Ожившие картинки

Знакомьтесь, это Инга. И да — она еще та непоседа.
Маленькая трехлетняя девочка в просторном летнем платьице и со смешными хвостиками на макушке с разбегу прыгает в огромную лужу.
Капли разноцветными кристалликами разлетаются во все стороны и замирают в ее воображении.
Утреннее солнце, еще сохранившее нотки благородного багрянца после восхода, нанизывает водяные бусинки на свои теплые лучи и порождает истинное Чудо.
Семь цветов, миллионы оттенков и бесчисленное множество тонов.
Будто завороженная, Инга смотрит на осиянные капли. Они отражаются в ее глазах, впечатываются в память и остаются где-то там, внутри ее безграничной фантазии.
Ах, как замечательны эти краски! Какая насыщенность, какая гамма! С каждой долей секунды они меняются, переходят от тона к тону, рисуют собой что-то новое, еще более удивительное...
Девочка с открытым ртом следит за падающими на землю каплями. Миг, другой — и шедевр окончательно распался, улетучился, будто его и не существовало вовсе.
Озорно усмехнувшись, Инга занесла ногу для нового прыжка, но над головой взорвался строгий возглас мамы. Девочка посмотрела на свое намокшее платье и виновато потупилась.
М-да, похоже, с очередным шедевром придется повременить...

***
Снега на новый год выпало намного больше обычного.
Весь двор превратился в белое пушистое одеяло, сокрывшее под собой и песочницу, в которой Инга любила делать куличики, и качели, на которых часто играли мальчишки, и даже карусель, теперь напоминавшую пышный праздничный торт со сливками и сахарной пудрой.
Девочка стояла посреди снегопада и с непередаваемым удовольствием ловила ртом снежинки. Папа ждал неподалеку, чуть пританцовывая от кусачего мороза. Несколько раз он окликал дочь, но Инге было не до него. Как можно идти домой, пока на улице такое чудо?! И папа терпеливо ждал.
Снежинки. Маленькие причудливые парашютики, планирующие с неба. Интересно, откуда они появляются? Может быть, каждую зиму наверху устраивают веселые соревнования, и невидимые человечки спешат слепить из облаков парашюты и грациозно спланировать вниз? Скорей всего, все так и есть.
Инга облизнула губы и вгляделась в танцующую метель. Наверняка многие думают, что снег бывает только белым и никаким больше. Но это вовсе не так. Взаправду говоря, снег может быть самым разноцветным!
Девочка прикрыла глаза и тут же широко их распахнула. Мир вновь остановился, как это бывало уже много раз. Секунды растянулись, снежные парашютики увязли в морозном воздухе и наконец замерли.
И снова в застывший мир ворвались краски. Блики, оттенки, полутона. Ожившие цвета заплясали на снежных пушинках, окрашивая их в немыслимую палитру.
Вот здесь льется свет из окна, и оттого снег пылает солнечно-желтым. А вот тут из-за угла выглядывает фонарь, и снежинки наливаются ягодно-фиолетовым. А чуточку правее эти цвета пересекаются и образуют нечто совершенно невообразимое.
Завороженная игрой палитры, Инга закружилась на месте. Ах, как было бы здорово уметь сохранять эти мимолетные картинки! С их живостью красок, с их грацией и глубиной! Вот это стало бы настоящим чудом!

