Черная дыра социальный роман из сферы образования

        Время действия - перестройка и после нее.
                Все совпадения с именами реальных людей – случайны

        Часть первая. Первый директор
Глава первая

С утра училище тихо гудело, как улей. Внешне все выглядело как обычно. В 9.00 прозвенел звонок на первый урок, и основная масса учащихся, которая тусовалась на первом этаже, без особого энтузиазма потянулась к своим кабинетам по расписанию. Там их терпеливо поджидали мастера производственного обучения, прикрепленные к каждой учебной группе. Преподаватели уже находились в своих кабинетах, как положено, за пятнадцать минут до начала занятия, и готовились принять в свои объятия еще не совсем проснувшихся учащихся.
        До звонка весь коллектив обошла секретарь учебной части и пригласила под роспись на внеплановое совещание сегодня после уроков, при директоре. Формулировка «совещание при директоре» особенно никого не удивила и никому не резанула слух, кроме Натальи Наумовны, нового преподавателя химии. Она пришла работать в училище недавно, из НИИ, и с интересом осваивалась в новой обстановке.  Конечно, она и раньше принимала участия в совещаниях, которые проводило начальство разного уровня, но они никогда не объявлялись «при директоре». Для нее это звучало, как совещание в присутствии короля или королевы. Сначала она даже решила уточнить у завуча, почему здесь так странно говорят. На это ей вежливо, но твердо дали понять, что надо привыкать к новой системе, а не задавать лишних вопросов.
        Мастеров оповестили о совещании на ежедневной оперативке, которую проводил старший мастер в мастерских по утрам. Тема внеочередной «выволочки» не объявлялась заранее, но сам факт, что она проводилась не как обычно в понедельник, а в четверг – насторожил весь коллектив. Для поддержания трудового энтузиазма коллектива считалось достаточным встречаться с сотрудниками раз в неделю, что обычно и делалось по понедельникам.
        В любом трудовом коллективе, а особенно в педагогическом, конечно, есть люди, которые всегда в курсе всех происходящих событий на работе. На таких работниках держится весь «мир», они на вес золота. Быть в курсе событий хочется всем, но у большинства таких возможностей и способностей, к сожалению, нет.
В училище таким человеком считалась Алина – первая сплетница и, по совместительству, секретарь директора. В перерывах между подшиванием бумаг и печатанием документов она с огромным удовольствием перемывала всем коллегам косточки. Однако в данном случае к ней обращаться было бесполезно: она крепко держалась за свою «маленькую» власть и так просто ею не бросалась. Она понимала, что разболтать тайну совещания сейчас – себе дороже.
        Вера Михайловна – одна из физруков училища, практически ни в чем не уступала Алине по части осведомленности о текущих событиях. Причем, в отличие от секретарши, она ничего не боялась. Она состояла в профкоме, работала там давно и с большим энтузиазмом, через профком проходило много людей, и их просьбы всегда подкреплялись рассказами и слухами о работе, о том, что сегодня обсуждается в коллективе, кому и что грозит в ближайшем будущем. Но Вера Михайловна находилась на отшибе, в гимнастическом зале, который располагался даже не в главном учебном корпусе, а через длинный переход в другом здании, и добежать до нее, все разузнать и вернуться обратно до звонка, все равно никто бы не успел до начала уроков.
        Оставалась еще Полина Георгиевна – преподаватель истории. Хоть она и появилась в коллективе не так давно, но ее активность по части получения информации давала ей возможность быть всегда в курсе всех новых событий. Информация не так просто давалась ей в руки, она специально за ней охотилась: разговаривала со всеми, всем делала комплименты, рассказывала анекдоты и в ответ, конечно, получала свежие сведения. Однако Полина пока не имела своего закрепленного кабинета, и найти ее на четырех этажах училища было сложно.
        Требовалось еще, конечно, учитывать и завуча, милейшую Татьяну Степановну. Слово «милейшая» ни в коем случае не должно восприниматься, как ирония. Татьяну Степановну преподаватели воспринимали, как своего защитника, который составлял вразумительное расписание, а в конфликтах старался встать на сторону преподавателей. Она, разумеется, знала, на какую тему планируется «выволочка», но благоразумно помалкивала и только предупреждала всех об обязательном присутствии на совещании и невозможности отпроситься. «Правила игры» для мастеров и преподавателей звучали по-разному. Мастера имели нормированный рабочий день, и если они оставались на совещание, то это все проходило в их рабочие часы. Другое дело – преподаватели, они получали деньги за часы, и как только заканчивались уроки, они становились «свободными, как птицы». Поэтому присутствие на совещании после уроков все преподаватели рассматривали как лишнее и бесполезное времяпрепровождение, за которое, кстати, не платили. Из-за этого им постоянно «грозили пальчиком» и приглашали их на совещание под расписку.
        Коллективу стало достоверно известно только одно: директор пребывает в тихом бешенстве. Все понимали, что пропустить совещание и попасть под горячую руку начальства – себе дороже. Тем более, шел декабрь месяц, и впереди маячили долгожданные зимние каникулы. Оказаться «в опале» во время каникул никому не хотелось, ведь любой педагогический коллектив ждет каникул едва ли не больше, чем учащиеся.
        Три пары наконец-то закончились, и все с нетерпением явились в 118-й кабинет на первом этаже, назначенный для совещаний на текущий учебный год. Каждый год назначался новый совещательный кабинет, и быть заведующим таким кабинетом – нечего хорошего для хозяина не предвещало. Там обязательно требовалась наглядная агитация, плакаты, связь с профессией, наличие уголка учебной группы, закрепленной за этим кабинетом, перечень требований к такой аудитории каждый год расширялся и мог измениться в любой момент.
За столом «президиума», как всегда, заседала «тройка ВЧК» во главе с директором Борисом Львовичем. По обе стороны от него привычно располагались преданные ему Виктор Александрович, первый заместитель директора по учебно-производственной работе, и старший мастер Валентин Егорович. С краю скромно примостилась завуч.
        Весь остальной коллектив расселся за парты, негласно разделившись проходом между рядами на новичков и старожилов. Эти группировки между собой демонстративно почти не общались. К новичкам, прежде всего, относили преподавателей общеобразовательных предметов – русский язык, литература, математика, физика, химия и история, - которые появились в училище всего второй год, после введения в училищах обязательного среднего полного образования. К «белой кости», то есть к старожилам, себя относили мастера и преподаватели профессионального цикла, в том числе этика и эстетика.
        Среди последних обращала на себя внимание преподаватель эстетики Александра Александровна. Она всегда вела себя спокойно и с подчеркнутым чувством собственного достоинства. Каждое ее движение смотрелось продумано и эстетично. Она имела привычку, которая у многих ассоциируется с манерностью - периодически слегка вальяжным движением поправлять свои вьющиеся русые локоны, при этом слегка отставляя в сторону оттопыренный мизинец. Хотя, надо сказать, что эта привычка не портила ее, а, наоборот, приковывала к ней внимание.
«Новичков» в коллективе с прошлого года появилось много, и они продолжали прибывать. Конечно, это напрягало старожил-стажистов, и в коллективе стали назревать пока еще неявно проявляющиеся подводные течения и возможные противостояния. Тем более  что среди новичков оказалось немало ярких, образованных, творческих людей. Новые преподаватели держались «в сторонке», они здесь недавно, а в чужой монастырь, со своими законами не лезут. Система начального профессионального образования пока еще твердо стояла на ногах, гордилась прошлыми достижениями, полученными наградам и вниманием государства, а чужаков особо не привечала.
        Среди новичков особо выделялась Тамара Сергеевна, преподаватель литературы. Не красавица в общепринятом смысле слова, но есть такие люди, на которых сразу обращаешь внимание в любой обстановке. Выразительные черты лица, пронзительный взгляд, яркая манера одеваться и, особенно, умение правильно подать себя.
        Недалеко от нее сидела Ленина Васильевна, еще один литератор. Хотя они пришли в училище одновременно с Тамарой Сергеевной,  причем из одной вечерней школы, общались они только по работе. Ленина, пожалуй, единственная из всего коллектива, не смотря на напряженную обстановку вокруг, громко смеялась и разговаривала с мастерами. Она вообще любила громко посмеяться, особенно с мужчинами. Смотрелась она простой, обыденной, располагающей к себе русской женщиной - среднего роста, вьющиеся русые волосы, серые глаза, одевалась как все – юбки и кофты, в общем, полная противоположность Тамары Сергеевны. Мужчины с ней всегда охотно общались, потому что видели в ней не столько объект внимания, сколько друга.
         Мастера, в основном мужчины, сидели на отшибе, в конце кабинета и, по возможности, подальше от начальства. Совещание как обычно проходило в их рабочее время, они имели возможность ослабить «педагогические вожжи». Пока учащиеся находились на территории училища, мастера несли личную ответственность за каждую «голову», которая не хотела учиться. Поэтому они постоянно считали и пересчитывали учеников. А в связи с совещанием, учеников отпустили, и мастера уже чувствовали себя на отдыхе.
        В общем, коллектив дисциплинированно явился в полном составе. Расселись плотно, по три человека за партой, даже почти не переговариваясь между собой, не считая небольшого междусобойчика вокруг Ленины. Для этого имелись веские основания. За половину рабочего дня никакая информация так и не просочилась среди сотрудников, и это всех напрягало. В воздухе витало легкое ожидание «выволочки».
        - Я долго был уверен в том, что руковожу нормальным работоспособным коллективом. Вчера моя уверенность неожиданно пошатнулась, - вкрадчивым голосом начал директор, свирепо поглядывая на подчиненных. Вокруг сразу установилась напряженная тишина. – Существуют вещи, о которых просто не говорят, и ни в коем случае их не делают, особенно педагоги.
        - А что, собственно, произошло? – тихо уточнил кто-то из мастеров с последней парты. Мастера, в отличие от преподавателей, которые обычно помалкивали, всегда чувствовали себя более уверенно. – Борис Львович, мы ничего такого плохого и не сделали.
        - Вы, может, и не сделали, Иван Павлович, а другие не просто сделали, а опозорили наше училище и меня, как руководителя! – возразил директор и вдруг взревел: - Я запрещаю, повторяю по слогам: зап-ре-щаю кому-либо обращаться во внешние организации через мою голову и без моего ведома! Это понятно? Я вас спрашиваю?
        Гробовое молчание выдрессированного коллектива являлось именно тем самым правильным ответом для директора, и умный коллектив это понимал; никто ничего не уточнял, все просто замерли, дожидаясь подробностей.
        - Один из преподавателей нашего училища посмел написать письмо в редакцию газеты «Труд» и попросил разъяснений о порядке работы коллектива во время зимних каникул, в частности преподавателей. Ему, видите ли, непонятно, почему они должны работать во время каникул, если уроков они не проводят, а их заработная плата начисляется согласно тарификации, то есть учебной нагрузке для каждого преподавателя,  - мрачно продолжал Борис Львович, возмущение отражалось на его лице ярким румянцем. – Такой порядок существует испокон веков, и не вам, Полина Георгиевна, его менять!
       Все облегченно вздохнули – возмутитель спокойствия обозначился, но от этого интерес к происходящему у аудитории только возрос. Конечно, у присутствующих возникло много дополнительных вопросов, некоторые обменивались взглядами, но все понимали, что сейчас для обсуждения не время и не место.
        - Неплохо бы подняться выше уровня плинтуса и осознать всю ошибочность своих действий, - извергал руководитель-громовержец. – Порядок работы в каникулы определен годами правилами внутреннего распорядка и согласован с Управлением образования. Вы что, всю работу уже успели переделать? У каждого, я уверяю, рыльце в пушку. – Директор сделал многозначительную паузу. - Значит, так. Я посоветовался со своими замами и принял решение: во время ближайших зимних каникул администрация училища будет ходить по кабинетам и лично у каждого сотрудника принимать учебно-планирующую документацию: тематические планы по предметам, планы уроков, контрольные и самостоятельные работы и так далее. Вот тогда и поговорим! Вопросы есть?
         Вопросы, конечно, витали в воздухе, но никто не осмелился их озвучить. Молчала даже сама Полина Георгиевна, похоже, с ней уже проводилась профилактическая беседа. Героиня совещания сидела вместе с преподавателем обществознания за второй партой в ряду у окна, и внешне казалась совершенно спокойной. Но все присутствующие понимали, что спокойствие это показное и она, конечно, не согласна с разгромным выступлением директора.
         Полина сознательно заварила всю эту кашу, и в душе нисколько не жалела об этом. Она имела репутацию специалиста по таким сюрпризам для руководителей, и гордилась этим. Жизнь не всегда баловала ее, попробуйте сами пробиться из директора столовой, в преподаватели общественных дисциплин. Для этого ей пришлось закончить исторический факультет университета по специальности архивариус. Основное ее правило в жизни - знать и защищать свои права. Полина Георгиевна этого особо не афишировала, но всегда действовала в своих интересах.
После пламенной речи директора комментариев и желающих выступить почему-то не оказалось.
        - Значит, все свободны. Кабинеты и документацию привести в порядок, встречи будут запланированы графиком. Мастерам также подготовиться к собеседованию в каникулы. Вот теперь я вас действительно не задерживаю, - завершил свое выступление разгневанный директор.
        В гробовом молчании коллектив разошелся по кабинетам, сейчас и здесь высказываться вслух никто не решился. Впечатлениями и соображениями по поводу услышанного все решили делиться в  «кругах по интересам».  Комментарии членов коллектива о «совещании при директоре» прозвучали позднее, и определялись в основном личной преданностью начальству.
***
Мастера возмущались преподавателями, которые в начальном профессиональном образовании без году неделя, а уже лезут, куда не следует. Мастера всегда в училище чувствовали себя главными. Они учили профессии, к ним прислушивалось начальство, у них всегда высокий заработок, да и начальство их не обижало премиями и дополнительными поощрениями.  В мастера в основном шли работать люди со средним специальным образованием, на группу из тридцати учащихся полагалось не менее двух мастеров, поэтому работать они привыкли спокойно, и вели себя по отношению к преподавателям немного свысока.
       - И нам сейчас придется все бумаги подчищать из-за этих выскочек, - сердито высказался неугомонный Иван Павлович. – Теперь все каникулы насмарку, нет, чтобы помалкивать, а туда же!
        Вся документация, которую преподаватели всегда писали по своему предмету самим, мастерам спускалась сверху уже в готовом виде в отпечатанных методических брошюрах. Поэтому в каникулы обычно мастера ничего не делали и просто отдыхали от учащихся. Сейчас же, похоже, достанется и им. Конечно, им приходилось писать дополнительные бумаги: индивидуальные планы работы с трудными подростками, планы воспитательных и культмассовых мероприятий с группой, журналы индивидуальных педагогических наблюдений и так далее. Но, как правило, это никто и никогда не проверял. Сейчас же, придется все приводить в порядок. Вдруг, все-таки проверят?
        Бухгалтерия полным составом, конечно, жалела директора.
        - Бориса Львовича даже вызывали на беседу в областное управление образованием, так как редакция газеты направила ответ и туда, - сетовала главный бухгалтер. – Разговор вышел, конечно, неприятным. А эти, пусть не надеются - как работали в каникулы, так и дальше будут!
        - А я так и не поняла, из-за чего весь сыр-бор разгорелся? – недоуменно спросила самая молодая бухгалтерша. Она недавно устроилась на работу, и еще не была в курсе всех подводных течений в образовательной системе.
