Кровавая баня на Сандей-стрит

По пути к шоссе мы наведались в небольшой супермаркет.
Признаться, я слегка удивился, что тот уцелел. Ну, относительно, разумеется. Витрины были разбиты, двери искорежены и открыты нараспашку. Но сам торговый зал пребывал в полном порядке. Даже большая часть стеллажей стояла ровными рядками.
Продукты на них давно сгнили, а пол и потолок покрылись черной ворсистой плесенью, похожей на подол норковой шубы. Щитовая, конечно же, оказалась обесточена, припасы в холодильниках зажили своей жизнью, но вот консервы под прилавком сохранились. Боже, благослови того паренька, который придумал еду в жестянках!
Ветер услужливо нанес песка под разбитые окна и посадил парочку пышных сорняковых кустов у стены, где стоял морозильный ларь. Его проржавевший корпус напоминал египетский саркофаг — точь-в-точь как показывали на Дискавери. Только без иероглифов. И с ручкой.
Я хмыкнул. Природная любознательность перла из меня со всех щелей, особенно с тех пор, как после апокалипсиса моя крыша отправилась в лютый круиз. Это напрочь отшибло мне кукуху и притупило чувство страха. Зато с юмором у меня все в порядке, правда ведь?
Закусив губу, я побарабанил пальцами по бедру и оглянулся в поисках Мари. Моя спутница (о ней я как-нибудь попозже расскажу) тихонько шуршала каким-то хламом в отделе «Все для ремонта».
Ну и славненько. Значит, обойдусь без ее язвительных нравоучений. Хе-хе.
Закинув игломет за спину, я подступил к морозилке и потянул проржавевшую рукоять. Та застонала и с трудом поддалась. Замок сухо щелкнул, и тяжелая крышка с пружинным доводчиком внезапно распахнулась. И тут меня обдало таким зарядом вони, что я на мгновение потерял смысл жизни. Отпрянув в сторону, я спиной протаранил стеклянную стойку и разбил несколько полочек.
Мари тут же выскочила из-за угла с обрезом наперевес.
— Макс! — шикнула она недовольным тоном.
Так на меня шипела моя первая учительница в школе, когда я с трудом мог нацарапать свое имя. Ну не давались мне эти адские каракули, чего возмущаться-то? Училку я откровенно ненавидел и из принципа не делал уроки. А потом грянула эпидемия, и эта вредная старуха первой пошла на корм восставшим мертвякам. Поделом ей. Кстати, писать и читать я так и не научился.
— Упс! — обронил я вместо извинений.
— Я, кажется, просила ничего здесь не трогать, — сцедила она холодно.
Я как обычно включил дурачка и состроил вид, будто не имею никакого отношения к происходящему. С Мари это всегда прокатывает.
— Нашел что-нибудь? — смягчилась она после паузы.
— Не-а. Хотя тут вполне могли бы остаться...
— Трупаки! — взглянув в окно, прорычала Мари и сгребла меня в охапку.
— Да нет же, бутылки с водой! — попытался закончить я, уткнувшись лицом в разбитый кафель. — А еще лучше с шипучкой. Люблю шипучку. Особенно вишневую, у нее срок годности...
Мари взбесилась, приткнула мне кулак к носу:
— Совсем шары двинул, шкет?!
Я взглядом попросил ее посмотреть вниз.
За время, пока мы падали на пол, мои руки успели вскинуть игломет и взвести курок. Рефлексы, мать их за ногу. Они-то как раз пригодились мне больше, чем способность разбирать закорючки в книжках. А потому мой свихнувшийся разум отточил подобные навыки до совершенства, прекрасно понимая, что от умения действовать в критической ситуации зависит выживание в новом мире.
— Опять твои фокусы, да? — Моя спутница недобро прищурилась.
Вместо ответа я натянул на рожу ехидную улыбку.
Мы замолчали, прислушиваясь к шорохам на улице.
Спустя несколько секунд на другой стороне дороги раздался странный шум. Вам знаком звук волочащихся по бетону ошметков? Нет? Ну тогда ладно.
Кто-то очень большой и неповоротливый шлепал босыми ногами по асфальту, таща за собой... эм-м-м... впрочем, не хочу знать, что конкретно.
Примерно на середине пути тварюга задела опрокинутый мусорный контейнер, остановилась и захрипела так, словно дышала через кислородную маску.
— Там Дарт Вейдер что ли? — не понял я.
Мари напряженно дернула головой, требуя тишины. Видимо она ничего не знала о темной стороне силы. Надо будет как-нибудь ее просветить.
Я устало выдохнул и опять сконцентрировался на шуме с улицы. Зверюга с минуту тупила посреди проезжей части, а потом поспешила прочь от магазина. Ну и чудненько!
Я уже собрался приподняться, чтобы разведать обстановку, как вдруг мы с Мари услышали цокот когтей по мостовой.
Мочи кирпичи! А это еще кто?
Меня вновь одолел непреодолимый приступ любознательности, однако Мари пресекла его легким ударом приклада по моей макушке. Я разочарованно застонал, но подчинился.
К счастью, страдать от неведения мне пришлось недолго. Пустынную улицу прорезал звонкий собачий лай.
А-а, ну теперь понятно. Сбрендившая от голода стая гнала монстряку вдоль дороги, рассчитывая напасть на него в удобный момент. Вот только он никак не наступал, а попировать псам хотелось все больше.
К слову сказать, собаки живых мертвецов не едят. Их почему-то вообще никто не ест. Пораженная тета-вирусом плоть почти не распадается под действием внешних сил, — даже после окончательной смерти носителя. Она гниет, жутко воняет и выделяет какую-то слизь, но сохраняет общую целостность. Так мне один умный доктор сказал. А потом я и сам наглядно в этом убедился. На его трупе.
Но здешние четвероногие, видимо, шизанулись покруче меня, раз усмотрели в ходячей туше гнили свой сегодняшний обед. Как говорится, голод не тетка. Впрочем, если выбирать между одичавшим зверьем и восставшим трупаком, я, пожалуй, поставлю на песелей.
И все-таки, что с этим зараженным не так?
Я не удержался и глянул в окно. Мари вынырнула следом, и уже схватила меня за волосы, чтобы утянуть вниз, но сама засмотрелась на монстрическое нечто.
Признаться, я всяких уродцев за эти годы повидал, да и с воображением у меня не очень-то и туго, но такого... Как бы вам это описать... Вы когда-нибудь сиамских близнецов видели? Ну вот, а теперь помножьте их на два.
Мари шепотом выматерилась и перестала дышать.
Я же оказался куда более сдержан и просто открыл рот от удивления.
У восставших имелась общая спина и таз. Руки первого невезунчика состояли из нескольких человеческих и упирались в землю, как у обезьяны. А образовавшийся в результате этого перевес вперед компенсировали удлиненные ноги второго мертвеца, который болтался сзади. Еще парочка гипертрофированных тел висела по бокам, чавкая беззубыми ртами и изредка всхлипывая. Основная голова была упакована в армейский противогаз с разбитыми линзами, а три другие так сильно вросли в туловище, что напоминали ожившие кожаные маски. Короче говоря, тот еще конструктор.
