Жизнь и судьба Марии Вернадский

ЖИЗНЬ И СУДЬБА МАРИИ ВЕРНАДСКОЙ,
первой в России женщины-экономиста
(Совместно с О. Б. Тебиевой)
***
Ее жизнь была яркой и короткой. Судьба, одарившая Марию Шигаеву-Вернадскую ясным и пытливым умом, талантом любви и человечности, была не всегда к ней милосердна. Чаще наоборот. В детстве она, старшая из детей, лишилась матери и вместе с малолетними сестрой и братом осталась на попечении отца. В двадцать восемь, прожив десять лет в счастливом браке с достойным человеком, родив сына, достигнув многого, из того, что хотела бы достичь, на пике любви и творчества она ушла из жизни, преследуемая тяжелой, неизлечимой болезнью. Так сложились обстоятельства, так распорядилась ее судьба…
Мария Николаевна родилась 27 декабря (8 января) 1831/1832 года в семье петербургского чиновника «по финансовому ведомству» Николая Петровича Шигаева (1800–1864) и его жены Елизаветы Петровны, в девичестве Уваровой (1806–1838). Николай Петрович происходил из старой дворянской семьи, внесенной в родословную книгу Рязанской губернии. Исключительно благодаря своим знаниям, способностям и трудолюбию, к концу жизни Николай Петрович дослужился до чина тайного советника, стал сенатором, занимал пост товарища (заместителя) министра финансов и председателя Коммерческого и мануфактурного совета, был отмечен многими наградами.
Он был великодушен, начитан, имел широкий круг умственных интересов. В этот круг входили отечественная и зарубежная изящная словесность, общественные науки, в частности, экономические и философские. Шигаев писал, не указывая своего имени и звания, заметки для столичных изданий, занимался переводами на русский язык произведения зарубежных авторов. В 1828 году издал полный русский перевод исторического романа Вальтера Скотта «Обрученная», посвященный временам правление Генриха II и входивший в цикл «Рассказы крестоносцев». Николай Петрович познакомил русскую публику с сочинениями французского романиста и драматурга Шарля Поля де Кока (1793–1871). Томики переводов писателя, скрывшие имя переводчика под инициалами «Н. Ш.», хранились в библиотеке академика Владимира Ивановича Вернадского вместе с другими книгами, доставшимися ему от отца. Иван Васильевич Вернадский был очень дружен со своим тестем и многим ему обязан.
В раннем возрасте воспитанием детей в семействе Шигаевых, в силу возможностей, занимался отец. По мере того, как дети подрастали, у них появились гувернантки и учителя. Отец внимательно следил за их развитием, проводил с детьми за беседами долгие зимние вечера, а летом вывозил их в деревню, «на природу». Юные Шигаевы осваивали русский язык и литературу под руководством домашней учительницы Алимпиевой. Французскому и немецкому языкам, основам наук их учила опытный педагог Аграфена Климовна Матвеева. Впоследствии ее сменила француженка мадам Де-Кресси, из лекций которой Мария, как пишет ее первый биограф, «вынесла любовь к литературе и много разнородных, положительных знаний, особенно по истории» [1]. Уроки живописи в доме Шигаевых вел в то время вольноприходящий ученик Академии художеств Иван Горностаев, будущий известный русский архитектор, рисовальщик и акварелист, историк искусств, академик Императорской Академии художеств.
С возрастом дети, рано научившиеся читать и писать, все чаще проводили время в библиотеке отца. Она открыла им дорогу в большой мир искусства и литературы. Не случайно и Мария, и ее младшая сестра Софья с юности тяготели к сочинительству. Если старшая выбрала для себя, как говорили в старину, путь «экономической писательницы», то младшая была увлечена беллетристикой и драматургией. Даже будучи многодетной матерью, она не переставала заниматься сочинительством. Софья Николаевна (в супружестве Гославская) была знакома русской публике по легким комедийным пьесам «Быть и слыть», «Старая песня» и другим произведениям, поставленным на сцене.
Как старшая среди детей, Мария отличалась твердым характером, ясным взглядом на жизнь, практичностью и любознательностью. Несмотря на юный возраст, она хорошо разбиралась в людях, была снисходительна к маленьким человеческим слабостям и всегда была готова прийти на помощь ближнему. Она презирала всякую фальшь; малейшая ложь возмущала ее мягкое, доброе сердце. Большое влияние имел на девушку ее отец, собственным примером укреплявший в детях, и особенно в старшей дочери, все хорошие качества и наклонности к добру и правде.
