За пределами камеры. Глава 4

- Спокойной ночи, девочки, удачно вам провести время! - улыбнулся я, закрыл за собой дверь в комнату и плюхнулся рядом с женой, мягко погладив по щеке.

- Ты чего?

- Да так, просто нравится находиться рядом с тобой, - прошептал ей в губы я и нежно поцеловал, касаясь края ночнушки. – Кстати, девочки ушли на встречу с друзьями. Может, повторим? – нежно веду рукой по бедру я, задирая ее.

- Ты ненасытный, Алекс и всегда таким был, - смеется она и сгибает ноги, словно готова меня принять.

- Так это же хорошо, - нежно целую ее я и снимаю всё лишнее. – Ты, когда обнаженная, такая красивая, - и провел рукой по ее животу.

- Перестань, - с придыханием шепчет она и на губах замирает нежная улыбка.

- Почему ты не спишь обнаженная? Это же так красиво.

- Алекс, у нас трое детей, если мне не изменяет память, я уже спала с тобой обнаженная, а потом, когда прискакала трехлетняя Анька, потому что ей приснился страшный сон и она хочет к нам, я тогда очень сильно испугалась и плотно закуталась в простыню. А после ее вопросов, почему я сплю голая, я ответила, что маме очень жарко. А на дворе была зима. Так, что ну тебя!

Услышав об Аньке, я слегка нахмурился. Все-таки с ней невозможно поговорить, но если попросить жену, может тогда она мне и откроется? Скорее всего, ей. Ведь, у них прекрасные отношения.

- Ты чего? Расстроился? – обеспокоенно спросила Настя и коснулась моей щеки. – Я правда бы хотела, спать обнаженной, но только потом, когда дети уедут.

- Да, нет, все нормально, - махнул рукой я и накрыл ее губы поцелуем, скользя рукой по груди. Но  тут же вспомнил Аньку и мягко погладил.

Тогда девчонкам был всего год, мы с женой поссорились из-за того, что она надела короткую юбку, когда мы вместе собирались поехать в ТЦ. Тогда я прижал ее к стенке и сказал, что если кто посмотрит в ее сторону, то пусть попрощается с зубами. Настя тогда, так испуганно на меня смотрела, да так что у нее дрожали губы. Я чувствовал себя полным идиотом и принялся извиняться. А потом началось самое страшное из-за переживаний жена не могла кормить девочек, а Анька если и ела из бутылочки, все ровно не могла отлипнуть от маминой груди и постоянно присасывалась к ней. И вот,  когда жена перестала кормить, у дочки была истерика, я, как мог, пытался ее успокоить, а потом не выдержал, злостно поставил бутылочку и сказал:

- Так! Хватит!

Помню, как дочь вздрогнула, побежала к двери, чтобы открыть ее и выползти, как я взял ее на руки, извиняющее поцеловал, а она, соскользнула, попыталась подняться на кровать, пока я ей не помог и легла со спящей женой. Я тогда думал, что хреновый отец, гладил ее, успокаивал. Пока жена не повернулась, не положила к себе на грудь и не уснула. Аккуратно повернувшись, Анька посмотрела на меня, а я мягко забрал ее у сонной Насти, поцеловал в макушку и почувствовав, как дочь вздрогнула, убрал руку и посмотрел в потолок, думая о том, что же я сделал не так, но все ровно подпер малышку, чтобы не упала и крепко прижал к себе, уже не чувствуя, как она тычется губами, плямкает и хнычет. Я лишь без конца успокаивал и, прикрыв глаза, шептал: «тише, тише» и мягко укачивал.

Остановившись, я посмотрел на жену и понял, что вернулся из своих мыслей в реальность и принялся страстно ее целовать, делая дорожку поцелуев от шеи и до груди. Ахнув, ее тело содрогнулось и я медленно вошел.

Как и прежде она была моей девственницей и я не хотел быть слишком грубым в постели, а только нежным и ласковым.  С теми девочками, с которыми я спал, приходилось делать то, что показывают на «Порнхаб», кончать на тело, давать в рот, все было. Мало того, девочки сами изображали порноактрис и лезли в штаны при первой возможности. С женой, я бы никогда не смог сделать такое. Я люблю ее и очень ценю.  Настя, достойна большего. К ней надо относиться с уважением и сдувать с нее пылинки. Если бы, я сделал с ней так, как с девками, то Настя залепила бы мне капитальную пощечину и сказала бы: «Я не какая-нибудь шлюха и со мной нельзя так обращаться!». Брр, аж мурашки по коже, от воспоминаний. Нет, те дурочки были другие, им было пофигу, лишь бы физически расслабиться и для здоровья.