Тварюга фыркала от усталости, рычала на окружавших ее собак и вертелась в неуклюжем танце, влача за собой погрызенные конечности. Сейчас это кошмарное существо чем-то напоминало гигантского паука-сенокосца, хромающего вдоль мусорных гор и остовов машин.
Мы с Мари взглянули друг на друга, мысленно советуясь.
Вмешиваться в пищевую цепочку городских джунглей однозначно не стоило. Во-первых, жалко патроны. А во-вторых, братья меньшие все равно доведут дело до конца, — не здесь, так через пару кварталов.
Большая часть из них отравится зараженным мясом и умрет за пару-тройку минут, что послужит суровым уроком остальным членам стаи и надолго отобьет у тех желание выходить на охоту.
Вопреки предсказаниям ученых, вирус не распространился на животных, а продолжил мутировать исключительно в человеческих организмах.
Мари дождалась момента, когда мертвяк-конструктор отойдет подальше вместе со своим хвостатым конвоем, и немного расслабилась.
Бой за звание чемпиона квартала вот-вот должен был начаться, поэтому я скинул рюкзак, достал оттуда пачку соленых орешков для себя и бутылку воды для Мари. Моя напарница не любила путешествовать на полный желудок, считая, что голодной человек куда более внимателен и сосредоточен. Я же предпочитал заправлять бак в любой удобной ситуации. Особенно, когда есть чем.
— На! — Мари перекинула коробку кровельных гвоздей. — Нашла тут в отделе ремонта.
— Это подарок? Мне? — усмехнулся я, убирая боеприпасы в карман.
Она пропустила мой комментарий мимо ушей и принялась проверять снарягу и оружие.
Через пару минут моя спутница наконец затихла, облокотившись на узкий подоконник и подперев ладонью лицо.
Так мы и сидели за разбитой витриной в тени кустов, попивая водичку, жуя орехи и наблюдая редкие кадры из мира животных. Да уж, такого точно по Дискавери не покажут.
Измотав жертву, оголодавшие собакены стали нападать. Сначала по одной, пробуя свои силы, а затем и скопом. Мертвяк-конструктор пытался отбиваться всеми доступными культяпками, но это только больше раззадоривало псов. В общем, через пять минут увлекательного действа мутанта прижали в угол между двумя столкнувшимися фургонами и пустили на колбасу. Мне даже показалось, будто вросшие головы что-то выкрикивали на почти человеческом языке, но, наверное, у меня просто воображение разыгралось.
Как бы там ни было, первый акт «Кровавой бани на Сандей-стрит» подошел к концу, и пришло время четвероногим героям пополнить список жертв. Насытившиеся мертвечиной животные стали скулить и беспокойно метаться из стороны в сторону. Затем началась стадия прямого заражения — вирус попал в кровь и принялся убивать здоровые клетки.
На этом моменте Мари отвлеклась и аккуратно, чтобы не нашуметь, поставила пустую бутылку у основания стены.
Когда она вернулась к сюжету (а я все это время методично поглощал орешки и не отводил глаз), песелям пришел окончательный и бесповоротный каюк.
Итого: пять шерстяных трупиков из восьми, груда зараженного мяса, оставшегося от монстра, и ни одного потраченного патрона. Э — экономия.
— Пора, — сказала Мари, когда скулящие от несварения зверушки скрылись из виду. — И гляди в оба, Макс, здесь может обитать кто угодно.
Я вздохнул, облизал соленые губы, с сожалением покосившись на пустую бутылку, и осторожно выглянул через витрину.
— Все чисто, идем.
И мы пошли.
Сандей-стрит — финишная прямая нашего долгого маршрута по этому проклятому городу. Если верить карте, эта улица пронзает западные районы насквозь и выходит четко к океану. А точнее, к заливу Кеннеди — закрытой армейцами территории, посреди которой и стоит тот самый форт. Почему «тот самый»?
Стоп! А я разве не обрисовал конечный пункт нашего путешествия? Упс! Тогда вот вам небольшой экскурс в историю апокалипсиса.
В лучших традициях голливудских блокбастеров про зомбарей настоящая эпидемия началась с дикой паники. Весь мир разом утонул в анархии и хаосе. Первыми в себя пришли, ясное дело, копы и гвардейцы. Быстренько организовав оборону, они перевели уцелевшие военные базы и бункеры в закрытый режим и собрали там все сливки общества. Какое-то время эти укрепления были единственными островками цивилизации, внутри имелись припасы, связь и электричество. И пока целые города восставали из мертвых, элита попивала винишко с устрицами за крепкими бетонными стенами.
Но, как поговаривает Мари, ничто не вечно под луной. Один за другим комплексы начали сходить с дистанции: у кого-то заканчивались продукты питания, куда-то попутным ветром залетал тета-вирус, а где-то постарались особо изобретательные мертвяки. Короче говоря, в один прекрасный день всех военных баз не стало. Ну, или почти всех.
И вот тут мы с вами подходим к сути моей болтовни. Я и Мари навострились добраться до легендарной военной лаборатории — форта «Рэйнел». Почему легендарной? Да потому что эта больничка была одной из четырех, получивших для изучения исходный штамм тета-вируса. Тогда никто из дядек в белых халатах и прикинуть не мог, каким мясистым хардкором все обернется. А нечего было тыкать в эту заразу своими пипирками!
Конечно вы скажите, мол, идея отстой. Рисковать булками и переться через руины каменных джунглей невесть куда, даже не будучи уверенным, что форт уцелел, — такой себе план. И я с вами соглашусь. Ибо тоже так думал месяц назад. Подумаешь, неприступная крепость у черта на куличках. Клал я на нее с прибором! А потом, во время очередной стычки с бандами, нам с Мари случайно перепала папка с документами. Это были коды доступа к базе «Рэйнел», включая все пропуска и даже мастер-пароль от командного пункта.
И вот тут-то мы и призадумались. И начали потихоньку наводить справки.
По слухам (а лишь они у нас и имелись), форт без особых проблем пережил несколько серьезных атак зараженных. И все это благодаря крайне удачному местоположению и планировке.
Внешне сооружение напоминало детский куличик, утыканный редкими щелями окон-бойниц. Гладкие отвесные стены из толстущего бетона, обшитая сталью крыша и только один вход-выход, смахивающий на дверцу банковского хранилища. Умели же раньше строить ребята!
К базе вела всего одна-единственная дорога — широкий мост с двумя полосами движения и укрепленными КПП с обеих сторон. Когда в городе началась паника, шоссе заполонили машины. В горячке водители протаранили первый пропускной пункт и забили мост до отказа. Это кладбище техники стало еще одним плюсиком в пользу обороны форта «Рэйнел». Восставшие тогда были не настолько сообразительными, чтобы протискиваться между автомобилей, и их легко отстреливали с винтовок.