Годы детства и юности были относительно безмятежными до встречи юной Марии Николаевны с человеком, круто изменившим всю ее дальнейшую судьбу. Этим человеком был Иван Васильевич Вернадский, молодой, но уже проявивший себя в науках ученый-экономист и статистик, выпускник Императорского Киевского университета Святого Владимира, потомок запорожского казацкого старшины. Их первая встреча произошла в доме ее отца, где нередко собирались экономисты-практики и люди науки для обсуждения в неформальной обстановке разнообразных вопросов текущей жизни.
Незадолго до знакомства с Марией Николаевной Иван Вернадский несколько лет провел за границей: Берлин, Рим, Париж, Лондон… Здесь он слушал лекции выдающихся европейских ученых – Карла Риттера, Карла Pay, Mишеля Шевалье, Жерома-Адольфа Бланки… По возвращению в Россию в 1847 году защитил в Санкт-Петербургском университете магистерскую диссертацию «О теории потребностей», в звании адъюнкта читал лекции в Киевском университете, работал над докторской диссертацией по истории итальянской политико-экономической литературы до начала XIX века, в 1849 году успешно защитил ее в Императорском Московском университете.
Он был на десять лет старше Марии и казался ей верхом совершенства: статный, обходительный, с красивыми мужскими чертами лица, с густой непослушной шевелюрой темных волос, высоким лбом, немного наивный и по-детски застенчивый, ничем не выдававший перед ней свои преимущества… Она же казалась ему идеалом женственности и чистоты. «Я встретил ее, – писал Вернадский в своем дневнике, – по возращении своем из-за границы, полюбил это чудное дитя, лишенное вполне недостатков своих лет и своего сословия. Она тоже полюбила меня и, с согласия отца ее, 30 апреля 1850 года, состоялся наш брак. Скромная, безмерно любящая, любознательная, с поразительно здравым умом, с отсутствием всего напускного, всякой тени предрассудков, она меня подарила счастьем, на которое я не имел права рассчитывать…» [2].
Они венчались светлым весенним днем в Преображенском Лейб-гвардии соборе Петербурга. Все было торжественно, нарядно и красиво: шаферы со стороны жениха и невесты, венчальное платье и цветы, катера, званый обед, поздравления родных и друзей, все как было принято. Об этом тоже не раз вспоминал Вернадский, как о счастливых днях своей молодости.
В том же 1850 году молодые супруги переехали из Петербурга в Москву, где И. В. Вернадский получил должность экстраординарного профессора по кафедре политэкономии и статистики историко-филологического факультета Московского университета.
В первопрестольной молодые супруги вели довольно скромную и несколько однообразную, как казалось окружающим, жизнь, имея ограниченный круг знакомых. Вернадские не искали развлечений вне дома: они были увлечены друг другом. Прелести семейного очага вполне удовлетворяли ее, тем более что у этого очага то и дело возникали волнующие разговоры о проблемах человеческого бытия, об успехах гуманитарных и естественных наук, о на одном дыхании прочитанных книгах. Подробно, как о близких знакомых, он рассказывал ей об итальянских экономистах недавнего прошлого. Скучать было решительно некогда. Она понимала, что ей нужно еще многое знать, много учиться, чтобы вполне добросовестно и честно выполнять свои обязанности матери, которой она готовилась стать, жены и помощницы человека с возвышенными научными устремлениями, быть гордой, сильной и самостоятельной.
Вместе с мужем она много читала, толковала о разных предметах, занимавших ее ум. Сначала ее мечты витали в сферах любимого ею Средневековья, но потом она мало-помалу входила в мир, несравненно более близкий и обыденный. Под влиянием профессиональных интересов мужа Мария Николаевна получила общее направление развития своих интересов: это были вопросы экономических наук, статистики, страноведения, философии и педагогики.
Иван Васильевич знакомил молодую жену с лучшими работами  русских и иностранных авторов, вводил ее в круг проблем реальной жизни. Они могли часами откровенно беседовать о бедах России, и, прежде всего, о пороках крепостничества, о цензурном произволе, о том, как довлеет николаевский режим над свободной мыслью, запрещая студенческие кружки и профессорские собрания. Под руководством мужа она усердно изучала английский язык, на котором говорили и создавали свои классические произведения Адам Смит и Давид Рикардо. В России тех лет английский не был в большом почете, в отличие, например, от французского, которыми она владела в совершенстве. Мария Николаевна как-то призналась: политическая экономия стала для нее «жизненным Евангелием».
