Гостья

Август 1939 года выдался теплым.   Сочная зеленая листва на деревьях приятно радовала глаз, а ноги быстро бежали по узкой мощеной дорожке, скорее похожей на тропинку, вдоль которой росла почти серая от пыли редкая трава и высились каменные малоэтажки. Ветер шевелил кроны невысоких деревьев, пели птицы  и тропинка эта в такой ранний утренний час   уводила Влодека на восток города.  Дома не торопились просыпаться, лишь изредка где можно было увидеть свет в блеклых немытых окнах невольных трудовых  полуночников. Пахло сыростью  деревянных облупленных оконных рам и водянистой свежестью утра,  и небо,  такое чистое и безоблачное, обещало и сегодня отсутствие дождя. 
Влодек был молод, ему едва минуло 40, он работал учителем младших классов в местной школе и в преддверии начала учебного сезона , впрочем как и в самый разгар его, спешил прийти самым первым из учителей. Ему нравилась дорога до школы. Мимо жилых кварталов, огибая церковь и шагая вдоль торговых лавочек он неустанно находил в этом маршруте что-то всегда новое, хотя каждый кирпич здания, каждый поворот  и угол дома, каждый бродячий кот были ему знакомы также, как собственное имя. . Его шаг был  быстр и целеустремлен, только  взгляд голубых воспаленных красными прожилками глаз, в котором сквозила усталость, был слегка растерянным и если раньше он всегда любовался просыпающимся городом, то сейчас машинально бросал взгляды на привычные пейзажи . Через плечо его была перекинута тяжелая раздутая от груза учебных пособий кожаная сумка с блестящими застежками и ремнем и  от каждого шага она билась о худое бедро под плотными штанами.  В кармане его рубашки всегда торчала ручка, которую он использовал как указку и  перед выходом из дома, и прежде чем войти в класс хлопал себя по карману, удостоверившись, чтобы она всегда была на месте. Сама работа учителем его увлекала  Обычно он предвкушал начало нового учебного года и  приходил в восторг от того, когда в глазах ребенка видел искорку знаний, а в тянущейся руке с желанием ответить на вопрос - усвоенное знание в детской головке, вложенное кропотливо им самим. Бесспорно его дело было полезно, растило новые умы и закладывало основу для будущей личности. И каждый день, на протяжении вот уже пяти лет он шел в школу этим всегда одинаково разным путем с осознанием великого блага- блага учить и наставлять, а после работы Влодек  шел домой и поднимался к себе в квартиру, приветствуя случайно попадающихся соседей по площадке, дети которых учились у него в классах и, запершись в квартире, он подолгу работал на д домашними заданиями при тусклом свете керосиновой лампы.
Дорога огибала старые полуразрушенные военные укрепления и в такие минуты непременно вспоминалась война, конец которой  был размыт тяжелыми потерями и  по-осеннему прохладной погодой марта 1921 года. Тяжелая и зыбкая пучина сражений, атмосфера осадных позиций, потери и отступления были размечены  в сознании подобно контурной карте на  плато территориальной войны, участником которой был Влодек, в последствии приставленный к награде и награжденный земельным участком.  Невыгодное положение землевладельца заставило его продать  надел и поселиться скромно, в маленькой квартире на втором этаже кирпичного дома в 15 минутах ходьбы до школы. Он был одним из тех, кого называли осадником. И таких было много, раскинутых по стране и награжденных этой страной.  Но и сейчас воспоминания о войне не оживали вновь, когда подошвы его ботинок  касались земли этих памятников минувших боев.
В доме где он жил осадниками были многие, кто так или иначе участвовал и помнил события почти двадцатилетней давности. А потом мирная жизнь и спокойное небо , тишина в домах и покой в душах. Годы войны лишь изредка проносились воспоминаниями подобно резвой колеснице, отражаясь на некоторых лицах улыбками, но чаще мрачной задумчивостью.
