По цене металлолома

- Ну, с богом, прости меня и помилуй! – он перекрестился , вышел в темный переулок и с трудом зашагал в сторону сельмага.
Чтобы оказаться первым в очереди, он проснулся с петухами. Зачем же добру пропадать: еще день-два - и изымут из оборота эту разменную монету - гривенник. Так ему сказал приехавший из райцентра зоотехник , жена которого была одной из руководящих в банке.
     - Торопись, гаси ее, потом мелочишку по цене металлолома принимать станут...
     Соседи жалели его : многодетный , нуждается, хочет , чтоб как у всех был достаток. Попробуй семь ртов прокормить. Жена ни дня не работала, все сам: и огород , и пасека в сезон , и дежурство по вечерам на колхозных объектах. Трудяга.
     Он хорошо запомнил , как по этой земле ходили в свое время его родители: согнувшись, под ноги глядя, авось да что-нибудь на глаза попадётся - монета, серьга, гвоздь или кольцо какое.
     Отец его, несостоявшийся коммерсант, учил:  "Хочешь иметь деньги, береги копейку, копейка рубль бережёт, умножай ».
 Правило это было принято как семейный закон. Кто бы из членов семьи ни подобрал на улице оброненную кем-то гривнушку, а то и полтинник или сэкономил от завтраков в школьном буфете, все домой, все во флягу. Бросят монетку в горловину - и такой звук ласковый из глубины ёмкости , спокойней и легче на душе становится.
      Он  передвигался, с трудом переставляя кривенькие ножки: коромысло давило на плечи до боли в лопатках. Оцинкованные ведра, наполненные монетами, раскачивались, и его кидало из стороны в сторону. А до сельмага ещё предстояло пройти немалое расстояние.
      Если бы он только знал, что задумка его станет двойной драмой. И скоро произойдёт событие, которое заставит признать ошибочность  его стремлений.
               