        - Понимаешь, у мастеров есть постоянный оклад, им надо отработать рабочие календарные дни, зарплата от количества выданных часов у них не зависит, она фиксированная. А преподаватели получают зарплату за количество взятых на год учебных часов, Это называется ставка, может быть две ставки или полторы, - принялась объяснять главный бухгалтер.
        - Так ведь они разное число часов выдают каждый месяц. У них, что, и зарплата все время разная?
        - Нет, общее число часов делится на десять рабочих месяцев, а часы определяются расписанием. Они могут вначале выдать больше часов, а в конце года вообще почти не работать, а зарплата останется одинаковой.
        - То есть, если они в каникулы часы не выдают, то получается, что они и правда приходят на работу бесплатно?
        - И ты туда же, их защищаешь. Зарплату получают – значит, должны приходить на работу. Мы же все приходим, и мастера тоже. Нечего вносить сумятицу в работу коллектива, как все, так и они! – оставила за собой последнее слово Вера Ивановна.
        Самые заинтересованные, преподаватели, громко не высказывались, тихо шушукались между собой. Однако осознание того, что в коллективе появился человек, способный озвучить их насущные проблемы, педагогов, конечно, радовало.
       ***
       Главная виновница возникшего переполоха, Полина Георгиевна, постаралась быстро улизнуть из кабинета, где проходило совещание, воспользовавшись тем, что директор что-то бурно обсуждал с «тройкой ВЧК». Она стремительно поднялась на третий этаж в кабинет, где у нее сегодня проходили занятия, быстро накинула пальто и спустилась вниз по одной из боковых лестниц, которая находилась подальше от «предбанника» директора. Оказавшись на первом этаже училища, Полина вышла на улицу и направилась в сторону мастерских. Ей, конечно, сейчас лучше бы не показываться на глаза мастерам, но в мастерских на втором этаже располагался кабинет Тамары Сергеевны. Последнее время у них вошло в привычку после уроков встречаться в кабинете литературы и идти вместе домой.
       Даже внешне они сильно различались между собой. Тамара – высокая, худая, интеллигентная, всегда стильно одетая. Полина – среднего роста, про таких мягко выражаются «дама в теле», а если выразиться покрепче – «гренадерша», которая всегда идет на пролом. Но, видимо, имелось в их характере что-то общее, или они дополняли друг друга. Познакомились они недавно в училище, но быстро стали «не разлей вода».
       Отличительной чертой Тамары считалось умение выстраивать отношения с начальством. Именно поэтому она получила свой кабинет уже в первый год ее работы в училище, а Полина до сих пор моталась по «чужим людям». А в свете последних событий перспектива получения своего кабинета становилась совсем призрачной.
Введенная уже давненько кабинетная система, то есть закрепление кабинета за преподавателем и предметом, получилась удобной, конечно, в первую очередь для преподавателей. Учащимся приходилось целый день бегать из кабинета в кабинет и все перемены проводить в коридоре. Учителю, разумеется, легче сидеть в своем кабинете и ждать учащихся. Но присутствовал здесь и свой минус. Те преподаватели, которые не имели своих кабинетов, сначала переживали по этому поводу, но потом даже радовались этому обстоятельству. Потому что за десять рублей в месяц, это называлось «кабинетные», учителя должны были их постоянно мыть вместе с учениками, писать планы развития кабинета и регулярно отчитываться по ним, также все «открытые уроки» проводились в первую очередь ими.
      - Привет, возмутитель спокойствия, - тепло встретила подружку хозяйка кабинета. – Вижу, тебе удалось улизнуть без особых разговоров.
      - И не говори. Боялась, что начальство не откажет себе в удовольствии и снова в меня вцепится, - в тон ей ответила Полина.
  - Да брось, пар выпущен, все уже позади. Поверь моему опыту, - уверенно ответила Тамара. – Я уже готова, давай с тобой пройдемся немного пешком.
Подруги вышли из ворот училища и не спеша отправились мимо завода, который шефствовал над училищем. Больше про работу они не говорили, а вернулись к более приятным темам для разговоров.
       ***
       Мысли Ленины носили более прозаичный характер. Первые минуты, когда она вышла из училища, она еще вспоминала некоторые моменты эмоциональной речи директора, хотя не так уж она ее и задела. Ленина никогда не обращала особого внимания на начальство, и старалась держаться от него подальше, по большому счету, оно и не играло большой роли в ее рабочей жизни.
      «Подумаешь, разорался. Что уж такого случилось-то? Собака лает – ветер носит. Видали мы много директоров за свою бытность в вечерней школе, нас уже ничем не удивишь. Начальству положено строжить коллектив, вот оно и старается».
Постепенно ее мысли переключились на действительно насущные проблемы – например, чем сегодня накормить семью? Муж Ленины носил гордое звание майора милиции, и все время пропадал на работе, помощи от него в хозяйстве никакой. Фактически двоих детей она растила самостоятельно. Поэтому все ее думы витали вокруг того, где раздобыть денег и чем накормить семью.
      «Хорошо бы отхватить хоть килограммчик сосисок! Ради этого можно и в ко-оперативный магазин зайти. Там они, конечно, дорогие, но зато быстро и можно с ужином не заморачиваться».
      Александра Александровна, преподаватель этики и эстетики, после совещания сразу же поднялась в свой кабинет на третий этаж. Этот кабинет считался в училище наособицу, его первым де-лом запоминали все вновь поступившие учащиеся. Дело в том, что только из стен этого кабинета во время занятий доносилась громоподобная музыка. Преподавание этики и эстетики, конечно, требовало постоянного поиска новых методических форм. Александра по случаю раздобыла проигрыватель, несколько пластинок с записями классической музыки и практически «задолбала» учащихся, а с ними и всех окружающих преподавателей увертюрами, отрывками из симфонических концертов, оперными ариями. Особенно доставалось химичкам, их кабинет находился как раз рядом с кабинетом эстетики. Представьте, как можно втолковать закономерности периодической системы химических элементов на фоне такого отвлекающего маневра?
       Классическая музыка ласкает слух далеко не каждого. Да и заметного влияния на культурный уровень «пэтэушников» подобное эстетическое воспитание не оказывало. Но Александра твердо и свято соблюдала каноны методики, вплетая классическую музыку в этические и эстетические нормы первокурсников.
Обсуждать что-то сегодня ей ни с кем не хотелось, особенно после рабочего дня.
«Завтра перемоем косточки этим выскочкам. Подумаешь, вдруг стало нужно среднее образование в училищах, они сюда все и набежали, да еще свои порядки устанавливают, в газеты пишут. А вы попробуйте, поработайте с учащимися, которые терпеть не могут учиться. Посмотрим, что у вас получится. Мы-то здесь уже давно, и знаем, что к чему».
  Как всегда внешне спокойна и выдержана, Александра неторопливо и несколько вальяжно вышла из училища и направилась к трамвайной остановке. На голове у нее, как обычно, очень кокетливо сидел красный берет. Из-за него в училище ее прозвали «Красной шапочкой». Она об этом знала, но совершенно не возражала.
***
Борис Львович сидел в своем директорском кабинете, откинувшись на высокую спинку кожаного кресла. Такие новомодные кресла у местного начальства только-только появились. Его присмотрели у директора завода, который шефствовал, а вернее, обеспечивал училищу достойное материальное существование. Как говорится, положение обязывало. Правда, еще до прихода Бориса Львовича училище стало Лауреатом Премии Ленинского комсомола, значит, и материальная база училища соответствовала его статусу.
        Борис Львович имел внешность и характер типичного еврея – черные вьющиеся волосы с проседью, умные темные глаза, на лице особенно выделялся крупный нос. Но надо сказать, что последняя деталь совсем не портила его, а придавала какой-то шарм, особенность, которая выделяла его среди мужчин. Всегда на работу он приходил в костюме и при галстуке, о стрелки на брюках можно было порезаться, а от блеска ботинок – ослепнуть.
       Директорствовал Борис уже несколько лет. Возраст имел соответствующий – совсем скоро ему стукнет полтинник. Пришел в училище с производства и считался крепким хозяйственником, его отличал деловой подход ко всему. Но, к сожалению, педагогика и управление большим коллективом, особенно педагогическим, никогда не являлись его стихией. 
       Когда Борис Львович думал о положении дел во вверенном ему учреждении, он, конечно, прежде всего, оценивал свое собственное положение. А оно выглядело крепким. Пришел он на директорское место благодаря поддержке и протекции в администрации района. Для этого пришлось, конечно, потрудиться и подсуетиться, но личные связи еще никогда его не подводили. Главная его поддержка была в администрации района, а установить хорошие деловые отношения с заводом, к которому прикреплялось училище, и с Управлением образования – это дело техники.
Итак, когда Борис Львович полностью вошел в курс дела, оброс новыми нужными связями, набрал практически новый состав в принципе трудно управляемого педагогического коллектива, на горизонте объявилась эта любительница письменно задавать вопросы в газету.
       «Зачем я эту Полину вообще взял на работу?» - спрашивал сам себя директор. – «Стареешь, Борис! Внимательнее надо изучать записи в трудовых книжках своих будущих сотрудников, а то можно так нарваться! Ее основное место работы, вернее предпоследнее – директор столовой, а только потом пребывание в какой-то школе. И как это мне пришло в голову – взять директора столовой в педагогический коллектив. Она же сейчас всех на ход поднимет! А посоветуюсь-ка я со своим первым замом!»
       Первого зама в училище прислало Управление образованием, и он служил директору верой и правдой. Виктор Александрович представлял собой полную противоположность Борису Львовичу, наверно, поэтому они и хорошо сработались друг с другом. Заместитель его - настоящий русский мужик, под два метра ростом, одевался всегда немного небрежно – плохо отглаженные брюки, галстуки не в тон. Речь простоватая, часто задумывался посреди фразы и не мог подобрать нужное слово. Но, несмотря на такие свои особенности, дело свое знал, умел выстраивать отношения с мастерами, контролировать их и не опускаться с ними до панибратства. Про таких раньше говорили – «хитрован», себе на уме. Когда в училище появились преподаватели общеобразовательных дисциплин, а это в основном оказались женщины, у Виктора Александровича появилась новая особенность, он стал как бы заигрывать с ними: рассказывать анекдоты, гладить по плечу, отпускать комплименты. На самом деле он считал такие действия частью работы с трудным педагогическим коллективом, особенно с его женской частью. Женщины это быстро поняли, и перестали обращать на него внимание.
       Была у него еще одна особенность – он всегда чуял, когда нужно прийти к начальству, а когда лучше к нему не соваться. Вот и сейчас, после совещания, первый зам сам зашел в кабинет директора, предварительно вежливо постучав в дверь. В приемной он уже никого не застал - Алина, секретарь, успела убежать домой.
      - Можно, Борис Львович? – спросил, заходя в кабинет, первый зам.
      - Конечно, заходи, Виктор Александрович. Ты прямо вовремя, хотел уже тебя позвать.
      Первый зам расположился за столом напротив директора. Училище опустело, никто им не мешал, поэтому они даже не стали плотно прикрывать дверь.
      - Что думаешь по поводу нашей ситуации? – сразу спросил директор.
      - Да ничего серьезного ведь не произошло, Борис Львович, - махнул рукой первый зам. – Подумаешь, кто-то что-то спросил через газету. Это же не мы правила устанавливаем, есть порядок, а мы ему следуем. Преподаватели всегда приходили работать в каникулы, это все знают, для общеобразовательников никто не будет разрабатывать новых правил, они у нас еще «без году неделя».
      - Да меня не газета эта волнует, - с досадой ответил Борис Львович. – Про газету завтра и не вспомнит никто. А вот то, что эта дамочка весь коллектив взбаламутит, это опасно.
      - А чем она может его взбаламутить?
      - Найдет чем. Раз уж она начала в газету писать, так и будет по каждому поводу строчить. А остальные только обрадуются, чтобы не работать, а все подробности обсуждать. Да и времена не очень подходящие сейчас стали.
      - Да уж, - вздохнул Виктор Александрович. – Гласность, перестройка, только и слышишь на каждом углу. Сейчас начальству руководить стало значительно сложнее. Еще и инициативу им подавай, будут во все дела лезть. Может, постепенно все затихнет само собой?
      - Нет, боюсь, не затихнет. А сейчас еще опасная тенденция появилась – директоров выбирать. Она может коллектив подговорить, они ее и выберут. Тем более что она якобы борец за правду, и сама директором работала, значит, всю «кухню» знает.
      - Так ведь она столовой руководила, - вставил первый зам.
      - Ну и что? Они разбираться не будут, им своего подавай человека, который будет биться за их интересы. Я тоже не сразу директором училища стал. Знаешь, давай что сделаем? Работой их загрузим, - предложил директор и побарабанил пальцами по столу.
      - Вы же и так им пригрозили, что все каникулы будете у них бумаги проверять. Кстати, многие, по-моему, уже пригорюнились, - заметил Виктор Александрович.
      - Этого мало. Достанут свои замшелые бумажки, отряхнут от пыли, друг у друга перепишут, и будут ими на всех углах трясти, - недовольно проворчал Борис Львович. – Преподавателям сочинить и написать бумагу ничего не стоит, они их клепают сотнями за месяц, иногда не особо вдумываясь в содержание.
       - Мне еще кое-что на ум пришло, - немного зловеще протянул собеседник.
       - Что же?
       - Надо сделать так, чтобы у них времени вообще ни на что не оставалось. Каждому запланировать какое-нибудь большое мероприятие. И обязательно, с выходом на все училище, а в перспективе – и на область.
Директор слушал своего зама и прямо на глазах светлел лицом.
       - Ты молодец. У нас как раз весной близится новый набор учащихся, надо озадачить наших преподавателей и привлечь их к этому. Можно создать агитбригаду, и ездить по школам, рекламировать наше училище. Это, кстати, встряхнет и наших стажистов, которые уже давно «почивают на лаврах» и потрясают наше училище классической музыкой.
  - Да, Борис Львович, это займет всех смутьянов и тех, кто им тайно сочувствует. Еще можно провести какую-нибудь игру, и заявиться с ней на область. Так мы двух зайцев убьем. И коллектив приструним, и училище на хорошем счету у начальства будет.
        Они помолчали, довольно посматривая друг на друга, потом Виктор Александрович хлопнул себя по лбу, как будто о чем-то вспомнив:
       - А с историчкой-то что делать будем?
       Директор немного подумал и предложил:
       - А пока ничего. Можно сказать профилактическую беседу мы с ней провели, коллектив предупредили. Думаю, она пока больше не будет лезть на рожон. А вообще, она не относится к таким людям, которые будут вкалывать за здорово живешь, или даже за грамоту от училища. К ней нужен особый подход и внимание.
       - Что значит «особый подход»?
       - Внешне не давить, наваливать на нее работу постепенно, явных поводов для раздражения не давать.
      - То есть, улыбаться и держать на коротком поводке? Я правильно вас понял, Борис Львович? – уточнил зам. – А еще ее надо подключить к литераторам через агитбригаду, пусть участвует в общем деле, да и на виду у нас будет, во всех смыслах.
      - Так и решим. Кстати, проверку бумаг в каникулы никто не отменяет. Подготовь соответствующие распоряжения и график проверки. И еще, ты побеспокойся, чтобы мастера сильно не пострадали, возьми их негласно под свое крыло, не надо к ним приставать с бумагами, пускай спокойно работают.
       На этом «заговорщики» расстались. Виктор Александрович отправился домой, а директор еще какое-то время провел в своем кабинете, размышляя о более приятных вещах.  Приняв решение, он успокоился и решил немного расслабиться, вернуть себя в обычное свое благодушное настроение.
