Дружок

            Акварельный этюд

            
            Лето.  Полдень.  Во дворе многоэтажного дома на скамейке возле подъезда сидела и горько плакала одна маленькая девочка лет пяти, шести, прикрыв лицо руками, тяжело и навзрыд.  Но когда кто-нибудь из шедших мимо взрослых прохожих приближался к ней, с сочувствием проявляя своё соучастие, чтобы как-то успокоить её, то она, не отнимая рук от лица, отворачивалась от них и продолжала проливать свою солоновато-кипучую влагу.  И никто из них так и не мог её унять.  Слёзы всё катились и катились ручьём по её пухлым детским девичьим щёчкам и скапливались на подольце нарядного платьица, намочив его.  Но вот к ней подошла и молча присела рядом одна пожилая женщина с полной авоськой в руках и доверительно спросила.
            
            - Ты почему не в садике, Вика? – приобняла она плачущее чадо.  Но ответа и ей от плаксы не последовало, – тогда женщина задала другой вопрос, поняв, что с девчонкой то что-то тут твориться неладное, – и почему ты не дома, а здесь сидишь?
            
            - Папа с мамой на работе, а у меня нет ключей, – откликнулось зарёванное дитятко.
            
            - И ты поэтому на улице сидишь и плачешь, что не можешь попасть домой? – тихо, по-матерински попыталась она утешить пазмусоленную пигалицу.
          
            - Нет! – отняв руки от лица, коротко ответила та.
            
            - Что с тобой, девочка? – притянула он к себе рыдающую малявку.
            
            - Баба Катя, – откликнулось на ласку милое создание, – он уе-ехал, и я его больше никогда, никогда не уви-ижу!
            
            - Да кто уехал то, милая ты моя? – озадачилась не на шутку сердобольная душа.
            
            - Ма-альчик! – выдавила из себя, продолжая горевать девчушка.
            
            - Какой такой мальчик? – растерялась названная бабой Катей.
            
            - Ну Мальчик! – развернула ручки ладошки вверх заплаканная Викуля, – он любил меня.  И он всегда, всегда меня защищал от наших мальчишков во дворе.  И с ним мне тут у нас очень интересно было играться!
            
            - Ничего не пойму, – обескураженно обронила пожилая, по всему видать соседка, – кто любил и, кто защищал тебя такую безобидную малявочку?
            
            - Да как ты не поймёшь, баба Катя, – отёрло слёзы милейшее создание.  Павловы от нас сегодня уехали и увезли его с собой, – снова развела мокроту непосредственная кроха.
            
            - Собаку што ли? – удивилась сказанному сама доброта.
            
            - Угу! – ещё сильнее полились девичьи слёзки.
            
            - Глупая ты моя девочка, – отложив авоську, укутала её в своих объятьях ласковая тётенька, – нашла об чём печалиться, – с облегчением выдохнула она и улыбнулась.
            
            - Он хороший, – не переставая мусолить слюни, ткнулась носом в женскую грудь с благодарностью юная любительница животных.
            
            - Я понимаю, – чмокнула в девичью макушку добрая бабуля, – но не стоит тебе так убиваться, – встала она со скамейки, – всё пройдёт и следов не останется, а маме твоей на работу я щас позвоню.  Ты посиди здесь, её подожди, но не плачь, – прихватила она свою кошёлку, – мамка придёт и все твои слёзки осушит.  Всё будет хорошо!  Договорились?
            
            - Угу, – ответила страдалица, отирая сырость с увлажнённых щёк.
            
            Некоторое время спустя, появилась у подъезда вся в расстроенных чувствах мама и со страхом на лице за собственное дитя схватила её в охапку и начала целовать.
            
            - Мама! – обрадовалась маленькая стрекоза, – Мальчика Павловы увезли с собой!
          
            - Ну и что? – присела на скамейку, посадив к себе на колени плаксу, родная душа, – если сами хозяева уехали, неужели они бросят здесь свою животину, как ты думаешь? – с осторожностью спросила у девочки мать.
          
            - Всё равно мне не хочется с ним расставаться, – приложив к матери на грудь свою в слёзных разводах голову, призналась ей несчастная страдалица.
            
