Земляника

Я была счастлива, как девчонка и, казалось, что вот-вот услышу мамины крики и получу по первое число за то, что допоздна гуляю. Я уже не помнила, какой сейчас день недели, абсолютно не высыпалась, но это небольшая цена за те минуты проведённые с любимым. Я возвращалась домой после работы, было время обеденного доения коров. А моя задача как раз была раздаивать первотелок, поэтому я не чувствовала ни рук ни ног. Тёлки попались капризные и старались то и дело ударить хвостом или перевернуть ведро, но я не из робкого десятка и быстро усмирила непослушных девиц.
На улице стояла невыносимая жара, хотелось поскорей добраться домой и стать под тёплый летний душ, да помыться с душистым мылом.
Я шла по полю, голову невыносимо пекло даже через платок, слепни нещадно жалили, а голые ноги царапала жёсткая трава. Я была погружена в свои мысли что даже не заметила как ко мне подошли и взяли за руку.
-Ой, Ванька, ты чего, я же испугалась. - Шутя сказала я и прикрывая словно козырьком рукой глаза от солнца смотрела на него.
-А я вот сегодня пораньше освободился и решил тебя увидеть, - ответил он и улыбнулся, зубы так и сверкали на контрасте смуглой загорелой кожи. - а это тебе, - Ваня протянул букет ярких пионов и кулёк с конфетами.
-Вань, ну чего ты, не надо было, - смущённо сказала я и взяла пионы, они пахли так сильно, что я вздохнула и закружилась голова.
-Надо, прекрати, я так сказал, - и притянул меня к себе за талию и поцеловал в губы, а я снова поняла что невероятно счастлива.
-А пошли на речку, купаться, а? - предложил он.
-А пойдём, - мне действительно хотелось искупаться, тем более до речки было рукой подать.
И мы пошли, я ему рассказывала про тёлок, а он мне про то, как чинил трактор Иваныча, и я только обратила внимание, что одежда у него была перепачкана в мазуте. Мы дошли до речки он снял с себя рубашку и брюки и остался в одном нижнем белья.
-Отвернись, - потребовала я.
-Тю, ты что стесняешься? Поди, не маленькие уже и не удивишь ни чем, хотя может, и удивишь, - он снова загадочно улыбнулся, а я в очередной раз восхитилась складностью его фигуры.
Я укоризненно поглядела на него как на нашкодившего ребенка, и он отвернулся. Раздевшись, я осталась, как и Ваня в белье, зашла в воду вслед за ним, и прохладная вода приятно коснулась кожи, я зашла по плечи и позвала его. Ваня повернулся и мы встретились в поцелуе, мокрыми руками я загребла копну чёрных, как смола волос, мне всегда казалось, что в роду у него были цыгане, до того были густы и хороши его волосы.
-Леночка, закрой глаза и подожди, - шёпотом попросил он. И я послушно закрыла лицо руками и так и продолжила стоять в воде. Его не было минут пять.
-Открывай, - сказал Ваня и я открыла, передо мной был белый нежный цветок водяной лилии, я вообще редко видела их у нас на речке. - Лена, выходи за меня замуж. Я хочу с тобой семью и детишек. Люблю я тебя больше жизни самой. - уверенным голосом спросил Иван, а я заглянула в его синие глаза и ответила
-Нет, Иван, не стану я твоей женой. - Отрезала я, мне не хотелось его обидеть, но делать его несчастным тоже. - Не могу я, не люблю тебя.
-Ты врешь! Я тебе не верю! - он был явно ошарашен, а я быстро выскочила из воды, накинула платье и наспех прикрыла платком свои длинные светлые волосы и понеслась прочь. Давно мне не приходилось бегать, дышать было тяжело густой горячий воздух заполнял лёгкие и сдавливал грудь, босые ноги(сандалии я забыла на берегу) исколола грубая трава, а из глаз предательски бежали слезы.
