Сезон лучезарной Тьмы Часть первая

     Наступало время животворения. Три луны на целый месяц оставались на небосводе и каждую ночь создавали новую комбинацию. Сегодня они выстроились в вертикальную линию, и каждая находилась в полнолунии.

     Мозглы не понимали, что грядет, им это знание  было закрыто, но они остро чувствовали, как в организме натягивается какая-то тайная струна. Напряжение росло, и уже к третьей лунной комбинации достигло высшей точки. Удерживать возбуждение в себе становилось невыносимо, наступал период окукливания. Повинуясь заложенной в каждом индивиде программе, они бросали плуги, бороны, привычные дела и готовились к животворению. На четвертую ночь должно было произойти окукливание  и трансформация. Это они не столько знали, сколько предчувствовали. Коконы как елочные игрушки повисали на каждом, способном их выдержать, суку материнского  дерева. Липкая, дымящаяся смола,  по какому-то невидимому сигналу, щедро потекла по коконам, смачивая их волокнистую структуру, застывая и доводя  до прочности армоброни,  ее излишки с шипением и жадностью поглощала изголодавшаяся почва. Запускался процесс вызревания кокона в синих палящих лучах главного зенитного светила. Лишь старики и дети оставались сами собой, но в состоянии глубокого мистического транса могли только молиться и выполнять священные ритуалы, значения которых не понимали, но выполняли их в сомнамбулическом упоении. По поверхности коконов, то здесь, то там пробегали конвульсивные вибрации, изнутри доносились почти мелодичные звуки в низком диапазоне. Таинство лучезарной Тьмы начиналось в полночь и заканчивалось после небесного креста четырех лун. Только оставшиеся неохваченными молодые и старые мозглы, суетились вокруг деревьев, помогая своими действиями беспрепятственному свершению таинств животворения в коконах. Лунное свечение, вибрации, вспышки, глубокие звучания свидетельствовали, что процесс идет. Мозглы, испытывая  мистический ужас, с каким-то трагическим наслаждением наблюдали закономерное, как им казалось, развитие процессов, происходящих внутри. В безоблачном зените выстроился крест из четырех лун, и его мертвенный свет еще больше усиливал ощущение значимости происходящего….

***
   Энн, Пиндох  и Сит молились весь день, а ночью, не ложась спать, ушли в кошару и зарезали трех лапиров. Собранную кровь собрали в священный пифос и торжественно понесли к ближайшему священному дереву, на котором висели коконы их родных. Еще дымящуюся кровь смешали с мускусным маслом и полили им первый кокон. Гулкий, твердый как панцирь кокон, под струями пахучего светящегося состава начал плавиться и стекать шипящими каплями в почву. Наконец сквозь редеющую паутину кокона проступили очертания полусформированного эмбриона. Они бережно помогли ему спуститься с дерева и, закутав в покрывало, унесли в лачугу. Вернувшись обратно, они последовательно сняли еще двоих.

     Благоговейно оставив всех троих в хижине,  встали у входа, чтобы никто не осмелился  случайно  войти и не нарушил священный  процесс соития. Все три эмбриона, повинуясь программе, должны были осуществить божественное таинство при свете четырех лун, образующих крест. Один эмбрион воплощал мужское начало, другой представлял женское, а третий был главным действующим лицом, посредником, который делал возможным само соитие, приводя в  состояние экстаза оба начала, путем сакральных манипуляций и неистовых заклинаний.  До самого последнего момента все три особи не подозревали о  роли, которая им предстоит, и действовали, повинуясь только инстинкту.  Во всем этом действии происходящее было закрыто туманом проснувшейся страсти, и только посреднику была доступна способность к  восприятию и воспеванию эстетики самого таинства, в результате которого должен появиться новый мозгл.
 
***
     Глядя куда-то в пространство, и ласково поглаживая бугристые, ворсистые плечи своего внучка, дедушка Пиндох рассказывал внуку свою историю и судьбу своего народа.

