Командировка в Москву, в 2004 году

Звонок разбудил Рихарда, когда он уже спал. В Германии на работу надо вставать рано. Звонил шеф фирмы, с которой Рихарда уволили лет семь тому назад. Тогда, выжав из него все соки, договор ему просто не продлили. Шеф, как ни в чём не бывало, рассказал, что в Москве его фирма участвует в международной выставке «Мать и дитя». Ему в начале апреля, на неделю, нужен переводчик, которому он доверяет.
- Конечно, переводчика можно нанять в Москве, - сказал он, -
но чужой может переводить не в мою пользу, а от этого много зависит. Визу, дорогу, питание, отель, фирма оплатит. Поедут  вчетвером. Шеф, его подруга - работница филиала фирмы из Китая и Рихард - переводчик. Все формальности улажены.
Рихард согласился с условием, что ему обратный билет оформят на неделю позже. Неделю - для работы на выставке, неделю - для себя на осмотр Москвы. Шеф согласился. Он ничего не терял. С трудом, выпросив незапланированный отпуск у нового шефа, где он сейчас работал, Рихард приготовил чемодан и заказал визу. Перед самым отъездом снова позвонил шеф и сообщил пренеприятнейшую новость. Его подруга каталась на мотоцикле и теперь лежит в больнице. Ничего страшного, но неделю придётся провести в постели. Он естественно остаётся с ней. Так что все карты в руки.
 - Я тебя знаю, справишься, -  ободрил Рихарда шеф.
В Германии цвела магнолия, распускались на деревьях листья. Боинг «Люфт Ганзы» легко взмыл в голубое небо. В самолёте не оказалось 13 ряда, за 12 сразу шёл 14. На борту кормили и поили всю дорогу. Через пол-часа за окном начались снега. Белое покрывало всюду на земле. В Шереметьево на аэродроме перроны оказались пусты. Самолётов мало, ещё меньше знакомых - аэрофлотовских. Затишье, не то, что раньше было. Багаж пришёл довольно быстро. Таможенники и пограничники не создавали никаких проблем, кроме дежурных вопросов. Но пристальный взгляд делает из вас преступника. На вокзале длинный ряд встречающих и таксистов не давал прохода.
- Отвезу в Москву всего за 100 долларов. - Приставали они.
30 км и -  за 100 долларов удивился Рихард. В Германии за 70км с него
взяли 50 евро. В отель «Савойя» доехали быстро. Знакомые не подвели, встретили. Бывший отель «Берлин» на Лубянке рядом с магазином «Детский мир» удивил роскошью. Дверь открыли четыре молодых здоровенных швейцара. В регистратуре 3 красавицы. На потолках - золотое рококо. На полах ковры, на стенах зеркала, картины, видеокамеры. На первом этаже бассейн. Номер небольшой, гостиничный, телефон, телевизор, кровать, санузел. Цена обалденная! 260 долларов за одну ночь. День прошёл в суете, пора поужинать. Рихард спустился в ресторан, сверкающий золотой лепниной, театральными шторами, натёртым паркетом. В середине зала - фонтан с живыми золотыми рыбками. Между столами и громкими компаниями снуют довольные официанты. Всех посетителей встречают у порога, провожают до стола. Скромно, с поклоном, немногословно. В меню разобраться сложно. Язык русский, а названия сказочные. Наконец определились в более-менее знакомых названиях. Бокал пива, рыбное ассорти, жареная медвежатина.
- Простое не держим! - объяснил официант.
Порции небольшие. Поел, не наелся, но счёт отбил аппетит.
- За всё, про всё, всего лишь 54 евро! - сообщил официант. Рихард вышел с лёгким чувством голода. Перешёл улицу, наелся у киоска чебуреков. В России всегда так! Отдашь деньги, а чувствуешь себя обманутым и недовольным. Зло берёт. В Германии в ресторане, если порция, то её еле одолеешь, деньги отдашь - не жалко, потому что внутри чувство глубокого удовлетворения и долгая добрая память. Побродив перед сном по ночной Москве, среди подозрительных скоплений весело настроенной молодёжи, Рихард вернулся в отель и отошёл ко сну. День первый и день последний в командировке считается за один день. Так что ещё ничего не потеряно!