Я медленно двигался и первой возможности целовал жену, гладил ее, доводил до экстаза и снова накрывал губы, прерывая стоны, когда уже не было сил терпеть, я задвигался быстрее и кончил вместе с ней, уткнувшись ей в грудь.

Через несколько минут, когда мы пришли в себя, жена прижалась ко мне всем телом и спросила:

- О чем ты постоянно думаешь? Я не могу понять. Ты всегда погружаешься в свои мысли и тебя невозможно достать.

- Я думаю о детях, - глажу ее по спине я и прикрываю глаза. – Об Аньке, Роме, за Аллу я спокоен, а вот за них. Анька совсем не хочет со мной разговаривать, а Ромка без конца пропадает со своими музыкантами и даже не думает возвращаться домой. Концерты у него! Ничего послезавтра приедет и я ему вставлю!

- Ну, зачем ты так? – слегка обиделась жена и подняла голову. – Он очень талантливый мальчик. Я всегда в него верила, а то, что гуляет, так все гуляют.

- Но с музыкантами!

- А почему бы и нет, если он нашел друзей по интересам.

- Но ты же не знаешь, что это за люди!

- Прекрасно знаю, Рома меня с ними по скайпу знакомил. Живут в одном блоке и варят пельмени. По-моему у них веселая атмосфера и нет повода для паники.

- Почему тогда он меня с ними не познакомил? Что? Боится, что свое мнение выскажу? А ты мне, почему не сказала, что была знакома с ними? Я хотя бы успокоился и не паниковал.

- Я говорила тебе, а ты был увлечен дорогой  и прослушиванием песен. Ты еще тогда кивнул и сказал: «хорошо».

Почесав затылок, я приподнялся на локтях и покачал головой:

- Не помню. Прости меня, если не услышал, - принялся виновато целовать руки Анастасии я.

- Ты увлечен своими мыслями, тебе надо расслабиться.

- Так я уже, - хитро улыбнулся и поцеловал ее в нос и тут же, вспомнил об Аньке: - А что мне делать с дочерью?

- Тут уж сложный вопрос, но я поговорю с ней. Я думаю, она пойдет на контакт с тобой. Просто нужно время, чтобы она поняла, что ты не только строгий, но еще и добрый.

- Наверное, я был строг к ней... Но я хотел, как лучше. Для нее, Ромки, Аллы. Почему Алла оценила мою заботу, а эти двое нет?

- Нет, ты был замечательным и есть. Просто Анька немного другая, ранимая, я бы сказала, Алла давно знает, чего хочет, у нее твой характер, она идет напролом, а Ромка… он же мальчик еще, вырастит и все поймет. Не надо на него давить. Я, если честно сама не понимаю, почему Алла мне не доверяет.

- Она доверяет тебе и очень любит, - целую жену в макушку я и прикрываю глаза.

На следующий день, я проснулся от палящих лучей солнца и потер глаза. Время девять утра, а жена еще спит. Ее обнаженная спина, не могла меня не тронуть и, коснувшись кончиками пальцев к ней, я медленно веду по позвоночнику и кладу руку на талию, та вздрагивает, поворачивается и одаривает меня нежной улыбкой, прикрывая грудь:

- Доброе утро!

- Доброе утро, любимая, - целую ее в нос я и спрашиваю: - Девочки дома?

- Нет, еще не вернулись, - привстает она, да так, что простыня соскальзывает, отчего я еле сдерживаю себя, чтобы снова не повторить. Бедный организм не выдержит столько нагрузок. – Чай будешь?

- Давай, только оденься, - мягко смеюсь я и подмигиваю.

Казалось бы, тихое, семейное счастье. Подписчики, знают не многое о моей семье. Максимум, они могут видеть на фото дружную семью, нежность к моей жене и то, как я ей был благодарен за третьего сына. Первую беременность, она тщательно скрывала и подписчики узнали о близняшках, только тогда, когда я поехал в роддом забирать их и перед этим снял историю, в которой рассказал, что у меня появились дети и причину, почему я не хотел раскрывать эту тайну, сказал только одно: «Мои дорогие, когда-нибудь и вы поймете, что беременность – это такое счастье, что ни с кем не хочется делиться, кроме родственников. Мало ли, что у людей на уме, одни радуются, другие много умничают, мол, вот нарожала, а кормить, как будешь или же, в моем положении бы говорили так, что с моим-то баблом возможно все, и дорогие клиники, и игрушки и всё-всё-всё, можно даже родить ни одного ребенка с такими богатыми родителями, а целую армию, чтобы было на что содержать. Люди жестоки, милые мои». И вот, когда я решил поделиться новостью о третьем ребенке, потому что посчитал, это нормальным, снимал, как жена поедает оливье, требует свои мандарины и сладкий подарочек и смеялся вместе с ней на камеру, та была не против. Ромка должен был родиться ближе к Новому году и у нас с девчонками он ассоциировался именно с этим праздником, потому что мама, будучи беременной ела все то, что подают к новогоднему столу. Всё было хорошо, пока не подошло время родов. Я приехал вместе с женой в больницу. Врач забрал все ее документы, а она лишь отпустила мою руку и последовала следом за ним. Я остался. На душе было не спокойно, хоть Настя и говорила мне идти домой. В лучшей клинике города, она не захотела рожать. Предпочла обычную больницу. О своей беременности она узнала быстро, когда ей стало плохо и мимоходом, она шла мимо ЦГБ. Так, как жена не была такая придирчивая к больницам, хоть и считала всех врачей в городских поликлиниках некомпетентными, все ровно вопреки всему зашла и записалась на прием. Там она и проходила обследования, сдавала анализы, я был категорически против и все девять месяцев настаивал на клинике и однажды жена выдала:

- Верь мне, это хорошие врачи. Мне девочки на работе сказали, - а у самой опасение в голосе было, особенно они выявились перед родами, как бы она себя не держала в руках, всё ровно было видно, что не хочет рожать в этой больнице, боится, но не было выбора.

И не зря. Мальчик родился тридцать первого декабря, в положенный срок, но то, что я узнал, повергло меня в шок. Ей сделали кесарево, причем вызвался  бухой врач. Я сидел под дверью, кусая губы, ждал, мне казалось вечность, как вдруг из кабинета, вышел, пошатываясь врач и сообщил мне новость о сыне. Я был, конечно рад, но то что моей женой занимался нетрезвый врач, никак не обрадовало:

- Вам же нельзя пить на работе! – вне себя был я.

- Не нагнетай обстановку, сегодня праздник, - отчеканил врач. А я побежал в палату, в которую меня не пустили и попросили придти завтра.

На следующий день, когда я увидел жену и сына, на моих глазах образовались слезы, я был счастлив и, одновременно подавлен. Не спал ночами и думал о том, как они. Настя была сама не своя и даже пыталась прикрикнуть на меня, пока я не погладил ее по плечам и не успокоил. Было видно, что на лице отразилась боль, но она молчала. Даже выписали ее через три дня, потому что мест нет и надо уходить. Я лишь забрал ее, молча, а сам винил себя, что после того, как она меня послала после родов, я не появлялся два дня. С ней и сыном даже никто не нянькался, только по анализам ее водили и по проверкам, но все это было так мучительно. Мальчик пережил огромные потрясения, постоянно плакал, когда его забирали от жены и сразу же отдавали, потому что он никак не мог успокоиться, только с ней ему было хорошо.

После рождения Ромы, Настя долго к себе не подпускала меня. Огрызалась, отталкивала, а потом хваталась за живот и опускалась на кровать, вот тут-то я заявил, что теперь к нам будут приходить врачи из клиники и без возражений. На врачей мы подали в суд и выиграли дело. Не могу сказать, что это Настина была ошибка встать на учет в обычной больнице, но то, что она просто чувствовала себя ужасно и зашла в первую попавшуюся, я её понимаю, но можно было хотя бы со мной посоветоваться! А не в самую последнюю секунду сомневаться в правильности врачей перед родами, когда я говорил, что нам надо рожать в клинике. Врачи, так ее искромсали, что было больно смотреть, а с Ромой работал дорогостоящий педиатр. Мне ничего было не жалко для жены, но потом у нее просто возникала депрессия, боль была ужасная, да такая, что приходилось мне вставать по ночам и вызывать врача на дом. Её хотели забрать, но я был против. Ребенку нужна мать, хоть и предлагали их вдвоем увезти, но я настаивал на домашнем лечении, до той поры, пока жена не согласилась со мной. Я платил немалую сумму, а статейки в газете набирали обороты о моей беременной жене и ее родах, да так, что приходилось ехать в Москву и давать интервью, говоря о том, что не надо разглашать на всю страну, о том, что происходит у нас в семье. А потом понял, что я сам виноват был во всем изначально, когда выкладывал в сторис свою беременную жену и девчонок, но тогда я думал, что все будет хорошо и роды пройдут успешно, ведь я ей верил, что врачи лучшие светила страны.  А оказалось, что все совсем не так.

