Письма другу по общаге, 18 июня 2022 года

     Привет ещё раз!
     Как всегда, не хватило одного моего письма ответить на все вопросы, затронутые в твоём от 6.6.22. Пишу «вдогонку».
     То, что ты попал в больницу из-за жары, которая царила у вас там весь май и всю первую неделю июня, – тревожит. После шунтирования, которое ты перенёс, – особенно. А вот насчёт твоих переживаний по поводу, что-де придётся «совсем уйти на пенсию» и оставить информационный центр: эти переживания – от лукавого! И вот почему.
     Во-первых, я считаю (высказывая, но не навязывая): тот, кто идёт на заслуженный отдых, должен иметь хотя бы туманную концепцию того, что древние римляне называли – otium cum diginate, отдых с достоинством. Т. е. знать, чем станешь заниматься (от рыбалки до общественной деятельности, включая регулярное чтение, раз уж ты упомянул, что-де оно «больше не привлекает и не увлекает»). Только тогда получится не медленное кислое угасание, а полноценное продолжение трудовой жизни с другими трудами.
     А во-вторых и, наверное, в-главных, – одна хитрая вещь, которую древние римляне называли: ars oblivionalis, искусство забвения. Тут речь НЕ ИДЁТ О ТОМ, ЧТОБЫ ВОВСЕ ЗАБЫТЬ себя прежнего… а… как бы сказать… ну, вроде бы – ИДЁТ О ТОМ, ЧТОБЫ пересмотреть свою жизнь и кое-что в ней ЗАВЕРШИТЬ. Понимая: больше ты лично заниматься этим не будешь, поскольку хорошо делать старые дела не способен, а плохо делать их не желаешь, настало время только анализировать свою практику и, коль понадобится, давать советы молодым практикующим специалистам, «чтобы не учились только на своих ошибках, набивая те же шишки на тех же местах».
     И это не я придумал. Это врачи-геронтологи придумали. Первым (либо почти первым) из них был один немец, который нашему Кутузову во время заграничного похода 1810-х годов сказал: герр Михель, вы должны подготовить себя к тому дню, когда вы перестанете быть знаменитым полководцем, посрамившим своих петербургских гордецов и опрокинувшим враждебного Бонапарта. Пусть первые бубнят, что вы – «полководец, которым командовала армия», а вторые – что при селении Бородино победил Наполеон, только мир людской этого не понял по мирской людской глупости! Позвольте им бубнить! А для себя придумайте новый план нового сражения – сражения со временем. Кто хочет вас помнить, – не забудет вас, но кто не хочет вас помнить… надо ли вам заставлять их быть понятливыми да благодарными, если они всегда считали, что их неправильно спасли? Вот вам, герр Михель, поле предстоящей битвы, начинайте сразу сейчас мысленно расставлять по ней колонны верных вам войск в виде доступных вам ресурсов организма и в виде доступных вам житейских возможностей, а я как врач научу вас правильно питаться, правильно составлять режим дня и так далее.
     Жалко, друже, что я узнал об этом вот только-только сейчас, а не в 1991 году, когда впервые слёг и впервые понял: сползать до уровня банального строчкогона не желаю, но быть прежним журналистом не смогу (ездить в тепловозе, записывая, как диспетчеры своей нелепой дурной работой держат локомотивщиков на семафорах и провоцируют на ответный скандал в виде заявки на смену с первой попавшейся станции, либо лазить на совхозные склады через забор, чтобы переписать номера неиспользованных и дурным хранением загубленных помидоро-, морково-, плодоуборочных комбайнов, которые должны были избавить страну от пресловутой «шефской помощи города селу»). Я бы и так перешёл-переучился на книгоиздательское дело (и всё равно бы получил на этой новой почве второй инсульт, сопротивляясь правкам типа «рубль вычёркиваем, целковый пишем» и перевёрсткам типа «но ведь так тоже можно сверстать»). Но перешёл бы СПОКОЙНО. Не так, как я перешёл в 1992-1996 годах. Без сомнений на основе самомнения да без самогрызений на основе самоедства.
     И мне наука – опять же – пример других! Было, выступал я со своими стихами в Доме ветеранов… и познакомился с людьми, которые правильно завершают земной путь! Самым младшим там – хорошо под восемьдесят, самым старшим – далеко за девяносто, а они в музеи ездят, фильмы обсуждают, стихи пишут (и требуют от меня, чтобы я их научил писать стихи, «как надо писать»)! Вот это старики! С условием, что постарели-то они на службе, а не на лавочках перед подъездами многоэтажек и не в сомнительном звании «старичок – грязный язычок».
     А как твои рукописи? Раз уж чтение чужих текстов не идёт, – займись своими!
     Всем – всего самого, в том числе – будущей внучке, которой (ты говорил) скоро осчастливят тебя дети!
     Остаюсь ваш – я.