Поминки по требованию. Часть 2

 Незаметно пролетела неделя, а следом вторая. Дело близилось к Новому году, и зимнее утро выдалось морозным. Деревья окрасились в белый цвет, который приобрёл рельефную фактуру от налипшего за ночь инея. В доме Барона царила привычная атмосфера — не наблюдалось беспокойства и предпраздничной суеты. С того момента, как Пётр Ильич уехал, Степан не звонил и никоим образом не давал о себе знать. Барон терпеть не мог подобных выходок, он сразу же терял к общению интерес, предпочитая выдерживать дистанцию. Таким образом, сама жизнь учила Петра Ильича не растрачиваться на пустое. Данный подход экономил время, сохранял внутренние ресурсы организма. Барон давно перестал кому-то что-то доказывать. Он не спорил и не переубеждал оппонента. Пётр Ильич знал, что всегда есть одна точка зрения, а лепить из неё запятую лучше не стоит. Вся философия Барона заключалась в одном предложении: "Оставь дурака в покое".
 Стоя на балконе, Пётр Ильич потягивал густую пенку с поверхности какао и от удовольствия покачивал головой. В ту же секунду ему захотелось одеться, сменить халат на любимую дублёнку и обмотаться мохеровым шарфом. Новый день выглядел особенным: душа рвалась на волю, и ей не сиделось взаперти. Приняв окончательное решение, Барон глубоко вздохнул и возвратился в комнату...

 — Господи, Римма Генриховна, как вы меня напугали! Зачем же со спины крадётесь?
 — Да ничего я не крадусь! Стучать устала в дверь, но вы смотрю, оглохли. Не знала, что подумать...
 — Так, а что здесь думать? Я находился на балконе, сейчас решил в гостиную спуститься. Вы кстати не составите компанию? Мне что-то в город прошвырнуться захотелось.
 — Хм, как будто в первый раз! Ведь знаете прекрасно — я ненавижу собираться впопыхах. Теперь шуруйте сами. Сказали бы хоть с вечера, а то интересуетесь минут за десять...
 — Ох уж эти женщины! Ну, ладно, тогда скажите, что купить. И вот ещё, пожалуйста, предупредите Леонидыча — пускай машинку греет. Сейчас оденусь и поедем.
 Римма Генриховна согласно кивнула и вышла из комнаты. Закрыв за ней дверь, Барон устроился в глубоком кресле и принялся о чём-то думать. Глаза изучали потолочную лепнину и переплетение нитей задёрнутых штор. Взгляд Барона скакал с предмета на предмет и заскользил по рисунку дубового паркета, но, достигнув плинтуса, внимание переключилось на круглую замочную скважину. Пётр Ильич поднялся с места и выдвинул ящик стола. Здесь лежал ключ с диагональными насечками, отпиравший ригельный замок на увесистой дверце потайного сейфа. Вынув несколько пухлых пачек, Барон поспешил бросить деньги в портфель и тихо произнёс: "Должно быть хватит".


 Всю дорогу до самого города Барон просидел молча. Он смотрел на голые поля и на пышные кучевые облака на горизонте. Небесная лазурь заряжала волшебным настроением. Перечень покупок, составленный Риммой Генриховной, Барон захотел передать водителю, а сам же надумал сходить в совершенно иные магазины.
 
 — Дмитрий Леонидыч, оставайтесь на связи. Я позже позвоню, как только соберусь грузиться!
 — Угу, машина тут стоит. Вы лучше обозначьте, где вас встретить?
 — Да кто бы знал, откуда выйду. Ну, в общем, ждите сообщений. Перенаправлю вас потом, а гипермаркет вроде здесь, под самой крышей...
 Войдя в здание, и, поднявшись по длинным эскалаторам, Барон оказался у входа в детский магазин. Изнутри доносился гомон, а гружёные товарами тележки, напоминали контейнеры на дорогах уличной сети. Грузовой транспорт сновал по рядам с одеждой, блокировал перекрёстки соседних отделов и порой даже сталкивался...

 — Вы что, слепой? Куда так ломитесь? — послышалось женское недовольство.
 — А я причём, когда телега неисправна? Поэтому её заносит. Свои претензии в администрацию пишите.
 — Извечный базар, — произнёс Барон и нырнул в яркий зал гипермаркета.
 
 Высокие стеллажи и блестящая упаковка дезориентировали Барона. Он часто останавливался, вращал в руках ту или иную коробку, знакомился с кратким описанием настольных игр. За нехитрым занятием Петру Ильичу вспомнилось далёкое детство, где ассортимента не было в помине, а добрая часть игрушек создавалась из подручных вещей.

