Национальность - одессит. Часть 2

    Часть 2.

    Семён оторвал взгляд от своего старого дома и  перешёл через пустынную улицу  -  на сторону, где стояли дачи Роберта и Алика. Теперь и здесь всё опустело.  Закрытые окна дач умоляюще смотрели на веранды, где когда-то кипела жизнь. 

    Грустно стало и Семёну. Он понял - здесь старых друзей не найти, и  быстрым шагом направился на пляж Большого Фонтана. 

    Проходя мимо базара, Семён купил варёную кукурузу - пшонку, как говорят в Одессе, - и пошёл к морю.  Жадно съев кукурузу, он вернулся назад и купил ещё: сладкая, золотистая мякоть, посыпанная солью, вернула забытый вкус детства ...

                ***

    Сёмка с Робертом, Алькой и Ларкой часто бегали на пляж десятой станции Большого Фонтана, энергично погоняя перед собой крепко накачанные автомобильные камеры. На этих кругах они заплывали далеко в море - туда, где кончалось лазурное песчаное дно, и начиналась чёрная, страшная бездна скалистых морских  зарослей. Вся ватага полуголых обезьянок с размаха прыгала прямо в воду и, взобравшись на упругие камеры, бешено гребла ладонями, выкрикивая:
    - Сёмка!.. Робик!.. Алька!.. Ларка! - брызги воды от взмахов рук поднимались до неба, радугой опускаясь вниз:
    - Сёмка!.. Робик!.. Алька!- пищала Лариска, самая младшая из всех, и бесстрашно гребла на большую глубину.

   Быстро удаляясь от скалистого берега, ватага подплывала к понтону, стоящему на стальном тросе в сотне метров от берега. Там довольно глубоко, и вода чернеет скалками на дне, местами проглядывая жёлтыми песчаными пятнами. Если нырнуть на самое дно, плавно скользя над песком, то можно пальцем ткнуть в крепкую спину уснувшего бычка, тут же скачущего под скалу, покрытую ракушками и мидиями,  или схватить краба за панцирь и, оттолкнувшись пятками от дна, вылететь с криком на поверхность, вскинув вверх победно руку с добычей:  аку-у-ла-а!..

   Поныряв до одури за мидиями и наплававшись до посинения, компания влезала на раскалённый понтон, подставив спины солнцу, и тряслась мелкой дрожью. Согревшись, отдохнув и вытряхнув воду из ушей, решали плыть к берегу с хорошим уловом мидий, чтобы поджарить их на костре, но Роберт, назвав себя Робинзоном,  решил ещё погреться на солнышке, и Сёмка с ним.

   Оставшись вдвоём, они ныряли с понтона, соревнуясь - кто дольше удержится под водой. Роберт был удачливей, что злило Сёмку, и он отчаянно нырнул глубже, в тёмную гущу скал. Посчитав до тридцати, Сёмка стал всплывать, как вдруг почувствовал, что нога зацепилась за что-то. Это был кусок троса понтона, свернувшийся под водой в виде петли.

   Сёмка отчаянно работал руками, пытаясь уйти вверх, но петля туже стягивала ступню. Сёмка понял, что не сможет выплыть. Он стал задыхаться до боли в груди. Взрыв страха и отчаяния сковал его, и он медленно пошёл ко дну...

                ***

   Сняв ботинки и шагая босиком по пляжному песку, Семён осматривал берег - как всё изменилось! Причудливый мир прибрежных скал исчез под ковшом экскаваторов – теперь бетонные плиты накрыли почти весь берег.

   А вон там, кажется, он с ребятами жарил мидии в костре, на листе металла, найденного тут же на песке. А там, метрах в ста от берега, плавал понтон, с которого Сёмка нырял вместе с Робиком. Однажды он чуть не утонул, зацепившись ногой за трос. Отдав все силы, он уже пошёл, было, ко дну, но нога сама освободилась, и он всплыл, теряя сознание. Робик бросился к нему на помощь и тоже нахлебался солёной воды. Взобравшись на понтон, они долго лежали, отрыгивая воду и приходя в себя.

   Потом, отправляясь на берег, сговорились никому ничего не рассказывать – иначе не пустят на море. Но глазастая Ларка всё увидела с берега и долго ещё шантажировала их, грозя всё рассказать тёте Басе и маме Сёмки.

   Она заставила друзей приносить ей дары - то конфеты в серебристой обёртке, то персики или абрикосы с чужих садов, а они, как рабы, погоняемые плетью, носили её на руках в соломенном кресле, словно важную принцессу, укутанную в мамин цыганский платок. Она мечтала стать артисткой, и танцевала перед ними сиртаки, подпевая себе.

   Лариске Адамиди  было чуть больше пяти лет, но она участвовала наравне со всеми в ночных набегах на дачные сады - рыжие абрикосы были  её любимым лакомством.   
 
   Вихрастая банда кралась в лунной ночи под тенью заборов за добычей, испытывая восторженный трепет от ужаса перед возможным провалом: попасть в лапы  дяди Боры, хозяина огромной дачи в конце улицы, было смертельным риском даже по сравнению с зубами его сенбернара Шерифа, которого ребята иногда прикармливали.

    Однажды Алька столкнулся с дядей Борой нос к носу – тот стоял во весь огромный рост и, уперев руки в боки, молча смотрел сверху вниз на струхнувшего мальца, сиганувшего прямо к нему в сад с высокого забора. Дядя Бора угрожающе молчал с минуту, а потом, набрав в себя воздух, заорал:
   - А-а-х ты ж гнида,  Петлюровец!  Йды сюды, сопля!  Я в тэбэ ногы выдерну... Ату его, Шериф! - рычал дядя Бора, призывая пса на помощь.

   Но Шериф не торопился нападать на струхнувшего Альку, который сиганул обратно через забор так быстро, что разорвал свои штанишки сзади, которые оказались мокрыми. Он прибежал к дружкам дрожащий и бледный, как мел.
 
   У каждого из банды был сад, и в нём полно таких же фруктов, но романтика была в том, чтобы выйти победителем над страхом, взяв добычу - персики, яблоки, абрикосы, виноград или вишни с черешней,-  которые казались во сто крат вкуснее домашних.

   Но однажды дядя Бора сделал подлость. Нет, не капкан поставил дядя Бора. Он поставил в саду большой стол, а на нём миски со свежими фруктами. Когда ватага снова оказалась в саду и увидела на столе лист бумаги с крупными буквами - “Ребяты. Не рвите с дерева. Жрите с мисок. Дядя Бора”, -  банда развернулась и навсегда покинула сад.

Продолжение http://proza.ru/2022/06/17/930