалец замолк. Было ясно, теперь он прислушался к русской речи. Но ненадолго. Через пару секунд он, махнув рукой, скинул цену вторично, еще ниже.

      Я молча забрала ожерелье с прилавка, надела на себя, еще раз глянула на свое отражение. На этот раз продавец любезно отскочил в сторону, чтобы не загораживать мне зеркало.Отражение в зеркале мне понравилось. Я рассмеялась, расплатилась. Обменявшись благодарностью, я наконец-то вышла из отдела.
      Ношу украшение с огромным удовольствием. Каждый раз вспоминаю этого улыбчивого португальца. Поглаживаю ожерелья, вспоминая, что плела его мастерица с добрыми намерениями.