Утром завтрак входил в стоимость отеля. После завтрака пешком он пошёл на выставку, десять минут до Гостиного двора, который находиться рядом с ГУМом у самой Красной площади. Весь день на ногах в работе. Многочисленные посетители - море вопросов. Подарки фирмы и каталоги разошлись в первые дни, в остальные стали исчезать выставочные экспонаты. Вопрос охраны встал на первое место. Появились с таможенными проблемами представители экспедиции, доставившие выставочный материал. Ничего с выставки нельзя продавать, всё оформлено, как временный ввоз, и подлежит обратно вывозу. Даже пропавший, исчезнувший материал,. Недостача будет караться большим штрафом по всей строгости закона.
Позвонили Шефу в Германию. Он схватился за голову. Всё влетало в копеечку, в цент, в дорогое Евро.
- Давайте подарим все игрушки сиротам из детского дома в России, - предложил Рихард. - И вам хорошо и им приятно!
Идея шефу понравилась, так как не требовала дополнительных затрат. Рихард напряг память и позвонил местным активистам, через полчаса позвонил сам директор детдома. Предложение обговорили. В последний день оформили приёмо-передачу.
Рихард организовал для детей пригласительные билеты, и целый автобус со счастливыми ребятишками прикатил на выставку. В заключение каждый детдомовец потащил в автобус огромную коробку с заграничными игрушками. Растроганные патриоты, директор и воспитатели подарили для шефа общую фотографию детдомовцев. Выставка закончилась. Рихард устало вышел на улицу, теперь можно посмотреть Москву, но сначала надо выселиться из «Золотого отеля» к друзьям в частный сектор.
- Не забудьте встать на учёт в ОВиРе, - напомнил администратор при расчёте. Виза стоит 75 Э, чтобы встать на учёт ещё 30.
В ОВиРе людей - как в войну за хлебом. Условий никаких:
Ни информацию получить, ни посидеть, ни нужду справить.
Всё берётся на измор, люди ждут сутками. Придавленный временем посетитель тих, безропотен, бесправен. Хозяева в форме брезгливы к посетителям.

10 лет спустя
Россия - страна парадоксов. Страна чудес, но в государстве перекос и стресс. Россия стала другая! Её захлестнул НЭП.
Торговая плесень в Москве всюду. Перед дворцами выросли палатки, киоски, рекламные щиты. Вьетнамцы вытеснили из-за прилавка армян. Самая распространённая профессия теперь - не рабочий, не шофёр, а продавец и охранник. Всюду видеокамеры, железные двери, замки и охрана. Пока молодой, иди в охрану, образование ни к чему, сила есть, ума не надо. Везде торговые, палаточные ряды. Дровяные, временные, трущобные конструкции, крытые целлофаном и гофрированным железом. Товар внутри развешан на цепях, везде ласковая азиатская торговля. Во всём мире отношения рыночные, здесь базарные. Продаётся всё! Базар везде! У метро, в метро, в подземных переходах, на улице. В открытую продают паспорта, трудовые книжки, дипломы, различные печати. Торгаши богатеют, государство нищает. Законы не работают, налоги не платятся.
На восточнославянском  базаре можно торговаться, но покупателя всё равно надуют, а он уйдёт довольным.
На государство у народа давно надежды нет. Довольны государством лишь «новые» и молодые русские, а старики и пожилые стоят в подземных переходах с протянутой рукой, с потухшими глазами. Женщина сидит на ступеньках перехода с мёртвыми глазами, в позе немецкого солдата после Сталинградской битвы. Появилась новая примета, если человек в галстуке, то он должен поделиться содержанием кошелька с тем, кто без галстука, его всюду сопровождают прилипчивые попрошайки. Много денег раздал нищим, сердце плачет, но нищих оказалось больше чем денег. Помощь пришлось ограничить. В Москве проблема с москвичами. Деградация знаний. На Красной площади несколько раз спросил для контроля - Где ГУМ? Ответили - не знаем. Продавцы в театральных кассах не знают, как пройти к театру. В театр можно войти только после обыска, как в аэропорту, но свободных мест мало, хотя билеты очень дорогие. В Третьяковке и в музеях народу много. В общественных туалетах нет туалетной бумаги, а в книжных магазинах не протолкнуться. Литературы много, интересная, на любой вкус, но дорого даже для жителя Европы. Молодёжь озабоченная, без особой радости, учится надурить ближнего и всплыть на чём угодно. Дети бледные, румянца на щеках нет. В школах учатся теперь в три смены, больше половины школьников нездоровы. По понедельникам перед занятиями в школах поют гимн. По радио и телевидению в основном звучат песни на английском языке, потому что свои тексты слушать уже невозможно. Язык великий и могучий выражается, то есть вырождается, насаждается мат. Ценятся знания иностранных языков. В новостях по телику идут страшилки. Криминал на телевидении занимает основное время. В Якутии сгорела школа. Целый класс погиб. На другой день в Махачкале сгорела другая школа, дети сгорели живьём. При этом ни один учитель не пострадал. В Поволжье весенний паводок, но люди отказываются от эвакуации, так как боятся, что их разграбят.