Зато позже, когда страсти поутихли, а вирус мутировал в десяток разновидностей, окрестности побережья буквально закишели мертвечиной. Трупаки шли сюда табунами. Они будто чуяли живую плоть сквозь футы стали и бетона. Но пробраться внутрь не могли.
Поговаривают, что и по сей день толпы мутантов всех мастей и сортов тусуются у шоссе, ожидая того дня, когда двери крепости для них распахнутся.
Разумеется, даже сами слухи о таком обилии мертвяшек заставили уцелевших держаться от этих мест подальше. Выжившие вообще народ пугливый — чуть что сразу кормят свинцом и лишь потом вежливо интересуются, чего ты там хотел спросить.
Однако даже среди опытных постапокалипчан находятся безмозглые индивидуумы, которым не дорога своя тушка. Из пяти отрядов, ушедших исследовать береговую линию, не вернулся никто. Все они, надо полагать, пополнили ряды зараженных, что обречены на вечный моцион вокруг прибрежья.
Спросите, какого же дикобраза конкретно мы туда поперлись? Отвечу: я за ништяками и артефактами прошлого, а Мари... В общем, у нее с фортом «Рэйнел» личные счеты. Что-то она нашла в тех бумажках с паролями. Быть может, знакомое имя или еще какую инфу — я особо не спрашивал. Просто схватил рюкзак и пошел за ней следом. Такая вот мы отчаянная команда сорвиголов.
Оу, ну надо же! Пока я перед вами распинался, мы без приключений преодолели целых два квартала потрепанных высоток и бизнес-центров. Здесь погубившая мир катастрофа ощущалась особенно ярко. Теперь стеклянные гиганты уже не блестели начищенными окнами, как десять лет назад. На обочинах валялись горы мусора, догнивали обнесенные мародерами Роллс-Ройсы и Кадиллаки, а сквозь жирные трещины в асфальте росла трава. Романтика!
Удивительно, но восставших тут не наблюдалось, как и следов их присутствия. В закоулках мы нашли парочку разряженных ловушек — не то на мертвяков, не то на дичь. Но больше ничего необычного.
Было оглушительно тихо, лишь изредка скрипели ржавеющие каркасы домов и шелестел ветер, принося далекое щебетание птиц. Словом, идиллия, а не постапокалипсис!
Мари хмыкнула, толкнула меня локтем и показала на разросшуюся клумбу, что некогда стояла зеленым островком посреди бетонного царства. Теперь же это был целый континент из веток, листьев и лозы дикого плюща, в густоте которых рос огромный раскидистый платан. Его ствол пробил днище ярко-красного «Феррари» и вознес элитный спорткар ярдов на шесть от земли. Ветви прошили движок, лобовое и боковые стекла, превратив машину в причудливую инсталляцию.
Я молча улыбнулся своей напарнице и показал ей большой палец.
Добравшись до последней развилки перед выходом к океану, мы остановились, чтобы оглядеться и перевести дух.
Вконец измученный жаждой, я выудил из рюкзака маленькую бутылочку воды и сделал два полных глотка под пристальным взглядом Мари.
— Соленые орешки любим, да? — сцедила она.
— Когда попадем на базу, добуду тебе ведро ледяной минералки, — пообещал я, плотнее завинчивая крышку.
Моя спутница фыркнула:
— С чего ты взял, что она там есть?
— А почему бы ей не быть? — скорчил я задумчивую рожицу. — Вдруг это минералка Шредингера? Она существует, пока мы в нее верим.
— Ого, прямо как твой мозг!
Надо заметить, Мари редко снисходила до шуток. Да и улыбалась она не часто. Но мне хотелось верить, что мой придурковатый взгляд на жизнь помог ей словить хоть капельку позитива и понять главное: даже в аду можно иногда веселиться.
Но вернемся к делу. В месте, где мы оказались, Сандей-стрит упиралась в широкую безымянную магистраль, тянущуюся вдоль кромки воды. Транспорта на ней было столько же, сколько песчинок на всех пляжах Калифорнии.
Местами автомобили сбивались в целые баррикады, некоторые из них обгорели дочерна, другие насквозь проржавели, третьи поросли сорняками и мхом, а четвертые выглядели так свежо, будто только что приехали из салона.
Я вскочил на опрокинутый почтовый ящик и пробежал глазами по сверкающим разноцветным крышам. Ага, а вот и наш дружочек. Стоит себе, непокоренный, в соленой водичке плещется.
Форт выглядел точно так же, как его описывали очевидцы — здоровенная каменная дура, торчащая посреди залива. Отсюда был виден и мост, стоящий на толстых сваях, и даже первое КПП. Точнее, то, что от него осталось.
— Ну, как там? — осведомилась Мари, пристально наблюдая за пустыми улицами.
Я хмыкнул. Где-то в недрах моей черепушки зачесалось нехорошее предчувствие. По затылку забегали противные мурашки.
— Ма-акс? — шикнула моя спутница.
— Паршиво, — констатировал я, спрыгивая на тротуар. — Так тихо не бывает даже в морге по воскресеньям. Сунемся туда, непременно попадем в жирнющую задницу.
Мари просверлила меня своим фирменным взглядом и степенно кивнула:
— Согласна, я тоже не в восторге. Но... это единственный способ добраться до форта.
Секунд десять мы играли в гляделки, решаясь нырнуть в очко дьявола. Хотя кому я полощу мозги? Мы уже давно все решили, просто ломали комедию!
— А ты револьвер мне дашь? — вкрадчиво спросил я.
— Нет, — отрезала Мари.
Я сощурился в немом упреке.
— Ладно, — быстро сдалась она. — Но обещай стрелять из него только в крайнем случае, окей?
Просияв, словно ребенок на рождество, я часто закивал и улыбнулся.
Моя напарница стянула с пояса кобуру и извлекла из нее здоровенный шестизарядный «Таурус» с барабаном под сорок четвертый магнум. Эта пушка была настолько мощной, что лишь отдача от ее выстрела вполне могла завалить слона. Брутальный серебристый ствол, дерзкая красная вставка на рукояти, — мечта охотника на мертвяков!
— Держи, — кивнула Мари, проверив оружие и поставив его на предохранитель. — В наборе десять патронов. Плюс шесть уже в барабане. И Макс... — Она показала мне сбитые костяшки на кулаке.
— Да-да, только на крайний случай, я понял, — отчеканил я, оборачивая широкий ремень вокруг пояса.
Еще минут пять мы проверяли снаряжение и подготавливали припасы, а после медленно вышли под палящее летнее солнце и влились в застывший поток машин. Мари любезно пустила меня на правую полосу, сама же она заняла встречку.
Асфальт плавился на жаре, будто шоколадный сырок в микроволновке. Жутко воняло резиной и пластиком. Стекла бликовали на свету, то и дело обжигая глаза и мешая смотреть по сторонам. А смотреть стоило. И о-о-очень внимательно.