Но сейчас мысли Влодека были не о школе, не о войне. Они были о женщине. И мысли эти тревожили его на протяжении последних дней, когда однажды ночью он внезапно проснулся в половине третьего утра. Окутанные темнотой очертания мебели привычными силуэтами чернели в комнате, отблески света от уличного фонаря едва проникали через окно и полураскрытую балконную дверь, занавески  были неподвижны в немом безветрии. Когда он ступил одной ногой на пол, все также, как и все эти годы что он жил здесь, предательски громко в ночной тишине скрипнули половицы, но что-то необъяснимое заставило его, обычно спавшего крепко,  вдруг проснуться. Что-то похожее на указ чужой воли и ощущение присутствия кого-то еще.   В квартире стояла непроницаемая тишина. Проходя мимо кухни он невольно уловил взглядом нечто непривычное и вглядевшись в грузные периметры обеденного стола разглядел  сидящий за ним силуэт женщины. Его охватил ужас и панический страх, тело сковало словно железными шипованными прутьями, впившимися в кожу. Он отпрянул и лицо его исказила судорога. Смутное очертание лица, сидевшей за столом было обращено к нему. Без сомнений она смотрела на него в своей бледной пугающей неподвижности. Вскрикнув и бросившись от кухни обратно в спальню, он кинулся на постель и дрожащими руками зажег керосиновую лампу, стараясь не отрывать раскрытых и полных ужаса глаз от темноты, скрывающей кухню .
Дрожа всем телом и покрываясь холодным потом он крестился и его губы беззвучно бормотали слова спасительной молитвы.
Больше он уснуть не мог, боясь темноты и просидел так до утра, не гася лампу. Только при звуке будильника, выведшего его из оцепенения и начинающей светлеть комнаты от наступления утра он заставил себя медленно дойти до кухни и заглянуть в нее. Сперва украдкой, боязливо. Затем смелее и решительнее. Кухня была пуста и видение исчезло. Никаких следов чужого посещения. Злая шутка  и розыгрыш воображения? Так поздно проявившиеся последствия войны? Этого он не понимал и весь следующий за этим день он напрасно пытался сконцентрироваться на школьной работе, ему постоянно рисовался образ прошлой ночи и вместе с ним приходил страх. Это был внезапный, почти животный страх и не было в нем ничего общего с нарастающим ужасом войны. Страх вчерашней ночи был молниеносен, как вспыхивающее пламя спичечной головки и гораздо более силен темных инстинктов жестоких сражений. 
После работы он долго не решался идти домой, а пришедши  сразу зажег везде свет и в последнюю очередь на кухне. Освещения не прибавилось, квартира итак было прекрасно наполнена лучами заходящего солнца. Привычная обстановка квартиры стала неузнаваемой. Ему казалось, что вещи, расставленные здесь его собственной рукой он видит впервые, и истеричная мысль о том, что видение ночи хозяйствовало здесь во время его отсутствия заставляло его покрываться мурашками. Он осторожно осматривал каждый предмет мебели, каждую вещь, не желая прикасаться к ней и убеждая себя , что призрак мог трогать их. Влодек мысленно повторял себе, что он тут один, один , один и это действовало успокаивающе.
Он лег спать голодным, так и не заходя на кухню, боясь внезапности появления фантома, но старательно убеждая себя, что ум его переутомился и это было следствием игры воспалённого воображения. Нехотя выключив электрический свет он долго пытался уснуть, лежа с открытыми глазами и смотря на догорающий фитиль керосиновой лампы.   
В эту ночь его  пробудили неясные , глухо-размытые звуки из кухни. Влодек сразу зажёг лампу возле кровати, долго возясь со спичками  и физически почувствовал как нарастает неуправляемый страх. В кухне слышалось отдаленное пугающее шевеление , напоминавшее шуршание ткани и неподвижность, в какой застыл Влодек, широко раскрыв глаза, была поистине каменной. Сбилось ровное дыхание, застучали невидимые молоточки в голове и эта пульсация передалась всему телу. Его била дрожь. Остатки сна испарились. Лёгкое дуновение ночи слегка колыхало занавеску и сердце Влодека билось так громко и часто, что казалось было слышно на всей улице.
Время шло, он все сидел мучимый страхом неизвестности. Пламя керосиновой лампы дернулось и стало постепенно затухать. Он посмотрел на лампу каким-то умоляюще-тупым взглядом, но когда снова уставился в сторону кухни, то не услышал звуков и вскрикнул  от ужаса. Вчерашняя гостья в полный рост стояла недалеко от ржавых перил его кровати в спокойном безмолвии и смотрела на него. В паническом ужасе он бросил , пытаясь защититься в призрака подушкой и от силы броска свалился с постели, чуть не уронив лампу. И в тот же час как умалишенный забрался под кровать и не выходил оттуда до первых утренних лучей солнца, дрожа  в бесплодных молитвенных попытках и до боли зажмурив веки.