 - Мы, мозглы, дети деревьев, и наше сегодняшнее состояние – это всего лишь короткий период  осмысления самих себя в этом мире, подготовка сознания к следующей фазе через животворение к древесной сути. Основное наше предназначение – это фотосинтез и питание тверди хлорофилловым экстрактом. Но есть  краеугольный момент в жизни дерева Су,  когда его двуногая субстанция осуществляет работу, необходимую для финальной фазы животворения священного дерева, без которой не может существовать Мать наша Орбан.  Благодаря нам она удерживает вокруг себя благодатную атмосферу и дает возможность существовать нашему симбиозу. Этот круговорот энергии Синего солнца, через хлорофилл, водяные пары, растворяющие сложнейшие химические природные экстракты, их возгонку и последующее конденсирование, дают нам то, без чего мы не можем есть, спать, выращивать чудесный прошутто и кормить им наших отарков и бондюэлей,  жить самим и наслаждаться этим лучшим из миров, терпеливо ждать сладостного момента перехода в новую фазу, фазу древесного перевоплощения. Мне даже кажется, что эта наша нынешняя фаза создана творцом для того, чтобы было кому писать стихи и слагать гимны, любоваться картинами  мира и воспевать их, ведь если не мы, то кто может лицезреть эту красоту и воспеть ее божественную целесообразность? Роль посредника достается лучшим из лучших, и только им открывается картина мира во всех его трансформациях и полноте, недоступной остальным непосвященным. Этой чести удостаиваются только просветленные посредники, поверенные во все таинства Создателя этого лучшего из миров. Он взволнованно вздохнул и выпустил облачко сизого пара, что свидетельствовало о его возвышенном внутреннем состоянии религиозного экстаза….


***
 - Величайшая мудрость творца создала этот мир! - старый Пиндох воскликнул и показал на небо.  – Посмотри, Энн, сколько мудрости в этом мироустройстве. Сначала мы растем, и этот мир показывает нам, как он прекрасен, а потом мы боремся за то, чтобы его сберечь и сохранить. Наша роль не главная, но ключевая. Мы наделены разумом, чтобы восхищаться и воспевать творение нашего Создателя и гармонию созданного им Мира.

- В следующем сезоне и ты, Энн, можешь оказаться одним из участников Таинства. Ты это почувствуешь сам. Для того чтобы стать участником, не надо к этому стремиться, Орбан это определяет сама, и только она решает, созрел ты или нет, и какой роли  достоин. Для того, чтобы хоть как-то приблизить сладостный момент животворения, ты можешь только одно – воспевать, восхищаться и любоваться окружающим миром.

     Они сидели на корточках у входа в вигвам, прислушиваясь к редким доносящимся изнутри звукам.  С просветленной улыбкой и покорностью перед промыслом Творца  ждали, когда новое воплощение их старшего мозгла выйдет к ним, и им будет дозволено прикоснуться к продолжению Чуда, в начальных фазах которого они принимали участие.
 
***
     Наконец он вышел и вынес на руках эмбрион дерева Су. Это был еще наполовину мозгл, хотя что-то в нем уже неуловимо стало другим. Он вырабатывал хлорофилл и не нуждался в продуктах обычных мозглов. Когда он впитывал энергию Синего солнца, его тело растягивалось и превращалось в своеобразный  экран, способный впитывать энергию всей площадью поверхности и даже больше за счет ворсинок и выростов в виде множественных отростков, от чего вся его поверхность становилась похожа на живую, шевелящую короткими щупальцами плоскость. Однако пройдет время и продолжающаяся трансформация нового организма все больше будет делать его непохожим на мозглов и все сильнее превращаться в  растительную биоструктуру.
 
