обоюдное согласие новеллизация

               
               

               



                Заплыв


Яхту, стоящую на якоре, слегка покачивало. Аня, собравшись с силами, толкнула тяжёлую дверь с иллюминатором и шатаясь вышла на нижнюю палубу. Порыв утреннего прохладного морского ветра коснулся лица. Она почувствовала его и всем телом едва прикрытым лёгким коротким красным платьем с вызывающе глубокими клинообразными вырезами на груди и спине. Аня была небольшого роста, тонкой и от того хрупкой до изящества. Тонкие черты лица добавляли облику ещё больше красоты и очарования, а потаённый взгляд — загадочности. И август не прошёл напрасно! Тело покрылось красивым ровным загаром, и на лице во множестве выступили веснушки, которое они совершенно не портили. Наоборот! При возрасте в двадцать семь лет, её часто принимали за старшеклассницу, когда она бывала с подругами на дискотеках или прогуливалась в приморском парке.

— Всё-таки выпила лишнего, — подумала Аня машинально.

Подойдя к борту, она открыла дверцу, через которую вчера по трапу поднималась на это белоснежное двухпалубное чудо морской техники в компании друзей.

Сейчас, под ней плескались непрозрачные до черноты волны, оправдывая название моря — Чёрное. Берег, где-то в десятках или даже сотне метров, закрывал густой туман. Лишь неровный профиль холмов, будто вырезанный неумелой рукой из края неба, был виден совершенно отчётливо. Из-за него восходило солнце.

Аня шагнула вперёд. Уже падая, она соединила ноги вместе и врезалась в воду почти вертикально. Её маленькое тело исчезло под вспенившийся поверхностью. Платье раздулось колоколом, и начало срываться, чуть не оставив её совершенно голой. Морская вода затекла в травмированное влагалище, и Аня почувствовала болезненный зуд. Вынырнув, она, как могла, гребя руками и помогая ногами, поплыла к берегу, не думая ни о чём.

               
                Марш-бросок

На мелком месте она попыталась подняться. Но для обессиленной это было не так просто. Ей удалось встать только на четвереньки, больно ударившись коленом о валун. Прибойная волна накатила сзади, и сильно толкнув, задрала платье. Аня удержалась и рефлективно быстро дёрнула за край, закрывая голые ягодицы. Напрасная предосторожность. На рассвете берег был совершенно пуст. Никто не мог воспользоваться её беспомощностью и оттрахать ещё раз за такую долгую для неё ночь. Наконец, она выбралась на берег и пошла к дороге, раня ступни ног о камни. Ей вспомнились строки Бродского :

Когда так много позади
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря. Оно обширнее. Оно
И глубже. Это превосходство —
Не слишком радостное. Но
Уж если чувствовать сиротство, То лучше в тех местах, чей вид
Волнует, нежели язвит.

Уставшая до полного безразличия к себе, в мокром платье, со слипшимися волосами на голове, пропитанными солёной водой и тиной, она всё-таки оставалась учительницей литературы и почитательницей великого поэта.

Выйдя на дорогу, Аня побрела в сторону города. Когда она наступала на мелкие камешки, то почти не замечала боли в подошвах ног, потерявших чувствительность из-за холода, Аня пыталась «голосовать», поднимая руку всякий раз, когда видела редкую машину. Водители, проезжая мимо, выруливали почти на встречную полосу, чтобы держаться от неё подальше. Как будто она была носительницей особо опасной инфекции или самодельным взрывным устройством. Вдруг рядом остановилась потрёпанная тойота. Из открытых окон две пары возбуждённых молодых глаз стали обшаривать выпуклости и изгибы её тела, которые  отчётливо вырисовывались под прилипшим платьем. Она почувствовала себя облапанной.

— Подвезти?

— Нет, не надо.

Аня замерла, готовая в любой момент броситься в придорожные кусты. Влагалище продолжало зудеть, и мысль о возможном новом половом акте приводила в ужас. Парни не стали настаивать и она снова осталась на дороге одна.

