Куратор

Пролог

Я проснулся раньше будильника. На часах 5-45… Что за наказание? Нормальные люди спят долго, просыпаются отдохнувшими. У них над головой будут взрываться петарды, триста танцоров национального бразильского телевидения станцуют ламбаду, вредные соседи натрут килограмм чеснока, а на балконе пожарят шашлык - никто не проснется. Я же уникальный. Не такой, как все.
Будильник для меня - простая формальность, дань привычке. Ладно, махнул рукой, встал, оделся. Свинцовые обручи сдавливали виски и затылок, так болела голова. Вспомнил, что вчера под вечер поднялось давление, и я сбивал его коньяком. Совсем немного, грамм 100-150. Таблетки глотать не хотелось, это отрава и химия, а коньяк, как ни повернись, натуральный продукт. Головная боль немного утихла, и я уснул. Но проснулся со спазмами в затылке. Видимо, без таблеток не обойдешься. Жаль.
Прошлепал на кухню. Кинул шипящую таблетку в стакан с водой. Залпом выпил. Таблетка еще не подействовала, но мне полегчало. Жить можно. Я закрыл глаза, представил, как черная энергия вытекает в пространство, струится темным извилистым ручейком и теряется где-то в километрах городской канализации. Через мгновение появился Барсик. Он вился вокруг ног. Неужели я забыл вчера покормить кота? Не помню. Извини, друг, если что. Я открыл холодильник, внизу стояла сваренная на неделю вперед похлебка для кота. Травить домашнего любимца сухим кормом, всегда считал верхом кощунства. Это примерно, как самому изо дня в день питаться лапшой быстрого приготовления. Иногда можно, но не каждый же день? Чем кот хуже человека. Нет, мой Барсик, лучше многих людей. Он, конечно, своенравный, но хороший. И мышей ловит, и выслушает, и поддержит.
Я наложил котейке полную миску, больше чем обычно, чтобы восполнить вчерашний пробел. Барсик остался со мной при разделе имущества во время развода с женой. Лена ушла от меня пять лет назад. После десяти лет совместной жизни. Она, видите ли, во мне разочаровалась.
- Я еще молодая и симпатичная женщина, достойна большего, - сказала она тогда.
 Я смотрел на нее и думал: Лена, ты ли это? Как же так получилось? Ведь, мы же любили друг друга. Я точно помню. Почему мы растеряли трепетные чувства?
- Останься. Я прошу тебя, - нелепо прозвучала моя просьба.
- Нет.
- Почему?
- Я не желаю тебя видеть, не желаю слышать. Ты жалкий и мелкий неудачник.
- Я постараюсь…
- Сережа, не начинай!
- Но я люблю тебя!
- С любимыми так не поступают!
- Как?
- Вот так!
- Но я же ничего не сделал плохого!
- Вот именно! Ты ничего не сделал! Ни плохого, ни хорошего! Ты – ноль! Ты – ничтожество! Ты – никто!
- Все так плохо? Ничего нельзя исправить? Прости меня, если я тебя чем-нибудь обидел. Не уходи, - я не знал, куда деть руки, стоял и хлопал глазами.
- Мне противно тебя слушать, видеть. Ты жалок. Уйди с дороги!
- Лена! Я хочу тебе сказать…
Жена схватила чемодан. Решительно шагнула в дверной проем. Громко хлопнула дверью.
- Я хочу тебе сказать, что буду помнить о тебе только хорошее, - сказал я уже безмолвной и бесчувственной двери.
Затем вышел на балкон, чтобы еще раз увидеть самую большую любовь в моей жизни. Лена, чеканно цокая каблучками, вышла из подъезда. Сразу попала в объятия моего студенческого друга Бориса. Моего бывшего друга Бориса! Негодяя Бориса! Как же я пропустил ваш роман у себя за спиной?
Борис, обнимая Лену, покосился вверх в мою сторону, ехидно улыбнулся. За спиной у Лены помахал рукой. Подлец! Я показал ему средний палец правой руки, и ушел с балкона. Я не смотрел через занавеску на кухне, но знал, что Борис проводил Лену до задней двери большого черного Мерседеса-330. Моя бывшая жена мягко провалилась в удобные кожаные сиденья богатого автомобиля, затем Борис привычным широким жестом захлопнул дверь. Еще раз глянул вверх. Сел на водительское сиденье. Через минуту машина бесшумно вырулила с парковки и скрылась под кронами тополей.

Воспоминания прервал закипевший чайник. Я привычно заварил растворимый кофе, намазал бутерброд маслом.
Мы с Леной не очень хорошо жили. Зарабатывал я маловато. Жена, по правде сказать, была достойна большего. Я ее где-то в глубине души понимал. Но было обидно, черт возьми! Почему сейчас? Почему со мной? Да за что мне собственно такое горе?
Я пытался раззадорить себя и взаправду разгневаться, чтобы заплакать для приличия или разбить вазу. Но нет. Вместо грусти лишь апатия, пустота и безразличие. Короче, я погрузился в тихую беспросветную меланхолию на долгих два месяца. Зачем мне жить? Куда стремится? Я не знал. Даже напиться, как следует, не получалось. Любовницы, которая бы пригрела, обняла, поняла и приласкала, у меня не было. Лучший друг Борька спал с моей женой. Встречаться с другими общими знакомыми не хотелось. Как людям смотреть в глаза? О чем говорить, ведь они знают, что меня бросила жена, потому что я полное ничтожество?
И тогда я начал писать. Нет, я не писатель, и даже не журналист. Я московский таксист. И у меня высшее педагогическое образование. Но как–то не получилось из меня учителя биологии. После института, я немного поработал продавцом в ларьке, затем рабочим на стройке, курьером. Пробовал устроиться на должность менеджера по продажам в крупную алкогольную фирму. В конце концов, начал таксовать. Я подключился к сервисам Парекса. Теперь выезжаю на улицы Москвы в удобное время. Я практически ни от кого не завишу, работаю столько сколько нужно, и эта мнимая свобода мне нравится. Я практически хозяин своей никчемной жизни.
Мне нравится, сидя за рулем, мысленно ставить персонажей собственных произведений в невыполнимо-сложные ситуации. Под мерный шум колес в голове гремят баталии Второй Мировой войны и рвется пространство во время гиперпространственных переходов. Когда я приезжаю домой, записываю идеи на компьютер. Иногда с вечера, а чаще с утра, пока голова свежая. Надо сказать, что больших успехов в писательском деле я не достиг. Знакомых писателей у меня нет, большие издательства моими шедеврами не интересуются, хотя я регулярно выкладываю писанину в интернет на сайте Проза.ру. Там у меня уже более трех тысяч читателей. Посмотрите если что – Кузнецов Сергей Иванович, моя фамилия. Не звучная? Надо взять псевдоним? А мне нравится простое русское имя, предки были кузнецами, а теперь я кузнец художественного слова. Что еще надо?
Допив кофе, ощутил, что головная боль почти растворилась. Можно выезжать на работу. Но внимание привлекла стопка бумаг, лежащая на краю кухонного стола. Почему я сразу ее не заметил? Минуту назад, там ничего не было, я был почти уверен. Не мог же я не заметить стопку бумаги толщиной в пять сантиметров. Откуда она здесь? Я вообще редко распечатываю тексты. Зачем переводить бумагу? Читаю с экрана, исправляю, дорабатываю. Если куда переслать, всегда удобнее отправить в электронном виде. А сейчас передо мной на столе лежала приличной толщины стопка бумаги, листов на триста, аккуратные ровные края. «Немедленно возьми меня в руки!» - кричала она.
Я взял. Куда деваться. Бумаги приятно легли в руки. Открыл первый лист - сверху донизу текст. Открыл наугад середину: Многие люди думают, что боги есть или, как минимум, могут быть...
Чья-то рукопись. Сомнений не было. Ого! Уже интересно. Как она сюда попала? Я принес вчера и забыл? Или клиент забыл у меня в машине? Вообще-то амнезией я не страдаю. Но всякое бывает в жизни таксиста. Я перешел в гостиную, сел на диван. Работа немного подождет. Подперев голову и руки подушками, я погрузился в чтение…

Глава 1
 Через три дня я все забуду! Пишу пока помню. Простите за излишнюю эмоциональность и орфографические ошибки. Мне надо записать все, что я знаю! А не то все напрасно! Надо! Надо! Надо! Теперь обо всем по порядку.
Меня зовут Керн. Я прилетел сюда с планеты Ахорн больше семи с половиной тысяч лет назад. От Земли моя родная планета находится на расстоянии в тридцать два миллиона световых лет. Мы умеем преодолевать подобные расстояния за несколько часов при помощи специальных двигателей. Но это не важно. Я не инженер и не смогу доходчиво объяснить технические детали перелетов. Важно другое. Наша цивилизация, по сравнению с земной, более развита технологически и технически. Мы по сравнению с вами - боги. Мы и есть боги, потому что мы создали вас! Я понимаю, это звучит странно, возможно смешно и нелепо. Но это так. Я постараюсь объяснить и рассказать. Прошу отнестись к этой информации уважительно, потому что это правда.
История человечества на Земле началась 7 534 года назад. Мне возразят, что археологические раскопки свидетельствуют о жизни людей и в более ранние периоды. Да. Свидетельства есть, но это искусные подделки или следы прежних экспериментов в нашей лаборатории «Земля». В условия проведения нашего эксперимента входило требование по созданию иллюзии независимого и естественного развития человеческого общества.
Многие люди думают, что боги есть или, как минимум, могут быть. Имеются заветы, скрижали, заповеди, пророчества, моральные и нравственные идеалы, спущенные сверху. Возникли они не сразу. Заповеди развивались и появлялись вместе с обществом и технологиями. Но опять я забегаю вперед. Извините.
Итак, когда семь с половиной тысяч лет назад мы прилетели на Землю, нам открылась первозданная планета с дикой природой – леса, поля, моря, реки, дикие животные. Имелась вода и кислородная атмосфера. Никакого намека на разумную жизнь не существовало, если не считать дельфинов. Их создали не мы. Они уже были. Не было даже обезьян, предков современного человека, как считается в дарвиновской теории. На самом деле все было ровно наоборот, мы сделали обезьян вслед за человеком, чтобы скрыть собственное участие в эволюции и запутать следы. Зачем мы так поступили? Надеюсь, станет ясно в конце этого рассказа.
Для проведения эксперимента мы выбрали местность в центральной Африке. Искусственно вырастили 124 особи человека разумного обоих полов. Внешне люди были похожи на нас. Но с известными ограничениями. Мы не хотели собственными руками создавать конкурентов. Новые люди на Земле жили меньше, были слабее и меньшего роста. Размер мозга и площадь коры головного мозга немного уступала прототипу. История нового человечества началась.
Эксперимент даже для нас был масштабный, амбициозный и новаторский. Мы не знали к чему придем, с какими трудностями столкнемся. Дело в том, что несмотря на нашу кажущуюся развитость и могущество, ахорнцы плохо представляли, откуда взялась цивилизация на нашей родной планете. У нас тоже существуют предания, мифы и заповеди богов. Но мы их не видели, не знаем, и в общем-то многие вполне справедливо полагают, что богов нет. Они считают, что наша цивилизация возникла в результате естественной эволюции флоры и фауны на планете Ахорн. С помощью эксперимента на планете Земля, мы хотели ответить и на этот вопрос.
Опять я отвлекаюсь. Вернемся к земной цивилизации. Для человечества мы создали приемлемые условия: вода, еда, жилище. Дали им самолеты, микроволновки и телефоны. Но оказалось, что новоиспеченное человечество не обладало навыками к выживаемости. Люди бесстрашно и глупо убивали себя, ни к чему не стремились, паразитировали и умирали от передозировки удовольствиями.
Эксперимент тогда в первый раз повис на волоске. Нашлись противники, выступавшие за немедленное прекращение миссии на Земле из-за ее бесперспективности. Зачем тратить силы и средства для создания новой странной расы, если следует заниматься проблемами собственного человечества на Ахорне? Есть множество планет, которые следует колонизировать и развивать. Дома много проблем в экономике, культуре и образовании. Зачем распыляться?
Слава богу, возобладала противоположная точка зрения, и земному человечеству дали шанс. Частично воспоминания о первой попытке остались в преданиях о райском саде: там было хорошо и человек был счастлив.
Посовещавшись, мы решили, что у людей следует отобрать незаслуженные блага, заставив его бороться, работать и покорять сложные вершины. У людей отобрали самодвижущие колесницы, ковры-самолеты, зеркальца, через которые можно было разговаривать. Люди переселились из комфортабельных квартир в пещеры и лачуги, которые они теперь обустраивали собственными руками в меру сил и способностей.
 Древние люди бегали с деревянными копьями за мамонтами и саблезубыми тиграми. Но мы не бросили их на произвол судьбы. Мы дали им огонь и первобытные орудия труда: каменные топорики, наконечники для стрел, да и сам лук. Вскорости, люди приспособились жить в пещерах, при минимуме удобств, порою голодая и умирая от холода. Да, это было жестокая, но необходимая школа выживания. Оптимисты в нашем стане, среди и них и я, ликовали: люди на Земле жили самостоятельно, обеспечивали себя и не требовали постоянного ухода! Еще немного и завертится колесо прогресса. Люди начнут изучать и приручать силы природы! Ура!
Но не тут-то было. Прошло несколько поколений, люди приспособились жить в каменных и холодных пещерах. Перестали изменять жизнь к лучшему. Мы подкидывали им высокоурожайные сорта пшеницы, репы и кукурузы. Засаживали опытно-показательные делянки. Люди срывали плоды, съедали, благодарили богов. Никто не хотел делать что-либо новое: заняться земледелием, приручить корову или лошадь. Тогда и родился институт кураторства, перед которым встала задача воспитывать и учить людей. Постепенно подкидывать знания и навыки, чтобы те поверили в собственные силы, думая, что сами покоряют природу.
На Землю направились около сотни добровольцев. В историю человечества первопроходцы вошли, как пророки – Иисус, Моисей, Будда, Конфуций и великие ученые – Сократ, Аристотель. Собственно, я и был Аристотелем, например. Я рассказал людям, что Земля круглая и вращается вокруг солнца. Дикие и необразованные люди крутили у виска. Но к счастью находились благодарные ученики: Платон, Александр Македонский. Помню ко мне на колени присел еще молодой Саша, тогда ему было около десяти лет:
- Что самое главное в жизни человека, дядя Аристотель? – спросил юнец.
- Саша, - ответил я ему, - надо прожить жизнь так, чтобы о тебе помнили долгие годы.
- Зачем?
- Человек – самое великое создание на планете Земля. Он может и должен покорять миры, познавать непознанное, делать окружающий мир лучше, чище и добрее.
- Когда я вырасту, то покорю весь мир!
- Молодец! – я погладил по голове будущего императора, - когда завоюешь новые страны, в первую очередь, строй библиотеки и школы. Людей надо учить, ибо в знаниях великая сила.
- Мой папа говорит, что надо быть жестоким и страшным, чтобы тебя боялись и уважали.
- Царь Филипп – очень достойный правитель. Это правда. Если тебя будут боятся, то станут подчиняться и выполнять приказы. Но означает ли это уважение? Я сомневаюсь. Правителю дарована великая честь вести собственный народ вперед. Стань достойным, умным, справедливым, и тогда подданные увидят нечто большее, чем страх. Они пойдут за тобой и самоотверженно поддержат, потому что увидят в тебе провидца, помощника для реализации собственных сокровенных желаний.
- Странно ты говорить, дядя Аристотель. Я подумаю.
- Хорошо, думай, Саша. Умение думать – великий дар человека. На земле ни одно другое существо не обладает подобными способностями…
Как вы знаете, Александр Македонский покорил полмира. Построил великую империю. Его имя знает каждый школьник. Я горжусь своим учеником. Не всегда у меня получаюсь достичь подобных результатов. В дальнейшем я помогал великим государственным деятелям. Что-то получалось, что-то - нет. Но Александр Македонский - по-настоящему первый успешный опыт. Саша строил в завоеванных странах школы, библиотеки, храмы и дал мощный толчок развитию земной цивилизации.
В случае с Александром Великим мы столкнулись с проблемой преемственности устойчивого развития. Наследники великой империи переругались и скатились на более низкий уровень. Из темных закоулков психики человека вылезли зависть, жадность, подлость, злость. Люди ради положения в обществе и сиюминутного богатства предавали и убивали своих братьев и сестёр, отцов и матерей. Настоящая дружба и взаимное уважение дискредитировалось и исчезало при возникновении сколь-нибудь мизерного богатства и власти. Мы дали людям знания, но не дали морали…

Глава 2

От чтения рукописи меня отвлек телефонный звонок.
- Привет, - звонил мой приятель и коллега-таксист Виталик, - ты сегодня выходишь на линию? Что-то не вижу тебя на экране радара.
- Привет, должен выйти. Зачитался я что-то.
- Зачитался он! Сейчас же самый сенокос. Ночью почитаешь.
- Да, наверное, ты прав.
- Какой-то ты странный, Серега. У тебя все нормально?
- Голова немного побаливает. А так все хорошо?
- Температуры нет?
- Нет.
- Ладно, все! Не отвлекаю. У меня клиент. Пока-пока!
Виталик прервал связь. Хорошо же лежать в тепле и читать странную рукопись. Барсик свернулся калачиком и мурлыкал в ногах. Что еще нужно для счастья? Лично мне, совсем немного - кружка теплого чая с лимоном, яичница с сыром и овощами, теплые носки, и чтобы никто не отвлекал.
Я посмотрел на кота поверх очков. Почему же я сейчас встану и поеду в холод и сырость осенней Москвы? У меня же для счастья все есть. Наверное, потому что надо платить за коммуналку. Еще нужны деньги, чтобы купить куриные яйца для яичницы и еду для Барсика. Иногда неплохо бы обновить одежду и ботинки. Короче, чтобы жить в современном мире, нужны деньги. Интересно, а что скажет по этому поводу куратор Керн? Кто придумал доллары и евро? Пришельцы с планеты Ахорн?
Я переоделся, спустился в машину, и через десять минут принял первый заказ. Клиентом оказалась немолодая женщина, возможно, пенсионерка: в руках большая сумка, теплый платок на голове, синтепоновое пальто. По красным и слегка припухшим глазам, понял, что женщина расстроена. Она назвала адрес: улица 26-ти Бакинских комиссаров дом 7. Я занес информацию в навигатор, ехать примерно сорок минут с пробками. Мы поехали.
В зеркало заднего вида я видел, что женщина шмыгает носом, вытирает глаза платком, молчит и отводит взгляд в боковое стекло.
- У вас все нормально? Помощь не нужна?
- Спасибо, не надо, - ответила женщина так, что я понял помощь нужна прямо сейчас. Здесь! Срочно!
- Если что, вы обращайтесь, в аптечке имеется аспирин, валерьянка, анальгин, - улыбнулся я в зеркало.
- Благодарю вас, - женщина замотала головой, - мне ничего не надо.
- Я часто подвожу людей в разном настроении. Бывают влюбленные и очень счастливые, но бывают и расстроенные люди.
- Что мне с того?
- А знаете, какие пассажиры попадаются чаще всего?
- Какие?
- Никакие. Сядут и молчат. Эмоции не выражают. Все в себе. С одной стороны, это и хорошо - проблем с ними нет. Но и следа в душе не оставляют.
- Вы любите свою работу?
- Сложный вопрос. Работа, конечно, не шибко престижная. Но мне нравится. Начальства надо мной нет. Денег на жизнь хватает. Чего еще надо?
- Свободу любите?
- А кто ж ее не любит?
- Ее не каждый выдержит. Я вот сейчас свободная. Муж умер пять лет назад. Я бы свою свободу, деньги, жизнь отдала, чтобы вернуть его назад. Плохо мне без него.
- Это вы так из-за него расстроены? Прошло пять лет, а вы до сих пор плачете?
- Нет. Плачу я из-за сына. Пока муж был жив, с детьми были прекрасные отношения. Семейные праздники мы проводили вместе. Муж иногда меня учил, как жить. Помогал и поругивал, конечно, по делу. Заставлял делать, как правильно. Я же взбалмошная, строптивая, часто спорила с ним. Теперь то я понимаю, что он был во всем прав. Во всем, во всем! Больше всего на свете он хотел, чтобы наша семейная жизнь протекала счастливо и полноценно. И я была счастлива. По-настоящему.
- Здорово.
- Спасибо. Теперь все изменилось. Я стала свободная. И одинокая. Я помню, чему он меня учил. Но получается не так. На моих глазах дети стали ссорится. Мои родные Паша и Маша. Я пыталась разобраться и помирить их. Но, чем дальше, тем хуже.
- Почему поссорились ваши дети?
- Маша сделала замечание жене Паши. Паша в ответ вспылил и обозвал нехорошими словами Машу. Пошло и поехало.
- Кто виноват по-вашему?
- Сомнений нет, Пашина жена – Ира. Она науськивает Пашу. Крутит и вертит им, как хочет. Сама ходит в шубе и шелках, меняет наряды два раза в месяц. Паша второй год ходит в одних и тех же ботинках Он ее на руках носит, перед ней расстилается, как тюфяк. А у нее ни капли уважения к нам с Машей. Это же я родила и воспитала для нее такого хорошего мужа! Она должна меня ценить и уважать! Ира Пашу совсем не любит. Она его использует в корыстных целях. Вот и Маша так же считает.
- Понятно.
- Вам все понятно. А у меня душа болит! Мои дети между собой не разговаривают. Паша со мной не общается. А что я такого сделала? Я ему правду сказала. У него глаза-то скоро раскроются. Злости Иркиной не утаишь. Она может еще какое-то время скрываться. Но ее подленькая натура прорвётся. Дайте только время. Чем раньше Паша узнает правду, тем будет лучше!
- Паша сам-то что говорит?
- Что он может сказать? Говорит, что любит Иру и что мы должны перед ней извиниться. А за что? Мы же хотим, как лучше. А он этого не понимает. Дурачина!
- Ваш муж позволял кому-либо, включая своих родственников, нелестно высказываться в ваш адрес?
- Нет. Никогда! Мой муж был настоящим мужчиной и джентльменом! На первом месте у него была я и наша семья. Семейные ценности превыше всего!
- Вот видите.
- Что?
- Вы сами ответили на свой вопрос.
- Не понимаю вас.
- Поставьте себя на место Пашиной жены. И скажите, правильно ли он поступил, когда кто-то, пускай и близкий родственник, нехорошо отозвался о вас? Ответьте себе честно, и все станет на свои места.
- Вы путаете: я и Ира - две разные вещи. Она наглая самовлюбленная, лицемерная, лживая девица. У ее на уме только выгода и холодный расчет.
- Не обижайтесь на меня ради бога, но мне кажется, что Паша во многом похож на вашего покойного мужа. Он также заботится о своей семье, как и ваш супруг.
- Да. Паша - хороший. Очень хороший! Но ему досталась негодная девчонка, которая не стоит его мизинца.
- Нет людей без недостатков. Но я думаю, что Паша выбрал вполне хорошую и достойную девушку. Он ее бережет и защищает, как сделал бы любой нормальный мужчина. У вас хороший и достойный сын. Мне кажется, что вам с Машей надо уважать выбор сына. Он уже взрослый.
- Вы думаете?
- Я уверен. Чем быстрее вы поговорите с сыном по душам, тем всем будет легче. Надо устроить встречу Маши и Паши, чтобы их помирить.
- А если они не захотят?
- Захотят. Ссориться никому не нравится. Надо попробовать. Долго жить в состоянии войны нельзя.
- Вы думаете?
- Уверен.
- Я подумаю. Но вам спасибо за совет.
- Не за что. Это наша работа. На моем месте так поступил бы каждый, - улыбнулся я.
Я заметил, что женщина распрямилась. Взгляд подобрел. Носом больше не шмыгала. Смотрела вперед на дорогу. Я представил себя Керном, посланцем с далекой планеты Ахорн, который учит людей планеты Земля добру и справедливости. Над лопатками у меня немного зачесалось. Я поерзал спиной о спинку водительского кресла. Показалось. Крылышки еще не растут, до святости далеко. Через пять минут мы приехали до нужного дома. Женщина рассчиталась, на прощание сказала:
- Спасибо. Удачи вам.
- И вам тоже.
Возникла короткая пауза между вызовами. Я достал рукопись и погрузился в чтение.

Глава 3

Мы отдали людям знания, но не дали морали. Это оказалось губительной смесью. Представьте себе умного, вооруженного до зубов по последнему слову военной техники, человека без сдерживающих норм нравственности. Человечество погрузилось в череду бесконечных войн. О многих кровавых конфликтах современная история просто не знает и не помнит. Мы старательно стирали из летописей упоминания о вероломных и несправедливых войнах. Совсем убрать войны из истории, мы не решились. Оставили наиболее гуманные и поучительные.
Что скрывать, мы часто вмешивались в ход истории. На самом деле, это было сделано не специально. Год за годом мы ждали, что человечество возьмет бразды правления собственной планетой в свои уверенные и надежные руки. Но все тщетно. Раз за разом человеческое общество скатывалось в варварство и упадок.
Примерно две тысячи лет назад нами было принято решение об усилении работы над нравственностью и моралью. В разные концы света отправлялись кураторы под видом учителей, проповедников и пророков. Моисей, Будда и Иисус – это только малая часть десанта просветителей, высадившихся на планете. Лично я работал тогда на территории Индии. Много сотрудничал с Буддой, но мое имя затерялось в веках. Звали меня Ахпаниша, но это не важно. Мы тоже живые, у нас бывают не совсем удачные миссии. Но в целом, мы подняли культуру и науку человечества того времени на новый уровень.
В работе кураторов на Земле произошли важные изменения. До этого мы общались с людьми в своем обличье. Мы могли прилететь на самолете, подъехать к толпе на вездеходе. Выйти поговорить, сотворить чудеса. Восторженная толпа людей стояла, смотрела на нас восхищенными глазами. Они верили в нашу мощь и силу.
Мы уходили, а они надеялись только на чудо. И мы поняли, что подобные демонстрации только демотивируют людей. Подчеркивают их слабость, лишают инициативы. С тех пор и до сегодняшнего дня, мы приходим в народ в человеческом облике.
Мы живем в тех же домах, едим ту же пищу, работаем на тех же работах. Мало того, часто на время проведения миссии, у нас блокировались воспоминания о том, что мы с планеты Ахорн. В голову вкладывалась программа действий и знания новой земной личности. Было интересно, но и сложно, одновременно.
Люди неохотно принимали прогрессивные учения, противились, кидали кураторов в темницы, пытались убить. От правителей тех времен не укрылся факт, что повсеместно появились проповедники, желающие научить людей жить по-иному, в согласии с собой и окружающим миром. Мы нарушали привычный ход вещей. Мы рассказывали людям, что они многое могут, что они умные, талантливые и практически всемогущие. Для того, чтобы добиться успеха, надо много работать, учиться, творить и созидать.
Мы рассказывали людям о множественности миров во Вселенной, о том, что Земля круглая и вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Мы учили, что мир состоит из химических элементов, атомов и молекул. Мы демонстрировали и объясняли закон гравитации, закон сохранения энергии и материи. Мы рассуждали о морально-нравственных основах сосуществования человечества.
В это же время на Земле стали спонтанно возникать тайные общества, которые с большим успехом противодействовали нам. Каким-то странным образом, противники узнавали наши планы. Вероятно, виноваты в этом мы сами. Утечка информации происходила из-за того, что некоторые наши кураторы вступали в интимные связи с земными женщинами, заводили семьи, у них рождались дети, благодаря чему генофонд Земли существенно улучшился. Вероятно, эти кураторы влюблялись по-настоящему.
Чего греха таить, и у меня был роман с земной женщиной, расскажу об этом позже, если будет время. Я не осуждаю себя и своих товарищей. Все мы люди не безгрешные. Влюбленные мужчины рассказывали женам и детям правду. Мы поначалу даже радовались этому, считая, что сможем лучше влиять на людей и воспитаем детей-последователей наших учений.
Как известно, самые ярые противники отцов, это их дети и особенно внуки. Наши чада обладали серьезными знаниями, иногда к ним в руки попадали высокотехнологичные приборы и механизмы с Ахорна. Наследники-полукровки организовывали союзы и общества. Из поколения в поколение, учения видоизменялись и совершенствовались. Люди тайных обществ проникали во власть и активно противодействовали нам. Мы оказались к этому совершенно не готовы.
Харпа, который был Иисусом внезапно схватили и казнили на следующий день. Мы просто не успели среагировать. Его действительно убили. Он не воскрес, как написано в святых писаниях. И хотя мы, жители Ахорна, живем по земным меркам долго, более десяти тысяч лет. Мы иногда болеем и преждевременно умираем от смертельных ран. Мы можем умереть от голода и от холода, от ожогов и задохнувшись из-за отсутствия кислорода. В этом мы с вами очень похожи. Харп мужественно выполнил миссию и гордо принял мученическую смерть.
В нашем штабе разразился серьезный скандал. Земной эксперимент вновь встал на грань закрытия. Многое можно стерпеть, но жизнь жителя Ахорна – это было уже слишком.
Мы понимали, что смерть сильное эмоциональное переживание в жизни людей, гораздо сильнее, чем рождение или влюбленность. Ранее мы пытались несколько раз при помощи показательной инсценированной смерти мотивировать людей на поступки. Так было со смертью Сократа, например. Древний философ, а по совместительству наш куратор, не умер. Мы инсценировали смерть древнего философа, который умирает за правду, за убеждения, потому что идеи важнее жизни. Так мы думали.
Но смерть Сократа не имела серьезных последствий. То ли люди почувствовали некую фальшь и неискренность, то ли не были готовы к восприятию подобного нравственного урока. Совсем другое дело со смертью Иисуса. В нашем штабе объявили всеобщую эвакуацию. Все кураторы в спешном порядке покинули посты и вернулись на базу…

Глава 4

Мобильное приложение Парекс-такси просигналило, что появился новый клиент. Я принял заказ. Не все же время читать, надо и поработать. Заодно обдумаю прочитанную информацию. Я включил навигатор и поехал за клиентом.
В школе нас учили совсем другому: теория Дарвина, эволюция, человек произошел от обезьяны, - подумал я. Больше всего прочитанная писанина напоминала популярные передачи телевизионного канала Пен-ТВ. С другой стороны, это могло оказаться правдой. Живых свидетелей тех событий нет, а история переписывается каждый раз при смене общественно-политического курса. Власти всегда обманывают и никогда не говорят правду, даже если ее знают. Почему-то им кажется, что людей лучше держать в неведении. Почему?
Мне кажется, что сложные задачи и проблемы лучше решать вместе, то есть сообща. Так было и в Великую Отечественную войну, и на грандиозных стройках советского прошлого, и в 1612 году и в 1812-м. Эх, куда ушли наши чудесные годы, когда я был молод и хорош собой? Неужели за разворотом СССР в сторону капитализма стояли всемогущие кураторы с планеты Ахорн? Почему бы и нет? Внешнее вмешательство объясняло бы многие странности в поведении последних советских руководителей...
Я подъехал по нужному адресу. Нажал кнопку, что я на месте, жду клиента. А его все нет. Нет пять минут. Десять. Надо бы позвонить. Нет, думаю, подожду, чего зря человека волновать? Так и есть, смотрю - бежит к машине девушка, на ходу застегивает куртку, из рук падает рюкзак. Содержимое рюкзака рассыпается на асфальте. Девушка спешно собирает тетрадки, ручки, телефон. Кидает вещи в рюкзак. Запыхавшись, подбегает к машине.
- Это вы меня ждете? – спрашивает с обворожительной улыбкой.
Красивая, молодая, энергичная, не растраченная, все еще у нее впереди. Где мои семнадцать лет? Почему жизнь так быстро бежит? Эх, ахорнцы, ахорнцы, почему сделали нас такими?
- Надеюсь, я, - отвечаю с улыбкой в ответ.
Девушка шумно усаживается на заднее сиденье. Вокруг все крутится, сверкает, шумит. Фейерверк, а не девушка!
- Куда едем?
- Московский авиационный институт, первая проходная.
- Хорошо, будет сделано, - набираю маршрут в навигаторе, стартую.
Девушка немного успокаивается. С надеждой смотрит в лобовое стекло.
- Торопитесь? – спрашиваю.
- Да. Очень.
- Экзамен?
- Нет. Зашита курсовой работы.
- К какому времени надо там быть?
- Защита началась десять минут назад. Если она продлится пару часов, то я успею. Не обязательно же сдавать в первых рядах?
- Конечно. Когда я учился в институте, у нас были любители сдавать в последнюю очередь. Обычно - это троечники. Как правило, отличники и хорошисты шли в первых рядах. Как на сенокосе в деревне. Знаете? Вся деревня в стародавние времена выходила по утру на сенокос. Впереди ставили самых здоровых мужиков, которые прокладывали первую дорожку. За ними шли послабже мужичонки, затем женщины и подростки.
- Да. Понимаю, о чем вы. У нас тоже самое. Но я отличница, почти. По всем расчетам должна быть уже там. Но внезапно, перед самым моим выходом, у бабушки поднялось давление. Пришлось вызывать скорую.
- Преподаватели такие истории всерьез не воспринимают.
- Я знаю, но это правда. Не могла же оставить ее одну? Мама и папа на работе. Если с бабушкой что-нибудь случится, никогда себе не прощу.
- Скорая приехала? Давление снизили?
- Да. Все нормально. Сейчас сдам курсовик, и бегом домой.
Я краем глаза глянул в навигатор. Боже мой! На пересечении с Можайским шоссе вырисовывается темно-бардовая пробка, вероятно, авария. Надо искать другой маршрут, причем срочно, увязнуть в стоячем потоке машин – хуже некуда.
- Кто-то на небесах не хочет нам сегодня помочь, - сказал я, и свернул вправо, - впереди авария. Надо искать другую дорогу.
- Я так и знала! – вскрикнула девушка, едва сдерживая слезы.
- Надо было ехать на метро, было бы быстрее.
- Что теперь делать?
- Теперь ничего не поделаешь. Но вы не переживаете, мы потеряем всего минут пятнадцать. Успеем?
- Хорошо. Спасибо. Надеюсь, успеем, - кивнула девушка
Но вижу расстроилась, смотрит в пол, теребит руками подол юбки.
- На кого учитесь?
- На экономиста.
- Никогда бы не подумал. Такие красивые девушки обычно идут в актрисы, в модели или на телевидение.
- Моя бабушка говорит, что нельзя паразитировать на красивой внешности. Надо зарабатывать на жизнь головой.
- Умная у вас бабушка!
- Бабушка у меня замечательная. Она в детстве пережила блокаду в Ленинграде. Потеряла всех родственников. Детский дом, общаги, институт текстильной промышленности. Благодаря упорству и настойчивости, стала большим человеком. Перед пенсией работала в Министерстве лёгкой промышленности.
- Ого! А вы, значит, стремитесь не отстать от бабушки?
- До нее мне далеко. И времена не те. Но опускать руки нельзя. Буду барахтаться. Что-нибудь, да выйдет.
- Сейчас многие учатся за границей. Вы не думали продолжить образование в Германии или Чехии?
- Думала. И уехала бы давно. Но бабушку не могу оставить. Во-первых, она совсем слабенькая и ей нужна моя помощь. А во-вторых, она старой закалки, не поймет, если я захочу уехать из страны на учебу. А если я там найду интересную и перспективную работу? Многие мои одноклассники уезжают и остаются за границей.
- В чем-то ваша бабушка права. Но время идет, не остановить. Был бы я сейчас молодым, уехал обязательно. Надо покорять мир и ставить себе амбициозные цели.
- Задач и целей – полный мешок. С этим проблем нет.
- Это хорошо.
- А вы на кого учились?
- Я-то?
- Вы.
- Вообще-то странный вопрос. Знаете, почему? Обычно таксист – это человек-функция. Моя личность и проблемы никого не интересует. В такси – главное клиент. Я должен довезти пассажира из точки А в точку В. По дороге должен обеспечить комфорт и приятную обстановку. Я люблю свою работу, мне нравится беседовать с людьми. Но когда они не хотят разговаривать, тогда едем молча.
- И все же. На кого вы учились?
- На учителя биологии.
- Шутите?
- Ни сколечко. Я окончил Московский педагогический университет. У нас на курсе было много красивых девушек. Вероятно, поэтому я выбрал такой ВУЗ. На четвертом курсе не устоял и женился. В начале нулевых, после окончания университета, работать в школе мне не пришлось. Зарплата в то время у учителей была не очень хорошая. Я пошел в коммерцию. Поменял великое множество фирм, должностей, работ. Но нашел себя в сфере транспортных услуг таксистом. Последние пять лет кручу баранку. Вот такая не интересная, и не поучительная история.
- Вы жалеете?
- Что мог достичь чего-то большего и не получилось? Наверное, да. Но винить некого. Во всех бедах и несчастиях виноват только сам. С другой стороны, я приношу пользу людям каждый день. И чаще бывают благодарные и довольные клиенты. Возможно, звездный час и мое предназначение здесь. Главное еще впереди. Я себя так утешаю иногда.
- А сложные ситуации были? Ну, например, ограбление или кто-нибудь драться лез?
- Нет, такого не было. Со мной никто не дрался. Бывают агрессивные, попадаются злые люди. Наверное, их в этот день кто-то обидел. Два раза не хотели рассчитываться. Вот и весь негатив. А вы, вероятно, будете работать экономистом в какой-нибудь известной международной фирме? – решил я переменить тему разговора.
- Может быть. Прошлым летом стажировалась в нефтяной компании. На заработанные деньги свозила бабушку в Турцию. Она никогда не была за границей. В советские времена наша семья ездила на Черное, на Каспийское море, на озеро Иссык-Куль. Вы бы видели, как она придирчиво ходила по Анталье, спрашивала и сравнивала цены. Задавала вопросы гидам, соседям, продавцам, работникам отеля. Во всем искала подвох.
- Здорово, жаль с вами расставаться, но мы приехали.
- Спасибо за приятную беседу. Заболталась, и совсем забыла про защиту курсовой работы. До свидания.
- Удачи вам! До свидания.
Девушка рассчиталась по мобильному телефону. Я помахал рукой на прощание. Она улыбнулась. Представил, что где-то когда-то в прошлой или параллельной жизни мы проживем счастливую совместную жизнь. Я бы приносил в постель кофе с булочками. Мы бы подолгу целовались в прихожей каждый раз при расставании и при встрече. Часами обнявшись смотрели бы на закат с балкона, попивая ароматный черный чай с лимоном. Еще можно в чай добавить мяты или душицы. На моем лице расплылась широченная улыбка, вот бы началась жизнь!
Хотя, если честно, моя семейная жизнь с Леной начиналась примерно также. Кофе в постель, объятия, поцелуи. Я не мог насмотреться на красавицу-жену. Не мог поверить в свалившееся с небес счастье. Но идиллия продолжалось не долго: потекли унылые и суровые будни, Лена устроилась в престижный колледж и вполне прилично зарабатывала. Я же не приживался нигде, пока не нашел себя в частном извозе. Она - успешная женщина, сделавшая сама себя, как говорится. Я же неудачник. Вместе мы не смогли бы долго уживаться. Расставание – закономерный итог нашей совместной жизни.
 Почему так сложилась судьба? Чего я хотел больше: свободы или семейного счастья? Я - ни на что не годный, жалкий, никчемный и инфантильный мужчинка? Частично это так, но не во всем. Я еще покажу! Наверно, у меня большие события впереди. Я в стадии подготовки. В сорок два года жизнь только начинается. Мой звездный час еще не настал.
Из раздумий меня вновь вывел сигнал, возвестивший, что появился новый клиент. Им оказался молчаливый профессор. Возможно, это он принимал курсовую работу у той девушки? Я постеснялся его спросить. Сам профессор не проявлял интереса к беседе. На мой вопрос:
- Вы здесь работаете?
Он буркнул:
- Неважно. Везите меня молча. Спасибо за понимание.
- Хорошо. Молча, так молча.
Я тихонько включил ненавязчивую джазовую радиостанцию. Думал о своем. Интересно, а сейчас на Земле остались кураторы с планеты Ахорн? Где они? Что делают? Они видят весь этот бардак, что творится у в стране и в мире? Знают про проблемы с коррупцией? С экологией? С терроризмом? Если видят, то почему не вмешиваются? Почему не накажут и не заставят исправляться неразумных детей своих? Может, дети уже выросли и не слушаются родителей? Ведь так часто бывает и нам кажется, что мы знаем и понимаем жизнь лучше отцов и матерей. А потом закономерно настает день, и мы говорим: Извини, ты во всем права, мама! Но уже поздно…
Профессор благополучно промолчал до места назначения. Затем его сменила влюбленная парочка. Они только и знали, что целовались да обжимались на заднем сидении. Я стыдливо отводил взгляд, старался не смотреть в зеркало заднего вида без крайне необходимости.
Затем были еще ничем не примечательные клиенты. По разговорам: Здравствуйте – Добрый вечер, До свидания – Удачи вам, Возьмите сдачу. Я наматывал круги по вечереющей Москве. Улицы заливал свет неоновых вывесок и реклам. В десять часов вечера я выключил приложение Парекс-такси. Заехал в супермаркет, купил продуктов себе и Барсику. В одиннадцать часов я приехал домой, усталый, голодный. Наложил еды Барсику. Сделал себе пару бутербродов, взял в руки рукопись…

Глава 5

Все кураторы в спешном порядке покинули посты и вернулись на базу. В штабе кипели страсти. Кто-то предлагал прекратить эксперимент и уничтожить расу вандалов и убийц. Никогда больше не заниматься подобными экспериментами. Нашлись такие, среди них и я, которые утверждали, что через кризис мы сможем выйти на небывалый эмоциональный подъем человеческой расы, которая сделает решительный и стремительный рывок к вершинам гуманизма. Мнения разделились. На всякий случай, массовое кураторство отменили на долгие годы. Мы решили посмотреть, как человечество будет развиваться без нашей поддержки.
Надо сказать, что результаты не обнадеживали. Очень быстро пришли в упадок народы, населяющие Америку. Они забросили построенные города, храмы, школы и библиотеки. Ушли жить в джунгли и степи. Вернулись по сути в первобытнообщинный строй. Незадолго до этого американская цивилизация во многом опережала европейскую и азиатскую.
Совсем грустно стало на африканском континенте. Тепло, много фруктов, дикие животные вокруг. Еда и вода кругом. Что еще надо? Так нет же, деградируют и упрощают быт до элементарного уровня.
Пару слов про Австралию. В результате сильнейшего землетрясения 185 года д.н.э. в Тихом океане, изменились направления течений в южном полушарии. Некогда зеленый континент с уникальными животными превратился на 90 процентов в безжизненную пустыню. Две тысячи лет назад в центральной Австралии кипела жизнь: города и села соединяла широкая сеть мощёных камнями дорог. Развивалось сельское хозяйство и торговля. Впервые на Земле в Австралии люди занялись воздухоплаванием. Но ситуация изменилась в считанные годы. Пустыня окружила города, пастбища высохли, животные умерли от жажды, за ними стали умирать люди. Более девяносто процентов жителей Австралии погибли, так и не добравшись до спасительного побережья, где сохранилась жизнь в современной форме.
Мы смотрели на это свысока, в буквальном смысле - с околоземной орбиты, и молча наблюдали, как погибают сотни тысяч австралийцев. Не помогали. Я возмущался, кричал, ругался, топал ногами и грозился разборками на самом высоком уровне. Ничего не помогло. Я и мои сподвижники остались в меньшинстве. Тогда и случился раскол в наших рядах. Мы настаивали, что надо помогать, учить, не опускать руки. Надо относиться к людям планеты Земля, как к детям: надо оберегать их до тех пор, пока они не научатся себя обеспечивать и самостоятельно развиваться.
Но большинство было против такого подхода. Нам было сказано, что человечество – это всего лишь научный эксперимент, который в силу бесперспективности и дороговизны, можно закрыть в любой момент. Пока его закрывать не планируют, но и рисковать людьми Ахорна не будут.
Гуманизм, он и в Африке гуманизм. Человеческая жизнь – самое ценное, что мы имеем. Я сказал, что готов рисковать, потому что верю в людей Земли, потому что эксперимент поможет раскрыть природу человека и нашей цивилизации. Мне ответили, что приказы не обсуждаются, что я должен подчиниться, иначе меня отправят на Ахорн каталогизировать насекомых из созвездия Весов.
Простите меня, люди планеты Земля, я подчинился. На некоторое время я потерялся и даже не знал, что делать. Мы наблюдали за вашей историей со стороны. Надо сказать, на Земле было что посмотреть.
После смерти Иисуса, начались интересные события. Пролитая кровь нашего соотечественника всколыхнула философскую мысль в умах людей. Харп был молодцом, он создал целую школу апостолов-сподвижников. Его ученики развели бурную проповедническую деятельность. Примерно за пятьсот лет христианство стало ведущей религией в Европе, на севере Африки и Ближнем Востоке. Молодая энергичная религия способствовала развитию государственности, науки и техники.
Все бы хорошо, но к средине первого тысячелетия с рождества Христова, первоначальный импульс иссяк. Христианские деятели погрязли в догматизме. Началась реакция. На долгие годы технический прогресс и науки остановились в развитии, как вредные и опасные для церковных истин.
Я вновь попытался продавить решение, чтобы отправить миссию кураторов на Землю. Умолял разрешить работу в одиночку, добровольцем, без поддержки, на свой страх и риск. Ответ один: Нет! Я работал на орбите, изучал новости, думал, искал решения. Ситуация казалась безвыходной.
Но шли годы. Бессмысленное ожидание никого не радовало. Сначала, мне разрешили забирать с планеты от одного до трех людей для исследований. Не думайте лишнего, я не резал и не издевался над людьми. Я не ставил бесчеловечные опыты. Я беседовал. Показывал, как мы живем, учил, объяснял. Мы играли в психологические игры. Я исследовал, как на человека Земли влияет одиночество и социальное общение. Я защитил докторскую диссертацию. Написал более пятисот научных работ.
Примерно тысячу лет назад мне разрешили построить исследовательский центр на поверхности планеты Земля. Для научной работы выбрали место, на тот момент удаленное от всех ведущих мировых держав – в центре Сибири в районе реки Тунгуски. Для работы в Центре Изучения Людей (ЦИЛ) я собрал почти всех единомышленников. Мы радовались, как дети, что вернулись на Землю, и наконец на практике проверим давно скопившиеся идеи.
Наши противники тоже вздохнули с облегчением. Они с трудом переносили нашу неуемную энергию на орбите. Поэтому открытию ЦИЛа в Сибири радовались абсолютно все. Мы обустроились и впряглись в работу. Какие здесь закаты! Какой воздух! А природа! Это надо видеть…

Глава 6

Я уснул. Вероятно, сказалась накопившаяся усталость. Мне приснились отец и мать. Мне примерно десять лет. Мы сидим на берегу реки. Отдыхаем. Мама на расстеленном покрывале раскладывает вкусную еду: бутерброды с любительской колбасой по 2 рубля 90 копеек за килограмм, пирожное картошка, красный прямоугольный пакет шестипроцентного молока, творожная масса «Московская» без изюма, банка с овощным салатом «Лечо» болгарской фирмы «Глобус», белый хлеб – душистый и мягкий, как вата.
Папа играет со мной в шахматы и одновременно читает газету «Московский Комсомолец». Я сосредоточенно думаю над каждым ходом, мечтая выиграть у отца. Это удается редко, я подозреваю, что папа иногда мне поддается, чтобы не отбить интерес к шахматам.
- Сереженька, какая-жизнь-то у вас начинается! – восторженно произнес папа, откладывая газету, - мы о такой и не мечтали.
- Какая? – спрашиваю я.
- Свободная, радостная, без цензуры. Демократия принесет стране благополучие и достаток. Люди будут путешествовать по всему миру: Аргентина, Ямайка, Индия, Париж! Заработная плата не будет ограничена решениями Пленума ЦК КПСС. Полки магазинов наполнятся качественными товарами со всего света.
- А сейчас мы плохо живем?
- Неплохо, но будем еще лучше. Человек такое волшебное создание, что всегда стремиться к лучшему. От плохого к хорошему. От хорошего к прекрасному, и так до бесконечности. Наука такая есть, сынок, - диалектика. Поступишь в институт, там тебя научат подоюным премудростям. В человеческой природе заложено желание добиваться невозможного, стремиться к звездам, искать себе подобных. Я по-хорошему завидую грядущим поколениям советских людей.
- Не забивай ребенку голову газетными глупостями, - прерывает отца мама, - держи, сыночек, бутерброд с колбасой.
- Спасибо, мама!
- Пап, мы пойдём купаться? – спрашиваю я.
- Галь, не холодно? – интересуется отец у матери.
- Нормально, - отвечает мама.
- Тогда я пошел?
- Иди, сынок. Только аккуратно. Я буду за тобой приглядывать. Далеко не заплывай, - напутствует меня мама.
Я на бегу скидываю сандалии, стягиваю футболку. Спотыкаясь, выпрыгиваю из тренировочных штанов. С разбегу ныряю в чистейшую воду. Дыхание замирает, вода все-таки холодноватая. Выныриваю, и, не останавливаясь, устремляюсь прочь от берега. Размашистыми гребками толкаю воду, выдыхаю воздух под водой, на секунду поворачиваю голову вправо из воды и набираю новую порцию воздуха. Оказавшись на середине реки, я останавливаюсь, поворачиваюсь к родителям. Машу им рукой. Они машут в ответ и что-то кричат, но я не слышу. Папа обнимает и целует маму в шею. Мама радостно хохочет.
Затем налетел ветер, и благостная картина мира меняется. Я замечаю, что кругом потемнело. Мама машет, чтобы я немедленно возвращался. Я киваю, гребу к берегу. Но двигаюсь очень медленно – мешает быстрое течение и встречный ветер. Я не понимаю, почему так происходит. Поднимаю голову над водой – мама с папой спешно собирают вещи и грузят в машину – синюю пятерку Жигулей. Я решаю, что надо плыть вправо, чтобы обогнуть странное место. Меня сносит течением вниз по реке, и через минуту я оказываюсь еще дальше от берега. Мама кричит и машет рукой, зовет, я вижу ее встревоженное лицо. Сейчас будет какая-то беда. Я усердно гребу к берегу. Силы покидают, но я не сдаюсь.
Наконец, я кое-как из последних сил выползаю на берег далеко от места пикника. Босиком по колючей траве бегу вдоль берега к родителям. Но мамы на месте нет. Папы нет. Машины тоже нет. У дороги, под темно-коричневым камнем лежит газета «Московский Комсомолец». Я хватаю ее. На последней станице, рядом с хит-парадом Музыкальной дорожки черными чернилами написано:
«Прости, сынок. Дальше сам».
Я проснулся от липкого ужаса. Рядом на подушке, как тракторообразно урчит Барсик. Он знает меня, помогает, как может. Я глажу его по мягкой пушистой спинке. Через минуту успокаиваюсь. Это всего лишь сон.
Мои родители погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был двадцать один год в 1999 году. Они лишь немного не дожили до миллениума. Мы часто мечтали широко отметить встречу нового тысячелетия. Но у кого-то наверху были другие планы. Папа в тот день был за рулем, и не справился с управлением. А может, оказали тормоза. Нашу синюю пятерку вынесло на встречную полосу, гололед и встреча лоб в лоб с КАМАЗом. Шансов спастись после столкновения не было. Папа с мамой любили друг друга и умерли в один день, как обещали на свадьбе.
Родители были педагогами. Отец преподавал историю, мать – учитель французского языка. Я пошел по стопам родителей, чтобы продолжить династию учителей Кузнецовых. В соответствующий институт я поступил, но стать учителем не получилось. Почему судьба отобрала родителей так рано? Был ли в этом хоть какой-то смысл? Я много думал, но осмысленности в делах высших сил не нашел. Возможно, он имелся, но за пределами человеческого понимания.
Похоронив родителей, я как полагается погоревал, два месяца лежал в депрессии. Потом появилась Лена. Она меня отогрела, я ожил и решил, что Лена – женщина моей мечты. Достаточно быстро мы поженились, Лена переехала ко мне в квартиру, доставшуюся от родителей в наследство. Для меня наступило самое счастливое время. Но, как часто бывает в жизни, к хорошему быстро привыкаешь, но оно не длится вечно.
Этот сон, иногда с легкими вариациями, снился мне достаточно часто. Раньше я пытался разгадать: в ознаменование чего он приходит? Или наоборот, как результат каких событий дня вчерашнего? Ответа не нашел. Сон возникал сам по себе, вне зависимости от личных и мировых проблем.
Я взял Барсика в руки, положил кота на шею. Барсик уткнулся мордочкой мне в левое ухо и заурчал. Верный и надежный друг, хотя и своенравный. Я его все равно люблю. Не бывает людей без недостатков. Нет идеальных кошек, тем более котов. Я закрыл глаза, завтра рано вставать, надо выспаться. Сон не шел. Не так просто заснуть, когда просыпаешься среди ночи. Я посмотрел на часы – два часа девять минут.
Пересчитал в голове сотню овец, потом кошек до девяносто девяти, результата не добился. Эх, создатели человечества, слишком плохо вы поработали! Неужели нельзя сделать организм, чтобы не спать? Сколько можно наворотить дел, если не тратить время на бездарный сон?
Я заметил, что с возрастом хуже сплю. Чаще просыпаюсь. Лежу без толку, ворочаюсь остаток ночи. Затем следующий день брожу разбитым и усталым. Но я нашел приемлемое решение. Я начал писать.
Вот и теперь, вскипятив воду ровно на кружку чая, бросил в стакан дольку лимона. Надел теплые носки, а это важно. Включил ноутбук. Обычно я записываю понравившиеся события и впечатления от встретившихся мне людей. Домысливаю события их жизни, получается рассказ или миниатюра.
Еще я пишу роман о человеке, который предчувствует ход мировой истории. Он рассказывает про свой дар близким людям. Те не находят ничего лучшего, чем посмеяться в глаза, и особенно за глаза. Мой герой замыкается. Но его предсказания удивительным образом свершаются одно за другим. Затем на курсах повышения квалификации по греческому языку он встречает девушку. Молодые люди разговариваются во время перерыва. Знакомятся: Андрей, очень приятно! Тамара. Очень приятно. Здорово! И, о, чудо! Она его понимает, потому что тоже обладает оригинальными сверх способностями. Девушка может предсказывать будущее друзей и близких. Ребята проводят много времени вместе, влюбляются. Вот-вот должно произойти то, что должны по своей природе делать полюбившие друг друга мужчина и женщина. 
Главный герой романа, Андрей, просит девушку Тамару предсказать его будущее. Девушка соглашается, говорит, что ей надо уединиться и сосредоточится.  Тамара уезжает к себе на дачу, и пропадает. Андрей повсюду ищет свою любовь. На эмоциональной почве, пророческие видения учащаются, картинка становится настолько реальной, что Андрей думает, а не сошёл ли он с ума. Из пророческих видений, он понимает, что над миром нависает угроза гибели.
Дело в том, что Земля за долгие годы своего существования накапливает в подземельях электростатическое электричество. Человеческий прогресс ускорил эти события. Люди используют слишком много электроэнергии. На каждом приборе есть функция заземления. Заземленное электричество никуда не девается. Оно накапливается в недрах планеты. Получается, что сейчас мы живем на сверх меры заряженном электрическом конденсаторе. Достаточно легкого неумелого касания, и планета разлетится на мелкие кусочки. Андрей мечется в поисках любимой и одновременно спасает человечество…
Я еще не продумал концовку романа. Не знаю, куда выведет моя фантазия. Надеюсь, что история закончится хорошо: Андрей и Тамара поженятся, нарожают детишек, которые унаследуют уникальные способности родителей. И планета, хотелось бы, спасется, и человечество не погибнет.
Я периодически возвращаюсь к написанию романа. Откладываю и надолго забываю про него. Чаще пишу рассказы, записываю впечатления и мысли. Таких произведений у меня накопились вагон и три картонных коробки из-под печенья «Юбилейное».
Открыл новый файл, вспомнил девушку-студентку. Жаль, что не спросил, как ее зовут. Было как-то неудобно. Хотя в чем проблема? Имя человека многое говорит о характере. Правда же? Сморишь на человека, и понимаешь – это Эдик. Не иначе. Или девушка Анжела – стервозная и своенравная. А девушка из такси? Пожалуй, имя Аня ей подойдет. Анна. Аннушка. Анюта.
Я представил, что Аня – тот самый куратор с планеты Ахорн, перевоплотившийся в обычного человека. Ее миссия на Земле: создание справедливого и прогрессивного человеческого общества. Почему на хрупкую девушку возлагают столь ответственную миссию? Вероятно, потому что мужчины нахрапистые и прямолинейные. Женщины более чувственные и эмоциональные. В сегодняшнем мире, когда многие вопросы не решаются привычным силовым способом, на первое место выходят женщины. Мужчины отстают, становятся слабыми и инфантильными. Именно женщины на передовой мирового прогресса выглядят вполне логично.
Итак, молодая девушка Аня получает хорошее экономическое образование в МАИ, потом она едет на стажировку в Германию. Помня заветы выдающейся бабушки, что надо жить собственным умом и не полагаться на красивую внешность, Аня поступает в Берлинский Государственный Университет на специальность «Экономика и право». Родители Ани не могут ей полноценно помогать и оплачивать арендное жилье за границей. Она вынуждена подрабатывать официантом в кафе, неподалеку от квартиры, которую Аня снимает вместе с тремя студентами из разных стран мира: Австралии, Китая и Перу.
Ане очень нравится учиться. Она часто звонит в Россию родителям и взахлеб рассказывает о нелегкой, но интересной жизни. О новых знакомствах, о перспективах, которые ей открывает учеба в столь престижном высшем учебном заведении. В немецком университете образование бесплатное, и потому здесь учатся люди разного достатка. На учебу отбирают не по размеру кошелька или положению в обществе, а за оценки и желание учиться. Аня рассказывает родителям, что недавно познакомилась с племянником владельца компании «Мерседес». Прикольный и интересный парень, мечтает построить доступный автомобиль, который будет использовать в качестве топлива воду: экономично и экологично.
Здесь, в Европе люди помешаны на безотходных и чистых технологиях. Но это и хорошо, полагает Аня, надо думать о будущем планеты. Нельзя безответственно эксплуатировать ресурсы, загрязнять атмосферу и жить одним днем. Аня встречает в Берлине активистов движения «За чистую планету». Вступает в ее ряды. Проявив выдающиеся организаторские способности, Анна очень быстро становится одним из лидеров движения.
Анна с отличием заканчивает университет. Вместе с друзьями-единомышленникам, они регистрируют новую партию «Мир – это мы». У партии глобальные амбициозные цели по созданию общего мирового правительства. Анна всерьез считает, что для успешного развития человеческой цивилизации, необходимо разрушить границы национальных государств. На фоне успешного построения политической карьеры, Анна встречает свою большую любовь. Ее избранником становится выходец из Греции - Андрей, высокий черноволосый юноша со спортивным телом и воспитанием джентльмена. Ребята проводят вместе много времени, у них общие цели и идеалы. Оставшись наедине они читают друг другу стихи Шиллера, Блока, Байрона и, конечно же, Пушкина. У Андрея забавный южный акцент. Анна находит его очень милым. Влюбленные женятся и венчаются по православному обычаю в одном из монастырей Греции.
Полноценно насладиться медовым месяцем у ребят не получается. Зовет партийная труба и долг перед человечеством. Партия «Мир – это мы» ведет широкую общественно-политическую деятельность по всему миру, не забывает Анна и про Россию. В крупных городах-миллионниках бывшего СССР открываются постоянные представительства Аниной партии.
В 2032 году Анна Николаевна становится президентом Европейского союза. Используя полученные полномочия и небывалый кредит доверия от граждан Евросоюза, Анна Николаевна проводит глобальную реформу по реорганизации ЕС. Полностью стираются границы между членами-участниками. Распускаются национальные правительства и прочие органы власти. Устаревшие институты управления заменяются на общеевропейские. Теперь на территории Евросоюза действуют единые законы, одинаковые налоги и тарифы. Реформа государственного устройства освобождает бюджет ЕС от непомерного количества госчиновников и бюрократов. Высвободившиеся средства направляются на пенсии, образование, медицину, инновационные технологии.
В 2038 году в Евросоюз вступают Россия, Белоруссия, Украина и Казахстан. Евросоюз по понятным причинам переименовывается Евро-Азиатский союз. Братья славяне вновь соединились в едином государстве. Экономика ЕАС набирает обороты и обгоняет экономику Китая и США вместе взятых.
В 2039 году Анна уходит в декретный отпуск, у них с Андреем рождается двойня – Петр и Лилия. Домашние хлопоты, пеленки и распашонки совсем не угнетают Анну, ей нравится быть мамой и женой-домохозяйкой. Она с удовольствием постигает тайны приготовления пирожков с капустой или с яйцами. С неподдельной радостью прыгает, когда у нее получается темно-бордовый борщ с пампушками. Анна вышивает крестиком и плетет макраме…
В этот момент миссия заканчивается. Девушку возвращают на Ахорн. Рассказывают, что она куратор. Анна все вспоминает. Ее хвалят за отлично проведенный эксперимент на планете Земля. Теперь ей предстоит сделать все то же самое на материнской планете Ахорн. На прародине люди задыхаются от произвола чиновников и бюрократии, регулярные экономические кризисы разрушают промышленность и сельское хозяйство. Организаторы эксперимента с «земным человечеством» гордо смотрят на чиновников из Правительства Ахорна: теперь вы знаете, куда потрачены немалые средства – для спасения цивилизации на родной планете! Бравурная музыка. Занавес.
Неплохо, подумал я. По такому сюжету можно написать огромный роман, или серию книг. Историю Анны можно экранизировать в кино, на телевидении. Ставить постановки в театрах по всему миру. Нескромно? Да. Но мечтать никому не запрещено. Объикалась, наверное, симпатичная девушка-студент из МАИ сегодня ночью.
Что еще сегодня было интересного? Женщина, обидевшаяся на собственного сына? Записать конечно, надо, но романа из этой истории не получится. Что может вырасти из мелочных семейных дрязг? Ничего. Возможно, женщина придет вечером домой, позвонит дочери Маше, потом сыну Паше и назначит им на ближайшую субботу аудиенцию в родительском доме. Посадит детей вдвоем на кухне, поставит на стол бутылку коньяка или настойки с клюквой, а лучше обе. Закроет дверь на ключ. Скажет:
- Разговаривайте, дети мои! Пока не помиритесь - не выйдете! Таково мое материнское слово!
Детки наклюкаются в стружку. Выйдут пьяные в обнимку из кухни. Скажут маме, что помирились. Но больше не будут посещать одновременно родительский дом. И разговаривать не будут. Потому что не о чем. И это будет называться мир без ведения разрушительных действий, но уже и не дружба, когда за родного человека готовы порвать пасть любому. Потому что предать можно только один раз в жизни. Уже никогда не вернется доверие и беспечность в общении. Всегда будешь думать, а не врет ли мой брат? Почему косо смотрит? Можно ли ему доверить что-то главное и сокровенное в жизни? И рисковать уже не будешь. Потому что знаешь, на что способен близкий когда-то человек.
Или придет эта женщина домой. Разложит перед собой семейные фотографии. Посмотрит на детские снимки. Какие они были миленькие карапузики, перевязочки на локотках и запястьях. Вспомнит, какие обидные слова кричал ей с порога Паша. Нальются кровью глаза женщина. Как он так посмел? С матерью! Ведь я же его вырастила? Он смотрит в рот своей Ирке и слушает каждое мерзкое слово, ротозей! Мог бы стать на сторону матери, тогда бы все было хорошо, как в детстве!
Петя, Петя, на кого ж ты меня бросил? – заплачет женщина, вспоминая мужа. Если б тебя вернуть, ты решил бы сложившуюся проблему в два счета. Тебя, как мужчину, дети слушались, а меня не уважают. Что с меня взять? Баба и есть баба.
Женщина тихо заплачет в одинокой постели и заснет в слезах. С молитвой проснется. Ничего не изменится. Разъедающая неприязнь дальше продолжит бурлить в остывающем семейном котле. Дети заживут каждый своей жизнью. Дела у них наладятся, потому что каждый будет жить своей жизнью, своей головой. Если что-то не получится, винить будут только себя, а не сестру, маму или брата. Вроде все хорошо, но чего не хватает. Так бывает. Что могут на это сказать кураторы с планеты Ахорн? Статистическая погрешность. Бывает, эксперимент протекает не гладко. Слишком много побочных факторов. Надо пересчитать статистику, исходя их общих цифр, сделать правильный вывод. Ага. Понял…
Запрашиваю дополнительные данные из центра обработки данных по взаимоотношениям внутри семьи…
Кажется, я записался. На улице забрезжил рассвет. Слова перестали складываться в стройные предложения. Пошла какая-то белиберда. Надо сделать перерыв. Я выключил компьютер. Подогрел чай. Неизменная долька лимона. Сейчас я возьму рукопись куратора Керна. На третьей станице обязательно засну с чистым сердцем. Встану далеко за обед. На работу сегодня не пойду. Займусь домашними делами. Надо иногда делать выходные. Правда же?

