До самой весны...

   Мороз, озорничая, щемил двумя пальцами кончик носа, скрепляя одну фырку* с другой на клей выдоха. Поглядывая, как скоро сворачивают навес с искрой звёзд, он торопился. И неспроста. Тучные бока снеговых облаков, утвердившись на высоких дубах, как на тумбах ног, развязали свои, полные снега мешки, и принялись дремать, поджидая, покуда они истощатся все до единого. Ибо, не желали облака двигаться дальше с поклажей. Их ноша, как ни была хороша, тяготела к земле, а перечить сему влечению не решился бы никто. Утопив маленькие глазки в пухлых щеках, облака разметались на ложе неба, так что вот уже третье по счёту солнце закатывалось в кармашек горизонта, но понять про то можно было лишь по загустевшему небосводу. А в остальном, - то ли день, то ли ночь?
Ветер, в попытке добудиться облаков, испробовал всё, что умел. Он протискивался позёмкой у самой земли, наседал сверху, и старался растормошить их, сдвигая в сторону, но всё было тщетно. Казалось, облака обосновались тут навечно, и главным их намерением было досыпать снегу доверху, дабы исполнить мечту многих и воссоединить землю с небом, наконец.

   Но... мнима неистощимость любого из явлений, будь то фантазия или натруженные пыльным льдом облака. Следующее утро выкатило на стол свежий румяный колобок солнца. Проголодавшиеся за время непогоды птицы принялись шуршать снежными пакетами и гирляндами, доставая разложенные по полкам ветвей семена и плоды. Пир, ниспосланный Провидением, затянулся надолго, а белка, которую мало заботило любое ненастье, кроме того, что мешает сердцу биться ровно и омрачает чело, сметав оранжевой ниткой своих прыжков сугробы, отдыхала теперь на тёплом, исходящем паром пне. Солнце заботливо смахнуло с него снег, и, взобравшись на пригорок зенита, глядело, подбоченясь, себе под ноги, рассуждая, чем нынче себя занять. Ох и задали ему работёнку облака, - делать не переделать, до самой весны.

------
* - ноздря;