     Посредник посмотрел вокруг просветленным взглядом, словно все видел в первый раз. После увиденной трансформации животворения, он чувствовал себя совершенно другим существом, которое приобщилось к вселенской тайне, а все, что было до того – было чем-то незначительно обыденным как далекое детство. Теперь он неотступно следовал за эмбрионом, и его роль заключалась в обеспечении его развития до полного созревания и превращения в Су. Это была ответственная роль, и он готов был отдать себя без остатка для осуществления заложенной в него программы.  Перед его внутренним взором постоянно всплывали картины соития и животворения, и их мистическая эстетика навсегда сковала его мозг ощущением пережитого счастья и божественной красоты. Он  навсегда становился исполнителем одной-единственной функции охранения и эмбрионального развития своего питомца до самой конечной стадии, на этом его роль заканчивалась, как заканчивается все в этом мире, и рассвет и закат.  Его родичи, которые помогали в процессе окукливания и зачатия,  казалось, теперь отдалились и как будто уменьшились в  размерах,  их жизни и дела показались ему ничтожно мелкими, хоть и необходимыми как воздух и вода.
 
     Он тщательно собрал остатки родовых полипов, плаценты и сгустков плазмы в простынь и отнес все это к дереву Су.

     Как только вся эта полужидкая масса оказалась под деревом, оно выпустило три бутона на тех местах, где висело три кокона.  Автоматическими движениями он простым землеройным орудием подготовил лунку прямо между корней дерева и аккуратно слил туда все собранные родовые остатки. Повинуясь инстинкту,  воздел руки к небу и запел псалом, содержание и язык которого ему был неведом, и только музыка слов и мелодия говорили о важности и значении каждого звука и каждой музыкальной фразы. Легкая дрожь пробежала по дереву и бутоны, наконец, распустились, источая чарующий аромат.  Благоговейно он засыпал погребенные останки грунтом и в оцепенении остался стоять коленопреклоненным. Временами казалось, что он просто прислушивается к тихой музыке, излучаемой деревом, может, так оно и было, а может, музыка звучала в его полностью подчиненном мозгу. Казалось, весь мир погрузился в самосозерцание.

     Энн и Пиндох в немом благоговении смотрели за всеми действиями со стороны и боялись  даже нарушить неосторожным движением или звуком наблюдаемый процесс единения с деревом. Им эти действия были недоступны и запретны как табу.

***
     Наконец по небу пробежала тень, и крест из четырех лун превратился в почти правильный квадрат. Все с облегчением воздали хвалу Господу, собрали нехитрый инвентарь и строем отправились в хижину. Пока они шли, с их согбенных от постоянной работы спин отваливались клочья шерсти. Они понимали, что это добрый знак, говорящий, что работа сделана хорошо и им дозволяется ночной отдых и трапеза. Сегодня им предстояло пиршество из трех лапиров, кровь которых была накануне использована для священного ритуала.

     Мясо было горьким и совсем невкусным, но это никого не волновало. Съесть обескровленного для священного ритуала лапира – величайшая честь для каждого мозгла. Его вкус не играет никакой роли, главное - это приобщенность к акту божественного творения. Поев, они, как положено, вытерли жирные руки о свои головы и, как по команде, запели славу Орбан. Их голоса, сливаясь, создавали звуковые вибрации, которые передавались дереву Су, и оно покрывалось розовой светящейся слизью.
 
     Праздник катился к финалу, псалмы и гимны становились все тише, пока они не уснули в самых нелепых позах, как будто их свалил какой-то внезапный паралич.
 
***
     Наступили будни, в которых была только работа, тяжелая и изнурительная. Посредник от них отдалился, он всецело был занят эмбрионом, и даже его кормление было функцией старого Пиндоха и юного Энна. Никто не жаловался, потому что жизнь состоит из тягот и тяжелой работы, так учил еще дед Пиндоха, премудрый Памп. Еще он учил, что счастье – это созерцание синего солнца и четырех лун, и оно доступно живым мозглам. Тяготы жизни – это всего лишь сладкое приготовление к воплощению в дерево Су.