 — Здравствуйте, вам чем-нибудь помочь? Скорей всего для внуков ищете подарок?
 Придя в себя, Барон встрепенулся и увидел симпатичную девушку.
 — Ага, внучатам подбираю, — ответил Пётр Ильич, сам не понимая, для чего соврал так.
 — Каков их возраст? Девочки? Мальчишки?
 — Вообще-то пятеро, и все девчонки.
 — Ого, да вы богатый дедушка!
 — Точнее не придумаешь, богаче не бывает. Мне стыдно признаться, но потерялся здесь во всём добре. Как правильно сейчас... Что нынче в тренде?
 — Пойдёмте за мной. Обратите внимание на кукол...

 По истечении часа Барона подвели к отдельной кассе. Пока множились цифры зелёного табло, Барон успел вызвать Дмитрия Леонидовича. Тот несколько опешил, когда увидел три переполненные тележки.

 — Чёрт побери, — не сдержался Дмитрий Леонидович, — куда нам столько?
 — А что, не ясно? Заедем по дороге в детский дом, — сострил Барон, —надеюсь в багажнике места достаточно?
 — Должно хватить! Таких экспериментов мы пока не ставили.
 — Вот и прекрасно! Я забываю всё спросить... В машине под сиденьем список не остался?
 Выдержав паузу, Дмитрий Леонидович расстегнул пальто и достал из кармана сложенный вдвое лист бумаги.
 — Как сердцем чувствовал, решил припрятать. Я почему-то знал, что список пригодится, поэтому выбрасывать не стал, горячим утюгом прогладил!
 — Невероятный вы волшебник, Дмитрий Леонидыч, ещё успеем на стройбазу заскочить. Сейчас товар пробьют, расплатимся и дуем на парковку.
 — А может быть покушать? Ведь время остаётся?
 Барон усмехнулся, похлопал себя по животу и ответил: "Возьмём в машину, по пути проглотим".


 В небе смеркалось. Пётр Ильич расположился на переднем сидении, потому как салон автомобиля был завален игрушками. Руки Барона сжимали перевязанную лентами коробку, то был знак внимания и он предназначался Римме Генриховне. Последняя будто предвидела возвращение Барона. Ещё на подъезде к дому он заприметил её силуэт в окне гостиной. Римма Генриховна помахала рукой и растворилась в бликах чистого фасадного остекления. Спустя минуту она стояла у чаши дворового фонтана и ждала остановки лимузина.
 
— Вечерние приветы, Римма Генриховна! Пройдёмте в дом. Вас заждались великолепные конфеты и этот чудный, бесподобный торт, а все покупки Дмитрий Леонидыч спрячет. Вы как, Геракл наш, осилите поклажу?
 — Да без проблем, — ответил довольный водитель, вцепившись в объёмный пакет.
 — Ой, я наверху учётную тетрадь забыла. Сегодня что, товар записывать не будем?
 — Давайте после, может даже завтра. Покамест лучше чай нальём, послушаем пластинки...
 — Ух, Пётр Ильич, за сладости всегда спасибо! Вы как обычно тешите старушку, — хихикнула Римма Генриховна, залившись краской.
 — Тьфу, опять за старое взялась... Я больше слушать не хочу! Нашлась мне тут старуха. Какие ваши годы, барышня? Сейчас же на допросе вся расколетесь. Вот дайте только на этаж подняться!
 Это был один из немногих моментов, когда Пётр Ильич пребывал в хорошем расположении духа. С раннего утра и до позднего вечера он удачно шутил, открыто смеялся и весь позитивный настрой передался Римме Генриховне. Весёлый Барон ей всегда нравился. На сердце становилось теплей, не было нужды выслушивать скрипучие ворчания и долгие философские рассуждения. Зачастую хотелось простого душевного спокойствия, и лучше б вечного, как сегодня.
 В одиннадцать утра будильник залился иволгой — так звучали настольные часы Барона. На каждый день недели задавался сигнал, и можно было выбрать разного певчего исполнителя. Пётр Ильич любил вставать под трели соловья, звонкие росчерки зяблика и многих других представителей птичьего мира. Раскинув по двуспальной кровати руки, Барон окончательно проснулся. Он сразу же вспомнил, как намедни боролся с навязчивым желанием позвонить Степану. Несмотря на внутренний протест, Барон поступился давними принципами, сообщив о скором прибытии строительных материалов. В телефонной беседе Пётр Ильич умолчал об игрушках и маленькой коробочке с самым главным сюрпризом. Купленные вещи дожидались Нового года.