Неожиданно одна из машин остановилась, и чья-то рука без промедления открыла боковую дверцу. Аня, не веря в удачу, юркнула внутрь на заднее сиденье.

— Анна Николаевна! — услышала рядом знакомый голос.

На соседнем сиденье, рядом с ней, сидела одна из её учениц.

— Анна Николаевна! — повторила про себя Аня и внутренне усмехнулась.

Оказавшись в безопасности, она успокоилась, и стала думать логично и действовать последовательно. Аня попросила отвезти её в больницу, и отправила СМС матери, чтобы та не волновалась: скоро дочь будет дома.

                В полиции

Дежурный полицейский встретил сообщение Ани об изнасиловании совершенно равнодушно и по-канцелярски деловито предложил написать заявление по образцу. Это было даже хорошо. На проявление сочувствия она бы расплакалась и рыдала без конца, что не входило в её планы. Аня попросила телефон и сделала один звонок, который, вероятно, был для неё очень важен.

Подошедший оперативник начальствующим тоном сделал Ане замечание о плохом внешнем виде, негодном для прихода в полицию. Попенял, что она не знает процедуру оформления и отправил на медицинское освидетельствование. Аня могла бы возмутиться! Как можно выглядеть опрятной после бессонной ночи и полового акта с двумя мужиками?! Откуда знать порядок регистрации изнасилования? Не каждый же день случается такое! Но она ничего не сказала. У неё была цель и решимость её добиться.


                В больнице


Придя в больницу для обследования, Аня долго  шлёпала босиком по кафельному полу  в длинном коридоре на пути в кабинет гинеколога, не замечая, что она без обуви. В полиции и больнице на голые ноги тоже никто не обратил внимания. Ненормальное становилось чем-то будничным, и она это приняла.

На смотровом кресле она привычно широко раздвинула ноги, следуя неторопливым указаниям врача. Всё походило на обычный осмотр, только внеплановый.

— Соберись, не разрыдайся, у тебя есть цель!— повторяла Аня про себя, с лицом, лишённым эмоций. Как будто всё происходило не с ней или во сне.

С таким же равнодушием она прошла через процедуру собирания улик, когда в присутствии следователя Смирновой фотографировали синяки и ссадины на спине и коленях.

Дознавательница, несмотря на свои 37 лет, уже имела чин майора с перспективой хорошей карьеры. Она была чуть выше Анны, но в ней была основательность монумента. Худенькое тело девушки могло свободно уложиться раза три в просторных телесах Смирновой. От продолжительной работы в полиции она была немного прямолинейна и грубовата в общении, но, увидев несчастную, приниженную Анну, по-женски пожалела.

Во время опроса Смирнова, к своему удивлению, узнала, что Аня обвиняет в изнасиловании трёх друзей во время увеселительной поездки на яхте, после застолья с выпивкой.

— А девочка, кажется, хорошо гульнула,— подумала она уже без сочувствия.

Смирнова окончательно решила уговорить Анну не писать заявление, когда узнала, что один из предполагаемых насильников один из самых влиятельных людей в городе — Доринов.

                Доринов

Пока Аня проходила освидетельствование и давала первые показания, участники ночной вечеринки тяжело пробуждались на яхте под плеск волн за кормой, ещё не подозревая, что они, возможно, стали фигурантами дела о групповом изнасиловании.

С усилием разлепив веки, Доринов увидел на столе недопитое вино в бокале и тарелку с остатками закуски. Трусы Ани, обнаруженные в кармане, смутно напомнили о событиях минувшей ночи. Как человек действия, он глотнул вина и без промедления нырнул в воду, чтобы освежиться.

В свои 34 года Доринов уже многого добился в жизни. Город у моря был не просто его родиной. Он владел им. Напористый, Доринов любым способом щёл к цели, когда хотел чего-нибудь добиться. Неважно, что это было! Обойти конкурентов в бизнесе или принудить женщину к сексу.

