Предательство украинцев в войне, миф или правда?

  Тема, заявленная автором для обсуждения весьма сложная и щекотливая. Мы не вправе навязывать ярлыки на тот, или иной народ, обвиняя его в предательстве. Поэтому автор не вправе высказывать свое личное мнение по данному вопросу. Кроме этого нужно быть современников той эпохи, и участников событий, чтобы иметь моральное право, утверждать нечто подобное. Чтобы вникнуть в заявленную проблему необходимо окунуться в прошлое, и обратиться к самым истокам существования Российской империи Русская армия времен Первой мировой войны комплектовалась в основном за счет русских, украинцев и белорусов.  А вот число национальных формирований, таких, как Кавказский туземный конный корпус, или созданных в годы войны части поляков, латышей и чехов, то их число было невелико.  Более того, представителей, около сорока национальностей, прежде всего Средней Азии, Кавказа, Степного края, Сибири и Крайнего Севера, вообще не брали в армию. Такая система действовала со времен военной реформы 1860—1870 гг., проведенной военным министром Д. А. Милютиным (1816—1912). Закон о всеобщей воинской повинности, принятый в Российской империи в 1874 г., декларировал призыв в армию православных, протестантов, католиков и евреев. Призыву не подлежали мусульмане (с определенными исключениями), кочующие инородцы, буддисты, а также часть христиан-сектантов, в частности, молокане и штундисты. Кроме того, действовало правило, согласно которому в каждой воинской части должно было служить не менее 75% «русских» — великороссов, украинцев и белорусов. Иными словами, несмотря на то, что закон 1874 г. декларировал введение в стране всеобщей воинской повинности, отдельные категории населения Российской империи были от нее освобождены. Когда в ходе первой мировой войны в 1916—1917 гг. людские резервы русской армии оказались близки к исчерпанию, так что военному министерству пришлось даже засекретить данные о военнообязанных от своих союзников. Царским правительством 25 июня 1916 года было принято решение о проведении мобилизации людских ресурсов из числа коренного населения в Средней Азии для использования их на трудовых работах в тылу. Однако первые же мероприятия по мобилизации натолкнулись на сопротивление местного населения и, в конечном счете, спровоцировали восстание туземцев. Оно вспыхнуло 4 июля 1916 года на узбекских землях и в короткий срок охватило значительную часть Степного края и Туркестана. Избегая столкновения с крупными воинскими частями, восставшие нападали на представителей царской администрации и убивали русских колонистов. Несмотря на то, что царское правительство бросило на подавление восстания значительные воинские формирования, и, не стесняясь, применяло грубую силу и тактику «выжженной земли», против восставших. Восстание, с переменным успехом продолжалось вплоть до падения самодержавия в феврале 1917 года и лишь после этого, постепенно, сошло на нет, после объявленной Временным правительством амнистии. Так, бесславно закончилась в годы первой мировой войны, попытка поставить азиатские народы Российской империи на службу «белому царю»
          После победы большевиков в гражданской войне был взят курс на создание национальных воинских формирований. Формирование национальных воинских частей, проходило в рамках военной реформы, осуществленной в СССР в 1924—1925 гг. После окончания гражданской войны в условиях экономической разрухи страна не могла содержать большую армию, поэтому с декабря 1920 г. по 1923 гг. численность Красной Армии сократилась с 5,5 млн. до 516 тыс. человек, то есть больше, чем в 10 раз. Одновременно, происходил переход к территориально-милиционной системе комплектования армии, что должно было позволить сократить расходы на ее содержание, но в то же самое время обеспечить военную подготовку всего мужского населения Союза ССР и сохранение кадрового костяка РККА. В июне 1921 г. в Петрограде создается первая милиционная бригада, а в январе — 1923 г. на территориально-милиционную основу переводится 10 кадровых дивизий. Однако, полным ходом переход на территориально-милиционный принцип организации и комплектования пошел после издания 8 августа 1923 г. декрета ЦИК и СНК СССР «Об организации территориальных частей и проведении военной подготовки трудящихся». В 1925 г. в Красной Армии было уже 46 стрелковых и 1 кавалерийская территориально-милиционные дивизии. В декабре 1923 г. по решению Реввоенсовета Союза ССР армия перешла на национально-территориальный принцип комплектования. Под руководством председателя Реввоенсовета Союза ССР Л. Д. Троцкого была принята первая программа