 Тридцать первое декабря ознаменовалось несколькими событиями: Дмитрий Леонидович уехал в отпуск, а Римму Генриховну собралась навестить подруга. В спонтанном визите не было ничего плохого. Барон гостей любил и всегда проявлял неподдельное радушие. К тому же встреча Нового года обещала стать запоминающейся — Пётр Ильич вооружился фейерверками. До самого обеда он носился с коробками, как если бы в них лежали драгоценности. Сначала достал запас пиротехники из подвала, затем перенёс в гостиную. Барон долго и по несколько раз перечитывал инструкции, выходил в коридор и опять возвращался в комнату...

 — Римма Генриховна, только представьте — целых пятьсот залпов!
 — Я рада за вас, значит, ночью посмотрим, — ответила экономка, стоя за шторой.
 — Вы кого сторожите? Тю, она ведь взрослая тётка, неужели заблудится? Притом что едет на такси, вот если бы пешком — тогда другое дело.
 — Так если бы не снег, и я спокойно приняла! Смотрите, сколько снега! Возможно, где-нибудь дорогу замело, ведь валит сутки бесконечно. Вы как считаете, её могло засыпать?
 — Кого засыпало? Подругу или же дорогу? Ну, Римма Генриховна, я экстрасенс вам что ли? Возьмите первой позвоните!
 — Так телефон не ловит. Может быть отключен?
 — Скорей всего проблемы с электроникой. Возможно, лопнул кабель, на вышке оператора сгорела антенна. Не знаю, что стряслось, здесь миллион причин скрывается. Давайте ждать, какие остаются варианты?
 — А это кто? Вон, прямо за сосной... Да-да, там человек на поле вышел. По-моему сюда идёт, уж больно смахивает на Степана. Вы что, его на праздник пригласили?
 — К столу не звал, но заглянуть просил по делу. Степан с ночёвкой не останется, поэтому не беспокойтесь.
 Барон помахал Римме Генриховне и поспешил спуститься по лестнице. У входной двери он натянул свитер, застегнул молнию на куртке с капюшоном и вышел на улицу.

 Снаружи оказалось неимоверно тихо. От этой тиши в голове повис странный гул, сравнимый со звуками настройки старого радиоприёмника. Барон вспомнил о нём и даже представил, как много лет назад сидел у громоздкого ящика и вращал ручки управления. Красная проволочка бежала за горящим стеклом и улавливала звуки космоса. Они представлялись необычными, а в их тембре хотелось услышать голоса инопланетных существ.

 — Действительно, сказочный вечер, — заключил Барон, плюхнувшись в сугроб, — хоть жизнь проспи...
 Он закрыл глаза и с улыбкой на лице почувствовал прикосновение каждой хрупкой снежинки, что падала с неба.
 — Пётр Ильич, со здоровьем в порядке? — раздался голос Степана.
 — Конечно, хорошо, и лучше не придумаешь. Вот так бы всю ночь проваляться, но боюсь, к утру засыплет.
 — А я в итоге начал распиловку. Ваш саркофаг приобретает форму.
 Барон ухмыльнулся, приоткрыл запорошенный снегом глаз и сказал: "Да я смотрю, тут шутники собрались. Степан, подай-ка руку, помоги подняться, а то похож на майского жука. Хотел на радостях в сугробе распластаться, но как-то неуютно, холодно чутка".
 — Вставайте, — произнёс Степан, обхватив трёхпалой рукавицей запястье Барона, — вы прям это... стихами говорите.
 — Что, правда? А я и не заметил. Пытался было дело в юности публиковаться. Эти складные мысли часто посещали.
 — Пётр Ильич, вы для чего позвали? Неужели хотите, чтоб я также в снегу извалялся?
 — Ха-ха, конечно по-другому делу... Смотри, здесь в куртке для тебя посылка, однако есть важное условие — она невозвратная!
 — Лады, как скажете! А что в коробке может быть, которая в карман помещается?
 — Имей терпение! Сейчас всё сам поймёшь, — и Барон запустил руку в карман. Он явно тянул с моментом вручения подарка, без конца путался во флисовой подкладке и тихо ворчал.
— Давай, закрой глаза!
 — Ну, ё-моё, как будто предложение руки и сердца...
 — Тьфу, вот негодяй какой, — рассмеялся Пётр Ильич, — держи, сосед, развязывай.
 Степан открыл глаза и увидел сияющего Барона. На его ладони лежала коробочка, перевязанная красной лентой.
 — Фух, — выдохнул Степан, — и что мне делать?
 — Так ничего не делай. Бери и пользуйся. Поздравляю тебя с наступающим Новым годом!
 Как только лента была развязана, Степан приподнял крышку коробочки и заметил ключи. Пребывая в полном недоумении, он спросил: "Я всё равно не понял. Это для чего?"
 — Ну, ты и вправду темнота... Пойдём, я покажу твоё сокровище!
 Они прошли у чаши молчаливого фонтана и встали под козырьком автомобильного гаража. Когда подъёмные ворота открылись, Барон препроводил Степана внутрь. Там, посреди представительских седанов, стояла высокая пучеглазая машина. На её усиленном бампере с буксировочными крюками была установлена лебёдка.