На манежной площади построили дорогой подземный супермаркет «Охотный ряд». Есть магазины скопированные с „ALDI“, „Lidl“; „Norma“. Оформление, витрины, товары - похожи, но у каждого прилавка здоровенные каратели из охраны, в углах видеокамеры. Тележки для покупателей - маленькие, доверия к покупателям - ещё меньше. Чувствуешь себя в магазине, как в зоне, руки сами лезут за спину. Каждое движение под контролем. Продовольственный дефицит исчез, всё есть, но не для всех из-за высоких цен.
В советские времена всегда чего-то не хватало. То масла, то мяса. Появлялся дефицит. Мой отец тогда сказал, что, не увеличивая производства, можно завалить прилавки тем же маслом, если поднять на него цену. Но народ тогда ждал весны, когда цены непременно снижались.
Продавцов много, покупателей мало. В магазинах отечественное не продают, только импорт, цены инопланетные. Все удивляются немецкому качеству. Своё - или кривое, или косое, или сделано с будуна, в руки взять – никакого удовольствия. Такое впечатление, что Европа только производит, а Россия только потребляет.
В элитный ГУМ и ЦУМ даже не все «новые русские» ходят. Московские  прейскуранты бьют наповал. Деньги не текут, их вытягивают из кармана со свистом. В столовой только одноразовая посуда. Скромно покушать стоит 100 рублей. Билет на концерт в центре зала не меньше тысячи. Стипендия студента 200 руб., у отличника 400. Пенсия 2000, у успевающего менеджера 2000 - долларов, или 66 000 рублей. Вот такие перекосы.
Над Красной площадью развевается флаг КГБ. Если читать снизу вверх. Красный. Голубой. Белый.
Россией управляет жизнь, Кремлём – правительство, Москвой - деньги. На обменных пунктах доллар уступил первое место молодой евровалюте. За один евро дают 33 рубля. Телефонное справочное 09 платное. Один вопрос - один евро. Литр бензина стоит 10 рублей. На дорогах плакаты «Автоинспектор уважает чистые автомобили», но все машины на дорогах чумазые. Всюду лужи. Какой-то озорник написал на грязном капоте пальцем: «Помойте меня! Я вся чешуся!»
Рядом с новой мечетью, на Поклонной горе вырос великолепный музей Великой отечественной войны. Рядом выставка военной техники. «Профессиональная армия - сильная армия» - гласит плакат, но офицеры в новой форме с огромными как у грузин фуражками «аэродром» выглядят по-опереточному. Каковы офицеры, такова и армия, гласит поговорка. Патриотизма нет, в армию идти, чтоб попасть в Чечню, молодёжь не хочет, родители с ними солидарны. Песню «раньше сделай для родины, а потом для себя» никто не понимает. Мораль мельчает. Каждый живёт для себя. Ледовый стадион ЦСК закрыт. Там сейчас ледовый торговый центр. Тысячи, десятки, сотни тысяч продавцов ничего не производят. Сидят, как деревянный человечек с длинным носом на поле чудес, и ждут, когда прорастут золотые семена, инвестированные в их дело. Нетрудовые доходы стали популярными.