Развлекательная прогулка на яхте закончилась. Вернувшись домой, Доринов оказался в привычном круговороте дел. Опять ему приходилось уговаривать ворчливого отца, за которым ухаживала симпатичная сиделка с медицинским образованием, принимать таблетки. Днём нужно было впрягаться в работу. Он хотел построить модный отель на месте заброшенного пионерского лагеря. Доринов сменил рубашку на чистую, бросив несвежую в корзину для грязного белья вместе со всеми воспоминаниями о прошедшей ночи.


                Снова в полиции

Из больницы Аня, опять босая, вернулась в полицию вместе со Смирновой. Снова решительно никто не замечал её голых ног, да и она сама не чувствовала холода под ними. С такой же невозмутимостью Аня могла сейчас пройти и по тлеющим углям на кострище.

В кабинете следователь продолжала проникновенно уговаривать не давать хода написанному заявлению.

— Затаскают, не поверят, ославят,— с фальшивой теплотой в голосе аргументировала она.

Взгляд Ани был неподвижен и направлен на замочную скважину сейфа, чтобы смотреть хоть куда-то, а не сидеть с закрытыми глазами, чего так мучительно хотелось. Она слышала слова, но они застревали в сознании, как если бы попали в гущу морских водорослей, из которых невозможно выбраться и остаётся только, захлебнувшись, потонуть.

— Это потому, что Доринов и Белов? —  наконец произнесла Аня.

Смирнова ничего не ответила, но про себя подумала, что девочка права. Открывать уголовное дело на одних из самых влиятельных людей в городе казалось немыслимым! Упорство Ани начало раздражать, и она перешла к угрозам.

— Ты в курсе, что тебя могут обвинить за ложный донос?

Эффект был нулевой. Взгляд Ани не оторвался от замочной скважины, и лицо осталось неподвижным. Следователь попыталась выплеснуть ещё больше черноты.

— Тебя в камере изнасилуют алюминиевой ложкой!

Это тоже не подействовало, и беседа закончилась безрезультатно. На выходе из полиции Аня встретилась с майором Нестеренко. Он был единственным, кто обратил внимание на босые ноги и предложил вызвать такси. Ему было пятьдесят восемь лет. Скоро на пенсию. Карьера завершилась, и уже ничто не мешало попытаться дальше жить с чистой совестью. Жалкий вид девушки отозвался в нём отеческими чувствами. По возрасту, она была как дочь.

— Ничего мне не надо! — резко ответила Аня на проявление участия.

Но доброта пробивает любые преграды на пути к сердцу. В ответ на искреннюю заботу она захлюпала носом и чуть не расплакалась. Попросила сигарету. Закурила. Первый раз за всё это время ей захотелось говорить. Нет, не рассказывать о том, что произошло, а просто услышать свой голос — как возвращение реальности. Майор сказал, что поможет с заявлением, и она ответила, что подумает.

                Белов

В отличие от Доринова, Белов, вернувшись с яхты, наслаждался уютом семейного очага, устроенного в роскошном двухэтажном коттедже. Он с удовольствием завтракал с четырёхлетним сыном. В это время на втором этаже в спальне прихорашивалась красотка жена Катя. После вкусной пищи Белов расположился к сексуальным утехам и легко побежал вверх по лестнице, несмотря на то, что был крупный мужчина с немного выпирающим из под рубашки животом.

— Зачем вы заперли меня в каюте вчера? — мельком вспомнила Катя, отстраняя руку мужа от своих трусов, которые он уже начал стаскивать.

Ответ мало интересовал. Она его и не ждала, а просто хотела немного посопротивляться, чтобы больше разжечь желание мужа перед тем, как дать.

День продолжился прекрасно. Они всей семьей гуляли по участку перед коттеджем, похожим на обустроенную опушку леса. Белову доставляло удовольствие нести ребёнка на руках, ступая по густой зелёной траве. Затеяли игру в прятки. Белов был счастлив. В свои тридцать лет он уже занимал должность заместителем мэра по строительству, и дружба с Дориновым приносила хорошие барыши.