 — Всё, как ты того хотел, Степан. Всё как рассказывал... Иди, знакомься со своей Горбушкой! — сказал зардевшийся Барон.
 — Так вы чего, сейчас серьёзно?
 — А ты решил, что будут шутки? Ты о такой мечтал?
 Степан молчал. Он ходил вокруг да около, касался фар, водил по кузову ладонью и поправлял боковые зеркала. Остановившись у двери, он тихо спросил: "А сесть туда можно?"
 Барон лишь улыбнулся и развёл руками. Ему нравилось смотреть за реакцией Степана, которому никак не удавалось разместиться в кресле. Восторженный взгляд новоиспечённого автолюбителя не мог ни на чём остановиться. Степан менял передачи, щёлкал подрулевыми переключателями, а протяжный сигнал клаксона заставил Барона смеяться. Заведённый двигатель звучал ровно и приятно для уха. В то время, как множились эмоции Степана, Пётр Ильич принялся гримасничать. Он махал руками, рассекал воздух пальцами, а его брови стали похожи на крылья взлетающей птицы. Финалом сложной пантомимы стал простой вопрос Степана...

 — Ну, вы там чего устроили? — крикнул Степан, вытянувшись на подножке.
 — Да я всё жду, когда же за спиной посмотришь, ведь позади тебя лежит вторая часть подарка.
 — Зачем так много? Я сейчас, я только заглушу машину, а то скопилось этих газов... В носу свербит, глаза невыносимо режет.
 Насвистывая какую-то песенку, Степан поспешил обойти машину и раскрыл двустворчатые двери. Стянув кусок материи, он покрыл им плечи и замер. Намеренно шаркая сапогами, Пётр Ильич нарушил устоявшееся молчание: "Стёп, да не бери ты в голову. Мне от чистого сердца хотелось поздравить. Новый год как-никак и твои домашние обрадуются. Мы достаточно повидали в этой жизни. Когда если не в детстве смеяться и наслаждаться его беззаботностью. Понятно, что на долгом пути ещё много праздников, но вот подобных ощущений бывает немного, а сегодняшние навсегда запомнятся. Ты главное лишнего не думай, считай меня простым Дедом Морозом, который после боя курантов собрался ещё потрясный фейерверк устроить. Давай, выходи с семьёй во двор! По всей округе полетят салюты. И перестань смотреть мне так, договорились ведь сначала, что подарок безвозвратный..."
 Надув щёки, Степан отмолчался. Захлопнув двери, он упёрся сапогом в подножку машины и протянул Барону руку. Каждая морщинка на лице Петра Ильича сияла, глаза провожали красные огоньки уходящей Горбушки, а сердце выстукивало странные ритмы. Внезапно накатившая грусть заставила Барона прогуляться. Спрятав руки в карманы, и, любуясь зимними красотами, он вышел к озеру. Небо заволокло бескрайней снежной периной.



 На часах было девять, когда Барон вернулся. Римма Генриховна зажгла у двери свет и сразу же поинтересовалась: "Пётр Ильич, где вы ходите? К нам даже Вера успела добраться!"
 — Теперь понятно, почему не звоните... Так что же с ней приключилось? По лесу волки гнали?
 — Ой, а вам бы всё шуточки! Подъезды к дому завалило, плелась от самого шоссе. У города трассу хоть как-то расчистили, а про область забыли.
 — Ничего удивительного — праздник на носу. Оно понятно, все спешат, кому же хочется работать? Дня через три сгребут, тогда и в город можно просочиться. Вы лучше сами подготовьтесь, на стол чего-нибудь поставьте, а я наверх... переоденусь и сейчас вернусь.
 — Так мы давно сообразили. Вас ждёт печёночный пирог любимый. Давайте, наряжайтесь там по-быстрому и к нам бегите!
 — Конечно, Римма Генриховна. Минут пятнадцать только дайте, я скоро загляну в гостиную.