национального войскового строительства в СССР. «Как известно, — пишет Елена Борисёнок, известный специалист-историк по “советской украинизации”, — Троцкий был сторонником создания в республиках национальных армий, которые должны были составить общесоюзную Красную Армию. Это должно было продемонстрировать нерусским народам последовательность советской власти в решении национального вопроса. К тому же, по мысли Троцкого, такие армии могли бы пригодиться для мировой революции». Тем не менее, И. Сталин и его сторонники весьма настороженно отнеслись к такой идее Троцкого, боясь сепаратизма. Поэтому сделали всё, чтобы она не претворилась в жизнь. Тем не менее, не смотря на определенные трудности, программа военного строительства со скрипом, но всё же продолжала воплощаться в жизнь. Но и здесь возникли определенные сложности и «украинизация» Красной Армии проходила очень трудно. В частности к 1925 году  в украинизированных дивизиях 40,9 процентов командиров и 37,1 процентов политработников не владели украинским языком. В 1926 г. выпуск командно-политических кадров из украинизированных военных школ смог покрыть только потребности двух территориальных дивизий в кадрах. Проведенная в 1929 г. проверка показала, что командный состав с трудом изъясняется на украинском языке, тогда как на низовом уровне политика «украинизации» в Красной Армии приводила к многочисленным трениям на национальной почве между красноармейцами — русскими и украинцами. Доходило до того, что русские красноармейцы демонстративно отказывались «розмовлять» на «петлюровской мове», которую они пренебрежительно звали «китайской грамотой», а красноармейцы-украинцы требовали «всё украинизировать». Правда, в начале 1930-х годов, после хлебозаготовительных трудностей и голода на Украине и в южных районах РСФСР, а также перехода к форсированной индустриализации, политика «украинизации» была постепенно свернута. Что же касается судьбы национальных воинских частей, то в конце 1930-х годов в связи с переходом к комплектованию армии на основе всеобщей воинской повинности и отказу от организационного построения РККА по территориально-милицейскому принципу ЦК ВКП(б) и СНК СССР в марте 1938 г. приняли постановление «О национальных частях и формированиях РККА», согласно которому национальные воинские части и соединения, а также военные училища и школы РККА преобразовывались в общесоюзные, с экстерриториальным принципом комплектования, а граждане национальных республик и областей должны были призываться на воинскую службу на общих со всеми другими национальностями основаниях. Таким образом, процесс «украинизации» Красной Армии был завершен по вполне объективным причинам, а именно резким ухудшением международного положения и сползания мира к войне, кроме этого уровень боевой готовности в территориально-милиционных дивизиях был намного ниже, и не отличался высокой мобильностью, в том числе в вопросе освоения новой техникой, чем в других дивизиях.  Гибель кадровой армии мирного времени в приграничных сражениях лета—осени 1941 г. вызвала необходимость масштабного пополнения действующей армии, новыми резервами, чтобы компенсировать колоссальные потери людского состава — все эти факторы и обстоятельства, вместе взятые, заставили советское руководство прибегнуть к массовой армейской и трудовой мобилизации местного населения в республиках Северного Кавказа, Закавказья, Средней Азии и Казахстана. Одновременно в 1941—1942 гг. предпринимались попытки воссоздания национальных воинских частей, которые благодаря однородности своего национального состава и отсутствия проблемы слаженности боевых коллективов из-за пестроты языкового и этнического состава были призваны быстро восполнить колоссальные потери Красной Армии в личном составе. Так, 13 ноября 1941 г. было принято постановление Государственного Комитета обороны о формировании национальных войсковых соединений из числа рядового и командного состава местных национальностей в национальных республиках РСФСР (Башкирской, Калмыцкой, Чечено-Ингушской и Кабардино-Балкарской) и в республиках Средней Азии (Туркменской, Узбекской, Таджикской, Казахской и Киргизской). В целом в соответствии с постановлением предполагалось сформировать 19 кавалерийских дивизий и 15 стрелковых бригад. Очень скоро, однако, обнаружилось, что призыв значительных контингентов местного населения из национальных республик, не говоря уже о формировании на их основе национальных воинских частей, не только не решает проблемы пополнения кадрового потенциала фронта и тыла, но, скорее, служит источником новых серьезных проблем, крайне отрицательно сказывающихся