***
       Наталья Наумовна, химичка, шла к троллейбусной остановке после внеочередного совещания и невольно вспоминала  свою прошлую работу в НИИ.
       «Да, как все-таки отличается работа в училище от моей прежней работы. Таких совещаний, только с выволочкой, там не устраивали. Это же просто совещание ни о чем. Конечно, и там критиковали, но по делу, за работу, а здесь – написал письмо в газету, и сразу получай по мордасям!»
       А ведь Полина Георгиевна, по сути, права – платят нам за уроки, а таких в каникулы нет. Все-таки она молодец, смотрит по существу, надо к ней приглядеться».
       Наталья работала в училище совсем недавно, и общалась в основном только с преподавателями своей методической секции – естественнонаучных дисциплин. В нее входили физики, химики, математики. Преподы ей попались просто асы, особенно математичка и физичка, было чему у них поучиться.

Глава вторая

Училище, о котором идет речь, занимало очень большую территорию, огороженную высоким забором. От ворот сразу начиналась центральная асфальтированная дорога, слева и справа от нее стояли два пятиэтажных здания общежития. Сразу после них расположились мастерские, которые длинной буквой Г подходили почти вплотную к основному учебному корпусу. Основное здание училища насчитывало четыре этажа и весело смотрело на улицу большими окнами. Высокое крыльцо вело в просторный вестибюль с большой раздевалкой. Рядом с входом в учебный корпус расположился двухэтажный пристрой, в котором находились спортивный и актовый залы, и столовая. В пристрой из вестибюля основного здания вел крытый теплый коридор.
        Директора других училищ часто с завистью посматривали на такие площади. Многие из них ютились в одном здании, без общежитий, без мастерских, иногда даже без столовой. Но в то время в фаворе находились инженерно-технические и рабочие специальности, поэтому материально-техническая база подобных училищ была сформирована в полном объеме. Кроме того, училище прикреплялось к заводу, который заботился о нем по мере сил, а выпускники училища проходили там практику и приходили работать на этот завод.
  Создали училище перед войной, выпускало оно в основном токарей, фрезеровщиков, слесарей. А в последние года два появилась новые профессии – автослесарь и автомеханик. Раньше училище даже не давало среднего образования, только обучало профессии, но в связи с новыми веяниями приняли решение давать в училищах еще и среднее образование. Из-за этого сильно изменился состав педагогического коллектива – пришло много новых преподавателей из дневных и вечерних школ, техникумов, некоторые даже приходили из институтов. Эти люди могли и хотели чему-то научить и научиться сами. Поэтому создать агитбригаду, провести мероприятие на область или найти новые нестандартные формы обучения и воспитания вновь созданный педагогический коллектив был всегда готов.
        ***
        Как директор и обещал, в зимние каникулы прошла проверка всей документации у мастеров и преподавателей. Хоть в декабре и тридцать один день, но этот месяц самый стремительный – Новый год наступает всегда неожиданно. Это полугодие заканчивалось особенно сложно, ведь помимо обычных отчетов и дел, впереди маячила объявленная директором проверка документации.
        Вообще, надо сказать, что учителя любят каникулы даже больше своих учеников. В школах, училищах наступает покой и тишина, преподаватели приходят на работу попозже, разбирают свои бумажки, заполняют журналы, пьют чай и пораньше уходят домой. Но эти зимние каникулы обещали быть изрядно подпорченными приходом начальства и проверкой кабинетов и мастерских.
        Коллектив, как водится, разделился на оптимистов, пессимистов и тех, кто еще не определился, но склоняется к последним. Оптимисты в глубине души надеялись, что гроза, как всегда, минует, не разразившись, и все само собой успокоится. Пессимисты, конечно, ничего хорошего от проверки не ждали. Правы, конечно, оказались пессимисты. В первый же день каникул весь коллектив ознакомили с графиком посещений. Естественно, под роспись.
       Посещения администрация запланировала парами – директор с завучем для преподавателей, а первый зам со старшим мастером – для мастеров. Обходить свои владения начальство отправилось на третий день каникул, не откладывая дела в долгий ящик. Во-первых, чтобы все знали – слова с делами у мудрых руководителей не расходятся, а во-вторых – по причине неуемного желания поставить всех и каждого на место.
        Комиссия за несколько дней «взяла чесом» все кабинеты и мастерские.
        Администрация приняла негласное, просто-таки иезуитское решение, что лично Борис Львович осчастливит своим приходом преподавателей, и в первую очередь, общеобразовательных предметов. Первому заму поручили прикрыть мастеров.
Среднестатистический работник образования всегда готов к любой проверке. Мастерам и преподавателям спец предметов было проще – они могли прикрыться готовыми печатными прописями на профессию, которые спускались сверху.
Труднее всего пришлось вновь пришедшим учителям, ведь их предметы раньше в училище не учили, и программ на них, соответственно, не выпустили. Но где наша не пропадала! Папки со старыми бумажками, переписанные по мере необходимости на новые листы, планы уроков, захваченные кое-кем еще из школ со старых мест работы, вкрапленная специфика профессий – все это с гордостью предъявили комиссии. 
  Конечно, начальство просто так по кабинетам ходить не будет, как говорится, «получите все сестры по серьгам». Директор побеседовал с каждым преподавателем. Выводы вслух не обсуждали, но славный педагогический коллектив озадачили на «пятилетку» вперед.
  Вал работы обрушился сразу же после каникул. Тамара Сергеевна была назначена ответственной за организацию агитбригады училища. Дело это оказалось новым. С начала года цифры по набору учащихся увеличили, открылось много других училищ, и будущих учеников пришлось агитировать, привлекать, иногда даже очаровывать радужными перспективами. На школу в этом вопросе надежды возлагать не приходилось, ее не интересовало, куда пойдут дети после восьмого и девятого класса, главное, чтобы все их двоечники и троечники куда-нибудь делись.
  В состав агитбригады училища вошла часть педагогов вместе с учащимися. Литераторы составили зажигательную речевку об училище. Текст вложили в специальные красные папочки и раздали каждому участнику агитбригады, нарисовали агитплакаты. Сами учащиеся, входившие в агитбригаду, вдохновенно бряцали на гитаре и пели песни. Вновь созданный творческий коллектив ездил по школам и имел оглушительный успех. Их выступления, без ложной скромности, можно было приравнять к настоящему театрализованному представлению. С ними, конечно, ездил и сам директор, собирая заслуженные аплодисменты. В душе Борис Львович очень гордился собой – ведь создание агитбригаты – это его идея. Результат не заставил себя ждать – вчерашние школьники валом повалили в училище на «День открытых дверей».
        Созданием агитбригады работа коллектива не ограничилась. Преподаватель эстетики Александра Александровна, провела игру «А ну-ка, парни!», спародировав известную игру «А ну-ка, девушки!». Получилось здорово! Актовый зал во время игры набился битком: учащиеся, мастера, преподаватели, родители, столовая и бухгалтерия в полном составе, даже пришлось принести дополнительные стулья. Мальчишки-учащиеся, которых обычно на сцену калачом не заманишь и не заставишь добровольно участвовать даже в самых маленьких конкурсах, с горящими глазами, под рев болеющей публики, выскакивали из зала, и боролись за призы и подарки.
Трудолюбивые естественники (физички и химички) тоже не отставали от других. Они отгрохали великолепную игру «Что? Где? Когда?» по мотивам любимой по тем временам телепередачи. В мастерских специально изготовили для игры конягу-волчок, использовав для этих целей красочную игрушку-юлу. Художнику училища специально заказали большой разноцветный круг для конвертов с вопросами.
Апофеозом всей этой бурной деятельности стал спектакль «Про Федота-стрельца», поставленный литераторами училища. Казалось, слова рифмовались и специально написаны именно для участников, играющих на сцене. Весь зал замирал и ловил буквально каждое слово артистов-учащихся. Главные герои спектакля  в один день стали самыми популярными людьми в училище.
       Но главный возмутитель спокойствия в училище, Полина Георгиевна, отделалась, как говорится, легким испугом. Ее, конечно, вовлекли в агитбригаду, но, благодаря своей дружбе с Тамарой, много личных усилий она не прикладывала, просто постояла немного на сцене с красной папочкой. Полина вообще отличалась трезвым взглядом на вещи, имела острый ум и язычок, который ей помогал неплохо устраиваться в жизни. В худшем случае она участвовала в общих мероприятиях, но сама ни за что не отвечала, если за это не платили.
       Так незаметно прошло второе полугодие. Весь коллектив просто упахался, никому уже не было ни до вопросов в газету, ни до чего, все мечтали исключительно об отдыхе. Надо сказать, что от всей этой деятельности почти никто из коллектива не получил ничего – не дали даже грамот или благодарностей, которые у нас всегда вручают в неограниченных количествах, когда жалко денег. Единственно, кому забрезжила будущая карьера – это Тамаре Сергеевне. Перед самыми летними каникулами стали поговаривать, что ее назначат заведующей методическим кабинетом. Должности такой до этого в училище раньше не было, или она где-то затерялась в штатном расписании. Слухи, конечно, подтвердились. 
На этой «радостной» ноте весь коллектив отправился на долгожданные летние каникулы.
        ***
        Все думают, что у преподавателей очень длинный отпуск. Да, сорок восемь дней, конечно, больше, чем двадцать восемь. Но имейте в виду, если наше государство дарует такой длинный законный отпуск, значит – заслужили. Первая половина отпуска педагога уходит на то, чтобы просто очухаться и немного прийти в себя, а вторая половина отпуска пролетает совсем незаметно. Не успели преподаватели и мастера оглянуться, а им снова на работу. В этой связи у педагогов появилась поговорка-присказка: «двадцать пятое июня лучше, чем двадцать пятое августа». Просто двадцать шестого августа все, как штык, должны явиться на работу.
        В первый день работы после каникул все преподаватели собрались в педкабинете. Это большая просторная комната на втором этаже рядом с библиотекой. Сразу у входа стояло несколько длинных столов, приставленных друг к другу. Вокруг импровизированного большого стола и вдоль стен находилось много мягких кресел и стульев. Педагоги любили там собираться не только на совещания и педсоветы, но и в перерывах между уроками, чтобы просто отдохнуть и посплетничать. Педкабинет находился немного в отдалении от коридоров учебного корпуса, и гул училища доносился как бы издалека и превращался в легкий необременительный фон. В этой комнате было много окон, выходящих на солнечную сторону, и в кабинете всегда присутствовала теплая атмосфера.
        Сейчас в кабинете находились несколько преподавателей и мастеров. Основная масса педагогов строчила планы на ближайший месяц и полугодие, лучше это сделать сейчас, перед началом учебного года.   
        Ленина Васильевна закончила переписывать очередной план, потянулась и громко сказала:
  -  Как я люблю эту неделю перед первым сентября!
        - А я не люблю, - не согласилась с ней Светлана Петровна, еще один литератор. Когда-то она числилась в училище единственным литератором, а потом, пару лет назад, сюда заявились Ленина и Тамара, сразу составив ей серьезную конкуренцию. Отношения у всех троих сразу же не сложились, каждая не упускала случая урвать себе большее количество часов. – И почему тебе это нравится?
       - Учеников нет, а денежки капают, да и на работе долго сидеть не приходится.
       - Все ты, Ленина Васильевна, о деньгах думаешь, - слегка подколол ее Владимир Юрьевич, мастер по обучению слесарей КИП (контрольно-измерительных приборов). Молодой мужчина, тридцати пяти лет, блондин, выше среднего роста, когда-то смог окончить институт, и очень этим гордился, почему-то свято верил в то, что высшее образование поможет ему подняться по карьерной лестнице. Он всегда говорил неторопливо, со знанием дела, и немного иронично. Еще ему нравилось употреблять в разговоре, к месту и не к месту, разные умные слова, да и употреблял он их не всегда удачно. Особенно он любил произносить: «экзистенциально»,  «латентные интересы», «бизнес-интерес».
       - А о чем еще думать бедным преподавателям? – слегка обиженно возразила Ленина. – Все отпускные закончились, как обычно в первый месяц, а потом зубы на полку. Может быть, вы, как мастер, получаете больше, чем мы?
       - Надо уметь планировать свои расходы, - поучительно провозгласил Владимир. – За окном-то у нас рыночная экономика. А мои деньги не надо считать, у каждого свой бизнес-интерес. Сейчас такое время пришло, когда не принято считать чужую зарплату.
       Обстановка слегка накалилась, и Александра Александровна решила вмешаться:
      - Я слышала, что всем преподавателям, имеющим свои кабинеты, придется их заново оформлять. Как вы думаете, это правда?
      - Если это грозит дополнительным увеличением бесплатной работы, тогда правда, - уверенно произнесла Светлана Петровна.
      - У меня вообще-то в кабинете все в порядке, но все равно придется что-то обновить, - как всегда немного манерно произнесла Александра и поправила упавшую прядь волос.
      - Вам надо купить второй проигрыватель, более мощный, а то на первом этаже плохо слышно, - на полном серьезе внес свое предложение Владимир Юрьевич. – Это будет так экзистенциально.
       Ленина неприлично громко заржала, другие тоже незаметно улыбнулись, разговор прервался.
       Александре Александровне, конечно, не понравился комментарий мастера, он резанул ее своей бестактностью, и она сразу подумала:
       «Ох уж эти бесцеремонные уральцы! Конечно, я, как истинная петербурженка, никогда не соглашусь с такой манерой поведения. Неужели он считает это смешным – в присутствии коллектива так себя вести? То, что Ленина так реагирует, я не удивляюсь, она всегда очень громко смеются, и не всегда в тему. И как это она может преподавать литературу!»
       Через некоторое время подала голос Наталья Наумовна, химичка:
       - А меня лично больше всего волнует дисциплина на уроке, особенно у первокурсников. Не знаю, как вы, а мне даже страшно в сентябре заходить в класс к новым группам.
       - Ну, Наталья Наумовна, это неудивительно, что у вас трудности с поведением учащихся, - протянула нараспев Александра Александровна. – Чтобы управлять аудиторией, нужно обладать специальными знаниями, вам придется подружиться с педагогикой, психологией. Но вы же пришли в педагогику недавно, вам еще учиться и учиться обращаться с группой. И знание только своего предмета для этого совсем недостаточно.
      - Да какая там педагогика с психологией, - возразила только что вошедшая в кабинет Полина Георгиевна и услышавшая конец разговора. – Им надо сразу показать, кто в доме хозяин. А всякие арии им ставить только вы можете, нам-то им надо серьезные знания давать.
  - У меня существует определенная программа, которая утверждена министерством, - холодно ответила преподаватель эстетики. – И, поверьте мне, там не менее серьезные вопросы, чем по истории.
        - Да ладно, Наталья Наумовна, что уж там у вас может такого случиться на уроке! В крайнем случае, вызывайте мастера или выгоняйте, - встрял в разговор Владимир Юрьевич.
       - Я никому не рассказывала, но в прошлом учебном году, в самом начале ноября, у меня на уроке произошел ужасный случай. Я же начала работать здесь в прошлом году, а до этого никогда уроков не проводила. У меня правда имелся один жалкий опыт – я проводила урок по технике безопасности среди рабочих у себя на заводе.
        - Ну, это не считается, - протянула Полина.
  - Да, этот опыт мне тогда не помог, - продолжила рассказ химичка. – Ну вот, ко мне на урок пришла наша самая хулиганская группа, а их мастера как раз перевели работать на другую группу, и он им об этом сказал как раз в начале моего урока.
        - А кто у них мастер был? – спросил Владимир Юрьевич.
