По натянутой струне. Гл 2 Ты извини меня, милая

Глава 2. Ты извини меня, милая

Только минут через двадцать в кабине ЗиЛа у Майлера начали отходить ноги от холода, и не просто, а с ноющей болью в носках и пятках. Дрожь в теле улеглась немножко раньше. Сжав мышцы рук, Готлиб закрыл глаза, и под какую-то мелодию, исполняемую водителем машины, попытался хоть на несколько минут забыться, отключив мысли от происходящего.

В складах ОРСа (отдела рабочего снабжения) по которым он только что носился как угорелый, было холодно. Очень холодно! В одном он получил сорок комплектов постельного белья для отдыха людей, которые будут работать на газопроводе, в другом – по мешку гречневой и пшеничной круп, вермишель, мясные консервы. Не обошел и водочный: взял двадцать полулитровых бутылок с питьевым спиртом. В следующем боксе – два ящика со сгущенным молоком, по мешку сахара, муки, макарон, чай, посуду разную, столовые приборы.

Несмотря на удивление начальника ОРСа, Теть Ивановны, он обрезал ее удивление короткой, но достаточно понятной фразой: «Вам бы туда, под трубу!» И - все.

- Догнали колонну, пусть и последними, но не отстали, а то потом, как ее найдешь? - громко вздохнул водитель, и хлопнув по плечу Майлера, представился:

- Вовка, а проще - Мужик. Так меня на автобазе зовут, - и протянул ему ладонь для рукопожатия.

- Круто? – вместо называния своего имени, сказал Майлер.

- А чего, нормально, если фамилия у меня такая, Мужиков.

- А-а-а, понял, - выдавил улыбку Готлиб. – А меня в таком разе зови Мельник. Так по-русски переводится моя фамилия, а по-немецки – Майлер.

- Договорились. А может лучше - Немец?

- Не обижусь, - согласился Готлиб. - Стоп, а где поселок наш? Мы же через него должны ехать?

- Так сам виноват, - удивился водитель. – Два часа бегал здесь по ОРСу, я уж думал, что опоздаем. Сейчас идем в сторону Верхнего Казыма, в той стороне авария. Так что в поселок уже не было времени заезжать: приказ двигаться без остановок.

- Ёклмн! – единственное, что нашел сказать Майлер. – Я ж в такой одежде, бли-ин, вот попался, а.

- А че так? Из-за бабы?

- Та, - отмахнулся Готлиб. – Бабы. Какой бабы? Я организатор новогоднего праздника на компрессорной станции, заместитель председателя профкома ЛПУ.

- Ну и? – водитель широко улыбнувшись посмотрел на Майлера.

- Ты это, на дорогу смотрю, а то сейчас как на шампур оденемся на ту трубу, - воскликнул с испугу Готлиб, показывая рукой вперед.

Мужик, ойкнув, тут же резко притормозил. И вовремя, колонна машин, шедшая впереди остановилась. Зев конца трубы, которую тащил «КраЗ», оказался в метре от них.

- Ноль двадцать пятый, - с шипением ожила рация водителя, - отзовись.

- Я ноль двадцать пятый, я на месте, иду крайним в колонне за трубовозом.

- Майлер с тобою?

- Так точно!

- Будь на связи. Не отставай. Поехали…

- Поехали, - положил на рацию наушники водитель. – Начальник автоколонны беспокоится…

Готлиб откинулся назад, положив голову на спинку сиденья, прикрыл глаза.
Машина тронулась. Водитель больше не приставал к своему пассажиру, переключил передачу, и о чем-то мурлыкая себе под нос, продолжал вести машину.

Майлер, снова прикрыл глаза, было, о чем подумать. Только вот с чего начать, вопрос. И не один, а их насыпалось сейчас огромное множество.

Например, семья. К своей жене, Анжеле, он всегда относился спокойно. Может и был в нее когда-то влюблен, а может и нет. Познакомились на танцплощадке в райцентре. Потом ездили в областной центр Волгоград за покупками какого-то оборудования для ЛПУ. Готлиб тогда еще был учеником машиниста турбоагрегата, а Анжела - бухгалтером. Такая импозантная фройляйн, в белом леком платье, в высоких туфлях, в косыночке.

Да, тогда он был влюблен в нее. И она отвечала ему тем же. Но вот встречи с Анжелой у него были редкими, и всего лишь по одной причине: машинисты турбоагрегатов работали посменно. И поэтому он перешел с ученика машиниста на сварщика… И не жалел, потому что любовь к этой девушке на него обрушивалась все сильнее и сильнее, сковывая его. А когда расписались, их отношения продолжали укрепляться. Анжела родила дочку – Эмму и сына – Стаса.

