Странник. Действие I

Цена порядка и свободы (пьеса)

Действующие лица
Правитель,
Странник,
Учитель (Старик)
...

Время и место действия – небольшой средневековый город эпохи Возрождения. Пьеса имеет форму притчи, потому в ней смешались приметы разных эпох.

Действие первое

Готический собор, торжественная атмосфера. Правитель выступает перед собравшимся народом. Правитель одет по-военному (форма русского офицера времен Великой войны). Сумрак собора, чудная игра света сквозь готические витражи и статная фигура придают облику Правителя ауру величественности и одухотворённости.

Правитель. Дамы и господа! Сегодня мы празднуем печальную, и вместе с тем великую годовщину. Годовщину тех страшных событий, когда жизнь наша, жизнь нашего Отечества была поставлена под угрозу. С большим трепетом я воссоздаю в памяти те великие и громовые события. Давайте вместе вспомним, что было тогда. Словно все бесы были спущены на нас, а в умах людских творилась разруха. Человек с каким-то дьявольским остервенением стал крушить то, что веками создавали его предки. Нам казалось тогда, что нас, стражей Отечества, оставалось в меньшинстве, что тьма окончательно поглотила нашу землю. Но мы выстояли, мы повергли врага. Поначалу это была битва на поле боя, в которой всегда побеждает более стойкий и сильный, а мы, как казалось тогда всем, были слабее. Но мы не боялись смерти, для нас была важна не столько сладость победы, сколько осознание чистоты той миссии, исполнителями которой мы невольно стали. И мы, вопреки всем расчётам, победили. И белое наше знамя, символ чистоты и праведности, было вновь воздвигнуто над ратушей города. Оно было обагрено кровью, но кровь эта была пролита не по нашей вине. Мы бросили вызов злу, и вынуждены были биться с ним на его поле боя и по его правилам.

Аплодисменты.

Правитель. Но битва наша на этом не закончилась. Далее нам предстояла битва за сердца людей, исковерканных злом. Как увидеть это зло? Оно, это зло, всегда борется против, и никогда за. И потому я, вечный враг его, вновь воскликну словами поэта: «Нет, не всякому дано святое право обличенья!»

Аплодисменты.

Правитель (после паузы). Мы выиграли и эту битву. Мы наказали зло, мы разоблачили его и изгнали его трудами нашими. И Отечество наше вновь спокойно и вновь процветает. Но абсолютной победы нет и быть не может. Потому мы всё так же стоим на страже добра.
Какой же урок мы должны извлечь из тех событий? А урок этот в том, что человек, греховный от природы, нуждается в нашей помощи. И мы, представители власти, отныне должны с особой остротой ощущать возложенное на нас бремя.

Аплодисменты.

Правитель (тихо). Власть как служение. Честь имею!

Аплодисменты.
Правитель поклонился залу и стал направляться к выходу, но тут раздался шум – какой-то старик с большим свёртком в руках пытался к нему подойти, но его остановила стража.

Правитель. Пропустите его.
Старик. Я прошу меня простить, но я хотел бы преподнести Вам дар от нашей мастерской в честь сегодняшней великой годовщины. Эта картина посвящена Вам.
Правитель. У меня есть для этого отдельная приёмная, но что ж, коль ты захотел его вручить мне здесь, под сводами этого величественного храма, то я приму его.

Старик развернул переносной мольберт, и поставил на него картину.

Правитель (побледнев). Что?.. Что это такое?.. Да как ты посмел… Меня… Меня изобразить... мёртвым!
Старик (после паузы, робко). Простите меня ради Бога, я Вас не совсем понял… Эта картина называется «Победитель». Это аллегория Вашей победы над врагами нашего Отечества… Изволили преподнести к годовщине…
Правитель (поспешно). Вижу, вижу… Справа расположен я, как принято меня изображать по канону. А слева…
Старик. А слева – Ваш, вернее наш, неприятель.
Правитель (подозрительно посмотрев). Ваш неприятель? А ну, помощник, подойти сюда. Что ты видишь? Что изображено на картине?
Помощник. Ваше Величество торжествует победу над поверженным врагом.
Правитель. А слева, слева кто? Кого тебе он напоминает?
Помощник (присмотревшись). Да уж, будто бы похож на Вас, только такой… Как бы это сказать… Присмиренный, словно раскаявшийся. Перед смертью-то.
Правитель (гневно). Что же это значит? Да кто же это посмел такое сотворить?! Неужели этот жалкий старик?
Помощник. Извольте не переживать, Ваше Величество. Уж позволю себе заявить о своём разумении. Мне видится дело простым и решённым: мерзавец-художник кроме ваших канонов ничего другого в жизни не рисовал, других лиц изображать не умеет, вот и случилась подобная оказия. Разрешите судить и казнить?
Правитель (внимательно разглядывая картину). Нет. Здесь что-то нечисто… Картина нарисована мастерски, немного я встречал столь сильных по духу картин. Ты только взгляни: каков он, победитель? Его торжественность проступает лишь внешне, но внутренне он сломлен, ему претит доставшаяся победа, она для него словно проклятие. А что же враг, который как будто списан с меня? Я не понимаю, как же ты так точно смог подметить, но он действительно словно раскаялся перед смертью, раскаялся так… как мало кто способен: со скорбным смирением, не ища себе оправдания, не возлагая вину на других. Это явственно видно… А чаша?.. А ну, говори, кто нарисовал эту картину?
Старик (боязливо). Рисовал её не я, рисовал её мой ученик. Я захотел преподнести Вашему Величеству подарок, и, дабы картина была достойна Вас, я задал её нарисовать моему самому талантливому ученику. Я указал ему лишь общие начертания, я решил довериться его таланту, но как вижу, просчитал. Господи, как же велика моя вина! Простите меня великодушно. Доверился я, не уследил…
Правитель (величаво). Не кори себя, служитель искусства. Дар я твой принимаю, сотворён он могучим талантом, свободным и дерзновенным. Ступай с миром и трудись во славу Отечества! Сей благородство в сердцах людей!
Старик (низко склонившись). Счастье наше заключено в Вас. Всю жизнь буду нести свой крест: служить Вам и людям.

Старик, раскланявшись, уходит. Собор пуст.

Правитель (задумчиво). Ученик, значит… Узнать о нём всё, и доложить мне. Великий талант способен творить ужасные вещи, коль зло собьёт его с пути. Он сеет смятение в сердцах людей. Как буря проходит, взывая в них слепую надежду. И исчезает. И оставляет их наедине с их страстью. А страсть эта, часто принимаемая ими за сострадание – это не высокое чувство, а сладострастие. А значит путь её идёт через гибель, через разрушение и кровь. И здесь на страже должны стоять мы. Мы обязаны уберечь их от зла.