***
Пятый день рождения Инги стал значимым событием для ее маленького мира. В этот день девочке подарили ее первый набор акварельных красок.
Крохотные бутылочки были отсортированы по палитре и стояли на подставке, как строй оловянных солдатиков. Это был очаровательный подарок. Самое настоящее, разлитое по баночкам волшебство. Позабыв обо всем на свете, Инга схватила альбом для рисования и устроилась поудобнее за папиным рабочим столом.
Маленькая капля воды — и краски ожили. Замерев и высунув язык от наслаждения, девочка обмакнула кисть и провела ей по бумаге. Искристо-красная линия заблестела в свете лампы. Широко открыв рот от восторга, Инга поболтала кисточкой в воде и погрузила ее в другую баночку. Изумрудно-зеленая полоска воздушным росчерком легла на полотно рядом с первым штрихом.
Получилось очень даже неплохо для начала — почти как арбузный ломтик! А что, если... Инга еще раз обмакнула кисть в зеленый пузырек и провела ею по красной линии. Дорожка тут же превратилась в золотисто-желтую. Вот это да! Прямо настоящее волшебство! А сколько таких комбинаций можно придумать! Какой простор для воображения!
Продолжая смешивать цвета, Инга водила кистью по белоснежному листу пока не заметила в сочетании полос, линий и штрихов маленького человечка. Он получился сам собой — неказистый, пестрый, как осенний лес, с кривыми длинными руками и коротким торсом. Словно оживший кусочек радуги.
Так я и появился на свет. Ее первый, а потому самый важный рисунок.
— Привет, — прошептала завороженная Инга, широко улыбаясь.
Я помню, как мое отражение застыло в ее больших ясных глазах.
В ту же ночь я пришел к ней во сне. Мы говорили о цветах и красках, смеялись до колик в животе и бегали по огромному полю ее воображения. Я был невероятно счастлив.
— А когда я проснусь, ты останешься здесь? — наблюдая за разгорающимся рассветом, спросила она.
Не зная, что ответить, я пожал угловатыми плечами.
— Грустно... — насупилась девочка, посмотрев себе под ноги. — Ты будешь совсем один.
Я молчал, глядя на нее.
Инга подняла голову, и ее сверкающие глаза в обрамлении кудрявых волос заставили меня улыбнуться.
— А я придумала! Я нарисую тебе друга! Нет, даже двух! И мы вместе пойдем в поход!
— Я полагаю, это отличная идея, — сказал я ей на прощание.
Утвердительно кивнув, Инга растворилась в первых лучах солнца.

***
Шло время.
Инга сдержала свое слово, и мир ее грез наполнился сотнями жителей. Теперь по соседству со мной обитало целое семейство симпатичных коал, на окраине поляны обосновалось племя фей, а чуть поодаль жили остроухие эльфы.
А еще были совы. Много сов. Мне даже пришлось вырастить для них здоровенное дерево, на котором они все могли бы поместиться.
Специально для меня Инга нарисовала чудесный маленький домик с округлой крышей-грибком и небольшим фруктовым садиком на заднем дворе.
Словом, не жизнь, а сказка!
Каждую ночь, наша добрая создательница заглядывала в гости и играла с нами до самого утра.
Эльфы и феи обучали ее магии красок и раскрывали тайны волшебства, совы соорудили для Инги крылья из собственных перьев и преподавали ей основы полета, а я же всегда заваривал ароматный чай и доставал баночку земляничного варенья.
Всякий раз, придирчиво рассматривая меня со всех сторон, Инга смешно хмурила тонкие брови и недовольно цокала языком.
— Опять что-то не так? — улыбался я, прихлебывая чай.
— Никак не могу сообразить, что сделает тебя лучше, — вздыхала она. — Ты знаешь, я столь многому научилась за эти годы, но до сих пор не знаю, чем закончить над тобой работу. Может, нарисовать тебе красивые серебристые волосы, как у эльфов?
Я заливисто засмеялся, плеснув чаем на стол.
— Ну уж нет! — сквозь хохот проговорил я. — Я и без волос красавец!
Услышав это, Инга тоже стала смеяться.
— Когда-нибудь я тебя дорисую, — неожиданно серьезно пообещала она.
Я заглянул в ее сверкающие зеленью глаза и приобнял за плечи:
— Когда-нибудь — да. Всему свое время, моя дорогая...