Глава 7

Мы обустроились и впряглись в работу. Какие там закаты! Какой воздух! А природа! Это надо видеть. Одно смущало - тучи комаров. Это не простые комары. Это пятисантиметровые кровопийцы! На пятый день мучений, я приказал техникам решить проблему с комарами. Технари придумали ультразвуковой барьер вокруг лагеря. Комары отступили. Внутри не было ни одного насекомого. Если выходили за периметр, одевали москитные сетки. Жизнь налаживалась.
Победив комаров, мы принялись за основную работу. У меня вызревал план действий, но хотелось мозгового штурма и поддержки. Я собрал весь персонал, и при выключенных внешних камерах провел секретное совещание.
- Дорогие коллеги! – начал я, - перед нами амбициозная цель. А других нам и не надо. Правда же?
Зал дружно загудел.
- Почти тысячу лет на поверхность планеты Земли не ступала нога ахорнца. И вы знаете почему. Наконец, дорогие друзья, нам выпала честь продолжить прерванную работу. Сколько наблюдать и ничего не делать? В наших силах ускорить прогресс! Я знаю, нас сильно ограничили в возможностях. Но, как говорят у нас на родине: Победителей не судят. Нам надо быть осторожными, чтоб до поры до времени не раскрыли и не свернули начатую работу и в этот раз. В этой комнате не работает видеонаблюдение. Я покажу еще несколько помещений, где можно спокойно говорить, работать и обсуждать острые проблемы. Призываю соблюдать разумную осторожность. Я жду от вас предложений. Подавайте заявки на проведение экспериментов! За нами будущее планеты Земля! За нами будущее планеты Ахорн! К свершениям, друзья!
Под продолжительные овации я сошел со сцены. Друзья похлопывали по плечам и подбадривали: У нас все получится! Надо сказать, меня посещали сомнения - правильно ли поступаю? Но разворачивать оглобли вспять было поздно.
Штатная численность на базе составляла всего 55 человек, но эти смелые и отважные первопроходцы стоили целой армии. Оглядываясь назад, понимаю, какой мы прошли путь. На сегодняшний день, к сожалению, рядом нет никого: Керк, Зенах, Авус, Сера… Я помню вас всех. Просите, если что-то было не так. Думаю, ваша жизнь прошла не напрасно. Потомки нас не забудет и отблагодарят. Ваши имена навсегда отпечатаются в учебниках истории, о вас будут слагаться песни. Что-то я расчувствовался сегодня. Простите.
Закипела работа, мы устроили мозговой штурм: чем мы будем заниматься? Как подстегнуть научно-технический прогресс? Как передать людям знания и технологии? Как не загубить индивидуальное самосознание и желание развиваться? Единогласно пришли к выводу, что влияние на человечество надо осуществлять так, чтобы люди об этом не догадывались. Чтобы им казалось, что сами изобретают, сами учатся и заряжаются вирусом познания, благодаря чему человечество покорит силы природы.
Мы выбрали небольшое племя монголов. Всего несколько сотен тысяч человек. Отсталое, даже по меркам тысячелетней давности. Кочевники. С сельским хозяйством не знакомы. Живут на одном месте недолго. Вытаптывают копытами лошадей землю до состояния пустыни. Затем переезжают в другую местность. И так по кругу год за годом по диким степям и предгорьям Алтая. Чем сложнее задача, тем сильнее мотивация! И тем крупнее награда! 
В племя к монголам внедрились три наших специалиста: Терн, Круп и Салли. Чтобы нас не выследили с орбиты, у кураторов отобрали средства связи – рации, телефоны, планшеты. В качестве оружия были только бластеры, стилизованные под кинжалы и гнутые сабли. Полное погружение, никакой помощи извне. Ребята знали, на что шли. По инструкциям сверху, мы летали на флаерах только под покровом ночи, иногда совершали пешие вылазки, чтобы собирать данные для научных исследований. Но жить открыто среди землян, обучать их, помогать преодолевать жизненные неудобства - мы не могли. Я уверен, что это неправильная и глупая инструкция. И мы ее иногда нарушали. Никогда, ни разу не пожалел о том в дальнейшем.
Мы раз в месяц выходили с ребятами на связь, обсуждали проблемы, но в большинстве случаев они полагались на интуицию и собственные силы. Примерно через сто с небольшим лет возникла самая могущественная империя всех времен и народов под предводительством Чингисхана. Круп повторил мой успех с Александром Македонским, фактически воспитав выдающегося полководца и государственного деятеля.
Была задумка объединить человечество в рамках единого государства, чтобы собрать технические, научные, просветительские и организаторские силы человечества. Совместными усилиями можно было мультиплицировать успех, накормить голодных, построить дома для бедных, организовать обучение безграмотных. За удовлетворением первичных потребностей должен был последовать взлет науки, культуры, самосознания людей, и как следствие, технологический прорыв. Но, что-то пошло не по плану.
Стремительное развитие Империи Чингисхана не осталось незамеченным наблюдателями с обриты. Мы отказывались подтвердить причастность к реальной политике на Земле. Но взлет никому неизвестной нации на вершину могущества, порождал слишком много вопросов. Возможно, стоило развивать китайцев или индийцев с их уже развитой на тот момент и самобытной культурой? Но было поздно. Войска Чингисхана покоряли восточную Европу.
Нас посетила комиссия. Терна, Крупа и Салли пришлось срочно эвакуировать. Как в лучших детективных историях, под покровом ночи кураторы монголов вернулись на Тунгуску в ЦИЛ. Все сотрудники базы должны были предъявить результаты научной работы. Мы отчитались. Подозрительная комиссия улетела на орбиту. Но за это время умер Чингисхан. Возможно, был отравлен. Перспективного, на наш взгляд, наследника завистники и подлецы устранили физически. Оставшиеся наследники разругались и передрались. Империя разрушилась на глазах в считанные месяцы. Активно вмешаться в дела разваливающего государства мы уже не смогли. За нами пристально наблюдали сверху. Я кусал локти, рвал на себе волосы. Не находил места. Многолетний труд катился коту под хвост. Надо было что-то предпринять.
И я полетел на Ахорн, чтобы на самом высоком уровне заручиться разрешениями на проведение смелых и массовых экспериментов. Сколько нашей миссии топтаться на месте? По прилету на родную планету я добился, чтобы меня выслушали на Научном Совете Ахорна. Не буду вдаваться в детали, но отмечу, что было нелегко. Недоброжелатели и завистники встречались на каждом шагу: в администрации, в секретариате, в архиве, даже на парковке рядом в Академией наук. Но у меня получилось, нам дали добро.
Погостил пару дней в родительском доме. Повидал друзей детства. Встретил первую школьную любовь. Она совсем не изменилась. Вышла замуж, родила ребенка. Была вполне счастлива и того же пожелала мне. Я улыбнулся. Как мелко ты летаешь, Дарка. Передо мной снимают завесу величайшие тайны Вселенной: зарождение и развитие цивилизации. Я – самый счастливый человек на Ахорне! Я снисходительно помахал ей рукой, развернулся и на третьи сутки вернулся на Землю.
Гордо представил в штабе наши обновленные полномочия. Я видел, как недруги на околоземной орбите безмолвно скрежетали зубами. Как они перемигивались, как наши оппоненты корежились от зависти и злости. Но против Академии Наук, ничего противопоставить не могли. Они приняли наши новые полномочия, но обида затаилась и желание взять реванш осталось.
Отныне, я ни на минуту не расслаблялся. Ожидание подвоха или выстрела в спину – вот мое состояние на ближайшие столетия. Противники не обладали высоконравственными принципами, и не упустили бы случая отомстить. Я прибыл в ЦИЛ в Сибирь, к реке Тунгуске, и привез новое оборудование, посылки и гостинцы с Родины…

Глава 8

Я отложил рукопись и уснул. Снились полчища монголо-татар. Облаченные в кожанно-металлические доспехи, раскосые всадники летели на стремительных скакунах навстречу неприятелю. Встречный ветер не заставлял их щуриться, они с рождения узкоглазые, как будто рождены для стремительных конных атак. Лошади широкими ноздрями вдыхали прохладный воздух степей, не уставали и не замечали всадников, они с ними срослись. Монголы с детства жили на лошадях: они на них ели, спали, любили женщин.
Громадные полчища слившихся в симбиозе людей и лошадей покоряли страны и континенты. Улюлюкающая и матерящаяся орда заполонила весь мир. Неужели монголы просветители? – пронеслась странная мысль во сне. В школе нас учили другому. Александр Македонский мог предложить покоренным народам древнегреческих философов, науку, математику и астрономию. А монголы? Что монголы дали земной цивилизации? Что-то здесь не так, мелькнула искорка сомнения. В школе нас обманывали или не говорили правды? Может, Керн прав? История, как наука, дискредитировала себя не раз. Не верить Керну не было оснований. Верить, в общем-то, тоже нет причин. Кто такой Керн? Почему я начинаю думать о нем, как о реальном персонаже? Причем, во сне?
Я проснулся ближе к обеду. Отдохнувший, выспавшийся. В прекрасном настроении. Никуда идти не надо. Выходной, он и на Ахорне выходной. Здорово, что вчера не поленился и провел плодотворную ночь. Много написал, и еще хочу. В голове вертелись новые образы, вырисовывались интересные сюжетные развороты. Сегодня обязательно сяду за роман, поймал себя на волнительной мысли. На скорую руку приготовил завтрак. Покормил кота. Налил чашку чая…
В дверь позвонили в то самое мгновение, когда я нагнулся к компьютеру, чтобы нажать кнопку «Пуск». Кого еще там несет? – громко выругался я. С недовольным лицом, проследовал в прихожую и открыл дверь. На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, лейтенант полиции. Молодой парень, еще совсем зеленый: голубые глаза, немного великоватая форма, аэродром-фуражка ненадежно восседала на растопыренных ушах.
- Добрый день, меня зовут лейтенант Петренко, - полицейский протянул краснокожую книжицу.
- Добрый день, - кивнул я, - что-то случилось?
Сам думаю, сколько лет прошло, как распался Советский Союз, сменилась идеология с коммунистической на капиталистическую, а все удостоверения и паспорта делают красного цвета. Почему? Красной краски произвели при Советах на десятилетия вперед? Девать некуда? Может красная краска самая дешевая? Наверняка же возникал вопрос – давайте сменим цвет российского паспорта на другой – синий, зеленый, фиолетовый? Или принимающие решение чиновники не могут переступить привычный с детских лет стереотип?
- Нам нужна ваша помощь, - робко продолжил лейтенант Петренко, -вы никуда не торопитесь?
- Ну?! Так… Не то, чтобы…
- Вы не согласитесь стать понятым?
- Знаете ли, я как раз собирался уходить, - соврал я.
А сам подумал, что не люблю полицию, как любой российский человек. Всегда ждешь подвоха. Когда останавливает гаишник, обязательно думаешь про штраф. И вроде все хорошо, техосмотр есть, аптечка на месте, а он ходит вокруг машины с важным видом хозяина Вселенной. Ищет, за что бы тебя оштрафовать. Нет, нет, чем дальше от полиции, тем лучше.
- Всего пять минут, - лейтенант сделал жалобное лицо, - понимаете, середина дня. Все жильцы на работе. Я обошел уже семнадцать квартир. Прошу вас.
«Блин, доброта меня когда-нибудь погубит,» - подумал я.
- Хорошо, но только ненадолго.
- Огромное вам спасибо! – обрадовался лейтенант.
- Зачем нужны понятые? – спросил я, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь.
- Этажом выше – убийство, - лейтенант шел немного впереди, - труп обнаружила соседка из квартиры справа. Она с утра вышла на прогулку с собачкой, и увидела приоткрытую дверь. Заглянула, а там бардак, вещи раскиданы на полу. Бросила собачку и позвонила в полицию. По приезду полчаса икали собачку. Вот теперь занялись квартирой.
Лейтенант видимо волновался и от того много говорил.
- Вы не знакомы с соседом сверху? – спросил лейтенант Петренко.
- Нет, - ответил я.
- Он был совсем одинокий, примерно вашего возраста. Ни родственников, ни жены. Только маленькая собачонка, чуть побольше кошки.
Лейтенант открыл дверь и жестом пригласил меня войти в квартиру пострадавшего. Внутри царил величественный хаос: на полу лежали старые журналы и газеты. Дверцы шкафов и серванта распахнуты. Книжные полки пустые. Раскрытые и растрепанные книжки валялись на полу. Видимо, грабители что-то искали.
- Проходите прямо по коридору и налево, - слегка подтолкнул меня лейтенант.
- Хорошо, - задумчиво кивнул я.
Какое необычное продолжение дня, в моей жизни подобного еще не было. Я вошел в комнату, видимо, спальню. На широкой кровати, замотанный в покрывало и простыню, лежал полноватый, незнакомый мужчина. Он смотрел немигающими открытыми глазами в потолок. Казалось, он сейчас встанет, улыбнется, спросит, зачем мы сюда набежали? Выругается, и пойдет на кухню, чтобы сварить кофе.
- Смерть наступила примерно в два часа ночи, - сообщил второй полицейский, - присаживайтесь, товарищи понятые.
- Я постою, - ответил я.
- Хорошо. Вы знакомы с потерпевшим?
– Нет. Не знаком.
– Вы слышали посторонние звуки этажом выше сегодня ночью? Крики, стуки, звуки разбитой посуды, - второй полицейский показал рукой на осколки фарфорового сервиза.
– Нет. Не слышал.
– Ознакомьтесь с протоколом освидетельствования и поставьте подпись в случае согласия.
- А если не согласен?
- Вы шутите? – второй полицейский кинул суровый взгляд из-под бровей, - если не согласны, то напишите причину несогласия.
- Да-да. Извините. Это глупая шутка, - сконфузился я.
Я взял протокол, пробежал по нему глазами. Сидоров Иван Тимофеевич, 1967 года рождения… Смерть наступила предположительно от удушья… В квартире беспорядок, преступники что-то искали… Следов взлома входной двери не обнаружено. Вероятно, потерпевший хорошо знал и сам впустил нападавшего… На кухонном столе остатки еды, две рюмки, половина бутылки коньяка…
Да. Так живешь-живешь, а потом твой товарищ тебя и грохнет. За что? Почему? Что приятели вчера не поделили? Из-за двери ванной тявкнула мелкая собачонка. Я подписал протокол.
- Что будет с собачкой? - вдруг спросил я.
- Не знаю. В приют сдадим, - ответил лейтенант Петренко, - хотите забрать себе?
- Нет, что вы? У меня кот, они вряд ли уживутся, - замотал я головой, - можно идти?
- Да. Вы свободны. Еще раз - огромное спасибо, - улыбнулся на прощание полицейский.
- Ага. До новых встреч, - опять неудачно пошутил я.
Я спустился в свою квартиру. Залпом выпил остывший чай. Поставил кипятится новый чайник. Перед глазами стоял, вернее лежал, Сидоров Иван Тимофеевич. Примерно в то время, когда его убивали, я сегодня ночью проснулся и записывал дневные впечатления. У меня над головой, всего в нескольких метрах разворачивалась трагедия: хладнокровный убийца душил соседа, потом переворошил его квартиру. Нашел, что искал? Почему Иван Тимофеевич впустил убийцу? Почему я ничего не слышал? Хорошая звукоизоляция? Или так работают профессионалы?
Занимательная история. Можно написать детектив по следам утреннего приключения, – подумал я. В детективном жанре я еще не писал, хотя никогда не поздно начать. Даже интересно. Предположим, что убийца красивая молодая девушка. Она представитель тайной организации масонов в России. Организация утратила былое могущество и влияние. Но остатки адептов тайного знания упорно цепляются за ускользающее из рук мировое господство.
Иван Тимофеевич - археолог. Во время последней экспедиции на Кавказ, в предгорьях Арарата, он находит странный предмет напоминающий копье Судьбы и полуистлевшие сандалии Ноя, например. Иван Тимофеевич не успевает приехать домой в Москву, как за обладание артефактами разворачивается нешуточная борьба с участием российских и международных тайных обществ.
Девушка Ольга, выпускница института физкультуры и Мисс Сочи-2018, попадает в тайное общество совершенно случайно. Ее туда приводит бывший депутат Госдумы от партии ЛДСР. Тайные ритуалы, проводимые в одном из подмосковных коттеджей, впечатляют тонкую и ранимую душу девушки.
Ей страшно и одновременно душу переполняют ощущения собственной значимости. Девушка просит руководство масонской ложи дать шанс проявить себя, доказать преданность, принести пользу людям планеты Земля. Ей дают задание добыть для тайной мистерии недостающий предмет, который находится у Ивана Тимофеевича Сидорова. Ольга получает адрес, номер телефона, студенческую фотографию будущего археолога, где он играет на гитаре в составе вокально-инструментального ансамбля.
Девушка легко находит обреченного археолога, знакомится с ним в очереди в супермаркете. Завязывается легкая непринужденная беседа о погоде, библии и религии. Какое совпадение - они живут совсем недалеко друг от друга. Ольга предлагает подвезти Ивана Тимофеевича до подъезда. По дороге заходит беседа о покрытых мистической тайной библейских временах. Ольга предполагает, что в те далекие времена нашу планету посещали более развитые цивилизации. Наследили заветами, оставили тайные знания и множество предметов со странными свойствами.
Да, да, да, - подхватывает Иван Тимофеевич. Он об этом тоже много думает. Кстати, он недавно ездил в экспедицию на Кавказ, и его не покидало ощущение внеземного присутствия. За ним как будто кто-то постоянно следил. Наблюдение сняли только на Курском вокзале, когда он вошел в метро. Ольга улыбается, она-то знает, что следили за Иваном Тимофеевичем вовсе не инопланетяне.
Вот незадача, Ольгина машина глохнет прямо на углу дома, в котором живет Иван Тимофеевич. Мотор закипает, из-под капота валит густой белый пар. Ольга останавливает машину на обочине. Пытается починить автомобиль. Но что может сделать хрупкая девушка с напичканной электроникой японской иномаркой? Она – гуманитарий и обычная красивая девушка. Надо позвонить в сервис, - предлагает Иван Тимофеевич. Да. Конечно, вы правы. Сервис отвечает, что сможет приехать и забрать автомобиль только через три часа.
- Ольга, вы можете это время переждать у меня дома, - предлагает обреченный археолог.
- Как-то неудобно, - смущается Ольга, щеки ее розовеют от предложения симпатичного, еще нестарого мужчины.
- Это все пустое, – возражает Иван Тимофеевич, - оставьте предрассудки. Мы же с вами интеллигентные люди, в конце концов. Должны друг другу помогать.
- Хорошо, - нехотя соглашается Ольга, - но я должна позвонить подруге и сообщить, где я и с кем. Хорошо?
Ольга звонит председателю масонской ложи. И сообщает, что она ближайшие три часа проведет в обществе интересного мужчины – Ивана Тимофеевича Сидорова по такому-то адресу. Если она не ответит на звонок через три часа – вызывай на этот адрес полицию.
Иван Тимофеевич смотрит на девушку и понимает, что ее меры предосторожности в современном обществе совсем не лишние. Понятно, что он ничего плохого девушке не сделает. Но сколько вокруг насильников и извращенцев! Осторожное поведение Ольги внушает доверчивому археологу, над которым уже завис топор судьбы, уважение и понимание: перед ним хрупкое и нежное создание, ранимое и беззащитное.
Иван Тимофеевич приглашает Ольгу последовать за ним. Они молча поднимаются на лифте на седьмой этаж. Иван Тимофеевич открывает дверь, предлагает Ольге гостевые тапочки, снимает с нее плащ. Он видит, что под плащом на незнакомке полупрозрачная блузка, три расстегнутые пуговицы, темный лифчик, сдерживающий приличного размера грудь, стильная синяя юбка чуть выше колена.
Иван Тимофеевич, чтобы не спугнуть Ольгу, отводит глаза в сторону. Последний раз столь прекрасные девушки заходили к нему в гости лет десять назад. В памяти всплыл 2009-й год, май месяц, аспирантку звали Марина. Жаль, но тогда у них не склеилось: красивым девушкам нужны богатые и перспективные мужчины. Иван Тимофеевич не оценивал себя высоко в подобной мужской иерархии.
Тогда Марина пересекла линию его судьбы яркой звёздочкой, защитилась не без его помощи, конечно, и исчезла красивой походкой в коридорах Академии наук. Потом Иван Тимофеевич видел Марину на телевидении, где она сделала хорошую карьеру. Затем выгодно вышла замуж, родила ребенка и оставила работу. Сейчас она живет где-то на побережье Средиземного моря в Испании.
- Чай или кофе? - спросил Иван Тимофеевич.
- Кофе.
- У меня есть чудесный кофе из Вьетнама. Не удивляетесь, прошу вас. В этой стране необычайно хорошие традиции выращивания кофе, там уникальный климат, влажность и температура. На мой вкус, вьетнамский кофе намного лучше бразильского или турецкого. Я вам сейчас сварю. Сами убедитесь.
- Я согласна, - скромно опустила глаза Ольга.
- Отлично, вы не разочаруетесь, обещаю вам.
- Спасибо. Иван, расскажите о вашей экспедиции на Кавказ. Вы там нашли что-нибудь интересное?
- Вам, действительно, интересно?
- Да. В нашем насквозь циничном и продажном мире трудно встретить человека, который живет не ради денег и славы. Который раскрывает тайны давно ушедших цивилизаций. Я вами искренне восхищаюсь!
Слова Ольги звучали честно, искренне и проникали в стосковавшуюся по женской ласке душу Ивана Тимофеевича. Нарезая сыр и одесскую колбасу, скромный археолог бросал робкие взгляды на ровные красивые коленки новой знакомки.
- Не знаю будет ли вам интересно, но я нашел в предгорьях библейской горы Арарат нечто уникальное и удивительное, - глаза Ольги вожделеюще распахнулись.
Иван Тимофеевич встрепенулся. Он снова молод, красив, перспективен и чертовски успешен.
- Не томите меня, Иван, прошу вас! Что там было?
- Я предполагаю, это то самое копье Бога или, как его еще называют, Копье Судьбы. Наверняка, это величайшая археологическая находка современности, способная перевернуть традиционное представление об истории, о месте человека во Вселенной.
- Я не понимаю вас.
- Копье Судьбы – это то самое копье, которым римский легионер проткнул подреберье Иисуса, прекратив его страдания на кресте. Считается, что обычное римское копье при соприкосновении с кровью и телом Сына Божия приобрело небывалую магическую и мистическую силу. Есть поверье, что тот, кто обладает копьем Судьбы, будет править миром!
- Как интересно!
- Долгое время копье считалось потерянным. Ходили легенды, что копье хранилось в закромах ордена тамплиеров. Другие исследователи считали, что копье в свое время держал в руках русский царь Иван Грозный. Были свидетели, которые утверждали, что с копьём не расставался французский император Наполеон. История этого артефакта крайне запутанная и таинственная.
- Иван, у вас такая замечательная профессия. Как я вам завидую!
- Да. Я с вами согласен. Правда, в нашем государстве сейчас мы в не в почете.
- Я уверена, что скоро ситуация изменится к лучшему, - Ольга подалась вперед, юбка понялась на пару сантиметров, блузка еле сдерживала пышную девичью плоть, - продолжайте, Ваня!
- Я по-постараюсь, - неуверенно продолжил раскрасневшийся Иван Тимофеевич, - армянская гора Арарат – одно из знаменитейших мест планеты, с которым связано множество библейских сюжетов. Испокон веков там проходили торговые пути, культурный и научный обмен между древнейшими государствами.
- И?
- И я нашел Копье Судьбы. По моему мнению, оно хранилось в древнем армянском монастыре почти две тысячи лет. Храм был разрушен во время армяно-турецкой войны 1920 года. Бежавшие в спешке армянские монахи, не рискнули забрать копье с собой и надежно спрятали его в катакомбах под храмом. Я случайно наткнулся на тайник летом этого года, два месяца назад. Вот, собственно и все.
- И где оно?
- У меня.
- Его можно увидеть? – Ольга раскраснелась, пышная грудь волнообразно воздымалась над кухонным столом.
- Можно, - Иван Тимофеевич видел, как сладострастно смотрела на него девушка. Вероятно, это побочное действие Копья Судьбы. Другого объяснения не было. Девушка излучала вожделение и пожирала кумира глазами.
Если бы Иван Тимофеевич знал, что Ольга и правда смотрит столь страстно на него из-за Копья Судьбы, просто под несколько иным углом, чем казалось русскому археологу, многое можно было бы изменить. Но…
- Один момент, - сказал Иван Тимофеевич и вышел из кухни.
Вернулся удачливый археолог через минуту, неся на вытянутых руках пластиковый пакет.
- Помогите мне, Ольга, - попросил Иван Тимофеевич, - держите.
Археолог передал пакет Ольге. Достал из пакета газетный сверток. Несколько слоев газетной бумаги, потом еще прозрачный полиэтиленовый пакет, затем промасленная бумага. На кухне запахло машинным маслом. Наконец, на свет появился ржавый кусок железа сантиметров сорок в длину, лишь отдалённо напоминающий копье времен Великой Римской Империи.
- Это оно? – тонкие пальцы с безупречным маникюром коснулись ржавчины.
Ничего не произошло. Мир не перевернулся. Искры, брызги, фонтан эмоций, где все это? Железяка, как железяка. Причем ржавая. Восторженность медленно сползла с лица Ольги. Иван Тимофеевич заметил разительную перемену в настроении прекрасной спутницы.
- Вам не верится? - спросил Иван Тимофеевич.
- Я надеялась увидеть что-то иное. И я не чувствую силы, магии, восторга.
- Не все ощущают силу Копья Судьбы.  Для кого-то - это обычный кусок ржавого железа. Понимаете ли, Оленька, Копье усилит возможности правителя, если в нем есть потенциал. Нам, простым смертным оно не принесет ровным счетом ничего.
- Вы уверены, что это именно Копье Судьбы?
- Сомнения есть, конечно. Но этот кусок ржавого железа лежал в древней шкатулке из ливанского кедра. К сожалению, дерево не хранится долго, и шкатулка буквально рассыпалась у меня в руках. Я успел лишь сфотографировать шкатулку. На ее крышке находилась прелюбопытнейшая надпись. Смотрите.
Иван Тимофеевич достал из папки большую фотографию 20 на 30 сантиметров. Ольга увидела деревянную дощечку со странными буквами на поверхности. Какие-то иероглифы? – подумала девушка. Допустим, что дальше?
- Это древнеармянский язык, - сообщил Иван Тимофеевич, - точный перевод я еще не сделал. Но вот эта строчка гласит примерно следующее: «кровью Бога окроплённый металл».
- Да?
- Я могу, конечно, ошибаться. Процентов на семьдесят-восемьдесят - это настоящее Копьё Судьбы. Вот так!
- Можно подержать?
- Держите. Только не уроните. Здесь каждая песчинка на вес золота!
Ольга осторожно приподняла артефакт, килограмма полтора, подумала она. Вдруг ей показалось, что кончики пальцев слегка покалывают, как от иголок. Что это? Не ужели у нее потенциал победителя?
Ольга подняла Копье Судьбы высоко над головой. Что произошло дальше, девушка плохо помнила. Иван Тимофеевич заметил в глазах спутницы какой-то странно-первобытный блеск, отшатнулся, но было поздно. В место, чуть пониже солнечного сплетения, Иван Тимофеевич получил сокрушающий удар. Мир померк, в сознании несчастного археолога промелькнули библейские картинки распятия Христа, вдруг стало жарко и душно. На мгновение русский археолог очутился в аравийской пустыне. Он упал на колени, посмотрел на ослепительное полуденное солнце, и с улыбкой испустил дух. Умереть от Копья Судьбы – это тоже часть великой истории.
Ольга очнулась, когда заматывала тело Ивана Тимофеевича в простыню. Зачем? Она остановилась. Кинула поверх убитого едва знакомого мужчины покрывало. Прошла по комнатам, скидывая на пол книги, сервизы, рамки с фотографиями. Пускай, полиция думает, что грабители, что-то искали. На глаза Ольге попался походный рюкзак Ивана Тимофеевича. Она кинула туда сверток с Копьем Судьбы. Погасила свет и ушла. На лестничной клетке ее никто не видел. Никто не слышал цокающие шаги по кафельному полу подъезда номер два дома номер тринадцать по улице такой-то…
Ух! Я оторвался от монитора. Перечитал написанное. Не шедевр, конечно. Хотя, кто его знает, что будут читать потомки лет через сто. Сколько на свете неизданных книг? И не плохих, спешу заметить. А сколько можно было бы не издавать? Ты, главное пиши, Сережа, а время тебя рассудит, успокоил я себя.
Зазвонил телефон. Опять не выключил звук? Звонил Валера:
- Привет, старик!
- Здорово, Валера!
- Ты сегодня не на работе?
- Отдыхаю.
- Поможешь?
- Чем?
- Теща затеяла ремонт, надо мебель из одной комнаты перетащить в другую. Сам понимаешь, через месяц перемещаем в обратную сторону.
- Без меня никак?
- Серега! Выручай, брателло! За мной не заржавеет, ты же знаешь. Там делов-то на двадцать минут. Не нанимать же целую бригаду?
- Хорошо, я подъеду. Когда быть?
- Раньше начнем, раньше выйдем. Приезжай прямо сейчас. Я буду через пятнадцать минут.
- Хорошо. Не опаздывай.
- Что ты говоришь? Когда я тебя заставлял ждать?
- Всегда.
- Обижаешь.
- Ладно. Все, до встречи.
На самом деле, трудно найти более непунктуального человека, чем Валера. Он обязательно опоздает, я был уверен. Потом извинится, раскается, но все равно в тысячный раз опоздает. Я пробовал опаздывать на полчаса, на час. Валера умудрялся приходить позже меня. Я взял рукопись с собой: почитаю, если что.
Через двадцать пять минут я стоял у нужного подъезда. Валеры не было. Я набрал его номер, он коротко ответил: минуту, старик, я на подъезде. «Я так и знал, я так и знал», - пропел я популярный мотивчик. Вернулся в машину. Открыл рукопись Керна на заложенной странице:

Глава 9

Я прибыл в ЦИЛ, в Сибирь, к реке Тунгуске, и привез новое оборудование, посылки и гостинцы с Родины. По случаю моего приезда устроили банкет с танцами и развлечениями. Мы победили! Слова радости и восторга не затихали ни на минуту. Мы целовались и обнимались, как дети, ей богу!
На утро проснулись и впряглись в работу. На общем собрании решили развивать многовекторный мир, основанный на принципах гуманизма, добра и справедливости. На тот момент мы приняли решение отказаться от идеи создания одной великой империи. В наших головах возобладала идея, что в конкуренции нескольких примерно равных по уровню развития государств человеческая цивилизация будет развиваться динамично и устойчиво.
Я отправил массовый десант из кураторов в Индию, Китай и Россию. Людей катастрофически не хватало. Но нас это не печалило. Мы были рады сложным задачам, которые сами себе поставили. Просветительская деятельность шла медленно. Человечество сопротивлялось, ленилось, желало остаться на низком уровне. Так ведь легче. Не беда, решили мы и не стремились мгновенно достичь технологического рывка. Важнее достичь устойчивого, пускай и медленного, но самостоятельного роста.  И у нас стало получаться: Китай изобрел порох, в Индии процветала чрезвычайно любвеобильная и дружественная культура, в России нарождалось перспективное мощное государство.
Беда пришла откуда не ждали. В 1258 году по земному календарю на орбитальной станции сменилось руководство. На смену нерешительному Хорну, моему старинному оппоненту практически по всем вопросам, пришел молодой и амбициозный Нэшл. Меня вызвали на прием, познакомили с новым начальством. Тот лестно отозвался о нашей земной миссии. Сказал, что внедряться в человеческое общество и помогать ему развиваться – это весьма перспективная идея. Я разомлел и расслабился, рассказал о всех планах и наработках. Нэнл кивал, делал пометки в своем блокноте. Через пару месяцев организовал новый Центр управления человечеством (ЦУЧ). Базу оборудовали на Британских островах в Лондоне и поехало. Руководить ЦУЧ назначили никому на тот момент неизвестного выскочку Снарка.
Возникла никому не нужная конкуренция. Мы со Снарком принялись раздирать человечество на два противоборствующих лагеря – Европу и Азию. Кураторы моего противника заполонили Европу. Используя численное превосходство, а им выделили более двухсот штатных единиц, снарковцы организовали на территории Старого света всевозможные масонские ложи и религиозные рыцарские ордена. Члены этих сообществ получали доступ к знаниям и технологиям Ахорна. Снарк просто раздавал высокие технологии жителям Европы.
Как результат, на Западе произошло скачкообразное развитие науки и техники, но глубочайший провал в сфере морали и нравственности. В Париже тринадцатого века совсем не сложно было встретить подвыпившего мужчину с лазерным бластером в руке, который шел домой, чтобы сжечь неверную жену, вредную сестру или престарелую мать. Кого угодно. Люди летали по небу на самолётах, по морю скользили быстроходные катера. Люди не хотели и не могли воспроизводить чудеса техники.  Зачем? Если им все давалось просто так. Они не собирались даже ремонтировать технику. Окраины городов Европы покрылись свалками поломанных механизмов.
Снарк, к его чести, чуть позже признал собственную ошибку. Он отобрал высокотехнологичные игрушки…
И напал на Россию Польшей. Я снова ругался, я опять кричал и сотрясал иллюминаторы околоземной станции. Мой оппонент лениво смотрел на меня и ехидно улыбался:
- Коллега, война – двигатель прогресса.
- Война – это аморальное и узаконенное убийство. Зачем?
- Люди Земли – это всего лишь подопытные существа. Не более того.
- Допустим, мы их создали, но они разумные создания со свободой воли. Мы в ответе за них.
- Керн, не романтизируйте нашу работу. Мы лишь исследователи, холодные и циничные лаборанты. Мышки по завершения опытов будут утилизированы.
- Снарк, я буду жаловаться на вашу бесчеловечность! – закричал я в бешенстве.
- Охо-хо-хо! Какие высокие слова! А что за ними стоит? Ущемленное самолюбие? Да, Керн? Надо уметь проигрывать!
- Вы ошибаетесь, Снарк! Я защищаю разумную жизнь! Она самое ценное, что есть во Вселенной. Если над ней смеяться и не беречь, то скоро ваша собственная жизнь не будет стоить и ломаного гроша!
- Керн, знаете, почему вы беситесь?
- Почему? Просветите!
- Потому что вы утратили монополию на работу с земным человечеством. В вас кипит зависть и злость, потому что у меня получается намного лучше, чем у вас. Хотя вы на Земле с самого начала эксперимента, а я здесь всего-то сотню лет.
Я онемел от подобной наглости, хотя частично Снарк был прав. Я работаю на Земле давно. У меня опыт, знания, наработки, коллектив единомышленников и убеждения, а со мной даже не посоветовались! Хорошо, что не выгнали или не отстранили.
Но могли привлечь к совместной работе, учесть немалый опыт и знания. А теперь ради мнимого прогресса, Снарк и ему подобные готовы убивать людей, как подопытных мышей. Стоит ли слеза человеческого ребенка успехов в науке и технике? Думаю, что нет, но мое мнение никого не интересовало!
- Что молчите? Нечего сказать? – не останавливался Снарк.
- Если Россия выиграет войну с Польшей, проявив чудеса самопожертвования, героизма и силы духа, вы прекратите антигуманную деятельность на Земле? Дойдет ли до вас, что разумные существа не должны быть разменной монетой в ваших экспериментах?
- Вы не выиграете. Россия обречена. На стороне Польши превосходство в численности и вооружении. Польские войска пройдутся победным маршем по полудиким селам и городам восточного соседа. Не тешьте себя иллюзиями!
- И все же? Я согласен со всем выше сказанным. Да, Россия – отсталая, да – дикие села, да - мало вооружения. Но есть что-то, чего вы не учитываете: ум, смекалка, взаимовыручка, понятие чести и долга перед Родиной, перед близкими людьми!
- Керн, не смешите меня!
- Не уходите от ответа!
- Хорошо, если поляки проиграют, хотя это просто смешно, я учту ваше мнение. Мы вернемся к этому разговору. Хорошо?
- Договорились, не совсем то, что я хотел услышать. Пускай будет так.
Подавленный и разбитый, но не покоренный, я вернулся на базу. Рассказал ребятам, что надо кровь из носу отразить польскую интервенцию 1612 года. Как? Мои верные сподвижники схватились за головы. Армии нет, денег нет, вооружения нет. Лидера и того нет, смута, разброд и шатания. Кто довел страну до этого? Кто не позаботился об обороне? Мы же не знали, что придется воевать с Европой. Вы же сами знаете, откуда у поляков технологии и ресурсы. Знаю. От этого не легче. Думайте, Ищите решение. Времени на раскачку нет!
Я поехал в Московию с личной инспекцией. Дома стоят, люди вроде добрые, отзывчивые, друг за друга горой. Молодцы!
Не жадные, часто полагаются на случай и удачу. Наивные!
Легкие на подъем, хоть на работу, хоть на гулянку. Заводные!
В России мне понравилось – красивые и приветливые лица. Жаль такую страну отдавать. Снарк погубит людей, это точно. Надо что-то делать.
На третий день моего путешествия по России пришло сообщение, что в Нижнем Новгороде стихийно образовывается народное ополчение. Появилась надежда.
Я бросил десант кураторов в Нижний. Там действительно закручивался лихой сюжет. Что удивительно, без нашего участия. Именно этого мы всегда хотели – торжество народных масс, живая первородная сила, скрытая в недрах человеческой природы. Мы только и сделали, что помогли выбрать лидера – князя Пожарского. Подсобили с деньгами, организовали производство оружия, подкинули пару десятков пушек.

Глава 10

Приехал Валера. Мы поднялись на девятый этаж к его теще. Зинаида Ивановна первым делом усадила нас за стол: борщ, котлеты по-киевски, картошка-пюре со сливочным маслицем, салат из свежих помидоров с огурцами, немножко перчика, тмина и петрушки – вкуснотища. Я вспомнил, что с утра практически не ел, не считать же едой пару бутербродов с Барсиком в обнимку. Я похвалил тещу Валеры. Такие женщины на дороге не валяются.  Так и я не пальцем деланый, - парировал мой друг.
Мы с Валерой быстро перетащили из гостиной в спальню шкаф, диван, стол и стулья. Спальня приобрела вид склада подержанной мебели. Зинаида Ивановна радостно причитала: «Мальчики мои! Хорошие мои! Спасибочки огромное!»
- Ничего, ничего, - отвечал Валера, - мы еще и не то можем.
Я с удивлением и опаской поглядывал на моего друга. Он хочет здесь заночевать?  Хочет угодить любимой теще за чужой счет?
- Обои оборвать? – спросил Валера, когда перенесли телевизор и швейную машинку Зингер, передававшуюся, по наследству не одно поколение.
- Ну, что вы? Мне не удобно, и на этом спасибо! С обоями я как-нибудь сама.
Зинаида Ивановна протянула нам по контейнеру с едой:
- Котлетки по-Киевски, кажется, неплохие получились на этот раз.
- Спасибо, - поблагодарил я, - если что зовите, всегда рад помочь.
- Сереженька, у вас все хорошо? – от чего-то спросила меня Зинаида Ивановна уже в прихожей.
- Спасибо, нормально. А что-то заметно?
- Да. Заметно. Задумчивый вы какой-то сегодня. Вокруг вас как будто витает облако из раздумий и сомнений.
- Это вам показалось. Читаю книжку одну занятную, думаю о ней постоянно. Все нормально. Вы не беспокойтесь.
- Значит, мне показалось. Удачи вам Сереженька.
- А мне? – спросил, обделенный вниманием, зять Валера.
- И тебе тоже, - Зинаида Ивановна обняла Валеру.
Мы вышли. Попрощались. Я поехал к себе домой, вставил ключ в замочную скважину, но он не провернулся. Что за черт? Я вытащил ключ, подул на него, потер в ладошке. Вставил еще раз. Дернул за ручку, дверь медленно отворилась внутрь. Неужели я забыл закрыть входную дверь? На памяти такого не было ни разу. Все когда-то случается в первый раз. Открытая дверь, как оказалось, еще полбеды…
У меня были гости, - в коридоре горел свет. В прихожей раскиданы на полу вещи: зимние ботинки и тапочки, верхняя одежка, баночка с гуталином, зонтик…
- Кто здесь? – робко прошептал я.
Тишина. Я прошел в гостиную – книги, журналы и листы бумаги раскиданы повсюду. Выдернутые шнуры из компьютера, треснувший монитор. Ошибся этажом? – пробежала мысль. Может, я у соседа сверху? Уж слишком похожая картина разрухи. Может, я выпал из своего пространства-времени? Ушел из собственной квартиры, а вернулся в какую-то другую параллельную реальность с иными законами и причинно-следственными связями. В этом мире Сергей Иванович Кузнецов бандит, и подобные вещи в его квартире происходят с завидной регулярностью. Никто не удивляется.
Я заглянул в ванную. В туалет. Незваных гостей не было. Барсик? – промелькнула мысль в голове. Где Барсик? Я уже минут пять хожу по квартире, а кот на глаза не попадается. Что с ним? Где он? Я тихонько позвал кота. Он не ответил и не прибежал. Я заглянул под диван, под кровать. Вышел на балкон. Кот пропал или не подвал признаков жизни.
Я представил, как в квартиру ворвались пятеро бандитов, а мой бесстрашный кот единственный, кто мог сопротивляться внезапному нападению. Барсик бесстрашно кинулся на главаря, срывая с лица повязку, хитроумно скрывающую подлинное лицо негодяя. Острыми когтями кот расцарапывает уголовно-татуированную физиономию. Главарь в ужасе кричит и хватается за изуродованное лицо. Сообщники спешат на помощь главарю, Барсик кидается на следующего, но эффект внезапности второй раз не срабатывает. Силы, понятное дело, не равны. Бесстрашного Барсика схватывают четверо взрослых мужчин. Кот не сдается и не прекращает сопротивляться. Острые когти и зубы впиваются в руки мародеров. Капли крови медленно вытекают из-под когтей Барсика. Бандиты корчатся от боли, но не отпускают не сдавшегося кота.
Истекающий кровью главарь медленно подходит к Барсику:
- Еще никто и никогда не делал подобное с Тони.
- Да, да, - кивают подельники.
Барсик бесстрашно смотрит в лицо противнику и молчит.
- Ты будешь умирать медленно. Слишком медленно. Последние часы твоей никчемной жизни покажутся бурлящим адом. Ты будешь молить о пощаде, но тебя никто не услышит. И твой хозяин не придет. Потому что он сейчас наворачивает киевские котлетки. Ты знаешь, безродная животинка, что такое котлеты по-киевски?
Барсик моргает. Из правого глаза вытекает слеза. Медленно приходит осознание катастрофы. Умирать не хочется, тем более под рассказы о киевских котлетах.
- Но я тебе помогу, - главарь наклоняется над распятым Барсиком, - жизнь я тебе не подарю. Меня не поймут друзья и товарищи, ты должен меня понять, бро. Но, как человек чести, для меня это не пустое слово, могу даровать тебе легкую и быструю смерть.
Барсик глазами - хлоп-хлоп.
- Будем считать, что мы договорились, - главарь произносит последние фразы низким голосом с придыханием, - почему-то я думаю, что у твоего хозяина от тебя нет секретов. Так же? Мне нужна одна вещица – Копьё Судьбы!
Барсика передёргтвает судорога.
- А? Вижу знаешь, о чем я говорю. Отпустите его! Хороший котик. Покажи мне копье А я помогу тебе. Давай же!
Барсик неуверенно встал на четыре лапы, потянулся. Расправил затекшие конечности. Выгнулся. Облизнулся. Неспешной походкой пошел на кухню. Вся пятерка бандитов потянулась следом. Кот подошел к балконной двери, уперся в нее передними лапами.
- Здесь? – спросил главарь.
- Мяу, - кивнул Барсик.
- Хорошая кошечка! Открывайте дверь, - крикнул бандитский главарь подельникам.
Один из бандитов открыл дверь. Барсик, ловко изогнувшись, прошмыгнул на балкон. Затем прыгнул на перила.
- Я не кошечка, - промяукал ниндзя-кот, - Я -  Кот. И это звучит гордо!
Не оглядываясь на преследователей, Барсик сиганул вниз. Седьмой этаж - высоковато даже для кота, но это шанс выжить. Уже в полете Барсик расправил лапы в разные стороны. На уровне третьего этажа зацепился за ветки березы. Скорость падения немного уменьшилась. Барсик перевернулся несколько раз в воздухе, и приземлился на четыре лапы на пожелтевший газон. Бандиты перегнулись через перила. Кот в следующее мгновение скрылся в вентиляционном окошке подвала.
- Ублюдки! Негодяи! – кричал и топал кривовато-короткими ножками главарь, - с котом справиться не можете! Как вам доверить настоящее дело? Слушай мою команду! Перевернуть все вверх дном – найти Копьё Судьбы!
Четыре мощных спецназовца в черных повязках метались по квартире. Выкидывали книги из шкафов, одежду из гардероба, проверили корзину с грязным бельем, заглянули в бачок унитаза и в духовку газовой плиты. Копья Судьбы нигде не было. Главарь стоял в прихожей и смотрел на себя в зеркало, замазывая зеленкой следы от когтей кота.
Неужели у него неверная наводка? Кто устроил слив дезинформации? Джекки? Или Джимми с его грязными делишками в китайском квартале? Нет, не может быть. С Джимми главарь был знаком с детского садика, их отцы крутили баранку в одной и той же транспортной компании. Джимми так поступить не мог. О, боги! Только не Джимми! Сколько вместе пройдено дорог, сколько выпито виски в грязных придорожных отелях, сколько пролито пота на пьяных вечеринках у босса. Только не это! С другой стороны, больше не кому…

Фантазия зашла в тупик. Я вышел на балкон, глянул вниз. Размазанного трупика Барсика на асфальте не видно. Возможно, все не так плохо, и кот еще жив.
- Барсик! – позвал я еще раз.
Затем насыпал кошачьей еды в миску и пошел по квартире, приговаривая «Кис-кис-кис». Должен же он откликнуться на еду? Проходя спальню, краем глаза я увидел движение тени под потолком над шкафом. Взял стул, за старыми обувными коробками нашел, забившегося в дальний угол, дрожащего всем телом, но живого кота. Барсик прятал голову, и не хотел выходить из укрытия. Я поставил миску на край шкафа, спустился со стула. Барсик живой, и то хорошо. Кот был явно напуган. Кто его застращал? Что увидел Барсик, пока меня не было дома?
Надо вызывать полицию. Не хотелось, но деваться некуда. Затаскают, замурыжат потом по отделениям. Три часа будут снимать свидетельские показания.
- Что у вас пропало?
- Ботинки зимние.
- И что вы хотите?
- Хочу, чтобы доблестная полиция нашла и сурово наказала преступников.
- Вот так, значит?
- Да, и не иначе!
- За ботинки?
- Именно! Они мне дороги, как память!
- Хорошо, гражданин Кузнецов, пишите заявление. Вот вам карандаш и лист бумаги.
- Дайте ручку!
Интересно, а что у меня пропало? Документы? Я открыл ящик письменного стола. Достал шкатулку с документами. Видно было, что ее кто-то открывал. Документы лежали в беспорядке. Но паспорт, загранпаспорт, диплом, пенсионное свидетельство, страховой полис – на месте. Вроде ничего не пропало. Деньги? Много денег в квартире я никогда не хранил.
 Озираясь, я подошел к картине «Последний день Помпеи», запустил руку за рамку, нащупал лежащий в специальном кармашке конверт. Если хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте, учил кто-то из великих. Конверт с деньгами, похоже, никто не трогал. Для уверенности я пересчитал купюры. Заначка цела. Драгоценностей и дорогих часов у меня никогда не было. Телевизор и микроволновка на месте. Получалось грабители ничего не взяли? Или не нашли? Или взяли то, что не имеет для меня ценности.
Допустим, предыдущий владелец квартиры оставил под паркетом в гостиной клад? Отмотал положенный срок, и вернулся забрать заработанное нечестным трудом? Тогда зачем переворачивать вверх дном всю квартиру? Концы с концами не сходились. И предыдущими хозяевами квартиры были мои родители.
Непрошенные гости явно что-то искали. Но что? Вдруг поймал себя на мысли, что совсем не переживаю: в мою квартиру ворвались грабители, я же спокойно перебираю версии случившегося. Не к добру все это, - решил я. Когда боишься за каждый сделанный шаг, тогда ничего страшного не произойдет. А когда смело и самонадеянно шагаешь вперед, обязательно наступишь на какое-то дерьмо. Чтобы спастись, надо вызвать чувство страха, - подумал я. Рука потянулась к телефону, вызову-ка я полицию. Они меня сейчас застращают. Ситуация войдет в нормальное русло. Я буду бояться и стану острожным. Тогда удастся миновать самое непоправимое. Чего непоправимого? Смерти? Ампутации четырёх конечностей? Почему сразу четырех?
- Алло, полиция!
- Дежурный старший лейтенант Быков слушает.
- У меня взломали квартиру.
- Диктуйте адрес.
Я продиктовал.
- Когда обнаружили взлом?
- Минут десять назад.
- Ваше заявление принято. Оставайтесь на месте. К вам скоро приедет наряд полиции.
Хорошо, жду. Ничего трогать, вероятно, нельзя. А кофе сварить можно? Что за глупый вопрос? Я же у себя дома. Долго искал медную турку. Неужели именно ее упёрли грабители? Нет. Нашлась. Кофе закипел. Квартира наполнилась ароматами. Барсик несмело зашел на кухню и прилег под моим стулом. Жизнь возвращалась в привычные очертания. 
С каждым глотком бодрящего напитка я обретал реальный мир. Погром и взлом произошли со мной сегодня! Не вчера, не год назад. Это происходит со мной здесь и сейчас! Грабители могут вернуться в любой момент и продолжить грязное дело. А вдруг они хотели меня убить, как соседа сверху? Я кинулся проверять замки на входной двери. Закрыл на задвижку, чего не делал никогда.
Полиция всё не ехала. Я нервно посмотрел на часы. Прошло уже двадцать минут, а их все нет. Негодяи! А если меня сейчас убьют? Как вселенная переживет преждевременную и несправедливую кончину Сергея Ивановича Кузнецова? Как восстановить прежний миропорядок после этого?
Я представил, что меня нет. Кто подвозит моих клиентов? Валера или любой другой таксист, нас много. Я же каждый день не выхожу на линию. Бывшая жена даже не узнает, на могилку не придет, детей у меня нет. Только Барсику будет неуютно в питомнике, куда его определит лейтенант Петренко. Да, и то не факт, что там плохо. Может даже и лучше. Веселее. Меня дома сутками не бывает, Барсику – грустно. А в зверинце есть люди и другие кошки. Встретит любовь, потомство заведет. Будет с ужасом вспоминать, как жил с каким-то странным мужиком в двухкомнатной квартире. Никому я не нужен, получается. Не радостно.
За что же меня хотят убить? Я вдруг ощутил, что именно мое убийство - основная и главная цель налетчиков. Об ограблении нет и речи. Я – не богатый. Я – обычный среднестатистический гражданин. Эгоист, как все. Не выдающийся ученый. Не политик или не знаменитый писатель, даже как таксист вполне посредственный. Это правда. Но за это же не убивают!? Я не конфликтовал с соседями, на демонстрации не ходил. Допустим, мне не нравится политика нашего правительства, я даже с Валерой об этом редко разговаривал. Политический заказ отметается за несостоятельностью и отсутствием состава мотивации.
Когда же приедет полиция, боже мой? Я подошел к краю занавески и осторожно поглядел вниз, не подъехала ли к подъезду спасительная машина с мигалкой? Ничего. Тишина. Меня вновь прошиб холодный пот: на улице стемнело, а я сижу со светом. Нападавшие бандиты поймут, что я дома! Быстро метнулся к выключателю, задёрнул шторы. Прижимаясь по стеночке, пробрался в гостиную, там тоже выключил свет. Пригнулся, из-под подоконника посмотрел в окно. Ничего странного и необычного снаружи не было. Сам себя накручиваю? Может быть и так! Но сейчас лучше перестраховаться, подумал я. Сережа трусливый и живой лучше, чем смелый и мертвый.
Внезапно зазвенел входной звонок. Я вздрогнул. Вероятно, даже вскрикнул. Не помню.
- Кто там?
- Полиция, откройте!
Я посмотрел в глазок. Нелепо выпяченные фигуры двух полицейских с папками в руках переминались с ноги на ногу. Почему с папками? Здесь нужны автоматы и пулеметы. Неужели не понятно?
- Вы настоящие полицейские?
- Да. Сергей Иванович, добрый день! Это я - лейтенант Петренко. Открываете. Не переживайте.
- Блин, слава богу! Где вас черти носят? - я открыл трясущимися руками дверь, - я вас жду целую вечность!
- Всего лишь тридцать минут, извините, если заставили вас ждать.
- Проходите.
- Показывайте. Рассказывайте.
Я пропустил полицейских вперед широким жестом сеятеля.
- Проходите, смотрите.
- Что-нибудь ценное пропало?
- Нет.
- Как долго вас не было дома?
– Часа два с половиной.
Я хотел рассказать про странное поведение Барсика, потом осекся и забыл про кота. Лейтенант Петренко привел понятых. Я поймал себя на мысли, что совсем не обращаю внимания на соседей. Кто эти люди? Неужели мы живем который годы в одном подъезде? Полицейские составили протокол.
- Кого-нибудь подозреваете? – спросил лейтенант Петренко.
- Нет.
- Есть враги, конкуренты? Может с кем-то ссорились недавно? Или давно? Имеются ли враги детства или юности?
- Я вообще-то бесконфликтный. Ничего подобного на ум не приходит.
- Странные дела, - задумчиво сообщил лейтенант полиции.
- Что вы имеете ввиду? – спросил я.
- Картинка разрухи похожа на квартиру вашего соседа сверху. Хорошо, что вас не было дома, а то…
Лейтенант замолк.
- А то что? – не сдержался я.
- Может быть, и не разговаривали мы с вами сейчас. Вот что!
- Умеете вы успокоить. Что мне делать?
- У вас есть место, где можно переждать пару недель, пока мы найдем и обезвредим преступников. Боязно за вас, если честно.
- Не знаю…
- С одной стороны, похоже на обычное хулиганство. Бессмысленное и глупое. Ничего не украли, но есть нюансы.
- Какие?
- Сегодня в обед пришли результаты вскрытия Ивана Тимофеевича.
- Это кто такой?
- Ваш убиенный сосед сверху. Так вот, перед смертью Иван Тимофеевич съел примерно около килограмма кутьи.
- Что это такое?
- Это сладкий рис с изюмом. Его подают на поминках, на религиозных трапезах. В общем, в обычной жизни редко. А тут на ночь, без видимой причины. В религиозных мистериях не замечен. Странно. Еще в ротовой полости у него обнаружена записка.
- Что, простите?
- Записка, - лейтенант склонился к моему уху и продолжил полушепотом, - это строго конфиденциальная информация. Все между нами.
Я молча кивнул.
- Это еще более странно. Зачем убийце оставлять такую улику? Возможно, Иван Тимофеевич сам спрятал эту бумажку во рту в последний момент. Не понятно.
- Что было написано в записке?
- Ничего.
- Как так?
- Там был рисунок: квадрат, вертикальный овал с рожками и треугольник. Все. Вы не знаете, что это означает?
- Фотографии нет?
- Есть.
Лейтенант распрямился в полный рост, достал смартфон и показал мне фотографию:
 
«Так себе художник из Ивана Тимофеевича», - подумал я.
- Есть соображения? – спросил полицейский.
- Нет.
- Не нравится мне эта мистика, - сообщил напарник лейтенанта Петренко – вам надо на некоторое время отсюда уехать. Мы поставим камеры, опечатаем помещение. Будем искать. С вами может случиться беда, и мы никогда не узнаем финала этой занимательной истории.
- Но куда же мне поехать?
- Куда угодно. Если есть возможность - в другой город, на курорт в Турцию, к другу, к любовнице. Желательно не оставайтесь один, пускай с вами будут люди.
- А программа защиты свидетелей?
- Это в Америке. У нас на всех не хватит средств. Извините. Свидетелей у нас – каждый третий. Соберите необходимые вещи. Квартиру мы опечатаем.
- Но мне негде жить! Что вы делаете?
- Это в ваших интересах. Поживите у друзей.
- Я буду жаловаться, - возмутился я.
Кому жаловаться? На кого? Петренко улыбнулся, мы оба поняли бесперспективность кляуз.
- Есть друзья, которые приютят вас на пару недель?
- Хорошо, - махнул я рукой, - разберусь.
Я собрал рюкзак с вещами первой необходимости. Барсика поместил в походную корзинку. Позвонить бы сейчас бывшей жене, вот Борька-то обрадуется! Нет. Они не пустят. Остается Валера? Да. Не густо у тебя друзей-то. Половину жизни прожил, а податься если что и не к кому. Да, и Валера не обрадуется. Если только попроситься к нему на дачу?
- Алло, Валера, привет!
- Привет, давно не виделись.
- Пусти на постой. У меня квартиру ограбили, полиция опечатала место преступления. Советует пожить где-нибудь пару недель.
- У меня нет места. Сам подумай – мы с женой, три ребенка. Положить тебя на кухне что ли?
- Я согласен! – обрадовался я.
- Не годится. Я буду ревновать тебя к Нинке, когда ты в трусах будешь ходить по дому. Честно говорю. Не хочу потерять друга.
- Хорошо, спасибо за честность, - я подумал, что Нинка и правда у него аппетитная женщина, рисковать не надо, - тогда пусти на дачу.
Валера задумался, взвешивая все «за» и «против».
- Хорошо, заезжай за ключами. Только не спали строение. Я с тебя не слезу, заплатишь все до последнего грошика.
- Обижаешь, дружище, - обрадовался я.
Полицейские опечатали квартиру. Пожелали удачи. Сказали, что свяжутся, когда прояснится ситуация. Я посмотрел на Барсика. Нет худа без добра, у нас начиналось новое приключение. Правда Барсик? – Мяу, - кивнул домашний питомец. Разговоры с полицейскими немного успокоили. Чего я боялся до из прихода? Я уже забыл.
Заехав к Валере за ключами от дачи, весело рассказал про Ивана Тимофеевича, про полный желудок кутьи, про пентаграмму во рту, про бардак в квартире. Валера кивал, молча давая мне выговориться. Затем он взял инициативу в свои руки и уже не замокал минут пятнадцать, пока не рассказал все, что хотел сообщить про дачу и условия проживания в ней: про сторожа Федора, которому надо передать привет и сказать, что членские взносы Валера обязательно заплатит на следующей неделе.
Я получил важную информацию про то, где лежали спички и соль, что можно есть из консервации в подвале, а что нельзя из-за срока годности, где лопаты и топор, где лучше спать и чем топить печку. Газовый баллон надо непременно каждый раз отключать, когда отходишь от дачи на расстояние более двухсот метров.
- Мышей не бойся – они добрые и домашние, - улыбнулся на прощание Валера.
- Не переживай, все будет хорошо, - я похлопал друга по плечу.
- Ну, это вряд ли, - грустно улыбнулся Валера, - мне Нинка не даст спокойно жить, пока ты не съедешь с дачи.
- Я не подведу, брателло! – подмигнул я.
- Еще раз ты что-нибудь подобное скажешь, я отберу у тебя ключи.
- Тогда я поехал?
- Езжай.
Валера печально помахал мне вослед, и я уехал. Навигатор показал, что на месте я буду через пятьдесят минут. Это вряд ли, - возразил я мобильному приложению. Стило для начала заехать в магазин, купить еды. В результате, я без проблем выиграл виртуальный спор с бездушным гаджетом – на даче мы были ровно в двенадцать часов ночи. Ворота дачного поселка были распахнуты. Никакого сторожа Федора на въезде не наблюдалось. Мне бы насторожиться. Так нет же. Перспектива переночевать в новом месте увлекла и затмила страх. Я ни о чем плохом не думал, разгром в квартире отгонял из воспоминаний.
Немного помыкавшись, я открыл входную дверь. Замок слегка приржавел от сырости. Бывает. Легко нашел, где включается электричество. Газ решил сегодня не включать. Затопил печку. Сухие дрова быстро подожглись, дом наполнился веселым и уютным потрескиванием, и дымом. Это я забыл открыть задвижку на трубе. Пришлось открыть окна и проветрить задымленное помещение. Хорошо, что Валера сейчас меня не видит.
Барсик был отпущен на свободу. За стенкой и по плинтусам периодически скребли мыши, работы Барсику - непочатый край. Валера будет доволен. Будем проводить эксперимент, как один городской кот победит популяцию мышей в дачном поселке. Справишься, Барсик? – Мяу!
Я насыпал кошачьего корма в тарелку. На край положил пластик Русской колбасы, люблю знаете ли с запахом чеснока. Женщин в моем обществе сегодня не предвиделось. Вместо приятного девичьего общества, в подвале у Валеры обнаружилась настойка на сосновых иголках. Ты же на меня не обидишься, дружище? Я всего немножко, - для настроения, отметить переезд.
Скромно поужинав, я расположился на старом диване рядом с печкой. Как хорошо, все-таки, лежать в теплом деревенском доме, читая интересные книжки. Еще интереснее, наверное, писать. Завтра попробую запустить цикл деревенской прозы. Благодарные читатели будущего назовут этот период моей литературы – крестьянской или сельской. Я не привереда. Я согласен на любое из приведенных.

Глава 11

Мы только и сделали, что помогли выбрать лидера – князя Пожарского, подсобили с деньгами, организовали производство оружия, да подкинули пару десятков пушек. Основную работу русские сделали сами: собрали ополчение, обучили новобранцев приемам рукопашного боя, провели мобилизацию, грамотно пропагандировали свободу и независимость России, умело взяли в осаду Москву и выгнали превосходящего по основным военным параметрам обороняющегося врага. В ЦИЛе торжествовали. Случилось невозможное. Мы надеялись на благоприятный исход, но до конца не верили.
Широко отпраздновав победу, на волне всеобщего энтузиазма мы намолотили целую гору планов по развитию человечества. Я поехал в ЦУЧ за признанием заслуженной победы и для выработки общего плана действий. Но получилось несколько иначе.
- Приветствую тебя, Керн, - Снарк принял меня в просторной приемной.
- Взаимно рад тебя видеть, Снарк, - мы быстро закончили с церемониальными тонкостями.
- Поздравляю, ты победил.
- Спасибо.
- Что собираешься делать дальше?
- У меня много планов, - я вывалил на стол толстенную папку с бумагами.
- Что это?
- Это планы по работе объединенными усилиями над развитием человечества.
- Зачем? – Снарк подошел к окну и повернулся ко мне спиной.
- Я считаю, что не надо раздирать человечество на части. Нам не надо конфликтовать. Наоборот, надо созидать и совместно развивать планету Земля. Для этого надо согласовать план действий. Предлагаю перейти к обсуждению.
- С чего ты решил, что я буду сотрудничать с тобой по вашим планам, на твоих условиях?
- Ты сам сказал, что, если Россия победит Польшу, ты учтешь мои предложения в дальнейшей работе с человечеством.
- Безусловно, учту, - Снарк резко развернулся на каблуках, - ты преподал хороший урок. Это правда. Я проиграл спор, и это тоже правда. Но я никогда не буду работать с тобой в тандеме! Или под твоим руководством! Или учитывая твои пожелания! Никогда! Ты слышишь? Никогда!
Снарк кричал, брызгал слюной и почти не контролировал себя. Я видел сильно сжатые кулаки, глаза на выкате, искорёженные гневом губы.
- Почему ты не хочешь со мной работать? – спокойно спросил я, хотя мне подобный тон дался нелегко.
- Потому что я не сдаюсь! Потому что, проиграв одну битву, мы не проиграли войну.
- Мы с тобой не враги, Снарк! Мы делаем одно общее дело! Вместе мы сделаем гораздо больше, чем по отдельности.
- Мне не нужны советники! Штат Центра Управления Человечеством укомплектован, как мне известно.
- Ты не прав, Снарк! Конкурируя между собой, мы погубим человеческую цивилизацию!
- Значит, эксперимент признают неудачным. Всего-то. Не принимай близко к сердцу, Керн.
- Так нельзя!
- Почему? Закроем неудачный эксперимент, начнем новый. Проведем модернизацию генетического материла. Добавим сил, иммунитета, серого вещества. Следующий раз обязательно получится. Надо признаться, эти ограниченные людишки порядком надоели. Что с них взять? Слабаки.
- Может тебе поменять место работы?
- Хамишь? Не стоит. Меня вполне устраивает должность директора ЦУЧ. Я – на своем месте! Это ты, Керн, несешь антинаучный бред. Люди на земле – это подопытный расходный материал. А ты возомнил себя богом, управляющим людскими судьбами и человечеством в целом!
- Это неправда, - возмутился я, про себя твердил: «Не оправдывайся! Не оправдывайся!»
- Твое мнение меня не интересует. Мы обойдемся и без советов дилетанта. Мы усиленно ведем освоение Западного полушария и высадили десант в Новом Свете. Скоро под нашим руководством будет третий новый материк: Австралия. Она тоже будет наша, вот соответствующая бумага!
Снарк кинул передо мной черно-белую копию разрешения на разработку Австралии и двух Америк.
- И ты еще говоришь о моих амбициях? –  с укором спросил я.
Снарк умело обыгрывал меня в аппаратных интригах. Я же как дурак летел с поднятым забралом на острые ножи…
- Не ты ли возомнил себя императором мира и вершителем судеб?
- Ты ошибаешься, - Снарк злобно оскалился, -  всё не так. На судьбы людей мне наплевать. Я здесь работаю в интересах Ахорна. Мне дали приказ развивать цивилизацию, и я ее разовью. Скажут: уничтожить и прекратить эксперимент, уверяю тебя – без сожаления нажму красную кнопку и сотру этот первобытный мирок с экранов радаров.
- Ты – сумасшедший! Я удаляюсь. Прощай!
С тяжелым сердцем я широко шагал по коридорам ЦУЧа. Меня иногда узнавали и здоровались. Для местных сотрудников я еще не был врагом номер один. Я автоматически кивал в ответ. В голове крутилась мысль: Что же делать? Как доказать правду и правоту? Как не дать Снарку угробить земную цивилизацию? Получалось, что мы с этим самовлюблённым болваном сталкиваемся идеологиями и лбами. За наши разногласия заплатят простые, ничего не подозревающие, земные люди.
Как я проглядел оккупацию Снарком Америки и Австралии? Куда смотрел? Чем думал? Я прилетел в ЦИЛ и устроил настоящий разнос подчиненным. Слишком хорошо устроились! Почему мы не успеваем? Почему всегда работаем вторым номером? У нас нет идей?
- Снарк через чур агрессивный и нечестный, - ответили мне.
- Что это значит?
– Наши противники одарили европейцев новыми технологиями, подарили современные корабли и спутниковые карты. Они обучили команды. На каждом корабле Колумба – по 2-3 куратора с Ахорна. Корабли испанцев оборудованы газотурбинными двигателями и пересекают Атлантику при любой погоде за пару недель.
Потом, спустя столетия, мы уличили Снарка во лжи и подтасовке фактов. Пришлось переписать изданные учебники истории, убрать доказательства и свидетельства, из которых видно как Колумб разъезжает по пляжам Доминиканы на полноприводном джипе.
Получив технологии и оружие из двадцатого века французы, англичане и испанцы набросились на неосвоенные матерки, как бешенные псы. За какие-то сто лет, уничтожили почти все коренное население. Ограбили и увезли в Европу золото и драгоценности тысячами тонн. Вывозили любые ценности, что попадались на глаза. Одни дикари, вооруженные огнестрельным оружием и современными технологиями, истребляли других дикарей с топориками и луками. Итог колонизации Америки слишком печален: полностью растоптана интересная и самобытная ветвь человеческой цивилизации.
Мои подопечные предлагали вмешаться в раздел Америки, направить русские или китайские корабли со стороны Тихого океана. Я не желал действовать методами Снарка. Хотелось, чтобы люди самостоятельно достигли совершенства в технологиях и науках. Я глубоко убежден, что заслуженные тяжелым трудом знания и умения, важнее свалившихся с небес императивов.
Наблюдать, как гибнет Америка, не было сил. После долгих и мучительных споров, мы отправили русскую экспедицию в Америку. Вернее сказать, помогли и мотивировали русских организовать подобную миссию. Вскорости, Аляска и западное побережье Америки стало русским. Ненадолго. Снарк вновь переиграл меня. Оказывается, я не согласовал колонизацию Америки с вышестоящим руководством. России пришлось продать Аляску и уйти с территории Американского континента. Но, извините, я забегаю далеко вперед.