 Стоя у шкафа, Пётр Ильич выбирал костюм. Ему хотелось быть при параде, но только без стесняющей удавки на шее. Обычному галстуку Барон предпочёл бабочку — она выглядела куда солиднее, и движения в ней ощущались свободнее. К тому же ярко-жёлтый цвет выбранного аксессуара соответствовал праздничному настроению Барона.

 — Каков жених! — воскликнула подруга Риммы Генриховны, едва Барон вошёл в гостиную.
 — Здравствуйте, здравствуйте Вера! Как поживаете? Я поздравляю вас с наступающим годом!
 — Спасибо, Пётр Ильич, взаимные приветы! Это ж, сколько вам лет, молодой человек? - продолжила Вера, когда присутствующие уселись за стол.
 — Шестьдесят девять, — опередила Римма Генриховна, — он так-то спелый фрукт!
 — Ох, бабы, — ухмыльнулся Барон, — опять за своё.
 — А что такого? Раз сами не спешите — другим осталось фантазировать.
 — О женитьбе хоть думали? — не унималась гостья.
 — Едва сдерживаю порывы, — съязвил Барон, надкусывая тост, — так почему интересуетесь?
 — Я в общем, спрашиваю для знакомой.
 — Выходит есть невеста на примете? И кто она, и что за дама?
 — Ой, да тётка в целом неплохая. Хозяйка знатная, аккуратистка с покладистым и золотым характером...
 — Угу, — прогундосил Барон, отрезав кусочек пирога, — я с ней случайно не знаком?
 — Ой, да что вы, много раз общались! — произнесла довольная Вера и подняла бокал. — За лучших людей в этом доме. За вас, мои дорогие!
 На какой-то миг в разговоре повисла пауза. Она была недолгой и её нарушила смелая реплика Риммы Генриховны: "Ой, наш Пётр Ильич тут вообще учудил — будущим летом решился на дерзкое предприятие..."
 От услышанного заявления из рук Барона даже вилка выпала. Улучив момент, он попытался толкнуть Римму Генриховну, но в следующую секунду под скатертью шмякнулся тапок.
 — Ну, ничего себе! И ведь на что же он решился? — переспросила недоумевающая Вера.
 — Да это, — промямлила Римма Генриховна, потупив взгляд, — вот пчёл собрался покупать. Об этом я...
 — Ага, — подтвердил Барон, — чем не занятие на пенсии?
 — Великолепное и смелое решение. Вы точно человек-загадка, — заключила Вера.
 — Пётр Ильич, вы не поможете мне мясо донести? — поинтересовалась Римма Генриховна, покидая гостиную. Она поманила Барона пальцем и скрылась на кухне. Лишь только Пётр Ильич оказался на территории экономки, как сразу же столкнулся с чередой неудобных вопросов...
 — Так, вы значит воевать решили? Собрались тапками швыряться? Мне прямо по колену ваш снаряд пришёлся!
 — Простите нас, он соскользнул случайно, — начал оправдываться Барон. — Вы чуть задумку не раскрыли! Мне нужно было как-то реагировать. Попробовал толкнуть — не дотянулся. Хотел остановить вас безудержную!
 — Я покажу вам безудержную, — возмутилась Римма Генриховна, — тогда ответочку примите!
 Экономка ухватила Барона за нос, и принялась трепать его, что было сил.
 — Вера, Верочка, спасите меня, Вера! Ну, сделайте хоть что-нибудь, — визжал Барон, удирая от погони. Он бегал вокруг стола, петлял за ёлкой и срывал висящие на ветвях конфеты. Леденцы и шоколадные батончики превращались в пули, которые тихо свистели над головой Риммы Генриховны. На столь плотные кондитерские обстрелы противоположная сторона отреагировала достойно, сопроводив залп из скомканных наспех салфеток грецкими орехами, и набором колких непроизносимых ругательств.
 — Ишь, какие сорванцы! — хлопала в ладоши хохочущая Вера, — наконец-то застала живое и яркое зрелище!