В 1851 году у Вернадских родился сын Коленька. Мальчик рос нежным и сообразительным, но, несмотря на хороший уход и постоянную заботу взрослых, был хрупким и болезненным ребенком. Сказывалась наследственность по женской линии, болезнь почек, о которой Мария Николаевна старалась не подавать виду и переносить стоически.
***
15 ноября 1856 года молодой, но уже известный литератор Л. Н. Толстой побывал в Петербурге на собрании кружка ученых и писателей. Обсуждались проблемы экономической жизни страны, серьезно пострадавшей от недавней Крымской войны и жившей в ожидании крупных перемен. Говорили и спорили много и горячо: о хозяйственной разрухе, о финансовом кризисе, о растущем дефиците государственного бюджета империи. Но все-таки чего-то не хватало в этих мужских ученых спорах. Быть может женской логики? Женского ума, способного взглянуть на хозяйственные вопросы несколько с иной точки зрения? «…Поехали к Безобразову. Собрание литераторов и ученых противно, и без женщин не выйдет» [3], – записал Толстой в тот день в своем дневнике, предвосхитив появление в среде столичных ученых женщины-экономиста. Именно в тот год у столичных экономистов появилась своя муза. Ее звали Мария Николаевна Вернадская.
В один из дней 1856 года Иван и Мария Вернадские возвращаются в Петербург. Благодаря протекции тестя, Вернадский получил должность чиновника по особым поручениям при министре внутренних дел. При этом ему, как профессору, была дозволена преподавательская деятельность в высшей школе. В разные годы он читал лекции в Главном педагогическом институте, Александровском (бывшем Царскосельском) лицее и Императорском Технологическом институте.
Со смертью Николая I и восшествием на престол императора Александра II в жизни России произошли существенные перемены. Общественные силы страны, долгие года находившиеся в ежовых рукавицах николаевского режима, с первых дней правления молодого императора прониклись оптимистическими настроениями. Личность императора Александра II, как пишет историк А. А. Корнилов, «получила сразу ореол искреннего сторонника и друга либеральных преобразований» [4]. Жизнь в узкой скорлупе домашнего тепла и уюта казалась супругам Вернадским неприемлемой, мещански-пошлой. Их тянуло к общественной жизни, к широкому творчеству, к тому, чтобы быть полезными людям. Главное свое призвание Иван и Мария Вернадские видели в том, чтобы широкого пропагандировать в обществе современные экономические знания, доносить до современников то, во что они оба верили свято. Эти знания, по мнению супругов, должны были стимулировать народные силы, будить творческую инициативу широких масс. Ведь полным ходом в стране шла подготовка крестьянской реформы, намечались широкие преобразования в сфере местного самоуправления, в области правовых отношений, системы народного образования. Готовились военная и судебная реформы. Государство стимулировало развитие железнодорожного транспорта, акционерных обществ, банковской системы. Несколько ослабли позиции всепроникающей цензуры, лютовавшей во времена Николая I, но все еще занимавшей в обществе сильные позиции.
Уже в первые недели столичной жизни молодые супруги восстановили временно прерванные московской жизнью связи с научным сообществом Петербурга. У Вернадских стали собираться молодые и не очень молодые преподаватели и профессора столичных вузов – экономисты, юристы, философы.
С девических лет Мария Николаевна привыкла принимать гостей отца. Теперь это были гости мужа. И если в далекие сороковые годы дружеские собрания не поощрялись властями, во второй половине пятидесятых вмешательства в личную жизнь интеллигенции почти прекратились.
Оказавшись в кругу друзей и единомышленников мужа, Мария Николаевна была способна не только накрыть гостям дружеский стол, но и вести с ними разговор на равных. В тихой, почти провинциальной Москве она настолько глубоко прониклась экономическими идеями, что вполне профессионально могла судить о развитии экономических наук, о сильных и слабых сторонах классиков политической экономии, ей были близки и знакомы социально-экономические идеи Жана Батиста Сэя и Жана Шарля Леонарда Симонд де Сисмонди, воззрения которых высоко ценил сам А. С. Пушкин и предлагал императору Николаю I воспитывать юношество на их экономических сочинениях.