Глава 12

Я отложил рукопись. Спать не хотелось. Обычно после тяжёлого рабочего дня, прочитав три-четыре страницы, засыпаю. Сегодня было по-другому. Событий за последние сутки – хоть отбавляй. Я устал. И расслабляющие сто грамм употребил, но…
Но неспокойные мысли мешались в голове, сердце ритмично стучало, принять удобную позу не получалось. Выходит, у меня сегодня бессонная ночь? Не люблю я этого. Следующий день за бессонницей всегда потерян: работать сил нет, за руль садиться опасно, литераторствовать не получится – мысли от усталости путаются, не изливаются красивой полноводной рекой. Остается лежать, как тюлень и созерцать окружающие предметы. Обычно я стараюсь избежать бессонницы: выпиваю валерьянку. Если не помогает - завариваю мяту. Если и травяной чай не усыпляет, то выпиваю полтаблетки снотворного. Но домашнюю аптечку и травы я с собой не захватил. Завтра с утра сгоняю за лекарствами. А сегодня? Бродить и маяться?
Я вышел на веранду. Огляделся: нет ли у Валеры сушеной мяты? Заглянул в шкафчики, проверил банки на подоконнике, нагнулся под лестницу. Не нашел. Мой друг не увлекался сбором целебных трав. Не все любят, что ж поделаешь?
Поставил чайник. В горячий чай плеснул коньяка, постараюсь расслабиться алкоголем. Пододвинул кресло к окошку, чтобы рассматривать убывающий серп луны. Ноги укутал пледом, сделал глоток. Горячий напиток обжег язык. Боже, но как же вкусно! Тепло разлилось внутри. Тревожные мысли подёрнулись туманом.
Хорошо все-таки остаться на даче одному. Никто не отвлекает, никто не теребит, тишина и спокойствие. Долго ли мне наслаждаться одиночеством? Думаю, что долго. Обустроюсь, куплю лекарства на первое время. К отсутствию теплого туалета привыкну. На работу можно ездить с дачи. И Барсику здесь лучше, чем в московской квартире.
Постепенно тревога улетучилась. Я улыбнулся звездам и Луне. Налил еще стакан горячего чая с коньяком. Меня посетила нечеткая мысль, что беды начались с появления рукописи Керна. И что с того? Возможно, ее кто-то ищет? В тексте изложена страшная тайна человечества? Конечно, нет. В жизнеописании Керна ничего судьбоносного не написано, - успокаивал я себя. Автор упражнялся в переворачивании исторических фактов. Причем, не утруждая себя точность исторических фактов. Интерпретаторов и переписывальщиков истории всегда хватало. Сколько подобных телевизионных передач и газетных статей я уже слышал. Хотя бы взять утверждение, что Александр Македонский, Александр Невский и Наполеон – это одна и та же личность. Историкам выгодно разнести одного и того же персонажа по разным эпохам и странам. Бред? Бред, - утвердился я.
Однако, не было объяснения таинственного появления рукописи на моем столе. Откуда же она взялась? Я взял манускрипт Керна. Потряс в воздухе. Листы как листы. Обычные, белые, не самого лучшего качества, но и не самого плохого. Средненькие такие. Что это дает? Ничего. Допустим, что написанная информация не вымысел, а правда. Что тогда? В этом случае, за рукописью гонятся люди Снарка, чтобы уничтожить следы Керна. Ничего себе! Что же делать? Хладнокровные циничные боевики Снарка уничтожат меня и имени не спросят. Для них земные человечки – биомусор, подопытные образцы. Одним меньше, одним больше – не велика потеря.
И тут я, вместо сна, неожиданно взбодрился. Выход из сложившейся ситуации виделся в том, чтобы найти людей Керна и попросить убежища. Хотя с первых страниц рукописи было ясно, что кураторы Керна не охотно идут на прямой контакт, используют косвенное влияние, рассчитывают на ум и сообразительность людей, на их внутренние резервы. Ведь все мы построены по образцу и подобию более развитых прародителей. Мы всё можем, или почти всё. Тогда беспокоиться не о чем: либо я выкручусь, либо сгину в потоке времени.
Чай закончился. Я подлил воды и поставил новый чайник. Еще стаканчик, и баиньки, - подумал я. «Ла-ла-ла», - в голове завертелся попсовый мотивчик.
- Так и надо, не разглядел, - пропел я, наливая новый стакан чая.
- Так и надо, я не удел, - я накрыл ноги пледом. Может прилечь на диван? Нет, уж. Сейчас допью, тогда и лягу. Как я буду пить лежа? Неудобно же.
- Ее встречает один, а провожает другой, - чай с коньяком приятно грел горло, веки медленно опускались.
- А я как будто чужой, чужой, чужой, - громко пропел я.
Я отхлебнул еще глоток. Замолчал, и поймал себя на мысли, что музыка не прекратилась. «Подожди, дожди, дожди…» - слышалось откуда-то с улицы. Я накинул плед на плечи и вышел на крыльцо. Ритмичные звуки на улице звучали еще громче. Небольшой синий домик, справа через один от дачи Валеры, светился огнями гирлянд. Я сунул ноги в калоши и пошел знакомиться с веселыми соседями. Если выспаться не получается, лучше с кем-нибудь пообщаться. Песня Игоря Корнелюка закончилась и начался «Синий туман» Добрынина. Калитка на музыкальный участок была открыта нараспашку.
- Есть кто дома? - спросил я как можно громче, перекрикивая музыку. 
Мне никто не ответил. Странные люди, все-таки. Включили в два часа ночи музыку на всю улицу и ушли. Куда? Хорошо, что в дачном поселке сейчас мало людей. Но это не воспитанно. Куда смотрит сторож Федор?
- Хозяева! - я еще раз попытался перекричать колонку.
Никто не выбежал на крыльцо, дверь не распахнулась. Я огляделся – навес над крыльцом украшен, как новогодняя елка: перемигивающиеся огоньки, разноцветные фонарики и мишура. От слабого ветерка раскачивались колокольчики, сказочные зверьки и игрушечные фрукты.
Я нагнулся и выдернул шнур из розетки. Музыка оборвалась на полуфразе. Звенящая тишина застыла в воздухе. Вдруг стало страшно. Что я наделал? Сейчас выйдет какой-нибудь десантник из дома и наваляет мне тумаков, потому что так нельзя, потому что дом – это крепость, потому что сегодня годовщина демобилизации или любая другая памятная дата. Он всегда отмечает этот день, и так далее. Я поежился. Изо рта струйкой вырывался пар. Не жарко октябрьской ночью за городом. Хмель почти испарился. Картина приобрела нереальную четкость, я видел мельчайшие крупинки и соринки на полу, тончайшие звёздочки на небе. Цвета насытились яркостью.
В доме с грохотом упал металлический таз или крышка, по окну промелькнула тень, рассохшаяся половица скрипнула. Кто-то приближался ко мне. Блин, бежать пока не поздно? Можно же еще спастись. Еще мгновение и будет обидно, досадно и больно?! Ноги приросли к земле, я не пошевелился. Входная дверь распахнулась наружу. Из тени дверного проема на освещенное крыльцо вышла очень красивая женщина, лет тридцати-тридцати пяти, если о возрасте дамы имеет смысл рассуждать в два часа ночи.
На открытую веранду вышла женщина из снов и юношеских фантазий. Она была чрезвычайно сексуальна и соблазнительна: в ситцевом платке, скрывающем пышные вьющиеся волосы, в телогрейке, накинутой поверх темно-синего спортивного костюма еще советских времен, на ногах – серые валенки и черные высокие колоши. Во всем чувствовался завершенный и продуманный глубокий образ. Такую увидишь раз в жизни, и пропадешь до конца дней. У меня от удивления открылся рот.
- Здрасьте! - белозубая улыбка, искрящиеся глаза, - а что случилось с музыкой? – удивилась незнакомка.
- Добрый день…
- Какой уж тут день? – рассмеялась женщина, а может девушка?
- Извините, - промямлил я.
- Не стоит, я уже собиралась выключать музыку, но, если вы хотите, мы ее включим. Или вам репертуар не понравился?
- П-понравился.
- У меня есть итальянская эстрада восьмидесятых, Модерн Токинг, ДДТ, Алиса, Цой…
- Ц-цой… хорошо бы, - я продолжал изображать идиота всех времен и народов.
- Вы не переживайте, соседей никого нет. Дачники уехали в теплые квартиры.
- А Ф-федор?
- Сторож-то? Так он в запое уже третий день. Теперь раньше, чем через неделю его не ждите. Вы хотели охрану оплатить?
- Нет, - замотал я головой.
- Я вчера обошла весь дачный поселок, и вас что-то не заметила. Вы с какого участка? Лицо ваше кажется знакомым, но точно не вспомню.
- Я с соседнего, через один. Вон там, - я нелепо замахал обеими руками в сторону Валериной дачи.
- Понятно. Поможете? – в руках незнакомка держала корзину с бельем.
Клянусь, минуту назад у нее в руках ничего не было. Заверяю вас, сквозь не застёгнутую телогрейку, я видел волнительный силуэт груди без лифчика, под футболкой, конечно же.
«Наверно, показалось», - подумал я.
- Ага, с удовольствием, - лишь выдавил я.
- Меня зовут Наташа, - весело сообщила соседка по даче, - а вас?
- Сергей, Сережа, если что…
- Очень приятно, Сережа.
Наташа ловко встряхивала простыни и пододеяльники, они расправлялись в воздухе, не касаясь земли. Совершенными по грации движениями, постельное белье перелетало натянутую между яблонями веревку, мягко опускалось, застывая монументальным киноэкраном. Такое может быть только в итальянских фильмах, не иначе, - отметил я.
- Взаимно. Я вчера поздно приехал, - решил я что-то сказать, чтобы реабилитироваться в своих и Наташиных глазах.
- Это здорово, - Наташа искряще улыбалась, даря радость и надежду на приятное и многообещающее знакомство.
- Это дача моего друга Валеры, - как у красивых и уверенных женщин получается делать из взрослых и умных мужчин практически придурков?
- Разрешите, я вас приглашу в дом? – Наташа вырвала у меня из рук опустевшую корзину.
- Ага, - я с трудом разжал пальцы, - было бы недурно.
- Сережа, занесите колонку внутрь. Музыку сейчас включим потихоньку для себя. Хорошо?
Я схватил колонку, намотал на локоть длинный шнур с удлинителем. Как здорово, что можно занять руки хоть чем-нибудь.
- Прошу, - Наташа пригласила растерянного гостя в дом.
Немного пригнувшись, чтобы не врезаться в дверной проем, я шагнул на веранду и остановился.
- Смелее, Сережа! – подбодрила меня Наташа.
Я выдохнул и рывком открыл дверь на себя. При свете лампочки, я увидел собственное отражение в зеркале прихожей. Нелепее вида трудно представить: какая-то драная шапка-ушанка, покрывало на плечах, снизу вытянутые коленки треников, черные с засохшей огородной землей калоши. Почему я, возможно, на самую важную встречу в жизни оделся именно так?
- Вы, Наташа, извините меня за столь позднее вторжение. Куда колонку?
- Поставьте на комод, - красавица-соседка махнула рукой вглубь комнаты.
Я протопал грязными калошами по чистому полу. Подумал об этом, когда было слишком поздно. Куски огородной грязи четко выделялись на окрашенном бежевой краской полу. Неуверенно пристроил колонку, сдвинул на край фарфоровых слоников и шкатулку из красного дерева. Вернулся в прихожую и снял калоши. Носки на ногах были тоже не экстра-класса. Наташа сделала вид, что ничего не заметила. Она еще воспитанная и учтивая!
- Сережа, я должна сказать, что очень благодарна, что вы меня посетили, - Наташа сняла телогрейку, в комнате было тепло, - дело в том, что у меня сегодня день рождения. Вернее, вчера был. Но гости не пришли. Точнее, гость.
Наташа подошла к столу в центре комнаты, изящным движением сорвала накидку, под которой оказался накрытый всевозможными блюдами стол: салаты оливье и селедка под шубой, запеченная с яблоками утка, колбаса и сервелаты, порезанные тонкими пластинками, запотевший графинчик с водкой, фрукты, оранжевая бутылка с Фантой. Я сглотнул заполнившую рот слюну. В воздухе запахло праздником и свеженарезанными огурцами.
- Вы любите Фанту?
- Я люблю селедку под шубой.
- Угощайтесь, накладывайте сами. Хорошо?
Со мной ли это происходит? Как будто в сказку попал. Кому расскажешь, ведь не поверят. Может мне это сниться? Я ущипнул себя за локоть. Больно! Значит, не сон. Тогда пускай дивная ночь длится вечно.
- Грибочков еще возьмите, - предложила Наташа, когда я наложил полную тарелку еды.
- Ага, спасибо, - учтиво ответил я.
- Мне водки, будьте любезны, - сказала Наташа, завершая сбор еды на свою тарелку.
Что за чудо-женщина: ест после шести, выглядит, как королева. Пьет водку. По всему видно готовит, как богиня. Стирает белье. Не удивлюсь, если днем сама наколола дрова и стопила печь, а может и баньку. Чем черт не шутит? Я взял в руки запотевший графин, налил в две рюмки желейную от мороза водочку.
- Скажете что-нибудь? – Наташа взяла в одну руку рюмку с водкой, в другую вилку с насаженным грибочком.
Как бы не сказать лишнего? А не то узнаю, что Наташа владеет приемами Джиу-Джитсу, черный пояс, школа Черного Дракона.
- Да. Конечно. Наташа, я вас совсем не знаю, и это без сомнения большой минус. Придумывать не хочу, врать тем более. Скажу, что вижу. Вы - очень красивая женщина. Просто небесной, нездешней, неземной красоты. Никогда. Никогда я не встречал столь обворожительной девушки.
- Правда? – усомнилась Наташа, как будто я бабник какой-то, покоритель женских сердец - Ален Делон, улучшенная версия 3.0.
- Правда, - кивнул я.
- Продолжайте, - Наташа лучезарно улыбнулась.
- Знаете? У меня сегодня был совершенно необычный день. Где я только не был, кого я только не видел. Если предположить, что мне выпали подобные испытания, чтобы увидеть вас, то я согласен проживать этот, без преувеличения кошмарный день вновь и вновь, лишь бы снова очутиться за этим столом в вашей компании.
- Что у вас случилось?
- Я обязательно расскажу. Не перебивайте, прошу вас, не то я потеряю нить и заблужусь, - я раскраснелся, как раскаленная сковородка, -хочу пожелать вам в день рождения счастья, успехов, любви и осуществления мечтаний! За вас!
Я решительно обошел стол и звонко чокнулся с Наташей. Затем выпил рюмку водки залпом, надо как-то осваиваться, алкоголь в моей ситуации мог помочь. Наташа выпила треть рюмки, по-женски и скоромно. Замахала на себя ладошками:
- Какая она крепкая! Сережа, как вы пьете ее залпом?
- Годы тренировок, - похвалился я, закусывая вкуснейшим салатом оливье, - вы сами готовили?
- Сама, Сережа. Сама.
- Вы – великолепная хозяйка.
Наташа засмущалась. Алкоголь, упав на еще не остывшие дрожжи, согревал меня изнутри. Мир приобрел дружелюбные оттенки. До ощущения полного счастья оставалась самая малость. Но мне не надо полной феерии, - подумал я. После достижения вершины блаженства наступит успокоение, разочарование, опустошение. Зачем? Лучше находится в состоянии предвкушения еще не свершившегося великого чуда. Не дойти полшага до финала и счастье продлится вечно. Так и надо. Да. Именно так!
Закусывая селёдкой под шубой, я смотрел на Наташу. Я ее совершенно точно где-то видел. Лицо чрезвычайно привлекательное и знакомое. Может быть из снов? Или с обложки глянцевых журналов? Существует какая-либо вероятность продолжения отношения между такой умопомрачительной красавицей и в общем-то незавидного кавалера, как я? Ради такой женщины, я изменюсь!  Я сделаюсь успешным, модным, и богатым, наконец!
- О чем вы думаете, Сережа? – прервала ход моих самокопаний Наташа.
- О чем? – я побыстрее дожевал и проглотил кусочек утиной ножки, - я думал, что где-то вас видел. Лицо мне знакомо, ваша улыбка, и даже голос.
- Может быть. Ваше лицо мне тоже знакомо. Мне кажется, что мы знаем друг друга много-много лет.
- Правда? А где вы живете и работаете, Наташа?
- Практически всю взрослую жизнь я проработала в одном НИИ на Дальнем Востоке, в Хабаровском научном центре от Академии Наук.
- Вы ученая?
- В какой-то степени.
- Что изучали?
- Я изучала социологию и психологию. У меня много научных трудов.
- Никогда бы не подумал, - вырвалось у меня, - чтобы быть умной, вы слишком красивая. Так не бывает.
- Почему же? Я же перед вами.
- Я не верю своим глазам. Давно вы переехали из Хабаровска? Чем теперь занимаетесь?
- Кафедру нашу закрыли, как неперспективную. Сотрудников разогнали, кто-то уехал в Англию, кто-то в Америку. Мы с мужем решили поехать попытать счастья в Москве. Все-таки родной язык, страна, патриотизм, знаете ли, не пустое слово для мужа.
Наташа говорила и смотрела на меня прямым, сосредоточенным взглядом, как со старым знакомым. Она будто проговаривала давно заученный и повторенный много раз текст. Я кивал, мол, согласен, не любят у нас в отечестве умных и талантливых людей. Да, и не только у нас, взять того же Джордано Бруно или Сократа. Да и история с Иисусом ничему людей не научила.
- Сейчас пытаюсь организовать частную школу. Есть большой опыт, хочу поделиться с людьми. Для организации собственного дела слишком много волокиты: лицензии, разрешения, документы на помещение, поиск сотрудников. Зарплату надо платить, налоги в бюджет, чиновникам на лапу. Вы меня понимаете?
- Понимаю. Частный бизнес у нас не в почете.
- Поэтому я пока проедаю старые накопления. Веду размеренный образ жизни.
- А где муж? Это его вы ждали? Что будете делать, если он придет?
- Сережа, вы не переживайте. Если муж придет, он поймет.
Наташа пристально посмотрела на меня, пытаясь что-то разглядеть. Мне стало неудобно. Я налил еще водки.
- И мне, - пододвинула свою рюмку соседка по даче, - давайте выпьем, чтобы любимые всегда возвращались.
- Муж вернется. Вы верьте. Куда он пошел? – спросил я после того, как выпил и закусил.
- Мой муж – научный деятель мирового уровня. Я уверена, что он рано или поздно вернётся. Он ушел налаживать нашу совместную жизнь, как должен делать любой настоящий мужчина. А я его буду ждать, сколько нужно.
- Давно он ушел?
- Это не имеет значения. Время относительно. Часто одного дня много, а в другой раз и года мало. Все зависит от проблемы, которая стоит перед человеком. Правда же, Сережа?
- Да, согласен, - кивнул я, - как мужа зовут, как его фамилия? Если он такой знаменитый. Может я что-нибудь слышал о нем?
- Если вы не занимались наукой, его имя вам вряд ли что-либо скажет. Хотя, извольте – мой муж Сергей Иванович Керн, а я – Наталья Алексеевна Керн.
- Интересная у вас фамилия.
- Да, это точно, как у «гения чистой красоты» Пушкина – Анны Керн, помните?
- Да. Но я эту фамилию в последнее время часто встречаю в одной рукописи, которая странным образом появилась у меня.
- Сережа, не надо сейчас об этом, - вдруг настойчиво попросила Наташа.
- Почему?
- Давайте выпьем! – Наташа озорно улыбнулась.
Надо сказать, что настроение ухудшилось. Появившийся муж разрушал еще нечетко проявившиеся воздушные замки. Я разливал водку и думал, что мне ничего не светит. Наташа любит и каждую секунду ждет мужа. Видно, что она волнуется и переживает. Девушка из мечты то вдруг смеялась и шутила, то вдруг становилась серьезной и напряженной. Почему же очередная красивая умопомрачительная девушка проходит мимо моей жизни, не наследив как следует в растерзанной страданиями душе одинокого таксиста из Москвы? Чем я хуже того Сергея Ивановича? Имена у нас, кстати, совпадают. Наташе не надо переучиваться. В голове нарисовались волнительные мгновения сладкого грехопадения на супружеском ложе Кернов. Видимо, физиономия у меня была настолько жалкая, что Наташа спросила:
- Сережа, что вы поникли? Не надо грустить!
- Хорошо, - пожал плечами я, - не буду.
Я потянулся за графином. Разлил.
- Давайте следующий тост выпьем за вас, Сережа. За человека, который приходит именно тогда, когда нужно. Это ценное и редкое качество, между прочим. Расскажите о себе, что посчитаете нужным.
- Вам интересно?
- Очень!
Мы выпили еще. Язык развязался. Что ж греха таить, я рассказал в кратком изложении никчемную жизнь московского неудачника-таксиста вплоть до сегодняшнего дня. Между делом, подливал и выпивал. Наташа престала стесняться и пила со мной наравне. Я рассказал про рукопись, про смерть соседа Ивана Тимофеевича, про друга Валеру. Я понимал, что жизнь моя убогая и неинтересная, не то что у Наташи – научные открытия, симпозиумы и конференции, коллеги и сподвижники из Канады и Америки, перелёты на бизнес-джетах в Лондон или в Милан, страстные поклонники, сорящие миллионами зеленых купюр. Бедняжка Керн, как ему тяжело жить рядом с такой красоткой! С ума можно сойти от ревности!
В расстроенных чувствах, я быстро довел себя до состояния не стояния. Не подумайте ничего плохого, я не алкоголик. Но уж когда не получается и не знаешь, как себя вести, лучше уйти и забыться. Завтра ситуация сама собой разрешится. Вернется муж, Наташа улетит на конференцию в Париж. Я поеду таксовать по темным и унылым улицам вечереющей Москвы. Каждый займётся своим делом.
- Никому не рассказывайте про рукопись! – вдруг очень четко сказала Наташа.
- И даже тебе? – я вдруг перешел на «Ты».
- Мне можно, но больше никому.
Голова закружилась. Но Наташа пригласила потанцевать. Я обнял ее за талию. Наши глаза встретились. Я еле стоял на ногах, и с трудом понимал, что значат такие взгляды. Зачем же я столько выпил? - вдруг пронеслось в голове.
- Наташа, прости меня, - мне захотелось несмотря ни на что поцеловать ее, я закрыл глаза и направил свои губы к ее.
Наташа не сопротивлялась, чему я вяло удивился. Она ответила страстным поцелуем. Я провел рукой по гладкой спине, нащупал под футболкой мягкую теплую…
Дальше я провалился вперед в темную бездну. Нестройный ход мыслей прервался. Свет померк. Наташа пропала. Я летел бесконечно вниз по пластиковым трубам, мягко ударяясь о прорезиненные стенки. Падение продолжалось неестественно долго. Я расслабился и получал странное удовлетворение, что от меня сейчас ничего не зависит.
Я открыл глаза ровно за секунду до того, как раздался стук в окно. Осмотрелся, я лежал на диване возле печки в Валерином доме. В ногах тихо урчал Барсик. Значит, я как-то добрался до дома. Слава богу, ненавижу эти неловкие минуты с утра. Здрасьте. Доброе утро. Помните, что было вчера? Ой, давайте, оставим все как есть. Хорошо, пускай это будет нелепым недоразумением. Будем друзьями? Я согласна. Прощай… те…
И все же интересно, а было у нас с Наташей что-нибудь или не было? Вряд ли. Я вчера напился, что едва ли совершил подвиг в постели. Сейчас же схожу и извинюсь.
Стук повторился. Кто же там такой настойчивый? Я встал, накинул на плечи плед, вспомнил, что в этом пледе я вчера ушел к Наташе. Хорошо, что все вещи вернулись домой. Я осмотрел себя – одежда вчерашняя на мне. Может я и не раздевался? Хорошо бы так.
Вышел на крыльцо. На нижней ступеньке стоял мужичонка лет тридцати-сорока, точнее определить возраст было затруднительно.
- Добрый день, - улыбнулся гость, - меня зовут Федор, я местный сторож. Я знаю хозяев этого участка, вы на них не похожи. Кто вы?
- Меня зовут Сергей Кузнецов. Я - друг Валеры, хозяина. Давайте, я сейчас наберу его по телефону. Он расскажет, что разрешил мне здесь перекантоваться. Хорошо?
- Хорошо, набирайте, - согласился Федор, со вздохом развел руками.
Я набрал Валеру. Друг долго не подходил к телефону. Федор, между тем, не молчал, а рассказывал про то, что вчера отлучился в Крупино, там телка у бабы Маши телилась. Телка еще не стельная. Первый раз. Роды были тяжелые. Позвали всех, кто мог, в том числе и его - Федора. А помогать на селе, это первое дело. Без взаимовыручки не справиться, немца не победить, урожай не собрать. Такие дела. А ты говоришь.
Я молчал, слушал одним ухом гудки в трубке, другим - Федора. Внутренне пытался сообразить, что же происходит со мной и с миром вокруг.
- Я ворота-то и открыл, мало ли кто случайно приедет. Сам побежал выручать соседей. Через час вернулся. Ворота закрыл. Сегодня с утра обхожу участки, значит. Смотрю – машина стоит. Незнакомая. У Валеры Хендай. А это ж Киа? Да?
- Да, - я согласился с очевидностью.
- Я, значит, стучу, стучу. Извините, если разбудил. Порядок есть порядок. Надо знать, кто приехал, чтобы хозяева потом на меня не обижались. Зарплату я здесь получаю хорошую, по нашим деревенским меркам. Не жалуюсь. Халявить не люблю. Потому что если будешь лентяйничать, кто ж тебя потом на работу возьмёт? Никто. А жить на что-то надо? Так ведь?
Валера, наконец, взял трубку. Я ему обрисовал ситуацию. Передал телефон Федору. Сторож, стосковавшись по общению, продолжил саморекламу в трубку Валере: он никуда не уходит. Круглые сутки находится в вагончике у шлагбаума. Бабе Маше надо было помочь. Кто его осудит? А раз приехал кто-то без его ведома, так Федор с утра прошел и нашел. Хорошо, что это ваш знакомый, буду знать. А то, что ж мне полицию вызывать? Не хочется. Вызовешь, потом одни проблемы. А если вызов ложный, могут и штраф выписать, а оно ему надо? Лучше во всем самостоятельно разобраться. В поселке никого больше нет. На выходные приезжали пару человек. А сегодня среда. Никого нет. Нет. Ага. Спасибо, и вам того же. А мне болеть нельзя, я ж на посту. Ежели захвораю, лечусь народными средствами – ромашкой и медом. Ага, и вам спасибочки. Привет жене, теще и деткам. Приезжайте, жду, всегда рад…
- Связь оборвалась, наверное, - Федор протянул мне телефон.
- Вы сказали, что в поселке никого нет?
- Так и есть. Только вот вы. Больше ни души.
- А как же Наталья Алексеевна Керн?
- Кто такая?
- Одна очень красивая женщина. Живет в бежевом доме через участок, - я махнул правой рукой, указывая направление.
- Никого там нет.
- Я вчера ночью был у нее в гостях.
- Неужто еще кто-то вчера приехал? Ай-яй-яй. Я ж не заметил. Пойду проверю, - Федор развернулся и пошел неспешной походкой на участок к Наташе.
Мне стало неудобно, что я наябедничал, и последовал за Федором. Легко догнал сторожа.
- Этот дом – Тимофея Сергеевича Звягинцева, большого ученого.
- Вы всех дачников знаете по имени-отчеству?
- А как же иначе? Работа такая. Так вот он умер полгода назад. До-олго болел. В апреле это было. В мае, когда никто на приехал на большие праздники, я сам позвонил, а мне сказали - помер. Вот такие дела. С тех пор никто на дачу не ездит. Продавать участок детки пока не решились. Но ездить сюда и копаться в грядках не хотят. Такая вот молодежь современная. Им не до клубники.
Мы подошли к забору. Калитка закрыта на большой навесной замок снаружи. Я встал на мысочки, заглянул за забор – участок, сильно заросший бурьяном, видно, что летом его никто не обкашивал и не обхаживал. Клянусь, вчера участок не выглядел заброшенным. На крыльце не было следов гирлянд и мишуры. На сильно провисших бельевых веревках постельное белье не висело.
- Нет тут никого, - Федор недоверчиво посмотрел на меня.
- Я вижу.
Неужели приснилось? Где Наташа? Ведь сон был таким явным. Не может быть.
- А кем был хозяин дачи?
- Ученым. Психологом. Книжки умные писал. Мне все время нравоучения читал. Говорит: Не пей вина, Федор. А я же непьющий, вообще. Ни-ни. Не люблю я ее, горькую. Дурной от нее становлюсь. Лучше по лесам поброжу. Книжки почитаю, столярничать люблю. Столько дел на свете хороших. А если люди начинают пьянствовать, то всем делам конец. Пиши пропало.
- Вы не пьете?
- Ни капли. А вот вы похоже того? – Федор показал жестом на подбородок, - Энтого? Да? Бросайте, пока не поздно.
- Я-то? – смутил меня сторож, - бывает, но не так что бы сильно. Для снятия напряжения. Вчера странный день выдался. Вот я и принял немножко. Чутка лишнего, похоже.
- Ладно, дело ваше. Пойду я. Делов у меня выше крыши. Бывайте.
Федор протянул сухую жилистую руку. Потряс пару раз для порядка мою. Козырнул, и зашагал в сторону сторожки. Я постоял немного у Наташиной калитки. Огляделся. Ничего не выдавало вчерашнего веселия. Значит, это сон. Может, оно и к лучшему. Не будет томлений и напрасных переживаний, разбитых сердец и сцен ревности с вернувшимся мужем.
Я посмотрел на небо с редкими облаками. Мелкие птички чирикали и кружились над кронами деревьев. Скоро на юг? Или здесь зимуете? Никогда не интересовался орнитологией. Что за глупые вопросы? Какая разница? Махнул рукой и поплелся домой. Вытянул руки вперед, кисти не дрожали. Вообще, я чувствовал себя вполне нормально. Выспался, губительного похмелья не было. Голова не трещала, сушняка не ощущалось. Побриться, помыться и можно выходить на работу, - подумал я. А что? Деньги зарабатывать кто-то должен в нашей семье. Кто кота кормить будет? Лейтенант полиции? Помощи от нашего государства не дождешься, даже в страшной ситуации, как угроза человеческой жизни. Спасение утопающего - дело рук самого утопающего. Буду карабкаться. Может, и выживу.
Я вернулся домой с намерением действовать, поехать на работу, подзарабатывать деньжат… Но не поехал. Зная за собой сверхспособность забывать ночной сон через пару часов, решил переложить события сегодняшней ночи на бумагу. Ноутбук я, естественно, оставил в квартире. Не до того было. Будем писать по старинке: бумага, ручка или карандаш… Я нашел у Валеры в серванте наполовину исписанные тетради в клеточку, огрызок карандаша, и принялся за работу.
Записывая ночные приключения на бумагу, еще раз поймал себя на мысли, что сон слишком натуралистичен. Слишком тонка была грань между реальностью и воображением. Не сойти бы с ума, подумалось мне. Влюблюсь в девушку из снов, и пропаду. С нетерпением стану ждать ночей, жить в виртуальной реальности, дарить цветы, возможно, заведу семью и детей. Стану во снах великим писателем или выдающимся политическим деятелем. Ведь красивой женщине нужен выдающийся мужчина. На меньшее, она не согласна. Я ее знаю. Тогда мне нужно стать круче ее бывшего мужа, видного ученого. Мои книги станут продаваться по всему миру. Мы с Наташей будем проводить время на балах и официальных приемах. Записная книжка в моем телефоне пополнится такими фамилиями, как Трамп, Куросава, Кончаловский и, конечно же, Сергей Безруков.
Потом, чуть позже, я обязательно встречу Наташу в обычной жизни. Что такая женщина существует в реальном мире, я не сомневался. И моя воображаемая жизнь сольется с обычной? Фантазер. Я записал сон, перечитал. Получалось неплохо, но не хватало развития и финала. К чему этот сон? Что последует дальше? Как сложится совместная жизнь Наташи и главного героя? Вернется ли муж? Что сделает рогоносец со счастливой в его отсутствии женой?
Я посмотрел на часы – половина двенадцатого. Самое гиблое время для таксиста: утренний час пик прошел, на работу или учебу пассажиры приехали. Можно часами ждать нового заказа. Таксистов в Москве пруд пруди. Жирные и денежные клиенты сидят по теплым офисам, на улицу носа не кажут. Лучше переждать. Самое время почитать рукописи. Я поудобнее устроился на диване…

Глава 13

России пришлось продать Аляску и уйти с территории Американского континента. Но, извините, я забегаю слишком далеко вперед. При помощи падающих с небес знаний и технологий, Западная цивилизация стремительно развивалась. Мы отставали. Я еще раз слетал на Ахорн, и попытался внедрить общие для всех правила кураторской деятельности на Земле. Но толстозобые академики ответили, что не надо завидовать и копировать методы Снарка. Надо вырабатывать собственные оригинальные подходы в работе с человечеством.  Им, видите ли, интересно сравнить, как будут функционировать и сосуществовать две модели общества.
- Они же нас уничтожат! - вышел я из себя и накричал на заслуженных мужей, - как можно противостоять пулемёту с саблей?!
- Человек разумный найдет способ против любой напасти. В вашем распоряжении ум, смекалка, находчивость, - академики как будто издевались надо мной.
- Я хочу вооружить Россию, Китай и Индию танками, подводными лодками и самолетами!
- Нельзя.
- Почему?
- Потому что Снарк был первым. Вам нельзя. У вас другой путь.
- Западники нас уничтожат!
- Не уничтожат. Снарк умный, талантливый и расчетливый ученый. Вам лучше дружить, а не воевать. Подумайте над этой мыслью, Керн!
- Я только об этом и думаю! – разговор окончился ничем.
В тот день я напился. Видный ученый, но не дальновидный руководитель миссии на Земле вернулся в родительский дом, еле стоя на ногах. Отец строго посмотрел на пропащего сына. Это твое воспитание, - буркнул он матери, и удалился на веранду читать старые газеты, потому что в новых ничего интересного не пишут. Самое занимательное и значительное давно сделано, а сейчас только деградируют и переливают из пустого в порожнее. В мире падение нравов и продажа национальных интересов. Как ты прав, папа, - сквозь пьяную шелуху в мозгах, согласился я с отцом.
- Я проигрываю, мама! Что мне делать? – пошатываясь на кухонной табуретке, обратился я к единственному человеку, которому интересен в любом состоянии.
- Но ты же еще не проиграл?
- Почти.
- Почти – еще не приговор.
- У меня нет шансов.
- Шансы есть всегда. Главное - не сдаваться.
- Но тупые академики перекрыли любые возможности. В Америку соваться нельзя, технологии раздавать нельзя. Что делать?
- Укради.
- Что? – я на минутку вынырнул из пьяного дурмана, и посмотрел на мать четкими глазами.
- Укради технологии. Или купи. Не можешь дать, научи добывать честными или не очень честными способами.
- Ты ли это мама? Ты всегда учила, быть честным, умным и справедливым.
- А сейчас ты вырос, сынок, - мама погладила меня по коротко стриженным волосам, - жизнь сложнее простых и понятных правил. Запомни: победителей не судят. К тому же, твоя репутация настолько кристально чистая, что не помешало бы ее немного подмочить. Заметь, исключительно, чтобы добавить тебе человеческих качеств и привлекательности. Ты – ужасный зануда и порою напоминаешь свод библейских заповедей. Так нельзя сынок. Позволь себе немного слабостей. Ты напился сейчас, и это плохо. Но ты же живой человек, и это хорошо.
- Странно. А отец? Отец меня осуждает?
- Отец тобою гордится. Он всегда тебя поддержит, чтобы ни случилось. Знай это. Мы с папой знаем, что у тебя душа болит. Значит, еще не все потеряно. Надо пробовать. Один раз, второй, третий. Пока не надоест или не достигнешь поставленной цели.
Я задумался. Перелез на диван и прилег калачиком, и через минуту заснул на родительской кухне. Спасибо, мама, за совет. Проснувшись рано с утра, я уже знал, что делать. Сам учил людей быть умными, предприимчивыми, смекалистыми, но сознательно ограничивал себя и норовил добиваться намеченных целей честными, порядочными, но заранее предсказуемыми поступками. Так дальше не пойдет. Меняем тактику.
Я вернулся в ЦИЛ, окрылённый новыми идеями. Признаться, не всем сотрудникам они пришлись по вкусу. Долгие годы мы прививали идеи равенства, свободы и братства. Воровать, хитрить и жульничать в нашей среде было не в чести. Но что поделаешь? Не мы такие, жизнь такая. Деваться некуда. Мы подкинули русскому царю Петру идею создания тайной полиции, в ведении которой будет поиск и приобретение новейших знаний и технологий.
Царь Петр самолично съездил в Европу, познакомился с передовыми достижениями тамошней «науки». Он покупал не только секреты, но и профессиональных людей. Тысячи иностранцев потянулись в Россию на постоянное место жительства. Петр умел убеждать людей, умел выстраивать отношения. В кратчайшие сроки вывел государство Российское на принципиально новый уровень.
Однако, мы в который раз не учли влияние Снарка. Практически вся объединённая Европа в лице шведского короля Карла Двенадцатого вероломно напала на обновляющуюся Русь. Страна вынужденно втянулась в многолетнюю войну. Но, вероятно, мировая общественность не ожидала подобной прыти от русского народа, и мы выиграли. Опять. Вопреки всем!
Странно, но война пошла по пользу обществу. На высшие должности в стране вышли талантливые и деятельные люди. Подобное случалось в дальнейшем не раз. Мы задумались: как поддерживать среди людей подобный энергетический тонус долгие годы? Как сделать, чтобы общество применяло лучшие качества не только во время наибольшей опасности, а всегда, в любой ситуации, в повседневной жизни? Решение мы тогда не нашли. Наши светлые головы-ученые разъясняли, что человеческая психика не выдержит постоянного напряжения, за серьезной мобилизацией необходим период релаксации и расслабления. Иначе – смерть от перенапряжения. Жизнь в постоянном стрессе – это плохо.
Петр построил флот, переформатировал армию и организовал производство вооружения. Стремительно развивались промышленность и сельское хозяйство. Прибывшие из-за границы иностранцы, обучали русских людей новых знаниям и ремеслам. Какое-то время ситуация развивалась с лишком позитивно. Почти.
Царь Петр молод и энергичен. Планов – громадье. Но кому-то он не нравился. Здоровый и полный сил император скоропостижно скончался от обычной простуды. Мы не смогли ничего доказать, но я и мои товарищи не без оснований предполагали, что без людей Снарка не обошлось. Представляю, какой пир закатил Снарк, получив новости из Петербурга.
К тому времени, мы уже не были желторотыми птенцами. Мы оперились. На смену Петру Великому, пришла целая плеяда молодых и перспективных правителей: Анна, Екатерина, Павел, Александр Первый. К сожалению, нас не оставляли в покое. Восемнадцатое столетие прошло в бесконечных войнах.

Глава 14

Я отложил рукопись, подошел к окну, сдвинул занавеску вправо.  Барсик терся вокруг ног. За окном стоял по-осеннему свежий солнечный день. Воздух чистый и прозрачный. Очертания горизонта нереально четкие. Казалось, можно рассмотреть миллиметровые веточки на плакучей березе и ее малюсенькие почечки. Окружающий мир простой, понятный и объяснимый.
Что же тогда творится с людьми? Что же с нами не так? Почему внутри человеческих взаимоотношений так сложно? Почему мы воюем за непонятные идеалы? Почему не можем жить в любви, дружбе и уважении? Почему готовы перегрызть глотки и предать родных из-за тридцати серебряников? К чему эта гонка и соперничество? Без нее мы закисаем? Без вечной борьбы пропадаем?
Глупо как-то получается. Мы бьемся о бетонную стену познания всю сознательную жизнь. Какие-то неведомые инопланетяне растягивают человечество на два лагеря. Люди по отдельности умрут через семьдесят или восемьдесят лет, если повезет своей смерть. Для каждого конкретного человека история закончится. Планета Земля продолжит слепой и бесперспективный полет по не просчитанной траектории во Вселенной. Люди перегрызут друг другу вены и сухожилия, наблюдатели с планеты Ахорн запишут результаты исследований в тетрадки и формуляры. Составят графики, сдадут отчеты в архив. Смысл земного человечества – это статистические данные в компьютерах инопланетян? Причем, понятно, что человеческая жизнь отдельного человека не значит ровным счетом ничего.
Как будто это и так не понятно?! Тоже мне открытие!
Наверное, на Ахорне люди живут полноценной и счастливой жизнью. Инопланетные исследователи проработали все возможные негативные сценарии на Земле – ядерную бомбу, вирусы, цунами, землетрясения. Сделали выводы, скорректировали собственное поведение. Живут припеваючи, а земляне отдуваются за их безмятежное существование. Что вы еще не отработали? Метеоритную атаку? Или уже было? Инопланетное нашествие? Кислородное голодание? Нашествие зомби или мутантов?
Неприятно осознавать себя подопытным кроликом. Интересно, за мной сейчас кто-нибудь наблюдает? Я показал средний палец небесам. Вот мой ответ за поруганную свободу выбора, за Вторую Мировую, за Нагасаки и Хиросиму, за испанку и птичий грипп!
С другой стороны, если бы не они, нас не было. Если принять версию Керна за истину, конечно. Я налил себе чай.  Барсику сыпанул сухого корма. Наверное, лучше поблагодарить добрых и любознательных инопланетян за жизнь, за возможность дышать, думать, сочинять, разговаривать, любить. Любовь - это особенно приятно. Кто-то же додумался сделать занятия сексом приятными? Представляете себе картину: сидят два лаборанта в замызганных серых халатах и спорят:
- Ничего не получится, я тебе говорю!
- Почему?
- В прошлом месяце вся пробная партия умерла от ожирения. Не хотели размножаться. Ленились. Только ели и спали. Ели и спали.
- Самкам косметику давали?
- Давали, не помогло. Самцы на них не смотрят. Не узнают. Выменивают на колбасу.
- Деньги предлагали?
- Самцам? Чтобы потомство делали?
- Да.
- Предлагали. Они деньги на выпивку спускают. Самок бьют пустыми бутылками. Пришлось организовать сбор стеклотары, чтобы уменьшить бытовое насилие.
- Что же делать?
- Ума не приложу. Тупиковая ветвь развития: поколение из пробирки.
- Может добавить нервных окончаний на половые органы самцам?
- А смысл?
- Самцы будут чаще теребонькать свои пиписьки.
- А самки им не дадут. Ничего не выйдет. Надо и самкам добавить нервных окончаний на половых органах. Причем в три раза больше, чем самцам.
- Почему такая дискриминация?
- Поверь моему опыту, Фил.
- Кто ты, черт возьми?
- Я - Катарина, красавчик!
Лаборанты скидывают с себя хлопчатно-бумажные халатики и на практике изучают основы сексуальности гуманоидной расы, самой распространённой во Вселенной. Вероятно, из-за большой плотности нервных окончаний на половых органах. Результат многодневных исследований Фила и Катарины - серия научных статей, диссертаций и спасённая от вымирания планета. Ура светлым умам! Ура человечеству! Фанфары! Занавес!
У меня разыгралась фантазия про серию оригинальных экспериментов, как ученые с планеты Ахорна на практике подбирали необходимый и достаточный уровень сексуального удовольствия. Ведь важно, чтобы люди не забыли про остальные жизненные потребности – питаться, одеваться, оборонятся от врагов, учиться, развиваться. Можно представить ситуацию, когда получаемое удовольствие от секса настолько велико, что люди ничего более не хотят и умирают о истощения во время спаривания. Ничего хорошего, никаких перспектив. От эротических мыслей, я немного возбудился. Надо было переключиться на другой вид деятельности. На работу! На работу!
- Барсик, до вечера! Я поехал в Москву! – сообщил я коту, - тебе что-нибудь купить?
Барсик встрепенулся, облизался, и три раза обошел меня по часовой стрелке.
- Спасибо, друг. Понял, колбаса Русская с чесночком - я погладил домашнего питомца, - пока лови мышей. Не скучай. Я скоро буду.
Часто в новых местах: в поле, в лесу, или на дачном участке, подходя к автомобилю, волнуюсь – заведется или нет. Что делать, куда бежать если не заведется? Но машина весело заурчала, сразу включилось радио. Федор издалека услышал, что я еду, и распахнул передо мной ворота. Я показал Федору ладошку, сторож в ответ отсалютовал поднятием руки.
Начинался новый прекрасный день. Убиенные соседи и разбойные нападения остались позади. Не каждый же день с мной будут происходить ужасные происшествия? Жизнь наладится. Воспоминания потускнеют, я вернусь к нормальной жизни.
Еще через десять минут мой автомобиль вырулил на Киевское шоссе. Я свернул в сторону Москвы. В районе Апрелевки следовало начать поиск клиентов. Я включил приложение Парекс-такси. Почти сразу появился вызов от потенциального пассажира. Я откликнулся, свернул с автомагистрали в гущу новостроек Подмосковья.
Первым клиентом сегодня оказался типичный работяга: мужчина около тридцати лет, мощный, здоровый, в джинсовой куртке и вязаной черной шапочке.
- Здарова, командир, - мужик широко уселся на середину заднего сиденья.
- Добрый день, - вежливо ответил я, - куда едем?
- Улица Тимирязевская, дом 15.
- Хорошо, поехали. Пристегнитесь, - попросил я, и мы тронулись.
- Давно крутишь баранку? – работяга явно хотел поговорить.
- Примерно пять лет.
- Машина своя?
- Да.
- Выгодно?
- Не жалуюсь.
- Меня Юрой зовут, как в фильме – можно Гоша, можно Гога, - рассмеялся Юрий.
- Меня Сергеем. Очень приятно, - ответил я.
- Я на стройке работаю. Сварщик высшей категории. На всю страну таких наберётся не больше десятка.
- Здорово.
- Разрывают меня на части. Все хотят получить такого профессионала в работники.
- А ты?
- Я не против. Мотаюсь по стране. Работал на космодроме Восточном. Слышал? Потом Крымский мост строил. Теперь приехал Москву покорять.
- Прямо карьера получается. От низов до самого верха. Так до министра дорастешь.
- А что ты думаешь? Я смогу. Легко. Послушаешь, что большие дядьки говорят по телеку, я не хуже ихнего смогу лапшу на уши развешивать.
- Это точно, - улыбнулся я.
Мне начинал нравится Юрий со здоровым и простым отношением к жизни. Так и надо: смело шагать через невзгоды и препятствия, добиваться намеченных целей. Себя я, конечно, причислял к какой-никакой интеллигенции, высшее образование, критичные взгляд на мир, много слов. Мы вечно жалуемся на строй, на президента, на продажных политиков. А что толку? Время идет, годы проходят, ничего не изменяется. Наши кухонные страдания ни к чему не приводят.
- Сейчас я обустроюсь, потом Зинку с детьми привезу. Заживем не хуже Бастрыкина.
- Почему не хуже Бастрыкина?
- Он мой земляк. Я ж из Псковской губернии, он родом из соседнего села. Моя матушка училась с ним в одном классе. У нас там этого деятеля все знают.
- Понятно, - кивнул я.
- Хочу открыть строительную фирму. Как считаешь? Получится?
- Не знаю. Я не пробовал. Фирма - это сложно, много денег надо, - поделился я сомнениями.
Кто из нас не мечтал стать успешным и богатым? Что проще, как зарегистрировать фирму, купить что-нибудь, потом продать в три раза дороже. И все. Ты – богат. Можно обзавестись виллами, яхтами, мерседесами, ни в чем себе не отказывать. У тебя самые красивые девушки, шикарный вид из окна, умные и преданные соратники, советники, юристы и бухгалтера.
Но в жизни путь к земным благам оказывается почему-то сложнее. Не все бизнесмены становятся богатыми, не все создают прибыльный и стабильный бизнес. Быть предпринимателем нужен своеобразный талант. У меня же его не было. Я вспомнил, как с другом Олегом после окончания института вскладчину купили палатку возле Савеловского вокзала.
Я точно знал, что через полгода мы купим вторую, потом третью. Затем будет магазин, а через десять лет у нас будет федеральная сеть собственных супермаркетов. Мы будем продавать франшизу, жить в зимнее время года на теплых островах Индийского океана. Лена будет смотреть на меня восторженными глазами. Наши дети будут учиться в Лондоне или Массачусетсе…
У меня не получилось. Прибыли было маловато. На вторую палатку, мы с другом еще кое-как наскребли. На этом экспансия нашего бизнеса прекратилась. Налоги и конкуренты нещадно душили. Мы вяло сопротивлялись. Худо-бедно сводили концы с концами. Веры не теряли. Знали, что справимся и победим. Мы же молодые, умные и талантливые. Но в 2008 году оказалось, что наши палатки построены незаконно, их просто снесли.
Мы с Олегом горевали и пили. Распродавали остатки товара за полцены, минимизируя убытки. А потом оказалось, если бизнеса нет, то бывают выходные. Если работаешь на дядю, тот платит заработанную плату, которая в два раза больше прибыли от наших никчемных палаток. Через год я уже радовался, что груз ответственности за собственный бизнес свалился с моих хрупких плеч. Наверно, это не мое. Так бывает, не всем суждено стать бизнесменами, как не всем состояться балеринами или певцами, хотя жизнь артистов с экранов телевидения чрезвычайно привлекательна и соблазнительна.
- Ничего сложного, - уверял меня Юрий, - главное собрать коллектив единомышленников. У меня тесть - каменщик от бога. И брат Семен – штукатур-маляр шестого разряда. Втроем мы можем делать практически полный цикл работ от чернового до дизайнерского ремонта. По европейским, прошу учесть, стандартам!
- Может быть, - я продолжал сомневаться в эффективности бизнес плана попутчика, - в стройке не разбираюсь.
- Жизнь, она рассудит. Чего зря языком трепать: дела надо делать. Правда?
- Согласен.
- Сергей, останови у палатки. Жрать хочу, сил нет. С утра не успел позавтракать. Куплю шаурму. Тебе купить?
- Мне не надо, - отказался я.
- Как хочешь. Стопани-ка вон у того магазина.
Я припарковался у небольшого торгового центра, на фасаде которого висела вывеска «ШАУРМА».
- Я быстро. Не уезжай.
- Может рассчитаешься за проезд до этого места? – спросил я.
- Ты мне не доверяешь? – Юрий изобразил полное разочарование в многолетней дружбе и гуманистических идеалах мировой цивилизации в целом.
- Как ты мог такое даже подумать? – подыграл я ему.
- Ну, и славненько, - Юрий легко выпорхнул из машины и скрылся в недрах торгового центра.
Вернется - не вернется? – гадал я, наблюдая в зеркало заднего вида за входом в ТЦ. Не могу сказать, что я совсем разуверился в людях, в чистых и искренних порывах. Но были случаи, когда обманывали, кидали, пользовались моей наивностью. Еще раз? Если Юрий не вернется, конечно, ничего страшного не случится: я не умру с голода, и вера в человечество не разрушится. Картина мира в моей голове сформировалась и почти не изменялась уже лет пять, как расстался с женой.
В детстве люди казались умнее, добрее, честнее. Сейчас люди изменились. Они стали расчетливыми, часто жадными, завистливыми, иногда и подлыми, почти всегда эгоистичными. В общем далекими от библейских идеалов и заповедей. Думаю, что не люди изменились. Скорее всего, природа человека не меняется. Просто я повзрослел. Не могло же быть, что тридцать лет назад люди поголовно были хорошими, а затем с перестройкой стали бандитами, коррупционерами и ворами?
Другой вопрос в том, что темные качества реализовываются или остаться незамеченными в зависимости от ситуации. Например, молодой парень попадает на войну В Афганистан. Он смелый, ловкий, безбашенный, отважный. Его замечает командир роты и отправляет в разведку. Парень проявляет смелость и героизм, становится Героем Советского Союза. Почет ему и уважение! Срочная служба закончилась.
Парню повезло, он выжил. Ранней весной возвращается в родной колхоз. Лучшие девушки смотрят на героя с неподдельным интересом. Каждая хочет мужественного парня в мужья. За таким, как за каменной стеной. Недолго думая, парень женится на своей однокласснице по осени. Колхоз выделяет молодым новый коттедж с ванной и туалетом. Живи и радуйся. Но парень скучает. Ему не хватает адреналина в крови. Постепенно привязывается к бутылке, иногда бьёт молодую красивую жену. По пьяному делу залезает в постель к неразборчивым одиноким односельчанкам. Его жизнь катится под откос. Он постепенно спивается и погибает через пару лет по пьяному делу, утонув в мартовской полынье. Вот вам и влияние внешних условий на человека.
Общаясь с Юрием, стало интересно, как себя поведет талантливый сварщик. Прояви я твердость, он бы рассчитался. Но как Юрий поступит, когда необязательно возвращаться и можно сэкономить пятьсот рублей? Деньги не большие, но показательные. У меня случались подобные ситуации. Два раза клиенты возвращались, и продолжали поездку. Три раза вороватые попутчики бесследно исчезали. Счет 3:2 не в пользу человечности сегодня мог склониться в пользу честности и справедливости, а мог стать разгромным для доверчивых болванов вроде меня.
Прошло пятнадцать минут. Юрий не возвращался. Я вышел из машины, поправил дворники, протер номера и фары. Брутального мужчины из Псковской губернии не видно. Поискать возле палатки с шаурмой?
- Ну, что ж? – похлопал я машинку по крыше, - будешь еще после этого доверять людям?
Никто не ответил. Бывает. Но я буду. Буду верить людям, решил я. Четыре негодяя не стоят веры в человечество. Мы победим. Ждать дальше бессмысленно. Я сел за руль. Завел машину. Включил переднюю передачу…
Откуда-то справа Юрий кинулся с продолговатым свертком в руке прямо под колеса машины.
- Стой! Стой! – закричал он, - куда без меня?
- Вернулся?  - я опустил боковое стекло.
- Дай съем шаурму. Я тебе обляпаю весь салон. Хорошо?
- Ешь, - согласился я.
- Думал, что не вернусь? – Юрий хитро улыбался.
- Да. Думал.
- Там очередь большая, потом пересменка началась. Боялся, что ты меня не дождешься. Но и уйти не мог. Извини.
- Ты вернул мне веру в человечность. Три-три, ничья.
- Что это значит?
- Не бери в голову. Вкусная?
- Очень.
Юрий быстро проглотил шаурму. Вытер рот и руки салфеткой. У меня, признаться, потекли слюнки. Довезу Юрия, обязательно отравлюсь фастфудом, подумал я. Хотя в пути есть опасно, могут случиться неприятности. Представляете ситуацию, везешь пассажира по центру Москвы, а таксисту вдруг неимоверно хочется в туалет. Что делать? Неудобно. Искать Макдоналдс? Оставлять клиента в машине одного? Кто-нибудь видел таксиста, который посреди поездки останавливается и начинает искать туалет? То-то и оно, и я не видел. А мы тоже люди, между прочим. Заповедь таксиста – не ешь много в дорогу! Надеюсь, забуду про шаурму, запахи приправ и пережаренного мяса выветрятся. Сядет какой-нибудь другой клиент в машину, заговорит зубы, и я забуду о еде.
- Спасибо, что подождал, - поблагодарил Юрий.
- Не за что.
- Возьми мою визитку. Если потребуется ремонт, обращайся –сделаем в лучшем виде, - Юрий положил визитку на пассажирское сиденье.
- Хорошо, - кивнул я, - спасибо.
- Всегда приятно делать ремонт хорошим людям. Знаешь, бывают такие заказчики – весь мозг вынесут: тень им не так падает, ламинат слишком жесткий, стену надо передвинуть на полметра вправо. Она же несущая, говорю. Меня это не волнует, я так вижу собственную квартиру, отвечает. Плитку на кухню мне купить? Нет, мы сами купим, вы неправильно выберете. Привозят на неделю позже срока, а ремонт требуют закончить точно по графику. Как? – спрашиваю. У нас договор, - отвечают, - не справитесь - с вас штрафы и пени. Бывает у тебя такое?
- Бывает. Куда ж от них деться.
- Нервы изведут, мозг вынесут, деньги платить не хотят. Думаю, я тебе отомщу, замурую тухлую следку в стену. А потом махну рукой на них, жизнь таких негодяев все равно накажет, думаю.
Мы подъехали по адресу. Юрий рассчитался, улыбнулся, отдал честь и растворился в толпе. А может, и правда сделать ремонт? Сменить обстановку? После учиненного погрома не заезжать, снять квартиру на месяц, нанять бригаду Юрия, покрасить стены в желтый и оранжевый цвет, кухню в фиолетовый. Для Барсика оформить уголок с лесенками и домиком под потолком. Если сменить антураж, жизнь изменится.
По окончании ремонта приглашу студенческих друзей, Валеру, Борьку с женой. Пускай посмотрят, как я живу. Выйду на кухню в шейном шелковом галстуке, прочитаю отрывок из неопубликованного пока романа. Лена посмотрит на меня и поймет, какое сокровище потеряла. Поздно, отвечу я ей все понимающим взглядом. Знакомьтесь, моя подруга и, в скором времени, жена – Наташа. Под бурные аплодисменты появляется она: мягкие распущенные по плечам волосы, серое подчеркивающее прелести фигуры платье чуть выше колен, стройные и гладкие ноги, волшебные туфельки, улыбка и обескураживающий взгляд. Деваться некуда. Моя судьба! Моя мечта!
Друзья смотрят на нас, и понимают, что такой красивой пары нет на свете. Подобное счастье бывает только раз в жизни, и только в красивых любовных романах. А у меня вот оно, рядом стоит и улыбается. Я поглаживаю по плечу, обнимаю за талию. Мы с Наташей знаем, а все понимают и заговорщицки подмигивают, что в постели у нас что-то невообразимо фантастическое, не описать словами. Даже Лена потупила взор, от ревности прижалась к Борьке. Моя бывшая в сомнениях, правильно ли тогда поступила? Ведь Борька оказался жадноватым, и после свадьбы ограничивает в мелких покупках, на море не возит, шубу не покупает. Когда ухаживал, вел себя совсем по-другому. А у Наташи и серьги с бриллиантами, и колье, подчеркивающее нежную стройную шею, и колечко на безымянном пальчике. Вроде немного, но со вкусом, изящно…
Из сладких грез вывел призыв к работе приложения Парекс-Такси. На экране нарисовался новый клиент. Я откликнулся и поехал вперед. Погода начала портиться. Солнце пропало, резкие порывы ветра поднимали мусор с дороги, швыряли на капот и в лобовое стекло автомобиля. Не завидую людям на улице в такую погоду. Новыми пассажирами оказалась семейная пара с большой разницей в возрасте. Он – взрослый мужчина, лет сорока пяти, в костюме, с ленинской бородкой-клинышком. Она - девица лет тридцати, может моложе, не знаю. Молодые женщины рядом со стареющими папиками прибавляют лет пять-десять как минимум. Мужчины же рядом с молодухами скидывают те же лет пять-десять. Закон сохранения возраста, наверное. Девушка была на что-то обижена и демонстративно капризничала. Мужчина сохранял самообладание. Это ему давалось нелегко.
- Куда едем? – спросил я, когда пассажиры расселись.
- Улица 26-ти Бакинских комиссаров, дом девять.
- Хорошо, - я улыбнулся в зеркало заднего вида.
Не знаю, может быть и не с севера, но казалось, что именно с севера небо затянули темно-серые тучи. Улиц Москвы лучи солнца не касались.
- Не надо было со мной ехать, - тихо сказал мужчина.
- Ты один не справишься, - ответила молодая жена-девушка-женщина.
- Справлюсь.
- Я подстрахую. Хуже от моего присутствия не будет.
- Миллионы раз справлялся. А теперь не справлюсь?
- А теперь не справишься. Сам прекрасно знаешь, что правила изменились.
- Не настолько, чтобы не считать меня мужчиной. Я сумею постоять за себя.
- Не спорь со мной. Твое поведение только подтверждает, как я права!
Ох, уж эти молодые любовницы, выносящие стареющим папикам мозги! Во мне слегка колыхнулась мужская солидарность. Надо спасать мужика от женского вероломства.
- Как-погода-то испортилась, - прервал ссору я, - не смотрели прогноз? Это надолго?
- Не смотрел, - спокойно ответил мужчина.
«Вот видишь, даже здесь тебе нечего сказать», - нешуточными молниями сверкнули глаза девушки.
Девица отвернулась к окну, демонстрируя, что дальнейшие события женскую половину не интересуют. Порыв ветра за окном подхватил кучу песка и пыли. Видимость на минуту пропала. Хорошо, что не едем, а стоим на светофоре, - подумал я.
- С утра стояла такая необычно хорошая погода, - я продолжал изображать метеоролога.
- Бывает, - с благодарностью согласился мужчина, видимо, был рад закончить разговор с истеричной спутницей, - в Москве такое часто случается?
- Не очень. А вы не местный?
- Мы с супругой больше в Лондоне обитаем. В Россию изредка приезжаем по делам, да родственников навестить.
- Понятно. В Москве ураганы не каждый день. Видимо, на небесах кто-то разгневался за грехи наши, - пошутил я.
- Вы верите в бога?
- Нет. В церковь не хожу. В детстве родители меня крестили. По взглядам я, скорее, атеист. А вы?
- В бога? Нет, конечно. По роду профессиональной деятельности я знаю, что люди вкладывают в понятие бога. Это далеко от истины.
- Поясните?
Поток машин сгущался. Мы двигались очень медленно, постоянно останавливаясь. Интересная беседа скрасит унылую езду, - обрадовался я.
- Люди вкладывают в понятие бога создателя всего сущего на Земле. Тот создал человека, природу, животных, дал им заповеди. Теперь высшее существо сидит где-то сверху и наблюдает за каждым нашим шагом. На каждого жителя Земли заведено некое досье, куда вписываются добрые поступки и грехи. По окончании жизненного пути, эта папка поднимается наверх, где решится судьба бессмертной души человека: ад или рай.
- А на самом деле не так? После смерти ничего нет? Человек самостоятельно эволюционировал из обезьяны?
- Нет так. В случае с человечеством все просто: земных людей создала более высокоразвитая цивилизация, которую можно с большой натяжкой назвать богами. Вопрос в другом: кто создал цивилизацию наших прародителей? Те были всегда? Они в сами эволюционировали из обезьян на собственной планете? Или их создала еще более высокоразвитая цивилизация? Во Вселенной существует некий сверхразум, который управляет миром? Где он?
- И какой же ответ?
- Ответа нет. Создатели человеческой цивилизация также, как и мы страдают от непонимания собственного места в мире. Они живут дольше нас. Они умнее и талантливее. У них чудеса техники и науки. Но одно нас объединяет: ощущение жуткого одиночества во Вселенной. У них есть собственное учение об эволюции, раскопки, черепа древних гуманоидов. Есть темные пятна и нестыковки в теории эволюции. Наши прародители создали земное человечество, чтобы разобраться в насущных проблемах, найти ответы, на которые есть лишь вопросы.
- Нашли?
- Нет. Не нашли. Загадок стало только больше: что делать с планетой Земля в дальнейшем? Чем должен завершиться эксперимент? Имеет ли человеческая раса и разум самостоятельную ценность в свете ее искусственного происхождения? Имеет ли право создатель уничтожить человечество за ненадобностью? Можно ли бросить нас на произвол судьбы и снять наблюдение?
Первые крупные капли дождя упали на лобовое стекло. Поток машин полностью остановился. Среди бела дня стемнело, как ночью. Я поежился и переключил фары на дальний свет.
- Похоже, мы здесь надолго.
- Возможно. Но человечеству теперь будет труднее.
- Почему?
- Создатели человеческой цивилизации уходят с Земли. Им теперь не до нас.
- Зачем ты ему все это рассказываешь? – с раздражением спросила молчавшая до сих пор девушка.
- Маргарита, солнышко, прошу тебя не волнуйся. В том, что я говорю нет секрета. Это открытая информация. Ее можно найти в интернете, увидеть по телевидению. Срабатывает принцип человеческой психологии, что серьезные тайны лучше прятать на самом видном месте. Среднестатистические обыватели не желают верить. Им не до этого. У них полно бытовых проблем: заработать деньги, вылечить стариков, жениться, воспитать детей, купить путёвку на море. Девяносто девять процентов населения совершенно не интересуются проблемами мироздания. Что хотят боги? Есть ли тупик в развитии их собственной цивилизации? Большинству – все равно.
Вспомнились кадры из популярного телеканала Пен-ТВ, рукопись, найденная на кухонном столе, убиенный Иван Тимофеевич. Разруха в моей квартире, испуганный Барсик. Все как-то переплеталось и дополняло друг друга. Случайно ли? Возникло ощущение, что приключения на этот раз безобидно не закончатся. Необычный пассажир, подумалось мне, но интересный.
- Странно, в последнее время меня часто посещают схожие мысли, - начал я глупую исповедь, - жил я себе припеваючи, никого не трогал. Но однажды утром на столе обнаружил неизвестную рукопись. Листов примерно около ста. Откуда она взялась? Ума не приложу.
- И что же?
- В ней описано, как представители планеты Ахорн проводят на Земле эксперимент с человечеством.
Я улыбнулся, развернулся к пассажирам сзади. Неожиданно для себя, встретил строгие и напряженные лица. Хорошо, хорошо, я отвернусь. В зеркало заднего вида увидел, что пассажиры переглянулись.
- Где сейчас эта рукопись? – спросила девушка, мужчина ее одернул.
- Обычно я вожу ее с собой. Читаю в перерывах между заказами.
На улице бушевал настоящий ураган. Деревья клонились до земли, по стеклам струились потоки мутной воды. В салоне машины повисла относительная тишина. Сейчас начнут лопаться электрические лампочки, подумал я. Что-то здесь не так.
- Но сегодня оставил дома, - решил я похитрить, - знаете ли, надоело это скучное чтиво. Не интересно. Засыпаю на второй странице.
Наверно, зря сболтнул лишнее. Я поежился, поправил зеркало заднего вида. Мне казалась, что рукопись, лежащая в бардачке, сейчас задымится и выдаст свое местоположение. Излишняя болтливость еще никогда не доводила никого до хорошего. Вспомнилась Наташа, советовавшая никому не говорить про находку. Кто ж меня тянул за язык?
- Любезный водитель, нас очень заинтересовал ваш рассказ, - прервал молчание мужчина, - я профессионально занимаюсь подобными проблемами. Планета Ахорн встречается во всякого рода изотерических источниках чрезвычайно часто, чтобы считать ее выдумкой или розыгрышем. Ее иногда называют Ахерн, Пахорн, Ахо. Вы не могли бы оказать превеликую услугу земной науке и человечеству? Покажите рукопись! Я бы снял с нее копию.
- Извините, я не скоро еду домой, - ответил я, почему-то мне не хотелось отдавать находку наглому полуиностранцу, - рабочий день только начался.
- Я оплачу.
- Мне надо работать! – почти взвизгнул я.
- Давайте я оплачу дорогу в два конца. Принимайте новый заказ до вашего дома! Как вас зовут?
Мужчина подался вперед. Еще немного и я пропаду. Отдавать рукопись не хотелось. Даже за большие деньги. Почему? Чем она мне дорога? Прикипел?
- Меня зовут Сергей.
- Очень приятно, Сергей. А меня зовут Джордж Вельяминович Стариков.
- Очень приятно, - буркнул я.
- Моя супруга – Маргарита Павловна Старикова.
- Ага.
- Я – профессор Лондонского университета, преподаю астрофизику. Возможно, в вашей рукописи ничего интересного нет. А, возможно, в ней содержится важная информация для всего человечества. Мне надо на нее взглянуть. Прошу Вас!
Мужчина перегнулся через сидения и последние слова громко произнес прямо мне в ухо.
- Сядьте, пожалуйста, - попросил я.
Мужчина откинулся назад. Что я теряю? Зачем мне эти листочки бумаги? Вдруг, профессору они нужнее? Тем более, он заплатит большие деньги!
- Сколько?
- Мне надо посмотреть, тогда Я назову цену. Если это то, о чем я думаю, то заплачу тысячу долларов.
- Маловато, - я вдруг почувствовал, что мужчина без труда выложит большую сумму денег.
Цена рукописи росла с каждой секундой. Во мне проснулся торгаш. Возможно, в роду были купцы… Две тысячи… Пять… Десять?
Что мне с тысячи долларов? Я почувствовал, что могу озолотиться. Вот, что значит оказаться в нужное время в нужном месте! Подобный шанс выпадает только раз в жизни! Сколько запросить с русского иностранца? Пять? Десять тысяч долларов? Сколько, Сергей, вам надо для полного счастья? В принципе, для жизни имелось все необходимое: квартира, машина, на развлечения и досуг хватает. Почему же у меня нет заветной мечты, как у других людей? Я не вздыхаю в тишине ночи о даче или яхте? Может пуститься на свалившиеся с небес деньги в кругосветное путешествие? Или попросить иностранца опубликовать мой новый роман? Пускай даст денег на тираж еще не написанной книги. Сколько нужно для публикации и рекламной кампании? Не знаю!
- Две тысячи? Пять?
- Мне надо подумать.
Ветер за окошком резко стих.
- Мне рукопись особо не дорога, - я продолжил рассуждать вслух, - и вижу, что вам она нужнее. Я также вижу, что деньги у вас водятся и немалые. Возможно, эта рукопись принесет пользу человечеству. И я не против ее продать, но мне надо подумать о цене и проконсультироваться.
Дождик прекратился. Среди туч наметился просвет.
- Но это может оказаться пустышкой, не имеющей ценности.
- Может и так, - согласился я, - но что-то подсказывает, что рукопись настоящая. Это то, что вам нужно. Будем надеяться.
Затор из машин медленно пришел в движение, мы тронулись с места.
- Прошу вас, не думайте слишком долго, - Джордж откинулся назад, как бы устало продолжил, - послезавтра рано утром мы вылетаем в Лондон. Давайте попробуем достичь компромисса за это время.
- Хорошо, - согласился я деловым тоном, - я вас услышал.
- Сами читали рукопись?
- Не полностью. Только третью часть, может меньше.
- Полученное знание в неумелых руках может привести к катастрофе. Предупреждаю вас.
- Вы шутите?
- Нисколечко. Присмотритесь к окружающему миру. Многие вещи, которые кажутся обыденными и случайными, закономерны и предопределены чьей-то чужой волей. И только вам решать подчиняться этой силе, сотрудничать с ней или сопротивляться.
Мужчина не угрожал. Он говорил тихо, спокойно, как читали лекции о международном положении в позднем Советском Союзе. Всё правда, поспорить не с чем. Но истины замылены, неэмоциональны, слова потеряли первоначальный смысл. Верилось с трудом.
Где-то я читал, что на заре человечества слова обладали магическими свойствами. Любое слово творило чудеса. Но с течением времени наша речь теряла первоначальную силу. Чем чаще слово употреблялось, тем быстрее слабело. И сейчас в современном русском языке практически все изречения пустые, не имеющие силы. Разве, что матерные. Те пока еще имеют эмоциональную и магическую силу из-за редкой употребляемости в обычной жизни. Современным магам сложно творить заклятия – необходимо выдумывать новые волшебные слова и их сочетания. Найденные звуки рассказывать никому нельзя, и передавать следует только лучшим ученикам, дабы заклинания не потеряли смыл и силу.
- Мировой воле я сопротивляться не смогу. Не того масштаба я человек. Вы правы.
- Вы слишком скромничаете, Сергей. Я чувствую вашу силу. Дайте побольше времени, и я расскажу вам о многом.
- Хорошо, в следующий раз обязательно, - согласился я, - как прилетите из Лондона – договоримся о встрече.
- Возьмите визитную карточку и дайте свой номер телефона. Сегодня вечером созвонимся и обговорим детали. Хорошо?
- Ага, - кивнул я.
- И еще, Сергей. Не хотел вам говорить, но думаю, что буду потом жалеть. Если у вас появится другой покупатель – я дам в два раза больше. Хорошо?
Маргарита стукнула по коленке Джорджа. Тот сделал вид, что не заметил. Ставки росли с каждой минутой. Первый раз в жизни я не упустил подвернувшийся шанс за три копейки в первые же мгновения. Может статься, выгорит выгодная сделка. Не думал не гадал, а на третий день стал богатым, как царь морской! Вот дела!
- Договорились, Джордж, - я улыбнулся в зеркало заднего вида.
Мы неслись по практически свободному Ленинскому проспекту с максимально разрешенной скоростью. Светофоры встречались только зеленые. Удача неслась прямо в руки. На небе без облаков ослепительно светило солнце. Через десять минут я свернул во дворы, подъехал к придомовому шлагбауму. Джордж рассчитался по двойному тарифу. Я протянул ему визитную карточку.
- Жду вашего звонка, - сказал на прощание иностранец.
- До встречи, - улыбнулся я в ответ.
- Какой же ты лопух, - услышал я голос Маргариты.
- Прекрати, - пшикнул Джордж.
Я отъехал немного и припарковался у магазина «Парижская Мода». Отключил приложение Парекс-Такси. Надо было обдумать сложившуюся ситуацию. Что-то в моей размеренной жизни изменилось с появлением странной рукописи. Вдруг, я смогу разбогатеть? Правильным ли решением станет избавление от воспоминаний Керна? Но не бесплатно же. Когда деньги сами плывут в руки, не зевай. Продам, и жизнь войдет в привычное русло. К чему мне перемены? Я привык к комфорту размеренной жизни московского холостяка. Я нагнулся к бардачку и достал рукопись. Что же в тебе такого? Новая библия? Я отыскал завернутый снизу уголок:

К сожалению, нас не оставляли в покое. Восемнадцатое столетие прошло в бесконечных войнах. …

Нет, не то. Надо узнать, чем заканчивается история Керна. Читать произведение от корки до корки не было времени. Потом, может быть, когда-нибудь я обязательно дочитаю. Даю слово! Если понравится концовка – сделаю копию. На последних страницах должна быть отгадка. Я перевернул рукопись, отсчитал от конца десять станиц…

Глава 15

В начале 1971 года в ЦИЛ пришел приказ о завершении эксперимента. Как сейчас помню этот слякотный январский день. 15 января. Печальная дата для нашей миссии на планете Земля. В пояснительной записке к приказу было сказано, что на Ахорне продолжается хронический и системный экономический кризис. Средств на поддержание и проведение сомнительных для материнской планеты исследований нет. Правительство приняло решение сократить финансирование исследовательских программ, не                сулящих немедленной выгоды. Ахорнцам пора вернуться к истокам и сконцентрироваться на решении проблем родной планеты.
Всем сотрудникам следовало в плановом порядке завершить текущие, в том числе недавно начатые, эксперименты. Ни в коем случае не начинать новые. Долгосрочно действующие проекты необходимо довести до логического конца, не причиняя вреда планете и человеческому обществу. К середине 2021 года завершаются любые программы, и миссия покидает планету. Нам любезно предоставили пятьдесят лет на доработки и зачистку следов кураторской деятельности.
Это сообщение прогремело, как пушечный выстрел в мирное время. Мы знали, что на Ахорне полно проблем. Но надеялись, что трудности разрешатся. Ведь, наши руководители мудрые и умные люди. Выход будет найден. Но почему-то не получалось. Рождаемость падала и население сокращалось. Экономика провалилась в глубочайшую многовековую вековую рецессию. Я знал, что в развитии любой цивилизации бывают кризисы, спады и подъемы. Можно надеяться, что кризис на материнской планете закончится через пятьдесят или сто лет. Тогда земной эксперимент возобновится с новой силой. Потратив на планету Земля более семи с половиной тысяч земных лет, я плохо понимал, что буду делать в мирной и бесперспективной жизни на Ахорне. Кому я там нужен? Пойти на пенсию? Переучиваться в дизайнеры или строители? Какие сейчас специальности требуются на Ахорне?
Я сидел у окна, смотрел на бескрайнюю тунгусскую тайгу, думал о прошедших годах и нашей миссии. Знал ли я, что эксперимент рано или поздно закончится? Если честно, знал. Но не думал, что это чудо завершится так быстро. Не хотел, не готовился. Надеялся на продолжение. Это как роман с девушкой, начинаешь новые отношения и никогда не думаешь, что они закончатся. Делаешь все, чтобы они длились до старости, чтобы про вас помнили дети и внуки. Спустя какое-то время, девушка уезжает в другой город. Ты грустишь, не спишь ночами. Тебе грустно. Но через полгода успокаиваешься от осознания того, что история закончена.
Мы не хотели завершения миссии на Земле. Я видел перспективу, знал, что надо делать, куда двигаться, каких блестящих результатов можно добиться. Нужно только время, коллеги-сподвижники и минимальное финансирование.
Однако за нас решили иначе: к 1980-му году сокращается персонал в два раза. В 1990 году – еще на половину, и так далее. В 2010 году в ЦИЛе должно остаться пять-шесть человек. Не густо, прямо скажем. Пришло ли подобное распоряжение заклятому сопернику Снарку? Вероятно, да. Могу предположить, что он его инициировал, имея серьезные связи в научных кругах Ахорна. Я же никогда не был силен в подковерных баталиях, в манипуляциях и хитросплетениях интриг. В сравнении со Снарком по этой части я был, как младенец.
Как же было обидно заканчивать эксперимент, когда стало получаться что-то на самом деле хорошее. Россия переродилась в величайшее государство – СССР. Страна к 1971 году находилась на пике могущества – семимильными шагами росла экономика, развивалась наука и техника. Самое лучшее образование и здравоохранение дополняли картину всеобщего благополучия. Еще тридцать-пятьдесят лет назад советские разведчики охотились за техническими и научными достижениями западных держав. Теперь ситуация кардинально переменилась. Западные спецслужбы активно вели подрывную работу среди советской интеллигенции. Мы знали это, частично контролировали, но не придавали решающего значения. А зря.
Как ни печально, но кураторы Ахорна - люди подневольные. Мы ударными темпами отработали последнюю десятилетку. Заложили тысячи заводов, строек, дорог, новых проектов. Из последних сил помогали разогнать экономику, науку и технику. Продолжили вкладывать силы и средства в культуру. В конце семидесятых на экраны кинотеатров вышли шедевры киноиндустрии, поэты писали стихи, композиторы - песни. Мы организовали целый культурный десант на Запад. В Америку поехали воспитанные советской школой поэты, писатели, скульпторы, художники, артисты и простая интеллигенция. Потом культурный поток на запад назвали третьей волной русской эмиграции.
Апофеозом ударной десятилетки стала Московская Олимпиада – подлинный праздник мира, спорта, культуры и развитого социализма. Впечатление от праздника подпортил демарш американцев с игнорированием Олимпиады. Войну в Афганистане наши специалисты, надо сказать, просмотрели. Как всегда, а в то время особенно, мы старались больше доверять людям. С другой стороны, были слишком заняты текущими делами и завершением миссии на Земле. К лету 1980 года наш офис опустел ровно наполовину: из ста двадцати одного сотрудника осталось только шестьдесят. Мы перераспределили обязанности и продолжили работу.
Вышестоящее начальство нам не благоволило. Сокращение сотрудников Снарка шло по другому сценарию. Оказывается, что ЦУЧ сокращали лишь на 10 процентов и только в 1990 году. А в восьмидесятом году его кураторы развернули полномасштабную деятельность: стратегическая оборонная инициатива, лазерное космического оружие, технология «Стелс», многоразовые космические корабли, компьютеры и микроэлектроника.
Что происходило дальше, всем известно: стремительный развал советской империи. В начале восьмидесятых годов, мы поняли, что проворонили глобальное вырождение и предательство российских элит. Мы, как советники и кураторы уходили, предполагая, что воспитали надежную смену: пионерия, комсомол и партия работали и готовили подрастающие кадры. Но оказалось, что оставить страну было практически не на кого. Снарк и его подопечные умело отработали по нашей территории: кого надо подкупили, кого надо убрали и запустили масштабную пропаганду по телевидению и печатным СМИ. В 91-м году Советский Союз исчез с политической карты мира.
В конце восьмидесятых мы мучительно думали, что же делать? Как спасти мир, как спасти коммунистическую идею? Почти случайно появилась идея перенести центр приложения сил на Китай. Американское влияние там ощущалось слабо. Янки разграбляли Россию, на территории Поднебесной предстояло осуществить маленькое экономическое и политическое чудо. Сказано – сделано. Людей в нашем распоряжении оставалось критично мало, и нам пришлось бросить Россию на произвол судьбы. Все силы бросили в Китай. Девяносто процентов персонала работало по Поднебесной. Все многолетние наработки, архивы, технологии, расчеты переправили на территорию КНР. Страна с миллиардным населением благодарно пошла вверх.
Снарк трубил победу, плясал победный танец на развалинах Советского Союза, а мы работали день и ночь над развитием Китая. В 90-м году нас сократили в половину и оставили только тридцать сотрудников. Офис Снарка тоже сокращался. Не знаю, заметили ли вы, но сокращение штатов ЦУЧ мгновенно отразилось на компетентности высших чиновников загнивающего Запада. Какие-то нелепые высказывания, решения, растерянность. Как младенца оторвали от груди. Началось стремительное старение правящих элит.
США теряло темпы экономического развития. Пропали революционные и инновационные идеи.  Союзники США по блоку НАТО перестали понимать друг друга. Росли противоречия, пускай, не всегда явные. Гегемония Штатов зашаталась. Это было радостно и одновременно страшно, ведь мы хорошо представляли, что последует за падением Америки. Смогут ли люди без кураторов из Ахорна, сохранить сильное государство, не развалится ли общество, не покатится ли мир по апокалиптическому сценарию в тартарары?
К 2000-му году Китай смело вклинился в ведущие экономики мира. Наши соперники банально проворонили рывок Китая. Когда заметили, было слишком поздно.
В наших офисах произошли очередные сокращения сотрудников. В ЦИЛе осталось всего пятнадцать человек. Но и Снарк нес потери, их сократили на двадцать пять процентов. Привыкшие работать в тепличных условиях с кондиционерами и горячей водой снарковцы неохотно ехали в забытый богом Китай, продолжали по инерции паразитировать над лежащей на лопатках Россией. Нам было подобное поведение соперников только на руку. Китайцы оказались способными и исполнительными учениками. Не такими энергичными и креативными, как русские, но более добросовестными и трудолюбивыми.
Я даже пожалел, что Китаю ранее не уделял больше внимания. Чтобы учесть уроки развала Советского Союза, при нашем участии в Китае создали специальный институт изучения проблем СССР. Китайцы копали и грызли гранит науки, искали новые решения, развивали экономику, науку и образование.
После 2010-го года нас осталось всего семь человек. Нормальной работы уже не получалось. Что сделаешь столь малочисленным составом в масштабах всей планеты? Ничего. На этом этапе мы собирали информацию, каталогизировали, писали отчеты, подготавливались к полной эвакуации. Как ни странно, у меня появилось больше свободного времени. Я ходил в кино, читал книги, думал, иногда часами сидел на берегу реки и смотрел на закат или встречал восход. Мне предстояло смириться с неизбежным, с завершением огромного этапа в жизни – работой на планете Земля. Думаю, что всех нас посещали подобные мысли.
Мое унылое существование неожиданно окрасилось незабываемыми красками. Служебные романы у нас не приветствовались, хотя и случались. По крайней мере, я себе никогда не позволял. Были красивые девушки, были умопомрачительные, были стервозные, были разные. Как-то выходя из кинотеатра в Пекине, я заметил знакомый силуэт. Потом на выставке живописи в Дрездене, потом в Лувре и Третьяковкой галерее. Вначале думал показалось, потом присмотрелся – нет, точно она: Накта из отдела гуманитарных вопросов. В Питерском Эрмитаже я не выдержал и подошёл:
- Накта, вы меня преследуете?
- Во-первых, здравствуйте, Керн! А во-вторых, очень жаль, что вы совсем не читаете мои отчеты и заявки. О том, что поеду в Питер, я написала заявку еще месяц назад.
Да, было, вспомнил я. Она права. Действительно, в последнее время, я находился в некоторой иной реальности и не вникал в деловую переписку. Зачем? Все летит к чертям. Большинство сотрудников занималось делами самостоятельно и заканчивали старые проекты по собственному графику.
- Выходит, это вы преследуете меня, - Накта улыбнулась.
- Нет, что вы! – смутился я, - это случайно. Хочу на прощание запомнить планету Земля со всеми ее прелестями. Ведь здесь действительно немало интересного, чего на Ахорне не сыщешь.
- Это правда. Приглашаю вас в зал импрессионистов! – Накта умело сменила неловкую тему разговора.
- Показывайте, - согласился я.
Девушка повела меня по широким мраморным лестницам вверх. По дороге рассказывала про художников и скульпторов, про ренессанс, романтизм и символизм. Не будучи тонким ценителем искусств, я вдруг проникся. Надо сказать, что ходить по музею с Нактой гораздо интереснее и познавательнее. Она подводила меня к какой-нибудь картине, ставила на определенное место, просила закрыть правый или левый глаз.
- Видите? – спрашивала она.
- Что?
- Сам, сам, - хитро улыбалась Накта.
Я смотрел, щурился, через пять минут в контурах конского хвоста проступал силуэт дьявола или в глазах девушки разливался бескрайний бушующий океан. Накта, как ребенок радовалась, что у меня получалось увидеть задумку художника. Хватала за руку и тащила в другой зал. Совместная экскурсия была волшебной.
Время замедлилось. Мы ходили по музеям Питера: Пушкинский, Кунсткамера, Петропавловская крепость. Пили прекрасное краснодарское вино, облокачиваясь о перилла разводных мостов. Делали памятные снимки среди колонн Казанского собора. Так продолжалось почти неделю. Мы посетили все популярные музеи, некоторые по нескольку раз, на практике познакомились с картой вин большинства ресторанов на Невском проспекте.
Я влюбился. Как в юности, беззаботно и самозабвенно. Я смотрел на Накту и не мог оторвать взгляда. Слушал ее голос и готов был делать это вечно. Я держал ее за руку и не хотел отпускать. Я вспомнил стихи, которые учил когда-то в школе, и громко декламировал их на набережной реки Фонтанки. Стихов было немного, и они быстро закончились. А желание осталось. Оказалось, что Накта сама писала стихи. Я удивился, она прочитала. Мне понравилось.
 В одно прекрасное утро, мы проснулись на двуспальной кровати служебной квартиры. Я открыл глаза, рядом со мной лежала совершенно голая, красивая, обалденная, идеальная, талантливая, умная, желанная. Я поднял простыню, видение не пропало, мне не показалось – Накта была рядом. Я потрогал грудь, провел рукой по волосам, плечам, талии, бедрам. Накта открыла глаза, улыбнулась. Не давая сказать хоть слово, я поцеловал ее губы…
Мы не выходили из квартиры три дня. Почти не разговаривали. Смотрели и понимали друг друга с полуслова.
- Ты не обижаешься на меня? – спрашивал я мысленно.
- За что? – отвечала мне совершенная девушка.
- За то, что так долго не замечал тебя.
- Нет.
- Почему?
- Тогда бы не было сегодняшнего дня. Всему свое время.
- Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что ты есть.
- Я здесь такая, потому что ты здесь и со мной.
- Без тебя меня нет и больше не будет.
- И меня тоже.
- Мы не умерли?
- Нет. Теперь мы бессмертны.
- Мы будем жить вечно?
- Это не имеет значения.
- А что имеет значение?
- Наша любовь.
- Я тебе еще не говорил, что люблю тебя.
- Мог бы и сказать.
- Я тебя люблю.
- Я тебя тоже.
- Ты счастлива?
- Мужчины в отношениях чрезвычайно предсказуемы.
- Извини.
- Я почти счастлива. Если бы сейчас съесть хороший бутерброд с колбасой и майонезом, ощущение счастья стало бы безграничным…
Я первый раз был по-настоящему счастлив и не хотел менять ничего. Моя карьера летела коту под хвост, но я не жалел об этом ни секунды. Наша природа несколько отличается от земной. Мы реже влюбляемся, вероятно, потому что живем дольше и нет необходимости быстрее выйти замуж или жениться, чтобы оставить потомство. Судьба мне подарила Накту, чтобы сгладить потерю любимой работы? Что ж? Может, так и надо. Кто-то наверху затейливо рисовал линию моей судьбы. И я на него не в обиде – спасибо за Накту!
Мы вместе вернулись в ЦИЛ. Представляю, какой фурор подобное событие произвело бы в прежние времена. А сейчас у нас получилась скромная вечеринка на пять персон.
- Шеф, что собираешься делать после закрытия миссии на Земле? – спросил меня помощник Парк, уже прилично выпив.
- Поеду на Ахорн, куплю домик у озера, заведу кроликов, если Накта не против, конечно?
- Ты ему ничего не рассказала? – Парк пристально посмотрел на Накту.
- Нет. Это не мой секрет.
- Друзья, вы от меня что-то скрываете? – весело спросил я, - какой-то сюрприз или розыгрыш?
- Может, Накта, ты передумала? – строго спросил Парк.
- Нет. Про работу мы почти не говорили. Нам было некогда.
- Шеф, тогда я тебе скажу об этом первым. Сотрудники уже всё знают. Мне неудобно.
- Что случилось? - довольная улыбка сползла с моей физиономии.
- Дело в том, что мы приняли решение: после завершения миссии, никуда не поедем. Мы остаемся.
- Кто это мы? Кто решил? Когда? – я отставил недопитый стакан с виски.
- Мы – это я, Накта, Серх, Бедр и остальные. В общем, все кто сейчас работают в ЦИЛе, готовы остаться.
- Бедр? Я же его сам проводил в 2010-м году. Лично посадил на корабль.
- Собственно с него все и началось. Месяц назад Бедр вернулся.
- Не может быть! Как? – сказать, что я удивился, ничего не сказать.
- Бедр, выходи, - громко позвал Парк.
Из дальнего затемненного конца столовой, вышел Берд – бодренький, сияющий, в джинсах, футболке и синей бейсболке.
- Хорошо выглядишь, - сказал я Берду, наливая ему стакан, - какими судьбами?
- Шеф, я вернулся.
- Не видел приказа о твоем зачислении.
- Приказа не будет. Я сам по себе.
- Не понял?
- Мне надо пять минут. Я все объясню.
Берд взял стакан. Чокнулся с нами. Присел за стол напротив меня и рассказал, как жил последние пару лет на Ахорне, что думал, как пришел к тому, что стоит вернуться.
- Сейчас на Ахорне жесточайший экономический и психологический упадок. Планета не знает, куда развиваться. Без развития общество закисает и разваливается. Мы по нашей работе об этом прекрасно знаем. Почти все, вернувшиеся с Земли, на Ахорне работу не нашли. Многочисленные дешевые курсы переквалификации ничего не дают. Безработица и разруха, нищета и бандитизм – так теперь выглядит наша родина. Я просидел три года на шее у родителей, часто встречался с ребятами, прошедшими школу работы в ЦИЛе. Теперь уже не помню у кого, но у нас возникла идея вернуться на Землю. Я приехал первый, но скоро нас будет много.
- Глупая мысль, - заключил я.
- Почему же?
- Ты здесь незаконно. Заниматься просветительской или исследовательской деятельностью на других планетах прерогатива правительства Ахорна и уголовно наказуемое деяние. Ты – вне закона, ты - преступник.
- Есть закон государственный и есть закон человеческий, - возразил Берд.
Мои коллеги встали вокруг нас полукругом и молчали. Я догадывался, что они обсуждали между собой подобные вопросы. Возможно, даже приводили оригинальные доводы против, но почему-то сломались и пошли неверной дорожкой. Я с укоризной посмотрел на Накту. Она отвернулась и глядела в мою сторону. Видимо, ей стыдно? Хорошо, если так. Тогда не все потеряно.
- Фактически нас бросили, - продолжил Берд, - научно-исследовательские программы сокращаются, образование в упадке, заводить семью и рожать детей запрещено. Из каждого утюга призывают вернуться к изначальным ценностям – семья, дом, работа, уважение к государству. Чиновники воруют и загораживаются от обычных граждан высокими заборами и частными охранными фирмами. Доктора и кандидаты наук вынуждены заниматься частным извозом и мелкой торговлей. Пенсионеров и стариков пока не трогают. Но разруха дойдет до них в скором времени.
- Вероятно, нас потому и просят вернуться на Ахорн, чтобы заняться проблемами родной планеты, а не распылять драгоценную энергию по Вселенной, - возразил я.
- Я тоже так думал. Из ребят, кто решил пойти в политику – большинство сидит в тюрьме, как изменники родины. Правительство не желает решать проблемы, они стараются заморозить ситуацию. Не развиваться, а остановиться! Это тупик!
- Это неправильно, - согласился я, - топтание не месте только усугубит проблемы. Через некоторое время мы развалим родную планету окончательно.
- А я что говорю?
- Что ты предлагаешь?
- Я предлагаю остаться на Земле. По крайней мере, здесь есть чем заняться.
- Чем?
- Просветительской и исследовательской деятельностью. Чем и всегда.
- Без финансирования и поддержки?
- Да.
- Поставив тем самым себя вне закона?
- Да.
- Навсегда отгородившись от родной планеты и от общения с родственниками?
- Да.
- Отказавшись от научных и технических достижений нашей цивилизации?
- Да.
- Это же авантюра!
- Да!
- Как руководитель миссии, я категорически против!
- Это твое решение. По крайней мере, у тебя есть еще пять лет, чтоб принять окончательное решение.
- Ты специально меня соблазнила? – я подошел к Накте, - чтобы я принял правильное для вас решение?
- Нет.
- Почему ты мне сразу не сказала?
- Потому что я боялась. Ты бы мне не поверил.
- У нас было все слишком идеально, чтобы оказалось правдой, - с горечью заметил я, - я ухожу. Делайте, что хотите. Я не с вами. Прощайте.
Я решительно развернулся и покинул банкетный зал. Мои шаги отдавались громким эхом в пустующих помещениях. За спиной стояла гробовая тишина. Пускай подумают! Как они могли докатиться до столь низкого предательства? Как только могли представить, что я стану на сторону заговорщиков? Да, у меня есть разногласия и я не всегда поддерживаю решения руководства. Но чтобы нарушить закон?!
Мой стройный мир рушился на глазах. Ахорн в депрессии. Друзья и сподвижники заблуждаются и совершают глупость за глупостью. Миссия на земле скоро закончится. Всё и всегда когда-то заканчивается. Ничего не поделаешь. Но Накта! Так хорошо начиналось! О, Боже! Почему сейчас? Неужели они специально нас свели? И кто – Берд, Парк? Люди, которым я доверял, с которыми прошел не одно испытание, которым верил больше себя!
Захотелось уединиться. Сейчас надо подумать о случившемся, - твердил я себе, собирая чемодан. Надо уехать, на год, на два. Запереться, написать мемуары, научиться медитировать. Что еще делают люди, на пенсии? Что необходимо сделать, чтобы достичь душевного равновесия? Как жить дальше?
Через пару часов я стоял на пороге служебной квартиры в Москве.  Разделся. Принял душ, выпил две таблетки снотворного, без него сегодня не заснуть. Я погрузился в тяжелый вязкий сон. Снились какие-то перелёты, падения, грязь и копоть. Я искал солнце и свет, но не находил. Тьма заполонила пространство вокруг.
Я открыл глаза. С трудом сориентировался: где я и зачем. За окном светило солнце. В голове раз за разом повторялся последний разговор в ЦИЛе, печальные глаза Накты. Вопросы без ответов: почему? кто виноват? что делать?
Вдруг, в прихожей провернулся ключ, скрипнула дверь, кто-то молча зашел в квартиру. Я сгреб простыню, и бесшумно на цыпочках, прикрывая наготу, спрятался за портьерой. Кто это? Правой рукой я нащупал горшок с засохшим цветком алоэ, какое-никакое оружие все-таки. Меня просто так не возьмете!
Открылась дверь в комнату. Человек зашёл. В спину дул холодный ветер. Кто у нас любитель спать с открытыми форточками?
- Керн, ты где? – услышал я голос Накты.
- Я здесь, - ответил я и вышел из-за портьеры.
Хоть я еще немного злился, Накта была очаровательна. Она слегка щурилась, глядя на свет, это было так мило. Под глазами наметились темные круги, она тоже переживала и плохо спала? Волосы собраны в два пучка, как у девочки второго класса, спешила и не было времени на элегантную прическу? В уголках глаз едва заметно поблескивали капельки слез. Как трогательно!
Еще вчера я мысленно попрощался с Нактой навсегда и не ожидал увидеть ее здесь. Не только сегодня, но и вообще. Может быть, когда-нибудь, где-нибудь на шумной людской площади мы столкнулись лицом к лицу, сразу бы узнали друг друга, и поняли, что совершили самую большую ошибку в жизни, расставшись под напором суровых обстоятельств. Но это было бы потом, спустя столетия, не сейчас. Я был уверен, нам суждено расстаться.
- Не думал тебя увидеть здесь, - сказал я, прикрываясь скомканной портьерой.
- Я не могу без тебя, - тихо произнесла Накта.
- Я тоже.
- Я плакала всю ночь и решила, что буду с тобой в любом случае. Останешься ли ты на Земле или полетишь на Ахорн. Я с тобой.
- Как ты меня нашла?
- Это было не трудно, - она шагнула навстречу, - в Москве у нас всего три служебные квартиры. У метро «Октябрьское поле» - моя любимая. И похоже я не ошиблась.
- Все верно, - я шагнул навстречу своей судьбе и любви.
- Не обижайся на меня, что сразу не рассказала про Берда и его идеи. Я не хотела тебя терять и предвидела твою реакцию.
- Я не обижаюсь. Я очень рад, что ты приехала.
Мы обнялись и в следующее мгновение оказались в постели. Всю накопившуюся энергию, все невысказанные слова, обиду и горечь, мы трансформировали в страстные объятия. На улице Тухачевского дом 19, квартира 37, 10 июль 2016 года время остановилось и наполнилось любовью и страстью…

Глава 16

Чтение прервал телефонный звонок от Валеры.
- Алло, - кричал мой друг, - ты с ума сошел?
- Привет, не кричи! Что случилось?
- Ты на даче?
- Нет, я в Москве. Деньги зарабатываю.
- Газ включал? Забыл отключить?
- Не включал.
- Чайник?
- Он автоматически отключается!
- У нас на даче пожар. Звонили только что из полиции. Если ты спалил мою дачу, я с тебя живого не слезу, пока деньги не вернешь до копеечки!
- Валера, обещаю, если я виноват, возмещу. Не кричи! Я сейчас туда выезжаю. Разберусь. Отзвонюсь.
- Я тоже еду. Встретимся на даче.
Я бросил телефон. Петляя между домами, выбрался на Ленинский проспект. Минут тридцать, и я буду на месте! Если бы это был обычный день, так и было. Но простые и понятные дни остались в прошлом. Сперва оказалось, что Киевское шоссе по направлению в область перекрыли из-за ремонтных работ на неделю. Странно, с утра ничего подобного не было. Навигатор отправил меня в объезд через Варшавское шоссе, а это совсем другое время – плюс сорок три минуты. Выбора нет. Все равно, надо ехать. Потом была пробка на окружной бетонке. Три раза меня останавливали полицейские и проверяли документы, просили открыть багажник и капот, каждый раз я дышал в трубочку. Каждый раз я объяснял, что тороплюсь, что у друга горит дача, там мой кот Барсик, что это вопрос жизни и смерти.
- Разберемся, гражданин, - по уставу однотипно отвечали сержанты полиции, - страховку покажите, пожалуйста.
Гаишники с подозрением смотрели на меня, нехотя отпускали. На следующем светофоре тормозили вновь.
- Моя машина в угоне? – спрашивал я, - почему останавливаете на каждом посту?
- Не волнуйтесь, гражданин, это наша работа, - отвечал очередной полицейский, - аптечку предъявите, пожалуйста.
Я показывал аптечку. Терял на досмотр очередные десять-пятнадцать минут. На дачу приехал, когда уже стемнело. Добирался до нее рекордные три с половиной часа. Все самое важное пропустил. Огонь потушили. Пожарные машины встретились мне, когда въезжал на территорию дачного товарищества. Взломанные ворота, раскуроченная сторожка. Федора не было на месте? Почему сторож не открыл ворота пожарным? Кто вызвал тушить пожар, если не он? Снова отлучился в деревню, чтобы принять роды у коровы? Или развязал и запил по-черному?
Не доезжая до пепелища три дома, я припарковал автомобиль в кустах у дороги, дальше пошел пешком. Издалека помахал Валере, тот стоял и разговаривал с соседями, которых тоже вызвонили полицейские. Я поздоровался. Валера стоял мрачнее тучи. Дача полностью выгорела.
- Валера, извини, я отработаю, обещаю, - постарался успокоить друга я.
Мне было чертовски не удобно, друг выручил, а я подвел. Одну лишь ночь переночевал и спалил годами отдраиваемое семейное поместье. Как же так получилось? Забыл выдернуть розетку чайника? Или не выключил свет?
- Ты здесь не причем, - ответил грустный Валера.
Оказывается, как объяснил нам один из непострадавших соседей, пожар начался с дома, в котором я как бы встречался с Наташей. Дом вспыхнул не пойми с чего - может, проводка коротнула. Столб дыма увидели из соседней деревни и вызвали пожарных. Расчет МЧС приехал через двадцать минут, за это время огонь переметнулся на соседний дом. Сторожа Федора на месте не оказалось, пожарные взломали ворота, принялись заливать огонь. Как полагается, быстро закончилась вода, машины поехали заправляться на речку, долго искали подъезд к воде. Нашли. Заправились. Приехали, к этому времени заполыхала дача Валеры. Спасатели решили, что тушить бесполезно, так выгорит весь поселок: поливали соседние дома и прилежащую территорию. Как результат: распространение пламени остановили, полностью выгорело три дома. Пожарные уехали. Федор так и не появился.
- Я видел сторожа с утра, - сообщил я.
- Найдётся, что с ним случится, - отмахнулся Валера.
- Хорошо бы его найти, - сказал один из соседей, - кто-то должен охранять поселок, пока здесь никого нет.
- Ищите, - махнул рукой Валера, - мне теперь все равно.
- Барсика никто не видел? -  спросил я.
- Кого?
- Моего кота. Неужто сгорел? – расстроился я, - мог бы жить и жить.
- Не видели, - ответили соседи-дачники.
- Барсик, Барсик, – покричал я для приличия, - кис-кик-кис.
Никто мне не ответил. Я догнал Валеру.
- Ты точно на меня не обижаешься?
- Обижаюсь. Мне кажется, ты приносишь несчастье.
- Извини, друг! Раньше такого не было. Со мной что-то случилось дня три назад. Больше не повторится.
- Ладно. Дача была застрахована. Отстрою в два раза лучше.
- Это здорово! – немного отлегло, - вернее, плохо, конечно. Извини. Я совсем запутался.
- Слова сейчас лишние. Давай помолчим.
- Хорошо. Ночевать пустишь меня?
- Нет.
- Но мне негде спать!
- Поверь, мне сейчас совсем тоскливо. Сгинь.
Я чувствовал вину – за мной следовал шлейф непонятных и нехороших событий. Вроде не хотел, но почему-то был уверен, что цепь трагических событий не случайна. Эх, Валера, Валера… Мой друг сел в бежевую Хендай, пару раз газанул, и поехал прочь, помаргивая задними фонарями на кочках и ухабах. Помощь друга имеет разумные пределы. Чего я хотел? Чтобы Валера снял последнюю рубашку? А я снял бы ради Валеры? Чего зря гадать, время наступит, отвечу на каверзные и неудобные вопросы.
Что оставалось делать? Я стоял и смотрел на темнеющее небо, на зажигающиеся звезды. Вдруг почувствовал, что кто-то мягко трется о мои ноги. Я опустил глаза: так это ж Барсик! Я схватил котейку, закружил, пару раз слегка подбросил - хоть одна хорошая новость на сегодня. Может обойдется и жизнь наладится?
- Расскажешь, что случилось? – спросил я кота, - молчишь?
Барсик виновато мурлыкал и облизывался, кот пропах копотью и дымом. Мы сели в машину и поехали вслед за Валерой в сторону Москвы. Салон мгновенно наполнился запахами пожара. Натерпелся ты сегодня, Барсик. Из-за бестолкового хозяина тебе достается больше всех, - подумал я.
Куда ехать? Переночевать в машине? Ну, уж нет. В моем возрасте это вредно. Найти дешевую гостиницу или хостел где-нибудь в Наро-Фоминске? А сейчас я позвоню лейтенанту Петренко. Вдруг, уже можно вернуться в собственную московскую квартиру?
Я нашел во внутреннем кармане карточку с телефоном. Набрал – абонент не доступен или находится вне зоны доступа. Наверное, на задании, ловит преступников, ведет непримиримую борьбу с преступностью. Я поставил телефон на автодозвон и поехал в сторону Москвы. Попытаю счастья в столице. Заеду в отделение полиции, узнаю новости. Пойму перспективы.
- Ночевать лучше дома в своей постели! Правда же Барсик? – спросил я кота.
Тот, как полагается умному животному, промолчал. Принятое решение успокоило, я медленно перебирал безрадостные свои перспективы.
Куда я еще мог податься? Родных сестер и братьев не было, дядек и теток в Москве не наблюдалось. Единственная двоюродная тетка живет в Калуге, троюродная сестра - в Вологде. Остальные родственники обитали за Уралом – в Новосибирске и Иркутске. К одноклассникам не завалишься. Я их не видел со дня окончания школы. Немного чаще общался с одногруппниками из пединститута. Специфика нашего института заключается в том, что девяносто процентов студентов – девушки. Завалится сейчас к какой-нибудь Оксанке Кротовой или Верке Стрельцовой, конечно, можно. Есть даже вероятность, что не выгонят, поскольку интеллигентные и воспитанные люди. Но паразитировать на порядочных людях нельзя. Друзьями мы не были. Другое дело, мой дружбан Борька. Подумаешь, увел у меня жену. С кем не бывает? Да, я его благодарить должен, передо мной открыты все женские спальни мира. Или лучше позвонить бывшей жене Ленке?
Я представил наш разговор по телефону:
- Алло, кто это? – Ленка поднимает телефон, я отвечаю не сразу, надо, чтобы она немного понервничала от неизвестности, - Алло! Говорите!
- Алло, - не спеша отвечаю глубоким бархатным баритоном, - это я. Не узнала?
- Кто я?
- Сергей.
- Какой Сергей?
- Твой муж. Бывший. Привет, скучала? – я свожу разговор на шутку.
- Ха-ха-ха, - смеётся она, значит, зла не держит.
Все былое поросло и зажило:
- Не скучала.
- А я вот сохранил твой номер. Странно, правда?
- Возможно.
- Как живешь?
- Живу хорошо. Не жалуюсь.
- Как дети?
- Спасибо. У нас все хорошо. Ты чего звонишь? Не юли.
- Звоню, узнать, как поживает человек, которого я когда-то любил и кому клялся в вечной любви.
- Сергей! Прекрати. Если тебе что-то надо, то говори. Никогда не поверю, что ты звонишь просто так.
- То есть, ты не веришь в бескорыстные и искренние отношения?
- Не верю.
- Знаешь, что я в тебе всегда ценил больше всего? – спрашиваю я.
- Что? – Ленка заинтригована.
- Твою честность и прямоту. Ты всегда знала, чего хочешь. Мне иногда приходилось изворачиваться и придумывать отмазки. И это было глупо с таким человеком, как ты.
- И?
- Прости меня.
- Прощаю. Что дальше?
- Честно?
- Если ты действительно все понял, то лучше именно так.
- Мне негде ночевать, пусти на постой на пару дней.
- Кузнецов, ты совсем охренел?! Я замужем, у меня двое детей! Я беременна третьим!
- Я искренне рад за тебя, что ты счастлива.
- Что я скажу мужу?
- Борьке-то?
- Ему.
- Скажи, что мне негде ночевать и ты не можешь оставить на погибель в сумраке холодной и мрачной улицы одного своего старого знакомого. Ведь в этом случае я стану на скользкий путь. А со мной еще кот Барсик.  Наша погибель вы гравируется на твоей карме большущими черными буквами. Вы с Борькой должны ощущать ответственность за меня. Как ни крути, я вам не чужой человек.
- Кузнецов, ты пьяный?
- Нет. Хотя, я не против. Если хочешь я куплю твое любимое Мартини и апельсиновый сок.
- Я – беременна!
- Ну, тогда, чай, кофе, мармеладки, Рафаэлло!
- Кузнецов, меня от тебя тошнит. Прощай.
- Ленусик, ну, пожалуйста…
Ленка бросит трубку. А чего я хотел? Примерно так и будет. Возможно, даже не станет долго разговаривать. Но отступать я не намерен. Ночевать в подвале многоэтажки с крысами и бомжами – не мой вариант. Следующий звонок - Борьке, пускай рассчитывается по счетам. Какую я ему нашел, сохранил, воспитал и передал из рук в руки женщину? А? Верную! Красивую! Умную! Хозяйственную! Талантливую! Беременную! Куда же я раньше смотрел, придурок? – подумал я. Упустил свое счастье? Жил бы себе и горя не знал: на кухне всегда борщ и котлеты, теплая постель, желанная женщина в сексуальном черном белье…
Набираю номер Борьки:
- Алло, привет Борька, - кричу ему телефонную трубку, не давая очухаться, - это Серега, твой дружбан по пединституту. Помнишь еще меня?
- Кто? – Борька не ждал моего звонка, он уже сто лет не вспоминал о существовании Сережки Кузнецова.
- Борька, ну что же ты? Не расстраивай боевого комрада!
- А, а это ты, - лениво узнает он старого товарища.
- Ну, наконец-то!
- Чего тебе надо? – потягиваясь и позевывая, спрашивает Борька.
А поговорить за жизнь? Как дела? Как жена? Как дети? Как работа? На выборы последние ходил? За кого голосовал? За кого?! Сдурел что ли? И так далее. Не хочет Борька со мной лясы точить. Ой, не хочет.
- Сразу к делу? Поговорить и узнать, чем я живу, не хочешь? – слегка обижаюсь я.
- Не хочу. Ну, ладно: как живешь? Чем на хлеб зарабатываешь?
- Живу хорошо. Таксую.
- Все?
- Вроде все.
- Вот и поговорили. Чего звонишь?
- У меня проблема. Ночевать негде. Пусти на постой.
В трубке минутная пауза. Зевание и потягивание прекращается. Я чувствую, как глаза у Борьки округляются и потихоньку лезут через лоб на затылок.
- Чего? Мне послышалось?
- Не знаю, что ты услышал, но я попросился переночевать пару дней. Максимум, три или четыре. Как получится.
- Квартиру пропил?
- Нет. Меня обокрали. Она опечатана. Ведутся следственные действия. Понимаешь?
- Что украли?
- Ничего.
- То есть, я правильно понимаю: твою квартиру обокрали, но ничего не взяли. Так?
- Именно.
- Это розыгрыш?
- Нет. Все так и было. Я пришел домой – внутри кавардак. Деньги на месте, документы на месте. Полиция говорит, поживи пару недель где-нибудь, мы квартиру опечатаем. Ждите нашего звонка.
- А ты?
- Жду. Они не звонят.
- Сам позвони.
- Сам звоню. Трубку не берут.
- Съезди в отделение.
- В пути. Боюсь, что не расскажут ничего утешительного и там. Звоню тебе, разрабатываю запасные варианты.
- Ты меня ошарашил, конечно. Не готов я тебя принимать. Ты вообще помнишь, что я твою жену увел?
- Помню. Ты мой должник, должен выручить. Нельзя так долго таскать камень предательства на душе, научись прощать друг друга.
- Если ударили по правой щеке, подставь левую?
- Не совсем так, но думаю, надо мириться и дружить семьями.
- Ты женился? Приедешь вместе с молодой женой?
- Не женился. Это я так, к слову. Приеду один. Ты согласен?
- Нет. Не согласен.
- Почему?
- Потому что, у нас нет места. Ты давно мне не друг. Я не представляю, как это сказать Ленке.
- С Ленкой я уже договорился. Она ждёт подтверждения от тебя, и я лечу к тебе с бутылкой армянского коньяка.
- Когда договорился? Она ничего не говорила.
- Наверное, не успела. Разговаривал только что, минуту назад.
- А она что?
- Она говорит, как Борис скажет, так и будет. Он у нас в доме хозяин.
- Так и сказала?
- Слово в слово! Я выезжаю?
- Нет. Я хозяин и говорю – НЕТ!
- Эх, Борька, Борька, а еще друг назывался.
- Я не хочу, чтобы ты виделся с Ленкой.
- Ревнуешь?
- А хоть и так? Что с того? Я отстраиваю семейную жизнь по кирпичику. Ты прикатишь, коньяка налакаешься – и разрушишь наш хрупкий драгоценный мир. Мне оно надо?
- Мне ночевать негде…
- Не мое дело. Ты взрослый человек. Сними квартиру. Переночуй в гостинице. Варианты есть.
- Я думал, что у меня есть друзья и близкие.
- Ты ошибался.
Борька бросает трубку. Финал примерно такой же, как и в случае с Ленкой: в гости к ним я не еду. Жаль. Вот так живешь, живешь, ходишь на работу, а случись что и обратиться не к кому. Никому ты не нужен, никто тебя не ждет. Надо было детей побольше нарожать сразу после школы, сейчас бы они выросли, стали большими и самостоятельными. Приютили бы папашку.
Правда? Ты так считаешь? Не развивай эту тему, чтобы не огорчаться. Чтобы дети тебя приютили, надо детьми заниматься. Любить и воспитывать, тратить драгоценное время. А ты, Кузнецов Сергей, привык жить один и для себя. Расплачивайся теперь одиночеством за непомерный эгоизм.
Лейтенант Петренко так и не взял трубку. Я подъехал к отделению полиции. Рассказал дежурному сложившуюся ситуацию, включая дачный пожар. Он порылся в записях, залез в регистрационные карточки.
- Нет у нас лейтенанта Петренко. Есть Довченко, имеется Нечипоренко, а Петренко нет.
- Я ошибся?
- Скорее всего.
- Кто ведет дело про разбойное ограбление в моей квартире?
Дежурный еще полистал какие-то документы, пощелкал мышкой…
- Не могу найти.
- Жаль. Что это значит?
- Не могу знать.
- Ко мне приходили ряженые полицейские?
- Не имею понятия.
- Это же мошенничество.
- Будете писать заявление? – дежурный лениво посмотрел на меня в окошко.
- Не буду. Извините. Я ухожу.
- Всего доброго.
- До свидания.
Напишешь вам заявление. В дом вообще не попадаешь. Неужели почудилось? Весь этот бред - плод литературного воображения?
Через десять минут я стоял перед входной дверью собственной квартиры. Проход перекрыт крест на крест желтым скотчем. На замке налеплена бумажная пломба: закрыто, опечатано, дата, подпись, не вскрывать ответственность по такой-то статье. Как мне это надоело! Театрально-широким взмахом руки сверху вниз я сорвал скотч, скомкал и положил скрипучий сверток в карман, сорвал пломбу и вошел в квартиру. Раскиданные вещи подтвердили, что разбойное проникновение было. Взлом был, по моим комнатам ходили чужие люди, и вели себя не дружелюбно.
- Будем наводить порядок? – спросил я Барсика.
Кот прошмыгнул на кухню. Знаю, что ты ищешь. Не снимая ботинок, прошел за ним. Достал из холодильника кошачью еду, наложил полную миску. Голодный Барсик без предисловий, накинулся на миску. Я вышел в коридор, заглянул в большую комнату. Удачный день, чтобы заняться генеральной уборкой? Не раздеваясь и не переодеваясь, я брал книжки с пола и ставил в шкаф. Разбитые тарелки кидал в картонную коробку. С уцелевших фарфоровых кружек смахивал пыль и ставил на достойное место в серванте. С каждым предметом что-то связано: сервиз на шесть персон подарили родители Ленки на свадьбу. Она ушла и оставила общие воспоминания мне. Ей не нужны? У нее теперь новая жизнь. Почти половина сервиза ушла в мусор. Тарелок осталось примерно на три персоны. Мне и этого много. Меньше пыли будет собираться. Все к лучшему.
Перебирая раскиданные вещи, я вспоминал никчемную жизнь. Почему так получилось? Ведь другие люди живут вполне счастливо. У них жизнь кипит, бизнес и карьера развиваются. Почему же у меня не сложилось? Где я свернул не туда? Смогу ли я развернуться и остаток жизни прожить достойно?
Собрав посуду, я перешел к раскиданным книгам. У меня, как у потомственного педагога, к ним особое отношение. Книги - мои друзья, помощники, учителя и сподвижники. Жюль Верн, «Двадцать тысяч лье под водой» - как сейчас помню: лето после пятого класса. На улице дождь. Гулять нельзя. Я залез под толстое ватное одеяло почти с головой. Крупные капли дождя барабанят по отливу окна. А меня здесь нет. Я на подводной лодке «Наутилус», пересекаю Индийский океан, затем Тихий. Вот мы приплываем к повстанцам, борющимся за права униженного народа против произвола злых и подлых колонизаторов. Мы привезли продукты, деньги и оружие. Народ, который хочет и достоин свободы, обязательно победит. По-другому не бывает.
«Мастер и Маргарита» - я уже постарше. Наверное, десятый класс, я влюблен в Машку Дубову. По-юношески стесняюсь подойти и сознаться. Подглядываю за ней издалека. Если она смотрит в мою сторону, я поднимаю вверх книжку Булгакова и закрываю лицо. «Мастер и Маргарита» крутая и популярная книга в то время, не у всех имеется. Взрослые высоко оценивают мой литературный вкус. Я почти Мастер. Знаю, что потом так и будет. Я буду писать в подвальном сухом помещении новый великий роман. Машка будет приходить ко мне. Будет топить печку тонкими березовыми щепками. Мы будем любить друг друга. У Машки красивые стройные ноги и не по-детски пронзительный взгляд. Она, как никто, подходит на роль литературной музы. В тот раз читаю роман урывками, пропускаю целые главы. Потом, когда перечитал «Мастера» во второй раз в институте, то понял, что вообще ничего не понял. Отдельные важные персонажи выпали из моего внимания. Я действительно, читал этот роман? – спрашивал я себя.
«Братья Карамазовы» - третий курс института. Я искал себя. Мне хотелось найти бога, я пробовал духовные практики, читал про буддизм, иудаизм, католичество и православие. И не находил абсолютной истины. Читая «Братьев», на мгновение становился то одним братом, потом другим, затем третьим. Я становился на сторону отца Карамазова, затем переходил на позиции старца Зосимы. Метался и не ощущал устойчивого положения. Порою просыпался в ночи, выходил на кухню и долго думал, в чем смысл жизни. Роман Достоевского мне открывал истину, затем путал карты. Он живой? Может перечитать еще раз? Вдруг, я наконец созрел для понимания великой русской литературы? Я смахнул пыль с уже букинистического издания. Вернусь обязательно. Но не сегодня.
К полуночи, я навел порядок к большой комнате. Еще бы пропылесосить, но ночью этого делать не рекомендуется Минздравом. Соседи могут здоровье подорвать. Пойду-ка спать. Уснул я еще до того, как голова коснулась подушки. Или почти коснулась. В ускользающем сознании промелькнула мысль: что делать, если бандиты придут в дом? Я мысленно отмахнулся: не желаю оставшуюся жизнь бегать от непонятных людей. Хотят что-нибудь делать, пускай делают. С чувством громаднейшего человеческого достоинства я погрузился в сон. По капле выдавливая из себя раба, стану большим человеком.