Идиллия разрушилась, когда Катя случайно нашла в гараже целлофановый пакет с трусами Ани. Белов пытался найти невинное объяснение факту, явно свидетельствующему о неверности. Исчерпав все аргументы, он поручил брату жены Максиму объяснить, почему трусы Ани остались на яхте, и поехал на работу в мэрию.

— Почему я не выбросил эти чёртовы трусы! — думал он по дороге.

Максим Чеботарёв в свои двадцать пять лет был ничем и всем. Красивый, рослый парень, он пользовался постоянным успехом у девушек, которым не задумываясь изменял. Максим жил на пляже в строительной бытовке, которую притащили с очередной завершённой стройки, как подарок Доринова. К ней были прислонены несколько досок для сёрфинга. Однажды ему пришлось заполнять анкету. В графе занятий он указал — профессиональный сёрфингист. При низкой Черноморской волне это было, конечно, нелепо, но давало возможность почувствовать себя хоть чем-то. Благодаря сестре он оказался в компании с Беловым и Дориновым, став при них чем-то похожим на приживалку. Ему это не очень нравилось. Это в море он лихо катился по гребню волны на доске, а вот в жизни дрейфовал в лодке без вёсел.

— Все бухали, забудь, — коротко ответил Максим на расспросы сестры о трусах.

Катя и без пояснений поняла всё. У Ани на яхте был секс. Оставалось только неясно — с кем? С мужем? Дориновым? Братом? Или со всеми вместе?

                Возвращение домой

Придя домой, Аня начала успокаивать мать, пытаясь найти для всего простые объяснения. Первый раз за несколько прошедших часов она говорила много и небрежным тоном, иначе мать не поверила бы.

— Да, немного выпила, упала в море, прикалывались.

Наконец Аня осталась в ванной одна и уже не могла и не хотела сдерживаться. Руки не слушались, и она долго не могла расстегнуть застёжку на платье. Шум душа заглушал рыдания и струи воды, смешиваясь со слезами, стекали с лица и навсегда пропадали в стоке. Но случившемуся уже было никогда не исчезнуть из её жизни.

После, закутавшись в полотенце, полусидя, Аня расположилась на кровати, прижимая плюшевого медвежонка к груди. Она чувствовала себя маленькой девочкой в обнимку с верным другом детства, который защитит. Или это была женская нежность, которую так и не истребила прошедшая ночь.

Мать позвала к телефону. Звонил Максим. Он был третий, кого она собиралась указать в заявлении.

Он говорил. Аня слушала.

— Куда ты пропала? Мы уже хотели МЧС вызывать. Что делать с твоими вещами?

Говорил буднично, по-деловому. Как будто произошло досадное недоразумение. В конце всё же добавил :

— Прости, если, что не так.

Что она могла ответить? Если он хотя бы начал с этого своего безликого, лишённого эмоций извинения! Когда-то давно Максим очень нравился, но это не стало любовью. Тогда Аня находилась в таком возрасте, когда влюбляться как школьнице казалось уже смешно, а для настоящей женской любви не было достаточного опыта страданий.

— Оставь вещи в школе, только заверни в пакет.

Закончив разговор, она подошла к шкафу, упёрлась в него лбом и долго стояла совершенно неподвижно. Аня не следила часами, и не хотела знать, сколько времени прошло. Потом решительно взяла в руки смартфон и отправила майору СМС, что готова подать заявление об изнасиловании.


                Сюрприз.

Доринов и Белов любили спорт. В то время как Аня в душе вымывала остатки морской воды из зудящего влагалища, они играли в теннис на корте. Коряво, но с большим энтузиазмом. Подошедший майор Нестеренко ошарашил новостью, что Анна Фёдорова подаёт на них заявление об изнасиловании.

Друзья первоначально приняли известие, как дурацкую шутку. При упоминании того, что они будут опрошены под протокол, они стали серьёзными и попросили полицейского предъявить удостоверение. Что Нестеренко и сделал.

Белов, как чиновник сразу взял официальный тон и попросил предъявить повестку на допрос, которой не было. Доринов, как бизнесмен, стал искать путь, как договориться. Тем более что с майором раньше у него уже был разговор о переходе к нему на работу из органов. Игра в теннис была испорчена.