С большим уважением Мария Вернадская относилось и к отечественным экономистам, в частности, к одному из друзей отца Людвигу Валерьяновичу Тенгоборскому (1793–1857). Она с энтузиазмом восприняла идею Ивана Васильевич перевести на русский язык и сделать достоянием русского читателя книгу Тенгоборского «Производительные силы России» («Essai sur les forces productives de la Russie». Париж 1852—1855), выпущенную на французском языке для знакомства европейцев с экономическими возможностями России. Знать эти возможности было полезно и русским читателям.
Готовя книгу к печати, Вернадский высказал в редакционных комментариях свою точку зрения относительно будущего страны. Если автор книги видел будущее России как преимущественно аграрного государства в силу ее природно-климатических условий, то Вернадский, возражая ему, отмечал: причины промышленной отсталости России не в ее природе, а в ее общественном строе. Мария Николаевна горячо поддерживала эту мысль мужа. Позднее, в своих многочисленных журнальных публикациях, она настойчиво пропагандировала идею индустриального развития страны на либерально-демократических началах.
Книга Тенгоборского вышла почти одновременно в Москве и Петербурге под названием «О производительных силах России». Долгое время она считалась лучшим систематическим трудом в области хозяйственной статистики Российской империи.
Мария Николаевна и сама пробовала переводить зарубежную экономическую литературу. В 1856 году в типографии Императорского Московского университета вышел подготовленный Вернадской русский перевод книги первой в Европе женщины-экономиста и популяризатора науки Джейн Мэрсет (1769–1858) «Понятия Гопкинса о народном хозяйстве». Выбор автора не был случайным. Дж. Мэрсет (Марсет) была весьма приметна в научных кругах последователей Адама Смита. Ее перу принадлежали имевшие успех у читателей и неоднократно переиздававшиеся «Беседы о политической экономии» (1817), которые представляли собой вводный курс в учение Смита. Работы Дж. Мэрсет высоко ценил Ж.-Б. Сэй, не считавший занятия экономическими науки исключительной привилегией мужчин. В ХХ столетии о ней тепло отзывался Дж. М. Кейнс, писавший, что учебники миссис Мэрсет закрепили понятие laissez-faire в сознании людей в качестве практического вывода ортодоксальной политической экономии.
Вернадская проявляла большой интерес и к творчеству другой своей современницы – англичанки Гарриет Мартино (1802–1876), известной как первая в Европе женщина-социолог. Перевод на русский язык ее книги «Иллюстрации политической экономии» (1834), выполненный Марией Вернадской, был отклонен цензурой и остался в рукописи [5].
Книга Дж. Мэрсет «Понятия Гопкинса о народном хозяйстве» была написана английской исследовательницей в 1833 году и посвящалась пропаганде идей экономического либерализма, в том виде, как их понимал Томас Гопкинс (Hopkins) в начале XIX века. Выход в свет русского перевода книги об экономических  взглядах Гопкинса вызвал острую критику со стороны журнала «Современник». На страницах его седьмого номера за 1856 год была помещена рецензия, написанная Н. Г. Чернышевским, ревниво следившим за экономическими идеями Запада и отрицавшим многие из них на корню. Критикуя идеи Т. Гопкинса как утопические и далекие от реальной жизни, Чернышевский, не называя имени переводчика, раскритиковал его за неудачно выбранную для русского читателя книгу. При этом досталось и издателю – И. В. Вернадскому, имя которого ему хорошо было известно. В рецензии Чернышевский писал: «Книжка написана с односторонней и лживой целью. Она излагает понятия, неосновательность которых давно доказана. Мы жалеем о том, что выбор переводчика был так ошибочен; жалеем также, что ученый издатель книжки, г. Вернадский, не заметил необходимости исправить, по возможности, эту ошибку прибавлением замечаний, которыми бы обнаружилась лживость фокусов, придуманных автором английской книжки для ослепления людей, не знакомых с политической экономией» [6]. Критика Чернышевского не ослабила желания Вернадской к экономическим переводам. Вскоре она загорелась желанием перевести на русский язык книгу Жозефа Гарнье «Начало финансов», первоначально вышедшую в Париже в 1858 году.
Возможно, что именно под впечатлением полемики, которую вели либеральные экономисты с редакцией «Современника», у Марии Вернадской возникла мысль о необходимости издания собственного журнала, на страницах которого можно было бы систематически излагать либеральные экономические идеи, аргументировано спорить с Чернышевскими и его сторонниками о путях экономического и социального развития России, разоблачать ошибочные взгляды о каком-то «особом» пути развития России.