Домой я не вернулась, пошла к соседке и попросила не выдавать меня, не хотелось видеть Ивана, страшно было представить разговор после моего отказа. Соседка бабушка "божий одуванчик" жила одна, внуков и детей не было, только я наведывалась к ней на чай да помощь по хозяйству. Вот и сейчас она сорвала ароматную мяту с грядки и залила крутым кипятком, сказала "мята успокоит" и пошла в подвал за вишневым вареньем. А я сидела на стуле возле круглого стола, накрытого старенькой, но чистой скатертью.
Домик у бабы Маши был маленький и низенький, как и она сама, и состоял из двух комнат передней и задней хаты. И как полагается: в передней печка и кухня, а в задней кровать с подушками треугольниками и угол с иконами. Бабушка принесла варенье и разлила горячий чай с ярким запахом мяты, а ещё достала из корзины на столе свежий хлеб, который она пекла сама.
-Ешь, доченька, - протянув хрустящую корочку хлеба.
-Да мне кусок в горло не лезет, - ответила я. Бабушка улыбнулась.
-Ты, поди, со своим Ванькой поругалась, ну ничего помиритесь, молодые ещё.
-Нет, баба Маша, он меня замуж позвал, - сказала я и снова прикрыла руками лицо, сдерживаю новый поток слез.
-А чего плакать тогда? Радоваться надо! Ванька парень хороший, работящий и любит тебя и ты его тоже любишь.
-Он детей хочет, - еле слышно сказала я.
-Так ты молодая, родишь ещё, вон Михална своего четвёртого в 46 родила и ничего, хороший ребёнок получился.
-Да не могу я, баба Маша. Не рожу я никогда.
-Так, а чего же? - Искренне удивилась баба Маша - детей ты любишь, вон вечно к тебе ребятишки за яблоками прибегают, так ты вся светишься, хочешь ребёночка видно же.
-Хочу, но не могу, бесплодна я. Был у меня ребёночек от покойного мужа 17 лет назад, да только родился мертвый, а у меня осложнения пошли, как врачи сказали, да и удалили мне все. Не женщина я больше, пустоцвет.
-Господи, беда то какая...- прошептала баба Маша, да так и села на стул прикрыв рот рукой и на глазах её заблестели слезы - да за что ж тебе такое, деточка... - сказала она и расплакалась, да и я тоже, а потом она встала и как мать обняла меня и гладила по голове, приговаривая "не плачь родная".
К вечеру я успокоилась, и о событиях дня напоминал лишь распухший нос и красные глаза. Мы пили мятный чай, баба Маша все-таки заставила меня съесть внушительный кусок мягкого белого хлеба, густо намазанный вишневым вареньем. Баба Маша рассказывала мне о своей жизни, как думала что муж с войны не вернётся, как после дом строили, как сын маленький от пневмонии умер ещё когда война была, как второй слабенький родился, да тоже к Богу ушёл.
-А потом уже и не хотелось мне, - с грустью в голосе рассказывала соседка.
-А потом и муж ушёл и осталась я одна, благо ты у меня есть, ты мне как дочка родная.
Мне стало так тепло на душе от того что баба Маша считает меня родной и одновременно так стыдно, что я тут жалуюсь на свою жизнь человеку, который потерял все близких, кто прошёл войну, голод. А мне-то на что плакаться, вон дом свой, огород растёт и глаз радует, любимый мужчина есть. В груди предательски заныло... Иван.... Что же мне делать.
-Ты Ивану правду расскажи, все как на духу. Нечестно получается, не по совести, нельзя так просто исчезнуть, словно снег по весне. - Словно прочитав мои мысли, сказала бабушка.
Я согласилась и, попрощавшись, пошла домой, а соседка взяла с меня слово, прийти и рассказать потом, как разговор прошёл.
Время уже было давно за полночь. Луна слабо освещала светлую грунтовую дорогу, я вышла за калитку дома бабы Маши и через 5 метров подошла к своей. Открыла засов, дверка со скрипом отворилась, я прошла к дому. На невысоком деревянном крыльце, окрашенном яркой красной краской аккуратно стояли мои сандалии, а рядом с ними большой букет полевых ромашек. Их специфический запах чувствовался даже на расстоянии. В груди снова предательски закололо, а к глазам поступили слезы, но я себя пересилила, забрала цветы и пошла в дом.
