У меня всё есть

Ресторан открывается только после обеда. Я прихожу раньше. Открываю подсобку, беру тележку со своими нехитрыми инструментами – швабрами, тряпками, моющими средствами – и начинаю наводить чистоту. Во время работы всегда напеваю что-нибудь тихонько для ритма, ну и для хорошего настроения.
Когда в ресторане посетители, я стараюсь не мелькать, так хозяин просил. Но всегда наготове. Вот сегодня одна неловкая женщина смахнула на пол чашку с кофе, и меня позвали.
– Да не переживайте вы так, – утешал я ее, орудуя веником и совком. – Все будет хорошо.
Это я добавил, потому что увидел: у нее губы дрожат. Неприятности у человека, наверное. Бывает.
Хозяин выглянул из кухни, где он частенько проводит время, и показал мне глазами в угол. Мы с ним без слов друг друга понимаем. В углу отгуляла компания, а у официантов много работы: новые клиенты ждут. В таких случаях я беру на себя уборку посуды и протирку стола, заодно стелю чистую скатерть, хотя в мои прямые обязанности это не входит. Вот и сейчас навел порядок, столы и стулья выровнял, мурлыча себе под нос песенку.
– Приятно на вас смотреть, – сказал мужчина за соседним столом. – Вы с таким удовольствием убираете, будто делаете самое интересное дело на свете.
– Самое нужное – это уж точно, – ответил я.
И вспомнил, как давно, в прошлой жизни видел в далеком аэропорту такого уборщика. Темнокожий парень протирал столики кафе, и при этом пританцовывал, напевал и широко улыбался. Он тогда поразил меня догадкой: а ведь любое дело можно превратить в радость. Рассказать посетителю эту поучительную историю? Он может не поверить, я не выгляжу как человек, побывавший во многих странах.
– Зачем вы это показываете? – послышался из другого конца зала недовольный голос.
На плоском мониторе телевизора шли сюжеты новостей. Показали берег реки, мост, мимоходом сообщили, что нашли погибшего бродягу – и перешли к остальным новостям.
– Мы тут едим, между прочим! – продолжил предъявлять претензии парень в деловом костюме. – А вы нам показываете бомжей, человеческий мусор.
Подошел хозяин.
– Насчет новостей вы правы, – сказал он, переключая. – Вот вам музыкальный канал. А про бомжей не согласен. Встречаются среди них и честные, и порядочные.
На него с удивлением посмотрели все, кто услышал. Хозяин ресторана с достоинством кивнул посетителю и отошел, не глядя на меня. Но я знал, что он подумал обо мне.
Когда-то у меня было всё: работа, дом, жена. Даже не верится теперь. Однажды я вернулся с работы раньше времени, открыл дверь и сразу услышал страстные стоны из спальни. Моя жена кувыркалась в постели с незнакомым парнем. У меня щеки как будто морозом обдало – видимо, кровь отхлынула. Думал, сознание потеряю.
– Иван, хватит! Ты его убьешь!
Эти крики врезались мне в память, а больше ничего, полный провал. Еще помню, как сидел в каком-то баре и требовал всё новых порций водки. Мне надо было перестать видеть картинку в спальне, это было нестерпимо. Алкоголь не действовал, но я вроде чуть успокоился, так как заметил свою окровавленную руку. И тут же меня как будто включили, я почувствовал боль в костяшках, испугался: неужели я побил жену? Не может быть! Не способен я на это. Потом с облегчением узнал, что молотил не ее, а любовника. Бил без остановки, уже и лицо разбил, и свой кулак – а всё не мог остановиться.
Когда полицейские меня задержали в том баре, мне уже было все равно. Наступил откат, охватило равнодушие. Если самый близкий человек изменил, всё остальное не могло быть хуже.
– Я ваш адвокат, – сказала женщина, зайдя в камеру. – Расскажите мне всё, попробуем за вас побороться.
Ну, рассказал я ей, что вот тут помню, а тут нет. Она пообещала, что будет настаивать на состоянии аффекта. Но ее старания не помогли. Оказывается, я сломал парню челюсть, и это квалифицировали как нанесение тяжких телесных повреждений. А «самый близкий человек», моя жена, на суде врала.
– Агрессивное поведение для него норма, он и меня мог ударить!
Выходило, что я вообще изверг. Это было так чудовищно, что я не возражал, да и кто бы мне поверил? В итоге отхватил срок около двух лет.
Пока сидел, супруга со мной быстро развелась, прибрала к рукам квартиру. Я остался ни с чем, и когда освободился – идти мне было некуда.
– Не можем вас взять, – отвечали мне везде, куда я приходил в надежде устроиться на работу.
Денег не было, с вокзалов патрули гоняли, я пристроился под одним из мостов, где таких, как я, бездомных, было немало.
– Ты неправильно ноги кутаешь, – наставляли меня, когда я пытался согреться холодной ночью. – Надо свернуть как бы мешок из этого рванья, а потом снять обувь и целиком туда влезть.
Я быстро научился добывать пропитание в мусорных баках. Начал пить, все больше и больше, любую гадость. Мозг охватило спасительное отупение, лишь изредка мелькало: я так долго не протяну. Вот и хорошо, незачем.
Однажды нашел отличное место: мусорный контейнер возле ресторана. «Надо своим рассказать», – подумал я, вылавливая из бака остатки чего-то макаронного.
– Эй, поаккуратнее, не мусори тут, – окликнули меня.
Из ресторана выглянул мужик с серьезным лицом.
– Я не мусорю, – ответил я. – А если что – уберу, не переживай.
Он долго наблюдал за мной, потом позвал внутрь. Это оказался хозяин ресторана. Налил мне супа и потребовал объяснить, почему я, такой здоровенный на вид мужик, бездельничаю. Я рассказал.
– Будешь работать у меня, – внезапно заявил он. – Уборщиком.
Я хмыкнул.
– Даже согласия моего не спросишь?
– А ты согласен, и так вижу.
Вот с тех пор я и вернулся к нормальному существованию. Работаю, денег хватает снимать комнату, еду разрешили в ресторане брать. Если бы хозяин платил вдвое меньше, я бы все равно старался: ведь только благодаря ему я жив. А добро надо помнить. Бывшим коллегам по несчастью еды подбрасываю, иногда и питья.
Мне ничего не надо, у меня всё есть. Жизнь хороша, если ты сам в этом уверен.