Самый большой стадион имени Ленина переименован. Музей Ленина в Москве закрыт. Кабинет Ленина в Кремле переделан под офис. Его имя выкорчевывалось отовсюду Ельцинскими декретами. У Мавзолея убрали пост номер один. Теперь он у могилы Неизвестного солдата. Молодёжь не знает кто такой Ленин. Старики, которые боролись и страдали против долгой советской зимы, после смерти коммунизма горько разочарованы. Утечка умов продолжается. Бывшие десиденты добровольно уезжают в ссылку за кордон. Перестройка доведена до ручки. Развал державы на лицо. Безработица в стране у здорового человека вопрос номер один, хотя в столице работы много для всей округи.
У Красной площади открыт ресторан с фантастическим названием «Дрова» для богатых «Буратин». 24 часа в сутки за деревянные рубли можно беспрерывно жевать. Рядом выросла небольшая церквушка, и городские ворота заслонили путь на площадь парадным танкам. На Красной площади очереди в Мавзолей нет. Вход свободен и не стоит денег. При входе установлен, как в аэропорту стационарный электронный магнитоискатель. После личного досмотра вход свободен. Вся процедура осмотра мавзолея и захоронений у Кремлёвской стены заняла 17 минут. Рихард был единственный посетитель. Охрана рукой показывала ему направление в загробный мир. Ильич не постарел. Всё так же лежит в хрустальном гробу один. Сталин у кремлёвской стены, Хрущёв на Новодевичьем кладбище. Царство мертвых пополняется новосёлами. В эти дни убили ещё одного депутата. Смертность давно превышает рождаемость. Мужчины живут намного меньше женщин. В Москве в Соловьиных рощах раскинулись 27 кладбищ. На них собирается весь цвет нации. Треть сёл в стране пустуют. Настало какое-то лукавое время. Снова возродился прекрасный храм «Христа спасителя» - шедевр мирового значения. Газпром строит себе под офисы небоскрёбы. Строится жильё на продажу. В элитном районе в высотном доме стоимость одного квадратного метра начинается от 3888 долларов, квартира - за пол-миллиона зелёненьких. Пять процентов населения жизнью довольны, остальные не очень.
Всё изменилось, перевернулось как песочные часы, потекло вспять, только женщины нет. Они стали ещё краше, ещё наряднее и каждый здоровый мужчина весной готов погнаться за любой
хорошенькой бабочкой. Всюду, на работе, на улице они как на конкурсе красоты, с Европой не сравнить.
Пивных ларьков много, пива сортов десять плюс импорт. Привычных пьянчужек не видно. Любитель пива, скромно и чисто одетый интеллигент, закусывает принесёнными с собой сушками.
Билет в метро стоит 7 рублей, но цена падает по возрастающей и зависит от числа купленных билетов. Метрополитен много станций переименовал. Ориентироваться трудно. Кировская стала - Чистые пруды. Площадь Ногина – Китай-город. Театральная была раньше проспектом Маркса. Всё красное стёрли.
В метро натоптано, в вагонах пьют пиво из горла. Пустые бутылки катаются по полу. Стены, как доска объявлений, обклеены предложениями и рекламой. По вагонам ходят торгаши, продают авторучки, расчёски, лейкопластыри и прочие необходимые ненужные товары. Следом идут попрошайки, бабушки со слезами крестятся каждому живому человеку, заглядывая в глаза и призывая Бога на помощь. Молча, в инвалидных колясках, в пятнистой военной форме, проезжают с помятой баночкой очень молодые мальчики без рук, без ног. Заплаканный малыш у эскалатора стоит с объявлением на картонке: «Помогите! Умерла мама!»
 - Помогите люди добрые! - просит другой маленький мальчик и протягивает свою крошечную ручку. Некоторые бросают милостыню. Лица напряжённые, как в войну. Кто украл у детей их пионерское детство? Уверенность в завтрашнем дне, право на труд и счастье? Право на обеспеченную старость? У всех одно солнце, только греет по-разному.
Вот такие изменения бросились в глаза, то, что видно было невооружённым глазом.
Прохождение таможенного надзора и пересечение государственной границы России схоже с освобождением из зоны. Обнажается внутри врождённое чувство страха и несовершённой ещё вины. Который раз, возвращаясь домой в старушку Европу, с лёгким сердцем взмываю в небо в уютном самолётном кресле и молюсь. Благодарю Бога, что вовремя уехали из этой чужой теперь страны. Что живём среди цивилизованных проблем. Что есть, где спать, и есть, что есть. На мне нет больше собачьей цепи и ошейника. Я свободен!