                Нестеренко

Оставшись у корта один, Нестеренко задумался. В ответах мужчин он не почувствовал фальши и желания что-нибудь скрыть. Белов возмущался совершенно искренне. Доринов был абсолютно спокоен. После, вечером такого долгого для Ани дня, майор дома погрузился в мягкий диван перед телевизором с кружкой чая, чтобы посмотреть любимый футбол. Сделав несколько замечаний игрокам, которых им никогда не услышать, стал расспрашивать жену об Ане. (Оказалось, что обе работают в одной и той же школе.) Супруга была занята проверкой тетрадей и ответила не сразу.

— Аня хорошая учительница, к ней плохо относится директор, и она очень смелая.

Уже без азарта он продолжил смотреть за игрой, не пытаясь советовать игрокам. На улице темнело. В комнате было уютно. Мягко светила настольная лампа рядом с горкой тетрадей. Кружка с остывающим чаем приятно грела ладонь Нестеренко. Положительный отзыв об Ане порадовал. Он всё больше начинал симпатизировать девушке, и чувствовал, что от неё придёт сообщение. Так и получилось. Аня ему поверила. Прочитав СМС, Нестеренко снова задумался. Теперь, ему нужно было поверить ей.

                Следующим Утром


День новой жизни начался для Ани с яркого солнца, которое хозяйничало на кухне, не давая шанса появиться ни одной тени. Она сидела на стуле, поджав под себя ноги, так, что коленки в ссадинах нависали над столом, и пила утренний кофе. Как будто вчерашнего не существовало! Раздался звонок. В дверях стоял Нестеренко, который сообщил, что пришёл с проверкой перед началом официального следствия. Сердце Ани часто забилось, и всё сжалось внутри. Предстояло рассказать матери о том, что случилось.

Майор, поняв состояние Ани, коротко и ясно сообщил о происшествии, и назвал имена подозреваемых. Виктор Дорин, Максим Чеботарёв…

— Это не муж ли Кати? — спросила мать, как бы из любопытства, услышав имя — «Антон Белов».

Вопрос бессмысленный, заданный от совершенного шока. Что меняло в случившемся страшном, если один из насильников оказался супругом ближайшей подруги Ани! Ничего не сказав матери, Аня ушла из квартиры с Нестеренко на допрос в полицию.

                Допрос

В кабинете Нестеренко Аня сидела не снимая куртки, в бейсболке полностью закрывавшей волосы на голове. Козырёк был длинный, и ей хотелось совсем сжаться, чтобы скрыться под ним совершенно. Единственно, что удалось, — это опустить глаза в пол, чтобы ничего не видеть вокруг.

— Пила? Целовалась? Как раздевали? Сопротивлялась?

Ане стало стыдно. Приходилось отвечать на вопросы и сообщать интимные подробности едва знакомому человеку.

— Кто начал насиловать?

— Макс.

—  Как?

— Не помню.

Она старалась отвечать, как-можно короче, надеясь, что всё сказанное тут же исчезнет как будто вообще не было произнесено.

— Что Доринов?

— Он подошёл вторым и сказал открыть рот. Я сделала.

— Белов?

— Стоял в дверях и ждал очереди.

От настойчивых вопросов она не сдержалась, и у неё потекли слёзы.
Допрос продолжался.

—  Зачем ты поехала на яхту?

— Отмечать день рождение подружки.

— Какой?

— Алины Сорокиной. Она умерла полгода назад. Самоубийство.
            
               
                Подозреваемые.


Доринов, как и обещал, пришёл для объяснений в полицию. Войдя в кабинет, он не сел, а лишь приблизился к столу Нестеренко, показывая всем своим видом, что дело пустячное и он здесь на минуту.

— Сама хотела. Такие танцы закрутила. Ушла с Максом. Потом нас позвала, — рассказывал Доринов, нисколько не сомневаясь, что майор ему верит.

Нестеренко спрашивал мало, давая возможность Доринову самому выговориться. Предложил сигарету. Доринов отказался и взял из своей пачки.

