Зависть

Обида
Сергей Иванович думал, часто думал, искал в себе пороки, страдал: «Ну, чем я хуже селян, своих соседей? Работа есть, хорошая работа – член правления колхоза. И семья есть, и дом, и скотина есть, а вот некоторые живут лучше, богаче что ли, чем я. Не обидно ли это?»

А тут масла в огонь огорчений подлила еще Татьяна Петровна. Работает она фельдшером в нашей сельской больнице. Пришла как-то в правление колхоза с заявлением, в котором просила выделить ей доски для ремонта дома.

«Вот ведь зараза, – распалялся Сергей Иванович. – А кто ей ремонтировать-то будет? Живет без мужа с двумя несовершеннолетними детьми и матерью преклонного возраста. Зарплата фельдшера невелика, а она пишет «хочу отремонтировать дом». Чего там ремонтировать? Видел я ее дом! Небольшой, правда аккуратненький и чистый. Чего там чинить?  Сидела бы тихо, да зря не тратила деньги. А ведь такая баба и найдет, что ремонтировать! Если уж чинить, так это мой дом, члена правления. Нижние венцы подгнили, наличники отваливаются, и крыша течет.  Но ведь я не лезу с инициативой, не кричу на все село, что надо дом ремонтировать».

Сергею Ивановичу стало так досадно за себя, что какая-то там фельдшерица хочет жить лучше, чем он. Жгучая не отступающая обида настолько на него накатила, что захотелось чем-нибудь досадить этой выскочке. А тут и случай подвернулся.

У медиков, живших на территории небольшой сельской больницы, врача, завхоза и фельдшерицы на подворье держались домашние утки, которых днем обычно выпускали на зеленую лужайку с сочной растительностью возле поля, засеянного горохом. Следили за птицей дети, которые пригоняли своих подопечных в общее стадо и садились кружком играть либо в ножички, либо в карты. В тот день все было как обычно. Закадычные друзья Витька, Сашка и Вовка играли в подкидного дурака, а утки мирно ходили по поляне, клевали нежную зеленую травку. Игроки настолько увлеклись своим занятием, что забыли про уток, которые забрели в колхозное поле и ели зеленый горошек.

В это время мимо проходил Сергей Иванович. Заметив потраву колхозного поля, он бросился выгонять уток. А одну из них, ухватив за шею и лапы, развернув хвостом от себя, понес к колхозному сараю, стоящему на краю поля. Он был уверен, что эта птичка фельдшерицы. Закрыв ее в сарае на замок, Сергей Иванович, довольный проделанной работой, направился в больницу, с удовольствием потирая руки: «Вот, ты женщина богатая, так заплатишь штраф, за потраву поля. Будешь жить скромнее», – непрерывно распалял он сам себя.

Наказание
Войдя в процедурный кабинет, давно не ремонтированного деревянного здания больницы, рабочее место фельдшерицы, Сергей Иванович злобно произнес:
– Татьяна Петровна, я вашу утку поймал на колхозном поле и посадил в сарай под замок. Так что сейчас же зайдите в правление колхоза, заплатите штраф и забирайте свою птицу. Содержать мы ее не можем.

Фельдшерица удивленно выслушала его и продолжила лечить больных. Освободившись, когда появилось свободное время, она пошла к главному врачу, рассказала об услышанном обвинении и отпросилась, чтобы уладить домашние дела. Торопливо шла домой, нервничала и обдумывала, как наказать Вовку за допущенную оплошность.
Открыв калитку, она вошла во двор. Утки в полном составе ходили по двору вместе с курами, Вовка сидел на ступеньке крыльца, ножичком обстругивая палку. Увидев мать, он удивился:
– Мам, ты, что сегодня так рано?
– На вызов ходила, – с облегчением ответила мать. Она вошла в дом, зачерпнула ковшом водички из ведра, немного выпила, успокоилась и пошла обратно в больницу, решив, что разбираться будет вечером.

Блюститель порядка между тем ждал-ждал и, не дождавшись виновника потравы, злой позвонил в больницу:
– Татьяна Петровна, сколько вас можно ждать? Платите штраф и забирайте свою утку!
– Сергей Иванович, хватит вам подшучивать надо мной, – спокойно ответила женщина и положила трубку телефона.

«Что это было? О каких шутках она говорит?» – изумился член правления. Ничего не понимая, он пошел в сарай, чтобы еще раз удостовериться, что там утка фельдшерицы. Войдя в помещение, где хранились различные машины и механизмы, и груда металла, он никакой утки там не обнаружил. «Что такое, растерянно бормотал он себе под нос, я же здесь ее оставил. Украли». И разразился грубым матом, угрожая в пустоту наказать виновных.