На следующее утро он был ещё более рассеян и подавлен на пути в школу, сказывался голод, мышцы ныли,  но Влодек старался не думать об этом, наказав себе уйти с головой в подготовительную работу к новому учебному году и заглушить треволнения ночей. 
И вот сейчас, когда разруха военных укреплений осталась позади и дорога прямой линией упиралась в учебное здание страх ночного кошмара  опять, как и днями ранее, забывался и знакомые очертания окна его классного кабинета успокоили Влодека. Он подошел к школе и как всегда первым отпер входные двери. Пахнуло старыми деревянными полами и сыростью, а когда стали появляться другие учителя это старое двухэтажное здание стало постепенно оживать и  ужас прошедшей ночи постепенно стал рассеиваться, подобно туману , встречающему рассвет солнца. .
День прошел в обычной суете и когда учителя стали расходится по домам, Влодек не спешил покидать школу. Только не домой. Он сидел в просторном светлом классе и смотрел на парты, залитые солнечным светом . Сквозь приоткрытую дверь он слышал топот шагов коллег, направлявшихся к выходу и обрывки голосов. Только не оставаться одному!.  Ночное видение , напугавшее его и занимавшее все его мысли, казалось ему теперь не плодом воображения и могло подкараулить его не только ночью у него в доме, но даже днем, окажись он наедине с самим собой.
Влодек поспешно собрал вещи и закрыв дверь  незаметно влился в группу коллег , покидавших здание последними. Теплый воздух улицы  успокоил его и придал немного сил его уставшему телу.. Он долго блуждал по городу, заходя в лавки, магазинчики, бесцельно слонялся по узким улочкам и переулкам, толкался бесполезно в очередях и когда городские часы пробили одиннадцатый час, он нехотя поплелся домой. Войдя в квартиру он снова во всех комнатах   зажег свет и на этот раз решил не выключать его всю ночь. Керосиновую лампу у изголовья кровати он решил поставить на кухонный стол и не зажигать.  Наспех приготовленный холодный ужин был съеден и усталость прошедших почти бессонных ночей, полных страхов и ужаса начала одолевать Влодека. Его клонило ко сну и сидя на постели он силился не закрывать отяжелевшие веки. Его мучили вопросы о видении. Чей это призрак? что ему нужно?  Несет ли он ему послание, которое Влодек не может прочитать, либо просто пугает его?  На войне он  видел достаточно страшных картин, которые язвами впились в его память и ничего не сможет избавить его от них, так не  является ли призрак этой женщины психическим последствием  давно минувщих дней? Запоздалым голосом пролитой крови? Возможно надо показаться доктору? Он сходит с ума?
Он чувствовал как силы покидают его и как только коснулся подушки, сразу провалился в тяжелый сон. Сперва темная вуаль продолжительное время закрывала сознание и не было снов, а затем ему приснилось вчерашнее видение, только уже совсем не страшное. Он отчетливо видел рядом с собой эту призрачную женскую фигуру и не ощущал страха, а наоборот, пытался коснуться ее с неослабевающим любопытством. Но как только Влодек протягивал руку- видение испарялось и отодвигалось на несколько шагов. Снова и снова он подходил в попытках физически ощутить прикосновение, но фигура все также исчезала, а затем выплывала из тумана на отдалении , чуть большем, чем его вытянутая рука.  Проснулся он как-то резко, внезапно и на мгновение подумал, что ослеп - везде было темно и не горел свет, лишь из кухни был виден слабо играюший отсвет пламени керосиновой горелки. Горелки, которую  не зажигала его рука. В воздухе царила полная тишина и даже улица молчала в этот час. Внезапно он осознал, что на кухне опять он встретит фигуру женщины, что она ждет его там. Влодек не ощущал страха теперь, его глаза привыкли к темноте и какое-то время он сидел, тупо уставившись на блики желтого света из кухни. Затем встал и медленно двинулся к нему. В проеме кухонной арки он остановился. Слабо горела керосинка на столе, заставляя играть тени на окружающих предметах, отчего они будто подрагивали в нервной дрожи мрака. За столом сидела та же женская фигура и смотрела на него пустыми глазницами. Влодек глядел на нее, пытаясь рассмотреть. Ее лицо, скорее напоминавшее восковую маску, было молодым .На голове призрака был повязан платок, платье полностью скрывало тело, кроме шеи и кистей рук и было старым, давно вышедшим из моды. Оно казалось ему крестьянским. Из темных глазниц веяло пустотой и холодом, губы сжаты в плотном молчании вечности и бледно-голубая, почти серая прозрачность призрака сейчас отчетливо проступала во всем этом нереальном мертвенном облике. Влодек застыл в неподвижности и широко раскрытыми глазами следил за фигурой. Затем его губы, предательски спотыкаясь о слова и будто не принадлежавшие ему в этот момент обратились к призраку:
_Кто ты и что тебе нужно?