Глава 17

Я проснулся от звуков шагов в прихожей и на кухне. Там кто-то тихо по-домашнему шаркал. Женский приятный голос напевал тихую мелодию: «Кабы не было зимы, ла-ла-ла лал-ла-ла». Обоняние уловило приятные нотки жареной картошки. С грибами или сосисками? Как в детстве. Я закрыл глаза. Никто не мог проникнуть в квартиру без взлома. Я закрылся на задвижку изнутри. Я точно помнил. «Никогда б не знали мы этих дней веселых», - продолжила петь песню неизвестная женщина. Голос приятный и знакомый, как у Валентины Толкуновой. Может я забыл выключить телевизор на кухне? Так я его не включал. Схожу с ума?
Схватив одежду со стула, спешно оделся. Медленно открыл дверь, прислушался и принюхался, запах поджаренной с корочкой картошки приятно щекотал нос. «Не кружила б ребетня в городах и селах», - чистенькое сопрано выводило незатейливую песенку. Кто-то явно чувствовал на моей кухне, как у себя дома. Коридор убран по-женски, качественно, - оценил я. Гостья не скрывалась, чего же я таюсь? Я распрямился и смело пошел на голос.
- Сергей, я слышу, что ты встал, - предупредил приятный голос из кухни.
- Наташа? – я остановился, как вкопанный.
- Не ожидал?
- Признаться, нет.
- Проходи, что ты стоишь в коридоре. Завтрак уже готов.
Я вошел на кухню. Подпоясавшись моим фартуком, Наташа стояла со сковородкой в одной руке и большой ложкой в другой.
- Присаживайся. Тебе сколько накладывать?
- Ты мне снова снишься?
Я протер глаза, ущипнул за щеку – боль острой иглой пронзила мозг. Видение Наташи не исчезло.
- Сомневаешься в реальности происходящего?
- Есть немножко.
- Садись, я постараюсь тебе объяснить.
- Я умоюсь. Хорошо?
- Да, конечно.
Я долго чистил зубы. Тер руки и лицо. Не схожу ли я с ума? Пофыркал и высморкался. Пшикнул дезодорантом под мышки. Все. Я готов. Приключения продолжаются.
- Какими судьбами? –решил я начать разговор с заготовленной шутки.
- За тобой. Чувствую пропадешь без меня, - улыбнулась Наташа, и я почему-то ей верил.
- Пояснишь?
- Конечно. Садись, - Наташа наложила на тарелку дымящейся паром картошки с крупными кусками одесской колбасы, - пятьдесят грамм в качестве аперитива не желаешь?
- Нет, спасибо и так все вкусно, - отправил в рот с вида божественную еду, на вкус та была еще лучше, - м-м-м…
- Нравится?
- Очень. Давай про дело.
- Хорошо. Прочитал рукопись?
- Полностью как-то не получается. События постоянно опережают меня.
- На чем остановился?
- Керн сбежал в Москву. Утром в квартиру зашла Накта.
- Чтобы не терять времени, с твоего позволения я расскажу, что было дальше.
Я кивнул, очень вкусно. Но говорить и одновременно разговаривать - не моя оригинальная суперспособность. Наташа положила себе на тарелку немного картошки – сразу видно женщина, фигуру надо блюсти.
- Керн с Нактой провели чудный отпуск в Москве, - Наташа изредка смотрела в глаза, ее взор блуждал по потолку и пейзажам за окном, - первый месяц они почти не вылезали из спальни. Затем стали понемногу выходить на бульвары и проспекты ночной Москвы. Они катались на речных трамвайчиках. Город в свете неоновых вывесок в объятиях любимого человека – это фантастика. Они мало говорили про Ахорн и завершение миссии на Земле. Накта не хотела давить на любимого мужчину. Но Керна не отпускали размышления, что же делать дальше?
Как законопослушный и ответственный человек, он решил действовать официально. Керн разработал план мероприятий и обоснование, как и для чего следует продолжить миссию на Земле без научной и финансовой поддержки из центра. Его отговаривали практически все коллеги, но Керн упрямствовал и никого не слушал. В конце 2016 года он полетел на Ахорн и презентовал разработанный план в Академии Наук. Там его высмеяли, унизили, обвинили в сепаратизме, коллаборационизме и измене Родины. Ему объясняли, что проект «Земля» следует закрыть, как не представляющий интереса для материнской цивилизации. Жителям Ахорна предстоит сообща бороться против негативных тенденций на родной планете, а не бежать от насущных проблем в псевдонаучные фантазии. На Ахорне кризис и его необходимо ликвидировать. А Земля? Какое нам дело до малоинтересной и слаборазвитой цивилизации? Выживет, так выживет, пропадет, так пропадет. Занять какое-либо достойное место во Вселенной выходцы из Солнечной системы все равно не смогут.
Керн умолкал, разворачивался, на следующее утро приходил снова. Вода камень точит, постепенно он понял, кто на Ахорне принимает решения. На кого можно надавить. Кого следует убеждать. А кому необходимо говорить ласковые слова. Керн провел на Ахорне почти год. Постепенно его заметили, стали прислушиваться. Часто спорили, но уже не смеялись. В конце концов, Керн убедил оставить на Земле ограниченный контингент наблюдателей из пяти человек-добровольцев.
- Но это же мало! – возмутились сотрудники ЦИЛа.
- Нам от них ничего не надо! - кричал Берд, - какое они имеют право указывать, сколько здесь человек держать?
- Мы будем иметь официальный статус! Это важно, – парировал Керн.
- Зачем нам статус? Правительство на Ахорне напрочь коррумпировано и прогнило! Я желаю жить своей жизнью, я хочу делать, что хочу. Я взрослый и образованный человек, чтобы подчиняться глупым чиновникам!
- Я все понимаю, - продолжал Керн, - но я в первую очередь патриот. Мы не должны забывать о нашей Родине. В конце концов все, что мы делаем должно служить нашей Отчизне. Мы должны развивать и преумножать знания и научный потенциал Ахорна. Для меня это не пустые слова. Извините, если, что не так. Правительства приходят и уходят. Кризис когда-нибудь закончится. Наша работа снова будет востребована, я уверен. Сейчас главное, сохранить человеческую цивилизацию теми силами, которые у нас есть.
- Кого ты предлагаешь отправить домой? – спросил Берд, - я не поеду назад. Официально я здесь нелегально.
- Мы это обсудим. На принятие окончательного решения есть еще три года.
Мы все, включая Керна понимали, что пять человек – это слишком мало. Но это полбеды. Что делать с добровольцами типа Берда? Пока Керна не было, за последний год на Землю вернулись еще четыре бывших сотрудника ЦИЛа. Шила в мешке не утаишь, об этом узнает Снарк, затем и руководство на Ахорне.
Как бы невзначай, нагрянула инспекция. Мы постарались откреститься от нелегалов. Сообщили проверяющим, что мы видели бывших сотрудников, те заходили, но где сейчас располагаются - не знаем. Нам до них дела нет. На самом деле, нелегалов под руководством Берда мы отправили на территорию континентального Китая. В густонаселённых провинциях КНР мы организовали конспиративную базу, где жили и работали наши бывшие сотрудники.
Где-то в начале 2019-го года к нам пришел перебежчик из команды Снарка. Он сообщил, что его планируют сократить, но он не хочет возвращаться на Ахорн. Перебезчик слышал, что мы организуем подполье, хотел бы помочь и готов рассказать служебные тайны, которыми владеет согласно должностным инструкциям. Что делать в таком случае?
- Проверить, выведать тайны и вышвырнуть вон из команды, - ответил я, - риск, что это засланный казачок, слишком велик.
- Примерно так мы и сделали. Особо никаких тайн он нам не раскрыл. Мы отказались от услуг перебежчика, сказав ему, что никакого подполья у нас нет. Через два дня полиция Ахорна, такого история еще не помнила, вломилась на нашу базу в Китае. Полтора миллиона китайцев в округе погрузились в сон. Наша доблестная полиция в ослепительно белых костюмах спустилась с небес и арестовала нелегалов, которые находились на базе.
Тогда Керн издал приказ: не собираться вместе больше двух человек. Все сотрудники легальные и нелегальные разъехались по конспиративным квартирам мира – в Африку, на Кубу, в Латинскую Америку. Мы поняли, что шутки закончились, начинается новый и сложный этап в нашей жизни.
- Почему ты говоришь: «МЫ»? – перебил я Наташу.
- Не догадываешься?
- Нет, - я неожиданно разнервничался и нервно замотал головой.
- Я – Накта.
Минуту я смотрел на Наташу молча. Значит, рукопись - не выдумка?
- Я сейчас проснусь, и ты окажешься сном?
- Нет. Это не сон.
- Так уже было на даче.
- Тогда был сеанс связи. Специфический. Через сон. Сейчас все наяву.
- Если я не поверю?
- Ты не дурак. Поверишь. Я тебя знаю.
- Где сейчас Керн?
- Керн - это ты.
- Ха-ха-ха, - рассмеялся я, - это смешно. Наташа, или как тебя там, я Сергей Иванович Кузнецов. Я не дебил и точно знаю, кто я. Я помню свое детство, юность, своих родителей.
Я кинулся в большую комнату, достал документы и швырнул их на стол перед Наташей: паспорт, военный билет, свидетельство о расторжении брака, свидетельство на собственность квартиры. 
- Сергей, я пока буду к тебе обращаться по этому имени. Хорошо? Прояви немного терпения. Я тебе помогу найти себя. У меня вопрос: ты говоришь, что помнишь родителей.
Я кивнул. Помню.
- Где они?
- Они умерли. Погибли в автокатастрофе.
- Где похоронены? Когда ты был на могилке последний раз? Ведь это принято в земной культуре? Не так ли?
Ха! Конечно, я помнил, где похоронены мои родители. Я точно помню, что я их хоронил. Помню автобус-катафалк. Два гроба, обитых синей тканью. Погода была дождливая. Люди в черных плащах и шляпах. Помню комья земли со стуком падают на глухую крышку гроба отца, потом барабанные удары по деревянной крышке гроба матери. Но где находится кладбище? Я морщил лоб. Сейчас я вспомню. Блин не может быть, чтобы я не знал этой информации.
- Когда ты ездил на могилку к родителям? – спросила Накта-Наташа еще раз.
- Я не люблю ездить на кладбище, - выдавил я, - мне там грустно.
- У тебя нет в голове этой информации.
- Да как же нет? – я начинал нервничать, - есть! Этого не может быть!
- Ты учился в Пединституте. Ты помнишь пары, лекции и даже однокурсников. Но ты не вспомнишь, где находился учебный корпус. Без подсказки, ты самостоятельно не доедешь до места, куда ездил на учебу пять лет день за днем.
- Да, ладно, - не поверил я.
- Назови адрес.
- Сейчас, - я потер виски, напряг извилины, но вспомнить не смог – белый лист.
- Хотя бы станцию метро? – казалось, Наташа хочет мне помочь.
- Это совсем легко. Полежаевская, - выпалил я первую пришедшую на ум станцию.
- Неправильный ответ. Станция метро «Юго-Западная», проспект Вернадского, дом 88. Я могла бы еще продемонстрировать пробелы в твоей памяти, но думаю, достаточно. Тебе стерли память, вложили новую. Ты уверен, что ты Сергей Иванович Кузнецов. Но это не правда. Ты – Керн.
- Зачем мне стерли память? – я отодвинул тарелку с остывшей картошкой.
- После зачистки китайской базы, мы перешли в подполье. Наших сторонников принялись травить, искать, ловить. Медленно тянулся 2019-й год, полный неприятностей и неопределенностей. Начался 2020-й. Мы опечатали ЦИЛ и ушли в свободное плавание. Три месяца назад тебя поймали. Наверное, пытали и копались в памяти. Я поддерживала с тобой контакт через сновидения, как позавчера на даче. Ты предупреждал нас и рассказывал о планах Снарка. Какое-то время мне получалось уходить от погони. К тому же нас не так много осталось.
- Сколько вас? Извини, нас?
- Сейчас около десятка. Но постоянно появляются добровольцы.
- Что случилось потом?
- Они как-то догадались о нашей телепатии. Предполагаю, среди нас в команде есть крот. Тебе стерли память, вложили новые воспоминания.
- Зачем?
- Полиция предполагала, что мы будем тебя искать, спасать и попадаемся на приманку.
- Почему они меня просто не убьют или не вышлют с планеты?
- Убить гражданина Ахорна нельзя. Таков закон. Его можно унизить, оскорбить, лишить работы, подставить, предать, ему можно стереть память, отправить на перевоспитание. Но убить? Это негуманно, непедагогично, нетолерантно. У нашей высокоразвитой цивилизации целый сборник непреложных нравственных ценностей. Могли просто выслать. Возможно, не успели, или на твой счет имелись другие соображения. Думаю, тебя использовали, как живца. Мы должны спасать своего предводителя.
- Судя по твоему рассказу, хреновый из меня получился предводитель.
- Нормальный.
- Что за рукопись? Откуда? Зачем?
- В самый последний момент тебя выследил Парк и чудом выкрал. Он увел тебя буквально из-под носа Снарка, но они успели вколоть сыворотку с трансформатором сознания.
- Что это?
- Я не владею точным представлением о методике, но смена личности происходит под воздействием нано-роботов, которых ввели в кровь. На переформатирование сознания отводится примерно три дня. Через пару часов после укола Парк тебя выкрал. Спасаясь от погони, ты понял, что роботы выполняют миссию. Ты медленно терял свою личность. Парк посадил тебя у компьютера и заставил написать историю жизни. Рукопись ты написал за три дня. Затем стал Сергеем Ивановичем Кузнецовым.
- Куда делся Парк?
- Когда он понял, что ты полностью перевоплотился, он ушел и наблюдал за тобой со стороны.
- Три дня агенты Снарка не знали где ты. Но когда ты вышел на работу, позвонил Валере, все встало на нужные им рельсы.
- А вы что делали?
- По нашим расчетам, за пару дней ты должен прочитать рукопись. Мы предполагали, что ты начинаешь искать ответы.  Тогда появляюсь я вся в белом платье и открываю глаза на мир, в котором отныне предстоит жить.
- А если я не поверю?
- Тогда я тебе покажу кино.
- Какое?
- Барсик, иди ко мне, - Накта позвала кота.
Кот предательски прыгнул на колени к практически чужому человеку. Накта-Наташа погладила кота по голове, нажала какую-то кнопку за левым ухом. Барсик замер.
- Это робот, - пояснила Накта, - он всегда был с тобой и вел наблюдение.
- Да?
- Ага.
- И он видел, кто вломился в квартиру?
- Всенепременно.
- Можно посмотреть?
- Сейчас, минутку.
Накта перевернула застывшего кота на спину, открыла какой-то кармашек и достала карту памяти. Протянула черный пластиковый прямоугольничек.
- Смотри, но у нас мало времени. Нельзя засиживаться на одном месте, надо менять дислокацию. Мы вчера подменили тебе машину, липовый Сергей Кузнецов сегодня ночевал в одной из гостиниц Наро-Фоминска. Но скоро этот обман вскроется. Тебя начнут искать. Надо уходить.
- Что ты предлагаешь?
Я вздрогнул от неожиданного телефонного звонка. Неизвестный номер. Я показал телефон Накте.
- Бери. Но будь аккуратен. Поставь на громкую связь, я тебе помогу.
- Алло, - я нажал зеленый кружок на телефоне.
- Сергей Иванович, добрый день! Это Джордж Стариков. Мы с вами вчера договаривались о продаже рукописи. Вы обещали подумать. Каково ваше решение?
Накта жестикулировала руками кресты и мотала головой: «Нет, нет и нет!»
- Я хочу понять, зачем вам эта рукопись?
- Исключительно для научной деятельности.
«Это Снарк собственной персоной!» - написала Накта на бумажке.
- И вы вывезете рукопись из страны?
- Разумеется.
- Если она представляет научную ценность, я хотел бы, чтоб оригинал остался на территории Российский Федерации. Я знаете ли немного патриот, и хотел бы послужить святому делу просвещения отечества.
- Как я вас понимаю. Я бы рад, но российская наука представляет жалкое зрелище. Боюсь, здесь ваша рукопись никому не нужна.
Накта принесла на кухню мои штаны и свитер. Показала жестами, чтобы я одевался и разговаривал одновременно.
- И все же?
- Обещаю вам, что приложу максимум усилий, что бы российские ученые имели доступ к вашей великолепной рукописи.
- Спасибо, вы меня успокоили, - я влез в штаны при помощи Накты, пропустил голову через свитер, - я хотел бы за рукопись тридцать тысяч долларов США.
- Дороговато, Сергей Иванович.
- Вы не согласны с моей ценой?
- Я так не сказал.
- Ваш ответ?
Небольшая пауза.
- Да. Я согласен. Когда и где мы можем встретиться?
- Я сейчас в Наро-Фоминске, - Накта одобрительно кивнула головой, - давайте через час на площади Ленина.
- Вы хотели сказать на площади Свободы? Площади Ленина вроде нет в Наро-Фоминске?
- Какая жалость. Как незаслуженно вымарывают из истории великих исторических деятелей. Раньше в каждом городе имелась площадь Ленина. Правда же, Джордж?
- Полностью с вами согласен, Сергей Иванович.
- До встречи, Джордж. Привет супруге.
- Обязательно, - ответил Снарк и положил трубку.
Я представил себе, как ликует мой заклятый коллега. Накта была уже одета: походная куртка, джинсы, кроссовки.
- Мы были с тобой близки? – спросил я.
- Да, - Накта опустила глаза.
- Извини, я пока еще не вернулся. Ты мне очень нравишься, если что.
- Пошли уже, - Накта легко подтолкнула меня в плечо, - бабник тунгусский, все тебе новых жен подавай.
- Совершенно неправда. Если я правильно понял их рукописи, Керн был увлеченным работоголиком, по бабам не шибкий ходок.
- Да. Так и было. Какое-то время.
- У каждого человека бывают разные периоды.
- Да, верно. Выключи и оставь телефон здесь. Он тебе больше не пригодится.
Накта взяла Барсика, ловко сложила его в рыжую пирамидку чуть больше моего кулака, кинула в рюкзак.
- Пригодится еще, - улыбнулась девушка.
- Еще немного и я влюблюсь, - сказал я.
- Ты сейчас думаешь, что знал меня всю жизнь?
- Да. Примерно так.
- Потому что все так и было. Мы с тобой знакомы уже больше двух тысяч лет. Это большой срок даже для жителей Ахорна.
Мы вышли из квартиры. Накта ловко восстановила пломбу на замке, соорудила крест на крест преграду из желтого скотча. С такой женщиной можно и на край света, - подумал я. Вниз мы шли пешком. Впереди шагала Накта, аккуратно ступая и стараясь не шуметь. Я автоматически повторял кошачью походку. За каждым великим мужчиной стоит великая женщина, сейчас было наоборот: Накта вела, прикрывала, учила, показывала, оберегала. Я напоминал маленького ребенка, которому следует учиться премудростям жизни. Неужели я действительно руководитель миссии по изучения человечества с планеты, которая создала людей и все вокруг? Мне не верилось. Я обязательно проснусь, посмеюсь над собой, позвоню Валере, и мы хорошенько отметим это прикольное и фантастическое приключение.
Мы вышли из подъезда. Сели в рядом стоящую машину Хонду CR-V на заднее сиденье.
- Поехали, - сказала Накта.
- Хорошо. Вспомнил что-нибудь?  - спросил водитель, высокий немного угрюмый кавказец.
- Нет, но он старается, - улыбнулась Накта.
- Я вообще-то здесь, - сообщил я попутчикам.
- Парк. Меня зовут Парк, - представился водитель.
- Раньше я думал, что я Сергей, а теперь говорят, что Керн, - ответил я, - очень приятно.
- Чувство юмора осталось? – спросил Парк.
- Не очень, на троечку, - кивнула Накта.
- Да. Идите вы, - я отвернулся к окну.
- Не обижайся, - Парк подмигнул мне в зеркало заднего вида, - вспомнишь все. Иначе не бывает.
Машина вырулила на Ленинградское шоссе, перестроилась в левый ряд, и набрала максимально разрешенную скорость.
- Куда это мы?
- В Шереметьево. Летим в Египет. Надо сменить обстановку и оторваться от наблюдения.
- Там нас не найдут?
- Будем надеяться. Какое-то время.
- Кто построил Египетские пирамиды? – спросил я.
- Не знаю, - ответил Парк.
- То есть, как ты не знаешь?
- Когда мы с тобой прилетели на Землю, почти восемь тысяч лет назад, они уже были.
- И нам не интересно узнать кто и когда их построил?
- Абсолютно неинтересно! Столько дел вокруг. Какая разница, кто построил пару сараев на дачном участке, который ты купил на время? Я предполагаю, что эти строения остались с прошлого опыта.
- Что за опыт? Кто его проводил?
- Плохо, когда человек совсем ничего не помнит. Да, Накта?
- До нашей миссии на Земля проходил другой эксперимент, - принялась рассказывать Накта, - и не один. Земля, по большому счету, помещение лаборатории, где ученые проводят специальные исследования. По правилам, надо было бы прибрать за собой кабинеты. Но предыдущая бригада не удосужилась. У нас руки не дошли. А теперь уже поздно. Пирамиды стали неотъемлемой частью земного ландшафта.
Неужели мне не снится сон? Я посмотрел на Накту, потрогал ее за руку. Она улыбнулась. Красивая, умная, талантливая и почти родная. Мы с другой планеты, представители сверхцивилизации. Я сошел с ума? Сейчас меня привезут в психушку, поставят капельницу и реальность вернется. Я улыбнулся Накте в ответ. Что я теряю? Никто меня не ждет. Жена и дети дома не скучают, без батьки от голода не помрут. Воспитывать некого, на работе никто не ждет. Валера, если верить моим новым друзьям, засланный соглядатай. Мечтал ли я когда-нибудь о космических полетах, о пришельцах из космоса? Как и все мальчишки, конечно. Я любил приключенческие фильмы про полеты на другие планеты, где встречаются другие формы жизни, необычайно агрессивные и непонятные.
- Злобные и враждебные инопланетяне существуют? – спросил я.
- Что ты имеешь ввиду? – спросил Парк.
- Непонятное зло, тройные челюсти в слизи, кремниевая форма жизни, существа, которые пожирают подряд все встречающиеся организмы. Существуют ли межгалактические войны? Непримиримая вражда между расами пауков, рептилоидов и гуманоидов?
- Вот ты, о чем. Нет, такого нет. Это фантастика. Жизнь по большому счету расселяется и распространяется от планеты к планете, копируя и повторяя уже отработанные формы и алгоритмы. Возможно, где-то на другом конце Вселенной и существуют странные существа, но мы с ними не встречались. Межгалактических войн не бывает. Проблема нашей цивилизации, как и человеческой заключатся в том, что мы сами себе вредим больше, чем внешние враги. Высокоразвитые цивилизации дружелюбные, они умеют сосуществовать между собой , уважая интересы соседей.
- Войны свойственны низшим цивилизациям?
- Да.
- Но ядерное оружие, лазерные бластеры и ощетинившиеся ракетами космический линкоры у вас есть?
- Не у вас, а у нас. Есть, конечно. Немножко, на всякий случай, - Парк улыбнулся белоснежной голливудской улыбкой.
- Парк, что тебя держит на Земле? Почему не желаешь вернуться на Ахорн и влиться в жизнь высоко цивилизованного общества?
- Хороший вопрос, Керн, наверно, потому же, что и ты. Любой человек, по своей природе, мечтает максимально реализоваться. Он учится, работает, влюбляется, рожает детей с единственной целью – достичь максимума способностей и в какой-то степени бессмертия. Наш эксперимент на Земле не обычный, не рядовой. Мы здесь подобны богам: смотрим, помогаем, направляем, регулируем движение и развитие. Я знаю, что без меня на планете Земля какие-то процессы остановятся или затормозятся. Я нужен жителям планеты, они мне нужны для самореализации. На Ахорне – я один их многих винтиков, здесь – я величина.
- Амбиции?
- Да. Что плохого в амбициях?
- Ничего.
- Еще мне нравится коллектив, наша взаимовыручка и юмор.
- У тебя есть дети? Жена?
- Нет. Пока нет. Я вот думаю, если ты не вспомнишь Накту, я ее у тебя отобью. Она замечательная! Ты в облаках-то летай, но не долго.
- Я постараюсь, - ответил я.
Накту-Наташу я тебе не отдам, это точно. Расшибусь в лепешку, притворюсь Керном, всех заверю, что вспомнил, стану главарем повстанцев, кем угодно. Я глянул на Накту, девушка смотрела на меня и улыбалась. Наши взгляды встретились.
- На Ахорне все такие красивые? – тихо спросил я.
- Разные. Внешне люди на Ахорне очень похожи на земных. Видовое разнообразие – залог устойчивого развития цивилизации. Таков закон природы.
- Я как во сне. Мне кажется, что сейчас машина остановится, появятся какие-то люди с камерами. Брызги! Шампанское! Громкие крики: Розыгрыш! Ура! Вы выиграли путешествие на двоих на Мальдивские острова. Ура!
- Такого не будет.
- Или вы люди Снарка и везёте меня на секретную базу? Там будете пытать. Но знайте, я ничего не помню. В голове я все еще Кузнецов Сергей Иванович. По профессии - таксист, по образованию - учитель биологии.
- Истории.
- Что истории?
- Ты учитель истории, - Накта улыбнулась, - вот и первая трещина в сознании. Я ж говорила, что у нас получится!
От переполнивших вдруг чувств Накта прижалась ко мне и поцеловала сперва в щечку. Затем я ощутил знакомые и вкусные, мягкие губы на своих губах. Такое забыть невозможно, это точно уже было. Или это ложная память? Выдаю желаемое за действительное? Я смутился.
- Приехали. На выход, любовнички, - Парк понятливо нам улыбался.
- Я попрошу ваши грязные намеки оставить для других мест, - я подумал, что хорошо находиться среди добрых и искренних друзей, - здесь дамы. Ведите себя прилично. Парк!
- Слушаюсь, Босс! – Парк браво отсалютовал, немного переигрывая.
Мой друг достал из багажника два чемодана. Откуда? Когда и кто их собирал?
- Керн, багаж я собрала заранее, - читая выражение моего лица сообщила Накта, - там все твое любимое – ласты, костюм для плавания, солнцезащитные очки.
- Я люблю плавать?
- Еще как.
Парк пожелал нам удачи, пообещал оставаться на связи. Мы обнялись. Я ощутил горечь расставания с хорошим, еще пару часов назад незнакомым человеком. Мы немного постояли на стоянке такси, проводили взглядом отъезжавший автомобиль Парка. Смутные образы возникали в голове. Кто я? Личность Сергея Ивановича Кузнецова постепенно таяла и заменялась на новую глобальную вселенского масштаба личность Керна? Не загордиться бы. Человек многое может выдержать, но выдержит ли обычный таксист свалившегося на него бремени?
- Все еще сомневаешься? – спросила меня Накта после паспортного контроля.
- Есть немного, - ответил я.
Она достала планшет, вставила карту памяти, извлеченную из Барсика. На экране я в черном спортивном костюме сидел за столом в большой комнате и что-то увлеченно печатал на клавиатуре. Голос Парка сообщил:
- А это Барсик, он будет тебя сопровождать ближайшие дни. Заряда батареи хватит на неделю. Если будешь заботиться и подкармливать, хоть иногда, ресурс не ограничен.
- Зачем мне кот? Я не люблю домашних животных.
- Это необычный кот. Это твой видео-дневник. Барсик будет постоянно с тобой. Когда ты забудешь меня и себя, то просмотришь записи и вспомнишь.
- Без кота никак? А если я забуду о нем заботиться?
- Всего несколько дней. Твоя новая личность будет хорошо относиться к кошкам.
- Это кошка или кот?
- Это - робот. Это – оно.
Парк надолго ушел из комнаты. Я сидел и тарабанил по клавиатуре. Минуту. Две. Скукотища. Поставил на ускоренный просмотр. Мой экранный визави смешно задергался за компьютерным столом. Барсик сходил на кухню, там Парк готовил борщ и плов. Мой друг, оказывается, хороший повар? Сколько всего я позабыл? Восстановится ли память? А вдруг Накта не та, за кого себя выдает и сейчас они промывают сознание Кузнецова Сергея? Зачем им это нужно? Вдруг, она на другой стороне добра и зла? Фактов нет, но и доказательств чистых намерений тоже нет. Пока приходиться положиться на честное слово Накты и Парка. А еще на красивые и добрые глаза. Я посмотрел на Накту, она что-то писала в бумажной тетради.
Если кому-то и поверить в сложившейся ситуации, то Накте. Она хорошая. Я чувствовал. Но мог ли я доверять собственным чувствам? А чему тогда я могу верить? Ничему и никому. Как младенец, с сегодняшнего дня я буду заново обрастать знаниями и умениями. Я научусь распознавать друзей и врагов, отличать добро и зло. Буду радоваться и печалиться. Сознание Сергея Ивановича Кузнецова пропадет и его личность постепенно заменится новой-старой личностью Керна? Сейчас я владею знаниями обычного земного человека с высшим образованием, то есть физики, химии и прочих дисциплин на уровне земного института начала двадцать первого века. А где знания Керна? Где великие и таинственные знания, преподаваемые в школах сверхцивилизации Ахорна? Я утерял их навсегда? Вспомню ли? Мне придется заново ходить в школу и университет?
На экране в планшете я часто хватался за голову, качался из стороны в сторону. Ко мне подошел Парк и остановился за спиной. Я включил обычное воспроизведение.
- Голова болит? – спросил Парк.
- Да. Как будто древний шаман играет ритуальный танец и бьет палкой в бубен.
- Керн, возьми таблетку от головы и выпей кофе. Ненадолго, но это поможет, - Парк принес кружку и положил на стол две белых таблетки.
Я заглотил таблетки, затем в бессилии положил голову на руки.
- Керн, слушай меня внимательно, - продолжил Парк, - ты сейчас выключишься и заснешь. Когда проснешься, в тебе будет другая личность. Я распечатаю, все что ты написал. Читай при каждом удобном случае. Читай и вспоминай ! Это очень важно! Слышишь меня?
- Слышу, Парк, слышу! – мое лицо корёжила гримаса чудовищной боли.
- Когда ты очнешься, меня здесь не будет. Но я буду рядом. Я буду наблюдать. Нам важно вычислить врагов, которые охотятся за тобой, чтобы нейтрализовать. Два-три дня, мы во всем разберемся. Потерпи, браток. Хорошо?
- Хорошо. Я хочу лечь. Невыносимо болит голова, - пошатываясь, я встал и прошел в спальню.
Парк немного посидел за компьютером. Наверное, привел текст в приемлемый вид. Я в последние часы вряд ли написал что-то связное. Затем, Парк распечатал теперь уже знакомую рукопись и отнес ее на кухню.
- Пока Барсик. Береги хозяина. Не буянь! – Парк потеребил кота за ухом, тот мурлыкнул. Парк покинул квартиру.
Я ускоренно промотал ночь. Затем наступило утро, и я узнал себя – Кузнецова Сергея Ивановича. Что-то во мне изменилось: появилась какая-то сутулость, тот же самый костюм, что на вчерашней записи, обвис на коленках, появились потертости на локтях. Вот я встал, иду на кухню. Кормлю Барсика. Делаю бутерброд. Нахожу рукопись. Выпиваю таблетку от головы. Это я уже хорошо помню.
Объявили посадку на наш рейс. Пришлось прерваться.
- Интересное записи? – спросила Накта.
- Очень. Познавательно смотреть на себя со стороны, не помня событий.
- Разрушение одной личности и создание другой, может быть мучительным и длительным процессом, который не закончится до конца дней.
- Откуда ты знаешь?
- Я консультировалась с нашим штатным психологом. Мы с ним, кстати встретимся в Египте. Он сейчас там, работает частнопрактикующим доктором.
- Почему?
- Приспосабливаемся к новым условиям. Мы тоже учимся жить среди людей, зарабатывать деньги. Тебе тоже стоит подумать, чем будешь заниматься.
- Можно я буду премьер-министром в изгнании?
- Тебе – можно. Все будет хорошо. Веришь?
- Пока не вижу причин сомневаться.
- И не найдешь. Я тебе не вру. Я тебя люблю, Керн, - глаза Накты наполнились искристыми слезинками.
Мне хотелось прижаться к ней, обнять, гладить по рукам и ногам. Но я стеснялся. Глаза Накты говорили, что я знаю эту женщину давно, что мы любим друг друга. Мы были с ней близки многократно. Но сознание сопротивлялось, утверждало, что мы в самом начале знакомства. Слишком стремительные объятия разрушат доверие. Надо идти постепенно, шаг за шагом. Тогда все будет хорошо. Нельзя преподавать высшую математику в начальной школе, можно навредить и отбить желание.
- Потерпи, прошу тебя. Мне необходимо чуточку времени разобраться с воспоминаниями и ощущениями, - я погладил Накту по руке.
- Я буду ждать, сколько потребуется, - Накта промокнула глаза краешком платка.
Наш самолет пошел на взлет. У меня заложило уши.
- Мы летали раньше на самолетах? - спросил я.
- Нет.
- Как мы перемещались по миру?
- У нас был спецтранспорт, что-то типа телепортации. Но теперь придется об этом забыть, вместе с технологиями Ахорна. Переходим на земные условия.
- Немного жаль.
- Будем развиваться и достигнем уровня материнской планеты. Все в наших руках.
- Справимся?
- А как же.
«Наш самолет совершает полет на высоте 9 800 метров, температура за бортом…» Я включил планшет. Ничего интересного – я хожу, ем, читаю, сплю. Так я промотал почти сутки. Потом с балконной двери в квартиру вошли три человека в черных обтягивающих костюмах, как ниндзя, и в черных повязках, скрывающих лица. Банальщина, могли придумать и более интересные костюмы, что ли? Неужели так и выглядят тайные агенты Его Величества императорского военного флота Ахорна? Агенты рассредоточились по комнатам. Через тридцать минут они перевернули мою квартиру, но по-видимому ничего не нашли. Кто же вы такие? Как посмели залезть в мою обитель?
Потом раздался звонок в дверь. Один из налетчиков метнулся, открыл дверь изнутри. Почему я никогда не закрываю дверь на два замка? Скорее всего от налета бы не спасло, но несколько затруднило жизнь бандитам. Я лопух, лопухом родился, лопухом и умру! В дверь вошел Джордж Стариков, собственной персоной, в дорогом итальянском костюме, в галстуке и красивой широкополой шляпе. Уверен, что и парфюм негодяй подобрал в гармонии с внешним видом. Что-нибудь типа Кэрон Ятаган. Ему сразу доложили, что ничего не нашли. Везде искали? Везде. И на балконе? Да. В туалетном бачке? В первую очередь.
- А это кто? – Джордж посмотрел прямо в камеру.
- Кот.
- Откуда здесь кот?
- Не могу знать.
- Поймайте его! Быстрее.
Камера метнулась в сторону. За Барсиком гнался самый мощный и высокий бандит, кричал и матюгался. Судя по камере Барсик, волшебным образом, стал плоским и спрятался между шкафом и стеной в спальне, в щели двухсантиметровой толщины. Джордж и его ребята ходили рядом, разговаривали, но ничего не нашли. Спустя десять минут разговоры и шаги прекратились. Бандиты покинули квартиру. Еще примерно через час я пришел с работы…
Так. Дальше не интересно, это я помню. Что произошло на даче после моего уезда? Я промотал запись до моего ухода на работу.
Барсик выполнял свою роль кота на твердую пятерку. Для начала он поймал три сереньких мышки. Положил их на крыльцо перед входной дверью. Затем он улегся на крыльцо и грелся на солнышке. Я увидел, что к Барсику подошел Федор.
- Лежишь? Греешься? – очевиднейший вопрос задал сторож.
- Хорошо тебе, - продолжил Федор, не получив ответа от кота.
- Где хозяин? Уехал на работу?
Я увидел, как рука тянется к Барсику. Федор погладил кота по голове, спустился по спине, погладил по животу. Да он же его обыскивает! - догадался я.
- Хороший котик, - продолжал Федор.
Барсик мурлыкал, как и должен вести себя обычный московский кот.
- Где твой хозяин прячет рукопись?
Крупная рука сторожа вдруг сжала горло кота словно металлическими клещами. Барсик дернулся, дикий вопль разорвал на мгновение пространство над дачным поселком, но никто не услышал моего кота. Ждать помощи не откуда. Барсик выпустил пятисантиметровые, сверкающие хромированным металлом когти…
Я видел это сам и пересмотрел в замедленной съемке три раза: Барсик полоснул острыми лезвиями по запястью Федора. Теперь уже кричал и матерился сторож. Барсик, освободившись, бросился под террасу и забился в дальний темный угол.
Свет на улице померк. Набежали тучи. Подул леденящий ветер. Я увидел, что Валерину дачу окружили около двадцати человек в камуфляже. Наемники пытались достать баграми, граблями и пиками Барсика. Тяжелые кованные сапоги гулко топали по настилу террасы сверху. Я слышал, как падет мебель, бьется стекло и посуда. Нападавшие что-то искали. Пики и багры приближались с каждым мгновением. Сейчас они достанут Барсика. Чего они привязались к моему коту? Неужели догадываются, что кот необычный? Тогда ему конец. Я вспомнил слова Накты про крота в наших рядах.
Улучив момент, мой лучший в мире кот изловчился и выпрыгнул из укрытия, бросился между ног одного из разорителей дачи. Барсик проскользнул через дырку в заборе. Быстрее ветра пронесся через соседний участок и пулей залетел в вентиляционное окошко следующей дачи. И очутился бетонированном подвале соседской дачи. Хозяева готовились к третьей мировой войне?
На некоторое время стало тихо. Я почти ничего не вижу. Барсик забился в какую-то щель и замер. Потом послышались шаги и голоса сверху:
- Где этот чертов кот? – грозно прокричал незнакомый голос.
Стало понятно: при поимке Барсику не сдобровать. Лучи фонариков прорезали тьму подвала. Кто-то невидимый спустился вниз. Прошел мимо, роняя старые банки на пол.
- Здесь никого нет, - бандит отчитался начальнику сверху.
Гулкие шаги ушли по лестнице вверх. Дверь в подвал захлопнулась. Барсик остался в кромешной тьме. Наверху двигается мебель, бьется посуда. Затем звуки стихли. Барсик вышел из укрытия. Огляделся. Никого. Тишина. Осторожно подобрался к вентиляционному отверстию.
- Нам пора ехать, - услышал он голос командира.
- Слушаюсь.
- Поджигай. Пуская эта шавка сгорит, раз не хочет по-хорошему.
- Слушаюсь, командир, - бодренько ответили хором подчиненные.
Лязгающие звуки. Кто-то открыл канистры с бензином? Вероятно, сейчас Барсик ощутил запахи горючего. Жаль, что ароматы видео не передает. Зато хорошо слышны звуки разгорающегося пламени. Барсик слышит, как, властвуя и потрескивая, ползет огонь по декоративной вагонке. Посыпалось на землю лопнувшее от жары стекло. Голоса людей смолкли. Но, налетчики не ушли и наблюдают за пожаром на расстоянии. Барсик слышит речь людей. Выходить пока опасно.
Барсик улегся на пол. Бетонный подвал нагревался, но держался. То тут, то там внутрь пробивались струйки дыма. Выше потолка настоящий ад. Наконец, Барсик услышал звуки пожарных машин. Спасатели начали тушить огонь. Струйки черной от копоти воды потекли в подвал. Бетонный пол подвала залило горячей и темной водой. Теперь надо бежать! Барсик с полки прыгнул в вентиляционное отверстие и выбрался на улицу. Со всех ног убежал в лес. Спасение там. Оглянулся: на месте дома – огромный костер. Рядом с участком человек шесть курящих и мнущихся пожарных в спец костюмах. Пожарных машин нет, поехали за водой…
Дальше я увидел лес. Отблески огня на стволах деревьев. Барсик забрался повыше на дерево, отсюда хорошо видны события на пожаре. Красные машины вернулись. К этому моменту полыхали уже три дома. Пожарники поливали водой соседние участки и дома. Языки пламени взлетали высоко в воздух, освещая лес вокруг. Вот обрушилась кровля у второго дома, затем не выдержала кровля и у Валериной дачи. Постепенно костер стих. Пожарные залили почти прогоревшие головешки. Через какое-то время Барсик увидел меня. Спустился с дерева и незаметно подобрался ко мне, когда Валера скрывается за поворотом просёлочной дороги…
Пересмотрел этот боевик с пожаром три раза.

Глава 19

Я выключил планшет. Откинулся на спинку кресла. Что мне дает это видео? Кто-то гонится и ищет рукопись. Вероятно, эта пачка бумаги – основное свидетельство против группы Керна. В ней написано, кто и зачем совершил преступление по законам планеты Ахорн и почему мы не подчинились верховной власти. Всякое сопротивление должно жестоко подавляться. Если любой гражданин даже из благих намерений будет делать, что хочет, то получится анархия. Так нельзя. Высшая ценность высокоразвитой цивилизации - это строгий порядок и правила! Которые должны выполнять все! Только так!
Выходит, если я - Керн, то я отбился от власти. Наши эксперименты с земными людьми изменили самих экспериментаторов. У кураторов проявилось желание жить свободной жизнью, вдали от всевидящего и строго карающего ока высокоразвитого общества. Мы нахватались идей о свободе воли, о новой морали и нравственности. Группа Керна теперь как вирус, нас надо изолировать и заново адаптировать к нормальной, с точки зрения властей, жизни.
Хорошо еще, что властители не хотят нас просто уничтожить, задавив развитие свободомыслия в зародыше. Гуманизм для госбюрократов непустые слова. Нет ничего важнее человеческой жизни! Это пока. Ведь, они могут изменить тактику, когда поймут, что не получается подавить бунт мягкими методами. Опустятся ли они до физического устранения и насилия?
Если мы будем достаточно хитрыми и изворотливыми, спрячемся в пустынных местах, станут ли они уничтожать всю планету? Как далеко распространяется гуманизм, толерантность и человеколюбие Ахорна? Во мне крепло ощущение, что лично я готов пойти на самые крайние мер. Сдаваться не готов, поднимать руки вверх – не готов. Возможно, во мне говорит непокорная человеческая природа русского человека Сергея Ивановича Кузнецова? Или это качества высокоразвитой цивилизации Ахорна с ее многовековой историей покорения космоса? Блин! Сколько же в моей голове намешано! Разберусь ли я когда-нибудь со своим наследием? Если уничтожить рукопись, преследования прекратятся? Нет. Конечно, нет.
Я посмотрел на Накту:
- Я тебя люблю, - услышал я голос в голове.
Клянусь, она не раскрывала рта! Я удивился:
- Я слышу твой голос там, - я показал пальцем на висок.
- Правильно, - Накта смотрела мне в глаза, не открывая рта, а голос вновь звучал в голове, - у нас есть способности к телепатии. Ты меня слышишь?
- Да, - я ответил и кивнул.
- Попробуй не говорить вслух.
- Хорошо, - сказал я про себя.
- Я тебя слышу. Ты сказал: «Хорошо».
- Здорово.
- Ты сказал: «Здорово».
- Нас никто не слышит?
- Нет. Ты потом поймешь, как настраивается мысленный канал с определённым человеком. Подслушать невозможно. Можно настроить открытый канал связи, тогда тебя будут слышать несколько человек. Сейчас мы говорим с тобой вдвоем.
- Расскажи мне немного о себе. Я о тебе ничего не помню.
- Хорошо. Я из обычной семьи ученых-биологов. У меня есть младший брат. Он родился, когда я уже работала на Земле. Я видела его всего пару раз, во время поездки домой в отпуск. Сейчас брат - капитан космофлота. Управляет пассажирскими лайнерами по туристическим маршрутам Вселенной.
- Про туризм расскажешь потом. Сейчас расскажи про детство, про школу, про университет, про дом, про улицу, про деревья и фрукты на Ахорне.
- Хорошо, слушай. На Ахорне я ходила в обычную городскую школу. У нас на планете раздельное школьное образование для мальчиков и девочек. Средняя школа продолжается примерно восемнадцать лет, в пересчёте на земное время. Затем еще десять лет в Московском университете.
- В Московском?
- Да. Так получилось, что столицу России ты назвал в честь самого большого города на Ахорне. Далее была аспирантура, защита кандидатской диссертации – еще восемь лет. Потом была практика на Земле. Тогда я впервые увидела тебя. Я прилетела сюда в день распятия Христа и зарождение христианства проходило на моих глазах. По окончании практики, могла пойти в докторантуру и продолжить научную деятельность на Ахорне, но решила остаться здесь.
- Почему?
- Потому что здесь творилась настоящая работа. Вокруг тебя кипела деятельность, о которой невозможно и мечтать в нашем НИИ. Ты всегда умел разглядеть в людях потенциал, давал сотрудникам интересные поручения. Мы были командой. С другой стороны, мы развивались и ощущали себя самостоятельными личностями. Этого невозможно достичь на Ахорне с их зажатым и отточенным воспитательно-образовательным процессом. Мы верили в тебя, мы шли за тобой, и ты ни разу не разочаровал. По этой причине, сюда, на Землю возвращаются наши бывшие сотрудники. Проработав с тобой некоторое время, начинаешь ценить жизнь. Немногие ценят это качество, пока оно рядом. Люди приезжают на Ахорн, попадают в другие компании. Система начинает их ломать. Наши коллеги не понимают зачем их переделывают? Зачем лишают творческого самовыражения? Немногие находят интересное место на Ахорне. Большинство наших коллег стремятся вернуться сюда, где им было хорошо.
- Я такой хороший?
- Да.
- Жаль, что я ничего не помню. Спасибо тебе на добром слове. Расскажи про природу Ахорна.
- Хорошо. Планета Ахорн – по размеру примерно в полтора раза больше Земли. Земная гравитация составляет 0,87 от гравитации Ахорна. Атмосфера кислородно-азотная. В этом наши планеты сходные. Кислорода в атмосфере около 24-х процентов. Кроме кислорода и азота в воздухе присутствует Неон и Аргон. Благодаря примесям инертных газов на Ахорне неимоверно красивые закаты и восходы.
Я закрыл глаза, положил руки на колени, попытался представить всполохи инертных газов на горизонте.
- Незадолго до появления светила из-за горизонта, в небе начинается свечение, напоминающее земное северное сияние. Но буйство красок превышает по интенсивности в несколько раз. Фиолетовые, зеленые и синие лучи пронизывают небосклон с востока на запад. Один цвет переливается в другой. Вечером свечение повторяется в обратной последовательности на западе.
У Ахорна имеется спутник, наподобие Луны. Он не такой круглый, напоминает страусиное яйцо с выщерблинами-кратерами.
Поверхность планеты Ахорн покрывают деревья и трава, в зарослях бегают дикие животные, с ветки на ветку перелетают птицы. У наших планет много общего. Это и не удивителльно, ведь Земная флора и фауна лепились по образу и подобию нашей родной планеты…
Голос Накты постепенно ушел куда-то вдаль. Я увидел себя со стороны. Я - маленький мальчик. Сижу на крыльце родительского дома и строгаю рогатку. С соседским пацаном Сергом мы договорились после обеда пострелять по бутылкам. Отец пришел с работы раньше обычного. Мне показалось, что он немного расстроен. Отец отшутился, сказав, что пришел с работы специально пораньше, чтобы пойти со мной на рыбалку. Я прыгаю от счастья. Мы с отцом проверяем и собираем удочки, копаем червей. Папа выкатывает из гаража старенький белый флаер, на крышу прикручивает свернутую надувную лодку. Я самый счастливый человек на свете!
Флаер легко набирает высоту. Система стабилизации барахлит уже примерно полгода. У папы не доходят руки починить флаер, поэтому нас немного потряхивает при каждом взмахе крыльев. Но лететь можно, даже немного прикольно, как по кочкам и ухабам. Такого прыгающего флаера ни у кого нет! Отец дает мне порулить. Я сижу у него на коленках и держу штурвал. Я пробую слегка завалить флаер влево-вправо. Мне кажется, что машина чутко меня слушается. Я – настоящий капитан! Завтра расскажу о полете соседским ребятам – они обзавидуются. Через пару лет я понял, что отец поставил управление флаера на автопилот. Я не мог повлиять на полет нашей машинки, даже вырвав штурвал с корнем. Но это не важно.
Мы прилетели на берег дикого озера. Отец бросил свернутую лодку на воду. От соприкосновения с поверхностью, лодка зашипела, засвистела и наполнилась воздухом. Мы закинули снасти и наживку на дно лодки. Несколько взмахов весел, и мы на середине озера. Других рыбаков поблизости не вдино. Рыба клюет, как бешенная. Настолько крупного улова я больше никогда не видел. Нам везет. Я хохочу и смеюсь. Мы ловим рыбу допоздна. При свете закатных лучей рыбалка особенно хороша. Почему? В жизни рыб распорядок подчинен инстинктам. Не будь как рыба, думай головой, - дает мне важный совет отец.
Вернулись домой далеко за полночь. Мама на утро рассказала, что папу вчера уволили из лаборатории за вольнодумство и неподчинение глупому начальству. Лучше иногда промолчать, будь хитрее, - дает жизненный урок мама. На рыбалку мы с отцом больше не ездили. Не принято в нашем высокоразвитом обществе проводить время с удочкой в руках и кормить комаров. Лодка, думаю, пылится где-то в отцовском гараже и сейчас. Мама и папа до сих пор живы, счастливы, и немного переживают за непутевого сына.
- Зачем ты выбрал себе такую нелегкую судьбу? – иногда всплакнет мать.
- Чем я могу тебе помочь? Говори - не стесняйся, сын, - спросит при встрече отец.

Глава 20

Я открыл глаза. Включили индикацию о необходимости пристегнуться. Капитан на трех языках сообщил, что мы идем на посадку в аэропорт города Хургады. За бортом - плюс двадцать девять градусов тепла. Октябрь в Москве и октябрь в Хургаде – две разные вещи. Кузнецов Сергей во мне обрадовался, я обязательно искупаюсь в Красном море! А ты хочешь того же? – я с надежной посмотрел на Накту.
- Не смотри на меня так, - строго ответила она, - сначала дела. Развлечения потом.
- Но почему? Нас кто-то ждет? Мы торопимся? Что случится, если сперва заглянем на пляж?
- Это в тебе говорит Сергей Иванович?
- Возможно. Что с того? Мне теперь до конца жизни жить на две личности.
- Керн так бы никогда не сделал.
- Откуда ты знаешь? Я меняюсь и развиваюсь. Чем отличается человек от животных?
- Чем?
- Тем, что человек думает головой. Надо поступать так, как считаешь нужным, а не подчиняться заранее кем-то заведенным правилам. Со мной случилась страшная вещь: я потерял себя, и, возможно, никогда на сто процентов не восстановлюсь. Я не буду прежним. Никогда! Знаешь, что я решил? Я буду стараться жить в сложившихся обстоятельствах, как подсказывает моя голова и опыт, включая знания Кузнецова Сергея Ивановича.
- Керн, я боюсь, - сказала вдруг Накта.
- Почему?
- Я боюсь, что у нас никогда не будет, как прежде. Что ты останешься чужим, и мы никогда не полюбим друг друга.
- В чем-то ты права. Как прежде уже не будет никогда. Но я уверен, что у нас многое получится. Для начала, надо выпить, это я тебе как Кузнецов Сергей Иванович говорю. Давай дела отложим на завтра, а сейчас, забронируем двухместный номер в первом попавшемся отеле. Набухаемся хорошенько, оторвемся как следует, уйдем в нирвану, а завтра с утра займемся правильными делами по спасению человечества. Хорошо?
- Хорошо, - согласилась Накта.
Не выходя из аэропорта, мы забронировали четырехзвёздочный отель. Еще через сорок минут стояли у стойки администратора шикарного отеля. Несколько минут в номере, долгожданный душ. Ровно в шесть часов вечера мы стояли в купальных костюмах на краю бассейна. От поверхности воды шел ядовитый хлористый запах. Какой-то рабочий в желтой униформе ловил мусор и павшие листья сачком с четырехметровой ручкой. Он отложил инструмент, подошел к нам. Широко жестикулируя руками, сказал на ломаном русском языке:
- Русский! Не купаться! Опасно!
Я попытался объяснить, что мы долго летели, мечтали о бассейне, но уговорить отключить адскую машину по дезинфекции бассейна не получилось. Он взял меня под руку и подвел к плакату, на котором было написано, что прыгать в бассейн после 18-00 запрещено. За нарушение - штраф 1000 долларов США. Надпись была сделана только на русском языке, видимо представители других национальностей понимали местные правила и без подобной расшифровки. Возможно, этот отель был исключительно для русских туристов.
- А бар? – спросил я Накту.
- Переодеваться не будем?
- Не будем. Египетская экзотика!
Мы заказали коктейли на основе рома. Потом еще. Затем повторили.
- Мы отдыхали с тобой на море раньше?
- Да. У нас была собственная база в Индийском океане.
- Совершенно не помню. Много у нас было баз по всему миру?
- Тебе виднее, - улыбнулась Накта.
Мы взяли еще по коктейлю. Потом я помню, что мы танцевали ламбаду. Дегустировали поджаренные на углях люля-кебаб. Запивали колой кремовые десерты. Я обнимал Накту. Расстояние между нами таяло, она все жарче и откровеннее прижималась ко мне. Мы зашли в номер, потому что уже поздно и надо переодеться в вечерние костюмы. Но из номера мы не вышли. Потому что… Потому что не вышли. И все тут. Потому что Накта чудесная и красивейшая женщина из всех, которые я когда-либо встречал. Мы скинули пляжную одежду, и не одевались до утра. Я не устоял. Другой вопрос, что Накта во мне нашла? Я был уверен, что недостоин столь чудесной женщины. Кто она и где я? Если бы не алкоголь, я бы еще долго ходил вокруг да около. Кузнецов Сергей Иванович такой робкий, или так принято на родине Керна?
Мы проснулись в объятиях друг друга. Накта лежала совершенно голая на моем плече. Я смотрел на плавные изгибы ее тела и не мог оторваться. Как бы остаться в этом мгновении навсегда? Остановить время и лежать рядом с лучшей женщиной во Вселенной в обнимку.
Запечатлеть кадры, как на фотографии? Я мысленно произвел эротическую фото и    видеосъемку. Моя камера высокого разрешения поднялась под потолок запечатлела прекрасное тело моей любимой с разных ракурсов. Когда память закончилась, я закрыл глаза и перелитсвал полученные фото, откладывая наиболее понравившиеся.
Накта открыла глаза:
- Привет, - сказала она мысленно.
- Привет, - ответил я так же, - ты прекрасна. Давай по дому ты будешь ходить без одежды?
- Тебе так хочется?
- Да.
- Ради тебя я готова на все. А эта такая малость.
- Ты до меня с кем-нибудь встречалась?
- Да. В университете у меня был поклонник. Уже на Земле за мной пытался ухаживать Парк.
- Я так и знал. Я видел, как он на тебя смотрит.
- Но не срослось, - продолжила Накта, как бы, не заметив мою ревнивую реплику, - не было времени на ухаживания. Я много работала над проблемой повышения урожайности при Иване Грозном. Потом при Борисе Годунове. Надо сказать, что у меня плохо получалось. Люди голодали. Мне было не до любовных приключений.
- Когда ты обратила на меня внимание?
- В первый же день, когда прилетела на Землю. Но ты не видел моих вздохов. Тебя интересовали лишь проблемы землян – религиозные войны, прогресс, наука, развитие экономики.
- Я непревзойденный болван.
- Это слабо сказано.
- Я буду наказан.
- Непременно.
Наши тела слились в объятиях. Только минут через тридцать мы продолжили мысленный разговор.
- Я тебе предлагал выйти за меня за муж?
- Предлагал.
- Ты согласилась?
- Нет.
- А сейчас согласишься? Я не потерплю отказа.
- И сейчас не соглашусь.
- Почему?
- Потому что от бедной девушки тебе нужно только одно. Ты – сексуальный маньяк!
Накта схватила подушку и шлепнула меня по животу. Я, недолго думая, ответил тем же. Мы дурачились и катались по полу и по кровати, как дети. Мы шумели так громко, что вскорости услышали стуки в потолок и стены номера. Туристы отдыхали после тяжёлой египетской ночи. А мы, чертовы эгоисты, мешали восстанавливать силы для следующего дня. Негодяи.
Мы остепенились, оделись, сходили на завтрак, искупались в утреннем бассейне. И отдыхать как-то само-собой надоело.
- Все? – спросил я Накту.
- Думаю, да, - понимающе ответила она мне.
- Жаль.
- Мы еще вернемся.
- Обязательно.
Керн взял верх над Сергеем? А долг перед человечеством возобладал над желанием расслабляться и отдыхать? Надо спасать мир, Вселенную и цивилизацию на Земле. Ни много, ни мало. Именно так стоял вопрос. Мы взяли такси, Накта назвала адрес. Ехали минут десять на север города. Пару кварталов прошли пешком. Свернули во дворы. Туристический блеск южного курорта остался на центральных улицах. Нас встретили каменистые пыльные дороги, босые чернявые дети, маленькие продуктовые магазинчики, сидящие не стульях мужчины, курящие кальян. Встречные египтяне улыбались, обнажая редкие и совсем не белые зубы. Мы кивали в ответ, как старым знакомым.
Я часто оглядывался назад – нет ли хвоста? Слежки я не заметил. Среди серых недостроенных домов, вдруг проявился новый из красного кирпича трехэтажный особняк. Перед входом что-то типа заборчика, скромный садик, апельсиновые деревья, усыпанные еще зелеными плодами. Почему никто не срывает? В России фрукты не провисели бы и пару часов.
- Здесь строго с воровством. Руки отсекают по законам мусульманского мира, - предугадав вопрос, ответила Накта.
Над входом висела табличка на арабском и на английском – «Доктор Мухаммед». Мы вошли в фойе. Никаких постов, охранников, консьержей и шлагбаумов. Поднялись на второй этаж. Впереди на пару шагов уверено шла Накта.
- Я была здесь три дня назад, - опять опередила мой вопрос Накта.
Она постучала в первую же дверь налево.
- Да. Войдите, - услышали мы русскую речь.
Нас встретил вполне себе славянского типа человек: русые волосы, окладистая борода, серые глаза, белый халат.
- О, кого я вижу! – доктор Мохаммед бодренько поднялся нам навстречу.
Доктор поцеловал руку Накте. Горячо обнял меня. Я не сопротивлялся, похлопал его по мускулистой спине.
- Керн, сколько лет, сколько зим!
- Прошу, прощения, но я вас не помню.
- Мне рассказала Накта о твоей беде. Проходите. Присаживайтесь.
Удобные кожаные кресла. Кондиционер. Только сейчас я понял, насколько на улице жарко. Хоть режьте меня, но не выйду на улицу больше никогда, останусь в прохладе кабинета навечно.
Мы расположились друг перед другом, образуя почти правильный треугольник.
- Чай? Кофе? Бутерброды?
- Нет спасибо. Прошу вас, к делу, доктор Мохаммед.
- Я – Марк. Мохаммед – это арабская интерпретация моего имени.
- Очень приятно, а я – Керн в прошлом. Сейчас – Кузнецов Сергей Иванович, - ответил я, Накта молчала.
Марк внимательно просканировал меня взглядом, что-то пометил у себя в блокноте. Как же мне не нравится ходить по врачам! А кому нравится? Я вполне здоровый человек. Почему вместо свершения подвигов, я трачу время на походы по докторам, которые задают каверзные вопросы? Смотрят, как на убогого? Ага, сейчас достанет молоточек и ударит по коленке. Молчание затянулось.
- Доктор Марк?
- Не знаю с чего начать. В моей практике еще не было подобного пациента. Никто и никогда не стирал память, чтобы потом восстанавливать.
- Марк, это все философия, - строго перебил я философские измышления Марка, - займемся делом. У вас было время подумать.
- Да, Керн. Я почитал специальную литературу. В ней говорится, что нано-роботы, которые переформатировали твое сознание на третий день выводится из организма через мочу. Чтобы в этом убедится, надо сделать анализ крови. Затем мы проведём изолучевое сканирование организма. Если нано-роботы остались, восстанавливать паять рано. Роботы продолжат работу и надо подождать, пока они не исчезнут из организма.
- Это можно ускорить?
- Да, конечно, обычные мочегонные средства. Пей побольше жидкости.
- Я готов.
Марк проводил меня в соседнюю комнату. Попросил раздеться. Поставил меня в стеклянную колбу. Я помялся с ноги на ногу пару минут. Затем Марк взял кровь на анализ из вены. Удовлетворённый, что дело сдвинулось с мёртвой точки, я вернулся в кабинет к Накте. Марк пропал в коридорах лечебницы почти на двадцать минут.
- Ты хотела быть врачом? – спросил я Накту.
- Да, хотела. Мне всегда нравились колбочки, анализы, микроскопы. Я любила рассматривать, как устроен человеческий организм. Я смотрела на себя, на моих родных, вроде обычные нормальные люди. А приглядеться через увеличительное стекло – клетки с цитоплазмой и ядрами.
- Ты меня видишь насквозь?
- Да.
- Каково это: детализировать человека до размера атома?
- Не до атома, до клеток. Это очень интересно: в человеке великое множество разных клеток, каждая исполняет уникальную задачу.
- Где содержится память человека? Есть такие клетки?
- Ученые долго искали отдел мозга, где хранятся воспоминания. И не нашли.
- Такого не может быть. Я, конечно, не специалист, но…
- Есть участки мозга, которые отвечают за аппетит, за агрессивность, за влюбчивость, за логику и так далее. То есть за сиюминутное поведение. Если ты злишься, то работают определённые участки мозга. Если занимаешься любовью, то другие. Читаешь книгу – третьи, поедаешь жирную баранину – четвертые. И так далее.
- Ничего не понимаю.
- Тогда не перебивай. Считается, что память хранится во всем мозгу сразу. Это некая информационная оболочка, покрывающая все отделы человеческого мозга одновременно. Некоторые ученые утверждают, что часть памяти хранится в спинном мозге и в нервных окончаниях рук и ног. Конкретного участка нет. За память отвечает вся нервная система в совокупности.
- Хорошо. Это более-менее понятно.
- Бывают случае в медицине, когда у пациента в результате болезни или катастрофы, удаляли часть мозга, а память сохранялась. Иногда человек сильно ударялся, получал сотрясение мозга, терял на время воспоминания, через какое-то время они восстанавливались.
- То есть память – это некое нематериальное информационное поле вокруг мозга и нервных клеток в целом?
- Примерно так. И нано-роботы перезаписали твое информационное поле.
- Как же теперь восстановить воспоминания и мою личность?
- Самым оптимальным вариантом было бы записать твою память на компьютер заранее. За день до инъекции. Но ты же этого не делал?
- Нет. Наверно. Не помню. Я не знал, что меня постигнет подобная участь. Это получается, как в компьютерной игре? Зашел с сохраненного уровня, нажал «Энтер» и погнали вперед. Я не помню была ли архивная копия, и где хранится. Ничего не помню. Если представить, что Снарк снял копию моей памяти, перед тем как превратить в Кузнецова Сергея? Сложная операция? Сколько времени на это нужно?
- Сложного ничего нет. Примерно полтора-два часа.
- Я не помню, извини.
- Еще бы.
- Ты права. Даже если у Снарка есть нужные данные, он нам не отдаст.
- Именно.
- Хорошо. Мы имеем, то что имеем. Получается, что нано-роботы полностью заменили информационное поле, и можно уповать лишь на то, что они не очень тщательно почистили закоулки памяти?
- Да. Так как архивной копии нет, то будем искать внутри тебя остатки старой личности.
В кабинет зашел Марк с журналом в руках.
- Ну что же вам сказать? – Марк улыбнулся, - есть как минимум одна хорошая новость. Нано-роботы в крови полностью отсутствуют.
- И что это значит?
- Это значит, что нам никто не будет мешать восстанавливать твою личность. Отменить задачу нано-роботов невозможно. Если бы они остались, то продолжили поддерживать личность Кузнецова Сергея.
- Дальше, - мне не терпелось вернуть Керна.
- Кроме того, физических нарушений нет. Организм и нервная система работают, как часы. Будем надеется, что здоровый организм справится и найдет какую-нибудь резервную копию твоего сознания.
- Мне кажется, что я уже Керн процентов на двадцать.
- Почему? – Марк подошел, посветил фонариком в зрачок, заглянул в рот и ушные раковины.
- Мне кажется, я вспоминаю Ахорн. В самолете мне снился сон про отца и мать на Ахорне. Накта мне рассказала про свое детство. В голове всплывают какие-то образы. Я что-то вспоминаю. Становлюсь более смелым и решительным, как Керн.
- Это хорошо.
- И самое главное, я хочу вернуться в свое сознание. Мне это нужно. Я верю, что у нас получится.
- Кузнецов Сергей Иванович не против?
- Нет, ведь он понимает, что забрался не в свое тело.
- Тогда начнем.
Марк усадил меня в полулежачее кресло. Включил медленную, но ритмичную музыку, приказал смотреть на черную точку в потолке…

Глава 21

- Петр Фомич, - обратился ко мне старинный приятель Илья Николаевич, - не составишь ли компанию? Маша по поводу начала учебного года испекла торт и приготовила гуся с яблоками.
- Гуся? Отчего ж? С удовольствием, - расплылся я в довольной улыбке.
- Я со своей стороны приглашу Анну Степановну Фомину. Она хорошая, приличная девушка из приличной семьи. Тебе понравится.
- Тебе больше заняться нечем, Илья Николаевич? Давно ли ты сводником заделался?
- Недавно. Отчего ж не помочь старому товарищу устроить семейную жизнь? Долго ли тебе холостяком ходить? Детей у тебя нет, забот никаких.
- Так это же хорошо: силы и время, которые имею, направляю на образование детей наших.
- Шибко у тебя довольная физиономия, - Илья улыбнулся, - женишься, станешь, как все. Да и мне не так обидно.
- Неужто ты не доволен семьей и детками?
- Я-то доволен. Но человеческой природе свойственно хотеть чего-то иного, нежели бог послал. Наверное, это дьявольское искушение.
Илья Николаевич перекрестился на купола соседнего храма.
- Хорошо, Илья. Зови Анну. Приду к пяти часам пополудни.
Илья Николаевич долго трясет мою руку, глаза с хитринкой, но добрые и теплые. Хороший он человек, - думаю я. На таких земля русская держится.
Я попался на глаза Илье Николаевичу Ульянову, когда возвращался после уроков в гимназии к себе домой на Покровскую улицу, где снимал небольшую комнату. Много ли мне надо одному? Было б где поспать, выпить стакан чаю, да размесить коммутационную кабинку для связи с ЦИЛом.
Я достал карманные часы. Они показывали половину третьего. Успею. Не переодеваясь, я заперся в комнате изнутри на ключ. Две минуты на настройку перехода. ЦИЛ оказался почти пустой. Странно.
- Где все? – крикнул я в пустой зал.
- Приветствую вас, шеф, - откуда ни возьмись возникла девушка Накта, - все поехали на извержение вулкана Кракатау в Индонезию. По самым скромным подсчетам около 50 тысяч жертв.
- Ого! - я удивленно поднял бровь, - Накта, ты еще не вышла замуж?
- Не вышла. У меня на Ахорне жених.
- Жаль. Меня тут в Симбирске хотят сватать. Хотел спросить твоего мнения.
- Хороша невеста?
- Пока не знаю, не видел. Но Илья Николаевич настоятельно рекомендует. И имя красивое: Анна Степановна.
- Женитесь, Керн! – Накта сверкнула глазами, - женитесь, попадётся умная жена - станете счастливым, потомством обзаведетесь.
- А если глупая?
- Глупую вы не выберете. Прощайте. Мне пора.
- Куда?
- В Лондон. Я помогаю Энгельсу с изданием его переписки Маркса. У того был отвратительный почерк, как и характер, что свойственно многим великим людям! Видимо, исключений не бывает!
- До свидания, Накта! Привет жениху.
Накта резко развернулась и скрылась в телепортационном коридоре. Что это было? Я ревную? Что с ней? Я что-то пропустил? Последние три тысячи лет мы не заключали браки с земными женщинами. Я был резко против. Было время – это не возбранялось. Но сотрудники привязывались к семьям, у них возникали теплые чувства. Казалось, что это хорошо, но земные женщины быстро старели. Умирали. Наши коллеги страдали и мучились долгие годы. Пропадали на могилках, пытались воскресить, придумать средство от старения. Напрасные волнения отвлекали от основной работы.
Я слишком суров? Да я сам на собственной шкуре ощутил все прелести и горести отношений с земными женщинами. Было. Было. Вывод сделал и больше в эту пучину нырять не намерен. Нет времени. Поговорить? Да. Пофлиртовать? Пожалуйста. Но исключительно для пользы дела. Накта меня сбила с толку. Красивая, умная женщина. Вообще она мне нравилась.  Я иногда на нее засматривался. Это не запрещено. Может, пригласить ее как-нибудь на ужин? Что скажет ее жених?
Делами надо заниматься, а не рассуждать. Раз все уехали в Индонезию, буду готовиться самостоятельно. Я пробежал сводки новостей, курсы валют, прогноз погоды, серьезные ли последствия извержения вулкана. В Европе о вулкане Кракатау пока не знают, телеграф пока не распространился. Надо развивать средства коммуникации, отметил я у себя в ежедневнике.
История сейчас творится в России, а коллеги уехали в Индонезию. Молодцы. Наверное, решили покупаться в теплом океане. Распустил я работничков! Ох, распустил. Мне стало обидно, и я не на шутку завелся. Началось, конечно, с Накты. Что она себе позволяет? Я разослал срочное сообщение: сотрудникам вернуться на базу, кроме Накты. Пускай в Лондоне отсидится. Видеть ее не хочу!
Через минуту в офис один за другим стали входить работники-коллеги. Как ни в чем небывало, они рассаживались на рабочих местах. Я подождал минут десять и вышел в общий зал.
- Минуту внимания, - начал я, - добрый день, коллеги! Результаты многочисленных исследований говорят, что в России назревает глобальный экономический и политический кризис, который можно использовать для структурной перестройки общества и качественного скачка вперед.
- Как при Петре Первом? – спросил меня кто-то из зала.
- Нет. На этот раз гораздо серьезнее.
Я с удивлением заметил в первом ряду Накту. Вернулась?
- Весной этого года умер великий мыслитель, философ и экономист Карл Маркс. Наш сотрудник – Накта, прошу любить и жаловать, в данный момент занимается широкомасштабной подготовкой и распространением его трудов. Наша задача на ближайшие десятилетия – адаптировать и популяризировать марксистское учение среди широких слоев населения. Для этого надо развивать средства коммуникации – радио, телеграф, печатные СМИ.
- Почему Россия? Почему не Европа?
- Хороший вопрос. Потому что в Европе нам не дадут развернуться. Наши коллеги из ЦУЧа будут всячески противодействовать. Наша цель – это мировая революция. Будем к этому стремиться, но сможем ли добиться – большой вопрос. Особенно, если вы будете отлынивать от работы в теплых странах. Вулкан сам рванул? Или кто-то подсобил?
- Сам!
- Мы тут не причем!
- Честное слово!
- Шеф, больше не повториться! – заверили меня с первых рядов.
- Хорошо, допустим, я вам поверил. Не до вулканов сейчас. Задача перед нами стоит такая: рассредоточиваемся по территории Российской Империи, внедряемся в гимназии и университеты, распространяем учение Маркса. Литературу можно получить в отделе Накты. Всем понятно?
- Да, шеф. Понятно.
- Тогда за дело!
- Даешь мировую революцию!
- На сегодня все. Мне пора. Тороплюсь. Накта, зайти ко мне на пару слов.
Эта шубутная девушка не на шутку меня раздражала. Эмоции могли навредить делу. А работа - прежде всего.
- Накта! Извини, я сказал лишнего. Не знаю, что на меня нашло, - без промедления извинился я.
- Хорошо, Керн. Я не обижаюсь. Вы меня тоже простите. Я слишком дерзкая.
- Отлично. Еще увидимся, мне пора.
Дежурная улыбка, Накта ответила тем же. Мир. Ну, и хорошо. С легкой душой я вернулся в Симбирск. Дом Ульяновых по счастливому стечению обстоятельств находился рядом с моим. Я лишь на минуту забежал в лавку купца Полежаева и купил коробку с песочными пирожными. Со слов Ильи Николаевича, Мария Александровна любила именно такие. Я пришел точно к столу. Вручил хозяйке гостинец. Мне показалось, что Мария Александровна чем-то опечалена.
Семейство Ульяновых, включая незамужнюю девицу Анну Степановну, было в сборе. Отсутствовал только старший сын Александр Ульянов. В этом году он поступил на учебу в Санкт-Петербуржский университет. Меня посадили, как почетного гостя, во главе стола по правую руку от Ильи Николаевича. В скорости выяснилась причина расстройства Марии Александрины:
- Саша уехал третьего дня в Санкт-Петербург, - рассказал Илья Николаевич, - Маша разбирала вещи, и оказалось, что Володя-проказник подложил брату сборник сочинений Пушкина вместо комплекта теплого белья. В северной столице бывает холодно и сыро. Как передать одежду Сашеньке? Справиться ли наш сынок без мамкиной опеки в незнакомом городе?
Мне было видно, что Илья Николаевич подшучивает над супругой, она же относилась к словам мужа чрезвычайно серьезно, чуть не плакала.
- Не печальтесь, Мария Александровна, - поспешил утешить я хозяйку, - у меня приятель едет в Петербург через два дня. Могу устроить депешу.
- Спасибо вам, Петр Фомич, - обрадовалась Мария Александровна, - но не только это тревожит меня. Что делать с проказником Владимиром? В кого он такой непослушный?
- Дети обычно идут либо в отца, либо в мать, - пошутил я, - вспоминайте на досуге, кто из вас больше озорничал в детстве. Небось вы, Илья Николаевич?
- Побойтесь бога, Петр Фомич, - возразил хозяин дома, - я рос послушным ребенком. Да и невозможно было у нас иначе. Это сейчас в наш гуманный век не применяются телесные наказания, а в моей семье с этим было просто. За любую провинность – получи ремня от отца. Пару раз ослушаешься, и спиной почувствуешь всю любовь и правду родительскую.
- На моих уроках Володя себя ведет хорошо, - сообщил я, - он очень способный. Думаю, что у него большое будущее. Я с ним поговорю на расширенные темы, если вы разрешите, естественно.
- Всенепременно, уважаемый Петр Фомич, будем вам только признательны, - Мария Александровна воссияла лицом, появился румянец - хорошо, когда детские проблемы разрешались.
Володя постоянно ерзал за столом и перемигивался с братом Дмитрием и сестрами. Живой и острый взгляд выдавал ум и сообразительность мальчика. В прошлом году я часто беседовал с Александром и возлагал на того серьезные надежды. Я давно присматривался к дому Ульяновых. Правильное и надежное семейство: мать и отец - на своих местах. Отец – непререкаемый авторитет, работник и добытчик, надежда и опора. Достиг хорошего положения на службе. Коллеги его уважают. Мать, Мария Александрина – многодетная мать, образованнейшая женщина своего времени, с малых лет приучает детей учиться, не лениться. Прививает любовь к русской литературе и иностранным языкам. Внутри семьи Ульяновых прививалась с малых лет необычайная свобода и широта взглядов.
- А скажите, Петр Фомич, правда, что вы ездили этой весной в Москву и присутствовали при освящении Храма Христа Спасителя? Видели коронацию Александра Третьего? – спросила меня девица Анна Степановна.
- Правда, - ответил я гордо, - Храм тот – величественное сооружение, самый большой в нашей отчизне. Высота, как писали в газетах более ста метров. Кипельно белые стены и сверкающие золотом купола создают в душе прихожан полный восторг и религиозный экстаз. Я, признаться, не могу отнести себя к истинно православному люду, не пощусь, порою не соблюдаю иные религиозные нормы. Несмотря на это в душе моей лицезрение Храма отставило неизгладимое впечатление. Спал я в ту ночь беспокойно от величественности события.
- Небось и другие волнительные приключения имеются в столице?  -подмигнул Илья Николаевич.
- От чего же? Есть. В те дни Москва напоминала один большой вокзал. Понаехало народу со всех уголков Империи: казахи, таджики, татары, запорожцы и осетины. Кого только не встречал я в Москве. Половина из них иной веры, но все иноверцы братались, улыбались и радовались. Это я называю настоящим патриотизмом.
- А коронация как прошла? - поинтересовалась Мария Александровна.
- На коронацию я не попал. Полицейские перегороди подходы к Храму. Дальше Пречистенки меня не пустили. Потоптался в толпе зевак и пошел по своим делам. Могу только рассказать и подтвердить, что написали в газетах. Да много ли с того проку?
- Ваша правда, - поддержал меня Илья Николаевич, - не испробуете ли с нами вишневой наливки?
- С удовольствием, - согласился я.
Дальнейший разговор пошел про школьное финансирование, про погоду и городских чиновников. Илья Николаевич достаточно грамотно критиковал бюрократов, однако меру не переходил, в вольнодумстве его упрекнуть было нельзя. Мария Александровна вздыхала о ценах на пшено и муку. Девица Анна Степановна по большей части помалкивала, постепенно краснея от вишневой наливки. Когда начались взрослые разговоры, дети ушли играть в детскую комнату. В какой-то момент хозяева вышли на кухню готовить чай, и мы с Анной Степановной остались за столом одни.
- Как поживаете? – спросил я Анну Степанову и пристально посмотрел на нее.
Смотрел я, пожалуй, слишком откровенно и долго, пытаясь понять, что твориться в голове этой красивой и современной девушки. Чем вообще живет российская молодежь? Куда стремиться? Что читает? Заботят ли их дела общероссийские или они стремятся к простому мещанскому счастью, что в прочем не так и плохо?
- Спасибо, хорошо, - ответила немного робко Анна Степановна, - я хотела спросить вас, как образованного человека, читали или вы Николая Чернышевского? И что думаете о его произведениях?
Анна Степановна стыдливо опустила глаза, как бы понимая, что своими вопросами внедряется на серьезную мужскую территорию. Не прогнали бы ее и не опозорили. Но молчать не могла, потому что знания и желания раздирали ее изнутри. Вот чем, значит, живут девушки в провинциальных русских городах во второй половине девятнадцатого века.
- Думаю, что это гордость русского народа, что за такими людьми будущее. Думаю, что Николай Чернышевский тонко чувствует эпоху и духовные движения внутри русского народа. Думаю, что его совершенно напрасно лишили свободы. Таких людей надо слушать, учиться у них, использовать для строительства правильной политической системы в государстве.
По мере моей пламенной речи, девица Анна поднимала голову, распрямляла шею, в ней появилась гордая осанка и блеск в глазах.
- Я с вами совершенно согласна, - эмоционально продолжила Анна Степановна, - хочу, чтоб таких людей было больше!
- Очень рад найти в вашем лице идейного единомышленника. Вы знаете, для чего меня сегодня пригласили в гости?
- Чтобы сосватать меня и вас?
- Вы удивительная и умная девушка. Но я считаю, что жениться нужно исключительно по любви. Поэтому, давайте поломаем комедию к удовольствию наших хозяев, и не будем относиться к их инициативе слишком серьёзно. Согласны?
- Спасибо за комплимент. Я хочу уехать в Москву или Петербург. Там заведу свое дело и открою новый литературный журнал.
- Достойное занятие. А где возьмете деньги?
- Деньги мне даст папенька. Он у меня богатый.
- Я похоже упустил выгодную партию! – я наигранно схватился за голову.
- Не упустили. Мне нужна ваша помощь! – Анна совсем осмелела, встала во весь рост, громко и требовательно произносила слова.
- Помилуйте, голубушка! Чем могу помочь столь прелестному созданию?
- Обещайте не смяться.
- Обещаю.
- Кроме всего прочего, обещайте никому и никогда не рассказывать тайну, в которую я вынуждена вас посвятить.
- Обещаю. Хочу вас предостеречь, как честный и порядочный человек, не слишком ли вы доверяетесь едва знакомому человеку?
- Нет. Я хорошо разбираюсь в людях. Я вам верю, вы добрый, искренний и порядочный человек. Я наблюдала за вами весь вечер, вы ни разу не солгали, хотя были скользкие моменты. У вас есть свое мнение.
- Спасибо, милая барышня. К делу, а то с минуты на минуту вернутся наши гостеприимные хозяева.
- Я хочу, чтобы вы женились на мне.
Надо сказать, я удивился. Моя рука потянулась к бокалу с наливкой.
- Не останавливайтесь, милая Аннушка.
- Не называйте меня так! Никакая я вам не Аннушка! Мне папенька не дает деньги. Говорит, что собирал деньги на мое приданое, и отдаст необходимую сумму только в руки понравившемуся лично ему претенденту. Вы подходите.
- Удивили, Анна Степановна.
- Возможно, но дело не терпит отлагательств. Неволить напрасно не стану. Ежели не согласны с моим предложением, то вы свободны. Но, надеюсь, что вы услышите мольбы о помощи, и поможете мне. В таком случае, жду вас завра в пять часов пополудни у нас в доме. Вот адрес.
Анна Степановна протянула карточку: «Улица Сенная, дом 3», - прочитал я и спрятал визитку во внутреннем кармане.
- Вот еще: купите букет непременно белых роз для маменьки и пачку американского табаку для папеньки. Деньги я вам верну после свадьбы. Обещаю. Я умею держать своё слово!
- Я вам верю, - теперь я уже заикался и смущался, - но денег от вас не возьму. Не в моих правилах.
- Развод оформим сразу после получения приданого. Какое-то время поиграем счастливую семейную жизнь для моих родственников и поживем пару месяцев в одном доме. Расположимся на разных этажах в отдельных комнатах.
- Само собой, - кивнул я, меня удивили решимость и продуманный план смелой девушки изменить жизнь, - вы правда все хорошо обдумали? Не будете жалеть?
- Намерение мое твердое и сомнению не подлежит!
- Понятно. Думаю, что смогу вам помочь.
- Спасибо. Вы мне сразу понравились. Теперь дело за малым – вам надо произвести впечатление на моих родителей.
- Как мне этого достичь?
- Проще простого. Маменьке вы понравитесь, если будете постоянно хвалить занавески и приготовленную еду, подчерчивать, что она настоящая хозяйка в доме. Папеньке будет лестно слышать про достаток в доме, про высокий каменный дом, что таких теперь даже в Европах не делают, что стройка по старинным чертежам и правилам, достойно, твердо и надежно.
- Понятно.
- Одеться вам следует поприличнее, - Анна Степановна критично окинула меня взглядом, - сразу видно, что живете один и нет за вами женского взгляда.
- Что со мной не так? – я уже хотел рассердиться, но рассмеялся.
- Костюм пойдет, - Анна Степановна подняла меня со стула, заставила повернуться вокруг себя, - брюки, пожалуй, тоже. Но рубашка! И галстук! О, Боже! А прическа!
- Что с ними не так?
- Вы знаете, что самое главное у мужчины?
- Не знаю.
- Это рубашка!
- Что в ней особенного? Обычная белая ткань, главное, чтобы воротничок был чистым. Что еще нужно?
- Объяснять долго. Жду вас завтра в три часа в салоне мадам Жюли. Вас там постригут, и мы выберем рубашку с галстуком в магазине готового платья. Все за мой счет, естественно.
- И совсем не естественно. Я в состоянии купить себе одежду. Я же мужчина все-таки!
 Анна Степановна в первый раз мило улыбнулась, стала в этот миг необыкновенно хороша.
- Вы чрезвычайно красивая женщина, к тому же и богатая. От женихов отбоя нет, я уверен. Зачем я вам?
- Женихам нужны мои деньги. После свадьбы я их не увижу, как собственных ушей. Даже самые лучшие из них спят и видят, как будут управлять пивоваренным заводиком на берегу Свияги. У меня же более амбициозные планы на папенькино приданое. Другого способа решить свою мечту я не имею возможности. Я не глупая и не транжирка, но хочу в жизни сделать много хорошего. Помогите мне!
- Я согласен, согласен, - поспешил заверить новую компаньонку, - я практически не сомневаюсь. Я помогу вам!
- Спасибо. Я вам премного благодарна и вас непременно отблагодарю. Не сомневайтесь.
- Не стоит.
- Мне пора. Не смею вас более задерживать. Пойду шить свадебное платье. Да, учтите, что свадьбу тоже придется сыграть. Родители без глупого и инфантильного спектакля не поверят в искренность наших намерений.
- Само собой, - я понимающе развел руки.
Анна Степановна раскланялась и покинула гостеприимный дом Ульяновых. Мария Александровна и Илья Николаевич уговаривали ее остаться, но девица осталась непреклонна.
- Дела. Дела, и маменька будет недовольна, что незамужняя девушка допоздна гостит у знакомых людей.
- Понравилась девушка? – с хитринкой подмигнул Илья Николаевич, когда за Анной Степановной захлопнулась дверь.
- Да, необычная девушка. Завтра иду знакомиться с родителями.
- Быстро это теперь у нынешней молодежи! – удивился Илья Николаевич, - не шутишь?
- Какие уж тут шутки? Ты же сам этого хотел.
- Поразительно.
На следующий день в гимназии во время большой перемены я подошел к Володе. Он сидел на подоконнике и читал книгу.
- Здравствуй, Володя. Что читаешь?
- Здравствуйте, Петр Фомич. Николай Васильевич Гоголь, «Мертвые души».
- Хорошая книга. Что тебе в ней нравится, а что не очень?
- Мне не нравится, что персонажи бесконечно врут друг другу, - отложив книгу на подоконник, серьезно ответил Володя, - складывается впечатление, что взрослые создали вокруг себя несправедливый и нечестный мир. Крутятся и вертятся в круговороте вранья и лицемерия.
- И что же по-твоему надо делать?
- Я пока еще не решил. Думаю, для начала, например, можно убрать из образования «Закон Божий». Наука давным-давно доказала, что Бога нет, и человек произошел от обезьяны. Вранье начинается с малого, в последствии перерастает в большое несправедливое общество.
- Высоко ты мыслишь.
- Мне брат Саша показывал правильные и нужные книги, - Володя вздохнул, -жаль уехал в Петербург. Мне его не хватает.
- Скучаешь?
- Да. Очень. Не с кем серьезно поговорить.
- Готов предложить тебе свое общество для правильных и серьезных разговоров. Хочешь я принесу тебе интересные и нужные книги?
- Хочу.
- Договорились. Завтра принесу первую. Прочитаешь, мы обсудим прочитанное. Затем принесу следующую. Хорошо?
- Здорово, - Володя соскочил с подоконника и запрыгал от удовольствия…