Готлиб получил четвертый разряд электрогазосварщика. Жили в небольшом поселке, в небольшой комнатенке семейного общежития. Жили как все, работой, семьей. И если бы он не встретил своего школьного друга Кольку Белозерова, приехавшего из
Сибири в их поселок, то может все у них с семьей и осталось как прежде.

Колька с этого поселка уехал на Север, работает в Белоярском ЛПУ машинистом, получает зарплату с северными коэффициентами, в два раза больше, чем в «Волгоградтрансгазе». Получил двухкомнатную квартиру и приехал за семьей.
А при встрече с Готлибом, вздохнув сказал, что их ЛПУ растет прямо на глазах, построено семь компрессорных цехов. Людей не хватает, так что и Готлиб, как сварщик на ней будет тут же устроен…

Этой мыслью и заболел Майлер, и когда ему пришел вызов из Белоярского ЛПУ, то тут же, не раздумывая, решил уехать на Север.

- А, вспомнил тебя, - обратился к Готлибу водитель. – Это ж ты катался на трубе?

- Не понял, как это? – прервав свои размышления, посмотрел на Мужика Готлиб.

- Ну, лет пять назад, под Волгоградом, на Ласском ЛПУ, кажется.

- Не в Ласском, а в Паласском ЛПУ, - посмотрел на водителя Готлиб.

- А ну. Чего на меня смотришь? – включил свет в кабине Мужик. – Да на профсоюзной конференции в прошлом году мы собирались, активисты. Ну, ты там был тогда?

- А, извини, не узнал, - стушевался Готлиб.

- Так вот ты рассказывал… Так что там было? Правда, катались? Как это понять?

- Да очень просто, - вздохнул Майлер. - Мы работали на узле подключения трубопровода, и вдруг в километре от нас произошел разрыв газопровода с возгоранием. Мы как раз стояли над трубой, которая взорвалась. Она в считанные секунды вынырнула из-под земли на метр-полтора вверх, вместе с нами. Вот как было.

Мы тут же побежали к кранам и перекрыли подачу газа, и - все. Я тогда в первый раз в жизни увидел котлован на месте разрыва, словно из черного стекла. Так земля оплавилась от огня, жуть, - стал вспоминать Готлиб.

- А я смотрю, ну такое знакомое лицо, а где тебя видел, не помню. И вот вспомнил, - и снова приблизил свою раскрытую ладонь к Готлибу для рукопожатия. – А ты говорил, что еще на каком-то разрыве был. В цехе, что ли?

- Было такое, только выключи свет в кабине, мешает, стекло лобовое замерзает, искрит от льда, ничего за ним не видно.

- Это тебе не видно, - отмахнулся водитель и выключил свет. – С твоей стороны замерз шланг, вот и не продувает на стекло. А с моей стороны все нормально. Дыши не вперед, а на себя, тогда и стекло с твоей стороны потеть не будет от пара, и откроется.

- Понял.

- Ну, Готлиб, расскажи, а, что там было то?

Майлер собрался с мыслями и начал рассказывать:

- Мы на компрессорной уже закончили работу, я садился в автобус и увидел, что загорелся соседний цех. По участку крыши, с которой шел огонь с дымом, определил, какая турбина горела и побежал назад - к тому цеху. Забегаю в него, на «гитаре» перекрыл первый и второй краны, через которые шел газ на ту турбину, и открыл свечной кран. Потом раскрутил пожарный рукав и полез к турбине и начал тушить огонь. Но не один я героем там был, куча парней с автобуса туда побежали.

Потом разобрались в причине пожара: замкнуло электропровод, и от искры воспламенилось масло, разлитое на полу и не убранное машинистами. Короче, Новый год мы встречали в том цехе, круглосуточно вели ремонт турбины, кабельной продукции, напольных покрытий, крыши цеха, стен и так далее. И через неделю, запустили ту машину в трассу.

- Во-от тебе везет, Немец, и сегодня Новый год, и снова авария! А ты сейчас кем работаешь?

- Да, как и тогда, я ж тебе уже говорил, что сварщиком в цехе. А попал сейчас на аварию по другой причине, как заместитель председатель профсоюзной организации.

- В ЛПУ председательствуешь? – спросил водитель.

- Да я же тебе говорю, заместитель я председателя. Вот недавно, неделю назад избран был. И еще остаюсь профгруппоргом в нашей службе газокомпрессорной, так как не переизбрали еще. Так получилось, под руку я попался руководству и отправили меня на аварию, за быт рабочих отвечать. А сам председатель в больнице лежит, с сердцем у него что-то.