Влодек почувствовал, как дрожали руки и ноги, но не от страха, а от какого-то усталого напряжения и невероятной слабости. Энергия куда-то уходила, растворялась в темной , почти могильной атмосфере кухни. Ему стало холодно, несмотря на теплую ночь и тяжестью навалилось беспокойство, сжимавшее грудь.
Фигура женщины встала и стала двигаться навстречу Влодеку. Ее руки были опущены а под медленно движущимися полами платья не было слышно привычного человеку звука шагов и шороха тканей . Она плыла, скользила, сохраняя то же самое загробное выражение лица и в комнатах стало еще холоднее. Влодек попятился назад, отходя и уступая ей место. Вот она вплыла в  проем, где он стоял,  затем двинулась мимо Влодека и подошла к открытой двери балкона. Слабый ветер шевелил занавеску и полная луна на темном небосводе окрасила сейчас эту женскую фигуру в блестящий металлический свет.
-Кто ты и что тебе нужно? - снова повторил вопрос Влодек уже настойчивее и чувствуя ,что последние силы уходят от него и воздух становится в квартире почти морозным. Изо рта вырывались горячие клубы пара его дыхания, голова была в плену жара и со ступней все выше и выше по его телу поползло слабое онемение.
Женщина обернулась и он увидел как раскрылись ее губы, открывая черную как порез с запекшейся кровью полоску рта и почти шепотом и одновременно с этим многоголосым эхом, звучавшим буквально отовсюду, будто хор окружающий его предметов вторил ее словам, он услышал ее слова;
-Дом живет последний день.
Затем она повернулась к луне и шагнула в темную неизвестность ночи и почти в тот же миг ноги Влодека подкосились и обесиленный он свалился на пол в безсознательном состоянии, погружаясь в дебри холодного обморока.
На следующее утро его разбудило тепло первых лучей солнца. Он очнулся, все также лежа на полу в неудобной позе, но ни жара, ни усталости уже не было. Его снова окружала его старая квартира, его привычные  и знакомые вещи. Все произошедшее с ним казалось сном и виденный им образ ночной гостьи уже не был источником сокровенного ужаса и страха. Ему казалось, что призрак был с ним на протяжении всей жизни, скользивший до поры до времени в безликом состоянии.  Влодек закрыл лицо руками, ощутив легкую небритость щек и тер пальцами сонные веки. Затем будто что-то внезапно вспомнив он бросился напяливать на  себя мятую одежду и вскоре выскочил из своей квартиры, оставив дверь нараспашку. Влодек в спешке стал стучаться к соседям, а те, долго не открывая двери,  недоумевающе смотрели на него полными сна глазами. Он что-то им быстро говорил, в чем-то с жаром убеждал их непроснувшиеся лица , обильно жестикулируя, а им казался его язык незнакомым и трудным в понимании. На площадки выходили люди, выбегали дети, кто-то ворчал, кто -то просто молчал, наблюдая утренний переполох,  некоторые возмущались и ругались. Влодек перебудил весь дом и стучался в каждую квартиру, будя их обитателей задолго до положенного им времени вставать.  Дом стал похож на муравейник, оглашенный голосами людей , а среди них бегал взбудораженный Влодек, кажущийся сумасшедшим и крутил какие-то ему одному понятные механизмы активной деятельности. Ему и самому казалось, что он сошел с ума, что действует словно обуреваемый поистине маниакальным наваждением. Многие жители  вертели пальцем у виска, ругались и бранились, но прошло всеобщее оцепенение и  увещевания  Влодека  стали теперь понятны всем, когда сбросилась дымка сна:
:Быстрее! На улицу! Уходите! Дом живет последний день!