***
Больше всего на свете я боялся, что Инга повзрослеет и перестанет приходить к нам каждую ночь.
Беззаботные совы куролесили сутки напролет, иногда вообще забывая, кто их сотворил. Мудрые эльфы если и имели схожие опасения, то никак не выказывали своего беспокойства. И только я открыто терзался сомнениями и страхами.
Я знал нашу волшебницу дольше всех. Я был и остаюсь ее первым творением. И это, как мне казалось, налагало на меня особую ответственность. Наверное, поэтому я так переживал за судьбу ее воображения.
— Что с тобой? — спросила она в одну из ночей.
— Я страшусь тебя потерять... — совершенно искренне признался я. — Боюсь, что однажды ты уже не придешь в гости.
Тогда Инга крепко обняла меня и горячо прошептала на самое ухо:
— Я ведь обещала дорисовать тебя, помнишь?
Я кивнул.
— Пока этого не случилось, — продолжила она, чуть подумав, — я каждый день буду навещать моего любимого героя. И поедать его запасы земляничного варенья.
Улыбнувшись, я вздохнул с облегчением.
Годы бежали один за другим. Из задорной непоседы-девчушки, что с высунутым от удовольствия языком смешивала краски за папиным столом, Инга превратилась в прекрасную девушку.
Говорят, ее рисунки стали невероятно популярными по всему миру. А еще совы нашей волшебницы настойчиво пускают слухи, что они получили целую отдельную серию. Но я не очень-то в это верю.
Частенько в мир ее воображения попадали новые персонажи, и мне, как старшему во всем этом городке, приходилось размещать молодых постояльцев и знакомить их с остальными.
Инга держала свое обещание и исправно посещала нас каждую ночь. Правда, данное ей слово едва не нарушилось, когда волшебница влюбилась, но все обошлось. Судя по рассказам Инги, ее избранник оказался таким же богатым на воображение фантазером, как и она сама.
Каждый раз, слушая ее истории за чашкой горячего чая, я невольно проваливался в прошлое. И взрослая, даже немного серьезная девушка превращалась в моем сознании в ту самую разудалую шкодницу и непоседу, шлепавшую по осенним лужам.
Ох, время, куда же ты спешишь...

***
Мой портрет висел в дальнем краю выставки.
Неказистый, угловатый и странный. Он так разительно отличался от всех остальных работ, что многие сомневались — а принадлежит ли он кисти Инги.
Народу в зале было полно. Стайки юных художников перебегали от рисунка к рисунку и шумно что-то обсуждали. Важные дяди в дорогих костюмах, с пенсне на носу подозрительно всматривались в каждый штришок и многозначительно кивали своим мыслям.
А посреди этого людского водоворота стояла моя прекрасная волшебница. Чуть осунувшаяся, с густыми седыми волосами, ниспадающими на покатые старческие плечи, и маленькими круглыми очками, из-за которых на мир смотрели все те же сияющие живой зеленью глаза.
Бездонные объективы телекамер с жадностью вбирали каждое ее слово. Столпившиеся вокруг журналисты улыбались и кивали. Кто-то из пришедших тепло поздравлял художницу с новой выставкой и выражал благодарность за многолетнее творчество, кто-то даже дарил цветы и подарки в красивых шелестящих обертках.
А люди все шли и шли, чтобы своими глазами увидеть бесконечность красочного акварельного мира, сотворенного ослепительно-ярким воображением моей создательницы.
Оказавшись на краю зала, Инга бережно коснулась холста с перекошенной радужной фигурой.
— Ну как тебе тут, дружок? — шепнула она мне, по-детски подмигнув.
Я, конечно, не мог ей ответить.
— Прошло уже столько десятилетий, а мне по-прежнему нечего к тебе добавить, — покачала она седой головой. — Быть может, в тебе и так все безупречно? Как думаешь?
Инга посмотрела на мое изображение, заботливо погладила край портрета и медленно пошла вдоль собственных шедевров к журналистам. Рассказывать о своих творческих планах на будущее.


28.02.16