- Мозглы  вообще счастливцы, - говаривал он. – Баловни судьбы и самые необремененные чем-то ответственным существа. Мы –  приготовишки здесь, в лучшем из миров. Нам предстоит другая жизнь и другое состояние, и оно намного сложнее, ответственнее и труднее. А пока мы еще мозглы, мы лишь на пороге перед настоящей жизнью и настоящей ответственностью. Мозглы – это инкубационный период перед вступлением во взрослую жизнь.
 
     Энн был молод, и ему были не очень интересны все эти премудрости прадеда.  Его волновала жизнь в его теле. Какие-то энергии и соки бурлили в его организме и не давали покоя. Не покидала жажда полета и, когда эта жажда становилась нестерпимой, он взлетал и парил какое-то время, но вскоре срывался и падал как мешок, вызывая снисходительную улыбку Пиндоха, который смотрел и думал: «Эх, молодо-зелено, а хлорофилла нема….»

***
     Случилась минутка, и можно расслабиться, пока эмбрион спит сном младенца, и по его телу пробегают цветопобежалости в серо-голубой гамме. Посредник блаженно с хрустом вытянул усталые конечности и, встав на колени, прикрыл глаза. Воспоминание о великом таинстве властно вернулось в его дремотное состояние покоя.

     Когда он сбросил покрывало и увидел перед собой два эмбриона, то властно почувствовал, что и как он должен сделать, чтобы запустить процесс животворения. Он сосредоточился и увидел, что от него исходит нестерпимый красный свет, который тысячами бликов отражается на стенах и потолке хижины. Из глаз, ушей, носа, начала бурно вытекать пахучая, живая пена. Он ее снимал пригоршнями и наносил на поверхность обоих эмбрионов. Они постоянно меняли свою форму, как будто ища в этих вариациях свое истинное состояние. Наконец один эмбрион, уже полностью покрытый розовой пеной, приобрел агрессивную фаллическую форму.  Отражая перевоплощение этого  эмбриона, второй создавал  противоположное, или точнее, ответное воплощение, как Инь и Ян, они меняли форму, цвет, движения, пока в этом калейдоскопе формотворчества не начали проявляться слаженность, и взаимозависимость. Наконец Посредник,  заворожено смотревший на этот бешеный танец форм, цвета и звуков, почувствовал полное их гармоническое соответствие и воскликнул нараспев: «О-О-О-у-м!» Казалось, все застыло вокруг, а два эмбриона слились в экстазе. Посредник  в священном оцепенении смотрел, как «фаллический орган» всасывается «женской вагиной» все глубже и глубже, и, наконец, поглощается целиком. Наблюдатель видит перед собой  лишь одно существо и внутренне понимает, что это и есть воплощение мозгла в древесную сущность Су. Это зрелище ошеломляет,  гипнотизирует  и, кажется, весь мир вокруг застывает в ожидании чуда. Мать наша Орбан получает свое новое воплощение. Кажется, что здесь окружающий мир издает тончайший звук благодарения, и этот звук, проникая в каждую клеточку всех существ, поет осанну великому таинству животворения. Эта картина остановила ход мыслей Посредника и сделала его высшим существом, наделенным одной функцией, но самой главной.
 
     Мозглы относились к нему с раболепной покорностью и не пытались даже разговаривать на равных, хотя он был когда-то их братом или сыном. Да и сам Посредник не мог опуститься до их уровня. Его статус был уникален и недосягаем для мозглов, они только понимали, что их обязанность – верно ему служить, кормить, поить и защищать, а уж он знает, что делать с эмбрионом, чтобы тот рос, ни в чем не нуждаясь. Когда придет время, они закопают его вместе с Посредником, и появится новое дерево Су, как земное воплощение Матери нашей Орбан….

Эпилог

- SB-3, расскажи, как ты сумел добиться такого качества древесины? На межгалактическом рынке она идет за бешеные деньги и бьет все рекорды. Спрос перекрывает предложение. Ее мягкое свечение, аромат, мелодичность - просто потрясающие. Во вселенной, во всяком случае, в той части, которую знаем мы, ей нет равных. Изделия из нее потрясают воображение, особенно дизайн-стиль «Масан», где кресло тебя обнимает и поет колыбельную.
 