«Современник» Н. А. Некрасова и Н. Г. Чернышевского всегда был в курсе всех событий, оперативно откликался на злобу дня. Издавать такой же журнал, только экономический, стало ее мечтой. «Как пригодилась бы такая трибуна Ивану Васильевичу и его товарищам-экономистам!» – не раз убеждала себя Мария Николаевна. И желание создать «свой журнал» постоянно росло.
Масло в огонь добавила обширная программа экономических преобразований, с которой выступил профессор Императорского Казанского университета Иван Кондратьевич Бабст. Программа, о которой шли жаркие разговоры в экономических кругах, была построена на приобщении России к современной экономической науке и строительстве на этой основе новой национальной экономики. Это было новое, свежее слово, объединявшее экономическую науку с практикой хозяйственного строительства. Бабст был приверженцем немецкой исторической школы в экономических науках, уважал ее основателя Фридриха Листа, мыслил широко и свободно, был чужд всякого доктринерства, уважительно относился даже к тем, кто не разделял его взгляды. 
Идея экономического журнала пришлась Вернадскому по душе, он и сам частенько об этом думал. Долго уговаривать его не пришлось, и вскоре после переезда из Москвы в Петербург он вместе с женой приступает к изданию такого журнала. Название выбрали простое и лаконичное: «Экономический указатель» [7]. Решили, что это будет еженедельник, поскольку именно такое издание сможет оперативно доводить до читателей все новости экономической жизни, как в России, так и за рубежом. Отметим, что вторая половина 1850-х и первая половины 1860 годов были периодом взлета российской экономической журналистики. В эти годы в стране были созданы такие издания, как «Записки Императорского Казанского экономического общества» (1854), «Русская беседа» (1856), «Русский вестник» (1856), «Журнал для акционеров» (1857), «Посредник» (1857), «Вестник промышленности» (1858), «Журнал землевладельцев» (1858), «Промышленный листок» (1858), «Сельское благоустройство» (1858), «Производитель и промышленник» и другие [8]
Журнал «Экономический указатель» появился на свет в январе 1857 года с подзаголовком «Еженедельное издание, посвященное народному хозяйству и государствоведению». Редакция разместилась в доме номер 28 по улице Моховой. Печатался журнал первоначально в частной типографии К. Метцига, а затем в типографии штаба Отдельного корпуса внутренней стражи.
Работа предстояла нелегкая. И Иван Васильевич, и Мария Николаевна отлично это понимали. Набрали небольшой коллектив редакции, и Мария Николаевна объявила, что еженедельно будет давать для журнала свои материалы на актуальные общественно-экономические темы. Вернадский считал, что это необязательно, писать в каждый номер, что есть помощники, что ей не стоит напрягаться. У нее были на этот счет свои мысли: она чувствовала, что проклятая болезнь не уходит, а прогрессирует. Забыть о ней можно было лишь с головой погрузившись в ежедневную работу.
Тематика статей, библиографических обзоров, рецензий Вернадской была самая разнообразная. В подготовленных ей публикациях чувствовалась четкая идейная позиция автора, глубокое проникновение в суть социально-экономических проблем России, хорошее знание реальной жизни. Почву для размышлений давала, прежде всего, экономическая и деловая жизнь Петербурга и русской провинции. Часто она черпала сюжеты из иностранных газет и журналов, которые муж регулярно приносил для просмотра из министерства. Она переводила все самое важное и интересное и сдавала в набор.
Постепенно вокруг журнала собрался авторский актив. Конечно же, это были, прежде всего, друзья и единомышленники Ивана Васильевича: Иван Кондратьевич Бабст, Владимир Павлович Безобразов, Николай Христианович Бунге, Юлий Андреевич Гагемейстер, Евгений Иванович Ламанский, Дмитрий Николаевич Струков и другие. Это были люди, начисто лишенные либерального краснобайства. Их скорее можно было отнести к категории тех, которых называли «люди дела». И главное их дело заключалась в том, чтобы выработать для России оптимальные пути экономического, социального и культурного прогресса.
Непосредственно в штате журнала в разные годы состояли так же близкие Вернадскому по духу люди, многих из них он знал с юности. Это экономист и правовед Евграф Григорьевич Осокин (будущий ректор Казанского университета), историк и экономист Александр Максимович Сементовский, профессор химии Павел Антонович Ильенков, историк и экономист Аполлон Александрович Скальковский, известный французский экономист Мишель Шевалье, избранный в 1861 году членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.
