Во Имя Твое 44. Вишерский гулаг

Ольга Пономарева, Елена Кибирева

Вишерский ГУЛАГ и Беломорканал
   В Симеоновском храме дедушка много служил и постоянно проповедовал – у него был дар проповедника. Это и стало причиной новых притеснений.
   Опять переезды, служба в нижнетагильском Никольском храме на Вые, куда отца Сергия назначили настоятелем и одновременно благочинным Нижнетагильского благочиния. Надо сказать, что Никольский храм в Нижнем Тагиле имел уникальную архитектуру. Построенный Демидовыми, он был похож на будущий храм Христа Спасителя в Москве. В нижнем храме церкви находилась усыпальница знаменитого рода Демидовых с оригинальными скульптурными группами членов семьи, выполненными итальянскими мастерами из мрамора, малахита и нефрита. Дедушка говорил, что это бесценные художественные произведения.
   В 1928 году (по другим документам в 1930 году – ред.) отца Сергия вновь арестовали. Храм закрыли, а через несколько лет взорвали во всей его красоте. Долгие годы на этом месте был рынок.
   Нижний Тагил особо славился своими зарытыми (в прямом смысле) ценностями семейства Демидовых. Детство мое прошло в этом городе, и, бывая в гостях у тагильчан, я часто видела у них необычайной красоты старинную посуду (явно из разоренного дома Демидовых) и древние иконы (возможно, из взорванного Никольского храма). Были и небольшие скульптуры или фрагменты скульптур из малахита и нефрита. Несмотря на свой детский возраст, я интуитивно понимала, что это были шедевры…
   В этом же году после взрыва Никольского храма дедушку выслали в Вишерский ГУЛАГ.
   До 1937 года, когда НКВД возглавил Ежов[8], свиданий с заключенными можно было добиться легче, чем впоследствии. По милости Божией бабушке было разрешено свидание с мужем, и она вместе с младшим сыном Николаем отправилась в этот край – край дикой природы, северных коварных рек и речушек, таящих опасность, край огромных лесных массивов, закрытых колючей проволокой, с вышками для часовых. В эти годы почти повсеместно страну стали покрывать огороженные «колючкой» лагеря и скорбные «поля тишины» – места массовых погребений безымянных заключенных.
   Николай сопровождал бабушку в этом нелегком пути, пролегавшем по двум или трем рекам. Они плыли и на небольшом пароходике, и на моторной лодке, и даже на простой плоскодонке. Для Павлы Ивановны эта поездка была отчаянным шагом, так как с детства она смертельно боялась воды. Впоследствии Николай Сергеевич описал эту поездку. Он поведал, как они плыли под нависшими над водой скалами громадного утеса, который, неожиданно вырастая, загораживал собой полнеба. При приближении он выглядел угрожающе. Описал Николай и одинокий «камень-говорун». Любые разговоры в этом месте через пару секунд повторялись с прежней четкостью, отражаясь от каменного столба. Впечатлений во время пути было, конечно, очень много, но их перекрывали страх и боль за судьбу родного человека.
   Встреча с ним состоялась. Лагерное начальство, узнав, что заключенный владеет латынью, назначило отца Сергия врачом лагерной зоны. Именно благодаря тому, что он был «врачом», свидание разрешили на несколько дней. «Вот и врачую, – говорил он приехавшей бабушке, – молитвой да принципом “не навреди”…»
   Когда бабушка с Николаем уезжали со свидания, дедушка отдал им Иерусалимский Крест, в который была вложена частица Древа Господня. Этот Крест дал отцу Сергию в вишерском лагере старенький больной священник – отец Николай, который, видимо, боялся, что долго в таких невыносимых условиях не протянет. При обыске отцу Сергию несколько раз приходилось прятать святыню, и он очень боялся, что Крест попадет в чужие руки и над ним могут надругаться… Крест этот очень помог бабушке на обратном пути из мест ГУЛАГа.
   Свидание в Вишере состоялось в июне 1931 года.
   А осенью этого же года бабушкин племянник Петр Игумнов сумел выхлопотать еще одно двухчасовое свидание, но уже на Беломорканале, куда был переведен дедушка. Жуткие рассказы поведал он бабушке во время встречи. В лагере Беломорканала заключенных подвергали тяжелым пыткам: набивали комнату людьми, вплотную стоящими друг к другу, так что сесть было совершенно невозможно, затем включали ослепительный свет и вынуждали людей часами стоять в таком положении. Охрана в это время следила за теми, кто, изнемогая, начинал падать или висел, удерживаемый своими товарищами. Несчастного подвергали тяжкому избиению…
   И самое последнее свидание, если его можно так назвать, – там же, на Беломорканале. Бабушка идет по территории лагеря… Кругом вышки, колючая проволока, повсюду снующие люди… Вдруг ее окликает какой-то старик: «Павлинька!». Так звал ее дедушка. В этом опухшем, совершенно седом, еле бредущем человеке бабушка не сразу смогла узнать своего мужа. Но, вглядевшись в назвавшего ее по имени человека, вдруг узнала его и зарыдала. Конвоир резко оттолкнул ее, заявив с усмешкой, что «свидание окончено». Это была их последняя встреча. В 1932 году, 12 марта, дедушка умер, о чем много позднее было прислано извещение.
   На одной из картин современного художника Ильи Глазунова изображена рука «вождя мирового пролетариата» с зажатой в ней огромной курительной трубкой. Рука занимает почти весь холст и загребает несметные толпы бегущих, ползущих и лежащих людей, которые в контрасте с рукой – не больше булавочной головки. Символично! Судьбы многих людей в то время оказались похожими, но когда связываешь эти трагические события с конкретной судьбой дорогого человека, то сердце еще более сжимается от нестерпимой боли и скорби…
   Бабушка прожила до девяноста двух с половиной лет. Сколько еще пользы и добра принесла она за годы своей жизни! Много лет проработала Павла Ивановна регентом правого хора в единственной тогда в Нижнем Тагиле Казанской церкви на Вые. Она переписала огромное количество партитур и партий для хора. Даже лишившись после неудачной операции глаза, она продолжала (правда, с трудом) посещать храм. Хотя сама бабушка жила очень трудно, однако всегда стремилась оказать поддержку бедным и голодным людям. Она помогала всем своим детям, воспитывала внуков и, дождавшись правнуков, преставилась 2 декабря 1977 года.
   Наверное, при встрече с дедушкой в мире ином она радостно могла сказать: «Путь к тебе был долгий и трудный, и каждый из нас шел своей тернистой дорогой во Имя Господа нашего Иисуса Христа. Но теперь мы будем вместе славить Его и ничто не омрачит нашей радости в светлом Небесном Царствии!».



   В канун Святой Пасхи 2006 года Святейшим Синодом Русской Православной Церкви были канонизированы священнослужители, пострадавшие в сталинских репрессиях 30-х годов ушедшего века. Они были причислены к лику святых, как исповедники и новомученики православной веры. Среди канонизированных мой дед – протоиерей Сергей Александрович Увицкий (1891 г. – 12 марта 1932 г.).