Записки наобум. Былька 6

     Мне нравится рассказывать истории, сложенные жизнью по всем канонам драматургии. Конкретные каноны могут укладываться в долгий многолетний сюжет.

     Пластинку группы The Pink Floyd я услышал в гостях у своего друга Георгия К. Тогда нам было по 15 лет. Никакой западной рок-музыки в СССР 1970-х не было. Кое-что можно было услышать ночью по «Голосу Америки» или Би-Би-Си. В Москве всё ограничивалось «Машиной времени», «Воскресеньем» и долетавшими из Ленинграда слухами об «Аквариуме».

     Пластинку знаменитейшей английской рок-группы прислал из США папа Георгия К., один из первых советских эмигрантов. Услышав диск The Wish You Were Here, я понял, что никаких русских групп отныне слушать не буду. Флойды находились на такой высоте, куда никто из наших дотянуться не мог. Возможно, в тот момент я потерял девственность и понял, чтО у меня где и для чего. The Pink Floyd стали инициацией вроде первой рюмки водки или первой ночи с женщиной.

     Изматывающее, опьяняющее звучание гитарных риффов и хрипловатых запрещённых голосов парализовало моё податливое сознание. Я перестал быть мальчиком из СССР.

     То есть верующим в ежедневную школьную и радио-телевизионную лабуду. Более того, я не верил отныне ни во что советское ни на грош.

     Как и в приезд флойдов в нашу страну. Хотя ради пацанского прикола заявлял, что любым способом, плюнув на всё и вся, прорвусь на их концерт, окажись они в Москве.

     Чего конечно же не будет никогда. Клыки не растут у овец, а рокеры не разъезжают по пастбищам, где пасутся лещенки, кобзоны и пьехи.

                КАТАСТРОФА         

     И вдруг они приехали!

     Было лето 1989 года. Москва взбесилась! Концерты были назначены на 3, 4, 5, 6 и 7 июня в зале спорткомплекса «Олимпийский».

     Земля сошла с орбиты и врезалась в неизвестную планету. Шок, катастрофа, апокалипсис!

     На самом деле никто не понимал, что произошло. Поползли слухи, в которых чертовщины было хоть отбавляй. Мусолились бредни о каких-то скандалах среди флойдов, в стане их продюсеров, в Политбюро СССР, в семьях наших пугачёвых и ротару и чуть ли не в Ми-6 и в Пентагоне. 


     Я заметался. Именно в это время я актёрствовал в молодёжном театре-студии «Пять вечеров». Мы жили на хозрасчёте, то есть были независимы, бедны, агрессивны и ненавидимы властями. Как и другие молодые хозрасчётные театралы. Театр-студия занимал всё время нашей жизни. Вырваться куда-нибудь с репетиций или спектаклей было равно дезертирству с передовой. 

     Короче, я начал разрываться между «Пятью вечерами» и флойдами, между верностью любимой студии и данным мною давным-давно словом о прорыве на концерт идолов рок-н-ролла. Тем более, что билет я всё-таки достал. Через одного своего приятеля и его подружку, работавшую в кассах «Олимпийского». Это стоило мне кучи унижений, суеты и полсотни совковых рублей. Сумма для меня тогдашнего немыслимая.

     Но охота, как известно, пуще неволи. К тому же идти на флойдов без молодой жены Марины я не мог как джентльмен, хоть и жидкого розлива.

     Но… но… но… Тысячекратное и усиленное счастьем молодости. Сунув билеты в карман, я перестал спать ночами в ожидании дня 5 июня. Судьба дарила мне подарок, прежде мной невиданный по масштабу, цене и значительности. Жене, к флойдам равнодушной, я обещал грандиозное, никогда не виданое ею зрелище. Я уже знал, что The Pink Floyd привозит в Москву программу для промоушена нового диска A Momentary Lapse of Reason. Поэтому о том, что концерт будет сумасшедшим, я говорил с уверенностью психа, своими глазами видевшего Наполеона и сражение под Ватерлоо.

     - Тебя отпустят с репетиции? – единственное, что спросила Марина, знавшая наши театральные нравы.

     И я дал ещё одно обещание, предваряющее будущую катастрофу.

     - Конечно, - сказал я. – Я обо всём уже договорился.

     Теперь нужно было доказать, что это правда, а не ложь во имя любви и, наверное, в каком-то смысле, спасения.

     За неделю до 5 июня я начал аккуратно обхаживать главного режиссёра.