 С приходом весны Пётр Ильич стал чаще наведываться в город. Он звонил друзьям и знакомым, справлялся о здоровье каждого и рад был увидеться с теми, кто располагал временем и схожей потребностью в общении. Конечно, болтовня о том о сём Барона увлекала, однако целью поездки стал поиск агентств, которые занимались организацией массовых траурных мероприятий. Сколько бы Пётр Ильич ни старался, на деле получалось иначе. В одних конторах Барона смущали прейскуранты и различные требования, в других раздражало посредственное отношение и предлагаемый шаблонный сервис. Пётр Ильич мечтал о новом, запоминающемся и нестандартном подходе, вот только что именно ему хотелось, он и сам не мог объяснить. В последний момент Барон усвоил, что подготовка к похоронам занятие хлопотное и затяжное. При каждой новой встрече на Барона глазели как на тронувшегося умом бедолагу. Напыщенные администраторы недоуменно хлопали ресницами, кивали головой, а после говорили: "Ах, да-да-да-да-да". Свою ошибку они понимали у выхода, когда Барон садился в дорогую машину, помахивал на прощание шляпой и скрывался в неизвестном направлении.

 — Остолопы! — ворчал Пётр Ильич, делясь мыслями с водителем.
 — Да ладно вам, оставьте дураков, пойдёмте лучше автопарк смотреть! Давайте сменим очерёдность поиска. Кто знает, может так быстрей получится?
 — Как скажешь, Леонидыч, вези тогда к знакомому.
 — Он это, Пётр Ильич, по крайней мере, человек же в теме, и знает что, куда, и сколько стоит! Я в нём уверен, даю вам полную гарантию, к тому же ехать долго не придётся. Сейчас устроим всё, по высшему разряду дельце провернём!
 — Пошло оно, — сказал Барон, — пусть сложится, как сложится. Твой оптимизм похож на валерьянку для кота, поэтому давай, не останавливайся и капай на расшатанные нервы! Болтай, что в голову приходит...
 Дмитрий Леонидович, расплылся в улыбке и включил левый поворотник. Для него разговоры всегда были в радость. В таком состоянии он мог проехать сколько угодно километров.

 Под сводом высокого ангара расположился автопарк, состоящий из десятка машин. Барон ходил вокруг да около, любовался хромированными деталями и гнутыми стёклами. Здесь даже Чайка была припаркована. Её изготовили по индивидуальному заказу и внесли множество изменений в конструкцию кузова. Получилось что-то наподобие дома на колёсах. Разыгравшаяся фантазия Петра Ильича рисовала носорога, который бы с лёгкостью поместился за гигантской пятой дверью...

 — И что, заказывают монстра? — поинтересовался Барон, осматривая машину.
 — Таки конечно, обязательно. Здесь все модели пользуются спросом, — ответил директор автопарка, — внутри не только же клиент расположится, а по бортам венки, цветы в корзинах можно ставить и разные другие погремушки. Не сомневайтесь, Пётр Ильич, в таком салоне всё нужное поместится. Что скажете, она вам сразу приглянулась?
 — М-да, оригинальный и достойный аппарат, не буду спорить. А что у стенки? Как будто Мерседес иссиня-чёрный?
 — Ага, W100, машина семьдесят второго года.
 — Подумать только, — опередил Барон, подняв указательный палец, — ведь скольких он успел наверх спровадить!
 — Да ладно, Пётр Ильич, — засмеялся собеседник, — я думаю, что многих клиентов у самых ворот развернули, да в бесовской котёл отправили!
 — Что есть, то есть, — загоготал Барон, — тогда пройдёмте в офис. Не будем рассусоливать и долго думать. Беру его. Мы немца закажем!
 Процедура бронирования с подписанием договора заняла минимум времени, а после удачной сделки Дмитрий Леонидович напомнил о второй части организации поминок. В ней предусматривалась доставка еды, работа официантов и поваров на кухне. Римма Генриховна с готовкой в одни руки никогда бы не справилась. В таких случаях требовалась всякая помощь...

 — Да хоть плакальщиц закажите! — продолжил директор агентства.
 — Ого, неужели сейчас и такое практикуют? Что, а разве мода на древнейшие профессии вернулась? — спросил Дмитрий Леонидович.
 — Ха-ха, — не сдержался Барон, — ну ты даёшь, Леонидыч. Небезызвестные услуги до сих пор процветают. Когда есть спрос, то предложение всегда найдётся. Так в общем-то и в данном случае выходит, но плакальщицы точно нам излишни. В других местах пусть волчьи песни воют.
 — Тогда для вас рекомендуем кейтеринг. Детали, план работ и вкусные блюда сейчас обсудим. Как раз специалист имеется под это дело. Вот-вот придёт, я вызвал его кнопкой.
 — Да что же за блюда такие? Нельзя ли верно ставить ударения? А это слово кейтеринг... Барон растёр лицо ладонью, и каждая мысль в его сознании пропиталась негодованием.
Борясь с внутренним противоречием, он вдруг продолжил... — А в договоре можно указать иное?
 — Что именно, какую часть хотите править?
 — Не кейтеринг тот ваш, а лучше по-иному... Возьмём, к примеру, выездное ресторанное обслуживание.
 — Конечно, Пётр Ильич, для вас не может быть препятствий. Девчонки быстро в тексте всё заменят. Напишем кейтеринг, за скобками добавим расшифровку, что это выездное ресторанное обслуживание.
 — Ой, нет, в таком формате не годится, — высказался Барон, — вначале пишем русским языком, а за скобой лепите вашу тарабарщину!
 — Согласен, Пётр Ильич, я с вами полностью согласен. Ведь самый лучший сервис - это исполнение мечты и пожеланий клиента!