Редакционная текучка отнимала много сил. Но Мария Николаевна не чувствовать усталости. Работа была для нее лучшим лекарством. Писала на разные тема. Но мечта была одна: сделать главную работу – написать книгу для массового читателя. Ее название, «Опыт популярного изложения основных начал политической экономии», постоянно сидело в голове. Это была цель ее жизни. Насколько хватит сил…
«Экономический указатель» выходил регулярно, без задержки, и это радовало всю его редакцию. Возмущение вызывали лишь периодические вызовы И. В. Вернадского, как редактора-издателя, в Цензурный комитет. Первый вызов был уже 10 января 1857 года. Но Вернадскому удалось отделаться от придирок цензора. Правда, ненадолго. Вызовы в цензуру повторялись регулярно, вплоть до последнего года издания журнала. Зато тиражи росли. По итогам первого года «Экономический указатель» имел около тысячи подписчиков в Петербурге и 120 в Москве. Популярен журнал был и в провинции, его выписывали более чем в 50 городах страны.
При небольшом штате сотрудников работа в редакции требовала больших усилий. Вся тяжесть работы по выпуску «Указателя» легла на плечи Марии Николаевны. Иван Васильевич тоже трудился «за троих», и как министерский чиновник, и как преподаватель, и как редактор-издатель. В 1858 году Вернадский с увлечением пишет «Очерк истории политической экономии», которую преподает студентам. Это был первый отечественный учебник по истории экономической мысли. Впервые он увидел свет на страницах журнала. В том же году выходит в свет и его «Проспект политической экономии», тезисно отразивший экономические взгляды Вернадского, явившийся одновременно и ориентиром при разработке Марией Вернадской ее экономических очерков.
Оказалось, что, создав «свой» журнал, мало писать для него статьи и заметки. Много времени отнимала повседневная черновая работа. Именно Мария Николаевна вела переговоры с типографией и Цензурным комитетом, подбирала авторов, искала и находила злободневные темы, требовавшие научного осмысления и разработки. В 1858 году работы прибавилось – на свет появился ежемесячник «Экономист», который издавался как приложение к «Экономическому указателю». На страницах приложения печатались статьи и материалы большого объема, не подходившие по этой причине для «Экономического указателя». Целью «Экономиста», как сообщалось редакцией читателям первого номера, являлось «развитие вещественных и духовных сил… России посредством верно направляемого самостоятельного труда и специального, но в тоже время просвещенного образованием знания, этого основания истиной нравственности». Из номера в номер в общественном сознании утверждалась мысль о высоком предназначении человека, его праве на полную реализацию своего творческого потенциала, о его праве на свободный труд, о необходимости общественной и государственной поддержки хозяйственной инициативы.
***
Одно из центральных мест на страницах «Экономического журнала» и его приложения занимал, естественно, крестьянский вопрос [9]. Он был самым острым и злободневным вопросом, стоявшим тогда в России. Об освобождении крестьян в различных слоях общества шли активные разговоры и жаркие споры. Свои взгляды на крестьянский вопрос пропагандировали западники и славянофилы, демократы и либералы, «дикие» помещики и умеренные дворяне.
С первого своего номера «Экономический указатель», как орган либерального реформаторства, решительно встал на защиту социально незащищенных и малообеспеченных слоев населения, требуя для них достойных условий жизни, соответствующей оплаты труда. Журнал в меру цензурных возможностей осуждал отжившую систему крепостного рабства, постоянно доказывая в своих публикациях необходимость установления в России свободного труда, пропагандировал его более высокую производительность по сравнению с трудом подневольным, крепостным [10]. В подцензурной публицистике тех лет, вынужденной очень часто говорить с читателем эзоповским языком, понятие «свободный труд» уже само по себе звучало призывом к уничтожению крепостного состояния. Это понимали и принимали все – и авторы, и цензоры.
