Город двух апостолов. глава 10

Глава Х

С рапортом Андрей провозился, как ни странно, довольно долго. Спать он больше не ложился, хотя все коллеги мгновенно рассосались, как только вышли из кабинета генерала Зотова. Только Донцов забежал с бумагой и стандартными бланками и молча исчез. Все события он изложил подробно, даже свои ощущения, а вот подвести итог не смог, даже не знал, за что зацепиться. Несколько раз выходил в коридор и молча курил  с охраной. Он всех их знал по именам, и они встречали его  как хорошего знакомого, но первыми не заговаривали, а ему говорить не хотелось.
Преступления не походили ни на одно предыдущее. Все штампы, которым их учили в Карагандинской высшей школе милиции, вообще не подходили в данном случае.
Были страшные преступления, были жертвы, как ни странно, даже участники преступлений были, они лежали в моргах, но юридически они не существовали. Андрей помнил посмертные швы от вскрытия на тех здоровяках, с которыми он бился четырнадцать часов назад. Но что это было такое, ум отказывался понимать.
Было уже довольно позднее утро, в коридоре возникло движение, это здание УВД заполнялось служащими и сотрудниками. Зазвонил телефон. Донцов, весёлый и отдохнувший, сказал:
- Андрей, посмотри в окно.
Внизу стоял жёлтый милицейский  уазик-буханка, а рядом Донцов, он говорил по радиотелефону.
- Это я, спускайся, поедем в ДСР, наша тема.
Андрей усмехнулся.
– Точно ты? Чем докажешь?
- Ну здрасьте, крыша поехала? – обиделся лейтенант.
С двумя автоматчиками Зырянов уселся в машину.
Здание и территория УВД находятся в начале длинного пешеходного проспекта, рядом с огромным городским парком, вернее, с самой дикой и запущенной его частью, где находится заброшенное мусульманское кладбище. Как ни странно, это была самая спокойная и нестрашная часть парка, по которой любят асфальтовыми дорожками бегать утренние спортсмены. Заканчивается  ранее широкий проспект Вознесенский – Ленина, а теперь улица Конституции Казахстана  красивым областным драматическим театром, построенным, между прочим, на месте бывшего христианского кладбища! Во всём чувствовалась для человека думающего символичность. И непонятно, то ли драмтеатр начинался не с вешалки, а с управления внутренних дел, то ли управление внутренних дел Северо-Казахстанского облисполкома начиналось с театра, намекая  незадачливым обитателям подвала, что жизнь - игра.
В объезд старого парка  ехать в южную часть города – район ДСР было минут пятнадцать. На  углу улиц Горького и Таштитова уже стояли милицейские машины, а во дворе частного невзрачного дома было полно служивых.
- Подождите, не входите,  – окликнул Андрея Мухаметшин, он что-то записывал в блокнот и беседовал, видимо, с соседкой. - Сейчас Малыгин вернётся, его в воинскую часть послали за противогазами, тогда пойдём.
-  Рассказывайте, что дальше было? - обратился майор к перепуганной свидетельнице.
- Смотрю дня три назад, а дверь приоткрыта.
- А что же не зашли-то?
- Страшно. Хозяева всегда ночью приезжают, а утром уезжают. Днём их не видно.
- А чего страшно-то?
- Люди очень серьёзные. Вот осенью столб сбили,  и сидели бы мы без света, а эти уже через час бригаду пригнали и уже в темноте всё починили и с нас ни копейки не взяли.
- На чём они приезжали?
- Когда на легковой машине, а когда на «скорой».
- «Скорая» белого цвета?
- Нет, она серая такая.
- Они в халатах были?
- Когда в халатах, когда нет. Приезжали обычно втроём. Заедут во двор, закроют ворота и только дверцы хлопают.
- А вы в окно ни разу не поглядели, что они там делают?
- Поглядела, – женщина покраснела, – у них шторки.
- Получается, ничего не увидели?
- Увидела. Девки голые  на диване лежат, как будто спят. Ну, думаю, понятно, напоили девок.
- Ну и?
Женщина совсем смутилась.
– Девок-то напоили, а печь в ночь не топили. Я специально последила, не топили.
- А что же участковому не сказали?
- А что участковый, он вон где, нужно аж до завода Кирова идти. Думала, само успокоится.
Мухаметшин обратился к Андрею.
– Вчера она выпустила пса своего погулять, он утром кисть руки принёс. Следы сюда ведут.
- Я милицию сразу вызвала.
- Милицию? Когда девок видела, надо было сразу участковому позвонить!
Во двор ввалился Малыгин с противогазами.