                *            *            *
      Дальше пришлось идти крутым подъёмом. Тяжесть вёдер на коромысле гнула к земле, сердце колотилось. Он  шёл,  загребая бурьян кривыми ногами.
      Подгадывал он под очередную среду. Именно в этот день в сельпо завозят товар : продукты и мануфактуру. Людей собралось у изъеденного временем прилавка, что мух на давно не мытом подоконнике.
Сельмаг наполнился осторожным шёпотом ,и только одна  бабка  высказалась:
     - Бааа, а вот и он, ходячий гривенник, клад свой приволок. С прибытием, вас, многоуважаемый...
      Ему тут же вспомнились слова жены:
     - Ты обязательно купи все ,что нужно . Зима на носу.
На что он ответил:
     - Погодь с заказами, ещё неизвестно, что будет.
      Сантименко кинулся к прилавку, как на амбразуру. Закачались на коромысле ведра. Со стороны было видно, как тянут они его к грязному полу.
      - Что ж ты беду на свою голову кличешь, - зашипела одна из женщин, - мы что , не люди тебе?  Олигарх хренов... Другие женщины тут же загудели меж собой, выказывая согласие.
      Оценив обстановку, он понял : надо руководствоваться правом первого в очереди. Перед ним люди, привыкшие жить и думать одинаково. А значит, чуть надави, повысь голос – и твоё право тут же приглушится  правом толпы.
                *            *          *
      Продавщица,  кума его, хорошо на хлебном месте прописалась. Она мало в чем уступает мужу Гавриле. Тот страшно упрям, никогда ни с кем в делах не советуется, решает все и всегда своим разумом. Оценивая людей, говорит:
      - Да разве ты, леший, годишься куда-нибудь...
        И он чувствовал себя перед ним в постоянном тяжком ответе, как перед своим хозяином, хотя тот таковым не был.
      - Зайди за прилавок,- позвала продавщица, - давай так, кум,- на её лице появилась хитрая улыбка, - я пойду тебе навстречу. Ну в общем, хочу быть в доле - 60 на 40... Это даже уступка с моей стороны. Часть денег погашу тебе со своих, у мужа возьму из загашника. А там разберемся. Идёт?
        Он  окинул её пытливым взглядом, махнул рукой и сказал:
      - Делай как знаешь, - а для окружающих громко выкрикнул, - ты не нервничай, Матрёна, принимай как есть.
      - Ты мне, кум, всю торговлю загубишь, а я с выручки существую, - подыграла она. – Вы там всей семьёй барахолили, а мне одной отдуваться?! Давай вместе пересчитывать!
        Дело пошло, лишь изредка постукивали дужки оцинкованных вёдер и приглушенно позвякивали падавшие с прилавка монеты. И не было ни малейшего признака сдвинуться с места. Сбивались и начинали сначала. Уже и люди разошлись, и жена посылала детей узнать, голодный ведь. Но они всё пересчитывали.  Пальцы сводило судорогой, в глазах рябило, упрекали друг друга, доходили до оскорблений, но так и не могли сойтись на общей сумме. Матрена  полагала, что он обсчитал её, а кум  - что она. И все же он  решил  уступить  , успокоив себя тем, что как -нибудь потом  вернёт свое.
       В окна магазина с окраины налетел холодный ветер ,  начинался  дождь.
                *            *            *
       Он вдруг вспомнил один неприятный случай. Из полтинников на досуге смастерил как-то  кольчугу под семнадцатый век, за которую по случаю выручил неплохой, как ему казалось, куш у режиссёра самодеятельного театра из Москвы.
      Радость от сделки мгновенно улетучилась, когда он услышал, как проходящий мимо и не заметивший  его режиссёр говорил своей помощнице:
     -  Давай быстрее, а то вернётся ещё. Хорошо его нагрели, эта вещь раза в три дороже стоит!
      Он опешил от услышанного и пока соображал, они прыгнули в машину и были таковы.
                *            *            *
      Определив на прилавок последнюю горсть монет, он прислонился спиной к дощатой стене и почувствовал, что смертельно устал и проголодался. С безразличием окинув взглядом стоявшие в углу пустые ведра , подумал: «Не такого конца хотел я в этой истории». Тяжёлые  предчувствия  не давали покоя: быть горьким последствиям и пострадает в первую очередь он сам.
      Ему было ещё неизвестно, что деньги эти несколько часов назад были выведены из обращения.
                *            *            *
      Последние дни им овладело беспричинное желание  куда-то идти и что-то делать, но только ни секундой больше не оставаться на месте.
      Он шёл тихой улочкой, по обеим сторонам которой дремали одноэтажные домики. По сравнению с ними   двухэтажное здание из камня, металла и стекла – владение кума Гаврилы – выглядело дворцом.
      Он не понял, что именно произошло, но почувствовал себя так, как это бывает после сильного удара в солнечное сплетение...
Кум бил его деловито, истово. Он вдруг по-настоящему почувствовал страх перед этим хозяином, крепко стоящим на ногах.
      - Ты это, свои "капиталы" опять на коромысло цепляй и неси его с глаз долой, иначе...ну ты меня знаешь - своего не упущу. Вернёшь и деньги мои, и всю упущенную выручку дуры моей...
        Звук голоса кума волнами накатывал на него, смысл слов воспринимался с трудом.
      - Думаю, для начала с тебя хватит. Молчишь. Моя дура тоже молчит. Сговорились, скоты,- сплюнул в сердцах, повернулся и тут же исчез...
        Сантименко лежал, уткнувшись головой в забор.
Месяц на небе почти совсем заволокло, только маленький грязно - желтоватый полукруг, как надкусанный гривенник, притаился в белых скученных облаках.
                *            *           *
        Укутанный мокрой простыней и полотенцем, он сидел на широкой лавке, стараясь держать голову неподвижно. Стоило чуть пошевелить ею, как по всему телу разливалась тупая боль. Жена носилась по кухне туда - сюда, как маятник, стараясь чем-то помочь.
       - Ты бы хоть коромысло с вёдрами сберег, это теперь дороже твоих гривенников стоит. В чем воду теперь таскать...
       - Не зуди, и так тошно. Жили надеждой и вдруг пшик - одни долги. - Кумовы деньги небось заныкала, их надо отдать.
       -  И не думай. Ишь чего захотел. Зима  скоро: обуть, одеть надоть. Чай не хуже других . Перебьётся твой кум, навариться хотели.  Я их на порог не пущу,  эксплуататоров...
       -Ты, конечно, того, но спрос-то с меня. Выдержу ли ещё раз экзекуцию...
        Помолчал, потом сам себе ответил: деньги, из-за них больше всего худа. Всё считал, что умная жадность делу не помеха. Жил крадучись, выискивая свой уголок, только вот так и не понял, на что в жизни стоит полагаться; деньги экономил, да их всегда и не хватало. Сапоги худые стоят у дверей, жена из телогрейки не вылезает, а шубу покойной матери до сих пор хранит - до лучших времен...
        Он пытался все свои думы уложить правильно, чтоб навсегда схоронить под ними тревожное чувство, все более разрастающееся в груди. Хотелось покоя, но что-то назойливо мешало этому.
        Он закрыл глаза. В темноте поплыли  светлые, величиной с гривенник, круги.               
       

               
                23 февраля 2022г.