Семейный разговор
Вечером после ужина мать спокойно поинтересовалась у сына:
– Вовка, что у вас сегодня произошло с Сергеем Ивановичем?
– Так это, мам, когда утки щипали траву на поляне, мы с ребятами решили сыграть в карты и не заметили, как птицы забрели на поле. Горох им видать понравился. Мы очухались, когда услышали утиный крик. Это Сергей Иванович выгонял их с поля и ловил нашу утку. Сделал он это умело. Быстро ухватил ее за шею, затем за лапы, и, прижав к груди, понес в сарай. Почему он решил поймать нашу утку? Других он просто выгонял, а вот нашу крякву запер в сарае. Мы притаились, чтобы он нас не видел. Когда ушел, Сашка смеясь сказал:
– Не трусь, Вовка, сейчас мы ее оттуда вызволим.

Мы пробрались к сараю, Сашка раздвинул в известном ему месте доски и проник внутрь, а скоро оттуда вышла кряква. Приладив доски на место, мы погнали своих уток по домам.
– Вот и все, – закончил Вовка.
– Больше так не делай, сынок, – наказала мать. – Ведь правление грозится немалым штрафом, а где деньги-то брать, понимать надо.
– Мам, так уж получилось. И чего он к нам прицепился?
– Не знаю, Вовка. Только чувствую, что он нас за что-то невзлюбил.

На селе тайн нет. Все и все друг о друге знают. Потом и обсуждать что-то надо. Историю об утках скоро забыли. Их пасли на той же поляне. Только родители просили детей быть внимательными.

Месть
Наступил Новый Год. Началось повторение очередного цикла сельскохозяйственных забот. Правление колхоза приняло решение вывозить удобрения на поля. У колхозной фермы скопились большие кучи навоза, но его запасов по расчетам не хватало. Поэтому по предложению Сергея Ивановича председатель обратился к колхозникам с просьбой добровольно выделить в пользу колхоза по одному возу навоза со своих дворов и по два ведра печной золы. По домам прошел учетчик и согласовал с хозяевами порядок вывоза удобрений. От фермы и усадеб колхозников потянулись вереницы санных повозок.

Пришли и в дом фельдшерицы Татьяны Петровны. Она выслушала просьбу посетителей и спокойно ответила:
– Я не являюсь колхозницей, и излишек навоза и печной золы у нас нет, а то, что есть, мы обычно вывозим на свой огород.
Посыльные с пониманием выслушали объяснение и ушли.

Однажды Татьяна Петровна после работы, по пути домой заглянула в продовольственный магазин, чтобы купить необходимые продукты. Магазин на селе – это место, где знакомые селяне встречаются, общаются. Столкнувшись с соседкой и выслушав ее какой-то рассказ, фельдшерица раскатисто расхохоталась. На хохот обернулись покупатели магазина и заулыбались. Бывает же людям радостно, когда у них хорошее настроение. А вот член правления колхоза Сергей Иванович проворчал осуждающе:
– Весело им, видать живут без забот. – И замолчал, замкнувшись в свои, терзающие душу мысли. Купив товар, он вышел из магазина, пошел домой, мысленно распаляя себя. «Чего это она все смеется, звонко, с задором и выглядит счастливою. Живет одна без мужа, замуж ее никто не берет, в семье дети, а она все смеется. Какая несерьезная, пустая бабенка. Как только она в больнице работает? Было бы кем, так, наверное, ее давно заменили. Такая работница вполне может перепутать лекарство и навредить больному». Не понимая почему, но Сергей Иванович фельдшерицу жгуче ненавидел, всей душой желал ей зла.
Узнав об отказе фельдшерицы подчиниться решению правления колхоза, Сергей Иванович специально отправился к ее дому, чтобы посмотреть на хозяйство со стороны. На задах между домом и огородом проходила дорога, на ее обочине лежала куча навоза. Видать его вывозили из конюшни в корыте и здесь складывали для временного хранения. Вернувшись в правление, Сергей Иванович, уверенный в своей правоте, распорядился вывезти обнаруженные запасы навоза на поля, и указание было незамедлительно выполнено. Хозяева узнали о пропаже случайно из рассказов соседей. Пытались возмущаться, но кто же вернет ворованное удобрение обратно?
Узнав о негодовании фельдшерицы, Сергей Иванович почувствовал внутреннее удовлетворение. «Вот теперь и посмейся! Видать жалко стало удобрения?»

Болезнь
Весна в тот год оказалось холодной, затяжной, как теперь принято говорить с аномальными морозами, когда среднесуточная температура апреля очутилась ниже среднестатистической. Северный неутихающий холодный ветер уносил весеннее тепло, сдерживал наступление долгожданной весны. Подтаявший дырчатый снег на дорогах, прихваченный ночным морозцем, хрустел под ногами, плавился только во второй половине дня. На небе распластались тяжелые черные тучи, низко и торопливо бегущие над землей куда-то на юг. Люди, снявшие теплые зимние одежды, кутались в шерстяные платки, шарфы, с тоской ожидая весеннего тепла.

В результате переохлаждений начались простудные заболевания. Больница не справлялась с обращениями граждан. На прием к врачу образовались ежедневные длинные очереди. Медицинские работники тоже страдали, но им болеть было нельзя, они обязаны лечить людей.