Своеобразное преломление крестьянский вопрос получил в жарких дискуссиях о судьбах крестьянской общины на страницах и столичной, и провинциально печати. Одним из главных центров этих дискуссий стала полемика «Экономического указателя» и журнала «Современника», получившая широкий общественный резонанс. Тон в полемике задали публикации И. В. Вернадского и Н. Г. Чернышевского. Вернадский, признавая за общиной некоторые положительные качества и исторические заслуги, видел в сохранении крестьянской общины существенный тормоз в развитии производительных сил русской деревни, атавизм дофеодальной и феодальной эпохи. Чернышевский жарко отстаивал крестьянскую общину в утопической надежде, что именно она приведет Россию к социализму. За сохранение общинного землевладения выступала и коронная администрация, видя в общине надежную гарантию в сборе крестьянских податей и исполнении крестьянских повинностей.
Кроме Вернадского в полемике вокруг общины принимали участие и другие авторы «Экономического указателя» и «Экономиста». В гуще споров оказалась и Мария Вернадская. Она разделяла многие взгляды на общину, которые высказывал Вернадский и его товарищи, активно их пропагандировала, однако имела и свои аргументированные суждения.
 В своих публикациях она признавала и показывала положительные стороны общины, подмеченные авторами других изданий, их кажущиеся любопытными и полезными суждения о новом устройстве общины и общинных порядков. Вернадская предупреждала о вреде поспешных и ошибочных действиях правительства, которые могли бы быть губительными для положительного решения крестьянского вопроса.
В одном из журнальных материалов, под названием «Русская община», посвященных анализу публикации В. П. Безобразова «О сословных интересах» [11], Вернадская отмечала: «Нет сомнения, что личная собственность представляет несравненно более выгод, чем собственность общая, или лучше сказать, община, в том виде, в котором она существует в настоящее время у нас. Но нельзя также отвергать, что в общине кроется много благотворительных начал, и, кроме того, она совместна с характером нашего народа и всех славянских племен, вообще всех тех народов, которые приобрели земли путем мирного завладения; между тем, как напротив того, в странах, где земли приобретались путем завоевания, как, например, на Западе, всегда сильнее развивается личная собственность и аристократия, которая, впрочем, имеет действительное влияние только тогда, когда приносит существенную пользу народу. Доказательство этому представляет сравнение относительного значения этого сословия во Франции и Англии» [12].
Вернадская соглашалась с мыслями Безобразова о том, община может принести пользу прогрессу, изменив свое устройство, в частности, отказавшись от систематического передела земли. Она писала, что каждая семья должна владеть своим участком и пользоваться им по собственному усмотрению. Общинный передел земли можно заменить разделом между общинниками поземельной ренты. При этом каждый член общины получит свою долю поземельной ренты, даже если не живет в общине. Такой подход, считала она, не даст возможности крестьянам пролетаризироваться и освободит общинников от тягостного сбора для бедных.
В этой же публикации, попутно, Вернадская обращает внимание на важную для России проблему формирования «среднего класса» (по ее терминологии «достаточного мещанства»), и сводит ее, прежде всего, к отмене крепостничества. Уничтожение крепостного права в России должно стать последним препятствием к свободному распределению групп народонаселения.
Ссылаясь на опыт Западных стран, Вернадская отметила существование там таких общественных классов, как:
– Аристократия или дворянство,
– Средний класс или достаточное мещанство,
– Крестьянство и
– Пролетариат.
В России общество разделяется только на два сословия: помещики и крестьяне, констатировала Вернадская. Средний класс развит у нас чрезвычайно слабо. Единственным препятствием к этому служит крепостное право. «Уничтожение крепостного права в России, – пишет Вернадская, – должно снять последнее препятствие к свободному распределению групп народонаселения» [13].
В № 44 московского умерено-либерального журнала «Атеней», где публиковались многие видные российские писатели, ученые и публицисты, Вернадскую привлек к себе материал М. Н. Юрьина «Спор об общинном владении землею». Либеральный автор статьи, как и его единомышленники – К. Д. Кавелин, В. А. Панаев, Н. А. Серно-Соловьевич, разделял идеи сохранения общины в качестве органа крестьянского самоуправления. В частности, Юрьин предлагал «законсервировать» общину как институт, препятствующий массовой пролетаризации населения, и видел конечный итог крестьянской реформы в сохранении России в качестве, прежде всего, аграрной страны.