  - Да Валерий Дмитриевич. Он еще скромненько так и тихо объявил это своим вкрадчивым голосом и, засунув папку с бумагами в свою знаменитую хозяйственную авоську, спокойно отправился по своим неотложным делам. Что тут началось!
        - Да уж, подсуропил он вам, - согласился мастер. – И что случилось дальше?
  - Вся группа в полном составе, а это тридцать человек достали самодельные трубочки и стали плеваться слюнявыми бумажками сначала друг в друга, а потом на классную доску. Плевались до самого звонка, никакие уговоры их не останавливали.
        - Вызвали бы дежурного мастера, - сказала Ленина. – Я так часто делаю.
  - Совет хороший, но тогда для меня бесполезный, - ответила в сердцах Наталья. – Я поняла, что если я сейчас выйду из класса, то моя педагогическая деятельность закончится, практически не начавшись. Я осталась стоять перед доской. Они, конечно, не старались в меня попасть специально, но все равно я чувствовала страх.
         - Считайте это боевым крещением, - сочувственно произнес Владимир. – И много наплевали?
        - Полное ведро слюнявых катышков. Мне их помогла собрать следующая группа.
  - А вы кому-нибудь из начальства об этом доложили? – спросила  Александра Александровна.
  - Нет, вот вам всем сейчас первый раз об этом рассказываю.
  - Думаю, что группа вам это зачла.
  - Да, вы знаете, после этого с дисциплиной стало как-то попроще, - согласилась химичка. – Но все равно в начале года начинать страшно.          
- А меня однажды на уроке просто послали, - неожиданно сказала Полина.
  - Как это послали? – ужаснулась Ленина. – И что вы сделали?
        - Да послала также в ответ, - усмехнулась Полина. – И надо сказать, что это возымело действие. Меня сразу зауважали, и особых проблем с дисциплиной больше не возникало.
  - Но ведь педагог не может опускаться до уровня учеников, - раздался очень своевременный педагогический комментарий Александры Александровны. – Как вы могли такое позволить!
        - Молодец, Полина Георгиевна, - хлопнул в ладоши Владимир Юрьевич.
Надо сказать, что, кроме преподавателя эстетики, коллектив настроился скорее в поддержку преподавателя истории. На этой оптимистической ноте разговор закончился, и все разошлись по своим кабинетам готовиться к занятиям.
        Все слухи по поводу количества лишней работы оправдались. Весь сентябрь и октябрь преподаватели занимались переоформлением своих кабинетов, приведением в чувство учащихся, которые за летние месяцы полностью теряли связь с учебой и совершенно отбивались от рук.

        Глава третья

        Относительно спокойная атмосфера в училище продержалась недолго. Ближе к концу октября весь педагогический коллектив потрясла шокирующая новость. Оказывается, мастера получают в несколько раз больше преподавателей. Эту новость сообщила всем, конечно же, неугомонная Полина Георгиевна.
        У преподавателей существовала хорошая традиция – после последней пары, они любили собираться у кого-нибудь в кабинете и, как они говорили, «обменяться информацией», а по-простому – «почесать языками». Работа у них сложная, весь день находишься в напряжении, а сейчас появляется возможность расслабиться, переключиться, да и, наконец, просто приобщиться к информационному полю училища.
На этот раз все собрались у литераторов. Когда в кабинет литературы после последней пары ворвалась Полина Георгиевна, там уже находились Ленина, Тамара и новый преподаватель физики, Ольга Анатольевна. Полина привычно начала с места в карьер:
        - Угадайте, сколько получают наши мастера? Ленина, ты же с ними больше общаешься, сколько они получают?
  - Да не знаю даже, как-то я и не спрашивала у них, - удивленно произнесла Ленина. – Но я думаю, что примерно так же, как мы, ну, может, чуть больше, если они две группы возьмут, или еще какие подработки.
        - Тамара, а ты что думаешь? – обратилась к подруге Полина. – Ты же у нас все-таки начальство – методист как-никак.
        - Да какое я начальство! – махнула рукой Тамара. – Методист в училище – за-тычка в каждую дырку, бумажки с места на место перекладываю, да новые составляю. А почему вдруг такой вопрос?
        - Они получают больше нас в пять-семь раз! – триумфально возвестила Полина Георгиевна.
  - Да ну, не может быть, это ты загнула, - не поверила Ленина. – Это ты сплетни какие-то услышала?
        - Никакие не сплетни, я точно знаю. Я провела специальное расследование.
- С чего это вы решили заняться расследованием? – усмехнулась Ольга Анатольевна, новый физик. Она появилась в училище совсем недавно, перешла работать из института, и никак не могла привыкнуть к тому, что на уроке требовалось заниматься не предметом, а дисциплиной. Часов она получила больше, чем в институте, зарплата повысилась, и денежные вопросы ее пока не занимали.
        - А меня всегда интересует, кто и сколько получает, и если больше, чем я, то почему, - заявила Полина Георгиевна. Ее фраза прозвучала даже несколько вызывающе. – Вы здесь просто свои уроки отводите, и ни во что не вмешиваетесь, а я сразу заметила, что мастера тут на особом положении. И администрация к ним не так вяжется, как к преподавателям. Неужели вы этого не видите?
        - Ты про зарплату говори, - вернула ее к новости Тамара.
        - Так вот, у наших мастеров, оказывается, создана бригадная система, которая позволяет им заколачивать в месяц от пятисот до семисот рублей. Сравните-ка это с нашими ста пятьюдесятью рублями за уроки. Да, я еще забыла по десять рублей за классное руководство и кабинет. Я бы сама их приплатила, чтобы они от меня с этим отстали.
        Денежный вопрос всегда очень волновал Полину, ведь она одна воспитывала девочку и жила вместе с больной матерью. Совсем недавно ей удалось выйти замуж, но муж оказался без образования и без особых источников дохода.
        - Подожди-подожди, какие семьсот рублей? – наконец-то проявила живейший интерес к разговору Ленина. Несмотря на то, что она больше других преподавателей общалась с мастерами, она совершенно ничего не знала о том, сколько они получают, просто не задумывалась об этом. – Как такое может быть?
        - А так, - стала объяснять Полина. – У нас в каждой учебной группе по списку примерно тридцать человек, а мастеру на одну ставку положено всего двенадцать человек. Арифметика тут простая – на одну группу выделяется две с половиной ставки мастера, поэтому один мастер получает как минимум два оклада за одну работу.
        - Это же настоящее надувательство! – с возмущением воскликнула Тамара.
- Нет, Тамарочка, сейчас это называется по-другому – новые экономические условия стимулирования труда, - с иронией отозвалась ее подруга. – Вы, что, забыли, в какое время живете – на дворе перестройка, люди перестраиваются, кто как может, но главное, чтобы в свою пользу.
      - Это значит, если на группе не два мастера, а один, то он получает две с половиной ставки, а если два мастера берут три группы, но на двоих уже больше семи ставок, - принялась подсчитывать Ленина.
      - Надо же, хоть ты и литератор, а считаешь правильно, - слегка подколола ее Полина.
      - Считать чужую зарплату – много ума не надо, - разумно прокомментировала Тамара Сергеевна. – Надо подумать о том, как бы нам тоже свою зарплату увеличить.
      Несмотря на то, что она преподавала литературу, ее, как и подругу, всегда интересовала в первую очередь практическая сторона дела, а значит, денежная. Недаром из всех присутствующих, она единственная выбилась хоть в маломальские начальники.
      - А мы можем создать свою бригаду? Например, из преподавателей? – тут же спросила физичка Ольга Анатольевна.
      - С бригадой преподавателей у нас ничего не получится, - махнула рукой Полина. – Я уже думала об этом. Бригадный фонд можно создать только за счет ставок мастеров, у них другая форма оплаты, они ведь постоянный оклад получают, а мы с вами – почасовики, у нас каждый должен вычитать именно свои часы, другие же ты не возьмешь. Ставка есть ставка. Нам надо как-то по-другому увеличивать свою зарплату.
       - А как ее увеличишь? – возразила Ленина. – Вон мы в прошлом году как наработались, и в агитбригаде участвовали, и спектакль поставили, и игры проводили. А ничем это все не закончилось, получили по жалкой десятке в месяц, и все.
       - Может, кружок какой-нибудь организовать? – неуверенно предложила Ольга Анатольевна. – За него, наверно, заплатят.
       - Десять рублей в месяц заплатят, а наработаемся опять забесплатно, - со знанием дела махнула рукой Тамара Сергеевна.
       - Что, так все и оставим? – возмутилась Ленина. – Они будут деньги почти просто так получать, а мы – убивайся на уроках. Не сказала бы я, что наши мастера работают больше нас в несколько раз. Они нормально выкладываются в группах только когда у них практические занятия, а курирование группы – одна видимость работы.
  - Я предлагаю сходить в нашу бухгалтерию, и все разузнать про бригаду официальным путем, - деловито предложила возмутительница спокойствия. – Кто-нибудь со мной пойдет? А то на меня тут и так уже косо смотрят после истории с газетой. В общем, мне все равно, но они могут просто выставить меня из кабинета, если я заявлюсь одна, да еще с таким вопросом.
       - Я с тобой схожу, - вызвалась Ленина. – Мне интересно услышать, что будет толковать наша любезнейшая Вера Ивановна. Да и в такие места лучше ходить вдвоем, одному рот закроют – другой спросит.
       - Вера Ивановна вам все растолкует, - засмеялась Тамара. – У нее же все всегда сделано по правилам, а по каким – никто не знает.   
       Тамара Сергеевна в бухгалтерском деле толк понимала. Прежде чем стать преподавателем литературы, она попробовала несколько профессий, среди них числилась и бухгалтер по расчеты заработной платы.
       Женщины прикинули и решили пойти в бухгалтерию завтра после уроков, никого заранее не предупреждая. На этой оптимистической ноте мини совещание заговорщиков закончилось. Преподаватели стали расходиться по домам.
Полина и Тамара вышли из училища вместе. За последнее время они сильно сдружились, ходили вместе домой, потому что жили в одном районе, откровенно обсуждали практически все.
      Подруги привычно вырулили из ворот училища и не спеша отправились в сторону остановки троллейбуса. Сегодня они решили пройтись пару остановок пешком, хотелось пообщаться спокойно, без посторонних ушей. Тамара Сергеевна даже вида не подала, что ее сильно задели эти новости, когда они обсуждали известие о бригаде вместе с другими преподавателями. Хотя на самом деле, она поразилась не менее остальных, что размер заработка мастеров в несколько раз превышает ее собственный. Даже при том, что она числилась маломальским начальником. Правда, методист в училище – это больше затычка в каждую дырку, чем престижная должность, но все-таки. Она даже не думала, что эти новости ее так заденут, и еще, уже не в первый раз, Тамара почувствовала некоторое восхищение Полиной – умеет она все-таки «зрить в корень» и знает, на что обращать внимание.
      «Интересно, - думала она, искоса поглядывая на идущую рядом подружку, - как это она все узнала? Наши мастера ведь особо с преподавателями не делятся, особенно информацией о зарплате. Ленина, конечно, делает вид, что она с мастерами на дружеской ноге, но это все так, слова одни».
      Полина сама не начинала разговор на эту тему, а все увлеченно тарахтела в своей излюбленной манере. Казалось, за всеми ее словами лежит какой-то другой смысл:
      - Тома, нам надо поближе общаться с общежитскими, - она немного лукаво посмотрела на подругу. – С ними можно сколотить очень интересную компанию. И полезную.
      - Да? И как ты это себе представляешь? Прямо вот так придем к ним и скажем, что хотим с вами в одну компашку? – усмехнулась Тамара. – Вообще-то, я даже не знаю, хочу ли я этого.
      - Не усложняй, - засмеялась подруга. – Ничего сложного тут нет. Кстати, у нас в училище появился новый историк. Ты не могла его не заметить – такой интересный мужчина, и нашего возраста, между прочим.
      - Это который подчеркнуто любезно со всеми раскланивается в учительской? Мне все кажется, что он сейчас шляпу снимет, которой у него нет.
       - Ну да. Так вот, он из области, живет в нашей общаге. Кстати, он хорошо играет на гитаре. Жаль только, я не в его вкусе, - вздохнула Полина. – А вот у тебя есть шанс. Слушай, давай устроим импровизированный вечер любительской песни под гитару, - загорелась она идеей.
  - Ты смеешься что ли?
  - А что такого? Познакомимся в неформальной обстановке.
  - Вот еще. Я первой мужиков завлекать не буду, - решительно отказалась Тамара. – Пусть сами нас позовут.
- Ладно, твое дело – не отказываться, когда время придет, - заключила Полина Георгиевна.
  Они немного прошли в молчании, а потом Полина неожиданно спросила:
  - А ты думаешь, я откуда о бригаде узнала? Да от мастеров, которые в нашей общаге живут. Я с ними в последнее время тесно стала общаться.
        – Что значит тесно?
        - Понимай, как хочешь, но информация-то просочилась именно от них. В бригаду они тоже берут не всех мастеров, только своих.
  - Да про бригаду потом, - нетерпеливо сказала Тамара. – Как тебе удалось все это разузнать? Хотя, надо признаться, я не удивляюсь, ты же у нас дока по информационному обеспечению.
  - Да нет здесь ничего сложного, - махнула рукой подруга. - Разговорилась я как-то с Олегом Владимировичем. Ну, ты его знаешь…
- Это который начальник слесарного участка? Он еще часто выступает на всяких оперативках, маленький такой, «метр в прыжке»…
  - Подумаешь, нашла недостаток, - фыркнула Полина. – Ты как будто не знаешь, про закономерность: чем меньше рост, тем больше… чувств.
- Ага, это все знают, даже самые морально устойчивые. И все равно он тебе до пупа! И потом, он же, по-моему, женат…
  - Да тебе просто завидно… - протянула Полина. – Семья его пока где-то в области живет, сюда еще не перебралась, а человек скучает, ему не хватает женской ласки и внимания, - с присущей ей откровенностью заявила она.
  - Без бутылочки, наверно, не обошлось, - проницательно заявила Тамара. За разговорами женщины незаметно прошли в сторону Уралмаша целых две остановки.
- Ты какую бутылочку имеешь в виду? – со смехом уточнила Полина. – На целование или на выпивание?
        - На раздевание.
  - Даже не сомневайся, без этого не обошлось. Все произошло на высшем уровне: и ухаживание, правда, не длительное, и ужин, правда, не при свечах, и бутылочка, - почему-то с грустью в голосе отчиталась перед Тамарой подруга. – Давай лучше вернемся к материальным делам.
        - Ладно, выкладывай.
        - Да нечего особо выкладывать. Главное я вам уже рассказала, - деловито ответила Полина. – Мастера здесь на особом положении, для них и придумали эту систему дополнительной оплаты.
       - Да, ходят «кандибоберами», а ведь ничего из себя не представляют, у половины даже высшего образования нет, - поддакнула ей подруга.
       - Образованием они, конечно, не вышли, а вот как деньги срубить – придумали. И что теперь делать будем?
       - Вы же решили - идти в бухгалтерию за разъяснениями, можно еще сходить в администрацию училища. Но я к директору не пойду, - закончила Тамара неожиданно для подруги.
       - А что это вдруг? Сама же предлагаешь, да и он к тебе относится хорошо. Если кому идти, так это как раз тебе.
       - Я как-никак начальник, и должна быть лояльной. А вы, как инициативная группа от преподавателей, вполне можете сходить в бухгалтерию, и спросить у них, что это за новая система заработной платы. Только я уверена, что все это будет совершенно бесполезно, - вздохнув, добавила она.