            - В воскресенье, если ты захочешь со своим дружком повидаться, – мягко баюкая в объятиях дочку, сказала мама, – мы с папой возьмём тебя, сядем все вместе на автобус, да и отправимся туда, куда переехали наши Павловы!
            
            - Хочу! – развернувшись расцеловала мать счастливая кроха.
            
            - Вот и славно! – опустив заплаканную мордашку на землю, поднялась со скамейки мама, – пошли домой, моя девочка, – сегодня садик у тебя отменяется!
            
            И в общий выходной, как и было условлено, всё семейство село в автобус и дружно покатило по известному адресу, так как дядя Павлов – это был папин коллега по работе, и он знал его новый адрес переселения.  Прибыв на место, гости проследовала во двор, где и обустроились на новом месте переехавшие Павловы.  Но не успели они ещё, как следует и осмотреться, как к ним подбежал серой масти большой, но непонятной породы лохматый по сути ещё щенок.  Виляя хвостом, знакомый пёсик начал прямо с разбегу подпрыгивать вверх, стараясь облобызать, лучезарно сияющее личико девочки.
            
            - Ма-альчик! – присев на корточки, обхватила голову собаки счастливая пигалица и со всей радостью поцеловала его в заросшую шерстью мордаху.
            
            Нализавшись вдоволь, ласковая псинка выскользнула из девичьих рук и кинулась к своим новым приятелям, с которыми успела уже подружиться, но на полпути он, игривый дворняга вдруг остановился, развернулся в сторону незабытой пока им подружки, глянул, прощаясь, с грустью на неё, и убежал туда, где его ожидала тамошняя детвора, его новые друзья-приятели.
            
            - Вот видишь, дочка, – сказал ей папа, – у твоего Мальчика теперь есть уже и новые друзья, с которыми ему играть интересно!
            
            На эту родительскую реплику расстроенный ребёнок ничего не ответил, а только с грустным выражением лица молча стоял и смотрел туда, где её любимец во всю резвился с другими ребятишками.
            
            - Пойдём, Викуша, – взяла дочь за руку мама, – Мальчик попрощался с тобой и нам пора уже возвращаться домой, там тебе папа приготовил подарок!
            
            - Какой подарок? – вскинула голову вчерашняя плакса.
            
            - Дома сама увидишь, – улыбнулась та.
            
            И семейство, закольцевав свои руки, не спеша, тронулось в обратный путь.  Когда они все вместе подошли к родному подъезду, родитель, отпустил ладошку дочурки и тихо сказал, улыбаясь.
            
            - Идите домой.  Я быстро.  И не беспокойся, моя девочка, – утешил он дочку.
            
            И они с мамой обе скрылись в подъезде.  Несколько минут спустя, он с небольшой коробкой в руках, растянув рот в глуповатую, высокопарную гримасу, появился на пороге квартиры.
            
            - Это мне? – с округлившимся взором посмотрела на него девчушка, узрев коробку в его руках.
            
            - А кому же ещё, – поставил свой картонный домик на пол папуля.
            
            Девочка подошла к коробке и заглянула в неё.  А там в углу сидел и смотрел на неё испуганными глазёнками небольшой, пушистый, живой комочек с чёрным пятнышком на носу.
            
            - Папа! – только и могла сказать обезумевшая от счастья его единственная радость, – как его зовут? – взяла она щеночка в руки и чмокнула в холодный и влажный носик.
            
            - Не знаю, – последовал ответ.
            
            - Мальчик! – прижав собачьего детёныша к своей груди, закружились по комнате весёлые косички, девчоночьи разлетайки.
            
            - Мальчиком его не стоит называть, – с серьёзным видом посоветовал ей папа.
            
            - Почему? – остановил кружение ребёнок.
            
            - Потому что у тебя уже есть один друг по имени Мальчик.  Надо что-то придумать другое.  Новое, чтобы ты не забывала и о старом!
            
            - Тогда я назову его Дружком, – устремила взгляд на отца девчушка.            
            
            - Дружок – это, просто, замечательно! – поддержал тот единственное чадо.
            
            - Конечно Дружок, – поддержала папу и мама.            
            
            - Дружок, Дружок! – взлетев, запела детская душа, – забыв о своих ещё недавних горючих слезах, пролитых на скамейке возле подъезда. – Дру-ужо-ок, – упорхнуло вслед и детское сердечко к солнышку поближе на крыльях обретённого счастья.