Только вы, вы и ваши конверсы

Уж чем я точно не занята, так это поиском способа провести свободное время, если оно у меня есть. Что для меня лучший отдых? Что меня лучше всего расслабляет? Даёт мне наибольший ресурс?

За меня всё нашла Анна Андреевна: смотреть на небо; молиться Богу; долго перед вечером бродить, чтоб утомить ненужную тревогу.

Лучше всего у меня получается долго бродить. Для этого судьба подарила мне много возможностей: семикилометровую набережную и дом у подножья горы. И тенистые улочки частного сектора в нашем бедняцком районе.

Лучше всего, конечно, набережная. Особенно в пасмурную или ветреную погоду, когда бора выдувает прохожих с открытого пространства променады в кварталы многоэтажной застройки.

Прогулка должна быть в одиночестве. Только вы и вы. И ваши "конверсы". Те самые, Chuck Taylor All Star, в которых уже сто пять лет - с юбилеем, кста!- поколение за поколением, человечество утомляет ненужную тревогу и икроножные мышцы.

Тёмная цепь гор на другом берегу бухты, латунный блеск сердитого в непогоду моря (или сапфировая гладь в солнечную и дрожащий от зноя, становящийся видимым, воздух), росчерки крыла особенно хлопотливой чайки по голубоватому ватману неба - ничто из этого не отвлечёт вас от равномерных, в такт шагу, быстрому или неспешному, раздумий.

Вначале вы будете сосредоточены на предмете своей тревоги, а затем обнаружите себя в какой-то давней точке вашей жизни, может быть, в детстве. Не знаю, как ваше, а моё детство пронизано светом. Возможно, это зарево любви, в которой меня навсегда искупала родня, с первого дня, как меня принесли из роддома и извлекли из пикейного одеяльца с красной лентой и вороха пеленок и распашонок; с первого купания в жестяном корытце, в котором все поочередно - папа, бабушки, дед, мама - пробовали воду локтем, чтобы не обжечь толстощёкого чернявого пупса с треугольничками калмыцких глаз (в детстве я была похожа то на детей степи, то на горянок, армянские женщины в парикмахерской пытались меня обнять, говоря: "О, нашу девочку привели!").

А можете очнуться посреди северной белой ночи на берегу озера, под соснами, вонзившими пики своих верхушек глубоко-глубоко в едва различимое небо: чтобы увидеть их, нужно запрокинуть голову до боли в атланте и эпистрофее, первом и втором шейных позвонках. Выпускной класс, поход с ночевкой. Предчувствие чего-то волнующего, неясная - даже не тревога, но тень тревоги, какие-то мурашки в крови, но приятные. Как когда ты тревожишь языком незажившую лунку в десне после удалённого зуба.

А может, найдёте себя в какой-то момент в Ортакёе, в тесной пёстрой османской улочке или в испещрённой удилищами дождевой мгле Галатского моста. Когда на Золотой Рог наплывают сумерки и с султанской роскошью вспыхивают самоцветы включающихся фонарей, неоновых вывесок и окон.

В любой точке ваших воспоминаний, ваших путешествий в пространстве и времени. Допустим, в уютном сумраке кофейни. Не обязательно той, из прошлого. Или той, из Стамбула, о котором Наполеон Бонапарт заметил однажды, что будь весь земной шар одной страной, Истанбул, вне сомнения, стал бы его столицей.

Достаточно сойти с плиточного мощения набережной, пересечь улицу, и вы уткнётесь в дверь кондитерской, кофейни или кальянной.

Но, безусловно, лучше всего оказаться в детстве, когда мир ещё бесконечен.

Вы всё ещё помните, что тревожило вас в начале пути?

Я так расслабилась за время, что вела вас по своему привычному маршруту, что чуть не забыла ответить на третий вопрос: что даёт мне наибольший ресурс.

Именно это и даёт: понежиться в своём прошлом. Я не складываю в заплечный мешок неудачи или обиды, или разочарования. В нём только самое вкусное из пережитого и увиденного. И поэтому мне всегда есть чем подкрепиться.