     SB-3 хитро усмехался и продолжал цедить голубое Турбо через мнемотрубочку. Он сказал только:

- Подожди, мы скоро выбросим на рынок совершенно новую партию умных кресел с подушками из кремниевых водорослей и органическими хлорофилловыми биовставками, все это на каркасе из зимней древесины дерева Су. Вот это будет бомба!

- Ну, расскажи, где ты нашел такую золотую жилу?

***
- Ладно, открою тебе тайну. Эта древесина непростая, я триста циклов потратил на ее селекцию. Мало того, мне пришлось создать биорабов  для ее выращивания. А для того, чтобы рабы самым усердным образом выполняли  сложнейшие операции по подкормке и обслуживанию саженцев, пришлось создать целую религиозную концепцию и вложить в их головы. И, ты знаешь, дело пошло. Система воспроизводит себя сама. Больше того,  мозглы, как они себя называют,  пишут удивительные стихи, потрясающие песнопения и удивительные псалмы. Мы планируем в будущем расширить производство и начать выпускать продукцию с их музыкой и голографическими картинами. По нашему недосмотру, совершенно случайно, их сугубо обслуживающая деятельность вышла далеко за рамки программы. Они создали субкультуру, во многих смыслах совершенно уникальную. После нашей синтетики и эрзацболванок – это как глоток чистого воздуха. А какой гипнотический эффект? Начинаешь верить во что-то светлое и бескорыстное, что само по себе уже чудо, ведь уже тысячу лет все делается за боны и измеряется бонами, а тут – бескорыстный, чистый, светлый восторг!
 
- Да, чудеса, да и только. Везет тебе, SB-3.

- Да нет, просто я поручил наладку и запуск концепции по производству  своему сынишке, а он у меня такой фантазер и вундеркинд. Да еще и романтик, каких в наше время уже нет. Он с головой ушел в работу и напахал там такого, что и бригада Эйнштейнов  не разберется. Я поначалу хотел все обнулить и привести к проектному заданию, но как-то случайно услышал псалом, этого, как его? Старика Пиндоха, кажется, а потом еще Свидетеля, нет, Посредника, и чувствую, не могу -  слезы на лице. Ничего не могу поделать, плачу как дитя, так умильно, сладко, и, не поверишь, светло. Это я, прожженный бульдозер SB-3, который не плакал уже циклов сто, и на тебе! Душа, как бабочка, трепыхается где-то  в гортани и слезы! Обнял я своего сынишку, и мы проплакали весь вечер. Ну а наутро я ничего не стал обнулять, набросал бизнес-план на ближайшие 30 циклов и оставил все как есть. Убил, можно сказать, сразу двух зайцев – наладил контакт с трудным подростком и дал возможность этим самым мозглам творить мудрое, доброе, вечное.
 
- Ты молодец, и главное – наладил отношения с сыном.
 
- Да, эти вундеркинды – очень сложные и непредсказуемые. Мы, например, схлестнулись с ним по поводу некоторых нелогичностей в жизненном укладе, введенных мною для наилучшего соблюдения технологии. Сын так привязался к своим мозглам, что готов за них на все. Ну, думаю, мы разругаемся навсегда. Однако, он хоть и вундеркинд, но и я не так уж прост как бульдозер. Я ему говорю, что все нелогичности уклада и обычаев изнутри воспринимаются как нечто совершенно логичное. Он ушел, три дня изучал теорию биоценозов, наконец, пришел и согласился, что я прав. О, это была победа, я его завоевал на всю жизнь. Так-то вот. И, правда, все несуразности и нелогичности своей жизни мозглы воспринимают как божий промысел и ничего более. Воспевают в гимнах, песнях и стихах.

(Продолжение - см. часть II)