- Не пойму, Владимир Рахимьянович, зачем противогазы? – спросил Андрей.
- Смотри, – замедленно, в своей манере показал Мухаметшин. -  На печной трубе сосулька, похоже, ею вообще всю зиму не пользовались. Двор тщательно убран, вон сугробы до сих пор не растаяли. И машина уазик серая. Чувствуешь? Я уверен,  наши клиенты. Кто знает, чего они там оставили? Подстрахуемся.
Надев противогазы ГП-7, в них всё прекрасно было слышно, вошли в дом. Похоже, хозяева не заморачивались особой уборкой,  от дверей  в сени шёл натоптанный тропинкой след. Тёплая дверь вела сразу в кухню. На печи навалено мензурок, склянок, шприцев, колбочек, реторт. Действительно, здесь давно не топили.
Андрей понял, что это не наркопритон, там в таком разнообразии не нуждались. В зале, в дверях за тяжёлой шторкой, оказался целый химический кабинет. А может быть, операционная?
Посреди комнаты стол, с прибитой вместо столешницы дверью, над столом низко подвешенный светильник с пятисотваттной лампой. Вдоль стены стояли два шкафа,  полные всяких медицинских или химических посудин, в них были остатки ярко-оранжевой жидкости, электрический компрессор с горой шлангов и наконечников, лежали необыкновенной величины шприцы, видимо, на слона.
Во второй комнате, поменьше, был накрыт стол, стояли несколько стульев и кровать, на которой лежал в неестественной позе человек. На нём была тёплая туристская куртка защитного цвета, капюшон натянут на голову. Он лежал на боку,  и ноги его были максимально выгнуты назад, а пятки касались спины.
Андрей натянул перчатки и откинул капюшон, клиент был такого же цвета, как и куртка.
-  Кто его так? Захочешь и не сделаешь.
-  Сделаешь, если давно мёртвый, – произнёс судебный медик Яков Борисович.
- Все-таки, ему, наверное, кто-то помог, – сказал Андрей и начал распечатывать окно. В противогазах начали запотевать очки, а взять специальный карандаш Малыгин не догадался.
- Неплохо погуляли? – на столе стояли бутылки пятизвёздочного коньяка и нарезанные мясные деликатесы, четыре высоких наборных стакана, десертные золоченые вилки, похоже, из дорогого подарочного набора.
- Отпечатки - по полной, – обрадовался Донцов. – Даже на свет видно. Вот что значит печь не топить!
Наконец все сняли противогазы.
- Владимир Рахимьянович, смотрите! – Донцов приподнял край одеяла. Пропитав матрас, жёлтая жидкость тягучей загустевшей струйкой капала на пол и, образовав лужицу, устремилась под палас. Донцов приподнял палас, под ним был лаз в подполье. Никто даже не успел слова сказать, как он решительно открыл дверцу. В лицо ударил тяжёлый поток смрада, и перехватило дыхание. Все, ругаясь, кинулись надевать противогазы. В подполье спиной наверх скатились с лестницы два женских тела.
Андрей посветил в лаз фонариком, он уткнулся в другие тела, которых там было в избытке. У одной из женщин подогнулась голова, и Зырянов узнал медсестру из кладбищенской бригады.
-  Левая  вроде наша.
- Уверен?
- Да, родинка вон видишь возле уха.
Все вышли на улицу глотнуть свежего воздуха.
- Вот что, – медленно раздумывая, сказал Мухаметшин.
- Сколько времени нам нужно, чтобы зафиксировать все следы? Думаю, часа три хватит? Потом, Миша, съездишь в воинскую часть, возьмёшь ещё два десятка противогазов, четырех солдатиков, пусть возьмут ножовки, гвоздодёры, топоры. Надо будет снять пол, пусть не жалеют, иначе нам этих не вытащить. Начнём в семь часов, за ночь всех вывезем. Нужно ещё солдатиков трупы вытаскивать.
- Может, гражданских? – произнёс Малыгин. - Пятнадцатисуточников или сидельцев?
- Нет, утечка будет, поднимут шум, лучше солдатиков.
- Не дадут столько.
- Марков позвонит, дадут.
- Так, сейчас четырнадцать двадцать, занимаемся фиксацией, в темпе! Ничего не пропускать. Зырянов уже сегодня писал. Донцов, с тебя протокол. Вот и прокуратура уже здесь, – улыбнулся он, здороваясь со следователем и дежурным прокурором.
 В это время, раздвигая всех, подошёл сержант – водитель уазика.
- Товарищ майор, всех в третью городскую?