 Теперь смятение, недоверие, сумятица и нервное напряжение стало охватывать людей, при виде этого безумца. Дети стали плакать, чья-то собака выскочила на лестничную площадку и стала громко лаять, многие запирались обратно в своих квартирах, но когда над домом проревел гул пролетающих самолетов, отчего затряслись ветхие оконные рамы   и опустилась небесная дрожь на старые стены, люди невольно прильнули к окнам квартир и парадных. Раздался еще один гул и снова рев самолетных двигателей, будто гром, оглушил окрестности . Дом на время умолк, провожая улетающие самолеты, но спустя мгновение голоса снова усилились, плачь и причитания продолжились, а  когда кто-то крикнул " Танки в городе!" толпа жителей дома бросилась в дикой спешке и панике на улицу, спотыкаясь и падая, забирая свои пожитки и роняя их. Топтались вещи, наступали ноги на одежды, люди бежали. Некоторые с неподвижным любопытством  прильнули к окнам лестничных клеток.  Раздались глухие выстрелы, где-то в отдалении слышался нарастающий хруст и шум. Влодек помогал плачущим женщинам с детьми, успокаивал  и убеждал упрямых стариков и вместе с другими мужчинами общими усилиями выводил людей на улицу.
- Стеляют! - кто-то прокричал, - Стреляют в дома!
Поток людей не иссякал, пожилые медленно спускались по неудобным ступеням лестницы, вбегали в квартиры молодые люди и уносили оставшиеся вещи. Отовсюду слышались призывы брать только необходимое и документы. Вскоре многие жители дома были на улице и полными невообразимого страха глазами смотрели на вереницу тянущихся  танков.  А в небе, будто дикие коршуны  снова показались самолеты, оглашая рыком моторов проснувшиеся улицы и словно высматривая с высоты обреченную на погибель жертву.. По всем улица бежали люди и ехали в спешке автомобили. Снова раздались звуки выстрелов, на этот раз ближе и запахло едким смрадом сгоревшего пороха. Слышен был гусеничный лязг металла по мощеным улицам и громоподобные снаряды оглушали соседние улицы. Влодек не зная усталости помогал последним жильцам  покинуть дом и когда люди, стали вливаться в толпу убегавших  и покидали осадный город, бросился к себе в квартиру. Он лихорадочно и спешно укладывал награды и документы в свою школьную сумку, вытряхивая оттуда уже не нужные учебные пособия, как вдруг раздался мощный выстрел, где-то совсем рядом, поблизости и снаряд разнес соседнюю рядом с Влодеком квартиру, отчего рухнули перекрытия и его потянуло куда-то вниз, оглушило, подняло снова вверх, обо-что-то стукнуло и отшвырнуло в его собственную кухню. Складывались бетонные плиты и сыпались обломки, пол стал угрожающе клониться под  углом и когда в дом прилетел второй снаряд,  Влодек с бешеной скоростью снова стал падать вниз, будто сорвавшийся с высоты альпинист. В пыльной и оглушающей разрухе мимо него пролетела его керосиновая лампа, горящая мебель и  черный дым с тошнотворным запахом гари разлился по поврежденному дому. Он чувствовал теплую липкость крови, хлынувшей из ушей, видел как из неестественно выкрученной правой руки торчит острый окровавленный кусок кости и глупо моргал, облизывая пыль и штукатурку с сухих губ. Его сумка горела у правой ноги, отчего стала заходиться огнем и рваная  грязная штанина. Еще мгновение и где то там наверху чудом уцелевшая боковая стена его квартиры, в которой образовалась трещина от попавшего рядом снаряда дала большой излом и стала крениться. Он смотрел на нее с вопросительным  удивлением , с трудом понимая происходящее среди окружавшего хаоса разрушений и вскоре крен усилился и  стена, издав сухой скрежет рухнула,  поглотив под собой Влодека.