С каждой минутой ситуация становилась все пикантнее. Это как с крылышками из «Бургер-босса»: ты вроде знаешь, что панировка адски острая, но чувствуешь это только после пятой порции, когда внутренности уже полыхают всеми кострами инквизиции. Тьфу ты, черт! Опять я о еде...
Остановившись у перевернутой на бок тачки, я сделал глубокий вдох и сбросил напряжение. В мозгу бегал одинокий таракан и, надрывая глотку, отчаянно размахивал табличкой «Ахтунг! Тревога! Опасность!». Но это я знал и без него. Мы словно шли вглубь гигантской крокодильей пасти, которая вот-вот должна захлопнуться, звонко клацнув зубами. И вы не представляете до чего это пакостное ощущение!
Пока я рефлексировал и дышал, со мной поравнялась Мари. Моя напарница сменила короткоствол на длинный рифленый тесак военного образца и взяла его внутренним хватом. У-у-ух, вот теперь я точно не завидую мертвякам! С ножами Мари управлялась на порядок лучше, чем тайские повара на улицах Чайна-тауна. Так что мясорубка грядет будь здоров. «Кровавая баня на Сандей-стрит», акт второй.
И раз уж нас ждет зубодробительный тест-драйв, позвольте еще немножко потянуть трусы за резинку и поведать вам историю моей прекрасной спутницы.
Мари чуточку за сорок, хотя после пережитого кошмара вы бы дали ей все пятьдесят с хвостиком. А в ответ непременно схлопотали бы ее коронный апперкот правой, ага. В это трудно поверить, но в прошлом она была обычной домохозяйкой и любимой женой. Растила двух сыновей, поливала цветочки в саду и готовила ужин для всей семьи.
Я видел фото тех времен, хоть и мельком. Симпатичная блондинка с мягкими скулами и стрижкой каре, да она и сейчас дала бы фору любой карамельке из модных журналов.
Но уж я-то знаю, насколько обманчива внешность: за подтянутой фигуркой и пухлыми губами скрывается суровый и весьма опытный боец-выживальщик. Мари с легкостью могла уложить на лопатки мужика среднего телосложения и пустить его печенку на бефстроганов в кровавом соусе. И все это без лишних эмоций и агрессии — стальные тросы ее нервов даже не шелохнутся. Зуб даю, лично наблюдал!
Вы, наверное, спросите, откуда у домохозяйки такие серьезные навыки? А я без понятия! Не то чтобы я боялся интересоваться, просто... Однажды моя жгучая любознательность хорошенько приложилась о железобетонную стену суровой действительности. И я понял, что некоторые вещи из прошлого лучше оставить в прошлом. Кое-какие дела люди не в силах исправить или изменить. А вот с последствиями жить приходится нам всем. Эта философия работала и с Мари.
Впрочем, что-то я все же узнал. В первые часы апокалипчанского, когда на улицах начались беспорядки, ее муж и дети погибли при взрыве газового баллона. Мгновенно и все сразу. В какой-то мере им повезло не застать тот зомби-кошмар, что вспыхнул днем позже, но... Это такая себе удача, правда?
Конечно, Мари не смирилась. Порой я чувствую, как она злится на судьбу и весь новый мир. Ей отлично удается все скрывать, в этом она профи. Но каждый ее выстрел, каждый удар сквозит той пылающей яростью, что точит ее изнутри. И это придает ей сил жить дальше, — как бы то странно ни зву...
Несколько мелких камешков скатились с капота ближайшей машины и рассыпались по асфальту. Я застыл на полушаге, чуть не донеся дуло игломета до линии горизонта. Дыхание перехватило, мысли вылетели из головы, а органы чувств взвинтились на максимум.
Желтая дамская малолитражка, напоминающая микроба на колесиках, едва заметно качнулась.
Разумеется, это могло произойти само по себе. Скажем, корпус на жаре повело или одичавшая кошка выпрыгнула из салона и убежала прочь. Мало ли странного происходит на кладбище автомобилей, верно? Но буй там плавал, господа знатоки! Если уж по-честному, то за десяток лет простоя эта пародия на тачку свое отшаталась. А последнего котика восставшие обглодали года четыре назад. Так что хватит тешить себя пустыми надеждами, Макс!
Я удрученно поджал губы и тихонько вздохнул. Носа коснулся отчетливый запах, который легко перебил вонь покрышек. Мочи кирпичи! Так смердит только одна тварюга из всех мне известных. Крюгер.
Крюгер — это особый вид восставших, мутант, появившийся пару лет назад. Внешне он и правда похож на оригинал — такая же вареная морда и десяток длинных ядовитых когтей вместо пальцев на руках. Поверхность его тела постоянно выделяет противную слизь с характерным запахом, по которому эту гниду и можно вычислить. Если повезет. Крюгеры весьма проворны и на порядок умнее обычных трупаков.
Продолжая строить из себя дешевую пародию на Статую Свободы, я посмотрел на мачту КПП, торчащую ярдах в десяти от меня. Дьявол, мы же почти добрались до моста!
Мари ушла вперед, и возможности предупредить ее об опасности уже не было. Скверненько, конечно, но не беда. Ибо крюгер внезапно нашелся. Прямо за моей спиной.
М-мать твою! Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Насмерть перепуганные мурашки перебежали со спины куда-то в пятки. А снующий в мозгу одинокий таракан умер от сердечного приступа. Везунчик.
Собственно, вот... Выбор в такой щепетильной ситуации невелик. Направо или налево. И времени на раздумья всегда не больше секунды.
В моем же случае шанс был лишь один — узкая щель между бамперами двух джипов. Поэтому я перенес центр тяжести на носки и кузнечиком скакнул подальше от линии атаки.
Отравленные когти со свистом рассекли пустоту. Монстряка повернул башню, провожая меня недовольным оскалом, и в этот миг я нажал на спуск.
Давления в баллончике хватило, чтобы выпустить подряд три пятидюймовых стержня — и вся эта веселая троица со шлепками вошла мертвяку в грудь.
Естественно, ранение получилось не смертельным, и тварь обязательно вернется за добавкой. Только уже злая до чертиков.
— Крюгер!!! — гаркнул я во все горло и вскочил на ноги.
М-да, переборщил, признаю. В нынешних декорациях можно было орать и потише. Но я секунду назад избежал страшной смерти и спешил поделиться этой радостной новостью с миром.
Мой возглас разорвал оплавленную солнцепеком тишину в клочья. Подействовал, словно хлопок спортивного пистолета на старте.
И тут понеслось.
Восставшие поперли со всех сторон. Сонные и помятые, они лезли из-под машин, вываливались из салонов, багажников и черт знает откуда еще. Долбаный цирк уродов на гастролях!
Один из трупаков неуклюже схватил Мари за щиколотку и тут же получил в подарок собственную голову, виртуозно нашинкованную тесаком.