       - Значит, одни будут чертоломиться за сто рублей, а другие ходят на работу за семьсот рублей! – в сердцах высказалась Полина. – Что, они в семь раз больше нас работают? Что-то здесь все равно не так.
       - Это, конечно, неправильно, но я тебя говорю, по документам у них комар носа не подточит, - уверенно проговорила Тамара.
       - Все равно сходим, с чего-то надо начинать.
- Только я тебя  прошу, одна не ходи, возьми кого-нибудь с собой.
  - Ладно, Ленина вызвалась, мы с ней вместе и сходим, - согласилась Полина.
  ***
        Полина и Ленина решили не откладывать дела в долгий ящик, и на следующий же день они после третьей пары отправились на «вражескую» территорию, в бухгалтерию. Все остальные посвященные преподаватели остались ждать результатов их встречи.
        Про бухгалтерию училища надо рассказать особо. В любом учреждении бухгалтерия очень часто находится на особом положении: она близка к начальству и к деньгам. Но в конкретно этом училище бухгалтерия чувствовала себя особенно вольготно. И основная заслуга в этом была главного бухгалтера – Веры Ивановны. На своем месте она крепко сидела уже последние двадцать лет, даже не имея при этом специального образования. Она, конечно, закончила когда-то какие-то курсы, но это случилось очень давно. На тот момент в училище работало четыре бухгалтера, и все они уже проработали в училище по десять лет. Никакой текучки среди них не наблюдалось. Про коллектив бухгалтерии можно сказать одно – скованные одной цепью.
       Бухгалтерия обитала в двух смежных комнатах. В одной – сидели со счетами (компьютеров тогда еще не водилось), калькуляторами и ворохом бумаг четыре женщины, включая главбуха, а дальняя небольшая комната целиком отдана под кухню-едальню. Бухгалтерши всегда паслись в столовой училища, они приносили оттуда просто горы стряпни и постоянно пили чай. Чаепития проводились по пять-шесть раз в день, вызывая жуткую зависть среди преподавателей. В училище были короткие перемены между уроками, и учителя не успевали не то что добежать до столовой и пообедать, но даже просто попить чаю. Как только раздавался звонок на урок, учителя вставали «к станку», то есть к доске, а бухгалтерия в очередной раз садилась пить чай.
      Бухгалтерия своим маленьким коллективом существовала в училище по своим неписаным законам. Самый главный из них гласил – «бухгалтерия всегда права». Существовали  и другие волнующие всех постулаты – «поменьше задавайте риторических вопросов о своей зарплате, от этого она никоим образом не возрастет» и «бухгалтерия не должна делиться информацией». Так что преподаватели не любили обращаться туда с вопросами, это всегда заканчивалось игрой в одни ворота. Редко кому из преподавателей удавалось вернуться из «родной» бухгалтерии без потерь.
      Когда Полина и Ленина зашли в бухгалтерию, к их удивлению, бухгалтерши сидели за своими рабочими столами и работали, а не пили чай. Видимо, очередное чаепитие как раз недавно закончилось.
      Сама встреча длилась недолго. Уже через пятнадцать минут, несколько обескураженные, преподавательницы покинули стены бухгалтерии, переглянулись и обменялись первыми впечатлениями.
      - Ничего себе, - сказала одна.
      - Надо все подробно обсудить, - решительно предложила другая. -  Пошли к нашим.
      Обсуждение состоялось в кабинете Полины Георгиевны, и продолжалось значительно дольше самой беседы в бухгалтерии. Кроме хозяйки кабинета, ее подруги Тамары и Ленины, узнать новости прибежали еще несколько преподавательниц – химичка Наталья Наумовна, физичка Ольга Анатольевна и математичка Татьяна Владимировна. В коллективе она появилась только в этом учебном году, пришла в училище из инженеров, Татьяна хорошо знала математику, часто подрабатывала репетитором и решила попробовать себя в преподавательской деятельности. Женщина она очень крупная, решительная, среднего возраста, производила первое впечатление очень благоприятное. Но со временем стало понятно, что у нее есть одна особенность – если сказать мягко, она строго дозировала свои трудовые усилия, а если сказать более жестко – просто так палец о палец не ударит.
Дамы решили совместить приятное с полезным и, поскольку, уроки на сегодня закончились, налить себе по чашке чая. К чаю на столе стояли только сушки да дешевые карамельки.
      - Да-а, - посмотрела на стол Ленина и прокомментировала, - ассортимент у бухгалтерии плюшек, булочек, пирогов, шанежек гораздо больше. Я же успела заглянуть в их потайную комнату, тем более что дверь туда стояла приоткрытой.
- Давайте рассказывайте, - поторопила делегацию Тамара, которую никогда не интересовала выпечка, она всю жизнь пила просто кофе и чай. Может быть, поэтому она имела такую стройную фигуру.
      - Ну, в общем, Тамара Сергеевна, ты оказалась права, толку вышло чуть, - начала рассказывать Полина. – Зашли мы туда, встретили нас официально, разговаривали сквозь зубы.
      - Из них, как обычно, слова не вытянешь, все вокруг да около, - вставила Ленина.
      - Они делают все по правилам, - продолжила  рассказ Полина.
      - По каким еще правилам? – сразу же вклинилась физичка и с удовольствием отправила в рот карамельку.
      - На самом деле существует норматив на одного мастера – двенадцать учащихся, и им дается целая ставка всего за двенадцать человек, а не так, как нам – за группу, в которой тридцать человек, - подвела итог Полина, возбужденно жестикулируя руками. Она выглядела настолько взволнованной, что даже не притронулась к чаю. Все остальные ее внимательно слушали. – А вообще, в бухгалтерии с нами особенно не церемонились и прямиком направили к администрации училища.
      - Я думаю, - глубокомысленно изрекла Тамара Сергеевна. – Как раз сейчас бухгалтерия и докладывает директору о вашем визите.
      - Ну и надо сходить к Борису Львовичу, - высказалась Татьяна Владимировна – Не может же быть так все несправедливо!
      - Да все он знает, все равно без его приказа зарплата никому не начисляется, - махнула рукой Тамара Сергеевна.
      - Все равно надо в администрацию сходить, - сказала молчавшая до сих пор Наталья Наумовна. – И нельзя посылать туда только двух человек, нужна делегация.
      - Правильно, надо пойти всем, вместе не так страшно, - загорелась Ленина.
Последний вариант понравился всем. Конечно, бодаться с начальством в оди-ночку – дело неблагодарное.
      Женщины решили ковать железо, пока горячо. Они отправили Ленину гонцом в «предбанник» директора, и она записалась на личный прием к директору от имени преподавателей на ближайший вторник. Взбудораженные, но довольные дамы разошлись и стали ждать встречи с директором.
      ***
      Существует неписаный закон: все, чего очень сильно ждешь и на что возлагаешь большие надежды, чаще всего заканчивается полным пшиком.
      Когда наступил вторник, и дело дошло до похода к директору, так уж получилось, что часть преподавателей не смогла туда явиться. Состав делегации существенно сократился с восьми до трех человек, остались самые храбрые и недальновидные – Полина, Ленина и Наталья.
      Бориса Львовича бухгалтерия уже, конечно, предупредила, а значит, вооружила. Самым главным его оружием являлось разрешение от Управления образования на экономический эксперимент с бригадной формой оплаты труда мастеров в училище, но на преподавателей это разрешение не распространялось. Документов директор делегации не показал, но само упоминание им Управления предполагало более осторожное поведение преподавателей.
      К сожалению, считается неприличным обсуждать чужую зарплату, особенно вашего непосредственного начальника. Почему-то простой работник не должен задавать вопросов о зарплате других людей, выяснять истинное положение материальных дел себя и окружающих работников. Эта неловкость просто витала в воздухе директорского кабинета и показывала пришедшим педагогам, что надо по-прежнему продолжать работать почти бесплатно. С другой стороны, изменить почасовые ставки преподавателей и их оплату директор училища не мог, и это понимали все присутствующие. Борис Львович так назидательно и сказал им:
      - Для мастеров мы смогли кое-что сделать в плане материального поощрения, вот мы и делаем, опираясь на новые экономические формы. Вам надо радоваться за ваших коллег, а не завидовать им черной завистью! Коллеги, где Ваша толерантность?
      - Мы достаточно толерантны, - выразила общее мнение Наталья Наумовна. – Но если следовать таким правилам, мы всегда будем получать за свою работу в несколько раз меньше.
- Это просто не справедливо! – эмоционально высказалась Ленина.
- А в России справедливость никогда не учитывают, но все про нее помнят, - продолжила Наталья Наумовна.
Полина пока помалкивала, достаточно одного ее присутствия, всем и так понятно, что эту компанию сюда привела именно она.
       Борис Львович всех внимательно выслушал, но последнее слово оставил за собой:
       - У нас началась перестройка, мы выходим на новые рубежи рынка, нам надо не только об этом говорить, но и следовать этим принципам, что мы и делаем. Да, пока это касается только части коллектива.
        Куда ни кинь, а преподаватели по авторитетному мнению администрации зря полезли в эту кухню. Записавшиеся на прием к директору, вышли из его кабинета притихшие и задумчивые.
       - Я, конечно, предполагала, что поход может быть неприятным, но чтобы все было так мерзко! – неожиданно высказалась химичка.
Остальные участники встречи молча с ней согласились, никому из них не хотелось рассказывать о результатах беседы и что-то докладывать остальным и, тем более, обсуждать детали. Особенно обсуждать это с теми, кто под разными предлогами решил не соваться к начальству.
       - А давайте-ка отправимся по домам, - предложила Полина.
       - И что, никому ничего не расскажем? – удивилась Ленина
       - Настроение не то. Захотят – узнают, спросят.
       На следующий день к ним, конечно, приставали с расспросами, но трое смелых не стали ничего подробно рассказывать, и так стало понятно, что поход к начальству никаких результатов не дал. Преподаватели чувствовали себя несколько разочарованными, но что делать дальше, не знали, да и многие просто побаивались настаивать на своем после беседы с директором.

       Глава четвертая.

       Тем временем приближался праздник – 7 ноября. Во времена перестройки этот праздник еще не успели отменить и заменить на непонятную дату – 4 ноября. Праздник 7 ноября относился к официальным, но он «сидел в печенках» в хорошем смысле этого слова со школьных лет. Его всегда ждали: конец первой четверти, каникулы, демонстрация, парад, несколько выходных дней, застолье.
       Так что весь коллектив училища находился в предвкушении праздничной недели. Как всегда планировалась официальная часть и неофициальная. Официоз проходил в актовом зале, там состоялось праздничное поздравление директора, вручение почетных грамот и подарков учителям и ученикам, концерт учащихся, выступления от профсоюза и завода и далее по протоколу.
       Но самой ожидаемой частью праздника, конечно, всегда являлась неофициальная часть. Тут уж каждый участвовал, кто во что горазд, особенно ценился личный вклад в капустник, коллективные и сольные выступления.
       В этот раз на праздник как раз пришелся разгар очередной антиалкогольной кампании, запрещалось выпить даже пиво, не говоря уж о горячительных напитках. Особенно строжили учебные заведения, потому что педагогический коллектив должен служить примером для подрастающего поколения. Управление образованием старалось изо всех сил: выпускало циркуляры, распоряжения, приказы о правилах поведения коллектива во время предпраздничных и праздничных дней на работе. 
       Поэтому перед коллективом встало два вопроса: первый – пить или не пить – а если пить, то как? На первый вопрос ответ был однозначным – пить. Главное, не попасть на глаза начальству. По второму вопросу уже давно разработана соответствующая технология. Водку и коньяк наливали в заварочные чайники, тем более что коньяк по цвету походил на чайную заварку. Вино маскировали под чай с вареньем. Приходилось пить быстро, украдкой и, вообще-то, без особого удовольствия. Таким образом, внешние приличия соблюдались – на столах не стояло бутылок со спиртным. Кстати, пили тоже из чайного сервиза, чтобы не выпадать из образа.
       Вся администрация училища вместе с коллективом уселась за большим столом в педкабинете, разливала горячительные напитки из маленьких заварочных чайников, и никак не отрывалась от коллектива. Столовая к празднику постаралась: напекла пирогов с разной начинкой, ватрушек, пирожков и шанежек.
       Гвоздем программы было два номера: песня А. Розенбаума «Утиная охота» в исполнении мастеров и «танец маленьких лебедей». Подогретый алкоголем коллектив с энтузиазмом и со слезой в голосе подвывал припев всем известной песни, припев спели не менее десяти раз.
      После хорового завывания и горячительных напитков коллектив явно подготовился к следующему номеру концертной программы. Для многих он явился полной неожиданностью. Медленно открылась дверь, и из коридора внутрь впорхнули четверо мужчин в белых балетных накрахмаленных пачках, изображающих «маленьких лебедей». С белыми пачками особенно контрастировали их голые  волосатые и кривые ноги в кедах. На голове у каждого «лебедя» игриво колыхалась белая корона. Под музыку Чайковского они выстроились в ряд, кокетливо наклонили головки вправо, сложили руки на причинном месте, ненадолго замерли и, с абсолютно серьезными лицами, принялись танцевать, повторяя всем известные балетные па из «танца лебедей».
      Публика, как говорится, неистовствовала, некоторые смеялись до истерики и долго не могли остановиться. Они продолжали хохотать, даже когда танец закончился и «лебеди» уплыли, покинув сцену под грохот аплодисментов. Здесь, конечно, сказался предварительный «антиалкогольный» разогрев коллектива.
С недавнего времени коллектив разделился на мастеров и преподавателей, и на городских и общежитских. Последние во многом определяли ситуацию и настроения в коллективе.
      Общежитие на базе училища было большим, пятиэтажным зданием. В нем жили и учащиеся, и преподаватели с мастерами. Условия жизни там, конечно, у всех получились разные. Учащиеся жили по четыре человека в комнате, а педагоги – дело другое. Одиноких селили по двое в комнате, а семейным парам предоставляли по отдельной комнате, а то и по две. Плата за проживание в общаге назначалась Управлением образованием, и считалась минимальной, в несколько раз меньше за снимаемую жилплощадь в городе. Администрация всегда благоволила к общежитским, так как она негласно считала их своими «рабами в квадрате». Им предоставляли и работу и жилье, и если бы кто-то из них решил «качать права», то они тут же лишились бы и того и другого. Это понималось всеми по умолчанию, хотя вслух об этом никто не говорил. Администрация, наверно, спала и видела, чтобы весь ее коллектив проживал в общежитии при училище.
      Хотя надо сказать, что в общаге им жилось очень неплохо, они часто собирались компаниями, находились в курсе всех событий в училище. Большинство мастеров жили в общежитии или хотя бы прошли его школу. Вот к ним-то и подбивала клинья Полина Георгиевна.
      За праздничным столом на День Революции мастера сидели кучкой, из преподавателей к ним подсела только Ленина, ее громкий смех раздавался, как обычно, по всему педкабинету. С другой стороны стола сидели преподаватели.
       Полина с Тамарой сидели, конечно, рядом. После выступления «маленьких лебедей» Тамара наклонилась к подруге и сказала:
       - Пойду-ка я покурю.
       - Я тоже с тобой выйду, а то тут так шумно и жарко.
       Для курящих сотрудников в училище администрация выделила специальное место, на первом этаже у запасного выхода находился маленький тамбур, дверь из которого выходила во внутренний двор училища. Подруги спустились в пустой тамбур, сверху, со второго этажа, доносилась приглушенная музыка – народ продолжал праздновать. Тамара, глубоко затянулась и произнесла:
       - Молодцы! Я даже не ожидала от наших мужиков таких талантов.