     Часто наши собственные выдумки дербанят нам мозг, утюжат и потрошат совесть. Семён Аркадьевич Ривкин, наш главный, был нормальным, адекватным человеком.
Думаю, что скажи я ему правду о своей многолетней мечте, о жажде видеть живых флойдов, о необыкновенном редком концерте и о добытых с трудом билетах, он бы меня отпустил. Ну, усмехнулся бы и сказал что-нибудь вроде «Чудак!» или «Когда вы, наконец, повзрослеете?» Но отпустил. Он был очень умный и по-настоящему интеллигентный человек. Одна пропущенная актёром репетиция восполнима и никогда не может стоить дороже обычного человеческого счастья. А театр делают только спокойные и счастливые люди.

     Так что, какие тут могли быть сомнения и вопросы?

     Тогда ещё не было ботов, фейков и абьюзов. Зато были наши родные хамство, ложь и глупость. И наш главный режиссёр не мог вообразить, что актёр-студиец ради пустяшного удовольствия, каким был для него рок-концерт, будет лгать.

     Короче, меня ничто тогда не сдержало. Выдумка моя была проста и скудна. Я подошёл после одной из репетиций к Семёну Аркадьевичу и, сославшись на странные боли в позвоночнике (у меня, 28-летнего молодца, спортсмена и крепыша!), отпросился на 5 июня, вроде как на приём к физиотерапевту-светиле.

     По-моему, режиссёр не поверил в эту чепуху. Но уловил, что меня на самом деле волнует что-то именно в этот день.

     Помолчав секунду, он спросил:

     - Помощь нужна?

     - Нет, спасибо. Покажусь знаменитому доктору, получу рекомендации и займусь лечением.

     - Удачи.

     - Спасибо!

     Итак, до встречи с флойдами оставалась неделя. Это была медленная, ежедневная эйфория! Летняя Москва тоже как будто кайфовала в преддверии чудесного события. Ни унылых дождей, ни дурных новостей, ни серых предчувствий. La vie en rose. Жизнь в розовом цвете.

     Газет я не читал принципиально. Да и они принципиально печатали такое, чего в здравом уме читать никогда не будешь.

     Так что ожидать страшного облома на всю страну в те июньские дни было неоткуда

     Приблизительно в 18 часов понедельника 5 июня я и моя жена Марина вышли со станции метро «Проспект Мира»-кольцевая, перешли подземным переходом на другую сторону проспекта и поднялись наверх, на узкую площадь между восьмиэтажным сталинским домом и тогда ещё небольшой мечетью. До «Олимпийского» оставалась пара сотен метров. Людей здесь почти не было. Мы шли, ещё ни о чём не подозревая. Меня лишь слегка удивило, что The Pink Floyd, которого я почти безнадёжно ждал полтора десятилетия, не собрал многотысячную толпу у концертного зала. Помню только какой-то сквознячок в душе, вроде как у пассажира, упустившего нужную электричку. Не более того. Внутри у меня бурлило такое запредельное чувство восторга, что через долю секунду я забыл о дурацком сквознячке.

     Я, наверное, бежал бегом, думая, что иду солидно и сдержанно, по-московски. Марина еле за мной поспевала.

     Фасад «Олимпийского» приближался. Кто-то прошёл прямо у меня перед носом. Кажется, я его или её чуть не сбил с ног, но какое, к чертям собачьим, это сейчас имело значение?

     Несколько асфальтовых ступеней. Вход на сектор D. Подъезд 11.

     Человек пять у дверей.

     То ли чего-то ждут? Или что-то разглядывают? Ясно! Это фанаты, неудачники, которые ловят лишний билетик или хотят паровозиком просочиться в дверь вслед за нами, везунчиками, предусмотрительными счастливчиками с билетами, сияющими глазами и довольными рожами.

     Белый прямоугольник был наклеен с внутренней стороны стеклянной двери.
Чёрный, небрежный, издевательский шрифт объявления, написанного в очевидной спешке,  ошеломлял:

     «Извините! В связи с государственным Днём траура концерт группы «Пинк Флойд» перенесён на 8 июня. Билеты действительны».

     Несколько секунд я стоял, позабыв о жене и вообще обо всём. Кажется, перечитывал гнусное объявление. Возможно, прислушивался к болтовне стоявших перед дверью ребят. Скорее всего, ещё на что-то надеялся. На то, что электричка просто почему-то задержалась, но вот-вот подчалит к перрону и всё-таки увезёт меня туда, где я должен быть и где мне не быть сегодня невозможно.