— Макс, вперед! — скомандовала она, оценив ситуацию.
Я оглянулся в поисках крюгера, но быстро понял, что сейчас есть более насущные проблемы. Отсыпав ближайшей парочке мутантов горстку гвоздей, я закинул игломет за спину и с наслаждением расчехлил револьвер. Мочи кирпичи, как же он прекрасен!
Первым выстрелом я разнес особо проворному мертвяку череп и вскарабкался на крышу такси. С каждой минутой нежити становилось все больше, их серые гниющие тушки возникали между машин, как бомжи на распродаже «все по 50».
Осторожничать и медлить больше не имело смысла. Поэтому я в лучших традициях боевиков запрыгал по автомобилям, щедро раздавая всем желающим пули, гвозди и хлесткие удары ботинками.
Внешнее КПП оказалось и вправду отменно забаррикадировано. Здесь свое пристанище нашли не меньше десятка легковушек и даже фургон скорой помощи.
— Это их надолго не задержит! — прижавшись к ржавому остову, выдохнула Мари.
— А нам надолго и не надо! — оскалился я.
Мы почти синхронно перемахнули через старенький мерседес, затем вскарабкались выше и спрыгнули уже на той стороне.
Буквально секунду спустя в барьер ударилось нечто тяжелое, пошатнувшее всю конструкцию.
— Черт! — выпалил я, разглядев сквозь мутное стекло своего старого знакомого с тремя гвоздями в грудине.
— А ты ему приглянулся! — хмыкнула моя спутница и выхватила обрез.
— Не стоит, — решил я. — Беги к форту, расчисти путь. А я тут сам повеселюсь.
Спорить Мари благоразумно не стала. Только одарила своим выразительным взглядом и коротко кивнула.
— Ну что ж, привет, мистер крюгер! — сказал я, выбивая из барабана пустые гильзы. — Как здоровьице? Гвозди не мешают?
Пока я перезаряжал таурус, взбешенная тварюга растолкала своих менее развитых сородичей и нашла пробоину в баррикаде. Умная зараза. Сейчас сама пролезет и другим покажет.
Выругавшись, я быстро взвел курок и выстрелил. Пуля срикошетила о стальную стойку и с жужжанием пьяной мухи ушла куда-то в толпу восставших.
Зараза! От негодования и досады я даже подпрыгнул на месте. Но тратить еще один драгоценный магнум не стал. Крюгер был крайне живучим гадом и бить его следовало наверняка. Так что я решил отступить и оглянулся в поисках укрытия.
Мост, растянувшийся меж двух КПП, оказался не таким уж и длинным, всего ярдов тридцать или сорок. Машин здесь было гораздо меньше, встречались даже целые пятачки открытого пространства. На одном из них тусовалась группа восставших, которую Мари собиралась угостить самодельным взрыв-пакетом.
Я задержался, рассчитывая увидеть задорный бум-бабах, но дядюшка крюгер со скрежетом отчекрыжил мешавший ему кусок капота и вылез на дорогу.
Охнув, я впечатался спиной в большеколесный пикап и пополз вдоль него.
Стекло водительской двери было выбито напрочь. На корпусе виднелись старые кровавые разводы, а на боковом зеркале болтался лоскуток военной формы. Ясно. Владелец не добрался до базы и с горя вышел в окно. Или ему помогли.
Неотрывно наблюдая за крюгером, я сунул руку в салон и поднял защелку. Дверь, едва скрипнув, приоткрылась. Этого зазора хватило, чтобы моя худосочная тушка просочилась внутрь аккурат за массивную баранку с лейблом компании «Ford». По ногам гулял свежий ветер, и я удивленно огляделся. Оказалось, что дверей по правому борту нет вообще, зато прямо из машины открывается чудесный вид на залив и скалы.
Монстряка, щелкая когтями, принюхался и пошел ко мне. Его вареная кожа блестела на солнце, будто глазурь на пончике полицейского. Слизь потоками стекала по телу, воняя тонной нестиранных носков. Я даже отсюда чуял этот тошнотворный запах.
План был прост и гениален: пропустить гада немного вперед и высадить ему в затылок привет от сорок четвертого калибра. А если будет мало — отправить через парапет в гости к рыбкам.
Когда тварь почти добралась до внедорожника, я осторожно поднялся и начал перелезать на заднее сидение. Кожаная обивка предательски скрипела, как и уставшие за много лет складные механизмы спинок. Проявив чудеса гимнастики, я все же смог добраться до диванчика и уже подтягивал к себе ноги, как внезапно за стеклом показался мистер вареные мозги.
Медленно шлепая мокрыми ступнями по бетону, он вдруг опустил клешню на корпус машины и с тихим скрежетом провел когтями по двери. Словно чертов маньяк, который играет со своей жертвой в кошки мышки.
Застыв в полулежачем положении, я недоуменно изогнул бровь.
Ну да, порой я слишком медленно соображаю. И еще раз да — иногда мои коварные планы летят в тартарары. Я вам что, Бакару Банзай? Нельзя же идеальничать во всем.
Короче говоря, крюгер меня вычислил. И дотумкал я до этого слишком поздно.
Действовать мы начали одновременно. Но вот скорость реакции у восставшего была раз в десять выше моей. Так что, когда я только выхватил револьвер, мертвяк успел наполовину занырнуть в салон через разбитое окно и приветливо махнуть лапищей.
Ствол тауруса срезало будто горячим ножом. Я вскрикнул — но даже не от страха, а, скорее, от удивления, — и активно заерзал ногами, пытаясь выбраться. На мое счастье восставший запутался в ремнях безопасности и нечаянно дал мне фору в пару мгновений.
Я полностью перебрался на заднее сидение и даже почти покинул треклятый пикап с обратной от крюгера стороны, но тут мутант конкретно психанул. Зарычав, словно бешеный бизон, он уперся плечами в каркас авто и толкнул его к краю моста.
Машина врезалась в проржавевший парапет, наполовину снеся перекрытия. Куски камней и металлических прутьев ухнули навстречу воде, колеса правого борта повисли над обрывом. Мне же, естественно, пришлось всосаться обратно в салон к бушевавшему там смутьяну крюгеру.
Честно говоря, даже не знаю, где сейчас было уютней — над морской пучиной или в компании оголодавшего трупака.
Длинные когтищи легко вспороли обивку в дюйме от моего бедра, и я моментально принял решение немедленно покинуть корабль.
Схватив игломет, я быстро нашарил за пазухой стальной стержень с заостренным концом и затолкал его в дуло. В ту же секунду крюгер попытался дотянуться до меня свободной рукой и подтолкнул внедорожник еще ближе к краю.
Остатки парапета полопались под тяжестью автомобиля и отправились вниз. Теперь пикап балансировал только на собственном днище.
Мочи кирпичи! А я и не знал, что боюсь высоты! У-ух, черт!..