на боеспособности частей Красной Армии на фронте и работе военного производства в тылу. Уже первые годы войны показали, что формирование воинских частей из местных национальностей в Закавказье, на Кавказе и в Средней Азии не оправдывает возлагавшихся на них советским военно-политическим руководством надежд: части эти отличались низкой боеспособностью, в них был велик процент «самострелов», дезертирства, бегства с поля боя и перехода на сторону врага. Однако и в тех случаях, когда речь шла не о национальных воинских частях как таковых, но о пополнении частей действующей армии призывниками с Кавказа, Закавказья и Средней Азии, положение дел было не намного лучше. Официальные документы с фронта в 1941—1942 гг. буквально пестрят сообщениями о тех проблемах, с которыми приходилось сталкиваться командованию частей и подразделений Красной Армии в их попытках сделать минимально боеспособными части и соединения, где значительную часть военнослужащих составляли призывники с Северного Кавказа, а также из Закавказья и Средней Азии.  Автор не будет вдаваться в анализ взаимоотношений  между военнослужащими разных национальностей во время войны и оценке их боевых качеств. У нас есть конкретный вопрос, заявленный в статье, и нам следует найти подтверждение этому мифу или опровергнуть его. Что касается украинцев, из тех, кто воевал, то их погибло 1.377.400 человек, белоруссов-252.000, татар-187.000, убеков-1117.000, казахов-125.000, евреев- 142.000, азербайджанцев-58400, грузин-79.500, армян- 83.700, чувашей-63.300, таджиков-22.900, киргизов- 26.800, дагестанцев-11.100, башкир-31.700, удмуртов-23.300, чеченцев\ингушей-2.300, марийцев-20.900, осетин-10.700, русских-5.756.000. В этих данных представлены показатели только 20 наиболее многочисленных народностей.
Если говорить о предательстве, как о социальном явлении, то больше всего в Прибалтике, было полицаев в Эстонии и Латвии. В Эстонии показатель 884 человека на 10 тысяч населения, в Латвии 738 на 10 тысяч населения. То есть почти каждый десятый житель этих республик стал коллаборантом. По официальным данным, процент военного коллаборационизма в СССР был самым большим среди всех стран, принимающих участие во Второй мировой войне. Согласно исследованиям российского историка журналиста К. М. Александрова, в период с 1941 по 1945 года в составе Вермахта воевало около 1,2 миллиона граждан Советского Союза. Из них не менее 400 тысяч человек были русскими по национальности. Остальные это украинцы (250 тысяч), жители стран Прибалтики (200 тысяч), выходцы из Средней Азии (180 тысяч), представители народов Северного Кавказа (28 тысяч). Были коллаборационисты и из числа белорусов, грузин, крымских татар и армян. При этом еще около 3 миллионов советских граждан работали на Германию принудительно, но не были напрямую связаны с военным делом (не принимали непосредственное участие в боях).
Русская освободительная армия включала в себя большую часть подразделений, состоящих и русских коллаборационистов. По данным на апрель 1945 года численность РОА составляла более 120 тысяч человек. Что касается украинцев, то в первые месяцы войны немцами было сформировано 70 батальонов из числа украинцев, численностью около 35 тысяч человек. Но, уже к 1942 году, когда немцы учредили организацию «Украинская народная самооборона» изъявили желание служить в этой организации около 180 тысяч человек. А уже в 1943 году, когда немцы плотно освоили Западную Украину и создали дивизию «Галичина», то около 70 тысяч украинцев, пожелало вступить в неё. После оккупации Украины в ней было 900 тысяч полицаев. Нее случайно, украинцев негласно считали нацией предателей. Но, бывало, что такие нелестные эпитеты пролезали сквозь кордоны цензуры и уходили в народ. Называлась и цифра у конкретных авторов, около 7млн. славшихся в плен, уклонившихся от военной службы или пошедших к немцам на службу. Конечно, это цифра достаточно спорная,
Но, то что огромное количество попавших в плен в первые месяцы войны, этот факт не вызывает сомнений. Что касается, главного вопроса заявленной темы, то можно сказать, что предательство в определенном смысле, конечно, было, и не одних украинцев. Тем более, что если вспомнить знаменитый приказ Сталина № 222 то, каждый сдавшийся в плен считался, в то время предателем.  К концу 1941 года в плену находилось уже 3,3 млн.человек. У автора не поворачивается язык назвать их всех предателями. Поэтому, вопрос о массовом предательстве украинцев в годы Великой отечественной войны, остаётся спорным, и на него нет пока правдивого ответа, тем более, что цифры могут быть лукавыми и не раскрывать всей правды.