- А понятно. А чего так празднично одет-то?

- Так, ответственным был за организацию новогоднего праздника. А у товарища «Москвич» свой, обещал и на праздник отвезти меня и с праздника назад забрать, вот и оделся так. Жалко костюм, ну как можно ватник на эту двоечку одеть-то, а?   

- Не повезло…

- Да ладно, - отмахнулся Готлиб. – Проехали. Там на газопроводе, когда подъедем, и переоденусь. Я в ОРСе взял у знакомого взаймы ватные штаны с курткой, шапку с валенками. Они в кузове лежат… Только на эту одежду жаль надевать то «добро», испачкаю.

- Стоп, - водитель резко остановил автомобиль. – Готлиб, даю пять минут, тащи ватники с валенками сюда и переодевайся. У меня печка в машине что-то забарахлила. Ну, давай бегом!

- 2 -

Вместо запланированных двух-трех часов проезда на аварийный участок газопровода вылились в шесть часов. Взрыв был солидным, воронка метра три глубиной, да метров семь по окружности еще дышала жаром.

Небо не было звездным, луна скрылась за облаками. Мороз трескучий, снег по пояс. Только на аварийном участке он просел, превратившись в ледяную площадку, да почернел.

Приказ главного инженера персоналу рассредоточиться в ста метрах от места разрыва поставил Майлера в тупик. Разве так можно, когда в трех-пяти километрах отсюда находится жилище обходчика. Нет, так не пойдет. Разве сорок два человека разместятся в кабинах двух десятков автомобилей, да двух аварийках (машинах ГАЗ-66 с мастерскими), в которых не найдется и места для отдыха четырех человек вперемешку со сварочным и слесарным оборудованием. Нет!

И встал на защиту людей.

- Майлер, - чуть ли не гавкнул на Готлиба главный инженер, - куда лезете? Нам дано семьдесят два часа на устранение аварии и пуск газопровода!

- Э-э, Леонид Николаевич, - разыскав глазами залезшего на кузов автомобиля главного инженера Грузина, громко, чтобы слушали все собравшиеся люди, Майлер продолжил. – Оставляйте здесь водителей с техникой, которую будете сейчас использовать для рытья траншеи, резчиков, слесарей там, - а остальных я забираю и отвожу на дом линейного обходчика и баста! – топнул, что есть мочи ногой. – Пусть люди там разместятся и отдохнут перед работой. И сюда привезу их, когда скажете по рации. Все!

У главного инженера от неожиданности, от поворота такого события и слов не нашлось, открыв рот смотрел на заступника. И только через десяток секунд, он взорвался, как мина:

- Да ты, сукин сын, чего удумал-то, а? Я что, против, так и будет.

- А чего ж тогда говорите, что размещаться они здесь будут? – и залезая на кузов автомобиля, став наравне с главным инженером, спросил Майлер, и продолжил. – Кого оставляете, говорите? Где мастер или начальник линейной службы?

- Здесь! – по баритону Попова, начальника службы, стоявшего в толпе людей, он узнал сразу.

- Евгений Михайлович, и не спорить. Отбирай кого надо, остальных отвожу к дому линейного обходчика и там размещу их, организую им места для отдыха, столовую. Все. Я здесь за председателя профкома, и попробуй кто пойти против, посажу в тюрьму. Кончились те времена безрассудного командования. Людей нужно беречь!
И в ответ - тишина. Люди, собравшиеся у машины, переминались с ноги на ногу, опустив глаза.

Главный инженер не пошел на конфликт, которого по его мнение в принципе и не должно было быть. Вместе с начальником линейно-эксплуатационной службы Поповым, отобрав из приехавших двенадцать человек, остальных, попавших во вторую смену отпустил с Майлером в дом обходчика.

- Федор Григорьевич, - найдя в толпе Попова, сказал Готлиб, - пусть кто-то отвечает за костер, чтобы грелись. А то сорок градусов мороза все же.

- Хорошо, - похлопав рукою Майлера по плечу, ответил тот. – Ты это, извинись перед главным инженером, а то не разобравшись начал здесь.

- Завтра это сделаю, а вы разводите костер! – наставительно ответил Готлиб.

- Да правильно говоришь. Иванов, иди сюда, - позвал он кого-то из своих работников. – Там, около первого куска трубы, - показал он в сторону леса, - в метрах сорока разведи костер, да хороший, чтобы люди могли согреваться и следи за ним. А то здесь сейчас будем площадку готовить, кабеля бросать для освещения места. Понял?

