Алабушевское кладбище. Глава 47. Сон и реальность

СОН И РЕАЛЬНОСТЬ


Вот и снова эта клетка,
как была она когда-то,
как сбежать хотелось деткам
в устремлении куда-то.
Я забыл уже, быть может,
то, что чувствовал богато,
но как раньше душу гложет
чувство, словно завсегдатай.

Отпускал я птиц на волю,
открывал всех клеток дверцы.
Изменял сознание, долю,
не менялось только сердце.
И стучит оно, как прежде,
завораживая стуком,
заставляя жить надеждой
между музыкой и звуком...


Ему снилось что-то очень важное. Что-то из его далекого прошлого, из подросткового периода. Из того времени, когда в нем бушевало противостояние. В чем-то оно было всегда. Но это, хоть и не понимаемое тогда, но уже наблюдаемое со стороны, с попытками самоанализа.

В молодости ему не хватало свершений. В нем задыхалось чувство целеустремленности. Оно рвалось из него, и вырывалось где ни попадя, вознаграждая ощущением полета, напоминавшим вдохновение. Возможно это оно и было.

Он всюду его искал, и чем бы ни занимался, в первую очередь творил. Даже будучи дежурным, намывая полы в классе. Это стало секретным оружием - зарабатывать похвалу. Разумеется, у каждого свой уровень, однако, и творческий муравей имеет право на жизнь.

Если ему не удавалось вызвать это чувство, он прекращал занятие. Так он забросил учебу.

И словно темный близнец того рядом произрастало другое: он чувствовал себя виноватым и боялся что его будут ругать. Причем, вроде ничего плохого не сделал, а всё равно переживал.

Может он и не думал бы, что виноват, но он боялся, что его накажут и чего-то лишат. Например, не пустят на вечерний сеанс в кино. Комплекс вины, словно паразит поселился в нем и разрастался год от года, благодаря строгому родительскому воспитанию.

А когда он вдруг понимал что с ним происходит, становилось легче. В теле развязывались узелки и вместе с душой оно расслаблялось. Он обещал себе: либо больше не делать этого, либо не испытывать то, что только что испытывал, просто контролируя психику. Самоконтроль это уже гораздо позже. Мальчишкой он до такого конечно же не додумался.

В общем, у него были крылья, одно белое, как чистая душа, другое черное, как небо без звезд. Они то поднимали его над миром, то бросали в бездну...

Происходящее во сне тоже смахивает на жизнь, но в отличие от бодрствования сны всегда заканчиваются выводом, зачастую ускользающим, после пробуждении.

Каким выводом? Умственно - психологическим. Некое переживание возникшее из неизвестного источника, раскрывается в своей сути. Это происходит потому, что человеческое я, как бы, раздваивается, одновременно участвуя и наблюдая, а сон напоминает фильм, где у актера на голове видео камера.

За что он винил себя? За то что не оправдал чьи-то надежды.? Не сбылись чьи-то мечты, возложенные на него? Но перед кем он оправдывался окончательно повзрослев?

Во сне он вдруг осознал, что неприятное чувство, мучившее с детства, выросло вместе с ним. Теперь это вообще страх перед чем-то плохим, что неотвратимо должно произойти.

Страх, который постоянным присутствием выдавливал из него жизнь, выжимал до последней капли, как пресс, запущенный его же мозгом. Этот пресс и есть его настоящее...

***

А что собственно происходит?! Где я?! Мыыы?!

Он и Каза были привязаны к столбам в паре метров друг от друга.

Да как он мог не почуять что с ними, с ним, творили? Почему не проснулся от первого же прикосновения? И что тогда? Оказал бы сопротивление целой куче враждебно настроенных обезьян?

Во влип...

А может, и это сон?