 Остаток недели Барон провёл дома. Лето стремительно приближалось, а на его середину выпадало запланированное мероприятие. По решению Петра Ильича, местом прощания был выбран цокольный этаж особняка. Широкое помещение с фундаментальными колоннами подходило для траурного события как нельзя лучше. Совсем недавно здесь стояли многоярусные стеллажи, на полках которых покоилась всякая всячина. Стратегические запасы свечей и посуды, скатерти, хозяйственные принадлежности и прочие аксессуары - всё это перекочевало в апартаменты Барона.
 К оформлению зала Римма Генриховна подошла со всей ответственностью. Она задрапировала балки перекрытий бардовым сукном, по стенам развесила гобелены, а под ноги бросила чёрные велюровые дорожки. Центральный проход был заставлен массивными канделябрами с витыми опорами и бронзовыми чашами под масляные благовония. Глядя на проделанную работу, Пётр Ильич пребывал в состоянии дикого восторга. Обыкновенный технический этаж приобрёл сходство с жилым помещением. Повсюду стояли мягкие пуфы, длинные столы и множество венских стульев с чехлами на подлокотниках.

 — Вы только гляньте, Дмитрий Леонидыч, как мрачный зал преобразился. Представьте только, что горят лампады, и мягкое сияние свечей разлилось по углам. Вон там венки, усеяны полы цветами, на постаменте спит двойник, хоть чёрт его дери...
 — Постойте, Пётр Ильич, а для чего нам ждать двадцатого июля? — вмешалась Римма Генриховна.
 — Да не двадцатое, с чего вы взяли? Гуляния намечены на двадцать пятое число, и это, между прочим, будет воскресенье!
 — Я просто так. Какая разница? Давайте мы сейчас зажжём все свечи и полюбуемся красивым интерьером!
 Барон подмигнул экономке, хлопнул по плечу Дмитрия Леонидовича и, взяв со стола коробок спичек, кинулся поджигать фитили. Взрослые люди носились как дети на школьной перемене. Они всё никак не могли выплеснуть тот заряд энергии, что скопился за минуты долгого и надоедливого урока. Колёсико зажигалки высекало искры, а над горящей серной головкой поднималось белое зловонное облако. Не смотря на это, собравшимся было по-настоящему хорошо и весело. Смеялся Барон, смеялась Римма Генриховна, а Дмитрий Леонидович издавал звуки подобно песни тетерева.

 По прошествии часа зал наполнился огнями. Пётр Ильич сидел на диване, слушал звенящую тишину и всматривался в жёлто-синие языки пламени. Расплавленный воск порой трещал, бежал по свече и застывал в лепестках позолоченной чаши канделябра.
— Друзья мои, — вдруг начал Барон, — внутри конечно хорошо, но гляньте, что снаружи... Мы так закат ещё пропустим. Давайте я шезлонги принесу, а Римма Генриховна, если вам не сложно, сготовьте чаю.
 — А мне что делать, чем заняться? — поинтересовался Дмитрий Леонидович.
 — Ну, да разведите хоть костёр. Понаблюдаем за природой, подышим свежим, чистым воздухом. Решим поговорить — поговорим, о чём хотите. Вы знаете, сейчас такие чувства на душе, что в жизни не успел чего-то... Жду снаружи.
 Барон махнул рукой, поднялся с дивана и быстро покинул помещение. Римма Генриховна удивлённо посмотрела в глаза Дмитрия Леонидовича, пожала плечами и принялась задувать свечи.