Погоди, возьмешь Ферапонтова с Кисляковым, пусть палатку там же ставят, и печку в нее. Давай за дело, время пошло!

- Вот это по-мастерски, - улыбнулся Майлер. – У меня там в машине бак железный, литров на пятнадцать, и еще один – литра на два, забирайте их для чая. Иванов, - окликнул он ответственного за костер, - идем со мною. Я тебе и заварки для чая три брикета дам, только держи их в сухом месте. Ну а воды нет, снег используйте, договорились? - и направился к автомобилю, на котором приехал сюда…

Дом линейного обходчика состоял из трех вагончиков. В одном, самом дальнем, и расположились слесари и сварщики для отдыха. Расставив по бокам двухъярусные кровати, застелив их, растопили печь. Выбрали повара – невысокого коренастого мужчину с интересной кличкой – Мультик. Чего так звали его, Готлиб понял с первой минуты разговора с ним, голос у мужика был как детский. Оказывается, это произошло у него из-за болезни горла, перенесенной в школьные годы. 

Мультик, взяв ящик с консервами и мешок с крупой, направился в хозяйский вагончик для приготовления новогоднего ужина. До двенадцати часов оставалось каких-то сорок минут. И новоявленный повар пообещал успеть к этому времени.

Посмотрев на водителя, с которым приехал сюда, махнул ему рукой, мол, пошли.

- А че? – переспросил Мужик.

- Так нужно все из кузова машины твоей вытащить и перенести сюда. Там и крупы, и белье…

- Нижняя одежда, что ли, кальсоны, майки? – переспросил у Готлиба Мужик широко улыбаясь.

- Нет, простыни, одеяла, матрацы. Сам же помогал грузить.

- А спирт?

- Вот об этом, как там тебя просил М-м-м…

- Мужик.

- Не-ет, а теперь ты будешь для меня, Владимиром Михайловичем…

- Иванович я.

- А, извини, Владимир Иванович. Так вот, про спирт у нас с тобой был уговор, забудь. Сам же рассказывал про своего командира, когда служил в Афгане, давал вам по пятьдесят граммов, но только после возвращения из рейда. Так и здесь будет, понял? Все!

- А Новый год, как отметим?

- Молчи! Последний раз говорю. Если кто узнает, то не только я отсюда вылечу, а вместе с тобою, запомни. Это я тебе обещаю. Понял?

- Все, все, все, - поднял руки Мужиков… - Молчу, молчу!

- А через час будь готов отвезти на газопровод людям горячей еды.

- Так на вездеходе это лучше сделать, на котором людей привезли, там внутри тепло…

- Хорошая идея, - согласился с ним Готлиб. – Только свою машину не глуши, а то…

- Знаю, знаю, - отмахнулся Мужик, - замерзнет. Я пошел спать…

Ящик со спиртом Готлиб отнес в жилой вагончик обходчика.

Нет, этого человека он не знал, хотя лицо казалось знакомым. Роста невысокого, коренаст, лет сорока, русый. На лице рубец, идет от правого глаза до носа. Где-то вроде с ним встречались, засвербила в голове мысль.

- Медведя работа? – невольно спросил он, пожимая обходчику руку.

- Да, косолапого. Только коснулся правда, - прищурился хозяин.

- Правда, что ли?

- Александр Трибушевский, - обходчик протянул руку Майлеру.

- Готлиб, - ответил рукопожатием Майлер. – Я заместитель председателя профкома ЛПУ, работаю сварщиком в третьем цехе.

- Рад знакомству, - не отпуская ладонь, Трибушевский смотрел в глаза гостю, что-то пытаясь то ли вспомнить, то ли напомнить Майлеру. – А вы кажется в театральный кружок ходите там, в поселке?

- А, да-да. И что?

- Так в сентябре я был у вас, я одноклассник Аненкова, режиссера. Вернее, начальника клуба. Да вместе с вами же чай в его кабинете пили.

- А что-то припоминается. Точно, точно, - воскликнул Майлер. – Тогда вы еще и стихи свои читали.

- Да, балуюсь таким. И не стихи то, а так.

- Вспомнил, точно. Как? – сощурив глаза и приподняв правую руку, Майлер произнес. - В кабинете, втихомолку, сочиняю, толку, толку, часики стучат. Так? – и посмотрел на Трибушевского.

- Да, да, - широко улыбаясь, закивал тот.

- А я ведь их запомнил, Александр. И не просто запомнил, а с вашего разрешения переписал и выступал с ними седьмого ноября на вечере. Не знали об этом, что ли?

