Тельняшка. V. Глава 5. Товарищ, я вахту не в силах

АКАДЕМИКИ (Часть V)

ТОВАРИЩ, Я ВАХТУ НЕ В СИЛАХ СТОЯТЬ...

Мама, мама, что мы будем делать,
Когда наступят злые холода?
Ведь у тебя нет тёплого платочка,
А у меня нет зимнего пальта.
У тебя нет тёплого платочка.
У меня нет зимнего пальта…

Песенка из кинофильма «Кин-дза-дза», режиссёра Георгия Данелия


В понедельник 03 февраля 1992 года, ровно в 17 часов по судовому времени, под звуки торжественного марша «Прощание славянки» фрегат «Паллада» отдал концы и в сопровождении буксиров устремился на выход из бухты Золотой Рог.
Нужно сказать, что такое решение капитана Арсентьева, командовавшего в то время «Палладой», не вызвало у экипажа парусника одобрения, поскольку на флоте считается дурной приметой отправляться в плавание в понедельник.
Однако наши опасения были развеяны непосредственно после того, как фрегат застопорил ход и бросил якорь на рейде в проливе Босфор-Восточный.
Сразу же после ужина Петрович выстроил нас на корме и огласил список суточного наряда. К своему глубокому сожалению, я узнал о том, что на сей раз я буду нести вахту на палубе. Да, да, именно на палубе! Но более всего меня расстроил не тот факт, что мне придётся торчать, как истукану, четыре часа на морозе, а то, что у меня, как поётся в знаменитой песенке из кинофильма «Кин-дза-дза», не было для этого дела «тёплого пальтишка», ведь на борт парусника мы прибыли в лёгких бушлатах и ботиночках на тонкой подошве.
А тут ночная вахта, зимой, да ещё и на открытой, продуваемой всеми ветрами палубе.
По совету отца-командира я отправился к подшкиперу в надежде получить у него на время несения этой злосчастной вахты тёплую одежду.
Однако подшкипер при виде меня только развёл руками и после долгих уговоров выдал старый овечий тулуп с побитым молью высоким воротником. Ни валенок, ни тёплых ботинок у подшкипера в хозяйстве не оказалось, а посему я взял этот тулуп и натянул его поверх собственного бушлата. И вот в таком виде отправился на вахту.
Палуба «Паллады» была ярко освещена прожекторами, которые подобно светлячкам облепили надстройки, мачты и реи корабля. Я поднял голову и обнаружил над своей головой тусклые звёзды на тёмном февральском небе. Под ногами слегка раскачивалась палуба, а в ушах завывал леденящий сердце и душу северный ветер. Отчего мне сразу же стало неуютно, и я тайком, чтобы не обнаружил вахтенный помощник, вытащил из кармана тулупа сигарету и чиркнул зажигалкой. Уголёк сигареты ярко тлел, продлевая ощущение, а вернее, иллюзию ощущения тепла и комфорта.
Мне предстояло нести вахту сперва на баке, отбивая каждые полчаса склянки*, затем — у трапа, и наконец на корме.
Я натянул на глаза меховую шапку и, насколько это было возможно, закрыл лицо воротником тулупа, после чего втянул голову в плечи и укрылся от ветра за громоздкой конструкцией брашпиля. В таком положении я просидел в своём убежище около получаса, затем попытался вновь встать на ноги. Однако мои ступни словно слились с подошвой и примёрзли к палубе. Я предпринял отчаянную попытку немного согреться и стал пританцовывать на месте. Вероятно, со стороны я был похож на подвыпившего матроса, исполняющего танец «яблочко». Однако лично мне было не до веселья! Пару раз я что есть силы «отбил склянки», вложив всю оставшуюся энергию в удар по рынде, но и это меня не согрело.
Я всё время поглядывал на циферблат наручных часов, но время текло медленно, словно песок в только что перевёрнутых с ног на голову песочных часах. И когда я уже готов был бросить свой пост и нырнуть в тёплое чрево корабля, как вдруг узрел в свете прожекторов приближающегося ко мне со стороны кормы курсанта с повязкой «РЦЫ» на рукаве. Указав ему жестом на своё место у брашпиля, я рысцой направился к трапу.
Иллюминаторы ходовой рубки, под которой я теперь стоял, источали свет и тепло.
Стоя у трапа, я отчётливо видел силуэт вахтенного помощника и искренне завидовал ему в этот момент. Ещё бы, ведь ему там тепло и уютно, не то что мне здесь! Я старался больше не думать о своих ногах. Единственной моей мыслью в тот момент была мысль — отстоять до конца злосчастную вахту и нырнуть с головой под тёплое шерстяное одеяло. Вероятно, именно эта мысль и придавала мне тогда силы.
Остаток вахты я проторчал на корме, где оказалось хуже всего. Ибо, в отличие от предыдущих мест моей дислокации, там не было никаких укрытий, за которыми можно было бы спрятаться от холода и ветра, и к тому же корма прекрасно просматривалась с ходового мостика…
Когда наконец на корму пришёл сменщик, я больше не чуял под собой ног и, наспех передав ему вахту вместе с нарукавной повязкой, заковылял ко входу во внутренние помещения корабля. Добравшись до своего кубрика, я стянул с себя одежду и нырнул под холодное одеяло. Чтобы поскорее согреться, я залез под одеяло с головой и стал там интенсивно дышать, нагнетая таким образом тёплый воздух. Спустя пару минут воздух под одеялом стал почти горячим, и моё озябшее тело начало постепенно согреваться. Собрав всю оставшуюся волю в кулак, я приподнял ноги и подогнул краешек одеяла под ступни, укутав их, словно младенцев, и, совершенно обессилев от накатывающего тепла, провалился в сон без сновидений.

*Склянки - отмечать ударами рынды (судового колокола) каждые полчаса.

Рисунок Георгия Гурьянова (барабанщика рок-группы "Кино").