Матерясь во весь голос, я подтянулся и наполовину выполз на крышу. Спину, за которой простиралась бездна, обдало холодом, низ живота онемел, а руки предательски вспотели. Кроме того, офигевший от моей наглости крюгер затанцевал жигу-дрыгу, пытаясь теперь выбраться из накренившегося салона.
Ну уж нет, чувак. Назвался мертвяком, полезай в могилку.
Я уперся дулом игломета в крышу, примерно высчитав область, где находилась голова монстра, и с облегчением нажал на спуск. Стальной стержень пробил корпус пикапа насквозь и надежно пригвоздил к нему черепушку крюгера. Тот вздрогнул, исступленно суча ногами, и слегка приуныл.
— Ха! — успел сказать я, прежде чем автомобиль потерял равновесие.
Я беспомощно заскреб всеми культяпками по гладкой поверхности крыши, словно ящерка, ползущая по отвесной стене. Но это не очень помогло. Пикап застонал, прощаясь с сородичами по стоянке, и ухнул в пропасть.
В последний миг рядом очутилась светлая копна волос. Крепкая женская рука схватила меня за шкирку и втащила обратно на мост.
— Тебя одного можно хоть на минуту оставить, а? — гаркнула Мари недовольным голосом.
Выглядела она сейчас, как Рэмбо, разом прошедший через сюжеты всех фильмов о себе. В расширенных от адреналина зрачках бушевало пламя, на скуле красовалась небольшая ссадина.
— Живой? — Она бегло осмотрела меня с ног до головы и добавила, увидев пустую кобуру: — Где мой револьвер?!
— А я крюгера завалил! — решил я резко сменить тему.
— А я целую армию! — Мари ткнула пальцем себе за спину.
Разруха на мосту и правда царила отменная. Повсюду лежали руки, ноги и другие, менее очевидные, фрагменты тел. Все дорожное полотно покрывал осенний калейдоскоп — желтые, красные и бурые разводы широкими росчерками разукрасили мрачный постапокалиптический пейзаж. М-да, Пикассо бы повесился.
Возле второго КПП, превратившегося теперь в руины, вдруг показался уцелевший мертвяк. Четвертина головы при нем отсутствовала, а левая рука болталась на одном сухожилии. Едва восставший сделал неуверенный шаг, как его расплющил рухнувший шлагбаум.
Блин. Похоже, я много интересного пропустил.
Минутную паузу прервал жуткий грохот. Это собравшаяся на шоссе загробная рать справилась с баррикадой и всей гурьбой высыпала на мост, пока плохо понимая, зачем оно вообще им было надо.
— Твою мать, — сцедила Мари, хватаясь за рюкзак. — Идем, времени в обрез.
Мы бегом преодолели поле боя и ступили за желтую стоп-черту, нарисованную перед въездом на базу. И как эта краска за годы не стерлась?
Я поднял взгляд на дверь и чуток прифигел от масштабов. Впрочем, дверь — это я мягко сказал. Над нами высилась массивная сегментированная стена, напоминающая поверхность термогранаты. Такую, пожалуй, и атомной бомбой не пробьешь. Чего уж там говорить о крюгерах и остальном зоопарке нежити.
В самом углу, под чуть выступающим козырьком, нашелся утопленный в металл пульт управления с сенсорной панелью. Едва Мари нажала на экран, как тот вспыхнул голубыми иконками.
— Надо же, работает! — улыбнулся я. — Зайди в мой инстач, там небось куча лайков.
Моя спутница недовольно отмахнулась, пытаясь сосредоточиться. В несколько кликов она вышла в меню и последовательно ввела три комбинации цифр по памяти.
Перед этим эпичным походом к форту «Рэйнел» мы решили не рисковать и уничтожили все бумажки с кодами, предварительно выучив их наизусть. Эрудированной домохозяйке Мари это далось за полчаса, а вот моей безграмотной морде пришлось основательно попотеть. И нет, учиться читать я не собираюсь, даже не рассчитывайте!
Панель булькнула каким-то виртуальным звуком, и Мари выругалась сквозь зубы.
— Долго там еще? — осведомился я, глядя на подступающую орду.
— Не знаю, компьютер тупит.
Я помолчал, оценивая обстановку. Затем сказал:
— У тебя взрыв-пакеты остались?
Моя напарница махнула рукой:
— Глянь в рюкзаке и не мешай.
— Понял, мадам... — буркнул я, прекрасно зная, как ее бесит это обращение.
Но Мари была так поглощена взломом, что даже не отреагировала. Расстегнув молнию, я залез к ней в сумку, но бомб там не нашел. Зато нащупал почти раритетную гранату-«лимонку». Ну надо же, сегодня праздник, а меня не предупредили!
Зарядив в игломет побольше гвоздей, я развернулся и побрел обратно к мосту — открывать с восставшими курсы кройки и шитья. «Кровавая баня на Сандей-стрит», акт третий.
Мертвяки пачками лезли через дыру в баррикаде, толкали друг друга, падали, но упрямо ковыляли мне навстречу. Десятки кровожадных и безмозглых тварей, отдаленно похожих на людей. Наполовину сгнившие, с оторванными конечностями, разного пола, комплекции и возраста; изуродованные, кривые и косые. На многих из них до сих пор сохранились остатки человеческой одежды и даже украшения. Короче говоря, худший кошмар наяву. Неудивительно, что у меня от такого чердак протек.
Я со вздохом вытер со лба пот и подбросил гранату в ладони. Ну-с, пора что-нибудь взорвать!
Пригнувшись, чтобы мертвяки не заметили меня раньше времени, я дополз до стоящей на отшибе «Тойоты» и попробовал ее подтолкнуть. На мою удачу колеса машины все еще свободно вращались. Тогда я поднатужился и пустил автомобиль с горочки накатом, не забыв закинуть в салон «лимонку» вместе с оторванной чекой.
Как и следовало ожидать, движение привлекло внимание трупаков, и они вприпрыжку чухнули навстречу транспорту, падая под колеса, словно кегли. Наконец, авто врезалось в толпу и остановилось, даже не думая взрываться.
— Эм-м-м... — протянул я, стоя, как идиот, на виду у всех тварей с шоссе. — Мари, по-моему, твоя граната не рабо...
Бум-м-м!!!
От неожиданности я плюхнулся на задницу и зажмурил глаза.
Взрыв раскидал десяток мертвецов. Еще львиную долю посекло осколками и просто опрокинуло ударной волной.
Не теряя времени, я выпустил по восставшим половину своего запаса гвоздей, но помогло это не сильно.
— Мари-и-и... — завыл я, отступая к форту.
Моя спутница к тому моменту ввела финальную часть пароля и подтвердила выбор. Экран угас, но больше ничего не произошло.
— Давай же... — шепнула Мари, ударив плиту ногой. — Ну!
Привлеченная взрывом орда перегруппировалась и с диким воем побежала в нашу сторону.