Несчастье посетило и семью Сергея Ивановича. Сначала заболела единственная любимая еще несовершеннолетняя дочка, затем к ней присоединилась жена и, наконец, и сам хозяин. Болезнь у всех начиналась с кашля, переходящего в обильный насморк. Вызвали на дом врача, который всем назначил постельный режим, выписал лекарства и уколы. Сергей Иванович молчал, не соглашаясь с врачом: «Какой еще постельный режим? А кто будет печь топить, в магазин ходить за продуктами, кто будет ухаживать за скотиной? В деревенском хозяйстве много работы, которую нельзя остановить ни на минуту! Вот как быть с уколами? Их ставить придет фельдшер Татьяна Петровна. Неловко как-то получается. Я-то мог бы отказаться, но дочку и жену надо лечить! Эх, как не, кстати, занесло меня!  Все мой подлый характер! Как теперь принимать помощь от человека, которого обидел,» – казнил себя хозяин семьи.

Татьяна Петровна, окончив неотложные дела в больнице, отправилась, исполняя предписание врача, домой к Сергею Ивановичу. Она шла по головной, накатанной автомобилями дороге, проходящей вблизи от левого ряда домов. Дом, куда она шагала, стоял в отдаленном ряду от главной дороги, за противопожарным водоемом, стоявшим подо льдом. Свернув с дороги направо, пройдя по узкой тропинке мимо колодца, приблизилась к деревянному рубленому дому. На улицу из-за палисадника смотрели четыре окна. Войдя через приоткрытую калитку во двор, фельдшер увидела хозяина, вывозившего навоз из конюшни.
– Здравствуйте, Сергей Иванович! Вам никак не лежится.
– Здравствуйте Татьяна Петровна, мне очень неловко вас беспокоить, извините меня и помогите..., – ему трудно было признать свои ошибки, да еще сказать о раскаянии, и он ограничился куцым извинением. – Проходите в дом. – Он поднялся по ступенькам на невысокое крылечко и через темные сени вошел в натопленный дом. Татьяна Петровна следовала за ним.
Хозяин, снимая верхнюю одежду, предложил:
– Раздевайтесь и проходите.

Фельдшерица, повесив пальто и платок на крючок в прихожей, подошла к рукомойнику, повешенному возле печки над лоханкой, помыла руки, воспользовавшись чистым полотенцем, специально подготовленным хозяйкой для нее.
– Галя, выйди сюда, – крикнул глава семейства.
Из комнаты вышла больная женщина с воспаленными глазами и носовым платком в руках, которым она натерла нос до красна. Поздоровалась и предложила:
– Пойдемте сначала к дочке.
Девочка подросток лежала на кровати под одеялом.
– Наташенька, к нам пришла Татьяна Петровна.
Девушка приподнялась на подушке, слегка откинув одеяло.
– Наташа, как ты себя чувствуешь? – начала разговор фельдшер.
– Хорошо, – последовал простой ответ.
– Я поставлю сейчас тебе два укола. Это витамины, – рассказывала фельдшерица, между тем доставая из сумки прокипяченные шприцы и заряжая их лекарством. – За долгую зиму люди истратили весь запас витаминов, сопротивляемость их организмов ослабла, вот они и болеют. Мы сейчас уколемся и поможем твоему организму бороться с болезнью. Ну, вот... Что, страшно? Боишься уколов? Не бойся. Сначала я поставлю самый безболезненный укол. Ничего и не заметишь. Поверь мне. Давай, ложись на живот, попку покажи. Я тебе буду рассказывать, что делаю. Все будет хорошо. Сейчас я спиртовым ватным тампончиком смазываю. Так, куда бы ватку-то положить? Ну, что, больно? Во-от. А я укол уже поставила. Видишь, шприц пустой. А сейчас будет немножко больно. Ты пальцы сожми в кулаки и крепко жми. Я ваткой помажу и... Вот и все! Справилась? И совсем не больно. Сейчас тебе лекарство поможет побороть болезнь. Ложись нормально, выздоравливай. Завтра я приду снова. До свиданья.

Хозяйка дома вывела гостью в свою комнату, где и она, и хозяин получили свои порции лекарств.
– Сергей Иванович, мне кажется, у вас высокая температура. Давайте смеряем. Вы болеете на ногах, а это может привести к осложнениям.
– Так, а как быть-то. Семью надо кормить, и скотина требует ухода! Вот сейчас надо еще в магазин за хлебом сходить.
– Надо соседей попросить, помогут. А за хлебом сегодня я схожу. Давайте деньги, мне все равно в магазин надо идти. Полежите хоть немного. Болезнь отступит.
Она ушла в магазин, а Сергей Иванович опять думал: «Как же это я не смог разобраться в человеке. Эта ее доброта не показная. Она все делает от души».
Через некоторое время спасительница вернулась из магазина, принесла хлеб и, отдав сдачу, распрощалась и пошла домой. Сегодня ее рабочий день окончился.