 Совсем скоро троица сидела у круглого стола и любовалась огромным красным солнцем. Небесное светило было по-настоящему красивым и напоминало только что испечённый блин на сковородке, а может быть свежую яичницу. Такого заката здесь давно не помнили, по крайней мере, за последний год уж точно. Вечерняя атмосфера казалась настолько умиротворяющей, что даже внезапно начавшаяся икота Дмитрия Леонидовича не смогла вывести Барона из равновесия. Душевного спокойствия добавляли птицы. Они проносились мимо, кричали, пытались догнать кого-то невидимого. Пётр Ильич восторгался ловкостью пернатых и смотрел за тем, как редкие порывы ветра, собирая звуки природы, разносят их по склонившейся траве. Набежавшей стихии сопротивлялся Иван-чай. Его стебли с яркими цветами качались, словно мачты на море. Барон тут же представил ослепительно-белые яхты у пирса. Беспокойные волны врезались в деревянные борта и разлетались на тысячи осколков, которые поднимались высоко-высоко и ложились на щёки вечерней прохладой.
 Внезапно за тёмной полоской горизонта сверкнула молния, а в небе прокатился гром. В чашку с чаем упала капля, за ней вторая и следующая. Пётр Ильич улыбнулся, сделал глоток и выдохнул. Не смотря на стремительно меняющуюся погоду, Барон не спешил покидать места. Он предложил Римме Генриховне и Дмитрию Леонидовичу вернуться в дом, а сам, зажмурив глаза, растянулся в шезлонге. На тёплую парящую землю обрушился ливень.


 Двадцать второго числа Римма Генриховна встала пораньше. Она всё никак не могла собраться с мыслями: бродила по комнатам, хлопала дверьми и теребила пальцами подбородок. В этот день на хрупкие плечи экономки ложилась важная и ответственная миссия — ей нужно было сообщить о смерти Барона. Сам Пётр Ильич обо всём позаботился. Он заблаговременно распечатал книгу персон для обзвона, дополнив каждую фамилию комментарием с дополнительным номером телефона.
 — Я вот что подумал, Римма Генриховна, в сегодняшней ангине только плюс — никто не разберёт Барона голос. Ещё ведь накладная борода с усами будет, плюс шмотки не мои, и не похожи на привычный стиль усопшего.
 — Вам делать нечего! Зачем остались под дождём?
 — Ну, я не знаю, спонтанное желание возникло. Есть в этом что-то дорогое, и заключается в простых вещах, которые, увы, не всем понятны.
 — Теперь хрипите на здоровье, раз посчитали нужным не послушаться!
 — Да ладно, ничего серьёзного! Коль будем живы — не помрём, как говорится. Вы не филоньте, Римма Генриховна. Давайте-ка звонить, пожалуйста!
 Очень часто первый опыт бывает горьким. Примерно таким он получился у Риммы Генриховны. Её звонок даже всерьёз не восприняли, особенно засомневались в самой причине невосполнимой утраты...

 — Да что я, врать вам буду, — завопила экономка, — Петруши ведь не стало, а вы так несерьёзно. Что вы сказали? Да, хороним двадцать пятого! Проститься приходите. Конечно, и собираемся к полудню.
 — Ну, вы актриса, — восхитился Барон, лишь только Римма Генриховна повесила трубку, — всё просто гениально! Ещё б слезу пустили...  Вот, используйте платок. Вы расскажите лучше о Петруше. Откуда взяли?
 — Оставьте же, какая разница? Петруша и Петруша — оно случайно вырвалось.
 — Не знал бы вас, так обязательно поверил. Что ж, не будем дальше мешкать? Поехали...
 
 С каждым новым звонком экономка трещала всё больше. Она вжилась в роль настолько удачно, что эмоциональные телефонные расспросы не пугали вовсе. Если вдруг и случалась запинка — на помощь спешил Пётр Ильич. По известным причинам говорить он не мог, зато активно использовал жесты, опирался на опыт, который получил за часами игры в пантомимы. Телодвижения Барона сбивали Римму Генриховну с толку. Она заливалась краской и с необычайным усилием воли сдерживала приступы смеха. Желая закончить нелепое представление, Римма Генриховна швырнула в Барона подушкой, которую обнаружила на диване. Этот бросок вынудил Пётра Ильича успокоиться. Он скрестил руки, уселся на высокий порог балкона и продолжил слушать печальные рассуждения...

 — Эх, неповторимого Барона потеряли, Римма Генриховна. Я никогда бы не представила... И ведь подумать только — всему виной дрянной лавровый лист!
 Римма Генриховна в ответ лишь гукнула и скрылась под клетчатым пледом. В эту минуту Барон осознал, что в глубине души Римме Генриховне стало стыдно. Она не знала, куда деть себя и, возможно, хотела провалиться сквозь землю.