Глава 22

Я открыл глаза. Прохладный воздух из кондиционера приятно обдувал ноги. Я вспомнил, что нахожусь в кабинете доктора Марка. В комнате царил полумрак. Слегка пахло камфарой и хлоркой. Доктор сидел за письменным столом и что-то писал при свете настольной лампы. Накта дремала рядом на кушетке. Пару минут я смотрел на потолок. Что сейчас произошло? Это мои подлинные воспоминания? Или всего лишь сон? Как проверить? То, что происходит здесь и сейчас можно потрогать, понюхать, пнуть ногой, ущипнуть за локоть. Но если событие произошло даже неделю назад - было ли именно так, как числится на полках нашей памяти? Не искажаем ли мы воспоминания, согласовывая прошлые события с текущими взглядами, настроениями и эмоциями?
Выходит, Керн видел Ленина Мало того, приложил руку к воспитанию будущего вождя мирового пролетариата. Хорошо. Что же мы имеем в итоге? Возможно, я помог девице Анне издать прогрессивный литературный журнал, всячески пропагандировал марксизм и содействовал делу Великой Октябрьской Социалистической революции. Провел социальный эксперимент, который окончился провалом через семьдесят лет? Допустим, так и было.
Предположим, я - Керн. Признаться, сомнения пока не отпускали меня. Итак, я - руководитель научного эксперимента на Земле. Я занимаюсь этой деятельностью семь с половиной тысяч лет, с момента сотворения мира и по сегодняшний день. Каких результатов я достиг? Люди на Земле убивают друг друга чаще, чем дикие звери в джунглях Африки. Социальное неравенство и несправедливость правят бал на всей планете, голод и вирусы убивают беднейшие слои населения, катастрофическое расслоение общества забивает финальный гвоздь в крышку гроба с мечтой о счастливом и справедливом обществе. Люди мечтают о воздаянии за земные страдания в загробной жизни, которой по сути нет. Наш эксперимент собираются закрыть, я же сопротивляюсь из последних сил. Вопрос: зачем? Мне стерли память, я рискую жизнями коллег и верных сподвижников. Полиция Ахорна гонится за нами по пятам, мы – изгои на планете Земля. Для чего мне это? Мы остались в меньшинстве, без финансирования, без научной и технической поддержки. Долго ли протянем?
- Марк, зачем мы здесь? – спросил я.
- Ой, - вздрогнул Марк, - здорово, что ты проснулся.
- Это был сон?
- Гипнотический. Ты должен вспомнить прошлое.
- Так и было. Я видел юного Ленина, когда тот учился в гимназии.
- Согласно нашим данным, это соответствует действительности. С 1879 по 1888 годы ты кураторствовал в Симбирске. Могу предположить, что это были подлинные воспоминания.
- Хорошо. Осталось проспать в гипнотическом сне семь с половиной тысяч лет, чтобы восстановилась хронология жизни?
- Думаю, что не потребуется, - сдвинув брови, продолжил Марк, - нам надо восстановить в памяти несколько опорных точек: пять-десять, например. Тогда воспоминания как бы заякорятся. Недостающие события и знания восстановятся автоматически и заполнят пустоты сознания. План такой.
- Спасибо. Буди Накту. Мы пошли. Когда следующий сеанс?
- А я не сплю, - девушка потянулась, улыбнулась, легко встала, поправила прическу.
Накта была великолепна.
- А с тобой у нас будет отдельный разговор, - сказал я серьезно.
Я взял девушку за руку и, не прощаясь с Марком, вышел из кабинета.
- Что случилось? – спросила Накта, когда мы вышли на улицу.
- Это я тебя хочу спросить: что происходит? Что за жених у тебя на Ахорне? Почему ты строила глазки и флиртовала со мной уже в девятнадцатом веке? И почему Керн ничего не пишет об этом в рукописи? Кто врет? Что происходит?
Я не на шутку разошелся, кричал и размахивал руками. Из окон соседних домов высовывались египтяне, здесь не принято громко выражать эмоции. Тем более кричать на женщину в общественных местах.
- Керн! Успокойся. Прошу тебя. Пойдем домой, я постараюсь донести до тебя свои соображения.
- Говори сейчас! Я требую! – не унимался я.
Меня бесило и раздражало вокруг любая мелочь – пыльная дорога, жара, беззубые старики, чернявые дети, недостроенные пятиэтажки. Я смотрел на себя со стороны, и не понимал столь агрессивного поведения. Как будто в меня вселился чужой человек. Невротик и псих совершенно по-хамски разговаривал с моей любимой женщиной, а я-настоящий стоял, смотрел и не сопротивлялся. Кто ты? Кто-то внедрился в мой мозг. Почему мне так неприятно? Мне вдруг стало стыдно, и я поник головой.
- Пойдем, милый, - Накта взяла меня за рукав, потащила вперед.
Я безвольно шагал за ней. Мои сандалили выбивали облачка пыли при каждом шаге. Ну и что? Здесь сухо, пустыня, это нормально. Не нормально было обращать на эти ненужные мелочи внимание! Попался, Керн! Над тобой именно в эти мгновения проходит злой и циничный эксперимент! Ха-Ха-Ха! Кто-то злой внутри меня не собирался сдаваться.
- Куда ты меня тащишь? - я освободился от руки Накты.
- Милый, дорогой, любимый, пойдем скорее домой. Сейчас все пройдет!
И эту женщину я когда-то любил? – подумал я. Наивный, жалкий, неудачник, - продолжил я самоуничижаться. Сейчас глупая бабенка приведет меня куда-нибудь, накачает алкоголем или наркотиками, распилит тело на органы и сказочно озолотится. А что вы хотите? Представьте сколько на черном рынке стоит сердце или печень с ресурсом в десять тысяч лет. Вот то-то и оно! Я мощно нокаутировал воображаемого противника перед собой, и стремительно зашагал навстречу неоновым вывескам арабского города. К людям! Хватит таиться! Мне нечего скрывать! На людях, по крайне мере, меня не станут убивать.
- Отстань от меня, - крикнул я Накте.
Накта промолчала и пошла за мной, отставая на пару шагов.
- Будешь за мной следить? – повернулся я к подлой преследовательнице.
Накта не проронила ни слова.
- Женщина, я вас не знаю! Помогите! – крикнул я.
Накта сжала губы, но шаг не сбавила.
- На кого работаешь, Накта? Тебе хорошо платят? Я заплачу в два раза больше! -  я вернулся, подошёл к девушке вплотную, посмотрел прямо в глаза.
У Накты дрожали руки и губы, вот-вот заплачет.
- Конечно, что еще покажешь из женского арсенала соблазнения и обольщения? Разжалобить пытаешься? Не получится!
Я развернулся и пошел быстрее прежнего. Накта едва успевала за мной. Вид сверкающих огнями кафешек и яркой рекламы пробудил жутчайший аппетит. Я завернул в первое попавшееся заведение. Заказал десять двойных бургеров и три больших напитка. Сел у окна. Накта присела на свободное место в пределах прямой видимости. Не уходит. Чего-то ждет. Зараза! Зачем она мне теперь? Когда я все понял? Что им всем от меня надо? Сейчас наемся и разберусь, как настоящий мужчина.
К Накте подошел официант, она заказала кофе. Скряга. За фигурой следишь? Жирная корова! Нет у тебя никакого жениха. Все ты выдумала! Никто тебя замуж не возьмет! Так и знай. Бургеры залетали в мой желудок один за другим, майонез тек по губам и подбородку.
- Официант! Картошки фри! Пять больших порций! - крикнул я через весь зал.
Вкусные бургеры здесь, в Египте. Наверняка замечали, что на курорте любая еда чрезвычайно вкусная? Кола - слаще, выпечка и десерты – душистее, фрукты - волшебные? И я замечал. Что-то в воздухе для туристов распыляют. Мне принесли картошку, я расплатился наличными. С картошкой бургеры пошли еще быстрее. Я не заметил, как съел шесть сэндвичей. Желудок раздулся, сидеть стало неудобно, но отступать настоящим мужчинам нельзя. Что не съем, то заверну и отнесу домой. Где мой дом, кстати? Где я живу? Я пережевывал очередной бугрер. Картина дороги домой в сознании не прояснялась.
Через три столика от меня сидела Накта и поглядывала за мной, изредка притрагиваясь к кофе. Не ест ничего. Может она голодная? Я показал ей бургер, не хочешь ли? Она покачала головой: не хочу. Как хочешь, мы не гордые. Я собрал остатки еды и пересел к ней за столик.
- Как дела? – спросил я, усаживаясь напротив.
- Хорошо, - тихо ответила Накта.
- Угощайся, - предложил я.
- Нет аппетита. Извини.
- Что так?
- Я не голодна.
- Не могу вспомнить, где мы остановились на ночлег.
- Я написала адрес, он лежит у тебя во внутреннем кармане.
- Зачем?
- Марк предупреждал, что могут быть истерики.
- Ты все знала?
- Получается, знала, - Накта посмотрела на меня влажными глазами, - я тебя люблю.
Вспышка! Блеск! Откуда-то сверху нахлынула волна теплоты, милоты и нежности. Передо мной сидела самая красивая, самая добрая, самая желанная во Вселенной женщина. По моим щекам потекли слезы. Что со мной происходит? Я жевал бутерброд и картошку, слезы попадали в рот и стекали по подбородку. Накта понимающе улыбалась, вытирала слезинки то на моем, то на своем лице, не давая им пробежать путь до конца и упасть на пол. Чуть не подавившись, я проглотил большой кусок бургера:
- Я, выходит, тебя тоже люблю.
- Я испугалась за тебя.
- Поешь немного.
- Ага, хорошо, - Накта улыбнулась и принялась помогать с непомерно большим заказом еды.
Я сидел и смотрел, как лопает моя принцесса, моя королева, моя волшебница. Я почти успокоился. В животе ощущалась ломовая тяжесть. Как же я мог съесть столько сэндвичей?
- Купаться не пойдем?
- Не пойдем. Ты что? Там же акулы и морские ежи.
- Трус не играет в хоккей! – гордо заявил я.
- Нет, нет, нет!
Мы вышли из ресторана в обнимку под неодобрительные взгляды местных жителей. Не принято здесь так ходить. Аборигены, конечно, привыкли, что туристы бывают разные. Я поглаживал Накту, под тонкой тканью ощущал приятное тело любимой женщины. Эй! Создатели цивилизации Ахорна! Спасибо за прекрасных женщин, которые нас сопровождают всю жизнь.
По дороге домой Накта рассказала, что Марк предупреждал, что я могу непродолжительное время быть странным и даже агрессивным. Две разные личности будут бороться за лидирующее место в голове. Вспышки агрессии и немотивированной злости могут чередоваться с продолжительными депрессиями и периодами уныния. Доктор Марк надеется, но не уверен, что личность Сергея Ивановича Кузнецова уйдет окончательно. Какое место ей достанется, даже когда вернутся полноценные воспоминания Керна. В общем, много вопросов, проблем, неясностей. Но мы прорвемся. Главное, не сдаваться.
- У тебя был жених на Ахорне? – спросил я уже перед сном.
- Не совсем. У меня были поклонники и даже отношения. Но когда я прилетела на Землю, была абсолютно свободна.
- Почему ты мне говорила совсем другое?
- Женщины часто говорят не то, что думают.
- Почему?
- Точно не знаю. Потому что нас такими создал бог. Тебя такой ответ устроит?
- Нет.
- Жаль. Попробую по-другому. Женщины часто думают одно, говорят другое, делают третье, а имеют в виду четвертое.
- Как так?
- Не думай. Люби меня такой какая я есть. Тогда я пыталась завладеть твоим вниманием. Ты же был увлечен работой. Я часто провоцировала тебя на общение. Но ты улетал то в Монголию, то в Турцию, то в Индию. Тебя всегда ждали дела мирового масштаба. По большому счету, в твоей рукописи написано правильно, ты не замечал меня до последнего времени. Я же тебя заметила сразу. Извини за прямоту. Не надо было мне тебе говорить.
- Надо, надо. Сжалься, я и так мало помню о себе, о тебе, о нас. Если ты продолжишь выстроить загадки, то мы не разгадаемся никогда.
- Хорошо, буду говорить правду.
Раздался телефонный звонок. Звонили на телефон Накты. Кто? Почему в столь позднее время? Из другой части света? Из Америки?
- Алло… Нет… Его нет рядом… Ты не будешь с ним разговаривать… Ах? ты знаешь? Все равно не будешь…
Накта выключила телефон, отложила трубку. Отвернулась к стене, расстроенная.
- Кто это? – спросил я.
- Неважно.
- Этот человек хотел поговорить со мной?
- Да.
- Кто это?
- Снарк.
- Ты знакома со Снарком?  - удивился я.
- Знакома, - Накта резко развернулась ко мне, - ты даже не представляешь, как хорошо! Он очень плохой человек.
- Расскажи мне.
- До того, как я приехала на Землю, я работала в НИИ Социологии на Ахорне. Моим руководителем был Снарк. Папенькин сыночек, он думал, что ему все можно. Избалованный самовлюбленный придурок!
- У вас что-то было?
- Нет. Но он так не считает. Ему в жизни многое доставалось легко. Выгодный жених, наследство, положение в обществе. Многие девушки мечтали попасть в его постель.
- А ты, конечно, не такая?
- Не такая. Он не в моем вкусе. Я отказала. Он продолжил домогаться. Я подала жалобу. Руководство не замечало моих просьб. В коллективе косо поглядывали и крутили у виска. Я написала заявление по собственному желанию и уехала подальше от Ахорна. На Землю. Дальнейший ход событий ты примерно представляешь. Я работала в ЦИЛе, все было хорошо. Керн мне очень понравился. Честно. Но у нас с тобой ничего не было до последнего времени. Ты был чертовски привлекателен и недоступен. Неожиданно Снарк появился на Земле. Я даже пыталась уехать на Ахорн. Взяла отпуск и неделю бродила по пустынным берегам Антарктиды. Думала, как поступить. Я не хотела тебя терять. Снарк, этот проницательный подонок, быстро разобрался в ситуации. В отличии от тебя он сразу понял, кто мне нравится и решил уничтожить тебя, как конкурента и соперника. Не хочется думать, что ваше противостояние и смертельная вражда только из-за меня, но слов из песни не выкинешь. Я уверена, что вы в любом случае не сработались, уж очень разные приоритеты и мотивация.
- Ты с ним встречалась на Земле?
- У меня случались рабочие командировки в Европу. Снарк не упускал случая встретить меня и очередной раз вынести мозг. Его одержимость переходила рамки приличия. Редкая поездка обходилась без его навязчивого внимания. Он закидывал меня цветами, пытался произвести впечатление, заказывал выступления оркестров и комедиантов, устраивал балы и приемы. Заметь, это накладывалось на твое глухое и непробиваемое безразличие.
- Как я понимаю, ты устояла?
- Повторяю: он не в моем вкусе! Меня Снарк просто бесит!
- Почему ты раньше об этом не говорила?
- Я тебе рассказала. Ты знал.
- Возможно, - с грустью вздохнул я.
Очередное темное пятно. Как меня это бесит! Чего я еще не помню? Телефонный звонок вновь прервал размышления о странностях моего положения. Накта взяла телефон.
- Это тебя. Снарк. Будешь разговаривать?
Я кивнул. Накта передала трубку, сама съежилась и укрылась одеялом. Я поставил на громкую связь.
- Алло.
- Привет, дружище. Как сам? – голос Снарка изобиловал чрезвычайно дружелюбными и ласковыми до приторности нотками.
- Великолепно, у тебя как? Чего звонишь?
- Я звоню, потому что я тебе нужен.
- Разве? Мне от тебя ничего не нужно.
- Ошибаешься. Оптический диск, на котором важная для тебя информация. Диск такой хрупкий. Копию сделать не получается. Я, честное слово, переживаю.
- Я заинтригован. Что на диске?
- Ты.
- Поясни.
- На моем диске твои воспоминания, твоя память, твоя личность. Ты кем себя сейчас ощущаешь: Сергеем или Керном? Смею предположить, что ты уже обратился к докторам и пытаешься восстановить белые пятна в сознании. Но это лишь иллюзия. Если ты хочешь до конца дней вспоминать прошлое, а не жить полноценной жизнью, ты на правильном пути.
- Ты, как всегда, проницателен. Рад, что в мире существуют неизменные величины.
- Узнаю тебя, Керн. Прогресс, как говорят на Земле, на лицо. Но я уверен, что до полного восстановления, если оно вообще возможно, еще очень и очень далеко. Я консультировался со специалистами. А времени у тебя нет, сей ресурс не восполним и с каждой секундой тает. Мы стареем.
- Это горько осознавать, Снарк. И что ты предлагаешь?
- Я предлагаю вернуть тебе личность. Ты вспомнишь все, за исключением последних дней.
- Заманчиво. И что же ты хочешь за мою личность?
- Мелочь. Накту.
- Зачем она тебе?
- Это моя женщина. У нас давние теплые чувственные отношения.
- Это вряд ли возможно.
- Почему?
- Думаю, что она сама выберет с кем быть. Если мое мнение кого интересует, то я буду против, потому что люблю Накту.
- Что ты знаешь о любви? Ты себя-то не помнишь.
- Если бы она хотела быть с тобой, то давно бы ушла.
- Ха-ха-ха. Упрямый мальчик. А ты не думал, что Накта работает на меня? Я завербовал ее еще на Ахорне.
- Сомневаюсь. Если так, то тебе не стоит звонить и убеждать ее вернуться. Правда же? Отправь личное приглашение, и она вернется.
- Хитрец. Узнаю Керна. Без Накты не будет диска. Решай.
- Тут такое решение, что не стоит тратить и пары секунд. Нет, так нет. Вообще на что ты рассчитывал? Что ты припрешь меня к стенке, и я затрепещу, как осиновый лист? Сдам пароли и явки, отдам самых дорогих и преданных людей? Я уверен, что справлялся с проблемами тысячу раз без тебя и сейчас что-нибудь придумаю. Нет старых воспоминай, так будут новые. Проблем-то на три копейки.
- Не скажи. Мне кажется, ты сильно ошибаешься. Хреновый из тебя бизнесмен. Торговаться совершенно не умеешь. Мог бы получить полмира в свое распоряжение. Мог бы вернуть память. А сейчас ты вне закона, за тобой гонится галактическая полиция. Тебя скоро схватят, и, конечно, не лишат жизни в наш гуманный век, но отправят на поселение в провинциальный зачуханный городишко подметать гаревые дорожки в Парке Культуры и отдыха. Как тебе подобная перспектива?
- Великолепно. Главное, чтобы тебя не было рядом.
- Будешь скучать, Керн. Позвонишь - я приеду. Представляешь, мы сидим вдвоем на лавочке и вспоминаем, как я тебе надрал задницу в Бородинском сражении?
- Я не хочу встречать старость в твоем обществе. Благодарен за то, что избавил меня от воспоминаний о тебе.
- Жаль. Нам есть, что вспомнить и что обсудить. Забирай диск, на пенсии будет чем заняться.
Накта замерла, внимательно слушала наш разговор, смотрела перед собой немигающими глазами.
- Сделки не будет. Хочешь вернуть память, отдавай просто так. Я не торгую близкими людьми.
- Ну, и дурак же ты, Сергей Иванович. В тебе говорит недалекая земная сущность. Керн бы так не поступил. Не тот масштаб личности. Тебе этого не понять.
- Прощай. Разговор закончен.
Я отбросил телефон в сторону. Накта посмотрела на меня влюбленными глазами. Я правильно сделал? Да, - говорили ее глаза. Ради таких минут стоит жить, - подумал я.
- Расскажи мне, какими ресурсами располагаем? Как мы собирались жить на Земле без поддержки родной планеты, - попросил я Накту.
- Мы думали, что нас оставят в покое. Официальные структуры Ахорна уйдут. Мы будем заниматься деятельностью на свое усмотрение. Будем вести просветительскую деятельность, спасать людей от эпидемий и катастроф, направлять в правильное русло прогресс и развитие общества. Не без оснований предполагали, что развитию земной цивилизации существенно навредило противостояние Керна и Снарка. Теперь же займемся серьезными проблемами планомерно и без ненужной конкуренции.
- Похоже не получится. Снарк не унимается. Если ему помогут из центра, то мы не устоим.
- Либо нам надо искать выходы на руководителей ведущих стран мира.
- Это не проблема…
То, что я узнал в последние дни, не проясняло ситуацию. На что надеялся Керн? Чего я не знаю? Картина вырисовывалась безрадостная. Нас забьют, выловят по одиночке и отправят на Родину. Можно, конечно, скитаться, можно поселиться в пустыне, выкинуть мобильники и планшеты. Нас не засечет ни один радар. Как долго продолжать скитания в пустынях Сахары? Сто лет? Двести? Керн не дурак. Он что-то знал. Почему главный куратор Всея Земли ни с кем не поделился планами? Или поделился? С кем?
- Керн ничего не говорил в последнее время необычное? – спросил я Накту, - может, у него был секретный план? Если плана нет, то нам крышка. Должна существовать какая-то перспектива. Так не бывает. Я не верю, что Керн безрассудно кинулся в бой, не имея палочки-выручалочки.
- Мне ты ничего не говорил. Я рассказала, все что знала…
- Ты подумай. Может вспомнишь какие-то намеки, рассуждения, места куда он, то есть я, ездил один. Может у меня имеется какой-нибудь тайник? Кто мой лучший друг? Где он? Может он что-нибудь знает? У каждой загадки должна быть отгадка. Или хотя бы подсказка.
- Я не помню. Но подумаю…
Накта легла на бочок, закрыла глаза и быстро засопела. Я же долго лежал и думал, потому что объелся на ночь и напился бодрящей колы. Считал баранов и ворочался. Жизнь Сергея Ивановича Кузнецова не в пример проще и понятнее. Могу ли я вернуться в московскую квартиру и продолжить жизнь обычного русского таксиста с высшим педагогическим образованием? Наверное, могу. Но не захочу.
Рано или поздно я бы написал приличный роман, стал бы известным писателем, возможно, даже кумиром современности, ходил бы по модным салонам, раздавал интервью и автографы. Тем более, времени на развитие писательских навыков, похоже предостаточно. Ведь часто человеческой жизни не хватает, чтобы достичь максимума возможностей и полностью самореализоваться. Я же могу потратить на совершенствование литературных произведений не одну сотню лет. Изучу тонкости родного русского языка, подберу точные метафоры и разовью до ювелирной точности чувство юмора. Мое имя пропишут в учебниках по литературе всех стран мира. В книгах я буду рассказывать, как правильно должны жить люди, к чему стремиться. Я добьюсь переворота в сознании людей и выполню миссию Керна художественным способом.
Что-то мне подсказывало, что стать великим писателем не получится. Теперь, когда я узнал Накту, Парка и Марка, оставить их одних не смогу. Не имею права. Они мне доверились. Пошли за мной.
Нет! Так нельзя. Надо искать выход сообща. Если втянул людей в провокацию, иди до конца. Пускай у нас пока не получается добиться результатов в планетарном масштабе, но создать вокруг себя оазис добра и справедливости, я обязан.
Ночное египетское небо, ярко усыпанное тощими звездами, заглядывало в отрытое окно: где-то там Ахорн, мама и папа. Я их совсем не помню, а они обо мне думают, быть может, прямо в эту минуту. Простите меня, если можете. Я обязательно вспомню! Даю слово! – кинул я Вселенной робкое обещание. С чувством правильно совершенного поступка, заснул.

Глава 23

Во сне я оказался в Средневековье: примерно тринадцатый век, Франция. Я ехал на коне, не слезая, последние три часа. Неудобная вмятина на латах натирала под правым ребром. Пятая точка сперва болела, а потом перестала, я ее практически не чувствовал. Оруженосец мой отстал и к таверне я подъехал в одиночестве. Никто меня не встретил, никто не помог слезть с коня. Изловчившись, я спрыгнул на солому, перемешанную с конским навозом. Еле устоял на затекших ногах. Какой болван придумал рыцарей и турниры? Почему нельзя соревноваться в мирных забавах? Пинать мяч, например, или прыгать в высоту, или бегать на скорость по десять кругов вокруг озера?
Около минуты я не мог разогнуться. Стоял в раскоряку. Хорошо, что никто не видел меня со стороны. Нет ничего позорнее, чем смешной рыцарь. Ноги отмякли, я почувствовал кончики пальцев. Ура! Я выжил на этот раз! В таверну! Очень хотелось кушать. Нет, жрать! Я вошёл в средневековую закусочную странной походкой, будто у меня между ног зажат приличного размера кожаный мяч. Рядом с таверной воняло гнилью, но это были цветочки. Насколько смердящий запах царил внутри заведения, трудно описать словами без междометий и с зажатым носом. Запах гниения, не просто прокисшей, а именно давно пропавшей еды животного происхождения. Поневоле станешь вегетарианцем.
Я прищурил глаза, чтобы рассмотреть во полумраке закусочного зала, куда можно сесть и кто здесь собрался. На удивление, свободных мест было мало. Глаза быстро привыкли ко слабому свету, я увидел человек тридцать жующих, рыгающих, одновременно ржущих и разговаривающих разносословных людей. Были здесь и крестьяне, пропивающие свои скудные сбережения, и пару рыцарей с оруженосцами. У стойки бара стоял модник с начищенными туфлями в ярко расшитом камзоле.
Звеня доспехами, я проследовал на свободное место у окна. Ко мне подошла хозяйка заведения, продемонстрировала пустой от зубов рот, шепелявя, сообщила:
- Есть только луковый суп и баранина с капустой.
- Две порции, любезная, сейчас подойдет мой слуга.
Хозяйка улыбнулась на мою любезность, изобразив что-то вроде книксена.
- Можно приоткрыть окошко? – поинтересовался я.
- Лучше не надо, уважаемый господин…
- Артур, - назвал я первое попавшееся имя.
- Господин Артур, это окно выходит на помойку. Я постоянно прошу мужа выкидывать помои подальше от таверны. Но он по своей природе ленив, хотя и чрезвычайно добр. Все местные завсегдатаи знают, что окна лучше не открывать. Кроме того, я думаю, что окно не откроется, сколько там снаружи налипло грязи.
- Хорошо, - кивнул я, к запаху почти привык, глаза тоже не слезились, человек ко всему приспосабливается, - ступай на кухню, хорошая моя. Я голоден, как рота римских легионеров. Принеси поскорей еды.
- Прошу прощения, но у нас такие правила, что я прошу вас рассчитаться со мной заранее. А то сами знаете: случаи разные бывают. Господа поедят, напьются, а рассчитаться забудут. Нам убытки терпеть не годиться. С вас три франка.
Я отсчитал монеты. Хозяйка обрадовалась, зарделась, видно не все рассчитывались живыми деньгами. Были исключения. Взмахнув руками, хозяйка упорхнула на кухню. Я снял пропахший конским потом шлем, положил рядом на лавку. Огляделся еще раз. Франт в модном наряде не сводил с меня глаз. Его лицо смутно кого-то напоминало. И никто более не пялился в мою сторону. Рыцарей в этих краях бродило много, я не мог никак выделяться в общей массе вояк.
Я поправил слипшиеся волосы рукой. Помыть бы руки перед едой, хотя подобный ритуал здесь мог показаться слишком подозрительным. Хорошо, что я заранее принял антибиотик – даст бог, удастся избежать пищевого отравления. Я постучал пальцами по латам, понюхал под мышками. Ух! Лучше бы не нюхал. В целом я хорошо вписывался в окружающую антисанитарию. Франт периодически прикладывался к большой кружке с пивом и настойчиво поглядывал в мою сторону. Чего ему надо? Других объектов для мыслеприложения видимо не нашлось. Я махнул ему рукой, мол, что хочешь приятель? Если есть вопросы - подходи в миг порешаем. За благородным рыцарем не заржавеет ни слово, ни булатный меч.
Франт в одну руку взял пеструю широкополую шляпу, в другую - две здоровенные кружки. А ты не так прост, как кажешься с первого взгляда. Не знаю смог бы я нести без напряжения и улыбаясь два здоровенных бокала на почти вытянутой руке? Осыпая окружающих улыбками и мимолетными приветствиями, франт вихляющим фарватером добрался до моего стола.
- Керн? – вопросительно посмотрел на меня франт, обнажив слишком белые и ровные, для Франции двенадцатого века, зубы, - я тебя не узнал. Хреново выглядишь!
- Снарк? Я тебя тоже не узнал. Предполагал, что ты будешь в рыцарских доспехах.
- Не люблю лишние тяжести таскать, облачаться, разоблачаться. Зачем?
- Не вписываешься в местный колорит.
- А я не и не собираюсь выглядеть, как эти первобытные людишки.
Снарк снисходительно окинул взглядом посетителей таверны.
- Мы не должны нарочито выставлять не местное происхождение. Разве не так?
- Есть писаные правила, - улыбаясь, ответил мне Снарк, - и внутреннее ощущение, как надобно поступать. Я показываю этим дикарям, к чему следует стремиться. Не навязчиво, спешу заметить, и без насилия.
- Меня утомляют твое словоблудие и двойные стандарты.
- Ха-Ха-Ха! – громко и вызывающе рассмеялся Снарк.
- Ты закончил показательное выступление? – спросил я моего визави, когда тот вытер раскрасневшиеся от смеха глаза, - перейдем к делу?
- Охотно.
- Итак, ты вызвал меня на рыцарский поединок. Я подготовился. Где и когда будем драться?
- Завтра. А ты знаешь, что если наверху узнают про твое участие в рыцарском турнире, по головке не погладят?
- Знаю. Но поединок - твоя инициатива. Я согласился, потому что считаю, что доблестное сражение единственный мужской и честный выход из сложившейся ситуации. Неужели ты струсил?
- Не дождешься, - Снарк посерьезнел, - угощайся, кстати.
Мой заклятый друг подвинул ко мне одну из кружек.
- Отравлено?
- Не доверяешь?
- Снарк, мы не дети. Ходить вокруг-да-около, не собираюсь. Я тебе не доверяю! Я тебя не люблю! Считаю тебя подлецом и негодяем. Скажу сейчас и повторю еще тридцать три раза. Если потребуется, произнесу под присягой. Ты - негодяй. Хозяйка! Мне одно пиво! Да, поживее! - крикнул я в сторону кухни.
- Обидно, Керн, - Снарк изобразил искреннюю обиду, - совершенно необоснованное обвинение. Зачем мы враждуем? Почему не можем найти общий язык? Сколько будет продолжаться наше противостояние?
Мне принесли заказанное мною пиво. Я отпил глоток. На вкус напиток был вполне приятным и душистым, даже с пузыриками.
- Ты серьезно, Снарк? Твои вопросы я возвращаю обратно. Почему? Зачем? Почему?
Мой соперник отодвинул предложенную мне кружку в сторону, и отглотнул из своей кружки. Я угадал? Он хотел меня отравить? Какое беспардонство!
- Не плохое здесь пиво, - сменил тему Снарк, -  правда? Хочу построить небольшой пивной заводик. Как ты думаешь? Имеет смысл?
- Как инвестиции в алкогольный бизнес согласуется с нашей работой и просветительской деятельностью?
- Да, никак, Керн. Скучно мне. Ой, как скучно!
Снарк встал, поднял руки вверх и прошел в странном аллегорическом плясе вокруг моего стола три раза, похлопывая по плечам, бокам и бедрам.
- Что я здесь делаю? Что хочу доказать? Там, на Ахорне, - Снарк поднял указательный палец вверх, - все блага цивилизации: телевидение, интернет, автомобили, самолеты, горячая вода, доступные и готовые на все женщины. А тут что? Попробовал я подкатить к одной аспирантке. Так она знаешь, как на меня посмотрела? Как будто хотел съесть младенца и у меня на губах невысохшая кровь. Как? Почему? Разве настоящий мужчина может такое позволить? Предлагать мне такое? О, Боги мои!
- Езжай домой. Кто тебя держит?
- Держит. Есть одно дело. Мог бы тебе рассказать, но если ты выживешь, то информация будет лишней.
- Мне твои тайны не интересны. Я другого не пойму: тебе не нравится работа, земных людей ты не любишь. Неужели на Ахорне не нашлось занятия для такого негодяя как ты?
- Мы с тобой слишком разные. Ты меня никогда не поймешь. У тебя в голове нравственный мусор из доброты, справедливости и равенства. Это все чушь и промывание мозгов для тупоголовых и ленивых людишек.
- Не все так думают.
- Тем хуже для вас. Завтра я тебя прикончу в честном поединке, тем самым доказав, что моя истина умнее и важнее. Правила дальнейшего мира будет писать победитель.
- У русских есть поговорка: «Не говори: «Гоп», пока не переплюнешь!»
- Это детали. Я не видел человека глупее, чем ты, Керн. Ты никогда не заниматься военными искусствами и согласиться на публичный поединок? Верх безрассудства!
- Ты меня отговариваешь?
- Я знаю, что это бессмысленно. Только смерть вылечит таких дураков, как ты.
Хозяйка принесла две миски с супом и краюху белого хлеба.
- Ну, и хорошо. Позволь поесть хорошенько последний раз, ежели мне завтра умирать.
- Ты, типа, даже не боишься?
- Почему же? Боюсь. Но бить негодяев – мое призвание. Я тебя заколю завтра на поединке, делов-то на пять минут.
Двери таверны с грохотом распахнулись, в зал ввалился Парк. За спиной у моего оруженосца висел большой рюкзак, из которого торчало боевое снаряжение: меч, лук, колчан со стрелами, в руках Парк нес длиннющее копье. Я помахал ему рукой.
- Здорово, босс! – Парк плюхнулся на соседнее место, скинул под ноги тяжёлую ношу, - умаялся же я в этом дурацком походе!
- Перекуси, - я пододвинул ему миску с супом.
- Это кто? – довольный Парк взялся за ложку.
- Это – Снарк, - представил я своего соперника.
- Хорошо выглядит для завтрашнего трупа, - Парк улыбнулся в тридцать два зуба и надолго замолчал, занявшись едой.
Глаза Снарка налились яростью. Он громко хлопнул по столу пивной кружкой. Остатки пива выплеснулись и растеклись по грязному земляному полу. Снарк тут же едва не поскользнулся на луже, нелепо замахал руками, но устоял. Плюнул в лужу и вышел из таверны.
На следующий день в замке местного барона состоялся рыцарский турнир. Главный приз – триста франков и рекомендательное письмо на службу в личную охрану короля Франции. Мой поединок должен был состояться третьим по счету. Я хорохорился перед Снарком, но на самом деле сильно переживал. Полночи не спал, ворочался, считал баранов, коней, волков и лисиц. Заснул тревожным сном только под утро. Шансов выиграть поединок у меня было, если честно, не много. Я навел справки, Снарк уже более ста лет занимался боевыми единоборствами, сам организовывал и участвовал в рыцарских турнирах. На его личном счету числилась не одна победа в подобных соревнованиях.
Снарк бросил мне вызов, по-детски спровоцировав на «слабо». Отказываться было нельзя. Он раструбил бы на всю Вселенную, что Керн трус и слабак. Я не самый смелый, но никогда не уклонялся от честного соперничества. Три месяца я провел в Японии, тренируясь у знакомого самурая Акайо. Нельзя сказать, что после каникул на острове Хоккайдо, я совсем не умел обращаться с мечом и копьем, но дуэльные схватки никогда не были делом моей жизни. Парк вначале отговаривал меня. Затем, как мог подбадривал. Иногда я ловил его вопросительный взгляд: «А может не надо, шеф?» Я качал головой, мол: «Надо, Парк. Надо!»
Первыми на ристалище вышли два британских рыцаря. Они медленно разъехались в стороны. Потом стремительно понеслись друг на друга… И оба промахнулись. Рыцари лениво дергали за узду, смотрели на солнце, но поменяли копье, попробовали его в руке. Затем злобно покричали на всю округу, обзывая соперника самыми гнусными ругательствами. После замены копья, стремительно сблизились, и снова обоюдно промахивались. Так повторилось четыре раза.
Я немного успокоился, уровень подготовки рыцарей оставлял желать лучшего. Думаю, на общем фоне я буду смотреться неплохо. Если и проиграю, то достойно. Я подмигнул Парку. Публика негодовала. Где зрелище? Где поверженные соперники? Где фонтаны артериальной крови? Где триумфаторы? Судья поединка приказал рыцарям спешиться и продолжить поединок на мечах. Рыцари сошлись в ленивом противостоянии на земле. Они нехотя лязгали друг другу по латам. Кричали что-то отвратительное и оскорбительное. Наверное, это и было в их программе самым сильным оружием. Через несколько минут боя, один из рыцарей упал, как мне показалось, просто так. Он театрально забился в конвульсиях. Поверженного унесли на носилках. Триумфатор ликовал, снял шлем и радовался, как ребенок.
Второй поединок был более динамичным и скоротечным. На это раз дрались два пеших рыцаря, один из Нормандии, другой из Флоренции. Нормандец как-то ловко забежал флорентийцу за спину и несколько раз нанес колото-рубленные раны своему сопернику в спину. Рыцарь с юга упал лицом в песок, поединок закончился быстрой победой выходца с сервера Франции. Рыцарь был хорош. Я опечалился, все-таки есть настоящие соперники на турнире. Что из себя представляет Снарк на поле боя?
Настал мой черед. Парк с достоинством вывел меня верхом на лошади на исходную позицию. На противоположном конце полосы, я увидел Снарка в доспехах. Он что-то жестикулировал и кричал. Из-за сильного ветра и шума трибун, я не разобрал ни слова. Кричи, кричи, негодяй! Что тебе еще остается? В голове я прокручивал гениальную комбинацию, которую придумал специально для меня лично Акайо. Я должен был легким движением левой руки щитом отбить удар копья Снарка. Свое копье я должен был направить вниз и пронзить коня неприятеля. Затем я стремительно выхватываю сверкающий на солнце и острый, как бритва, меч, которым отсекаю негодяю голову резким ударом с оттяжкой. Победа! Фанфары! Прекрасная Баронесса Аннетта с балкона шлет воздушные поцелуи. Я скоромно покидаю поле боя.
В жизни бывает, когда события идут не по плану. Но чтобы так? Сперва мой конь не захотел нестись на неприятеля. Я засиделся на старте. Озлобленный ненавистью Снарк летел на своей кобыле в мою сторону со скоростью ветра. Я пришпорил коня, тот нехотя тронулся с места. Далее время замедлило трагический ход. Так бывало не раз в ответственные мгновения моей, теперь уже никчемной, жизни. Когда Снарк приблизился так близко, что я видел испуганные зрачки неприятеля в узком разрезе шлема, мой конь неожиданно присел на задние ноги. Я качнулся назад и чуть не выпал из седла. Этот маневр стоил моей лошадке жизни - копье Снарка вошло в грудь коню по самую рукоять. Раненый конь, как в замедленной съемке, заваливался назад и на правый бок. Я, пытаясь сохранить равновесие, упер копье тыльным концом в землю.
И тут случилось чудо. Не иначе за меня вступился ангел-хранитель. Снарк налетел на мое копье сам. Металлический наконечник врезался ему прямо в щель между шлемом и латами. Копье перебило сонную артерию, кровь пульсирующим фонтаном оросила обоих коней и песок под ногами. Я упал, меня слегка придавило лошадью. Затем время восстановило привычный темп.
Парк подбежал и помог мне встать на ноги. Я, пошатываясь, подошел к поверженному Снарку. «Покойся с миром, недруг. Я тебя прощаю, хотя ты и негодяй редкостный», - я мысленно обратился к бывшему сопернику. О мертвых только хорошо или ничего. Что сказать хорошего про Снарка? Он – человек, с Ахорна… Собственно и все. Хорошие слова закончились. Наверняка, что-то было и в нем хорошее. Просто я не знал этого человека достаточно близко. Возможно, он хороший друг и заботливый сын, прогрессивный ученый…
Я стоял и смотрел на поникшее тело поверженного врага. Мой соперник сразу как-то уменьшился в размерах. Я не слышал поздравительных речей и возгласов, восхищенной поединком баронессы. Не видел восторженных взглядов местных дворян.  На душе скребли кошки: я убил человека! Пускай и не очень хорошего, но все же человека. Гуманоида. К Снарку подбежали слуги, приподняли за руки и поволокли за пределы ристалища. Готовился новый поединок. Мне передали копье влажное и липкое от свежей крови. Все закончилось. Я, уставший, оперся на Парка. В следующее мгновение с головы погибшего рыцаря слетел шлем и покатился под трибуны. На голове убитого запылала густая шапка огненно-рыжих волос.
- Погодите, - я подбежал к убитому рыцарю, - постойте.
Носильщики остановились. Я наклонился, приподнял голову поверженного соперника. Это был не Снарк! Этот подлец никогда не играет честно! Снарк вместо себя нанял другого рыцаря! Зачем рисковать самому? Вот, негодяй! - я кипел и возмущался. Черт! Черт! Черт! Как я мог так легко повестись на его дешевый развод?!
Я пошатнулся от усталости и злости. Парк поддержал меня.
- Я предупреждал, - назидательно сообщил мне друг, - нельзя играть с шулером на его поле его картами.
- Должно же в человек быть хоть что-то человеческое?
- Должно, но не в случае со Снарком. Так бывает.
Я совсем загрустил и медленно побрел с арены. В печали, обманутый, наивный, как будто проиграл я, а не рыжий рыцарь. Чувствовал себя глупцом. Искал глазами Снарка. Клянусь, если бы увидел, растерзал наглеца на куски прямо на глазах изумленной публики. А еще я убил человека, неповинного. Снарк просчитал ситуацию и мне не попался…

Глава 24

Я проснулся. Середина ночи. За окном темнела египетская ночь. Я нащупал тапочки и, не переодевая пижаму, вышел на улицу. Соседские кошки ринулись ко мне. Я показал жестом – не сейчас. Они плавно развернулись и продолжили путь, потеряв интерес. При свете уличного фонаря на раскладном стульчике у крыльца сидел старый араб. Лет восемьдесят, не меньше, и курил кальян. Он равнодушно посмотрел на меня. Я присел рядом на корточки.
- Можно? – я показал на свободные разноцветные трубки.
Старик кивнул, угощайся. Я взял трубку зеленого цвета, вытер пижамой мундштук и затянулся. Едкий дым заполнил легкие, нос, рот, уши. Казалось, он везде. Я еле сдержался, чтобы не закашляться. В голове зашумело. Откуда-то сверху мягко упало неземное спокойствие.
- Русский? – услышал я.
- Да.
- Русский - это хорошо, - медленно протягивая слова заговорил старик, - моя жена тоже русский. Я учился в Москве пятьдесят лет назад. Москва – большой город. Жену звали Лиза, Елизавета. Я учился на инженера-строителя. Лиза умерла три года назад, потому что сильно переживала и не курила.
Старик рассказывал свою историю тихо, спокойно, без интонаций.
- Я собственными руками построил дом. Лиза родила мне троих сыновей. А потом я потерял работу. Сыновей забрали в армию. Их убили. Всех троих в один день. Лиза очень переживала. Я ее успокаивал, на все воля Аллаха, говорил я ей.
Старик замолчал, сделал затяжку. Сизый дым медленно струился из его носа, рта, мне казалось, что даже из ушей. Но это, конечно, иллюзия. Старик окутался дымом.
- Она совсем не курила кальян. Не любила.
- Не женское это дело, - вставил я.
- Да. Это так, - согласился старик и улыбнулся сморщенной кожей рта, - и не так. Русские женщины особенные. Они не как наши. Они активные. Лиза много делала по дому, она ходила каждый день на работу.
- Наши бабы такие.
- Она не любила слово «Бабы». Девушка, женщина, мадам, сеньора, - старик посмотрел вверх на звезды, - она с детства была крещеной. Потом приняла ислам, но иногда в тишине дома крестилась и читала православные молитвы. Я теперь не знаю, встречу ли ее в раю? Вдруг ее отправят в христианский рай?
- Там не будет разделения, – спокойно сообщил я, - там все общее.
- Хорошо бы так. Я тоже хочу умереть, Мне на этом свете делать нечего. Но смерть не приходит. Пока была жива Лиза, я знал для чего я живу. А сейчас?
- Быть может, у вас какая-то важная миссия. Вы спасете человечество?
- Русские шутники, я помню. Лиза тоже любила юмор. Я понимаю.
Мы со стариком одновременно затянулись и посмотрели на звездное небо.
- Я вспомнил тебя, - сказал вдруг старик.
- А я ничего не помню, - ответил я.
- Жаль. Жизнь странная штука: мне ничего не нужно от жизни, от людей, от государства. А я пока кому-то нужен. Не всем, конечно, но многим.
- Если ты кому-то нужен, то прожил жизнь не напрасно. Возможно, в этом главный смысл бытия.
- Я не жалею, что женился на Лизе. Хотя братья ругались. Говорили, что Аллах отнял у меня сыновей из-за жены иной веры.
- Не слушайте их. Они завидуют вам. Славянские женщины невероятно красивые.
- Это правда, - старик задумчиво улыбнулся, - ты приходи ко мне еще, может, я вспомню и расскажу что-нибудь интересное.
- Обязательно. Как вас зовут?
- Меня зовут Хатием. А тебя – Керн. Верно? Я еще не все забыл.
Старик улыбнулся беззубым ртом.
- Спасибо вам за разговор. Обязательно приду еще.
- Спасибо, друг.
Я пожал двумя руками сухощавую морщинистую кисть Хатиема. Наверно, ради таких людей я хотел жить и работать на Земле. Ради продолжения рода человеческого, ради детей, ради великого будущего человеческой цивилизации.
Ты серьезно? Если я правильно понял, здесь всего лишь лаборатория. Долго ли проживут лабораторные мыши на воле? Перегрызутся, переругаются и умрут с голоду. Людей на планете Земля ждет та же участь? Не сдаваться, не сдаваться, не сдаваться, - учил Черчилль. Учиться, учиться и еще раз учиться, – завещал Ленин. В любом случае, надо попробовать.
Насвистывая легкую мелодию «У самого синего моря», я вернулся в квартиру. Тихонечко подлез под бок к Накте и заснул спокойным глубоким сном, как первый или последний раз, когда ничего плохого не знаешь или наоборот все плохо, но полностью смирился с начертанной кем-то судьбой. Удивительно, но во мне совместились оба эти состояния: я ничего не понимал и не знал о своем положении, и я смирился. Будь, что будет.
К Марку пришли на следующий день к трем часам дня. Снова не встретили ни одного клиента. Медицинский бизнес Марка не процветает? Так он быстро разорится. Где помощники Марка? Где медперсонал? Я поделился сомнениями с Марком.
- С утра приходи. Тогда увидишь много людей. Прием больных с восьми утра. Не переживай, имеется полный штат: и медсестра, и секретарь, и даже пару санитаров. На первом этаже принимает зубной врач и массажист.
- Извини, что лезу не в свои дела.
- Спрашивай любые вопросы. Чем больше ответов, тем быстрее нормализуется память. Я думаю, ты ранее о многом не задумывался, некоторые вещи были понятны сами собой. А теперь предстоит заново постигать азы и отвечать на простые вопросы типа: «Что такое хорошо, и что такое плохо?»
- Мне приснился сон. Я убил человека. Это хорошо?
- Убийство – плохо. Но во сне бывает не так, как в жизни.
- Это был поединок на рыцарском турнире. Мой соперник погиб в честном поединке, хотя мне и подфартило. Сон был похож на гипнотический. Кажется, что я вспоминаю прошлое.
- Возможно, Керн, возможно. Даже скорее всего, именно так, но имей ввиду одну особенность: в реальной жизни события могли идти по другому сценарию, чем остались в воспоминаниях.
- Поясни.
- Это обычное свойство человеческой памяти: забывать детали, скрашивать, обобщать, подменять на угоду мыслям и убеждениям. Например, тот поединок действительно состоялся, но некоторые детали сознание подменяет: цвет волос или глаз соперника, может нарисовать на лице шрам, которого не было. Какие-то персонажи могут забыться или измениться. Вместо заката будет восход, и так далее.
- То есть я никогда не узнаю правды?
- Ты ее и не знал. Правда – это здесь и сейчас. Завтра ты будешь вспоминать измененную сознанием картинку. У тебя будет полноценное ощущение правды. И это нормально. Сейчас мы восстанавливаем не саму суть событий, а окрашенные жизненным опытом ощущения и воспоминания. Прими во внимание субъективное наложение жизненного опыта Кузнецова Сергея. И получишь гремучий коктейль из не пойми-чего!
- Знаешь, ты меня совсем не успокоил.
- Такова правда.
- Ладно, разберемся. Включай музыку.
Я устроился на удобном диване. Легкая ритмичная музыка. Голос Марка растворился вдалеке…

Глава 25

С мороза я вошел в натопленную избу. Веником стряхнул остатки снега с высоких утепленных сапог.
- Заждались мы вас, господин учитель! Петрушу насилу удержала.
- Не серчайте, Матрена Васильевна. Нынче снегу намело по колено. Кони еле-еле ползут. Заторы в Сокольниках.
Я скинул и передал на просушку набухшую от снега шубу. Склонив голову, вошёл в детскую к юному императору Петру Алексеевичу.
- Приветствую вас, мой государь, - я замер в глубоком поклоне.
- Я чуть было не ушел, учитель.
- Куда, Петр Алексеевич?
- Битва на Яузе-реке после обеда назначена. Надобно проверить фортификационные сооружения.
Я достал из сумки книги, чернила и карту Европы, свернутую в трубочку.
- Прелюбопытно, мой государь. Смею вас заверить, что не задержу ни на минуту дольше положенного.
- Начинай уже, - Петр сел за стол напротив меня, взял чистый лист бумаги, перо обмакнул в чернильницу.
- Иван сегодня не придет?
- Заболел он. Няньки над ним колдуют. Жар и кашель с утра…
- Жаль. Ну, начнем. Сегодня у нас урок географии.
Я развернул политическую карту. Петр с интересом вглядывался в извилистые точки-тире государственных границ. Я рассказывал и показывал незавидное положение России относительно морских торговых путей: Балтийское море закрыто Шведами, Черное море - Османской империей.
- Отчего так, учитель? Выход к морю нам необходим! Это и без географии видно.
- Нет у нас умения воевать на море, государь. Нет кораблей достойных, нет морских профессий и навыков, - объяснил я.
- Так будет. Сделаем. Весна придет, построим на Яузе корабли. Будем учиться воевать на воде.
Петр ткнул пальцем в желтое пятно Речи Посполитой.
- Что за люди здесь живут?
- На половину в общем-то русские люди, мой государь.
- Отчего же они живут в другом государстве, на другую корону работают да подати платят?
- Оттого, Петр Алексеевич, что границы устанавливают не люди, а правители по результатам военных баталий.
- Разве плохо мы воевали, коли отдали русский народ чужеземцам?
- Я бы, Петр Алексеевич, на стал критиковать ваших предков на троне государства Российского.
- Мне правду надобно знать! – Петр напрягся, желваки заиграли, - говори, учитель!
- Воевали хорошо, мой юный государь. Но враг европейский уж очень коварен. Умеет он не на поле брани побеждать, а за столом переговоров. Но и это не главное его оружие. Подковерные и закулисные интриги плетутся ими умело по надобности и без оной. Не поймешь, что у переговорщиков на уме. Не смотри противникам в глаза, государь. Не верь ни единому слову. Думай, не о том, что сказали, а о том, о чем умолчали. Предугадывай, что хотят хитрецы на самом деле.
- Хитро ты говоришь, учитель.
- Нет в том большого секрета.  Я научу. Как будущий правитель великого государства, ты должен видеть людей насквозь, знать их тайные и явные помыслы. Например, о чем мечтает твоя сестра Софья? Как ты думаешь?
- Замуж хочет она. Чего еще бабы в ее возрасте хотят?
- С одной стороны, так. Это правда. Но ты должен понимать, что вокруг царского престола вьются разные люди: бояре, послы иностранные, купцы. У придворных имеются корыстные интересы: кто-то хочет должность хлебную, кто-то заказ от государевой казны на поставку ткани для стрелецкого войска, кто-то земельный надел да крестьян в наследственное владение.
- Это понятно.
- Но казна не безразмерная. На всех не хватит. Ты не видишь, государь, а за твоей спиной идет война между подданными не на жизнь, а на смерть за возможность показаться на глаза и вовремя подсунуть нужный документ на подпись. Сейчас не тебе, сейчас Софье подбрасывают сии документы. И очень многие не хотят лицезреть тебя на троне российском. Не потому что ты плохой, а потому что с Софьей привычно и налажено. Отношения с сестрой твоей понятные и предсказуемые.
- О чем ты говоришь? Иван старше меня. Он будет государем. Я при нем буду печься о государстве Российском. Иначе не бывать.
Я посмотрел на Петра. Какой же он еще молодой и наивный, энергичный, умный, талантливый.
- Боюсь, что для блага России, нужен нашему государству другой царь. Не Иван.
- А кто? – Петр привстал.
- Иван слишком болезный. Он хороший и добрый мальчик. Но государь должен иметь твёрдую руку и смелые помыслы. Мне по душе видеть тебя, Петр Алексеевич, на троне русского царства.
Я слегка склонил голову, но не сводил глаз с будущего императора. Петр задумался. Встал. Подошел к окну.
- Давай, учитель, я забуду о том, что ты сейчас сказал. Иначе дело пахнет государственной изменой. Ты меня понимаешь?
- Да, - кивнул я.
- Я против брата никогда не пойду. Ты меня учил быть честным и справедливым. Али теперича что-то изменилось?
- Ты растешь, Петр Алексеевич. Расширяется круг проблем, в которые надобно вникать и понимать. Мир усложняется. В ближайшем будущем придется выбирать не между плохим и хорошим. А между плохим и очень плохим. Чтобы правильно выбрать да не жалеть, надобно выработать правильную шкалу ценностей. Как государь российский, ты должен действовать всегда и везде в интересах русского народа и страны в целом. Если для достижения поставленной цели нужно, чем-то пожертвовать – государь не должен печалиться муками совести.
- Уходи! На сегодня урок закончен! Мне нужно подумать!
Петр резко встал и выбежал из ученической горницы.  Я неторопливо собирал вещи, укладывал учебники в котомку, а сам думал: не рано ли подкинул юному самодержцу подобные знания? Ведь он еще мальчик, в голове которого кораблики да солдатики. Что поделаешь? Нелёгкая судьба у царей и королей. Зато их будут помнить в веках. Не каждому даны от рождения возможности решать судьбы стран. У этого мальчишки получится, - подумал я. Смелостью и дерзостью Петр напоминал молодого Александра Македонского. Тот же напор, такой же резкий и целеустремлённый, та же непокорная энергия.
Жаль, что урок быстро закончился. Перечить молодому государю не принято. У меня на сегодня предполагалась обширная программа. Может, Петр вернется? Я встал и пошел вслед за наследником престола. Нашел его в чулане. Мой воспитанник облачался в теплую одежду для уличных прогулок.
- Петр Алексеевич, прошу тебя - давай позанимаемся еще немного. Матушка осерчает и лишит меня жалованья. Сжалься, прошу тебя!
Петр посмотрел на меня исподлобья.
- Только одно условие.
- Говори, государь!
- Про брата Ивана – ни слова.
- Хорошо. Прости меня, дурака старого, за многословие да не к месту.
- Прощен, - весело улыбнулся мальчик, - пошли скорее. У меня мало времени. Сам понимаешь.
Мы вернулись в комнату для занятий.
- Скажи, учитель, можно ли без войны вернуть территории и людей русских в наше подданство?
- Вряд ли всерьез стоит рассматривать подобный вариант. История - наука сложная и помнит немало случаев добровольного присоединения одних территорий к другим. Но чаще приращение территорий происходит после кровопролитных войн.
- Расскажи! – потребовал Петр, - как не проливать безвинную кровь?
- Что ж? Давай попробуем, - я пристально посмотрел на будущего императора.
То, что Петр станет полноправным и единственным правителем России, сомнений не было. Слишком разная энергетика была у них с братом Иваном.
- Народы, как и люди, тянутся друг к другу. Дружат и объединяются. Затем – расходятся, как злейшие враги.
- Почему?
- Слабые и малые народы притягиваются к сильным и большим. Отсталые – к развитым. Совсем, как у людей. Пока ты красивый, умный и богатый, у тебя много друзей и поклонников.
- Россия должна стать привлекательным и сильным государством?
- Да! Молодец, правильно меня понял!
- Что надо для этого сделать?
- Надо создать сильную экономику, армию и флот. Надо обогнать технологически развитую Европу. Надо расширять границы государства Российского. Надо призывать соседние народы к сотрудничеству. Надо торговать высокотехнологичным товаром. Надо развивать и поддерживать творческую мысль, науку и образование.
- Остановись, учитель! Я хоть и ребенок, но все же понимаю, что это сделать невозможно.
- Почему?
- У нас нет столько денег, времени, сил и ученых людей. Где их взять?
- Мой юный друг, ты заметил самое простое и легко преодолимое препятствие. Деньги можно заработать, ученых людей – нанять. Труднее переделать мышление людей из твоего окружения, у простых крестьян и городского люда. Кроме того, иностранные государства не обрадуются чрезмерным успехам России. Сколько лазутчиков и провокаторов пришлют они к тебе на помощь?
- Не понятно, учитель!
- Умные и ученые люди приедут сами со всего света. Достаточно создать хорошие условия и перспективы. Нигде не любят деятельных и активных. При дворах охотнее ценятся лизоблюдство и сладкая ложь, нежели правда и желание жить честно и своей головой. Поменяй, государь, систему – разгони лентяев и мошенников, окружи себя порядочными и деятельными людьми.
- Как мне отличить одних от других?
- Вот это, мой милый мальчик, действительно сложно. Однако, разрешимо. Суди людей по делам и по поступкам. Не доверяй словам и сладким речам. Есть сомнения – дай человеку шанс, поручи сложное дело да смотри, как справляется. Допустим - не справился. Такое бывает – дал ты ему невыполнимое задание. Выслушай, как проверенный объясняет поражение. Ежели винит в бедах погоду, сподвижников, врагов или сложившиеся обстоятельства, то гони такого человека. Не будет от него проку. Когда же твой человек берет вину на себя, смело отвечает за ошибки, уже хорошо. Приглядись к нему.
- А если выполнил задание?
- В этом случае, смотри в оба. Успех лишает людей рассудка похлеще поражения. Ежели победитель видит заслугу в успешном мероприятии исключительно в собственной персоне, забывая, что он не один ковал победу. Тому важнее личные награды, нежели общее дело. Награди его по заслугам и отправь на заслуженный отдых.
- С кем же я останусь?
- Останешься с самыми лучшими. С теми, кто в успехе увидит твое мудрое руководство. Который попросит отметить прежде себя сподвижников и помощников: адъютантов и посыльных, героев с передовой, вдов и детишек, потерявших ради отечества кормильцев. С такими людьми смело иди в огонь и в воду. На таких героях и держится государство Российское. Они есть, я знаю. Хотя бывают в тени пышно выражающих преданность лизоблюдов и негодяев. Порядочные люди часто не владеют приёмами придворного этикета. Выражаются грубо, но честно и прямо. И всегда говорят слова, которые не расходятся с делами. Я уверен, что ты научишься отличать одних от других.
Петр задумался. Посмотрел сквозь прищур глаз в покрытое инеем окно. Затем перевел взгляд на меня.
- А ты, учитель, пойдешь ко мне в Боярскую думу?
- Извини, мой государь, я - не боярин и в государевых делах не сведущ. Не по чину мне подобная должность.
- Велика беда, издам указ – сделаю боярином. Делов-то на пять минут.
- Воля твоя, прикажешь - приму любое твое указание. Подумай вот только над чем: каждому человеку свойственны уникальные таланты. Один будет великим полководцем. Другой – мастак писать законы. Третий - развивать сельской хозяйство или торговлю. По моему разумению, я – хороший учитель. Справлюсь ли я с работой в Боярской думе – большой вопрос. Прикажешь – буду стараться изо всех сил. Не справлюсь - не серчай, уволь без позора и отправь воспитывать молодых отроков для пользы государства Российского. На этом поприще за свою работу отвечаю головой.
- Побаиваешься, значит?
- Нет, государь, не боюсь. Проку в таком назначении не вижу. Каждый должен заниматься своим делом. Плохо будет в стране, если ты, например, начнешь готовить еду и чинить штаны. На это есть специальные нянечки и прислуга.
- Понял тебя, учитель. Могу я идти?  На сегодня все?
- Иди, конечно. Иди, государь, - я почтенно склонил голову.
- До завтра, учитель!
- До свидания, Петр.
Я посидел еще некоторое время за столом. В душе клокотало и бурило веселие от хорошо сделанной работы. Я чувствовал, что стою на пороге судьбоносных событий в истории России и всей планеты. Меня переполняла гордость за себя, за нашу команду, за всех людей Земли. История с сегодняшнего дня пойдет по другому пути, я был уверен, и люди сделают это сами своими руками. А это очень важно.