Настя долго воздерживалась от секса, пока Ромка не сделал первые шаги. Тогда я терпел, понимал, что жена изменилась, не подпускает к себе слишком близко и, начинает пугаться, когда я, на ночь глядя нависал сверху и смотрел на нее влюбленными глазами. Мне так не хватало с ней нежности, любви и ласки. Было ощущение, что жену подменили. А потом все само собой произошло, просто жена объяснила, что хоть ее уже не мучают адские боли во всем теле, но постоянно кажется, что до сих пор внутри все болит, поэтому, я как никогда был бережен с ней, шепча, что все хорошо и я с ней и теперь они с Ромкой в полном порядке. После его рождения, Настя не давала себя трогать там, где мне раньше было разрешено касаться: груди, живота и внутри, я лишь аккуратно придерживал ее талию и наблюдал за ней и мягко целовал, а когда коснулся белья, сразу же увидел боль на лице и поспешил успокоить. Так, она мне полностью доверилась и дала возможность проникнуть в нее. Делалось все постепенно, слишком медленно, до той поры, пока она не поняла, что всё позади и уже совсем не больно.  Я терпел до этого долго и мимолетно вспоминал свои годы, как развлекался со шлюхами, но тут же хмурился, называл себя «дураком» и поворачивался к сонной жене, мягко поглаживая ее плечо и говоря себе: «надо потерпеть, не пускайся во все тяжкие, скоро ей будет лучше. Она же родила и пофиг, что Ромка уже пытается ходить, надо потерпеть и тогда все встанет на свои места, она поймет, что готова, когда придет в себя, надо лишь просто дать человеку время». Роды сказались на жене плачевно, постоянно уходила в себя, но девочкам внимание уделяла, да и мне тоже, но я видел, что с ней все ровно происходит что-то не то, хоть и врачи вокруг нее бегают. Все ровно, осадок после рождения сына с бухим врачом остался. Больше она не доверяла городским больницам и обращалась в клинику.

- Алекс? – дергает меня за руку жена, возвращая из мыслей в реальность. – Чай готов. Ты опять бесконечно о чем-то думаешь! – слегка обиделась она. – Посвятил бы!

- Ладно, но я не хочу думать о грустном, - привлекаю ее к себе я и целую в нос. – Лучше подумаю о том, что с минуты на минуту придут девочки, а завтра подтянется Ромка.

- Это да, я по нему очень соскучилась, - кладет мне голову на плечо Настя и задумчиво водит пальцем по груди: - А о чем ты думал? Правда? Говоришь о грустном, тебя опять что-то беспокоит? Твои встречи с подписчиками? Можешь  отменить, зачем тогда переживать?

- Нет, нет, что ты! Дело не в этом.

- А в чем?

- Просто вспомнил, как ты родила Ромку.

Немного погрустнев, Настя отстранилась и дернула плечом:

- Да, я тоже помню и до сих пор не могу забыть. Каждый раз, когда я его вижу, то все время возвращаюсь в больницу. Вспоминаю бухого врача, который вкалывал мне укол в позвоночник, его грубый тон и кричащего Ромку в роддоме. Ужас, мне по сей день не по себе. Восемнадцать лет прошло, а я все еще думаю, как болело мое тело и, как не хотелось тебя к себе подпускать и, как снова, я начинаю закрываться, но тут же рядом с тобой, открываюсь полностью, потому что, ты никогда мне не причинишь боль.

Отложив чай, я двигаюсь к ней, обнимаю за плечи и целую в макушку:

- Хочешь, сходим к психологу, ведь так нельзя! Я знаю, что все эти восемнадцать лет, ты жила одними воспоминаниями и беспокойствами. Когда я воспитывал Ромку, ты влезала, защищала его от меня и говорила, что нужно оставить мальчика одного, пусть поймет, что натворил, а я даже и подумать не мог, что ты всё никак не отошла. Это травма. Я тебя понимаю, но теперь ты должна понять, что Рома - здоровый парень. Он сможет за себя постоять. Будешь его опекать, привыкнет. Все будет хорошо, ты раскроешься психологу и мы понемногу вернем тебя к жизни.

- Ты меня возвращаешь к жизни, когда рядом, - обнимает меня она и шепчет: - Я сама со своими мыслями справляюсь и не даю им взять надо мной вверх, потому что я сильная.

- Нет, со мной ты слабая, - мягко отвечаю я и целую ее в макушку. – И мне это так приятно, что рядом со мной ты в безопасности. Если тебе не нужен психолог, то постарайся забыть, главное, что вы теперь с Ромкой живы и здоровы.

- Я поняла, - опустила глаза жена.

- Не надо так себя изводить, видишь, Рома повзрослел? Теперь он сам знает, чего хочет. И ты в него не переставай верить. Я буду во всем тебя поддерживать. И не оставлю в беде.

Улыбнувшись, Настя прижимается ко мне и благодарно целует в щеку:

 - Я тебя люблю…

Продолжение: http://proza.ru/2022/06/17/1771