       - Они компанейские, насчет талантов не сомневайся, - фыркнула Полина. - Особенно когда примут рюмочку… Они, поди, и бригадную систему себе под рюмочку придумали.
       - А ты все успокоиться не можешь, - подколола ее подруга.
       - А я и не собираюсь успокаиваться. Это ты у нас начальство, а мне денег вечно не хватает.
       - Да какое я начальство! – махнула рукой Тамара.
       Женщины замолчали. Наступали сумерки. От ветра дверь во двор открылась. Хотя по календарю ноябрь считается еще осенним месяцем, уже наступила настоящая зима. На улице давно стоял минус, и в приоткрытую дверь тамбура виднелся двор училища, заметенный снегом, а кое-где уже высились сугробы.
       - Все-таки рано у нас наступает зимища, - с тоской в голосе пожаловалась Полина, поглядывая на сугробы. Было всего около четырех часов дня, но уже быстро темнело. – И ведь так сейчас будет до апреля.
       - И что ты намереваешься делать? – неожиданно вернулась к главному вопросу ее собеседница.
       - Ты знаешь, я долго думала на эту тему, пожалуй, напишу-ка я письмо в Управление с просьбой провести проверку в нашем училище.
       - Мысль неплохая, - осторожно протянула Тамара, глубоко затянувшись. – Всегда что-то можно откопать при желании, а проверка сверху им нервы потреплет.
       - Может, еще попробовать по линии профсоюза что-то сделать?
       Профсоюз в училище, конечно, имелся, как и в любом другом учебном заведении. Но он был полностью карманным и прикормленным администрацией. Тогда почетную должность главы профсоюза училища занимал Александр Сергеевич, учитель физвоспитания. Рыжий крепкий мужичок среднего роста, большой любитель произносит речи по поводу и без повода. Делал он это самозабвенно, без бумажки, говорить мог долго, до тех пор, пока его не останавливали. С администрацией за работников он, конечно, никогда не бился, иногда профсоюз под его руководством разбирал конфликтные ситуации, но в любом случае профсоюз принимал сторону администрации.
В профсоюз обращались только по трем вопросам: за материальной помощью, распределением учебно-педагогической нагрузки в случае споров и получением путевки на курортное лечение. Все три вопроса выходили на деньги, поэтому часто будоражили коллектив, особенно его женскую половину. Александр Сергеевич всегда делал так, чтобы администрация выглядела справедливой, но не ущемляла своих интересов.
       - Полин, ну, ты же знаешь, что наш профсоюз абсолютно беззубый, нечего его и вмешивать, толку не будет. И знаешь, еще что? Не пиши письмо только от своего имени, надо собрать побольше подписей. Люди подпишут, это же не к директору идти, - предложила Тамара Сергеевна. – Надо создать активную группу.
       - Начну с химички, она дама принципиальная, не откажется. Потом Ленина, - стала перечислять Полина Георгиевна, - еще физичку возьмем, математичку, мы с тобой подпишем, народ наберется.
       Тамара затушила почти докуренную сигарету и поднялась со скамейки.
       - Ладно, пошли наверх. Там уж наверно веселье заканчивается.
Женщины прикрыли на крючок дверь в тамбуре-курилке и вернулись к празднующему коллективу.
      Основное веселье и, правда, уже заканчивалось. Все выпили и съели, «лебеди» разбежались и переоделись, часть коллектива разошлась по своим кабинетам и собиралась домой. Дольше всех у стола оставались общежитские, у них праздник всегда продолжался в общаге.
Полина Георгиевна перехватила Наталью Наумовну по пути в кабинет химии:
      - Наталья Наумовна, нам надо после выходных кое-что обсудить о наших дальнейших делах. Я к вам после занятий забегу?
      - Конечно, заходите, - с готовностью откликнулась химичка.
      Наталья Наумовна покинула праздник в числе последних, когда большинство преподавателей уже разошлись. Она зашла в свой кабинет, собралась, оделась потеплее, на улице уже похолодало, и не торопясь, пошла к троллейбусной остановке. На удивление, троллейбус подошел быстро, и народу там оказалось немного. Женщина выбрала место у окна и задумалась. Дорога впереди предстояла длинная, троллейбус ехал не спеша, подпрыгивая по замерзшей дороге. Также не торопясь хотелось все обдумать.
       «Все-таки, наверно, я не зря перешла в преподаватели, хотя здесь все совсем по-другому. Какая-то непонятная бригадная система, все получают по-разному, и от того, что ты хорошо работаешь и больше стараешься, твоя зарплата не зависит. Одно хорошо – отпуск всегда летом, и скоро будут зимние каникулы…» 
  Наталья Наумовна, перейдя на новую работу и придя в училище простым преподавателем, не просто сменила место работы, а кардинально поменяла сферу своей деятельности. После окончания химического факультета УПИ она сначала распределилась на три года в НИИ, а проработала там целых тринадцать лет.
По сравнению с отработанными годами педагогическая деятельность казалась ей полной свободой. Правда, денег в кассе за такую свободу выдавали немного. А неоплачиваемых обязанностей было значительно больше, причем они все время множились, как кролики по весне. Это и классное руководство, и бумаготворчество, обязательная работа по кабинету, постоянные мероприятия по училищу. Самое печальное, что все это делалось практически даром, так как преподавателям платили только за уроки. Поэтому, когда она узнала про бригадную систему, ее это сильно задело, может быть, даже сильнее, чем остальных. В НИИ она работала начальником бюро и получала в среднем четыреста рублей с учетом премий. А здесь мастер, часто и без высшего образования, заколачивал по пятьсот-семьсот рублей. Это казалось, по меньшей мере, странным и несправедливым.
       «Интересно, зачем ко мне придет Полина? Похоже, она что-то придумала. И
        Но что тут можно сделать? Конечно, надо в этом поучаствовать».
        ***
  Праздники прошли быстро. За эти несколько дней зима полностью вступила в свои права: намела снежных сугробов, ударил мороз, пруд сковало льдом. Народ кругом сразу же притих и начал подумывать сначала о Новом годе, а потом о весне.
Не успокоилась только Полина Георгиевна и группа активных преподавателей. В первый же день после ноябрьских праздников, а это произошло как раз понедельник, Полина на большой перемене после второй пары зашла в кабинет химии.
  Обычно большая перемена длилась тридцать минут. Уроки в училище проходили не так, как в школе, здесь занимались парами, как в техникуме или в институте. Пара состояла из двух уроков по сорок пять минут каждый. Между уроками одной пары перемена была по пять минут, между первой и второй парой перемена – десять минут, а после второй пары наступало время обеда. Не все преподаватели обедали в столовой, в основном, швыркали чай у себя в кабинетах. Обедать себе могли позволить в основном мастера, потому что они имели больше свободного времени и могли пообедать до наступления большой перемены. И второй фактор – денежный, преподаватели мало получали. Не все преподаватели могли позволить себе обед в столовой каждый день.
       По неписаным правилам учащихся в кабинеты на переменах не запускали, ведь и учителям надо немного побыть без учеников, подготовиться к следующей паре. Правда, ученики во время перемены тусовались в коридорах под дверями кабинетов, орали «благим матом» и не давали забыть о своем существовании. Иногда они бросали кого-нибудь из своих рядов на дверь кабинета, все это сопровождалось глухим грохотом и раскатами смеха с криками: «Да ты – лох!!!» Время от времени им удавалось даже забросить кого-нибудь внутрь кабинета. Конечно, учащиеся тоже уставали находиться в коридорах, иногда они просто мечтали попасть в кабинет и плюхнуться за парты, ведь в коридоре скамейки и стулья отсутствовали. Поэтому когда наконец-то звонил звонок на урок, вся орава с радостью неслась в кабинеты.
Полина Георгиевна пробралась сквозь строй учащихся и тихонько проскользнула в кабинет химии. Она плотно прикрыла за собой дверь и позвала:
       - Наталья Наумовна! Вы здесь? Можно к вам?!
В кабинете химии была большая препараторская, в ней хранились реактивы и посуда для лабораторных и практических работ, которые хозяйка кабинета проводила с учащимися. Именно оттуда донеслись слова химички:
       - Проходите сюда, здесь нам никто не помешает.
       Полина зашла к ней в препараторскую и прикрыла за собой дверь.
       - Хотите чаю? Время обеденное, - спросила хозяйка кабинета.
- Нет, спасибо, я уже успела попить. У меня к вам разговор.
  - Слушаю вас.
- Встреча с директором прошла так себе, - начала Полина. – Я думаю, вы тоже разочарованы.
  - Да, надо сказать, что все это произвело тягостное впечатление.
        - Я тут подумала обо всем за праздники и считаю, что мы не будем на этом останавливаться. А вы как думаете?
        - Я в этой системе человек новый, - осторожно ответила Наталья Наумовна. – У нас в НИИ таких проблем никогда не случалось. Все получали примерно одинаково, нас премировали раз в квартал, но всех, и приказы о величине премий  с точностью до копеек вывешивались на доску, причем обязательно указывалось обоснование, за какую работу человек получил премию.
        - И что, у вас все знали, кто и сколько получает?!
  - Конечно! Никаких секретов. И все это воспринимали, как должное. А здесь прямо какие-то «тайны мадридского двора».
  - Вот я и предлагаю нам потрясти их. Если это все делается втайне, значит, что-то в этом не то, - с воодушевлением продолжала Полина Георгиевна. – Давайте напишем коллективное письмо в Управление и попросим разобраться с этой бригадной системой.
        - Неплохая мысль.
        - Вы подпишите его? – взяла «быка за рога» гостья.
  - Конечно, подпишу. А вот что там писать, я не знаю, я никогда такие бумаги не составляла.
  - Письмо я сама составлю. Мне нужны подписи, и я решила заранее заручиться вашей поддержкой.
  В это время раздался звонок на третью пару, и гостья поспешила к себе в кабинет, бросив на прощание:
        - Я составлю бумагу и вам покажу.
        В класс сразу ворвалась первая авангардная группа учащихся, и Наталья Наумовна даже не успела спросить, кто еще будет подписывать это письмо. Ее мысли о письме тут же вытеснялись необходимостью приводить в чувство очередную учебную группу и хоть как-то организовать работу. Пара была последней, да еще и после обеда, а к этому времени любая группа уже шла вразнос.
       Полина Георгиевна решила письмо составлять сама, никого к этому делу не подключая, так ей казалось проще, а потом уже все обсудить с остальными. Сначала она побаивалась, что такое письмо мало кто подпишет, но, как ни странно, ее опасения оказались напрасными. Народу, согласного подписать письмо, набралось вполне достаточно.
       Кроме самой Полины бумагу подписали: Тамара Сергеевна, что выглядело с ее стороны довольно смело, ведь она представляла администрацию училища, Наталья Наумовна, которая выполнила свое обещание. Также свои подписи под петицией поставили Ленина Васильевна, Ольга Анатольевна, Татьяна Владимировна и еще несколько преподавателей, которые подписали бумагу, вслед за Тамарой Сергеевной. Они подумали, что если уже это сделала методист, представитель администрации, то им тоже можно. А узнать хоть какую-то достоверную и официальную информацию хотелось всем.
       Ничего такого крамольного она не содержала, в письме преподаватели просили объяснить, почему мастера получают денег больше преподавателей в несколько раз. Также они хотели знать, правильно ли делает начисления их бухгалтерия. Это, конечно, был камень в огород последней, которая любила обсчитывать своих работников при каждом удобном и неудобном случае в пользу неизвестно кого.
       Бумагу, составленную Полиной Георгиевной, все заинтересованные лица обсуждали детально. Накал страстей напоминал известную картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Каждое слово в петиции было выверено и пропущено через сердца трудяг-женщин, многие из которых уже десятки лет отстояли у доски. Даже те из преподавателей, кто не решился поставить свои подписи, живо обсуждали содержание и давали советы.
  «Телегу» отправили в Управление образования заказным письмом, так как ре-шили не рисковать, и лично туда не соваться. Педагоги замер и стал ждать развития событий.
        Как вы думаете, что обычно делают учителя, когда им приходится вызывать огонь на себя? Правильно. Они готовятся к проверке и перетрясают свои бумажки. Все понимали, что «телега» им даром не пройдет. Они еще помнили ту проверку в каникулы, которая состоялась после простого вопроса в редакцию газеты. А тут такое! Поэтому в первую очередь учителя ринулись подчищать свои бумажные хвосты: переписывать планы уроков, дорабатывать тематические планы занятий на полугодие вперед, оттачивать цели и задачи уроков и всякую подобную мутоту. Делали они это уже без особого энтузиазма, но почти профессионально.
       Но самое главное – они стали готовиться к тому, что к ним в любой момент и без особого предупреждения могло на урок заявиться начальство и открытым текстом сказать: «Лучше бы вы занимались своими прямыми обязанностями, а не кляузничали во все инстанции».
      О том, что запрос ушел наверх, весь коллектив, конечно, находился в курсе. Преподаватели, да и все остальные, с интересом ожидали развития событий. Простому народу, не задействованному в бригаде, хотелось, чтобы Управление поставило на место администрацию училища. То, что там имеют место злоупотребления, можно не сомневаться. Все поджидали проверяющих, но зафиксировать этот исторический момент удалось не каждому – уроки отнимали много сил и времени.
       ***
       Новость о том, что в училище работает комиссия из Управления, распространилась молниеносно, со скоростью лесного пожара. Обычно свежие новости в училище просачивались с первого этажа, из бухгалтерии, затем они достигали секретаря на втором этаже, а потом уже доходили и до преподавателей. Но сейчас все произошло по другому сценарию. Бухгалтерия молчала, так как комиссия, прежде всего, нагрянула к ним.
       Во время большой перемены Наталья Наумовна зашла в соседний кабинет физики, она часто забегала туда пообщаться и обменяться новостями. Когда она туда заглянула, там уже сидели несколько преподавателей. Хозяйка кабинета выглянула из своей узкой препараторской и возбужденно воскликнула:
      - Вы как раз вовремя! Давайте, присоединяйтесь к нам, и закройте дверь за собой поплотнее.
      - Что-то случилось? – спросила вновь вошедшая, присев на край одной из парт.
       В кабинете, кроме хозяйки, находились Ленина и Тамара, и, конечно, Полина Георгиевна.
       - Комиссия из двух человек, оба из Управления, уже побывали у директора, а сейчас сидят в бухгалтерии, - триумфально сообщила она. – Шерстят все бумаги по бригадной системе.
       - Откуда это известно?
       - Мне рассказала секретарь Алина, я с ней в хороших отношениях, - ответила Полина. - Нечасто в училище бывают комиссии из Управления, Алина часто гостит в бухгалтерии и обменивается новостями, но между ними существует негласное соперничество за информацию и степени приближенности к директору. Алину всегда интересовали неточности в работе бухгалтерии, и она, как саламандра, которая нежится в огне, получает удовольствие от любого конфликта. Поэтому она мне сразу же все и выложила про комиссию.
       - Может, в бухгалтерию зайти? – неожиданно предложила Ленина. – Очень интересно посмотреть, что там происходит.
       - В бухгалтерию сейчас лучше не соваться, - охладила ее пыл Тамара. – Они же сразу выставят вас вон.
       - А может, просто зайти и обратиться с каким-нибудь вопросом, для отвода глаз, - продолжала настаивать любопытная литераторша. – Я бы рискнула.
  - Да ладно! Куда они денутся? Все равно о результатах узнаем, - махнула рукой Ольга Анатольевна.