Глава 25

Я открыл глаза. Струя холодного воздуха из кондиционера морозила ноги. Из-за стенки полушепотом переговаривались Накта и Марк.
- Вы решили меня заморозить? – крикнул я, - совсем замерз!
- Извини, Керн, - Марк выключил кондиционер.
- Уже началось? Так быстро? – Накта с тревогой переводила взгляд с Марка на меня и обратно.
- Возможно, хотя и странно, - ответил Марк, налил в стакан воды и протянул запить успокоительные таблетки.
Резким движением руки, я выбил протянутую подачку от доктора. За кого они меня принимают? За неспособного постоять за себя младенца? Мне не нужно их дурацкое сострадание! Справлюсь сам! Без них. Пошли они все в поля! Я вскочил, гневно бросил взгляд на моих бывших сподвижников и направился из кабинета доктора.
- Ой! – Накта вскрикнула, прижала ладони к лицу.
Потекли слезы.
- Меня не разжалобить! – крикнул я уходя.
Припрыгивая через три ступеньки, выбежал на улицу. Прохожие шарахались от меня. У торговца жареной картошкой я вырвал три здоровых клубня, кинул ему денег. Сдачи не надо! Как меня все достало! Как мне все надоело! Сколько это будет продолжаться? Взвизгнули тормоза, меня чуть не сбила машина. Водитель что-то прокричал на арабском. Я показал ему неприличный жест. Запахло горелой резиной. А картошка не плохая, соли не хватает. Надо бы вернуться и взять у продавца еще пару клубней. Я ему заплатил слишком много денег! Какой-то щедрый Керн сегодня! Я развернулся и зашагал в обратную сторону. На тротуаре с противоположной стороны дороги я заметил Накту. Она снова следит за мной! Что за навязчивое поведение! Это возмутительно! Я ей сейчас покажу!
В это мгновение перед Нактой затормозил черный минивэн. Из фургона выскочили четыре человека в темной униформе и в масках. Крепкие мужчины схватили Накту, заломили руки и затолкали в машину. Так ей и надо! Нечего за мной следить! – пронеслась первая мысль в голове. В следующее мгновение голову пронзила другая догадка, что мою любимую Накту, мою девочку, любовь всей жизни, самую лучшую и замечательную девушку на свете похитили какие-то негодяи на моих глазах. А я стою и радуюсь этому? Что со мной происходит, черт возьми?!
Автофургон рыкнул и сорвался с места. Я кинулся на перерез автомобилю. Я был настолько близок, что меня обдало горячими выхлопными газами. Но минивэн вильнул широким бампером и устремился прочь от меня. Я швырнул остаток картофелины в заднее стекло. Щетка дворника размазала картофельное пюре по тонированному стеклу. Я рванулся вслед машине. Мне казалось, что расстояние между нами сокращается. Я даже подумал, что догоню автомобиль. Но водитель минивэна, видимо, играл со мной в догонялочки и дразнил, не уезжая слишком далеко. Очень быстро я выдохся, посмотрел бы я на ваши забеги на восьмой тысяче лет от роду. Черный минивэн свернул направо во дворы. Сейчас я навсегда потеряю машину и вместе с нею надежду вернуть Накту, - мелькнула трагичная мысль.
Я обернулся. Справа от меня затормозил джип песочного цвета. За рулем сидел молодой парень арабской внешности в больших черных каплевидных очках. Водитель жестом пригласил меня на пассажирское сиденье. Думать некогда. Я согласился… И потерял сознание через пару секунд, как только откинулся на спинку кресла. Две пары сильных мужских рук схватили меня сзади за плечи и за горло, поднесли платок с эфиром ко рту. Медицинский запах… Легкое головокружение. Как глупо это… Свет померк.
Я очнулся и не сразу понял, что еду на автомобиле. Долго я был в отключке? Попытался пошевелиться - руки связаны. Пересохшее горло. На голове пыльный мешок. Из радиоприемника звучала монотонная арабская музыка. Мои похитители тихо переговаривались по-арабски.
- Пить, - сказал я по-русски.
- Махмед, дай ему воды, - одни из бандитов услышал меня.
Под мешок просунулась бутылка с водой. Я жадно глотал воду, половину проливая на пол. Одновременно сумбурно перебирал идеи: Что же делать? Кто меня схватил? Где Накта?
- Накта! – громко крикнул я, закончив пить – отзовись!
Похитители громко засмеялись.
- Что турист говорит? - спросил один из них по-арабски.
- Я не понимаю по-русски, - ответил другой.
- Шеф, сделать, чтобы русский замолчал? – спросил третий.
- Не надо, - ответил первый, - приказа калечить не было.
Значит, Накты рядом нет. Плохо это или хорошо? Если главная цель похитителей я, может и хорошо. Тогда существует вероятность, что Накту уже отпустили, выбросив за городом в пустыне. Она справится. С другой стороны, не исключена возможность, что нас везут в одно и тоже место на разных автомобилях. Что им надо? И кто эти люди?
Я прислушался к разговорам бандитов. Немного удивился, что понимаю арабский язык, и похоже смог бы сносно на нем общаться. Неплохое открытие. Бандиты разговаривали про футбол. Затем старший из них поделился желанием взять вторую жену. Первая ему надоела, располнела и не справляется с сексуальными обязанностями. Два других преступника сказали, что они не способны собрать выкуп и на одну жену, как им думать о второй. В общем несли всякую чушь, не имеющую к моему похищению никакого отношения.
Кто же они такие? Наемники? Кому я понадобился? На людей Снарка не похожи. Парни напоминали исламских террористов из американских фильмов. Если так, то я серьезно влип. Сорок лет назад, когда американцы, воодушевленные мировым господством, помогали распространению исламского фундаментализма, никто не предполагал на сколько мощное террористическое дерево вырастет из скромных ростков в общем-то безобидного религиозного течения. Снарк сыграл в большой исламизации не последнюю роль. Безответственность моего извечного противника проявилась с полной силой: вырастил, сам ужаснулся и бросил на волю случая. Будь, что будет, его не касается.
Мы ехали долго. Я попросился в туалет. Похитители остановились. Молча помогли вылезти из машины. На глазах у трех головорезов я оправился. Никто не проронил ни слова. Во время остановки я огляделся. Ничего, кроме широкой асфальтовой дороги ведущей с юга на север среди бескрайних песков, я не увидел. Еще раз попытался спросить, куда меня везут, но парни не ответили. Тебе сейчас лучше помолчать, - подумал я. От горизонта до горизонта мы были одни. Насколько хватало глаз не видно ни строений, ни движущихся автомобилей. Если бы я родился суперменом, не составило труда освободиться от наручников и разбросать троих бандитов.
Я усмехнулся, вдруг у меня заложена способность к боевым искусствам? Вряд ли. Не чувствовал я себя мощным и бесстрашным. Попытаться? Я окинул взглядом наёмников. Две штурмовые винтовки М96 наперевес остановили меня от необдуманной попытки. Живой Керн лучше, чем мёртвый Керн. То, что коренные жители Ахорна вполне себе смертные, я четко уяснил. Против автомата не попрешь.
- Когда обед? – спросил я ребят по-английски.
Ответа не последовало. Мне накинули мешок на голову, и подтолкнули в багажник джипа. Доверившись судьбе, я даже немного поспал. Проснулся от того, что машина затормозила, мотор заглох. Сквозь мешок понял, что на улице темно, рядом лаяли собаки. Мир наполнился запахами свежеиспечённого хлеба и жаренного со специями мяса. Если бы не стесняющие свободу обстоятельства, можно насладится кулинарной экзотикой арабских стран. Но что-то подсказывало, не для развлечений меня сюда привезли. Слышались голоса людей: кто-то отдавал приказания, кто-то смеялся. Меня вытащили из машины, сдёрнули мешок с головы. Я зажмурился от направленного в лицо фонарика.
Ствол автомата уперся между лопатками и направил в центральную палатку-шатер с паланкином у входа. Не толкай меня! И так вижу, куда идти! – мысленно возмутился я. Внутри шатра – прохладный воздух. Неужели, кондиционер? Посередине, как полагается, сидел большой человек, вероятно шейх, в белых арабских одеждах, на голове – арафатка. Меня подвели к боссу на расстояние десяти метров. Я приветственно кивнул головой.
- Присаживайся, - ответил хозяин положения на вполне приличном русском языке, - меня зовут Абдул Асси.
Сзади меня появился невысокий пуфик. Я присел, оказавшись почти на уровне пола, застеленном ворсистым ковром. Оказавшись намного ниже собеседника, я смотрел на него снизу-вверх. Психология, однако.
- Очень приятно. Я - Сергей Иванович Кузнецов, - ответил я пересохшим голосом.
Абдул Асси махнул кому-то рукой. Передо мной визуализировался сервировочный столик с фруктами, прохладной водой и восточными сладостями.
- Угощайся, дорогой друг. Чувствуй себя, как дома.
Я взял стакан с водой двумя руками, долгожданная влага заструилась внутрь, возвращая силы и желание жить.
- Я знаю, кто ты, - продолжил мой собеседник, - я также знаю, что имя Сергея Ивановича Кузнецова – не единственное, которым тебя называют. Керн – мне больше нравится, если честно. Так я буду тебя называть. Хорошо?
- Ого! – удивился я, - к чему столь огромный интерес к моей скромной персоне? Можно я вас буду звать Абдул?
- Годится, - четырехперстневая рука моего собеседника отправила в рот здоровенную розовую виноградину.
Я взял персик и жадно откусил. Совместная трапеза располагала к общению. Молодец, шейх, - отметил я про себя.
- Меня предупреждали, что ты слишком скромный человек. Не любишь роскошь, живешь достаточно просто. Но ты не тот, за кого себя выдаешь. Я знаю о тебе слишком много. Предлагаю не играть в кошки-мышки, и перейти к самой главной части нашей беседы.
- О чем это вы?
- Керн, я знаю, что ты представитель внеземной цивилизации. Я и моя страна всячески заинтересована в сотрудничестве с вами на благо всей планеты Земля.
- Отрицать, говорите, бесполезно?
- Абсолютно.
- Тогда, прежде чем мы начнем говорить о важных межгалактических делах, должен удостовериться, что с моя спутница Накта жива-здорова и она в безопасности.
- Без проблем.
Откуда-то сзади проявился человек, протянул телефон.
- Алло, - я взял трубку.
- Алло! Керн! С тобой все в порядке? – Накта на том конце телефона шмыгала носом.
- Не плачь, моя маленькая. Все будет хорошо. Что с тобой? Где ты?
- Я в каком-то недостроенном доме на севере Хургады. Мы здесь вдвоем с Марком, не считая пятерых охранников.
- Это хорошо, что ты с Марком. Вдвоем веселее. Не теряйте бодрости.
- Хорошо. Как ты, любимый?
- Я нормально. Разговариваю с важным человеком. Хотел убедиться, что ты жива и тебе ничего не угрожает.
- Да, да, все хорошо…
Здоровенный охранник в камуфляже резко вырвал у меня телефон из рук. Накта что-то прокричала в трубку. Я не расслышал. Главное, она жива. Остальное поправимо.
- Я выполнил обещание: ваша девушка жива, мои люди следят, что бы с ее головы не упало и волоска, - Абдул Асси развел руки с нефритовыми                четками и в богатых перстнях.
- Спасибо, - ответил я, поедая виноград и орешки, - давайте к делу. Что вам от меня нужно?
- Технологии. Знания. Оружие инопланетян. Энергия. Все, что поможет управлять миром во славу Аллаха.
- Это невозможно.
- Почему же?
- Я не обладаю подобными полномочиями.
- К черту полномочия. Ваша жизнь и судьба ваших товарищей висит на волоске. Неужели вы будете торговаться?
- Вы странно ведёте себя с представителем высокотехнологичной цивилизации. Не боитесь?
- Боюсь, конечно. Думаю, что мы скоро узнаем, оправданы ли мои страхи. Если можете испепелить меня на месте, не тяните и делу конец.
- Не могу.
- Тогда предлагаю к всеобщему удовлетворению продолжить обсуждать выгодное для обоих сторон предложение.
- Вряд ли я смогу быть полезен. В 2020-м году наше руководство приняло решение покинуть планету Земля. Я и мои товарищи остались здесь частным образом. У нас нет поддержки, нет оружия. Нет связи и финансирования. У нас нет ничего, кроме жизни и страстного желания помогать жителям планеты развиваться и совершенствоваться.
- Вот и отлично. Мы нашли друг друга. Помогайте. Развивайте. Я весь внимания. Я – очень влиятельный человек. Вы достигнете намеченных целей, я – своих. Все счастливы. Мы нужны друг другу, как небо и земля.
- Хорошо. Давайте попробуем. Почему бы и нет? Для начала, я расскажу, как вижу развитие человеческого общества в ближайшей перспективе. Что нужно делать, куда развиваться? Какие общественные реформы следует совершить, чтобы достичь устойчивых успехов в экономике, науке и технологиях.
- Наша беседа записывается. Говорите. Ни одно слово, сказанное здесь, не пропадет и потомки вас не забудут.
Что-то шибко сомневаюсь, что услышишь интересное для себя, подумал я. Но делать нечего, я честно и подробно изложил видение на ситуацию в мире. Я рассказал, что надо бережливее использовать ресурсы планеты, как природные, так и человеческие. Людской век слишком короток, чтобы откладывать решения в долгий ящик.
В нищете и безвестности гибнут сотни тысяч, если не миллионы, гениев и выдающихся людей. Они могли бы внести весомый вклад в развитие планеты. Чтобы это произошло, необходимо срочно, я повторяю – срочно, построить справедливое общество по-настоящему равных возможностей. Талантливые дети на всех континентах должны получать максимально хорошее образование, обязательно - бесплатное! Надо создать государственную систему по выявлению и поддержке талантливых детей. Ведь наши дети – будущее человеческой цивилизации!
Я посмотрел на шейха: Абдул Асси внимательно слушал, сохраняя спокойствие и сосредоточенность. На сколько его хватит? Что-то не верилось в желание кардинально изменить мир к лучшему, не гнушающегося похищениями людей, человека. Почему я так думаю? Вероятно, во мне сидит сознание Кузнецова Сергея Ивановича, типичного россиянина, для которого выходцы с Ближнего Востока – потенциальные террористы. Особенно, если те из Афганистана или Пакистана. Кстати, будучи Керном, я должен был принимать участие, или по крайней мере отслеживать процесс зарождения последней из крупных мировых религий. Зачем мы ее создали? Чего не хватало в христианстве, иудаизме и буддизме?
Жаль, но я не помнил того периода в истории Земли. А вдруг, мусульманство возникло само по себе, без вмешательства кураторов Ахорна? Ведь, такое возможно. Я всегда стоял за проявление свободной воли людей. А что, если ислам возник как противовес, насаждаемой нами культуре? Что Керн об этом знал? Как произошло, что регионы, развитые во времена зарождения мусульманства в науке, образовании и медицине, серьезно отстали от западного мира в дальнейшем? Или развитие Европы серьезными темпами обеспечивалось исключительно благодаря поддержке Снарка и Керна?
- Человеческая жизнь слишком коротка в масштабах Вселенной, - продолжил я, - мы просто не имеем права разбрасываться талантами. Люди планеты Земля имеют тридцать-сорок лет активной трудовой и творческой деятельности. Чтобы максимально развивать науку и технику, надо перестать заниматься разной ерундой, не нужной конкуренцией, войнами и преступностью. Надо создать справедливое общество, искоренив недостатки в виде жажды наживы или желания порабощать себе подобных. Надо смотреть на мир шире и позитивнее. Все получится!
- И вы в этом сможете помочь? – четко и отрывисто произнося каждое слово, спросил шейх.
Абдул Асси встал, размял ноги. Достал пачку американских сигарет. Закурил.
- Я постараюсь, - слегка высокопарно ответил я.
- Милый Керн, сколько лет вы занимаетесь созданием справедливого общества?
Абдул Асси подошел ко мне, ключиком расстегнул наручники. Видимо, пацифистским настроем я убедил его в безобидности и благонадежности.
- Семь с половиной тысяч лет, - ответил я.
- Мне сейчас сорок два года, - шейх пустил струю табачного дыма вверх, - по вашей же теории мне осталось лет двадцать активной трудовой деятельности. Ну, может тридцать, если курить брошу. Вы считаете, у меня получится?
- Я думаю, обязательно получится. Возможно, не в течении одного поколения. Нельзя мыслить категориями одной человеческой жизни. Нам важно заложить правильное направление в развитии общества. Если у вас имеются средства, сила и воля, мы можем попробовать.
- Все арабы – денежные мешки, и золота им девать некуда. Так?
- Я не осведомлен о размере вашего банковского счета.
- И правильно. Лишнее это.
Абдул Асси подал мне руку, я встал. Шейх приобнял меня за плечи и повел в соседнюю комнату. Там стоял стол и четыре стулья. Пара кожаных кресел.
- Мой отец получил хорошее образование в Советском Союзе. Затем, правда, он учился в Лондоне. Папа долго сравнивал две системы. У нас дома часто говорили на разных европейских языках, включая русский. Я очень люблю европейскую культуру, внутри дома предпочитаю привычную для европейцев обстановку и мебель. Присаживайтесь.
- Спасибо.
- Вы, Керн, напоминаете коммуниста-утописта. Неужели вы считаете, что людей можно переделать? Как сделать, чтобы они перестали быть эгоистами и трусами? Что нужно вложить в голову, чтобы люди захотели учиться и развиваться на благо общего дела?
Шейх сел за стол напротив меня. Налил себе и мне чаю.
- Я соглашусь, что это сложно, но по моему глубокому убеждению, иного пути нет, - уверенно возражал я.
- Надо признаться, Керн, вы меня разочаровали. Возможно, произошла ошибка и вы обычный таксист из Москвы Кузнецов Сергей Иванович? С левыми, как и полагается настоящему русскому интеллигенту, взглядами? По воле случая, вы сейчас ломаете передо мной комедию?
- Думаю, что вы не далеки от истины. Я многое не помню.
Я коротко рассказал, как потерял память, и что теперь предстоит долгий и мучительный путь восстановления.
- Внутривидовая борьба самая безжалостная и бескомпромиссная, - подвел итог моего рассказа Абдул Асси.
- У меня есть к вам одно предложение, - сказал я, отхлебывая горячий чай с лимоном.
- Говорите.
- Отпустите меня и моих друзей.
- Аха-ха-ха-ха! – громко рассмеялся шейх, - мне нравится ваша искренняя наглость.
- Спасибо.
- Нет. Я вас не отпущу. Я пока не знаю, что с вами делать, но я привык выжимать из сложившейся ситуации максимум возможностей. Чувствую, что мы не исчерпали возможжные шансы взаимовыгодного сотрудничества. И потом – это не так легко сделать. К нам легко попасть, и трудно уйти. Живьем, конечно.
- А Накта и Марк?
- Их жизни, предполагаю, в ваших руках.
- Что я могу сделать для их освобождения?
- Полагаю, что ничего. Это – честно. Я думаю, что вам надо подумать и хорошенько выспаться. Придумайте, чем можете помочь мне и моему народу, а я помогу вам и вашим друзьям. Все будут живы, здоровы и довольны.
- Я понял. Тогда привезите Накту и Марка ко мне. Думаю, что вместе мы будем полезнее. И потом под присмотром Марка я смогу продолжить сеансы восстановления памяти Керна.
- Я подумаю, - Абдул Асси хлопнул в ладоши, показывая, что на сегодня разговор окончен.
В комнату вошли два охранника, взяли меня под руки и увели.
- Поаккуратнее с ним. Не надо грубостей, - сказал шейх вослед.
Минут десять меня вели по каким-то переходам и улочкам. Потом мягко втолкнули на лестницу в огромную яму: ровные отвесные пятиметровые стены и открытый верх. В небе сияли звезды. Охранники ушли. Только сейчас я осознал, что на дворе глубокая ночь. Ни сверчков, как в российской деревне, ни комаров не было. Тишина и темнота. Через пару минут глаза привыкли к тусклому свету южных звезд. В углу я разглядел наваленную кучу соломы. Я лег на соломе и взвешивал плюсы и минусы безвыходного положения.
Плюсов было маловато: я жив, не голодаю, меня никто не стремиться немедленно уничтожить.
Всего несколько дней назад я беззаботно крутил баранку автомобиля по суетливым улицам Москвы. Записывал впечатления. Мечтал издать роман. А сейчас? Я отметил мысль, что странным образом спокоен. Не переживаю, не трясусь, не волнуюсь. Смирился с судьбой? Или в душе прорастает могучая фигура представителя сверхцивилизации Керна? Арохнцы своих не бросают. Что им стоит прийти на выручку и спасти человека из арабского плена?
Наверняка в ЦИЛе существовала инструкция, как вести себя в плену. Ждать помощь или выкручиваться самому? Допустим, помощи ждать не от кого. Что тогда? Рассчитываю только на собственные силы. Бежать самостоятельно и преодолеть Аравийскую пустыню, я вряд ли смогу. Остается плести хитрую игру с похитителями, что-то пообещать, убедить доставить меня в Москву, Лондон или Париж. И бежать! Там я смогу затеряться в городских кварталах. В цивилизованных странах можно обратиться за помощью к полиции. А здесь? Здесь - не к кому. Любой житель восточной деревни сдаст беглого европейца тому же Абдул Асси. И это еще не самый худший вариант. Могут продать в рабство, расчленить, пустить на мыло или на органы, записать в наемники… 
Я вдруг подумал, откуда же в памяти такое представление об арабских станах? Почему, если кругом так плохо, я спокоен и почти не переживаю? Холодно и расчётливо перебираю варианты возможного поведения? Керн, где ты? Где знания сверх цивилизации? Я уверен, что настоящий Керн нашел бы выход из сложившейся ситуации. Это Кузнецов Сергей Иванович не знает, как поступить. А Керн – могучий человечище. Он воспитывал Александра Македонского, Петра Первого и Ленина.
А Керн – это я. Я должен что-нибудь придумать. Должен найти выход из тюрьмы. По-другому не может быть. Я справлюсь. Я решу эту задачку… Я смогу…

Глава 26

Мне снилось, будто я еду на велосипеде по зеленеющим полям российской глубинки. Ветер, наполненный запахами разнотравья средней полосы, развевал волосы, пробирался за пазуху. У меня оказались длинные волосы ниже плеч. С чего бы это? - удивился я. Белые штаны, льняная рубаха на выпуск, белые же кроссовки. Одежда и обувь новенькие, благоухающие, приятные на ощупь… И какой-то замызганный, полуржавый велосипед. Педаль постоянно соскакивала, цепь пролетала вхолостую. Переднее колесо вихляло, рисуя магическую восьмерку.
Мне предстояло взобраться на невысокий холм. Я же на каждом шагу останавливался. Поправлял цепь. Вновь взбирался на велосипед. После двух-трех оборотов педалей, поломка повторялась. Я разводил руками, кому-то виновато улыбался и вновь натягивал цепь.
В конце концов, надоело, и я бросил велосипед. Дальше пошел пешком. Если вы думаете, что стало легче, то ошибаетесь. Ноги вязли в зыбком песке. Я продвигался все медленнее и медленнее. Бывают такие дни, когда ничего не получается. Предметы валятся из рук. Сегодня, видимо, именно такой день. Один знакомый специалист по настройке Контрольно-кассовых машин говорил, что нельзя противится судьбе. Если обстоятельства говорят: «Не делай! Остановись!» - лучше подчиниться.
Слезы обиды душили меня. Я присел на колени, и расплакался, как базарная нищенка: безутешно, громко, с матерными криками в небеса. Небосвод не разверзся, три звезды не воссияли над багровым горизонтом, указующий перст среди туч и облаков не появился. Вселенная хранила молчание. В волю наплакавшись, я слегка успокоился, утер слезы и лег на спину.
Что делать, когда находишься в безвыходной ситуации? Когда любой шаг ведёт к ухудшению положения. Расслабиться и наблюдать, что будет дальше? Да это путь для слабаков, решил я и предпринял еще одну попытку выбраться отсюда куда-нибудь. Все равно куда, лишь бы не сидеть на месте и беспрекословно подчиняться судьбе. При первом же шаге, ноги провалились по колено в песок. Пока вытаскивал одну ногу, вторая увязла выше колена. Похоже, попытка провалилась. Я попытался крикнуть и позвать кого-нибудь на помощь. Но воздуху в легких не было, из глотки вырвался лишь слабый хрип. Естественно, меня никто не услышал. Я здесь пропаду? Глупо это как-то, мелькнула фатальная мысль. Неужели судьба вела к столь безрадостному финалу? Ведь я же могу умереть. Тогда я подумал, а зачем мне наверх? Ведь вниз двигаться легче.
Я развернулся и направился вниз. Как-то сразу выбрался из песка. Продвигался вниз по склону намного быстрее. Я постепенно сползал с заколдованного холма. Деградировать всегда легче, чем двигаться вверх и развиваться, мелькнула светлая философская мысль. Я прополз вниз мимо брошенного велосипеда. Отмахнулся от мысли еще раз попробовать оседлать старого механического друга. Теперь уж не получиться. Через несколько десятков метров я встретил брошенный мопед, затем мотоцикл, потом Уазик Патриот… Эволюция в обратном отсчете. На Уазике попробую выбраться, подумал я. Загребая песок, как пловец воду, подгреб к автомобилю.
На душе повеселело. Я подумал, что смогу завести Уазик и уехать на нем домой! Забрался на водительское сидение. Ключ от зажигания отсутствовал. Затем попробовал соединить поочередно синие, красные и зелёные провода, торчащие из-под рулевой колонки. Машина веселым урчанием стартера не откликнулась, двигатель не затарахтел. Открыв капот, увидел, что на положенном месте нет аккумулятора. Уехать с ветерком из заколдованного места не получится. Я проверил содержимое бардачка, багажника и карманов в дверях машины.
В багажнике обнаружилась холщовая сумка с картой незнакомого места, неработающий фонарик, пару запасных лампочек от поворотника, компас, шелуха от семечек и десяток ржавых шурупов. Это все. Как решить предложенный ребус? Я нацепил компас на руку, карту положил во внутренний карман куртки. Решительно вышел из машины. В тот же миг порыв ветра швырнул в лицо ведро песка. Я еле устоял на ногах. Шквальный ветер сменился сверканием молнии и громом. Я вернулся внутрь кабины. Крупные капли дождя забарабанили по крыше и ветровому стеклу. Хорошо, что я в машине, мелькнула мысль, я все-таки счастливчик. Еще не весь запас везения растрачен. Еще поборемся. Прорвемся!
Я услышал тихие голоса.

Глава 27

- Он где-то здесь, - сказал голос, похожий на голос Накты.
- Почему ты решила, что нас везут к нему? – возражал мужчина с голосом, похожим на голос Марка.
- Я - женщина, я - чувствую.
- Ладно, ладно, молчу.
Я открыл глаза. Квадрат неба надо мной заметно посветлел. Я по-прежнему лежал в подземной темнице. Сколько я проспал? Пару часов? По приставленной к вертикальной стене лестнице спускалась весьма обширная задница человека в медицинском халате. Так это ж Марк! Я подскочил от неожиданности.
- Марк! – крикнул я вверх, - ура! Как я рад!
- Не кричи, Керн, прошу тебя. Я упаду.
Наверху появилась радостное лицо Накты. Боги услышали мои молитвы!
- Привет, милый, - Накта помахала рукой.
- Марк, быстрее. Прошу тебя, - я нетерпеливо потряс лестницу, за что получил гневные ругательства Марка.
- Ты вообще из ума выжил, Керн! Успокойся.
Мы обнялись с Марком. Легкая воздушная, как артистка цирка, Накта спорхнула с высоты пяти метров вниз по лестнице. Я не мог поверить счастью, которое свалилось в буквальном смысле сверху. Мы долго обнимались и целовались. Слезы текли по щекам, рукам, смешивались с пылью и падали грязными каплями на сухой глиняный пол. Марк с умилением смотрел на нас.
- Я думала, что никогда тебя не увижу, – захлебываясь от радости, сообщила Накта.
- Такого просто не могло быть, - размазывая соленые капли по щекам, возражал я.
- Ты знаешь, где мы находимся?
- Нет.
- Мы - в логове террористов, безжалостных и беспощадных, - соообщил Марк, - им убить человека – раз плюнуть.
- Ты ошибаешься, мы им нужны, они будут нас беречь, - возразил я.
Немного успокоившись, мы расположились в углу ямы на соломе. Я пересказал ночную беседу с Абдул Асси. Марк задумался. Я прижимался к Накте. Почему бы Марку не выделить отдельную комнату? Абдул Асси пойдет навстречу похотливым желаниям инопланетного пленника? Вряд ли. Тогда это не тюрьма получится, а увлекательный квест.
- Все очень плохо, - изрек Марк после продолжительной паузы.
- Почему? – улыбаясь, спросил я.
- Потому что передавать террористам знания и оружие нельзя. А выбраться самостоятельно из этой ловушки вряд ли получится.
- Не унывай, друг! – неожиданно сам для себя возразил я.
Затем я встал, подошел к Марку потрепал его по кучерявой шевелюре:
- Прорвемся. Теперь мы вместе. И нам любые горы по плечу!
- Может статься, у тебя имеется план?
- Нет. Пока нет. Но будет, я уверен.
Восторженные глаза Накты вдохновляли на высокие слова о дружбе, взаимовыручке и находчивости, но я промолчал.
- Скажи, Марк, в ЦИЛе наверняка была инструкция на случай попадания во вражеский плен. Как выпутываться от сюда?
- Была. Есть, - кивнул Марк, - что с нее толку?
- Расскажи. Я не помню, сам понимаешь, что в ней было.
- У каждого куратора имелась тревожная кнопка. При наступлении непредвиденных обстоятельств, угрожающих жизни и здоровью человека, мы должны ее нажать. В течение трех минут прилетала команда спасения и эвакуировала горе-прогрессора. Спасатели усыпляли возможных очевидцев операции спасения в радиусе пяти километров. Когда очевидцы приходили в себя, наш человек просто исчезал. Волшебство, да и только.
- Как я понимаю, кнопки у нас больше нет? И службы спасения тоже?
- Да. Именно так, - кивнул Марк.
- А средства индивидуальной защиты были? Лазерные бластеры? Автоматы? Ракетницы?
- На складе ЦИЛа находился арсенал на любые случаи жизни. Но ты личным приказом, еще на заре нашей деятельности, строго запретил кураторам использовать высокотехнологичное оружие. Дабы не смущать землян чудесами, мы внешне ничем отличались от рядовых жителей планеты.
- Хорошо. В ЦИЛе сохранился арсенал?
- Керн, я не был в ЦИЛе больше десяти лет. Если ты помнишь, меня сократили в 2010-м году. Тогда же я покинул планету и в ЦИЛ больше не возвращался.
- В том-то все и дело, что не помню, - я виновато развел руками, - Накта, ты наверняка лучше знаешь, что осталось от нашей базы?
- Помещение предполагалось ликвидировать, чтобы от нашего присутствия не осталось и следа. Последний человек, который был на базе, это – ты, Керн.
- Я чувствую, наше спасение в темных коридорах ЦИЛа, - сказал я.
Вдруг показалось, что дорога к спасению обретает пока не явные,  но реальные очертания. Накта встрепенулась и посмотрела заинтересованным взглядом. Марк привстал:
- Ты что-то вспомнил?
- Нет. Но мне кажется, нам следует туда попасть.
- Если на базе что-то сохранилось, не стоит туда вести террористов.
- Марк, я понимаю. Но как выбраться отсюда?
- Пока не знаю. Давай думать. А пока предлагаю провести очередной сеанс гипноза. Ты готов?
- Всегда готов. Укладывайся поудобнее.
Я подровнял солому, голову положил на колени Накте. Любимая поглаживала меня по волосам и улыбалась. Рядом с ней я чувствовал себя героем. У нас обязательно получится. Даже если фортуна отвернется, мы устроим на этой планете прощальные гастроли, о которых будут слагать легенды в веках!

Глава 28

Я бежал по изрытому снарядами и минам заснеженному полю. Снег, перемешанный с землей и глиной, окрасился серо-коричневый цвет. От взрывов и горящей военной техники, земля превратилась в жидкую кашу и неприятно чавкала при каждом шаге. А ведь скоро весна, пронеслась романтическая мысль.
В воздухе висела звенящая тишина. Птицы не пели. Откуда им взяться на полях сражений? Ветер не свистел. Только «чмок-чмок» при каждом шаге. Вокруг в неестественных вывертах лежали тела русских солдат. Этого ты хотел, Снарк? И что ты добился? Хотел показать ничтожную ценность человеческой жизни? Показал. Спасибо. Что теперь? Как дальше людям жить? Во что верить? Попадись этот подлец сейчас под руку, точно бы придушил. Разговаривать не стал.
Я сориентировался при помощи компаса, взял курс на восток. Там наши. Там дом. Там можно организовать оборону, победить и наказать врага.
- Ненде хох! Руссиш швайне! – меня остановил громкий выкрик немецкого солдата.
Я обернулся. Их было двое. Как же я вас не заметил? Как же это все глупо… Два фрица в серых шинелях сидели, прислонившись спиной к колесу советской сорокапятки. Один их немцев передёрнул затвор и направил на меня ствол Шмайсера.
- В расход его, - сказал по-немецки второй фашист, - пли!
Немец рассмеялся. Наверное, это было смешно по их шкале ценностей. Изо рта фрица вылетели кусочки тушенки. Другой едва не упал на землю, держался за живот и хохотал. Первый немец с автоматом подошел ко мне, посмотрел в глаза.
- Нет, Ганс, не пойдет. Я уверен, что русский - большая шишка. Смотри какая у него чистенькая гимнастерка, и сапоги кожаные. Мне за него господин лейтенант выпишет премию.
От фрица несло самогоном и чесноком. И это называется цивилизованная Европа? Да уж, перестарался ты, Снарк, перестарался.
Нажать на кнопку? А завтра начать заново на другом участке фронта? – подумал я. Что делать во вражеском плену? Сейчас будут бить, пытать, допрашивать, но… Но там я буду ближе к Снарку, подумал я. Этот гад должен ответить за горе, боль и страдания. Мальчишество? Глупость? Ну, и пусть. Я поднял руки.
Немец обошел меня, рывком опустил руки вниз и связал локти за спиной. Подтолкнул автоматом вперед.
- Шнелле!
Меня доставили в полковую разведку. Там я сказал, что мне нужно встретиться с штандартенфюрером СС Фон Снарком, к нему важное сообщение. Говорить я буду только с ним. И точка. Мне не поверили и прилично избили. Я терял сознание. Возвращался в мир, когда обливали холодной водой. Пытка продолжалась снова.
- Ваше воинское звание?
- Номер части?
- Какое у вас задание?
Вопросы повторялись раз за разом. Я упрямо повторял: Фон Снарк, Фон Снарк, Фон Снарк…
Я очнулся на холодном бетонном полу камеры. Кто-то заботливо подложил под голову короткую дощечку. Я попытался что-то сказать. Вышел непонятный хрип. В камере я был не один. Пленных было много. Меня услышали.
- Очнулся, милок?
- Вставай, лежать тут плохо. Простудишься.
Чьи-то заботливые руки поднесли алюминиевую кружку с водой. Я жадно приложился и выпил до последней капли. Стоять я пока не мог. Сокамерники прислонили меня полусидя к стене, подложили какую-то картонку на пол. Я закрыл глаза. Глупая затея. Так можно и жизни лишиться, - пронеслась запоздалая мысль. Нажать кнопку - никогда не поздно, мысленно успокоил я себя. Я доведу задуманное до конца. А что ты задумал? Добиться аудиенции со Снарком, вцепиться ему в кадык и вырвать трахею с мясом! Потом нажимаю кнопку. Эвакуируюсь. Если кто-то захочет судить меня по законам Ахорна, возражать не буду!
Проверяя опухшим языком полость рта и расшатанные зубы, я понял, что план не особо хорош и оригинален. Мало того, опасен.
- Я люблю вставать рано, - полушепотом рассказывал один из соседей по камере, - встанешь, пока еще мамка с батей спят, выйдешь по росе в поле. Вокруг ни души. Все твое. Ты - король! Дышится вольготно и легко. Затем просыпаются дворы по очереди. Первой встает бабка Дуня на другом конце деревни. Затем дед Никодим, сосед наш. Потом просыпаются вся деревня по кругу. К шести часам никакой ты не король, а так - один из многих.
- Николашка, да у тебя мания величия. Тебя надо в Бонапарты. Не в том веке родился.
- Может и так. Что с того?
- Тяжело, Николай, слушать. Сразу о доме вспоминаю, а вернемся ли, уж и не знаю теперича.  Тоскливо на душе.
- Товарищи красноармейцы, не унывайте. Наша смерть не будет напрасной. Родина нас не забудет.
- Комиссар, ты бы помалкивал! – обрезал пропаганду мужичок в пилотке, - не ровен час, не сдержусь. Мы не на партсобрании! Скажи спасибо, что фрицы не знают о твоих коммунистических убеждениях.
- Митяй, ты комиссара не трогай. Он мужик правильный.
- Не по вине ли коммунистов мы здесь гибнем?
- Нет, - встрял я, - не из-за коммунистов.
Я приподнялся на локте, попытался разглядеть в темноте лица сокамерников. Голос мой звучал хрипло, но от того более убедительно.
- Ой, кто это подал голос?  - не унимался Митяй, - сам-то еле живой, а все туда же.
- Я знаю ситуацию, - продолжил объяснительную работу, - война идет не из-за идейных убеждений. Война идет за территории и ресурсы. Германскому империализму не хватает пространства, вот фрицы и решили расширить границы за счет территории нашей страны. Тоже самое было в первую Мировую войну, когда о коммунистах в России еще никто не думал.
- Умный что ли самый?
- Митяй, заткнись! Напоминаешь провокатора. Не засланный ли ты казачок?
- Я? – Митяй подскочил, ударил себя в грудь кулаком, - да я один пер на танк! Вот этими руками задушил пять фрицев. Подтвердите, парни!
- Да, это правда.
- Так и было.
- Митяй, не слабак, - послышались голоса со всех сторон.
- Понял, - отступил я, - прими извинения. Раз народ подтверждает, что ты правильный солдат, так тому и быть. Скажи, что ж ты ноешь здесь в камере, ежели на поле боя проявился, как герой?
- А от того и ною, что нет ружья или хотя бы ножа. Постоять за правду не могу. Защитить себя и своих товарищей не в силах!
- Как же ты попал в плен? Где твое оружие?
- Без сознания был, - огрызнулся Митяй, - контузило слегка, да присыпало землицей. Когда очнулся, фрицы уже связали по рукам и ногам.
- Унывать нельзя, Митяй. На нас же люди смотрят. Что скажут про тебя родным, коли случится такая встреча? Если и умереть, то пускай дети и родственники знают, что ты - герой и умер с честью.
- А что мне с того геройства? Я жить хочу, девок целовать. Детей растить, хлеб сеять!
- У каждого времени свои дела и возможности. Было время целовал девок. А сейчас лучшее, что следует сделать, так это умереть достойно, чтобы не стыдно в глаза людям смотреть.
- Я-то понимаю, но смириться не могу! – Митяй в сердцах стукнул по шершавому бетонному полу.
- Все будет, Митяй, успокойся. Все будет хорошо, мы выберемся. Я тебе обещаю.
- Ага. Идите вы!
Митяй отвернулся к стене и бесшумно зарыдал.
- Комиссар, - позвал я, - можешь подойти? Поговорить надо.
Ко мне подошел человек с перебинтованной головой. Опознавательные знаки на потертой гимнастёрке отсутствовали. Присел на корточки.
- Что собираешься делать, комиссар? – спросил я.
- Ничего. Что здесь поделаешь? Умереть хочу побыстрее, чтобы не мучиться. И больше ничего. Жену и детишек обнять, но это уже беллетристика. Жаль, не добил фрицев, но видать судьба такая. За меня мои товарищи разобьют немцев. Обязательно!
- Ты прямо, как на митинге, комиссар. Как зовут не спрашиваю, чтоб не подумал, чего лишнего. Сколько людей в камере?
- Вместе с тобой двадцать три человека. С какой целью интересуешься?
- Как думаешь, сможем побег организовать?
- Подозрительный ты какой-то. Вроде еле живой, лежишь, хрипишь. И не командир, я всех офицеров на нашем фронте в лицо знаю. Били тебя сильно. Это точно. Но бить же можно и специально. Верно?
- Верно. На твоем месте я так и подумал бы.
- Трудно стать на мое место. Не пытайся. Кто ты такой?
- Имя мое ничего не скажет. Тимофеев я Иван. Прибыл сегодня утром из штаба армии с донесением. Но не успел, началась бомбежка. Немцы как будто знали о наших планах, быстро отбросили и не позволили развиться контрнаступлению.
- И что ты хочешь?
Действительно, что же я хочу? Почти сознательно, повинуясь эмоциональному импульсу, пошёл в плен. Здесь вижу несчастных красноармейцев, попавших в плен, у которых рушатся мечты и жизнь. Надо ли пытаться спасти солдатские жизни? Дать парням второй шанс на подвиг, на спасение отчизны, на возможное мирное счастье, еще раз увидеть родных и любимых?
Я всегда стоял на позиции, что человеческие проблемы люди должны решать самостоятельно. Никогда и никому не разрешал нарушать специально утвержденные для подобных случаев инструкции. Наверное, я сильно ударился головой, раз хочу их нарушить. Так? Что скажут на Ахорне или в ЦИЛе? Я вспомнил, как серьезно отчитал Марка, когда тот вынес из обрушившегося дома в Ленинграде симпатичную медсестричку и ее семью. Многие меня не понимали, но я настоял: Нельзя и все! Сейчас вдруг стало стыдно.
Идет жестокая война. Миллионы человеческих жизней сгорают в огне мировой трагедии. Эти двадцать два человека не изменят ход истории. Хотя почему я так решил? Может, Митяй водрузит знамя над рейхстагом или захватит в плен важного немецкого генерала за минуту до того, как тот отдаст приказ о применении оружия возмездия? И история пойдет другим путем.
Конечно, я снова не достану Снарка. Это точно. Обидно. Подчиняясь очередному эмоциональному порыву, я не выполню главное предназначение. Но что даст убийство Снарка? Инерцию мировой войны разом не остановить, прекратить смертоубийства может только полная и безоговорочная капитуляция одной из сторон. По-другому не получится.
Я нащупал за правый ухом под кожей крохотную кнопочку и однократно ее нажал. Превозмогая боль, я самостоятельно встал на колени. Отдышался, и выпрямился в полный рост.
- Товарищи! – как можно громко произнес я, - хочу сказать: очень рад, что встретил вас. Жаль обстановка не подходящая. И нет возможности поднять бокал доброго самогона за нашу встречу. Призываю вас верить в нашу победу! Я долго изучал историю, и скажу, что нельзя победить народ, который не сломлен. Человек не отступит, если знает, за что воюет. Проигрывают битвы те, кто не верят в себя или, кто готов сдался до начала сражения!
Я посмотрел на сокамерников. Они крепко спали. Кто-то прислонился к стене, кто-то сполз на пол. Началась операция спасения. Моего. Но не только, надеюсь я.
Через пару минут двери камеры распахнулись и внутрь вошли три бойца космических сил Ахорна. В шлемофонах, с рациями и бластерами, в камуфляже и бронежилетах.
- Керн, вы здесь? – спросил старший полицейский, судя по нашивкам на правом предплечье - капитан.
- Здесь, - ответил я.
- Идите за мной, - скомандовал он.
- Хорошо, но только после того, как вы эвакуируете моих людей.
Командир подразделения поднял защитное стекло и удивленно посмотрел на меня:
- Нет такого приказа. Я должен срочно эвакуировать вас и только вас. Пройдёмте!
Десантник схватил меня за локоть. Я одернул руку.
- Я никуда отсюда не уйду, пока вы не переправите моих ребят в безопасное место.
- Керн, прошу вас! Не заставляйте применять силу!
- Как старший по званию, я приказываю! – перешел на повышенный тон я.
- Блин, да что ж за день-то такой! – вскрикнул десантник, - кругом одни герои и генералы!
- Я настаиваю! Под мою ответственность, - настойчиво продолжил я.
- Хорошо. Это займет какое-то время.
- Я подожду.
- Ждите.
Десантники брали под мышки бойцов РККА и выносили из камеры в коридор. Складывали спящих мужчин по три человека и накрывали полупрозрачным куполом.
- Куда их отправлять? – спросил капитан.
- Куда-нибудь в ближайший госпиталь Красной армии.
- Понял.
Десантник кивнул, нажал на пульт. Тела под куполом исчезли. Операция повторилась восемь раз.
- Вы довольны? – спросил меня командир десантников.
- Да. Доволен. Меня в ЦИЛ.
- Слушаюсь…
Через мгновение я шел по коридорам ЦИЛа, на ходу расстегивая порванную замызганную гимнастерку. Зашел в гардеробную, переоделся в обычную одежду, принял душ…

Глава 29

Я открыл глаза, надо мной склонилась Накта. Глаза полные любви и обожания. Смотреть на нее можно вечно. Солнце встало, и на светло-голубом небе не было ни облачка.
- Что будет, если сейчас нажать тревожную кнопку? – спросил я.
- Ничего, - ответила Накта, - я уже пробовала. Она деактивирована.
- У меня вообще ее нет, - сообщил Марк, - при увольнении удалили.
- Жаль.
Я нащупал за правым ухом небольшой бугорок. «Клац-клац», - кнопка была на месте.
- Сколько, вы говорите, время реагирования на вызов?
- Три минуты, - ответил Марк и посмотрел наверх, - надеюсь, это не спасатели.
Два араба спускали лестницу. Пора на выход. Продолжим общение с Абдул Асси. Когда нас трое, всё легче. Но вызвали только меня. Арабы жестами показали, что Марк и Накта должны остаться.
- Я быстро, - сказал я Накте, и поцеловал ее в щечку.
- Здесь не принято на людях целоваться, – предупредил меня Марк.
- Я в курсе, прорвемся. У меня появился план.
Я лез по лестнице и складывал в голове паззлы будущего плана.
- Я выполнил ваше условие, - вместо приветствия сообщил Абдул Асси, - угощайтесь.
Я присел за стол. Горячий крепкий чай, пирожные, фрукты.
- Теперь ваша очередь, - продолжил арабский шейх, - помогите мне, и я вас отблагодарю.
- Да, сейчас, минуту, - я проголодался и спешно проглатывал персики и виноград.
- Хорошо, я не тороплюсь.
Абдул Асси терпеливо ждал пока я съел, все что влезло. Затем запил сладким чаем. Потом я наложил на салфетку фрукты и пирожные для Накты и Марка, завязал сверху узелком. Абдул Асси одобрительно кивнул, бери что хочешь. Ты – гость.
- Я долго думал и придумал, как мне кажется, интересное решение, - я демонстративно вытер грязные руки о край скатерть стола.
- Весь внимания, - Абдулл Асси старался не замечать моего хамского поведения.
Раззадоренный собственной смелостью перед лидером мирового терроризма, я продолжал:
- Нам надо попасть на нашу базу в России. Думаю, что там найдем интересующие вас вещи.
Шейх зевнул, закрыл глаза и неожиданно погрузился в сон. Что такое? Я встал, потряс местного олигарха за плечо. Тот не реагировал. Неужели сработала кнопка? – пронеслась догадка. Я схватил узелок с фруктами и выбежал на улицу. На земле в расслабленных позах лежали спящие арабы с автоматами Калашникова.
Я подбежал к нашей темнице:
- Привет, заключенные! На первый-второй расчитайсь! – весело крикнул я Накте и Марку.
- Что случилось?
- Все спят. Предполагаю, сработала кнопка.
- Не знаю, радоваться теперь и огорчаться, - пробурчал Марк.
Я опустил лестницу. Первой выбралась Накта. Мы обнялись. Мы – почти на свободе. Ура!
- Неизвестно, кто приедет нас спасать, - оказавшись на поверхности, сообщил Марк.
- Отчего же неизвестно? – из-за угла ближайшего здания на нас вышел Снарк собственной персоной, - приветствую вас, друзья мои!
Мой настоящий и самый упорный враг шел навстречу, широко раскинув руки для объятий, за спиной Снарка висел огромный бластер. По бокам его сопровождали четыре боевика с яркими нашивками и шевронами. Это не межгалактическая полиция Ахорна, - отметил я.
- Да, вы не рады! – рассмеялся Снарк, - мне уйти? Хотите продолжить общение с террористами?
- Не очень, - ответил я.
- Тогда веселее, друзья, веселее! У нас не так много времени. Чтобы не тратить на местных людишек драгоценное снотворное, предлагаю пройти на борт моего вертолета.
Мы переглянулись. Выбора не было. Но почему мы попались словно малые дети в расставленную западню? – задавал я себе вопрос. Где наши пушки и автоматы? Где бластеры и сверхсовременное оружие космической супердержавы? Почему нами понукают негодяи и проходимцы? Добро должно быть с кулаками. Шутки кончились. До тех пор, пока мы были государственными служащими, нас охраняли законы Ахорна. Можно было не думать о самообороне, о разведке, об оружии. Можно было прикидываться высоколобыми гуманистами и пацифистами. Теперь ситуация изменилась.
- Не думал, что когда-нибудь скажу это, Снарк, но рад тебя видеть, - вынужденно сообщил я.
- Взаимно. Нам есть, о чем поговорить, Керн.
Мы загрузились в военно-транспортный вертолет. Взяли курс на восток. В салоне пахло бензином и армейской резиной. Мы размесились на брезентовых тюках. Парашюты? Палатки?
Под ритмичный шум от лопастей геликоптера хорошо думалось. Зачем Снарк нас спас? Выбрались бы мы из передряги самостоятельно? Вряд ли. Отпустили бы нас террористы? Тоже – нет. Смог бы я склонить Абдулл Асси на свою сторону? Шейх в беседах показался умным и проницательным человеком. У него наверняка есть дети, жены и простые земные желания. Ага, конечно. Потому он и держит целую армию единомышленников с автоматами. Чтобы обеспечить родственникам достойную старость.
Ладно, бог с ним, с арабским шейхом. Важнее понять, что делать со Снарком. Куда нас везут, какие у «спасителей» планы? Хоть раз в жизни, думай на шаг вперед, - твердил я себе. Глупо попадаться в капканы, расставленные неприятелями. Я и не знал, что у меня столько врагов.
Если ты одиночка, то становишься удобной мишенью для подонков, имеющих ресурсы и власть. Вырисовывался очень даже простой вывод: создавай, Керн, собственную структуру, обеспечивай финансирование проектов, набирай людей в охрану и разведку, обеспечивай взаимозаменяемость, нарисуй чёткие и понятные планы, поставь цели и обозначь перспективы. Ничего у меня нет. Возможно, Керн, имел какие-то наработки. Но они, к сожалению, не сохранились. Мне предстояло начинать прогрессорскую деятельность с начала.
Я посмотрел на Накту, моя девушка закрыла глаза. Неужели она спит? Марк глядел в иллюминатор, пытаясь разглядеть куда нас везут. Направление полета не имело никакого значения: Лондон это будет или Пекин, Стамбул или Ашхабад. Гораздо важнее понять – зачем? Что ему нужно?
Снарк сидел на сиденье рядом с пилотом и глядел вперед. За солнцезащитными стеклом, выраженья глаз негодяя не разглядеть. Голливудская улыбка не оставляла сомнений, Снарк доволен. Операция прошла успешно. Если бы он оставил нас на растерзание террористам, сгинули бы в пустыне три белых туриста, никто бы о нас не вспомнил. Ни на Ахорне, ни на Земле. Значит, мы нужны живыми.
Понять бы, какие у Снарка цели? У него имеется техника. Есть люди. Он смог подключиться к системе Службы спасения или выполняет миссию по спасению граждан Ахорна, застрявших на Земле. Тогда почему его сопровождают боевики, а не межгалактическая полиция? Почему отключили кнопку Накты? Почему включили только мою? Снарку нужен только я, потому что владею каким-то секретом? Важной информацией?
Жаль, что ничего не помню. Верить, что Снарк освободил нас из гуманистических соображений, ради торжества добра и справедливости, было бы верхом наивности. Я, конечно, лопух и не раз страдал из-за беспечности, но не до такой же степени. Снарку не верю. Кузнецов Сергей Иванович в моей голове согласился с размышлениями Керна.
На горизонте появились очертания большого восточного города. На подлете к мегаполису обнаружился аэродром. Вертолет пошел на посадку. Эр-Рияд или Бурайда, - подумал я. Сердце Саудовской Аравии. Кругом пески, воды нет, в недрах мегатонны нефти и газа. Добавьте сюда нереализованные амбиции арабских шейхов и всякого рода религиозных фанатиков. Глиняная яма у Абдул Асси покажется в скором времени невинным развлечением.
Паспортный контроль мы не проходили. К вертолёту подъехал черный минивэн с тонированными стёклами. Через полчаса нас выгрузили в подземном гараже большого частного дома.
Нам на троих выделили одну комнату без окон, с туалетом и душем, чем с удовольствием мы воспользовались. Накта вошла в ванную первая. Мы остались с Марком вдвоем. У входных дверей снаружи стояли трое охранников. Телевизоров, компьютеров, телефонов не наблюдалось.
- Мы под землей? – спросил я у Марка.
- Похоже на то.
- Какие мысли?
- Никаких. Во-первых, нас прослушивают, однозначно. Поэтому лучше не разговаривать о важных вещах.
- Понял тебя.
Я осмотрел стену и потолок комнаты. Мест, где можно спрятать жучки и камеры предостаточно. Показал язык воображаемым наблюдателям. Представил, как какой-то горячий восточный парень выскочил из-за пульта наблюдения, дернулся к двери:
- Я его сейчас порешу, мамой клянусь!
Два уравновешенных скандинава (международный масштаб, что вы хотите) в камуфляже нордически его остановили, усадили за наблюдательный пульт.
- Не-е спе-е-ши-и, - растягивая гласные, сказали белобрысые боевики, - все-ему-у сво-ое вре-емя.
Главное, не терять чувства юмора и рассудительности. Из любого безвыходного положение найдется выход. Надо хотя бы попытаться. Сдаваться я не намерен.
- И все же это лучше, чем у террористов в земляной яме, - сообщил я нарочито вслух.
- Не факт, - сухо ответил Марк.
Похоже, ему было что сказать, но он не хотел говорить на камеры. Я посмотрел по сторонам в поисках ручки и бумаги, писать тоже было не чем. Попробуй догадайся, о чем думает Марк. Поупражняться в телепатии? Я мысленно отправил ему сообщение. Попытался принять ответ. Ничего не вышло.
Из ванны вышла Накта. Я молча уставился на нее. Выражая всеми силами души немой вопрос: «Помоги!»
Накта улыбнулась.
- Минутку, - услышал я ответ в голове.
Накта обернула полотенцем пышные волосы. И это мгновение в моем мозгу появился текс, как будто набранный на печатной машинке.
- Марк предполагает, что Снарк скорее всего сотрудничает с террористами, но более сильными и влиятельными. Мы попали из лап шакала в когти льва. Разница не большая. Оглянись, комната обустроена на более высоком уровне. Сбежать или случайно обмануть хозяев этого дома вряд ли получится. Если учесть, что на них работает Снарк и иноземные технологии Ахорна, наши шансы не велики.
- Снарк действует самостоятельно, или в чьих-то интересах?
- Не знаю. Ничего нельзя исключать.
- Скоро все проясниться, - сказал я вслух, - надо отдохнуть перед серьезным разговором. Всем спать! Это приказ!
Мы расположились на одноместных кожаных диванчиках. Я быстро заснул, но ненадолго. Насладиться сновидениями не получилось. Дверь в комнату с шумом распахнулась и вошел не кто иной, как Снарк. Он был в черном комбинезоне, воротник стоечка, черные кожаные сапоги. Комната наполнилась запахами дорогого французского парфюма.
- Ну, что, коллеги? Соотечественники, так сказать, - широко расставив ноги, начал приветственную речь Снарк, - чтобы расставить точки на «i», должен сказать, что положение ваше не завидное. Вы находитесь в розыске на планете Ахорн по обвинению за участие в межгалактическом шпионаже и терроризме. Это первое.
- Это бред, - возмутился Марк, - не может быть!
- Это факт! – перебил его Снарк. – послушайте минуту, коллеги. Вопросы зададите потом. Итак, продолжим. Во-вторых, вы находитесь в международном розыске Интерпола. Вас обвиняют в террористическом акте, который произошел сегодня днем во Владимире. Молодой стрелок ворвался в школу, устроил стрельбу, закидал гранатами спортивный зал и школьные мастерские. Его задержали. Он указал на вас, как на организаторов и заказчиков по истине ужасного и бесчеловечного теракта.
- Это вранье! – не выдержала Накта.
- Следствие покажет. Компетентные органы разберутся.
- Это все? – спросил я.
- Нет, отчего же. Это только присказка, сказка будет впереди, как говорят в русских народных сказках.
- Мы слушаем тебя, сказочник. Продолжай.
- Вы находитесь в моем головном офисе, в одной ближневосточной стране.
- Саудовская Аравия, - вставил я, - загадка для ученика первого класса.
- Возможно. Не стану отвечать на ваши бессмысленные колкости. Я помогаю руководству приютившей меня страны. В ответ они дают возможности для осуществления моих целей. Мы – сотрудничаем.
- Ты – подлец! Продаёшь технологии и оружие! – закричал Марк.
- Какие громкие слова. К чему? Я делаю лишь то, что делал до этого больше тысячи лет. За моей спиной не маячат тупоголовые инспекторы из внешней разведки Ахорна. Вот и вся разница.
- Ты работаешь самостоятельно? – спросил я.
- Да, - кивнул Снарк, - надо сказать, многие вещи стали трудными или почти невозможными. Но я приспосабливаюсь. Думаю, что у меня получится.
- Почему некоторые люди думают, что они самые умные? – я присел в кресло у камина, закинул ногу за ногу, - они всегда полагают, что легко обмануть других, сказав неправду?
- Ха-ха, - Снарк хлопнул себя по бедрам, - ты мне не веришь?
- Не верю, а тебе нужна моя вера? Зачем?
- Так было бы лучше. Доверие помогло бы добиться наших целей быстро и без проблем. Я скажу, что нужно делать. Если вы добросовестно выполните предложенную работу, по окончании операции мы пожмем друг другу руки и расстаёмся навсегда на взаимовыгодных условиях.
- Расскажи, что ты задумал. Очень занимательно.
Накта с Марком сели на большие кожаные кресла рядом со мной. Снарк напротив нас - на широком кожаном диване.
- Мне нужно проникнуть в помещение ЦИЛ.
Снарк поднял голову и окинул нас взором хозяина положения.
- Зачем? – спросил я, - тебе не хватает недвижимости в Лондоне или саудиты не сдают офис в центре Эр-Рияда? Что-то случилось с ЦУЧ? Грибок от британской сырости разъел бетонные перекрытия и перегородки?
- Не смешно. Я продал помещение и оборудование базы. Знаете ли, недвижимость в центре Лондона стоит приличных денег. Вам идейным нищебродам не понять простых вещей! Теперь я богатый и независимый, могу осуществлять на планете Земля практически любые проекты.
- Похоже не любые, раз мы тебе понадобились, - заметил я.
- Вы нужны для того, чтобы не мешались под ногами. Знаю я вас, вы сперва раздадите хлеб нищим и убогим, затем построите школы и больницы, дальше начнете бороться с вирусами и неграмотностью. А этого делать нельзя.
- Почему?
- Потому что человек Земли, как, впрочем, и Ахорна жаден, завистлив и труслив. Истории развития наших планет подчеркивает низменные качества представителей человечества. Страх и боль являются подлинными двигателями прогресса и стимулируют работу мозга. Только во время войн и эпидемий проявляются самые лучшие свойства людей. Только катастрофы и смерть двигают прогресс и экономику.
- Ты плохо выспался? – спросил я у Снарка.
- Керн, ты семь с половиной лет занимаешься человечеством. Что ты добился? Где благолепие? Где всеобщее равенство и братство? Где счастливая старость для пенсионеров и равные возможности для молодёжи? Мы взрослые люди. Забудь никому не нужные гуманистические бредни. Подобная чушь хороша для телевидения и предвыборных лозунгов. В реальной жизни доброта и честность только мешают работать.
- Я не соглашусь. Даже если весь мир будет против меня. Я не такой, мои друзья не такие. Нас – много. Пускай, мы в меньшинстве. Мы живем по другим законам! И мне плевать на твое мнение!
- Понимаешь ли какая штука, твоя жизнь сейчас в моих руках, - Снарк улыбнулся, встал, подошел к серванту, достал литровую бутылку виски, четыре стакана и налил всем на два пальца тёмно-коричневого напитка, - мне очень легко сделать так, чтобы биение трех глупых сердец прекратилось, навсегда похоронив глупые убеждения неудачников. Нет носителя убеждений, нет проблем, как говорится. Вас даже не найдут.
- В чем же дело? Что же ты медлишь? Ты влиятельный и практически самый могущественный человек на Земле, у тебя много денег. Ахорну ты не подчиняешься. Что тебе нужно от нас?
- Мне нужно, чтобы вас не было.
- Действуй, - кинул я сопернику, - мы в твоей власти.
Мы переглянулись. Снарк не договаривал, мы были нужны. Без нас он чего-то не мог. Но что?
- Слетаем на базу, и я вас отпущу.
- Где гарантии? Как можно верить тебе на слово?
- Согласен, моя репутация в ваших кругах никудышная. С другой стороны, деваться все равно некуда: либо со мной сотрудничайте, либо - в расход. Так кажется, говорили ваши любимые энкавэдэшики?
- Мне нужны гарантии, - я опрокинул залпом стакан виски, - и нам надо посоветоваться между собой с глазу на глаз.
- Советуйтесь, думайте. Не смею задерживать. До завтрашнего утра вы совершенно свободны. В вашем распоряжении джакузи, бар с напитками, можно вызвать девочек, если Накта не возражает.
- Спасибо. Проституток не надо.
- Как хотите. До встречи.
Снарк поставил на край стола недопитый стакан с виски и вышел. Мы молча смотрели друг на друга.
- Вслух лучше не говорить, - услышал я голос Накты в голове.
- Я не слышу Марка, - сообщил я.
- Я тебе помогу, передам его слова.
- Хорошо, - кивнул я, - что Снарку нужно на базе?
- Что угодно, - ответила Накта, - оружие, техника, энергия, библиотека, само помещение среди тайги. Свое-то он продал, барыга.
- Слишком просто.
- Марк говорит, что на ЦИЛе находится хранилище образцов вирусов и смертоносных бактерий. Их можно использовать как оружие, никто не догадается о реальных причинах болезней людей и гибели цивилизации.
Мы подлили виски, я добавил лед. Раз уж мир катится в тартарары, то почему же не напиться?
- Не перебарщивай, - вслух предупредил Марк, - завтра надо быть в форме.
- Это последняя, - ответил я вслух и продолжил мысленный диалог, - зачем мы собирали смертоносные вирусы?
- Это часть нашей работы. Образцы вирусов нужны для того, чтобы разрабатывать вакцину и не допускать эпидемии.
- Почему Снарк самостоятельно не зайдет туда?
- Марк считает, что Снарк пробовал, но не получилось. Срабатывает пропускной режим. База не пускает чужаков. Земляне ее не видят, Снарк видит, а войти не может.
- А мы можем?
- Скорее всего, можем. Марк не уверен про себя, его могли выкинуть из списков. Но если ты или я еще остались в реестрах, то проведем вместе с собой на базу кого угодно.
- Плохо.
- Почему?
- Мы ничего не можем сделать. Если откажемся, нас уничтожат здесь, в пустыне. Никто и никогда не опознает наши подсохшие на жарком солнце трупики.
- Надо соглашаться. В ЦИЛе попробуем действовать по ситуации, закроемся в арсенале с оружием, попробуем отбиться или связаться с Ахорном. Вдруг появится возможность вызвать подмогу?
- У нас нет выбора, - заключил я.
- Утро вечера мудренее, - сказал напоследок вслух, - приказ: всем ложиться спать, и хорошенько выспаться. Завтра понадобятся силы. И думать, думать, думать - искать решение. Завтра с утра, если получится, короткое совещание.
За нами наверняка наблюдали. Со стороны наш разговор выглядел, как будто три чудика молча выпили по два стакана виски, встали, сказали друг другу «Спокойной ночи», и разошлись по разным углам.
Я поцеловал Накту и лег на диван у камина, на котором сидел Снарк. Закрыл глаза. Сколько же времени прошло с того времени, когда я беззаботно ездил за рулем автомобиля по улицам Москвы? Всего-то дня четыре. Или пять? Моя жизнь изменилась кардинально. Из обычного таксиста я превратился в вершителя судеб планеты Земля, в куратора Керна.
А хочу быть Сергеем Ивановичем Кузнецовым! Жизнь Керна насыщеннее и интереснее, но какой груз ответственности за судьбы семи миллиардов людей! Я, наверно, еще не до конца проникся и понял это. Сейчас от наших решений зависело будущее Земли.
Хорошо бы сейчас крепко-крепко зажмуриться, досчитать до десяти. Открыть глаза, и ты вновь ребенок, тебе десять лет. Мамка гладит стриженную бобриком голову…
- Сережа, у тебя температура 36,9. Сегодня в школу не идешь.
Ты смотришь в добрые и ласковые материнские глаза и немощным голосом из последних сил выдавливаешь:
- Но у нас же сегодня контрольная… Я пойду… Я смогу…
- Нет, - мать твердо пресекает возражения, - здоровье – это главное. Сдашь потом. Никуда твоя школа не денется.
- Жаль, - говоришь ты, а в душе ликуешь: мать уйдет на работу и целый день в твоем распоряжении.
Чем можно заняться в десять лет дома? Чем угодно: играть, рисовать, скакать. Главное, что не в школе.
Я закрыл глаза. Досчитал до десяти. Открыл глаза – ничего не изменилось. Повторил еще раз. Потом еще. Кожаный диван не исчез, детская кроватка не проявилась. Хотелось избежать судьбоносных для планеты Земля решений. Я попытался представить, что это розыгрыш. Все, что со мной происходит последние четыре дня – это веселый прикол, пускай и глупый, и они еще пожалеют потом об этом. Но…
Я представил, что раскрываются двери и под фейерверки с хлопушками, с музыкой и танцами в комнату врываются Валера, Ленка, Борька, другие полузабытые друзья и одноклассники, с шампанским, в маскарадных костюмах.
- Ой-е-е! – прокричит Валера.
- Повелся! – заржет Борька.
- Лопух, - скажет Ленка, - ничего другого не ожидала от тебя.
- С юбилеем! – закричат они хором…
Тогда я рассмеюсь и расплачусь радостными слезами, ведь приключения закончилась хорошо. Люди живы и здоровы. Планете апокалипсис не угрожает. Земную цивилизацию ждет интересное и богатое будущее. Я обязательно напьюсь, как последний свинопас, и засну лицом в салате. Потому что так необходимо. Потому что по-другому не представляю, как перенести свалившееся чувство радости и восторга.
Вновь я открыл глаза. Тишина. Веселых и улюлюкающих друзей не наблюдалось. Музыки и взрывы хлопушек не слышны. Обидно, но ладно. Будем жить и ждать. Ребята запаздывают или розыгрыш еще не подошел к кульминационному этапу. Еще пару деньков в пустыне, затем Сибирь с комарами, Байкал, Соловки… Что еще?