— Никакого насилия не было! — несколько раз убеждённо добавил молодой мужчина, когда майор перестал спрашивать и наступило молчание.

— Значит, Аня весь вечер была в полном восторге? — спросил Нестеренко после паузы.

— Нет. У неё вдруг башку сорвало. Меня оттолкнула и убежала. Потом оказалось, что пропала с яхты. Мы даже МЧС вызвать хотели. Когда узнали, что она написала СМС матери, то успокоились.

После крепкого рукопожатия Доринов покинул кабинет, оставив майора в сомнениях. Подчиняясь больше привычке и служебной дисциплине, он вложил окурок, оставленный ушедшим, в пластмассовый пакетик для экспертизы. 
 
Из полиции Нестеренко отправился на берег в надежде опросить Макса. Из показаний Доринова следовало, что с него всё и началось, и разговор с ним мог многое прояснить.  Он застал молодого человека на пустынном пляже в обществе молодой полураздетой девушки. У того явно не было ни минуты простоя в общении с женским полом. Ответ на сообщение майора о том, что его могут обвинить в изнасиловании Ани Фёдоровой, был очень краток.

— Чего, ****ь?!

Не понимая, что делает, он попытался бежать, но его остановили. Попытка препятствия следственным действиям обошлась дорого. Макса обыскали и нашли небольшой пакетик с наркотиком. Теперь Нестеренко мог рассчитывать на искренние и подробные показания.
               

                В школе

 
Жизнь продолжалась. На следующий день Аня вышла на работу всем видом представляя строгую учительницу. Волосы были убраны назад и связаны в короткий хвостик. Выпуклую грудь обтягивал тёмно-синий свитер. Очки с огромными линзами едва удерживались на аккуратном носике. Юбка закрывала ноги значительно ниже колена. Разве что туфли на очень высоких каблуках немного разрушали образ. Но из-за маленького роста без этого было не обойтись. Перемена кончалась. Нужно войти в класс и начать урок! Ане стало не по себе.

В это время самое важное, как в любой школе, происходило в туалете. Молодая симпатичная учительница всегда привлекает внимание и становится объектом влюблённости или даже желания, и Аня не была исключением.  Один из её учеников, закрывшись в кабинке, рассматривал видео с развеселой Анной Николаевной на яхте в той самой компании предполагаемых насильников. Красивый, рослый десятиклассник, почти мужчина, был влюблён. На её беду или счастье он оказался свидетелем. Вид сексуальной учительницы побудил начать маструбировать, но его прервали.      

— Она в разорванном платье, мокрая, видно вечеринка удалась — услышал он через дверь реплику вновь вошедшего и последующий хохот пришедших вместе с ним приятелей.

 Слухи об изнасиловании поползли по городу и добрались до школы уже на третий день. Что поделаешь, маленький городок!         

                Урок


— Кто читал «Тёмные аллеи»? — Попыталась Аня начать урок.

Класс молчал.

— «Чистый понедельник»?

— А ваш понедельник достаточно чистый? — сострил кто-то. Ребята громко гоготнули, а девочки молча ухмыльнулись.

— А коленки где поцарапали?

Это было уже вызывающе нагло! 

Она всё-таки довела урок до конца и на перемене пошла в туалет, где в школах совершается всё самое главное. «Анна Николаевна шлюха» написал кто-то на зеркале. Она неторопливо вымыла руки, поглядывая на надпись. Вспомнила, как восемь месяцев назад пришла в эту школу, и директор привёл знакомиться с 10 «А» классом. Её встретили с любопытством и доброжелательно. Красивая молодая женщина! При знакомстве на провокационные вопросы учеников она отвечала искренне и с юмором. Это понравилось.

А теперь она стояла перед зеркалом, и вся школа насмехалась и шепталась у неё за спиной. Нет, она не сдастся и будет бороться!

— Я учительница русского языка и литературы и не буду терпеть ошибок! — яростно произнесла она про себя.

Аня достала губную помаду и поставила тире между словами «Анна Николаевна» и «шлюха».