- Так, здесь живу, в поселке бываю только летом, когда в отпуске.

- Кот играется с ногою,
Разошелся.
Ноет, ноет,
Дождь, осенний сад, - продолжил читать стихотворение Готлиб.

- А души моей отрада,
Вяжет свитер,
Надо, надо,
Песня о любви, - продолжил Трибушевский. - Отчего же грусть, кручина
В моем сердце,
Нина, Нина,
Локоны твои.
Пламя с пеплом вперемешку,
Серебрятся.
Спешка, спешка,
Пролетают дни.
Дай тебя я поцелую,
Алилуйя! Алилуйя!
Бог тебя храни!
В кабинете, втихомолку
Сочиняю…, толку, толку,
Часики стучат.
Кот играется с ногою,
Разошелся
Ноет, ноет,
Дождь, осенний сад…

- Здорово. А Нина здесь? – спросил Готлиб.

- А по запаху не слышишь, - подняв нос, громко вдохнул им в себя воздух. – Медвежатиной пахнет, с рисом.

- Точно, - принюхался Готлиб, - какой запах. Но мне же людей нужно накормить здесь и на трассе.

- Вот Нина и готовит целую двадцатилитровую кастрюлю…

- Хватит ли на сорок человек? – не успокаивался Готлиб.

- Хватит. Еще передам ребятам банку трехлитровых с вареньем брусничным…

- Вот так умница, Александр, э-э!  - невольно приобнял Трибушевского Готлиб.

- Если не можете без ИО обращаться, то зовите меня Сан Санычем. Быстрее запомнится. Проходите в левую сторону вагончика, там гостиная. Я сейчас.

Комнатка была небольшой: справа два стула, посередине стол, слева скамейка. Самовар на столе, покрытый медной росписью сразу же привлек внимание к себе. А именно, нарисованная на его боку горка бубликов у чашки с чаем. Даже создавалось такое впечатление, что все это настоящее, какой запах шел от пара, исходящего из чайной пары...

- А что за бутылки в ящике? Куда их? – послышался вопрос Сан Саныча.

- Со спиртом они, взял на всякий случай, чтобы людей отогревать и так далее.

- А-а. понятно. А если будут о них спрашивать, что говорить?

- Это секрет, договорились. Мой секрет, и больше ни чей.

- Договорились…

- Да, Сан Саныч, а от вас можно жене позвонить.

- Нина связист, пойдемте.

Нина была невысокого роста, в домашнем цветном сине-розовом халатике. На голове косынка, и что отметил про себя Пожав руку Готлибу, повела его в соседний вагончик, соединенный с этим узким переходом. В ее рабочем кабинете была установлена обычная рация армейского образца – Р-107, хорошо знакомая Готлибу. Но она посадила его не за нее, а к простому телефонному аппарату. Взяв его, набрала несколько цифр:

- Танюша, привет, с наступающим Новым годом. Да, да, и тебя еще раз с этим праздником. Соедини, пожалуйста, с квартирой Майлера Готлиба, - и посмотрела на гостя.

- Яковлевича, - добавил он.

- Пожалуйста, - и подала трубку Готлибу.

Трубку взяли сразу же после первого гудка:

- Да, да, квартира Майлера, - прозвучал звонкий голос сына.

- Стасик, привет, это папа.

- Ой, папа звонит, - закричал сын. – Папа, а ты на газопроводе работаешь? Ты ремонтируешь его? Я завтра всем пацанам расскажу. Какой ты молодец! – не давая сказать и слова, радостно кричал в трубку сын. – Мама, бери трубку – это папа с газопровода!

- Анжелочка, извините, так вышло, что меня отправили…

- Мне начальник ЛПУ звонил и просил извинения за то, что тебя отправил на газопровод, - в голосе жены была сухость. А вместе с тем прослушивалась и обида.
Она видно, знает что-то о его похождениях. Это чувство сжало сердце Майлера, и он, чувствуя себя зажатым в тисках, набравшись силы воли, дрожащим голосом продолжил:

- Милая, ну так получилось. Все как-то пошло кувырком, я на газопроводе. Ты извини меня, милая, - и после этого эта неизвестная сила отпустила его, дала какое-то облегчение на душе.

Эти его чувства, видно, отзеркалили и на состояние жены, которое не выдержав, заплакала, и слушая мужа, так больше ничего и не смогла сказать. Только в конце. – прости, а то я уже думала, - и положила трубку.

Короткие гудки, сказали большее, чем она ему могла бы сказать сейчас…