Глава 30

Мне приснилось, что я в кабинете директора ЦИЛа. Раскладываю документы, что-то выкидываю, что-то отправляю в большие картонные коробки. На базе - ни души. Я один. Сотрудники покинули помещения и уехали по делам. Я сегодня тоже уеду. Или завтра. Без разницы. Если не произойдет чудо и нашу программу не запустят заново, я сюда больше не вернусь. Потому что с завтрашнего дня на планете Земля нет кураторов. Официально. С завтрашнего дня я работаю, внедряюсь в государственные или международные структуры, сею разумное и высокоморальное, и за это мне ничего не будет. Ни благодарности, ни уважения, ни почета.
Можно, например, стать президентом США. Времени предостаточно. Любые цели по плечу. Для начала внедрюсь в высшие масонские ложи Америки, совершу скромные пожертвования, обзаведусь связями. Затем организую общий бизнес с влиятельными людьми и выдвину кандидатуру на ближайшие выборы. Политическая платформа простая – делаем Америку великой. Потому что американский народ самый лучший в мире! Надо быть терпимым и лояльным к меньшинствам, веселым и уверенным в себе. Все. Нет, не все. Еще улыбаться, чтобы ни произошло. Теперь – все.
Я кинул очередную папку в коробку. Обязательно попробую. Подошел к большому панорамному окну с видом на реку Тунгуску. Сколько же раз я стоял и смотрел в это окно! Неужели последний раз? Почему-то не верилось…
Нет, лучше вступлю в Коммунистическую Партию Китая, достигну верховного поста и стану распространять учение Маркса, Ленина и Мао по всей планете. Организую новый Интернационал и мирную Мировую Революцию. Люди планеты будут жить в мире и достатке, исчезнут войны и международные конфликты, потому что на земном шаре будет единое международное коммунистическое правительство. Богатеи и олигархи исчезнут, как класс. Золотого миллиарда не будет. Научный и технический потенциал Земли заработает на полноценное постижение тайн Вселенной. Люди будут жить по 200 лет, надо поправить всего пару генов в ДНК, мне Накта рассказывала.
Затем планета Земля вступит в Межгалактический совет и будет на равных сотрудничать с Ахорном и другими ведущими расами. Такого еще не было в истории Вселенной, чтобы подопытные мыши выросли и сотрудничали с лаборантами. Но мы изменим мир. Если чего-то очень хочешь, многое возможно.
Или сосредоточиться на самом незаслуженно униженном континенте – Африке? Для начала я объединю территорию материка в одно государство. Накормлю людей, дам образование, организую бесплатную и доступную медицину. Одновременно построю фабрики и заводы. А что? Сельское хозяйство в Африке потрясающее – можно снимать по три-четыре урожая в год. Полезных ископаемых – не сосчитать, рабочих рук – хоть отбавляй. Надо показать белым расам Кузькину мать. Жаль Африку. Ни у меня, ни у Снарка до Африканского континента руки так и не дошли. Запад, конечно, паразитировал и использовал население черного континента. Но не более того. Надо изменить ход истории. Почему бы и нет?
Я налил кофе и вышел с кружкой в руках на открытую веранду. Тепло, июнь. Самое комфортное время года в Сибири. Передо мной лежала необъятная для человеческого глаза Азия, в голове всплывали первые дни, прожитые в ЦИЛе. Сколько было хорошего! А сколько горестей и печалей мы перенесли!? И все же, подводя итог нашей работы, я ставлю троечку с минусом. Много не сделал, не добился. Планета - в хаосе, перспективы - туманные. В завершении бросаем человечество на произвол судьбы и уходим. Так не хорошо. Не хорошо!
- Я вернусь! – крикнул я тайге.
- Усь… усь… усь, - ответило эхо.
- Простите меня!
- Меня… ня… ня…
- Снарк дебил! – детский сад, ей богу, но хотелось пошалить.
- Бил… бил… бил, - ответило безэмоциональное эхо.
Но что-то же хорошее было в нашей жизни? Что-то мы сделали? Дали людям свет и надежду, что изменения к лучшему возможны? Надеюсь, дали. Смею предположить, не зря. Если позволят небеса, еще покоптим.
Я перебирал разные варианты, но окончательно пока не решил, в какую сторону направлю кипучую деятельность. На первое время мы с Нактой решили пожить в Москве. С Россией на связывало слишком много. Я собирался побродить по местам боевой славы, подумать, проанализировать, посмотреть на результаты дел своих. Накта вчера улетела в Москву. Ждет меня на Октябрьском поле.
Взгрустнулось. Надо было ехать вместе, вдвоем не так тоскливо. Такое ощущение, что все школьники уехали 30-го августа в города готовиться к новому учебному году, а я последний деревенский парень остался в опустевшей деревне. Хожу и брожу по местам, где еще недавно бегали и веселились ребятишки, звучала музыка, где влюблялись и целовались парочки, где дядя Петя переборщил с самогоном на дне рождении жены Алевтины и мирно спал под забором, прикрывшись листком лопуха. Где соседский Юрка дни напролет ковыряется в стареньком мопеде. Техника не подчинялась его желаниям и не заводилась. Но Юрка парень упорный, он не сдавался, всем рассказывал, что завтра батя привезет новый фильтр, тогда-то мопед точно заведется. Юрка всех покатает, и позволит посидеть за рулем. Лето закончилось. Все разъехались. Завтра начнется новая жизнь. Неинтересная. Скучная. Уроки, дом, уроки, дом, уроки…
Я вспомнил, как в конце прошлого сентября сидели на этой же веранде с Нактой и разговаривали. Счастливейшее время, если разобраться. Мы укрылись теплыми пушистыми пледами, я приготовил ароматный глинтвейн. На базе, кроме нас было пару человек.
- Расскажи про Тунгусский метеорит, - попросила Накта.
- Что тебе рассказать? – я поцеловал ее в висок.
- Всё расскажи. Что это было? Почему ты отправил меня в 1908 году в Европу?
- Не волнуйся. Не только тебя. 30-го июня на базе никого не было.
- Это очередная провокация Снарка? – Накта предложила слишком поверхностную версию, - или Внеземных враждебных цивилизаций? Ты знал о нападении? Почему об этом никогда не рассказываешь? Ну, не молчи, ты ради бога!
- Тихо, тихо, - я погладил Накту по плечам, поправил сползший плед, - это не Снарк. Даже не инопланетяне.
- А кто?
- Предыстория такова, - я удобно расположился на соседнем кресле, - к началу двадцатого века во внешний мир просочилась информация о нашей деятельности. Возможно, нас заприметили местные охотники, или какая-то экспедиция Русского географического общества натолкнулась на помещение ЦИЛ. Поползли нелепые слухи и домыслы. Масонские организации из Европы и Сереной Америки внезапно заинтересовались богатствами русской Сибири. Поползли паломники и кладоискатели. Надо было что-то делать. Я принял решение показательно уничтожить таинственный объект в районе реки Тунгуски.
- Не поняла!? Ты сам чуть ли не взорвал нашу базу сто лет назад?
- Не взрывал я ничего. То есть взрывал, но не нас, не базу. Дослушай, а то перестану рассказывать, - я подлил глинтвейн из термоса, - это была совместная операция с правительством Ахорна. Мы решили, что сделаем образцово-показательный взрыв, который надолго отвадит желающих лезть к нам в гости через непролазную тайгу. Совершенно секретно в 1899 году на базу ЦИЛ привезли обычную установку с изотонными ракетами.
- Что это такое? Почему я ни о каких ракетах не слышала?
- Это страшная военная тайна, - я изобразил суровое лицо, - правительство Ахорна сделало из нашей базы опорную точку на случай глобальной вселенской войны. В ЦИЛе и сейчас хранится разнообразный арсенал оружия. Если злой и коварный враг нападет на нашу планету, мы незамедлительно ответим фатально, несимметрично и с тыла.
- Понятно. Вернее, ничего не понятно.
- Военные с Ахорна проверяли работоспособность оружия, а мы инсценировали падение метеорита в районе базы. Взрыв на высоте 7 тысяч метров выжег тайгу и уничтожил флору и фауну в радиусе около 50 километров. Для всей планеты, мы сгорели в метеоритном огне. В тайгу лет десять никто не совался. Слухи о странной станции рассеялись. Однако, уже в начале двадцатых годов люди с удвоенной энергией ринулись в различные экспедиции, но было уже поздно. К тому времени, мы построили сверхсовременную защиту от случайных путешественников. База прикрыта специальным экраном. Земляне ее просто не видят. Вот и все.
- Мы уйдем с базы, а оружие останется?
- Да. Оно управляется удаленно из военного штаба на Ахорне. Нашу Родину тоже следует защищать от врагов и неприятелей! Верно? Не слишком пафосно? Как ты думаешь?
- Наверно. А наши боссы не боятся, что оружием завладеют земляне и нажмут не на ту кнопку?
- Очень много степеней защиты. Не получится. У землян нет технологий, чтобы взять под контроль наше вооружение. По крайней мере, в ближайшее тысячелетие.
- А Снарк?
- Снарк, хоть и негодяй, не будет воевать против Ахорна. Это исключено. И потом, думаю, что он ничего не знает. Сейчас в распоряжении земных людей имеется избыточный арсенал атомного оружия. При необходимости человечество уничтожит планету самостоятельно. А вот чтобы катастрофы не произошло, мы остаемся и работаем.
- Мы помогли людям изобрести атомное оружие?
- Получается, что так. Снарк хотел доминировать, и помог американцам сконструировать первую атомную бомбу. У меня нет фактов и доказательств, но без его помощи янки вряд ли создали бомбу, полетели на Луну и многое другое. Нам ничего не оставалось, как помочь русским, а потом и китайцам.
- Почему люди не живут в мире и согласии?
- Ты серьезно?
- Я знаю ответ, что природа сделала людей разными, что борьба за выживание не закончилась, что ресурсы планеты ограничены, и блага не распределяются поровну. Есть сильные и хитрые, а есть добрые и слабые. Справедливо распределить богатство планеты невозможно.
- Примерно так.
- Не зря ли мы учим людей жить по-честному и по-доброму? Может, человечество выросло из детских штанишек, и их следует оставить? Пускай живут самостоятельно и отвечают за свои дела и поступки. Если решат угробить планету, надо ли им мешать? Пускай человечество построит общество, где хитрые и злые управляют добрыми и слабыми. Возможно, это будет идеальный и устойчивый миропорядок?
- Нет. Нет. Нет. Ну, что ты? Так не должно быть, я уверен. Среди добрых и слабых обязательно найдется умный, который придумает что-нибудь этакое и направит старый и несправедливый мир в правильное русло.
- Но это же революция и страдания.
- Возможно, но не всегда. Так устроена человеческая психика. Не только на Земле. Те же самые процессы идут и на Ахорне. Чтобы стать лучше, необходимо пройти страдания, надо упасть, сильно удариться. И только потом встать и перейти на более высокий уровень. Не бывает непрерывного поступательного движения от плохого к хорошему. От хорошего к лучшему и так далее. Человечество останавливается, затем следует период насыщения, далее кризис и новый скачок к вершине. Так было всегда. Я много раз пытался сохранить накопленный потенциал, передавать знания из поколения в поколение. Но дети и внуки переосмысливают достижения родителей и дедов, часто отрекаются, затем самостоятельно набивают шишки и заново строят справедливое общество…

От воспоминаний отвлек звонивший телефон в кабинете. Я побежал. Не успел. Звонила Накта. Я тоже о тебе думаю, любимая. Сразу перезвонил, но абонент оказался вне зоны доступа. У меня проблемы со связью или у нее? Где находится Накта? В какой-то глухомани?
Ладно, пора покидать базу. Еще раз прошелся по коридорам, заглянул в темные закоулки, проверил электрические щитки и работу генераторов. А что им случится? Ресурс на тысячу лет, раз в пятьсот лет будут прилетать техники, проверять масло и подшипники. Управление на автоматике, имеется аварийный режим и дублирующие цепи.
Проверил холодильники - тарахтят. Склады с продуктами: вентилируются и закрыты. Если что здесь можно жить, еды хватить лет на сто. Это из расчета полной комплектности базы на двести человек. Вернутся ли сюда исследователи? Продолжат ли наш неблагодарный труд? Или наши наработки пропадут в лабиринтах бюрократических коридоров академии наук? Как же не хочется уходить навсегда. Навсегда. Страшное и неприятное слово! Почему нельзя продолжить работу?
Я вернулся в кабинет. Проверил список пропусков на базу. Следовало удалить всех сотрудников. Никто и никогда не должен возвращаться на базу. В случае случайного проникновения внутрь автоматика заблокирует нарушителя в первой же комнате и вызовет межгалактическую полицию. Участь пленника не завидна. Суды, штрафы, высылка на рудники в колонию-поселение у какого-нибудь красного карлика. В разрешенном списке осталось только одно имя. Мое. Я не мог себя удалить. Не потому что не поднималась рука. Нет. Не хватало прав администратора. Мое имя уберут при ближайшем тестировании автоматики непосредственно из Ахорна.
Я сложил личное оружие в верхний ящик стола. Бейджик, средства спецсвязи и документы на имя Керна. Кажется, все…

Глава 31

Я открыл глаза. В сумрачном освещении угадывались очертания мебели комфортабельной темницы. Если сновидение не обманывало, то Снарк стремится в ЦИЛ, чтобы завладеть арсеналом оружия. Безумец! Ладно - вольнодумство, допустим – непокорность и упрямство для достижения личных целей. Я соглашусь с мыслью о недальновидности наших бюрократов. Но обманом и силой проникнуть на территорию военной базы, похитить мощнейшее оружие и угрожать основам миропорядка? Или я что-то не понимаю, или ситуация не так проста. Снарк – не дурак.
Что делать? Какова моя роль? Я - отмычка? Без меня сейчас на базу никто не проникнет. Со мной можно пройти кордоны, если меня не исключили из пропускников, конечно. Допустим, не исключили. Получается, что я вынужденно привожу бандитов на базу. Беспринципные наемники грабят склады и арсенал…
И вот тогда-то я беру ситуацию под контроль. Незаметно пробираюсь в кабинет, выхватываю бластер из верхнего ящика стола. Бах! Бах! Головорезы в панике. Не согласные укладываются на пол лицом вниз. Неудачники тихо и покорно глядят в пластиковое покрытие пола. Что им еще остается делать? Ничего. Я вызываю службу спасения. Пару часов, вероятно, придется подержать бандитов под прицелом.
План, надо сказать, так себе. Но ничего более реалистичного не придумалось. Можно возмутиться и не согласится сопровождать террористов в ЦИЛ. Что тогда? Тогда нас свяжут, расстреляют и выкинут на съедение диким крокодилам. Зачем Снарку живые свидетели? Выхода не было. Надо соглашаться. Обязательно беру с собой Марка и Накту. Хоть кто-то будет на моей стороне. Будем действовать по ситуации.
Приняв решение, немного успокоился и даже вздремнул. Но не долго. Двери резко распахнулась, как и в прошлый раз. В комнату вошли трое наёмников в черной униформе, вслед за ними появился сияющий Снарк. Весь в черном – костюм, галифе, сапоги. Что за безвкусица, подумал я. Насмотрелся дешевых голливудских фильмов? Никакого воображения!
- Доброе утро, коллеги! – Снарк широко раскинул руки в знак приветствия.
Охранники рассредоточились по комнате.
- Как спалось?
- Отлично, - пробурчал Марк.
- Не могли бы отвернуться, - попросила Накта, - мне надо переодеться.
- Мы на вас не смотрим, дорогуша. Отворачиваться, впрочем, тоже не будем. Вам лучше свыкнуться с незавидным статусом пленника.
- Накта, солнышко, потерпи, - попросил я.
Моя любимая недовольно сверкнула глазами.
- Снарк, я все обдумал, - продолжил я.
- Как здорово, а я думал придется уговаривать или заставлять, чего совсем не хочется.
- Я помогу вам проникнуть на базу ЦИЛ.
- Я всегда знал, что Керн - умный и благоразумный человек.
- Но у меня некоторые условия.
- Говорите.
- Первое: мы должны быть вместе – я, Накта и Марк.
- Пожалуйста. Я не против. Держитесь за руки, ребятки.
- Второе: ты гарантируешь наше освобождение после завершения операции.
Снарк достал маленькую пилочку для ногтей. Присел на барный стул нога за ногу и принялся чистить ноготь у мизинца правой руки. Позер.
- Что тебе дает мое слово, Керн? Я пока не решил, что буду делать с вами. Вы в полной моей власти. Могу вас убить, могу закопать, могу миловать. Зачем мне вас отпускать? Зачем оставлять в живых заклятых врагов. Я же не дурак. Я могу дать тебе слово и забрать. Ты же знаешь, что я мерзкая беспринципная личность. Мне ваши человечные моральные ценности по барабану.
- Знаю, - кивнул я.
- Хорошо, даю слово, что отпущу.
- Замечательно.
- Это все условия? – спросил Снарк, усмехнувшись.
- Пожеланий много, но вряд ли ты примешь их к сведению. Я думаю, что бессмысленно просить трехразовое питание с обязательными блюдами из морепродуктов, бутылочку французского коньяка на ужин и фруктовый бар?
- Все шутишь?
- Пытаюсь не терять бодрость духа.
- Ты что-то задумал? – Снарк оторвался от увлекательного занятия чистки ногтей.
- Чтобы я ни задумал, стволы автоматов твоих бойцов в одно мгновение направят меня на путь истинный.
- Это правильно. Ну, тогда на выход, коллеги!
- Минуточку, еще один вопрос.
- Говори.
- Зачем тебе была нужна рукопись?
- Я не хотел, чтобы ты ее прочитал. Мне нужно, чтобы ты привел меня на базу ЦИЛ, ничего помня и не зная, кто ты на самом деле.
- Спасибо за честность. Я так и думал.
- Не благодари. Не надо. Поехали.
Снарк махнул рукой охранникам. Двери распахнулись. Мы вышли цепочкой друг за другом. Я отметил, что Накта отлично выглядит, у нее безупречный макияж. Когда же она успела накраситься? И как? В ее руках я не видел ни косметички, ни пудры, ни помады, ни ватных дисков. Настоящая женщина. Удивительная.
Я попытался пойти рядом с любимой и перекинуться парой фраз. Но между нами всегда оказывался кто-то из охранников. Да и Накта не смотрела в мою сторону. Что случилось? Ей не хочется проявлять чувства? Но другого случая может и не быть. Я напрягся и послал ей мысленное сообщение:
- Накта, милая, что-то случилось?
- Ничего не случилось.
- Почему ты не смотришь на меня?
- Мы под дулами автоматов. Я боюсь. Что ты хочешь?
- Я хочу, чтобы мы были вместе в горести и в радости. Не бойся, любимая, все будет хорошо. Мы обязательно найдем выход.
- Возможно…
Похоже, что Накта растерялась. Именно этого я от нее не ожидал. Она затравленно смотрела то на Снарка, то на Марка, то на меня или на охранников.
- Не волнуйся, милая. У нас получится. Я вспомнил последний день на базе. Я знаю, где оружие, где продукты, где кабинет. Я помню, как мы пили глинтвейна веранде.
- Не может быть! – вдруг вслух сказал Накта.
- У меня есть план, не волнуйся, - я подмигнул Накте, - передай Марку, что бы готовился к активным действиям и не раскисал.
- Хорошо.
Накта отвернулась, видимо, передавала сообщение Марку. Наш друг поднял глаза, улыбнулся и подмигнул – все будет хорошо.
 Нас доставили на аэродром. На взлетно-посадочной полосе ждал темно-серый военно-транспортный самолет. Неужели Россия разрешит полет над территорией самолёту подобного типа, подумал я. Конечно, разрешит. Чудовищная коррупция, разъевшая государственную власть в России, включая вооруженные силы, позволяла делать на одной шестой части суши любые операции. Глобальные проблемы решались сравнительно небольшой суммой денег.
- Почему-то я не удивлен, - сказал я вслух.
- Чему не удивлен? - Снарк закурил кубинскую сигару и выдохнул мне в лицо табачный дым.
- Играя на низменных свойствах человеческой души, ты добиваешься неплохих результатов.
- А ты думал! - рассмеялся Снарк, - конечно, милый Керн, потому-то ты и окончательно проиграл. Ведь людишки неблагодарные, злые и продажные!
- Уверяю тебя, я знаю психологию людей, как никто, - возразил я, - не все люди продажные, и вам их не победить. Потому что вы мыслите и живете в мирке, где все продается. Но это не так. Вы готовы продать абсолютно все: и мать, и Родину, и близких. Всех. За тридцать серебряных монет твоих сподвижников легко склонить на противоположную сторону. На таких нельзя надеяться. Вы – жалкие и мелкие негодяи. О таких не будут слагать песни и стихи.
- Возможно, и так. Не стану с тобой спорить. Вполне вероятно, что стихи и песни сложат о тебе и твоих друзьях. Но только эти гимны ты уже не услышишь.
- Мне достаточно. Об нас будут помнить. И наше дело в конце концов победит.
- Отстань. Надоел. Проходи внутрь, - Снарк подтолкнул меня, – ты мне сегодня не нравишься, слишком самоуверенный для человека с потерей памяти.
- Я радуюсь, что ты отпустишь нас после операции.
- Поживём-увидим.
Мы поднялись в огромный салон транспортного самолета. Снарк нас рассадил далеко друг от друга. Жаль. Неизвестно, как сложится сегодняшний день, хотелось последние часы побыть рядом с любимой женщиной. Можно смотреть друг на друга, касаться коленками, обмениваться мыслями. А что еще оставалось хорошего в моей жизни? Пять-семь часов полета?
Самолет оторвался от бетонки и набрал высоту. В салоне заметно потряхивало, было шумно, пахло мужской казармой и технической резиной. Не о таком финале я мечтал. Не о таком. Самое время подвести итог, подумал я. Оказалось, что хвастаться особо нечем. Керн прожил длинную по земным меркам жизнь в семь с половиной тысяч лет. Много повидал. Дел наворотил видимо-невидимо. Но я мало что помню.
Сорок два года из жизни Кузнецова Сергея Ивановича были скупыми на достижения: детство и юность, учеба в институте, женитьба и развод, писательские потуги и работа в такси. Не густо. На публикацию на страницах большой энциклопедии рассчитывать не приходится. Я мысленно набрал в поисковике Яндекса фамилию Сергея Кузнецова. Интернет выдал фотки каких-то неизвестных дядек. Я старательно вглядывался в чужие лица. Похожей на мою физиономию среди них не было. Выходит, что я даже не самый популярный из Кузнецовых Сергеев Ивановичей. На экране монитора значился какой-то однофамилец-бизнесмен, имелся футболист российского футбольного клуба «Томь», существовал с подобными позывными депутат Самарской Городской Думы. А вот московского таксиста, в прошлом педагога, во всемирной паутине с такой фамилией на значилось.
Может Керн наследил? Набираю: «Керн Сергей Иванович». Ого! Есть такие люди! Есть предприниматель, имеется военный, даже летчик затесался между нами. Спасителя отечества или куратора с планеты Ахорн нет. Наверное, про Керна много информации в поисковике на родной планете Ахорн. Хотя тоже вряд ли. Всегда на поверхности светятся блогеры, артисты, художники и политики. А нас, скромных тружеников научного фронта, не замечают. Фанфары в нашу честь не играют, салюты не заказывают. Мы в меру сил двигаем прогресс и цивилизацию к вершинам человеческой         мысли. Благодаря нам развиваются миры, но плоды пожинают другие. Для славы имеются другие профессии.
Я попытался наладить мысленный контакт с Нактой. Не получилось. В эфире – тишина. Попробовал выйти на связь с Марком – тот же результат. Поймав туманно-успокаивающее чувство, что от меня ничего не зависит, я расслабился и заснул крепким сном пятилетнего ребенка: ничего не болит, в школу еще не надо, что такое уроки и оценки – не знаю, страшные проблемы решаются родителями легко и быстро.

Глава 32, последняя

Мы высадились в Африке на восточном побережье, немного севернее экватора. Совет принял решение заселять планету и обустраиваться именно отсюда: тепло круглый год, неиссякаемые запасы еды и воды, великолепные условия для развития сельского хозяйства – три-четыре урожая в год, для желающих охотиться - небывалое раздолье, для занятий животноводством – бескрайние вечнозеленые пастбища.
Я – молодой специалист, выпускник факультета социологии государственного университета. Планета Земля - моя первая серьезная работа. Смотрю на мир восторженными, широко раскрытиями глазами. Вместе со мной приехали однокурсники, почти половина нашего потока. Мы планируем веселиться и круто проводить время на этой неосвоенной планете. 
Просторы первобытной Африки огласились нашими криками, звуками тарахтения тяжёлой техники, электронной музыкой из далекой галактики. Проходчики обустроили лагерь на берегу озера Тана. Поселение оградили высокой насыпью и глубоким рвом от диких животных. Быстровозводимые ангары и жилые блоки сверкали глянцевыми крышами под лучами палящего солнца уже на второй день после высадки. Работа закипела.
Медики и биологи в новеньких лабораториях запустили производство первых коренных жителей планеты Земля. На космических кораблях класса ВВВ+ в специальных рефрижераторах доставили замороженные эмбрионы Человека Разумного. Лаборанты разместили мутные капли с человеческим материалом в специальных капсулах. Через девять месяцев тропики Африки огласись звуками новорождённых детей. Этот день стоило запомнить: Первое апреля, нулевого года началась история человечества. В тот день родились три мальчика и две девочки.
Работы по специальности для меня пока не было. Дети еще слишком маленькие для психотехник, но я помогал, чем мог – кормил младенцев, менял подгузники, вытирал сопли.
Примерно через год я продолжил профессиональную деятельность воспитателем в детском садике. С детьми мы играли в развивающие игры, учили слова, обучались навыкам социальной адаптации. Это было счастливейшее время на Земле. Нас переполняли восторги, надежды и ожидания. Почти как молодые родители, мы без устали, порой без сна и отдыха отдавались работе. Дети дрались, болели, дружили. Все как положено. Мы радовались и огорчались вместе с ними.
Через двадцать пять лет человеческая популяция насчитывала более десяти тысяч человек разных возрастов. Появились первые семьи и дети, рожденные от земных женщин. По условиям эксперимента, мы покинули континент, переселились на орбиту и удаленно наблюдали, как живут люди в естественных условиях планеты Земля.
Для меня не было печальнее дня, чем дата отлета на околоземную орбиту. Но иначе нельзя. Дети вырастают, они должны жить самостоятельной жизнью. Нельзя до седин держаться за мамкину юбку. Надо жить собственной головой, набираться опыта, учиться на ошибках.
В это время и произошло первое происшествие, заставившее нас посмотреть на новое человечество по-новому. Пока мы находились рядом и каждый день контролировали поступки воспитанников, все было хорошо. Люди соблюдали правила внутреннего распорядка, не обижали слабых, работали на благо общества, учились, влюблялись. Нас переполнял оптимизм. Но рай на Земле закончился очень быстро. На пятый день после отлета произошло убийство. Первое убийство человека человеком. Жаль, что не последнее. Два молодых мужчины не поделили женщину. Она нравилась обоим. Договориться похотливые самцы не смогли. И женщина не знала, кого выбрать. Состоялась драка, более слабый мужчина умер от ран через два часа после сердечного разговора с соперником. Победитель прожил немного дольше. Но и он умер от тяжелейшей травмы головы на четвертые сутки после злосчастного триумфа.
После той трагедии, совет решил оставить в племени под видом колдуна-шамана куратора, который должен следить за людьми и решать возникающие вопросы и регулировать споры. Так родился институт кураторства на Земле. Получилось, что я стал первым куратором, первым шаманом, первым колдуном на Земле…

Заложило уши. Я проснулся. Самолет шел на посадку.
Мы приземлились в аэропорту Братска. Не заходя в здание аэропорта, пересели на вертолеты МИ-8 и полетели в сторону базы ЦИЛ на винтокрылых машинах.
- Меня тошнит, - смогла пожаловаться Накта во время пересадки, - ужасный самолет.
- Потерпи, любимая, мы скоро прилетим. Там будет хорошо и привычно, - пообещал я.
- Я не хочу туда лететь.
- Мы должны быть вместе. Так надо. Поверь мне.
Такой недовольной я Накту еще не видел. Или видел, да не помнил? Сейчас я мог представить Накту уставшей, стервозной, капризной, больной с высокой температурой, не выспавшейся, но всегда моя женщина хотела жить и двигаться вперед. Не нравилось мне ее настроение. Ой, не нравилось. Может, она беременная? - предположил я. Пойми этих женщин.
Через пару часов полета, я в иллюминатор заметил очертания нашей базы. Живет родимая. Вот мы и дома.
Вертолет приземлился на недавно выровненную площадку размером с два футбольных поля. Снарк пригнал сюда кучу техники – бульдозеры, тягачи, рефрижераторы, пять тяжелых вертолетов, около десятка тракторов, вагончики для персонала. Чистейший воздух Сибири наполнился запахами выхлопных газов, свежеспиленных деревьев и сырой потревоженной земли. Снарк, видимо, давно пытается проникнуть внутрь и серьезно готовился к нашему приезду.
- Вот мы и прилетели, Керн, - ко мне подошел Снарк, обнял за плечи, - ты готов к главному событию в своей жизни?
- К смерти, что ли? – пошутил я.
- Всегда есть выбор. В данном случае, ты волен решать, как и где тебе жить дальше. Я готов тебя принять в команду, если что. Такие специалисты, мне нужны и на дороге не валяются.
- Вряд ли мы сработаемся.
- Как знать, как знать, - ответил Снарк и поспешил вперед.
Перепрыгивая кочки и колдобины, к нему бежала Маргарита. Девушка была одета в камуфляжную форму, которая хорошо сидела по фигуре. Снарк обнял подругу за талию, поцеловал в щечку. Маргарита что-то весело защебетала ему на ухо.
- Это его новая подстилка что ли? – исподлобья спросила Накта.
- Возможно. Как ты себя чувствуешь, любимая? – спросил я.
- Уже лучше.
Снарк обернулся к нам и крикнул охранникам:
- Свяжите им руки покрепче.
- И девушке?
- Девушку можете не связывать.
- Не было такого уговора! – возразил я.
- Тебе же будет лучше, поверь мне, - громко ответил Снарк.
Высоченный наемник заломил руки назад и сильно связал веревкой. С Марком двое охранников сделали тоже самое.
- Вся надежда на тебя, Накта, - послал я мысленное сообщение любимой.
- Хорошо, - кивнул девушка в ответ.
- Я покажу, где спрятан бластер. Ты умеешь пользоваться оружием?
- В институте учили. Правда, с тех пор в руках не держала.
Обидно. Шансы на успех таяли.
- Не унывай, у тебя получится. Я уверен. Если что, я подскажу.
- Вперед, - громкий окрик и толчок в спину вывел меня из равновесия, я чуть не упал в черную грязь.
Я рванулся вперед и все же устоял на ногах. Обнаженные части рук, шею и лицо быстро облепили комары и мошки. Я отплевывался и крутил головой. Помогало слабо. Отмахиваться руками, у нас не получалось. Увидев наши с Марком страдания, охранники сжалились и накинули пятнистые плащ-палатки. Стало полегче.
- Не будем терять времени, Керн. Показывай вход.
- Охотно, - съязвил я.
- Держите его крепче, - предупредил Снарк охранников.
Две пары мускулистых рук крепко держали меня за плечи и подталкивали вперед. Я подошел к слабо мерцающему куполу базы. Мерцание прекратилось, образовался проход в виде полукруга, радиусом примерно в два с половиной метра. Значит, меня пока не вычеркнули из списков. А жаль. Почему мы не сделали защиту, чтобы система распознавала эмоциональный фон входящего и не впускала подневольно-связанного человека? Эх, кабы знать заранее! Почему-то всегда приходится учиться на собственных ошибках.
В образовавшийся проем по команде Снарка ринулись десятка три бандитов. Я стоял на входе, края проема мерцали, мимо меня мелькали черные береты, каски, форменные фуражки. Последним на базу вошел Снарк, похлопал меня по плечу.
- Показывай хозяйство, Керн.
- А можно руки развязать? – спросил я.
- Не надо, - ухмыльнулся Снарк, - не будем усложнять операцию. Она и без того не простая. Столько всего надо сделать.
- Я думал, что мы договорилась.
- Не смеши меня. Показывай, где план помещения, где арсенал, где генераторы, где административный корпус, где склад техники?
- Начнем с моего кабинета, - предложил я.
- Как скажешь, - согласился Снарк.
Процессия во главе со мной потянулась по пустым и гулким коридорам базы. Среди наемников в униформе выделялись несколько человек в гражданской одежде, наверное, инженеры и ученые.
- Ничего не ломать! Демонтировать аккуратно, - прокричал Снарк.
- Я думал, ты хочешь здесь обосноваться, - предположил я вслух.
- Я же не дебил. Разведка Ахорна меня здесь вычислит в два счета и прикроет лавочку. Не успею развернуться. И климат не нравится. Люблю, знаешь ли потеплее, поюжнее.
- На Аравийском полуострове?
- Хотя бы и там.
Мы подошли к моему кабинету. К Снарку побежал один из бандитов.
- Все двери заблокированы. Ничего не открывается. Прикажете взламывать?
- Нет. Сейчас найдём пульт, возьмем управление. Зачем ломать? Люди же делали, старались. Правда же, Керн?
- Какой ты правильный, Снарк. Мне нужно приложить ладонь к замку. Развяжите меня.
Снарк кивнул охранникам. Те развязали руки, мастера своего дела. Приложили правую ладонь к рамке сканера. Дверь откатилась вправо. Руки мгновенно вернулись в прежнее неестественное положение сзади.
- Накта! Бластер в верхнем правом ящике моего стола, - я мысленно сообщил Накте, - ликвидируй сначала охранников, потом Снарка. Делать надо быстро. Ты мня поняла?
- Поняла, - кивнула Накта.
Моя любимая, как бы невзначай, прошла вдоль стены. Снарк и охранники осматривали стены и шкафчики у входа в кабинет, совершенно не обращали на нее внимания. Почти бесшумно, словно на цыпочках, Накта подошла к рабочему столу, бесшумно откатила верхний ящик. Секунду смотрела на содержимое ящика. Мое сердце бешенно колотилось. Ох, сейчас начнется мясорубка! Решающее мгновение в жизни.
Накта достала бластер. Он удобно лег ей в правую руку.
- Снарк, смотри, что у меня есть, - зачем-то крикнула Накта.
- Не разговаривай! Стреляй! – я дернулся в цепких лапах наемников.
- Ого! – удивился Снарк, загадочно улыбнулся, не понимая, что происходит.
Время на несколько секунд замелило бег. Накта сняла предохранитель. Прицелилась. Потом опустила оружие, отцепила магазин, предохранитель поставила на прежнее нейтральное положение.
- Что ты делаешь? – прохрипел я вслух, безнадежно дергаясь в руках спецназовцев, как тряпичная марионетка, - Накта, стреляй! Девочка моя, прошу тебя!
- Ха-Ха-Ха, - рассмеялся Снарк, и схватился за живот.
- Стреляй! - осипшим голосом продолжал кричать я, - стреляй! Прошу тебя!
- Мне жаль, Керн, - ответила Накта и положила разряженный бластер на столешницу.
Я бессильно повис в крепких руках бандитов. Силы покинули меня. Я не понимал, что происходит. Почему? Что случилось? Да, шансов было не много. Но они были! Не сдаваться же с оружием в руках? Надо было попытаться! А теперь что делать? Все кончено. Помощи ждать не откуда.
- Бедняжка Керн, ты не знал, что Накта работает на меня? – улыбающийся Снарк раскинул руки, - мы с твоей подружкой познакомились еще на Ахорне. Задолго до того, как вы узнали о существовании друг друга. И стали очень близки. Понимаешь, о чем это я?
Я бессмысленно моргал, тряс головой, пытаясь сбросить морок облепивший меня. Я переводил взгляд с Накты на Снарка и обратно. Ты меня предала, любимая? Не хотелось впускать и принимать эту мысль. Такого просто не может быть! Никогда! Только не со мной! Нет. Нет и нет, еще раз -НЕТ!
- Ха-ха-ха, - Снарк не мог удержаться от смеха.
Накта подошла к моему извечному противнику, ее никто не остановил. Руки не скрутил. Она попыталась обнять Снарка, как старого друга или любовника. Но Снарк хохотал и пренебрежительно отмахнулся от объятий моей бывшей женщины. Моей навсегда бывшей женщины. Легкое недоумение застыло на лице Накты. Что ты хочешь? Не ожидала? Предателей никто не любит. Даже враги.
- Посмотрите на него! – Снарк показывал на меня, - видел бы ты свое лицо! Дайте мне телефон, я сниму ролик. Если выложу видео в интернет, озолочусь. Такое удивление невозможно сыграть!
- Подонок, - тихо прошипел я.
- Не ожидал подобного финала? А я чувствовал, что ты на что-то надеешься. Знал, знал, что ты готовишь западню. Но Накта мне рассказала о планах еще в вертолете. Сюрприз! Улыбнитесь, господа. Вас снимает камера! Ха-Ха-Ха…
Снарк снова схватился за живот.
- Почему? Почему ты меня предала? – я поднял полные непонимания глаза на Накту.
Та стояла в двух шагах от меня, руки в карманы, странно улыбалась и молчала. За нее говорил Снарк.
- Потому что не было никакой любви, Керн. Было задание и Накта его с блеском выполнила.
- Не может быть. Я не верю. Это невозможно сыграть.
- Можно. Уже больше тысячи лет она работает на меня! На меня! Вспомни хорошенько, разве ты не удивлялся, что о ваших планах я узнавал раньше многих твоих сотрудников? Сколько проваленных миссий на твоем счету, Керн?
- Я из своей работы не делал секрета. Зачем мне хранить тайны?
- Ну, и дурак. Дураком был, дураком тебя и запомнят.
- А как же поцелуи, секс, романические вечера? – я не мог поверить в случившееся, - мы же днями не вылезали их постели? Это было вранье?
- Нет, почему же? – Накта вышла на шаг вперед, - ты мне нравился. Некоторое время я даже была в растерянности. Ты, в принципе, интересный человек. Был удачливым лидером команды. Это заводит. Это впечатляет. Это притягивает. Но ты проиграл, и сейчас представляешь жалкое унылое зрелище. Не привлекательно. Не захватывающе. Бесперспективно. Я тебя больше не люблю!
- Спасибо за правду, - ответил я.
Безвольно смотрел вниз, каждое слово Накты ранило прямо в сердце, отдавалось отбойным молотком в ушах, высекало слезы из глаз, разрывало душу на мелкие кусочки.
- Нельзя было придумать лучшего шпиона, чем Накта, - добавил Снарк, вытираясь от слез, - перед лицом твоего бывшего шефа, Накта, объявляю благодарность.
Снарк подошёл к Накте, обнял ее и демонстративно долго целовал в губы. Накта обвисла в сильных мужских руках моего противника. Все так просто? Женщина достается победителю? Если я выиграю, то Накта будет снова со мной? Тогда я хочу проиграть! Лишь бы никогда не видеть предательский блеск ее глаз. Разве нужна женщина, которая бросит меня после поражения?
Целующиеся разлепились.
- Накта месяцами пропадала в командировках в Европе. Ты же знаешь. Мы проводили много времени вместе. Поверь, это были не только разговоры за чашкой английского чая.
- Меня не интересовало ее прошлое. У меня тоже были романы до Накты, скорее всего. Я просто не помню. Ты всегда была с ним?
- Да, - ответила Накта, - это очень интересное ощущение, когда тебя хотят два самых влиятельных человека на планете.
- Это называется проституцией, - вставил реплику Марк.
«Спасибо, Марк,» - подумал я.
- Молчи придурок, что ты понимаешь в женских чувствах? – рявкнула Накта, ей все-таки было неприятно сбрасывать лживые одежды.
- Признаюсь, что немного, - отрезал Марк, - да и не хочу! Лучше умру в неведении!
Я рассмеялся. Крепкие руки охранников отпустили нас. Я сполз по стеночке. Накопившееся напряжение выплеснулось в дикий неуправляемый смех. Марк тоже упал на колени рядом со мной и зашелся в истерично-удушающем хохоте. Мы лежали на полу друг перед другом и не могли остановиться. Слезы текли из глаз.
Снарк махнул на нас рукой.
- За работу, ребята. Накта, проведи нам экскурсию по базе.
- С удовольствием, милый.
Мой противник приобнял Накту за талию, они вышли из кабинета.
- Не спускайте с Керна глаз, - кинул Снарк головорезам с автоматами.
Вдоволь нахохотавшись, мы успокоились. Я перевернулся на живот, лбом уперся в пол, это была сравнительно удобная поза для связанного человека.
«Неужели все кончено?» - подумал я.
- Ты учил нас никогда не сдаваться, - мысленно услышал я спокойный голос Марка.
- Я тебя слышу, - ответил я молча.
- Это здорово.
- Но я не знаю, что делать? Я обездвижен. Единственный человек, который мог выручить, целуется и обнимается с врагом.
- Значит, обойдемся без него.
- Да, ты - оптимист, Марк.
- Есть немного, босс!
- Я думаю, нас скоро расстреляют и приключения закончатся. Бандиты вывезут ценное оборудование. Мы им больше не нужны.
- Ну, и черт с ними. Ты мне скажи, когда уходил последний раз с базы, ставил ее на охранную сигнализацию? – спросил Марк.
- Конечно, наверное. Не помню…
- Должен был, правда же?
- Должен.
- А сейчас пришел и не снял. Так же?
- Не снял. Я даже не помню, как ставить на охрану. Не то, чтобы снимать сигнализацию.
Я повернулся к Марку. Его лучезарной улыбке мог позавидовать Бельмондо и Гарри Поттер, вместе взятые в лучшие годы.
- Ты чего ржешь? – спросил я Марка вслух.
- Сигнализацию надо снять в течении пяти минут. Сколько прошло времени с нашего входа? – спросил Марк, не открывая рта.
- Минут пятнадцать, наверное, - ответил я мысленно.
- Это значит…
- Что?
- Это значит, что прямо сейчас, где-то между Ахорном и Землей, прорезая межзвездное пространство на сорок восьмой космической скорости, на полных парах в нашу сторону мчится межгалактическая полиция.
- И сколько нам ее ждать?
- Думаю, что минут тридцать-сорок. Час, максимум…
- Подождем?
- Подождем.
- Думаешь, доживем? Нас не пустят в расход раньше?
- Доживем, дружище!
- Эй, остолопы, - крикнул я охранникам, - поднимите нас, а лучше посадите. Почему мы валяемся на полу? Начальник говорил, чтобы мы лежали на полу?
- Не говорил, - ответил ближайший ко мне амбал.
Нас подняли и усадили за рабочий стол. Уже лучше. Появился шанс, надо только ждать. Жаль руки связаны, а то сыграли бы в морской бой с Марком.
Тем временем, из коридора донеслись растревоженные голоса. Напряжение нарастало. Террористы, вандалы и грабители не смогли проникнуть ни в одно из помещений базы. Не снятая вовремя сигнализация автоматически заблокировала все двери. Мародеры метались по общему коридору от двери к двери. Безрезультатно. Инженеры Снарка нашли блоки управления электроникой, но было слишком поздно – включились защищенные цепи управления. Снять объект с охраны теперь мог только наряд полиции.
Мы с Марком сидели друг напротив друга и удовлетворённо перемигивались. В кабинет влетел разъяренный Снарк, за ним - Накта и Маргарита. Девушки прилипли с разных сторон к своему боссу и кидали друг в друга взгляды, полные яда и ненависти. Как будете его делить, девочки?
- Почему мы не можем открыть двери? – главный негодяй планеты Земля подошел ко мне, - отвечай!
- Потому что ты не сказал волшебное слово, - ответил я, стараясь говорить серьезно.
«Только не выдавай радость. Потерпи, прошу тебя, чтобы они не догадались», - повторял я про себя.
- Как открыть двери? – Снарк схватил меня за волосы.
- Больно, - взревел я, - не помню, Снарк! Дверь открылась, потому что это она меня помнит. А сам я ничего не помню.
- Марк, ты знаешь, как открыть двери? – Снарк перекинулся от меня к Марку.
- Я – доктор, - ответил Марк, - я не технический специалист. Я могу вылечить понос или чесотку, геморрой или сифилис. Если у тебя гонорея, то я расскажу, как лечиться. Руки развяжешь, вылечу сам.
- Молчать, докторишка! -  Снарк указал на меня, - возьмите его, за мной!
Несколько пар рук подхватили меня и потащили из кабинета. Я едва касался ногами пола. Вдоль стен коридора топтались растерянные грабители, и тихонько переговаривались между собой. План Снарка незапланированно трещал по швам. Его пособники косо смотрели на неудачливого предводителя. Что ты скажешь теперь, Накта? - подумал я.
Меня поднесли к выходу. Проем в защитном куполе возник, как и в прошлый раз. Я предполагал, что, при срабатывании сигнализации, нас могли заблокировать внутри. Но видимо сотрудники базы должны иметь возможность покинуть помещение в любой ситуации.
- Плазменные резаки, отбойные молотки, взрывотехники! Все ко мне! - взревел Снарк.
Вторая партия мародеров в спецкостюмах с резаками и сварочными аппаратами, баллонами кислорода и ацетилена, с ящиками, полными тротиловых шашек, ринулась внутрь.
- Не радуйся, - прорычал Снарк, - я добьюсь своего.
- Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний, - ответил я.
- Радуйся, что ты мне пока нужен. А то гнил бы в песках Египта. И моли бога, чтобы я не передумал. Твоя жизнь висит на волоске. Выскочка!
- Как будет угодно, босс.
- Вот так-то лучше.
Меня вернули в кабинет, усадили на стул рядом с Марком.
- Сиди и думай, как открыть двери. Где секретная кнопка? Это в твоих интересах, - визгливо прокричал Снарк и исчез в коридоре.
Мы переглянулись с Марком.
- Сейчас будут взрывать двери, - сообщил я другу.
- Пустая затея, - улыбнулся Марк, - помещение выдерживает прямое попадание нейтринной бомбы. Наша база - это же одновременно межгалактический военный объект. Его так просто не взломать…
Мысль Марка прервал громкий хлопок из коридора. Воздух содрогнулся. Поднялась пыль. Появился специфический запах жженой серы.
- Тысяча чертей! – раздался рев Снарка, - увеличить заряд в пять раз!
- Я ж тебе говорил, - усмехнулся Марк.
- Нам бы только день продержаться, - пошутил я.
Неразлучная троица, Снарк, Маргарита и Накта, вновь появилась в кабинете.
- Не предполагал, что здесь настолько крепкие стены, - сообщил наш похититель, вытирая со лба прилипшую пыль.
- В Лондоне у тебя было не настолько прочное помещение? – спросил я.
- У меня был шикарный средневековой замок из шотландского гранита. От подобного взрыва он бы разлетался на куски.
Накта, видя, что у нового покровителя ничего не получается, слегка отстранилась и увеличила дистанцию. Пускай Маргарита борется за внимание неудачника. Мне показалось, что Накта украдкой, с надеждой и грустью посматривала в нашу сторону. Какие мысли проносились в ее глупой головке? Неужели она думает, что можно предать, а затем отыграть назад?
- Стены нашей базы так просто не возьмешь. Но ты не унывай. Пробуй. Не сдавайся. У тебя получится. Я в тебя верю, – подбодрил я Снарка.
- Я и не думаю сдаваться.
- Приготовиться! - крикнули из коридора.
Все, кроме нас Марком, зажали уши руками. Второй взрыв был намного сильнее. Пол в кабинете дрогнул. Пенал с ручками упал на бок. В ушах зашумело. Сработала пожарная сигнализация. С потолка брызнула прохладная вода. Я подставил лицо под незапланированный ливень. Лови прекрасные моменты вопреки ситуации, - подумал я. Снарк и свита выбежали в коридор. Через минуту вернулись. Расстроенные.
- Развяжи руки, Снарк, - попросил я, - это же пытка. У нас лопнут барабанные перепонки.
- Не лопнут. Не развяжу. Даже не проси. Не верю я тебе! Не верю! И не отвлекай. Не до тебя.
Снарк уперся руками в стол. Постоял секунду. С потолка лилась вода. По его лицу было видно, что в голове мечутся бешенные мысли. Снарк распрямился. Хлопнул в ладоши. Смахнул со лба воду.
- Что делать с водой?
- Через минуту прекратиться, - сказал кто-то сзади.
Вода и вправду остановилась через минуту. На полу образовались небольшие лужи.
- Поджигай газовую горелку! – рявкнул Снарк, и выбежал из кабинета.
В следующее мгновение произошло то, чего мы с Марком ждали. Откуда-то сверху раздался грозный металлический голос:
- Внимание! Внимание! Здание окружено! Вы проникли на территорию военной базы под юрисдикцией планеты Ахорн!
В кабинет вбежал потный и растерянный Снарк с совершенно белым как мел лицом.
- Кто это? Как они узнали? – кричал и верещал подонок.
- Всем оставаться на местах! – продолжал монотонный голос с небес, - не двигаться! Предлагаем сдаться! Кто не подчиниться, будет ликвидирован! Все лица, находящиеся внутри базы должны лечь на пол лицом вниз, руки раскинуть в стороны. Оружие аккуратно положить на пол!
- Черта с два! – захрипел Снарк.
- Внимание! Мы заходим! Любое сопротивление бесполезно!
Снарк выбежал в коридор. Через мгновение вернулся в кабинет с тремя грантами. Две из них заткнул за ремень. Третью взял в руки. Выдернул чеку.
- Иди ко мне, гаденыш, - сказал он мне.
Снарк крепко сжал мое горло правой рукой. В вытянутой левой руке держал гранату.
- Не рыпайся, Керн. Мы с тобой в связке. Если погибать, то только вместе.
- Я не рыпаюсь.
- Молодец.
От Снарка несло потом, грязью и страхом. Меня чуть не стошнило. Мы в обнимку, медленно направились к выходу. Повсюду на полу, раскинув руки, лежали еще недавно смелые и уверенные в люди, а теперь мародеры и бандиты.
- Не подходите ко мне! У меня заложник! – громко крикнул Снарк.
Я увидел впереди группу людей в форме межгалактической полиции в шлемах и с бластерами и улыбнулся. Шансы на спасение росли.
- Пропустите, или пострадает невинный человек! – продолжал верещать над моим ухом Снарк.
- Отпусти его, братишка, не усугубляй вину, - спокойно предложил вышедший вперед лейтенант полиции Ахорна.
- Мне терять нечего, - обливаясь липким потом, ответил Снарк.
Руки у моего пленителя тряслись, зубы стучали.
- Снарк, сдавайся. Что ты делаешь? – тихо сказал я.
- Не учи ученого. Если я захочу узнать твое мнение, я спрошу, - Снарк крепче сдавил горло, я едва дышал.
- Стоять! Не двигаться! – повысил голос лейтенант.
- С дороги, - рявкнул Снарк.
Я видел, что еще мгновение и Снарка обездвижат. Трое полицейских подошли к нему сзади, двое опускались на тросах сверху. Но они не успели всего на секунду. Снарк поскользнулся. Нелепо выгнулся. Отпустил меня. Упал навзничь. Граната выскользнула из рук…
Воздух вокруг нас сгустился. Время, как это бывало не раз, растянулось. Я видел, как скоба взрывателя отскочила в сторону. Как взрыватель медленно-медленно скользнул вниз…
Я посмотрел на Снарка. Тот в замедленном падении ударился затылком о пол. Несуразно выпучил глаза. Изо рта тянулась паутинка слюны…
Я четко понял, что надо бежать. Попытался сделать шаг в сторону, или хотя бы упасть, но мое тело залипло и не слушалось. Страшным усилием воли я оторвал правую ногу от земли…
Граната распухла и увеличилась примерно в два раза. Затем медленный и ленивый взрыв. Я видел, как разлетаются осколки. Воздух стал плотным, его можно было резать ножом. Запах пороховых газов, как в танке. Вспышка ослепила глаза. Я зажмурился и медленно-медленно взлетел…
Тело стало невесомым и легким. Я мог делать с ним, что заблагорассудиться. Я кувыркался. Делал пируэты и сальтухи. Как же здорово! Я освободился от тяжести и забот. Вот, что значит настоящая свобода!
В тоже время я стал большим и всеобъемлющим. Я вместил реки и озера. Горы и города. Моря и океаны с китами и дельфинами. Ветра, тайфуны, пышущие лавой вулканы. Луна и Марс тоже были во мне.
И тогда я вспомнил всё:
Я – Керн. Я рожденный гуманоид с планеты Ахорн.
Я вспомнил детский садик, розовую дверцу шкафчика с коричневым грибочком. Молодую симпатичную воспитательницу с большой грудью и обворожительной улыбкой. Я вспомнил друга Пекта, и его нелепые потёртые сандалии, одетые на разные ноги. Игрушечные вертолеты и железные дороги…
Я вспомнил четырехэтажную школу из силикатного кирпича. Субботник на территории школы. Как мы убегали во двор и подглядывали за девчонками из соседней женской школы. Как я боялся сурового учителя истории, и обожал душевную учительницу литературы. Я вспомнил выпускной. Первые сигареты и алкоголь…
Я вспомнил маму и папу, брата и сестру. Я вспомнил, как мама плакала, когда я первый раз уехал на учебу в столицу. Я часто приезжал, но она почему-то всегда плакала. Я вспомнил, как ехал на электричке в университетскую общагу, как мне было не удобно из-за чесночного запаха котлет, которыми снабдили в дорогу сердобольные родители…
Я вспомнил общагу и университет. Я вспомнил, как отравился в столовой несвежими биточками с подливой и три дня провалялся с температурой. Длинные сводчатые коридоры главного корпуса. Памятник на входе. Седые с бородками преподаватели. Учащенное сердцебиение на экзаменах. Облечение после сдачи. Веселые студенческие вечеринки на Новый год, на день рождения и по случаю завершения сессии.
Я вспомнил, как прилетел на Землю. Жаркое палящее солнце Африки. Бескрайние зеленые поля, слоны и жирафы, сонные львы и беспокойные шакалы рядом с ними. Я вспомнил первый шаманский бубен, украшенный шариками от старого подшипника и бахрому из шелковой рубашки Марка. Я вспомнил толпу пораженных страхом людей, когда на наше селение напала неизвестная инфекция, тела людей покрыли гноящиеся язвы. Я вспомнил, как мы сообща засевали первое поле пшеницей...
Я вспомнил Храм Осириса и Вавилонскую башню, Родосского колосса и Александрийский маяк…
Я вспомнил расцвет демократии и зарождение философской мысли в Греции. Я вспомнил старика Гомера и Архимеда, Платона и Демосфена. Я вспомнил греческий театр…
Я вспомнил, как униженные и бесправные люди поверили Спартаку и высоко подняли голову, бесстрашно выступив против бесправия и произвола римлян. Я вспомнил, как восставшие праздновали первые победы. Я не забыл виселицы и разочарование после поражения…
Я вспомнил жестокие гладиаторские бои…
Я вспомнил китайские пороховые фейерверки, первые бумажные деньги…
Я вспомнил Ледовое побоище и начищенные до блеска латы и шлемы тевтонских рыцарей. Я вспомнил, как они нелепо и почти молча уходили под лед. Небольшая кучка захватчиков недолго спаслась на берегу озера, их настигли стрелы русских лучников…
Я вспомнил ликование на лицах французских революционеров. Воодушевление и бесконечные разговоры о светлом будущем на улицах Парижа…
Я вспомнил растерянный и ничего не понимающий взгляд Наполеона, когда он ехал в расшитой золотом карете по грязной Старой Смоленской дороге с жалкими остатками французской гвардии…
Я вспомнил растерянные глаза русских рабочих перед Зимним дворцом, когда в них стреляли 9 января 1905 года…
Я вспомнил ликование в мае 1945, в апреле 1961 года…
Я вспомнил, непонятно от чего, но радостное возбуждение в августе 1991 года…
Передо мной пронеслась моя семи с половиной тысячелетняя жизнь. Наверно, так умирают люди, - подумал я.
Но я же мыслю, значит существую. Это уже интересно. Значит, есть жизнь после смерти. Вот тебе и доказательство загробной жизни. Надо бы передать сообщение на тот свет, что после смерти жизнь не заканчивается. На какой тот свет? С этого, который раньше был тот? На тот, который раньше был этот. Что за белиберда, логическая эквилибристика, - пронеслось в голове.
В голове? Какая интересная мысль. А где же моя голова? Я попытался потрогать голову руками, но тело не слушалось. Я вообще не был уверен, что у меня есть руки, ноги и голова. Возможно, я теперь бесплотный дух, который носится во Вселенной или в каком-нибудь потустороннем мире, в эфире, в виде радиоволны?
Как же передать сообщение на прежний свет? Смогу ли написать? Чем писать и на чем? Сказать? Или я теперь могу только думать? Возможно, я могу передавать мысли телепатически? Где люди, которым требуется срочно узнать мою вновь обретенную истину?
- Это кто? – вдруг услышал я.
- Это мужчина.
- Правда?
- Да. Можно и перепутать, конечно. Сильно обгорел. Сомнений нет, определённо, мужчина.
- Как зовут?
- Документы при нем не обнаружены.
- Полис есть?
- Откуда мне знать…
- Постарайтесь узнать. Мы не можем лечить здесь кого угодно. Вдруг – это инопланетянин? Или бомж? Или гражданин США?
- Но и выкинуть мы его тоже не можем.
- Это понятно. Но надо выяснить, кто это. Таков порядок. Не мне вам объяснять.
- Хорошо, я займусь этим.
- Так бы сразу, а то развели канитель. Не знаю… Нет документов... Нет документов – нет человека. Есть бумажка – есть гражданин. Есть полис – есть бесплатная медицина. Да, не самая лучшая в мире, но это лучше, чем ничего. Верно?
- Совершенно верно, Валентин Сергеевич.
Голоса затихли. Доктора ушли. Значит, я в больнице. Пошевелиться не могу. Рук и ног не чувствую. Вероятно, я в коме. А размечтался, бесплотный дух, другое измерение. Загробный мир. Ха-ха-ха…
Ладно, живы будем - не помрем. Разберемся. Я обгорел, но не чувствую ни боли, ни рук, ни ног. Обезболивающее? Возможно.
Я попытался просканировать свое тело. У меня получилось пошевелить пальцем правой руки. Это успех. С этого можно начинать. И в это мгновение сознание вновь покинуло меня.

Я плохо помню некоторые моменты лечения и выздоровления. Я часто терял сознание, возвращался. Постепенно я восстанавливал контроль над мышцами и заново овладевал телом.
Мне рассказали, что меня нашли пожарники, которые приехали на тушение загоревшей дачи. У меня сильно обгорели руки и ноги. Три дня я был без сознания. То, что выжил, врачи посчитали большим чудом и собирались на моем примере написать пару докторских диссертаций.
Я долго не мог разговаривать, при пожаре пострадали связки. Мне надоело писать записки, объясняющие кто я и чего хочу. А потом появилась она…

В тот день я шел в кабинет физиотерапии. Тихо шел, по стеночке, не торопясь. Я тяжело дышал, сопел, кряхтел, как двухсотлетний старик. И вдруг на встречу выбежала молодая девчонка, двадцать лет, кровь с молоком, здоровая, красивая, энергичная…
- Здравствуйте, я вас узнала, - радостно начала она разговор.
- М-м-м, - промычал я, втянул живот, приосанился.
«Очень рад, я тебя тоже узнал», - это была та девушка, которую я подвозил на экзамен в МАИ.
- Это вы меня подвозили на экзамен. Да?
«Да. Помню. Сдала?» - кивнул я.
- Сдала. На пятерку. Большое вам спасибо.
«Не за что. Это моя работа. Как здоровье бабушки? Вас Аня зовут?» - мысленно спросил я.
- Меня Аня зовут. Вы помните, а вам рассказывала про бабушку? Она все-таки попала в больницу. Но сейчас уже все хорошо. Я приходила ее навестить. Бабушку через неделю выписывают.
«Слава богу, что все хорошо. А я вот обгорел. Разговаривать не могу пока».
- Ничего страшного. И вы поправитесь. Все будет хорошо.
«Я очень рад, что встретил вас».
- И я так рада, что увидела вас. Я, кстати, о вас много думала, - Аня смущенно отвернулась, легкий румянец окрасил щечки.
Я что-то промычал и прохрипел. Она взяла меня под локоть, и мы пошли вперед, как прожившие долгие годы супруги, рука об руку.
- Вы в какой палате лежите?
«Двести сорок пятой».
- Можно я буду вас навещать? Я каждый день прихожу к бабушке. И к вам буду заглядывать. Хорошо?
«Хорошо. Спасибо».
- Принесу вам апельсинов и хурмы. Вы любите хурму?
«Ненавижу. Она рот вяжет».
- А я обожаю. Еще я люблю персики. Вам принеси персики?
«Персики годятся».
Аня еще что-то верещала. Рассказывала про события в институте, про друзей и подруг, про соседскую кошку, про подвиги ее бабушки на стройках Советского Союза, про погоду и про планы на летний отпуск.
Я вспомнил про старика Хатиема из Хургады. И подумал, а хорошо бы съездить вместе с Аней в Египет. Почему бы и нет? Вы скажете, куда ты старпер? Ты на семь с половиной тысяч лет старше этой девочки. Что тебе надо от этого еще совсем юного человечка? Не морочь голову, уйди, займись спасением человечества.
Я смотрел на Аню и не мог оторвать глаз. Нет. Нет. Нет. Я не могу упустить такого шанса.
«Я хочу с тобой познакомиться поближе».
- У меня такое чувство, что мы с вами знакомы давным-давно. Вот вы молчите, а у меня ощущение, что мы беседуем вдвоем.
«Это здорово», - я кивнул головой в знак согласия с каждым ее словом.
В это мгновение я решил, что буду делать на Земле. Я изменю природу человека. Я сделаю, чтобы люди жили долго. Я вставлю в ДНК недостающие фрагменты. Вместе мы покорим Вселенную. Я сделаю людей равными богам. Я расскажу Ане про себя, она поймет. Мы будем жить вместе долго и счастливо. У нас будут дети. Обязательно.
- Ну, мне пора. До завтра, - сказала Аня, чмокнула меня в щеку и упорхнула в дверь с зеленой табличкой сверху «ВЫХОД».
Я стоял, опершись о дверной косяк и думал: «Что это? Зачем? Почему? Когда я перестану задавать подобные вопросы?»


22.07.2021 г. Москва
Главный Военный Госпиталь им. Н.Н. Бурденко