        - Узнать-то узнаем, но хорошо бы встретиться с комиссией лично, - неожиданно проговорила Наталья Наумовна. Она всегда смотрела в корень вопроса.
        - А зачем нам комиссия? – спросила Ленина.
        - Мы бы ей позадавали наши вопросы, - вдруг поддержала химичку Тамара.  – Это никогда не помешает.
       - Вот это правильно. Пошли в бухгалтерию, - решительно произнесла главная закоперщица. – А то опять ограничатся отписками.
       И Полина Георгиевна с Натальей Наумовной и Лениной отправились на первый этаж в бухгалтерию.
       Встретили их, конечно, без особой радости, но вежливо, учитывая присутствующую комиссию. Комиссия проверяющих состояла из двух мужчин. Женщины договорились с руководителем комиссии о встрече с преподавателями после окончания работы комиссии. К сожалению, во время визита подслушать им ничего не удалось.
  Конечно, комиссии не хотелось встречаться с представителями коллектива, но царящая повсеместно гласность и демократия обязывали хотя бы выслушать их. Комиссия работала в училище три дня. Все это время преподаватели готовили вопросы.
       Для встречи предложили кабинет директора, но педагоги настояли на нейтральной территории, выбрав педкабинет, и попросили об отсутствии администрации училища при разговоре. Все расселись вокруг большого стола, к которому пришлось приставить дополнительные стулья. Хоть многие из преподавателей и не подписали петицию в Управление образования, но на встречу с комиссией пришли. Во-первых, у многих накопились вопросы, которые директору не задашь, а стоящим над ним - можно. Ну и во-вторых, из представителей администрации сидела только Тамара Сергеевна, но к ней в училище хорошо относились и не воспринимали как начальство. Никто не удивился, что из мастера на встречу не пришли. И правда, зачем выслушивать про себя неприятные вещи?
       - Бригадная форма организации и оплаты труда мастеров – новая и допустимая экономическая модель, - начал разговор с самого главного представитель Управления. – Мы вполне допускаем такое стимулирование труда.
       - А почему это одних стимулируют, а про других и не вспоминают? – Сразу же встряла в беседу бойкая Ленина Васильевна. – Что, преподаватели с другими учащимися работают?
       С места ее поддержали и другие преподаватели:
       - Мастера дают профессию, а преподаватели – среднее образование, которое сейчас стало обязательным. Получается, среднее образование нужно, а платить за него людям – необязательно. Это неправильно и несправедливо.
Обстановка на глазах медленно, но верно накалялась.
       - Мы с вами, в части среднего образования, полностью согласны, - тут же отреагировали представители Управления. – Ваш вклад, как преподавателей – очень важный и нужный.
       - Важный – так платите! А вы такими разговорами проблему только забалтываете, - продолжали возмущенные женщины. Некоторые из них к этому времени уже очень давно работали, и имели полное моральное право не только ожидать, но и требовать внимательного отношения к себе. – От нас отмахиваются жалкой десяткой за классное руководство, а работы там – непочатый край. Легче самому десять рублей заплатить, чем вести на себе этот воз. Сами попробуйте за десять рублей весь месяц заниматься группой, мы убеждены, что вам не понравится.
       - Уважаемые преподаватели, конечно, администрация училища обязана дифференцированно оценивать ваш труд, - опять свою «песню» завел руководитель комиссии. Видно, что присутствие при этом разговоре дается ему совсем нелегко. – Для этого администрация имеет кое-какие рычаги, например, кружки.
Аудитория откровенно засмеялась.
       - Что такое кружок, лучше всех знают литераторы, - снова не утерпела Ленина Васильевна. Она, как литератор, много времени отдала проведению викторин, кружков, литературных игр, и ничего за это никогда не имела. Впрочем, это касается всех преподавателей. – Это самые настоящие крохи. Мы в свое время за них упахались под стать стахановцам, присутствующие не дадут мне соврать. Только стахановцев награждали и чествовали, а мы чем их хуже?
       - Хочу вернуться к теме нашего разговора, то есть к стимулированию труда мастеров, - взяла слово Наталья Наумовна. – Существующая система поощрения подбрасывает преподавателям по десять-двадцать рублей за достаточно большой объем дополнительной работы. Причем, заметьте, все это во внеурочное время, а мастера получают в три раза больше за те же семь-восемь часов рабочего дня.
      - А почему при этом никто не говорит о качестве работы мастера? - раздался голос Полины Георгиевны. – Наверно, есть разница, когда два мастера работают на одну учебную группу или один мастер отвечает за две группы. У них не может быть одинаковое качество работы. Об этом кто-нибудь подумал?
      Обсуждение в том же «революционном» духе со стороны преподавателей продолжалось еще какое-то время. Представители Управления образования, двое холеных и гладких мужчин среднего возраста, изрядно устали и замаялись отвечать на колкие вопросы аудитории. Они совершенно не приготовились к тому, что преподаватели так жарко вступятся за свои права. Им, конечно, хотелось поставить на место развоевавшихся женщин, но, увы, наступили не те времена. Приходилось «играть в демократию». Раньше только одно упоминание о профессиональном долге остудило бы народное брожение по поводу стимулирования труда, сегодня этот номер уже не проходил. Присутствие начальства из Управления, конечно, остужало особенно горячие головы, и, тем не менее, проблема в коллективе существовала, и строгим окриком начальства сегодня от нее избавиться уже не получилось бы. Джин начал вырываться из бутылки.
       - Я вижу, что мой вопрос о качестве работы мастеров остался без внимания, - в своей обычной уверенной и немного саркастической манере вновь выступила Полина Георгиевна. – Мы и не удивлены, так как ответ будет не в пользу пресловутой бригадной системы. Хорошо, у нас есть и другие вопросы.
       - Мы вас внимательно слушаем, - продолжали «игру в демократию» гости училища. Они явно выбились из сил, но держались достойно – положение обязывало.
       - Мы считаем необходимым рассмотреть хозяйственную деятельность директора нашего училища, - «забивала голы в ворота комиссии» Полина Георгиевна. – У нас на территории училища два года велось капитальное строительство, хотелось бы услышать экономическую оценку Управления образования. Интересно узнать, есть ли отклонения в смете расходов и так далее?
       Как бывший директор столовой, она разбиралась в вопросах расходования средств. Все насторожились и притихли.
       Здесь комиссии крыть было нечем, и на этой «оптимистической» ноте встреча с преподавателями закончилась. Комиссия обещала во всем разобраться и оповестить всех о результатах.
       Вот сейчас перевес был явно на стороне горстки осмелевших преподавателей. Окрыленные, они не сразу разошлись по домам, а решили попить чайку и перемыть косточки комиссии в одном из кабинетов.
        Все единодушно сходились во мнении: «лед тронулся!» Прихлебывая чай с мелкими сушками и горчичными сухарями, преподаватели вспоминали свои вопросы и ответы проверяющих, похваливали тех, кто возражал чиновникам, подсмеивались над своими страхами и опасениями. Всеобщую эйфорию немного остудили Тамара с Полиной. 
  - Девочки, особенно ни на что не надейтесь, - начала Тамара, привычно поправляя очки. – Этим разговором, скорее всего, все и ограничится. Выслушали вопросы, прощупали настроение и спокойно уехали.
  - Точно, - поддержала ее подруга. – Их задача – просто пар выпустить. Приехали, якобы отреагировали на запрос, а дальше этого ничего не пойдет.
        - Как это – ничего не пойдет? – не поверила Ленина. – Они же обещали нам все результаты в письменном виде предъявить. И Полина правильно про хозяйственную деятельность училища вопрос завернула.
        - Я это специально сделала, - вставила та. – Здесь-то всегда самое главное и есть.
        - Да, дело всегда в деньгах. Вот они нам все и предъявят, - хохотнула Тамара. – В письменном виде. Напишут, что с хозяйственной деятельностью училища все в порядке, все сделано по закону.
       - То есть, Тамара Сергеевна, вы думаете, что от комиссии толку не будет? - разочарованно спросила химичка.
        - Я думаю, не будет, - кивнула та.
  - Значит, мы зря все это писали? – возмущенно вопросила Ленина.
        - Ну, надо же с чего-то начинать, - как-то немного туманно ответила Полина Георгиевна. – Подождем – увидим, что будет.
        Все решили подождать какое-то время и посмотреть, как будут развиваться события дальше.
        Прогнозы Тамары Сергеевны оказались точными – ни слуху, ни духу от вышестоящих чиновников, не смотря на то, что прошло больше месяца, не было. Местное начальство также ушло в глухое подполье, преподавателей не трогало, и само не выступало. Ни тебе ценных указаний, ни посещений уроков, ни каких-то пространных нравоучений типа «ваш уровень ниже плинтуса» на еженедельных совещаниях при директоре. Все даже заскучали. Иногда хотелось услышать или сделать что-нибудь этакое, но время текло в привычной урочной суете, согласно утвержденному расписанию.
        Мастера по-прежнему заколачивали сумасшедшие деньги. Бухгалтерия, особенно главный бухгалтер, подчеркнуто безобразно разговаривала с преподавателями. Коллектив с интересом поглядывал на возмутителей спокойствия, и многие им сочувствовали. Эта негласная поддержка и заставила их действовать дальше. Они решили записаться на прием к руководителю Управления. Также Полина Георгиевна всем объявляла, что, если толку не будет, она обратится в прокуратуру.

        Глава пятая.

       Ни для кого не секрет, что еврей еврею спуску не даст, если нужно будет отстаивать свои кровные интересы, а кровные интересы всегда связаны с деньгами. Но в случае необходимости еврей обязательно поддержит своего собрата. Так получилось и у Бориса Львовича. На работе его окружали люди разных мастей, но дружбу он водил преимущественно со своими. И его друг, Михаил Львович, был как раз из них.
       Долгое время тот сам успешно директорствовал в одном из передовых училищ города, а ближе к пенсии оказался в Институте усовершенствования учителей. Ему захотелось передать опыт другим поколениям, да и, чего скрывать, пора подумать о теплом местечке на старость.
       Во время перестройки Михаил Львович перестроился быстро. Стал заключать договора с другими училищами на крупные суммы на выполнение научно-исследовательских работ (НИР). Денежки потекли в карман его малинового пиджака маленьким журчащим ручейком. Пиджак малинового цвета действительно появился в гардеробе Михаила Львовича как дань времени и как символ личного экономического благополучия.
       Оба Львовича скорефанились быстро и надолго с первой же встречи. Они слыли лучшими представителями своей национальности и прекрасно дополняли друг друга. Оба воспитанные, лощеные, хорошо одетые и всегда приятно пахнущие дорогим парфюмом. Они умели красиво выступать и со знанием дела убеждать, в общем, созданные для того, чтобы руководить другими пожизненно.
        Они даже внешне походили друг на друга. Того и другого отличали густые вьющиеся волосы, правда, у Бориса иссиня черные, а у Михаила – немного срыжа. Обоих отличали выразительные глаза, крупные носы и этакая притягательная мужская галантность. В общем, дружили они давно и верно, были нужными и полезными друг другу людьми.
        Михаил Львович узнал о том, что над его другом сгущаются тучи даже не от него самого. Услышал он новости случайно в «предбаннике» Управления, ожидая одного из многочисленных тамошних совещаний. Как представитель Института усовершенствования учителей он его посещал частенько.
       - Бориса-то прессуют, слышали уже? – поинтересовался у Михаила сидящий рядом с ним один из директоров училищ.
       - Первый раз слышу, - удивленно отреагировал Михаил Львович. – Вы меня удивили.
       - Так сходите туда, что-то там коллектив на дыбы поднялся.
       - Вот тебе на! Да что случилось-то?
       - Говорят, что у него бабское царство взбунтовалось, - усмехнулся собеседник.
      - Из-за чего собственно?
      - Да из-за того, что мастера получают денег в несколько раз больше преподавателей.
      - Спасибо, что сказали. Обязательно съезжу к Борису в училище.
      Тут всех позвали на совещание, и разговор прервался. 
      Столь важное дело Михаил Львович решил не откладывать в долгий ящик. На следующий же день он объявил на работе, что отправляется по «НИРовским делам», и еще до обеда оказался в училище.
       К концу второй пары он уже знал все подробности нарастающего конфликта. Ему сообщили, что группа педагогов написала письмо в Управление, что оттуда приезжала комиссия, которая поддержала директора, и что преподаватели решили не останавливаться на этом, а пойти дальше. Во всяком случае, слухи такие в училище циркулировали.
       Сначала он встретился с Борисом и понял, что тот внешне сопротивляется, но внутренне уже приготовился к поражению. Об этом говорила его интонация, какая-то недосказанность и, наконец, манера отводить глаза от собеседника и смотреть куда-то в сторону. Раньше такого за другом не наблюдалось. Тот всегда казался уверенным в своей правоте, чувствовал себя хозяином положения и с оптимизмом смотрел в будущее. Сейчас все было по-другому.
       - Слушай, Боря, ты сегодня даже не рассказал мне ни одного анекдота, - попробовал пошутить Михаил. – На тебя это совсем не похоже.
       Расположились друзья в кабинете директора, на кожаном диване, стоящем в углу.
       - Знаешь, что-то мне сегодня совсем не до анекдотов, - с горечью в голосе ото-звался Борис Львович. – Не до жиру, быть бы живу.
       - Ну, неужели ты этих твоих учительниц не можешь остановить, уговорить как-то, припугнуть, в конце концов? – раздраженно спросил гость. – Не мне тебя учить!
       - Ты что, думаешь, я не пробовал? – усмехнулся директор. – Они как с ума все посходили, удила закусили. Уже и в газету писали, и в Управление… - он раздраженно махнул рукой.
       - А что они хотят-то?
       - Хотят, чтобы мастера деньги лопатой не гребли.
       - Ну, подбрось им премию какую-нибудь, что ли.
       - Да одной премией тут не обойтись, они же принципиальные. А не понимают, что им все равно столько, сколько мастерам платить не будут. На преподавателей так зарплату не рассчитывают. Мастера в училищах – основные фигуры профтехобразования.
       - Что, они все такие упертые? – не унимался Михаил Львович. – Кто-то ведь из них должен понять. Может, я попробую поговорить?
       - Попробуй с Натальей Наумовной, химичкой, она наших кровей, хотя…
       - Ладно, я с тобой не прощаюсь. Еще зайду.
       Михаил Львович встретил химичку в вестибюле на первом этаже училища, та направлялась в столовую. Они остановились у стенда с расписанием. Разговор состоялся прямо здесь, и получился кратким и неприятным для обеих сторон.
Наталья Наумовна,  хоть и была наполовину тех же кровей, что и два друга, но только наполовину. Она уперлась рогом в землю и не собиралась отступать ни на шаг: внимательно слушала, ничего не говорила, но осталась при своем мнении. Разговаривать с другими Михаил Львович даже не пытался.
       После ухода комиссии весь коллектив с интересом обсуждал различные варианты развития событий. Большинство считало, что все останется, как есть. Для этого имелись все основания: вековые традиции системы образования, инертность управляющих органов, незыблемое положение администрации училища на фоне бесправного положения преподавателей.
       Преподаватели действительно записались на прием в Управление образованием, но прием все время откладывался.
       ***
       На фоне всех событий коллектив немного подзабыл об эпохальном для училища событии – юбилее. Да, под Борисом Львовичем «горела земля», его кресло окончательно пошатнулось из-за бригадных баталий, но директор с завидным упорством организовывал праздник.
       Специальным приказом директора создали праздничную комиссию, которую он поручил возглавить своему первому заму Виктору Александровичу.