Внезапно в недрах стены послышался отчетливый металлический стрекот вращающихся шестеренок. Это, видимо, открывались механические замки. Два верхних, затем еще два нижних.
За это время орава мертвяков успела пересечь мост, а мы с Мари — вспомнить все матерные ругательства, какие знали.
Наконец, один из сегментов брони чуть выступил над поверхностью и издевательски медленно открылся.
Мы сквозняком просочились внутрь крепости ровно за мгновение до того, как самые шустрые монстры со всего маху впечатались в стену.
— Закрывай!.. Закрывай! — выпалила Мари, но я и так уже с силой барабанил в аварийную кнопку.
Тяжеленная плита ненадолго замерла, не успев отвориться полностью, а после со стоном замуровала проход.
Мочи кирпичи! Вот это накал страстей! Вот это Санта-Барбара! Хотелось выть от счастья и писать кипятком. Но вместо этого, я выдохнул и раскинулся по полу звездочкой.
Вокруг клубилась чернильная темнота. После яркого летнего солнца перед взором плясали радужные кружочки. Я тупо наблюдал за ними какое-то время, упираясь копчиком в холодный бетонный пол и слушая рядом отрывистое дыхание Мари.
Вокруг было оглушительно тихо и пахло сыростью. Восприятие подсказывало, что мы находимся в достаточно просторном помещении.
— Есть посветить? — наконец спросила моя напарница.
Я лежа нащупал карманный динамо-фонарик и сжал его в ладони. Бледный луч рассек непроглядный мрак и кляксой растекся по стене.
Интуиция меня не подвела: мы и вправду оказались в довольно большой бетонной коробке, исполнявшей, видимо, функцию прихожей.
— А это что? — Мари подняла мою руку с фонарем в верхний угол, где мерцал красный огонек.
— Камера! — обрадовался я.
Свет блеснул на линзе, и в неведомых недрах базы щелкнул тумблер. На полу и стенах вспыхнули точечные светильники, заблестела подсветка на указателях и аварийных кнопках.
От обилия электрического света я чуть не шизанулся второй раз. Столько работающих лампочек я видел лет десять назад. Полагаю, и Мари тоже.
Несколько минут мы молча ждали, что хозяева форта впустят нас к себе или хотя бы выйдут на связь. Но время шло, свет горел, но ни черта не происходило.
— Начальник! — позвал я, маша в камеру. — Тут холодно, пусти погреться!
И опять ¬— ни ответа, ни привета, ни пинка под зад.
Мы переглянулись.
— Может, они спят? — Я дернул плечами.
— Ага, посреди бела дня, — фыркнула моя спутница. — Лежат себе в гробах, полуночи ждут.
Как я уже упоминал, Мари редко снисходила до шуток. И сейчас, похоже, ее нервы были на пределе.
— Дьявол... — сцедила она, размышляя. Затем добавила, кивнув на игломет: — Снаряды остались?
— Твоя пачка гвоздей.
— Заряжай. Готовься к бою.
Я хмыкнул:
— Ты что, думаешь там...
— А какие еще варианты? — перебила она, зло сверкнув глазами.
Да, собственно, никаких. Правило нового мира: если с той стороны не отвечают, значит там все мертвы. А мертвые в наше время имеют нехорошее свойство восставать.
Мари освежила свой патронташ и перезарядила обрез. Я же вскрыл пачку кровельных гвоздей и набил ими самодельный магазин, потом проверил давление в баллончике и клацнул предохранителем. Вот и все, к четвертому акту «Кровавой бани на Сандей-стрит» готов.
В противоположной от входа стене имелась металлическая дверь с блокиратором и магнитным замком. Судя по красному индикатору, питания в панели не было, а запорный механизм намертво заклинило.
Мари выругалась вполголоса и с размаху всадила тесак в самый край створки.
Мы навалились и в несколько крепких ударов выломали дверь, неуклюже вывалившись за порог.
Первое, что я почувствовал — убийственный запах старости и гнили. Представьте себе, будто вы зашли в дом, в котором давным-давно все умерли и истлели до костей. А теперь умножьте это на тысячу.
— Ох-хо-хох... — выдавил я, даже всплакнув от такого стойкого аромата. — Видать местная уборщица взяла выходной.
Моя напарница забрала у меня фонарик и тут же вздрогнула. В нише справа от входа располагалась генераторная. Центральный щиток был открыт, а рядом с ним обнаружился первый встреченный нами житель форта «Рэйнел».
Одетая в военный комбез мумия сидела на коленях. Иссушенная голова с остатками волос уткнулась лбом в стену. Правая рука безвольно висела вдоль туловища, а левая... Левая болталась отдельно — вцепившись в ручку рубильника.
Похоже, этот парень был так рад выключить на всей базе свет, что сразу откинулся от счастья.
Казалось бы, тут все очевидно. В лучших традициях хорроров так сказать. Заброшенная правительственная лаба, надежно заблоченные двери и гребанная темнота повсюду. А вдобавок еще этот высохший дяденька, который как бы прозрачно намекает пришедшим сюда дебилам, мол, не влезай — убьет. Я тут, понимаешь, старался, засох до костей, позу зловещую принял, разве только неоновую вывеску с предупреждением не повесил.
И нам с Мари, как людям адекватным и рассудительным, стоило бы послать все это к лешему и свалить отсюда куда подальше, но... Выбора у нас не было. А блуждать по коридорам с одним фонариком на двоих ну никак не хотелось.
Поэтому я деловито кашлянул, подошел к товарищу электрику и положил пальцы поверх его мумифицированной кисти и рубильника.
— Давай, — приготовилась Мари.
Я кивнул и поднял рычаг.
Честно говоря, я думал, что ничего не произойдет. Особенно учитывая антураж и длительный простой оборудования.
Но армейцы хорошо постарались над своей крепостью. Где-то под полом заворчал генератор, и щиток воскрес, вспыхнув разноцветными огоньками. Ток пробежал по проводам, оживляя вентиляцию и лампочки в коридорах.
— Мать моя женщина! — уронила Мари, глядя в освещенный проход. — Что за...
Я выглянул из щитовой и не поверил своим глазам.
Все стены, потолки и полы были исчерчены краской. Алые, бордовые, розовые — надписи и рисунки наслаивались друг на друга бесконечными рядами. Мы словно оказались в палате самого отбитого психопата в мире.
— Что... — Я запнулся, слегка поехав крышей. — Что тут написано?
Мари гулко сглотнула:
— Молитвы. Мантры, суры, какие-то цитаты из священных писаний... Я...
Она умолкла, потеряв дар речи.
Паузу нарушили спрятанные в углублениях динамики. Несколько секунд они неприятно потрескивали и шипели. Потом сквозь шум проступили звуки колокола, и ударила громкая музыка.
Причем, как большой поклонник жанра, я моментально узнал эту мелодию.
Metallica, «For whom the bell tools».
Р-р-раз! — и здешняя психушка вышла на новый уровень безумия. Десять очков Гриффиндору, леди и джентльмены! Дно пробито!