     - Ну что? – вопрос жены вывел меня из оцепенения. – Поехали домой? Вчера по радио говорили о каком-то трауре, но я прослушала.

     Всё было ясно. Чудо внезапно отменили. И мне было понятно, что группу The Pink Floyd я не увижу ни сегодня и никогда больше.

     У меня, взрослого парня, на глазах выступили слёзы. Удар был внезапный, смачный, нокаутирующий. Кажется, я задыхался, позорно дрожали ноги, был ледяной пот на спине и пылали уши.

     Я обнял Марину за плечи, чтобы самому не упасть. За несколько секунд я побывал у расстрельной стенки, в газовой камере смертников, на гильотине и костре инквизиции. Жизнь в розовом цвете закончилась самым обыкновеннейшим, плоским бесцветным позором.

     Позор был невзрачен. Просто он стал долгой и привычной дорогой в нашу однушку на Ставропольской улице. Кратковременное умопомрачение, обещанное флойдами, в этот вечер состоялось. И оно было тихим, абсолютным и не страшным.

     Смерть не мучает. Она освобождает и делает человека самим собой.

     Той же ночью я сел у транзистора и стал прослушивать «Голос Америки» и «Немецкую волну». Сразу всё стало ясно. В ночь с 3 на 4 июня в СССР, в Башкирии, на перегоне Аша-Улу-Теляк Транссибирской магистрали произошла страшная катастрофа. В момент прохождения двух пассажирских поездов Адлер-Новосибирск и Новосибирск-Адлер на идущем вдоль железнодорожных путей нефтепроводе прогремел взрыв. Поезда опаздывали и случайно одновременно оказались на перегоне в это мгновение. Из-за утечки из трещины в трубе газ скопился в низине и то ли из-за искры под вагонными колёсами, то ли из-за брошенного окурка вспыхнул и грохнул.
    
     Радиостанции передавали жуткую информацию. Ударной волной с путей было сброшено 11 вагонов, 7 из них полностью сгорели. Оставшиеся 27 вагонов сильно обгорели снаружи и полностью выгорели внутри. По данным западных журналистов, погибли 575 человек (по другим данным — 645 человек), включая 9 хоккеистов юниорской команды «Трактор-73»; 623 стали инвалидами, получив тяжёлые ожоги и телесные повреждения. Детей среди погибших: 181 человек.


     Сообщения американских и немецких радиостанций шли всю ночь. Наши молчали.
Видимо, государство размышляло, как спасать своё лицо, привычно скрывая информацию о людских жертвах. Я заснул ранним утром. Причина траура в стране была кошмарной и очевидной.

     Как ни странно, бомба ударила в одну воронку дважды. Но могла и больше. Кратковременное умопомрачение! Моя страна это заслужила. Флойды, впервые допущенные в СССР, привезли концертную программу с названием, похожим на чёткий диагноз. И очевидно, кто-то рассудил, что мне именно сейчас лезть к ним не надо.

     Не будучи мистиком, тем не менее с тех пор я стал верить в неслучайные совпадения и в оправданные свыше роковые обстоятельства.         

     Через три дня, 8 июня, я на концерт уже не выбрался. Не рискнул ещё раз разводить балясы в родном театре. Главный режиссёр отпустил бы меня и во второй раз. Даже если бы я признался в обмане. Но что-то внутри подсказало мне этого не делать. Чёрт знает, может, это был урок мне, мало замечавшему окружающее и слышавшему только себя и свои хотелки?

     Марина съездила на концерт со своей подругой и привезла мне глянцевый цветной плакат рок-группы The Pink Floyd. Много лет плакат висел на стене в нашей однушке. Иногда ночами я рассматривал его очень пристально. То ли пытался ещё раз помечтать о встрече с флойдами, то ли проклясть неудачу, то ли потосковать о несбывшемся.

     Бывало, у меня выступали некрупные слёзы. Так я прощался с одной из самых искренних своих любовей. И далее жизнь текла обычным чередом.

     Сейчас я могу, сидя за компьютером, слушать любую композицию флойдов в интернете. Или купить любой их диск в Amazon или Ozon. А то и увидеть их концерт по телеку.

     И с улыбкой вспоминать то контуженное и кастрированное властью время, когда побывать – или даже не побывать, а только взвыть из-за единственного отменённого концерта The Pink Floyd в Москве! – было и катастрофой, и незабываемым счастьем.

               
                5–15 июня 2022,
                Саморядово

……………………………………………………………………………………………
На фото: перед концертом The Pink Floyd в «Олимпийском», Москва, июнь 1989               
года.