       - Борис Львович! На черта тебе это надо?! – удивился тот, ознакомившись с приказом.
       Он зашел к директору в конце дня. И тому и другому хотелось дерябнуть для успокоения по маленькой, но окружающие обстоятельства этому совсем не способствовали.
       - Давай по капелюшечке коньячка, хотя бы в кофе, - предложил директор. – Как думаешь, наши активистки, борцы с бригадной системой, надеюсь, отправились по домам?
       - Вполне могут обсуждать свои наполеоновские планы у кого-нибудь в кабинете, - с сомнением протянул первый зам. – Скорее всего, заседают у Полины Георгиевны.
       - Или во главе с ней в кабинете у Ленины Васильевны, там на отшибе все-таки, на верхнем этаже, - поддакнул директор и налил в кофе коньяка. – Приказу не удивляйся. Во-первых, пятьдесят лет нашему училищу, такую дату не задвинешь. А во-вторых, сам понимаешь, это хороший повод сделать нужную мину в сложившейся ситуации.
       - Надеешься на поддержку начальства, которое все-таки размякнет, видя твои героические усилия для сохранения в коллективе рабочей обстановки? – проницательно заметил Виктор Александрович, отпив глоток ароматного кофе с коньяком. – Думаешь, что празднование хоть чуть-чуть сможет примирить наш, когда-то послушный и управляемый, серпентарий?
       - «Послушный и управляемый», к сожалению, в далеком прошлом. Эти времена уже не вернуть, - горько усмехнулся хозяин кабинета. – Нас минула «чаша» выдвижения и выборов директора трудовым коллективом, как произошло в некоторых училищах, а вот избежать денежного конфликта, увы, нам не удалось. Скажу честно, на поддержку начальства я сильно не рассчитываю.
       - Почему? Ты всегда был на хорошем счету и умело управлял людьми даже в сложные времена, - искренне удивился заместитель.
        - Многое будет зависеть от того, как поведет себя эта «могучая кучка». Если они заерепенятся и не остановятся, то я готов к любому сценарию. – Борис Львович залпом допил кофе и плеснул себе из бутылки чистого коньяка, потом он вопросительно посмотрел на собеседника, но тот отрицательно покачал головой. – Значит, установка такая – все обязаны участвовать в праздничном застолье. Так всех и настраивай.
        - Это понятно, все сделаю, - утвердительно кивнул зам.
        В это время «могучая кучка» тоже обсуждала свое участие в юбилее училища. Мнения разделились практически поровну и оказались диаметрально противоположными. Одни считали, что туда надо обязательно пойти, потому что не нужно давать лишнего повода для конфронтации с коллективом. Все будут думать примерно так:
       «Не явились голубушки, заварили кашу и в кусты! Не хватает смелости появиться перед начальством и представителями из других училищ. Испугались!»
Другие доказывали необходимость вести себя последовательно. «Фактически, мы вступили в конфликт не только с администрацией училища, но и с большей частью коллектива. Этих работников все устраивает, и они не собираются усложнять свою жизнь конфликтом с директором. Кто-то имеет от бригады, а кто-то просто облизывает свое непосредственное начальство!»
       Все решила Полина, а ее подруга Тамара ее поддержала:
       - Мы выступаем как единая команда, и разделяться не можем. Явимся все и при «полном параде», красивые, веселые и нарядные.
       Для старожилов и мастеров в коллективе вопрос об участии в мероприятии не стоял: все с нетерпением ждали наступления этого дня.
       Праздничный вечер, конечно, назначили на пятницу, специально на конец недели, чтобы уж праздновать – так праздновать. А на четверг, в училище объявили распродажу дефицитных товаров. Во время наступившего в стране тотального дефицита всякая распродажа ощутимо согревала женские сердца. В хозяйстве сгодится все. Распродаж в училище не открывалась до этого дня ни разу, и эту, первую, и, похоже, единственную, приурочили к юбилею училища. Управление решило сделать широкий жест и обратился в Городское управление торговли за помощью.
То оторвало от себя не Бог весть что: скатерти, постельное белье, вафельные большие полотенца, хлопчатобумажные и шелковые покрывала, китайские термоса, кое-что из бижутерии и посуду. Всего этого женскому составу коллектива оказалось вполне достаточно для того, чтобы, опираясь на свои скромные финансовые возможности, смести все с прилавков.
        Руководила распродажей, конечно, бухгалтерия – как же без них решиться на такое важное дело!
         - Себя, поди, не обидели.
         - Интересно, что себе купили, чего нам не досталось из-за маленького количества?
          - Наверно, себе и премию выписали, чтобы больше накупить.
Обо всем об этом тихо судачили женщины в очереди, бухгалтерию все-таки не очень любили, которая растянулась длинной змейкой до дверей вестибюля. Мужчин в очереди почти не было. Продавать начали во время первой пары. В самом невыгодном положении, как всегда, оказались преподаватели – их от уроков никто не освобождал. Они занимали очередь и периодически бегали и наблюдали за ней во время перемен, потому что оставить учеников без присмотра не представлялось возможным. Все держались друг друга с учетом уже образовавшихся группировок внутри коллектива.
         Первой отоварилась Ленина. Раскрасневшись, она выкатилась из кабинета с приличным тюком вещей. В кабинет, где проходила распродажа, запускали по три-четыре человека.
         - Давай, показывай, чего набрала, - предложил сиротливо стоящий в женском окружении, мастер Валерий Дмитриевич. Стоял он со своей обычной домашней авоськой, с которой никогда не расставался. У него там лежал даже дневник ежедневных наблюдений за группой и дневник работы с трудными подростками и еще кое-что из положенных отчетов.
         - Вот еще, чего придумал! Скоро сам все рассмотришь, когда попадешь внутрь, что останется – все твое! – отшутилась явно довольная покупками Ленина.
         - А что – может не хватить? – сразу же заволновалась очередь.
         - А вы как думали? Если нас примерно сотня человек, так каждого товара надо тоже по сто штук, - вразумительно заметил кто-то. Очередь немного возмущенно заколыхалась.
         Наталье Наумовне после долгого стояния достались приличные с виду красные покрывала. Полина Георгиевна, как бывший директор столовой, вела себя придирчиво. Она сразу же попросила перечень продаваемых товаров у представителей бухгалтерии. Ей, конечно же, с удовольствием отказали. После продолжительных препирательств, она возмущенно покинула кабинет с распродажей, грозно пообещав вернуться после похода к директору училища.
         Вокруг царила предпраздничная суматоха, в ней невольно участвовали представители разных группировок славного коллектива, когда-то в прошлом дружного и работоспособного. Шальные бригадные деньги разделили людей, сделали из них непримиримых противников. Необходимость празднования юбилея училища всех немного отрезвила и сплотила – праздновать так праздновать.
        На внеочередной оперативке бросили клич:
        - Нужны добровольцы в помощь столовой. Кто-то желает?
        - А у нас нет санитарных книжек, - обронил язвительно женский голос. Все сразу же подумали на представителей «могучей кучки».
        - Все будет происходить в спортивном зале, надо его оборудовать, украсить, помочь перенести посуду, сервировать, - терпеливо разъяснил Виктор Александрович.
        - Пускай помогают из бухгалтерии и те, кто в столовой пасутся с утра до вечера, - резонно заметил кто-то из преподавателей. – Нам некогда, мы постоянно с детьми.
         По форме высказались грубовато, но по содержанию верно.
         Первый зам решил не усугублять уже и так взрывоопасную ситуацию, поэтому все спустил на тормозах, предложив переговорить с возможными добровольцами индивидуально. Выпустив пар, женская половина коллектива все-таки откликнулась на призыв. В результате к обеду в пятницу все успели приготовить.
Накрытые столы ломились от угощения, не смотря на трудные экономические времена. Очень выручили салаты и пироги, которые столовские работники кромсали, шинковали, стряпали и пекли с рассвета. Не поскупились и на колбасные изделия, распределенные по инстанциям сверху. Не забыли и про горячее, картошка с курицей ждали своего часа.
        Каждая группировка коллектива заняла свои, заранее облюбованные, столики и ряды в актовом зале. Держались кучками, поддерживали друг друга улыбками, громким смехом и подчеркнуто независимым внешним видом.
Приглашенному начальству и гостям из других училищ отвели первые ряды в актовом зале и столы в середине спортивного зала. Полина Георгиевна со своими товарками получила стол на отшибе, почти у выхода.
       После торжественной части, вручения грамот, кстати, «могучей кучке» грамот, конечно, не досталось, выступления учащихся и обычной говорильни, вся публика с радостью повалила в физкультурный зал, который находился чуть дальше по коридору.
        По русскому обычаю чокнулись по рюмочке, закусили, и полились разговоры, а самые активные начали подумывать о танцах. Танцевать желающих всегда много, но, почему-то, только среди женщин. Мужчины предпочитают отсиживаться в уголочке, а если не получается, тогда в ход идет шикарная отмазка: как только объявляются танцы, наши мужчины дружно встают и отправляются на перекур. А тот, кто не курит, тот тоже выходит вместе с курящими – поболтать. Все лучше, чем танцевать! Правда, иногда встречаются любители потанцевать, но редко. Делают они это в исключительных случаях: если есть личная заинтересованность, если уже никак не отвертеться, или норма алкоголя перевешивает нежелание показаться смешным.
        В этот вечер Александра Александровна находилась в ударе, она решила не пропускать ни одного танца. Как только звучала музыка очередного танца, она моментально оказывалась в центре зала. Сначала выходила на вальс, фокстрот и танго в паре с женщинами, а затем ее стали приглашать и мужчины. Уж очень заразительно она танцевала, с чувством, с настроением, легко вальсируя по залу. Сидящие за столами не могли не заметить Александру. От желающих танцевать с ней не было отбоя, она стала даже передавать своих потенциальных кавалеров соседкам по столу.
        «Могучая кучка» возмутителей спокойствия под предводительством Полины Георгиевны сидела за отдельным столом. Распорядитель, первый заместитель директора, постарался разместить враждующие стороны на приличном расстоянии друг от друга. Взбунтовавшиеся против бригадной системы, педагоги сидели за столом тесной кучкой. Они чувствовали на себе любопытные взгляды гостей, приглашенных на праздник.
       - Это только мне кажется, что на нас пялятся? – полюбопытствовала Ленина. Она оделась в свое лучшее черное платье, которое имела в своем не очень обширном гардеробе. Платье было специально сшито для открытых уроков.
       - Я тоже так думаю, - согласилась с ней Наталья Наумовна. 
       - Сегодня праздник, и давай не будем о грустном, - заулыбалась Ленина. Улыбалась она не случайно, к их столу подошел Иван Павлович и, с поклоном, пригласил ее на танго, призывная и ритмичная музыка которого разносилась по всему залу.
        - Сегодня некоторые оттягиваются от всей души, - прокомментировала предводительница непокорных преподавателей. – А у меня лично все равно кошки на душе скребут.
        - У меня тоже, - закивала головой Ольга Анатольевна, преподаватель физики. Сегодня она выглядела тоже нарядной, на ней очень хорошо смотрелась серая и пушистая, из ангорского пуха, кофточка, отделанная атласной лентой. – Просто пир во время чумы. Этот праздник не к месту. Сейчас надо проблемы решать, а не уподобляться страусу, засунув голову в песок.
        Ольга Анатольевна, как физик, всегда мыслила рационально.
        - Я надеюсь, что так все и будет в скором будущем, - высказалась наконец-то и Тамара Сергеевна. Она станцевала пару раз с Владимиром Юрьевичем, за что получила явное неодобрение со стороны своих «товарок». Большинство из них считало, что сейчас не время «крутить шашни» со «станом врагов». Владимир Юрьевич во время танца держался подчеркнуто официально.
        - Нечего с лазутчиками из вражеского лагеря танцевать, он же один из «закоперщиков» бригадной системы, только этого не афиширует, - со знанием дела изрекла вердикт Полина. – Смотри, не разболтай ему чего лишнего, я тебя знаю – ветер в голове.
        - Не глупее тебя буду, - тут же отпарировала ее подруга. – Я, может, наоборот, у него чего выведаю.
        - Так он тебе все и рассказал. Костьми лягут, а денежки свои не отдадут. Чувствую, что директор готовит какой-то сюрприз.
       - Такая неопределенность долго продолжаться не будет. Начальство этого не потерпит. Вы посмотрите, какие они холеные, уверенные в себе, - проговорила Полина.
        Борис Львович действительно держался очень хорошо, виду, что удручен создавшейся ситуацией с бригадной системой, не показывал. Внешне он смотрелся настоящим хозяином положения.
        «Бригада – это новая форма экономического стимулирования, разработка новых учебных планов – это научно-исследовательская работа в учебном заведении. Нельзя стоять на месте, надо двигаться вперед, в духе времени! Много денег израсходовано на строительство пристроя к училищу? Так попробуйте что-нибудь построить без денег!!!»
       Хотя кошки у него на душе скребли, если копнуть поглубже, то всегда можно найти упущения. Этого Борис Львович как раз и побаивался. Но ведь кто не ошибается, тот ничего не делает.
       За самым большим столом вместе с директором сидели приглашенные директора из других училищ и начальство из Управления образованием. Правда, самый главный начальник из Департамента на празднование не приехал, прислал своего зама. Накануне это еще не знали, а сегодня он сам, лично, позвонил, поздравил с юбилеем училища и, сославшись на неотложные дела, сказал, что не приедет в училище.
       Отсутствие руководителя Управления  придавало  всему празднеству немного странный смысл. Начальство как-то дистанцировалось, отдавая на откуп администрации училища проведение праздничных мероприятий. И про юбилей не забыли, и коллективу оказали уважение, а сами в стороне остались.
       Празднование юбилея училища обсуждали всем коллективом в течение нескольких дней. Все разделились на свои привычные группы общения и перемалывали, как могли, всем косточки. Досталось, конечно, каждому, никто не остался без пристального внимания женского общества училища. Даже тема распрей по поводу бригады ушла в сторону и потеряла свою остроту.
       - Директор отгрохал юбилей по всем правилам и канонам нашей системы профтехобразования, - с гордостью отметила администрация училища в лице заместителя директора и старшего мастера. – Знай наших, и мы не хуже других.
       - Этим голубушкам не место было за общим праздничным столом. Еще как путевым выделили им отдельный стол, не следовало их вообще туда приглашать, - возмущались крепко спаянные ежедневным многократным чаепитием работники бухгалтерии. - Чересчур много чести и внимания этим горлопаншам!
       - Как хорошо, что это все закончилось! Как нам досталось! – стонали работники столовой. – Слава Богу, такие юбилеи бывают нечасто. Сейчас можно и отдохнуть, расслабиться, все вернется в привычное русло.
       - Ну, уж наша столовая-то себя не забыла! – с удовольствием судачили женщины. – Поди, сумками по домам таскали все, что не съели. Там было, чем поживиться.
       - Наши отплясывали, как в последний раз в жизни, - говорили мужчины в мастерских. – Всех вытащили на свои любимые танцы. Да и перед гостями красовались, кто как мог. Смеху подобно.
       - Что же сейчас будет?! Из-за этого юбилея совсем забыли о махинациях в училище, - не успокаивалась «могучая кучка». – Давайте снова обращаться в Управление.
       ***
       Ошеломляющая новость облетела все четыре этажа мгновенно. Борис Львович подал заявление об уходе по собственному желанию. Это решение оказалось очень неожиданным, прежде всего, для самих преподавателей. Они, как и все в училище, не знали, что их ждет в обозримом будущем.

(Продолжение следует)