Чтобы хоть как-то прийти в норму, я похлопал себя по щекам и встряхнулся. Вот уж не знал, что меня можно настолько выбить из колеи.
Под мощные гитарные рифы Джеймса Хэтфилда мы зашагали по коридору.
Для начала следовало посетить командный пункт. Если верить моей дырявой памяти и плану здания, то он находился двумя этажами выше.
Музыкальный холл привел нас к небольшой развилке с уходящими в разные стороны лестницами. На перепачканной стене красовалась еще одна крупная надпись, которую Мари сразу зачитала: «Нет прощения!».
— Кажется, кровью написано, — пробормотал я. — Черт, у меня уже мозг в черепе застывает.
— Держись, — ответила Мари. Она выглядела бледной и очень уставшей, но дуло обреза не опускала ни на мгновение. — Нам направо?
— Нет. Направо жилые корпуса. Зал командования прямо.
Моя напарница угукнула и осторожно ступила на лестницу. С каждым шагом затхлый запах все усиливался, к нему примешивалась трупная вонь и нотка химических препаратов.
Первые попавшиеся нам двери были забиты листами фанеры и досками от разломанной мебели. Тут имелась еще одна надпись, окруженная религиозными символами. Читать ее Мари не решилась, а я и не настаивал.
— Начинаю кое-что подозревать, — шепнул я.
— Я тоже, — с неохотой согласилась она.
Спустя еще два захламленных мусором пролета мы вышли в короткий зал со стеклянными панелями вместо дверей. Стекло, разумеется, было разбито. Осколки ледяной пылью покрывали пол, искрясь в холодном свете ламп.
Скривив губы, я вошел в пустой проем и очутился в штабе командования. Офисные помещения лабиринтом рассыпались по этажу. Два десятка кабинетов и технических комнат — они мало чем отличались от типичных арендных бизнес-центров в городах. Динамики громкоговорителя в этой части форта давно охрипли, так что повторяющаяся рефреном композиция звучала намного тише.
Наверное, когда-то здесь было довольно уютно. Но теперь уровень хаоса прямо-таки зашкаливал. На полу валялся мусор, рваные тряпки, экскременты и остатки давно окаменевшей еды. В нескольких местах явно разводили костер. Большая часть светильников оказалась уничтожена или разобрана. Продолжавшие гореть лампочки свисали с потолка вперемешку с пучками проводов. Изредка их коротило, и они, жутковато мерцая, осыпались искрами.
— Пришли, — сказала Мари. — Вот здесь точно направо.
— Ага, — согласился я.
Переступая через всякий хлам и поваленную мебель, мы отправились в главный зал.
По пути я заглядывал в каждую открытую дверь, но везде меня встречала лишь разруха и остатки буйной жизнедеятельности хозяев форта «Рэйнел».
Наконец перед нами выросла черная раздвижная панель во всю стену. На ней едва угадывался затертый символ армии США, окруженный звездочками.
Мари касанием оживила крохотный экранчик и ввела мастер-пароль.
— Готов? — Она серьезно взглянула на меня.
— Да, — ответил я устало, — хуже быть все равно не может.
Панель с шелестом ушла в сторону, и я понял, что ошибся. Может.
Мочи кирпичи... Что сказать?.. Если бы я не был психом, я бы выстрелил себе в голову. Ибо это зрелище оказалось хуже всех орд мертвецов и мутантов вместе взятых. У меня даже чувство юмора пропало. А вот тошнота появилась. Сопротивляться я не стал — отвернулся к стене и опорожнил желудок. Но это не сильно помогло.
Уж не знаю, как держалась Мари, но стояла она совершенно неподвижно. Только обрез в руках мелко дрожал, а в глазах блестели слезы.
Сплюнув на пол, я шмыгнул носом, закинул бесполезный сейчас игломет за спину и еще раз поднял взгляд на комнату.
В центре большого овального помещения высилась пирамида из мониторов. Опутанная сетью проводов, гора беззвучно прокручивала одни и те же изображения — религиозные символы всевозможных конфессий.
Светильники были выведены из строя, но сияния экранов хватало, чтобы разглядеть тела. А их тут набралось не меньше сотни. Они кругами расходились от импровизированного алтаря.
В первом ряду лежали дети. Как совсем младенцы, так и постарше. Все они были задушены и бережно уложены в позе эмбриона.
Далее шли женщины, умерщвленные тем же способом. Большая их часть осталась сидеть, молитвенно сложив ладони.
А в последнем круге находились мужчины. Судя по истлевшей одежде, служащие форта и гражданский персонал. Перед каждым лежал пистолет, которым они вышибли себе мозги.
Из-за постоянного микроклимата и отключенной вентиляции все жертвы коллективного суицида прекрасно сохранились. На лицах застыли гримасы отчаяния и боли.
Сделав всего несколько шагов по этому саду смерти, я ощутил такую концентрацию невообразимого ужаса, что покрылся ледяным потом и задрожал. Воздух насквозь был пропитан черной клокочущей энергией.
Обходя останки, Мари медленно дошла до заваленного документами стола в самом углу. Подняв дрожащей рукой фонарик, она выудила бурую от крови записку и начала читать. Я молча наблюдал, как ее глаза бегали по кривым строчкам, все больше наполняясь слезами.
— Что там? — охрипшим голосом спросил я. — Мари?..
Она положила лист на место, прикрыла мокрые веки, позволяя соленым дорожкам спуститься по щекам, и только потом проговорила:
— Они принесли себя в жертву. Весь персонал. Матери убили своих детей. Мужчины — всех женщин. Они сошли с ума, Макс... Обесточили здание, сожгли всю еду и припасы. И пришли сюда молиться о спасении. В последний раз.
Она уняла дрожь и закончила:
— Это случилось пять лет назад.
Я зажмурился, сокрушенно качая головой. Потом произнес:
— Мне так жаль, Мари. Я знаю, ты надеялась встретить тут кого-то...
Она закивала, балансируя на грани истерики.
— Спасибо, Макс. Правда, спасибо.
Мари взяла меня за руку и выдавила самую горькую улыбку, что я когда-либо видел. Слезы градинами катились по ее скулам, и она не могла их удержать.
Но затем, в какую-то неуловимую долю секунды, моя спутница резко протрезвела и до хруста сжала рукоять обреза.
Я встрепенулся:
— Что?
— Ты разве не слышишь? Музыка пропала.
Мы посмотрели друг на друга, как делали это уже тысячу раз.
В ту же секунду где-то на лестнице раздался грохот и звук тяжелых шагов.
М-да, довольно наивно было думать, что мы здесь в полном одиночестве.
Вскинув оружие, я и Мари выглянули в проход.
Лампочка в дальнем конце холла погасла. А когда зажглась вновь, там уже стояла изрисованная краской широкоплечая фигура. Мужчина подкинул в руке пожарный топор и бросился нам навстречу...


19.05.18 – 24.05.18