Включив на улице свет, я отправилась в тёплый летний душ и долго смывала с себя водой все печали и боли сегодняшнего дня. Утро вечера мудренее, подумала я и легла в кровать, сон пришёл быстро, но был беспокойным. Проснулась я, когда ещё только светало, вся в поту и с колотящимся, будто от испуга сердцем.
Мне снился покойный муж, Витька, рассказывал, что хорошо живёт, дом вот построил, баньку.
- А ты должна мне кое-что, - улыбаясь, говорил он. - Что же, - удивлённо отвечала я.
- Счастливой быть. Мужик у тебя хороший, будешь с ним как за каменной стеной. Я смотрела на него удивлённо. - Пойду, мне ещё сети на реке проверить надо, сказал он и исчез вместе с ночной темнотой.
Я встала, пожарила себе яичницу, кое-как съела её, больше размазав по тарелке. Надела чистое хлопковое платье нежно голубого цвета с мелкой белой клеточкой, косынку с рисунком по краям и коричневые туфли с плотными носа, посмотрела на себя в зеркало и пошла в сторону дома Ивана. Встретила его почти на середине пути, он ехал на телеге, которую бодро везла гнедая кобыла с белым ромбиком на лбу. Он потянул вожжи и крикнул "пррр". Лошадь послушно стала, хитро поглядела на траву на обочине и стала часто обмахивать себя хвостом. Иван быстро спрыгнул на землю и тут же схватил меня в крепкие объятия.
- Больше ты никуда не сбежишь, родная, а надумаешь, так я тебя в телегу закину и увезу на край света. - Взволнованно сказал он, и принялся целовать меня в губы, щёки, шею.
- Вань, полно тебе, ну что люди скажут. - попыталась сопротивляться я.
- Садись на дрожки, я тебе такое место покажу, да и поговорить надо. Я может, сказал, что не то, вы ж бабы, народ ранимый.- Он посадил меня в телегу, подстелив на мягкое ароматное сено свой пиждак.
- Но! - приказал он лошади, и та нехотя отошла от травы и спокойным шагом пошла в сторону леса. Я так и ехала, свесив ноги и держа Ивана за руку, а впереди был лес и тяжёлый разговор.
Не знаю, сколько мы ехали, но было ощущение, что целую вечность. И наконец, оказались на солнечной опушке леса, слева берёзовая роща, хорошо освещаемая летним солнцем, а справа поляна.
- Пррр. Все приехали. - Иван остановил лошадь, спрыгнул с телеги и снял меня, взял за руку, словно боялся, что я убегу и повёл на поляну, а там, мама дорогая, сплошной ковёр из земляники.
- Иван, я ж страсть как люблю землянику! - чуть притоптывая на месте, сказала я.
- Да вот, знаю я. – Смущенно ответил Иван.
И мы пошли собирать ягоды, Иван достал из-под сена два бидона и мы собирали и в рот и в карман. Досыта наевшись ягодами, я набрала почти полбидона, подошла к поваленному дереву и села на мягкую тёплую траву, прислонившись спиной к стволу. Иван сел рядом, в его бидоне ягод было порядком меньше, зато губы перемазаны соком земляники.
- Иван, не буду ходить вдоль да около. Я хочу быть твоей женой, но не могу. Я не сделаю тебя счастливым, потому что не смогу родить тебе детей.- На душе стало так пусто, я опустила глаза и разглядывала красные от земляники пальцы. Иван молчал, а мне казалось, что это молчание сжимает все вокруг.
- Я счастлив, что ты есть у меня. А что детей не будет, ну так что ж, переживём, возьмём сиротку себе, а лучше двух. И дело доброе сделаем, и они нам счастье принесут. - Воодушевленно ответил он, взял меня за руки и ещё раз спросил.
- Лена, душа моя, ты будешь моей женой? - он смотрел в мои глаза, и я просто как зачарованная не могла оторваться.
- Да, буду,- прошептала я и прильнула губами к его губам. И было мне так хорошо в том лесу от ласки его и от любви. А через пару лет мы уже с дочкой и сыном ездили на ту поляну за земляникой, для меня теперь это особенная ягода - символ семьи и любви.