Комментируя статью Юрьина, Вернадская обратила внимание на очень важный и в теоретическом, и в практическом отношениях вопрос о роли труда в жизни общества. «Труд для того, чтобы не быть мучением для человека, – писала она, – должен быть свободно избираем, и в известной степени переменяем; такие условия легче всего найти в ассоциации» [14]. Человек без труда, рассуждала Вернадская, существовать не может, примером этому могут служить древние греки и римляне, которые гнушались трудом и предоставляли его рабам; за то, мы не можем себе представить римлянина или грека без раба, и как скоро христианство уничтожило рабство, древнее общество рушилось. В средние века богатые люди, хотя уже не презирали труд, но работали мало; и следствием этого было то, что трудящийся класс уничтожил феодальность и весь прежний порядок вещей, сделал множество открытий, и в настоящее время труд не только всеми уважаем, но всякий считает долгом работать и стыдится бездействия. Политическая экономия доказала значение труда и необходимость его свободы, отмечала Вернадская. Россия больше других стран способна воспользоваться благами ассоциации и по характеру народа, и по своей истории. В России земля большей частью приобреталась путем возделывания, и потому не могло быть такой огромной разницы в состояниях: труд уравнивает состояния, а насилие их разнит. Начала ассоциации мы находим в нашей общине, составленной на радикальном убеждении, что для каждого необходима земля, без которой у нас по климатическим и географическим условиям человеку прожить трудно. Не наделить землей – значит породить пролетариат. Развитие личности и деятельности, была уверена Вернадская, зависит более от успехов цивилизации, чем от исключительно личной собственности. Примером этого может служить то, что наши частные собственники хозяйничают немногим лучше наших общин и хуже немецких колонистов, которые ведут свои хозяйства также на общинном начале. «Надел землей – главное основание русской общины, – отмечала Вернадская, – а все прочее конечно и может, и должно меняться сообразно с обстоятельствами. Русский народ, по своему характеру, не фабричный, а земледельческий, и потому земля необходима для его благосостояния. Уничтожение у нас общинного землевладения, может быть, и увеличило бы богатство, но может быть разрушило бы на очень долго благосостояние народа. Решение подобного вопроса стоит выше хозяйственных расчетов и экономических соображений» [15].
Ряд публикаций Вернадской касался вопросов крестьянского быта. При этом она подробно знакомилась с материалами журнала «Сельское благоустройство», который выходил в Москве с марта 1858 по апрель 1859 года под редакцией А. И. Кошелева. Журнал имел славянофильское направление и выражал, в основном, помещичьи мысли по крестьянскому вопросу, тем не менее, был подвержен цензурным преследованиям.
В обзоре статьи князя В. Черкасского «Некоторые общие черты будущего сельского управления», опубликованной в журнале «Сельское благоустройство» (1858, № 9), Вернадская обратила внимание на мысли автора о том, что в результате будущей реформы крестьяне должны быть ограждены от чиновничества, «к которому они не имеют ни любви, ни доверия». Общины, по мнению Черкасского, можно разделить на приходы, чтобы они были не так велики, как относящиеся к ведомству государственных имуществ, и не так малы, как, например, в Эстляндии. В каждой общине должен быть приходской суд, под руководством старшины, куда входили бы и местные старики. Они же должны иметь главное право голоса на мирских сходах, после чего для окончательного решения важные вопросы должны поступать на рассмотрение мирового судьи, выбираемого из дворянского сословия. Пока крестьяне находятся на барщине, старшина и его помощник назначаются помещиком. При переходе на оброк старшины утверждаются мировым судьей из числа трех представленных от крестьянского общества кандидатов. Каждая деревня и участок имеют право иметь своего деревенского или участкового старшину. Приходские старшины переизбираются каждое трехлетье. Они обязаны наблюдать за исправной уплатой оброка [16].
В этом же номере «Сельского благоустройства» Вернадская обратила внимание еще на четыре статьи: «Мнение о способах к улучшению крестьянского быта, по Харьковскому уезду», опубликованную, по всей видимости, от редакции, на статью А. Рачинского «Крестьянский вопрос не с одной помещичьей точки зрения», на статью Карла Вишневского «Беседа о главных основаниях улучшения быта помещичьих крестьян», и на статью «Несколько слов о выкупе людей, принадлежащих мелкопоместным дворянам» П. Н. Шепелева.
Проблематика журнала «Сельского благоустройства», видимо, глубоко затронула Вернадскую. Ей были подробно рассмотрены и последующие его номера. Так, в 10 номере Мария Николаевна проанализировала экономические взгляды С. Еремеева, изложенные в статье «Соображения по улучшению быта крестьян». Эти соображения сводились к следующему: при улучшении быта крестьян первым условием должно быть, чтобы то, что крестьянин имеет теперь, осталось у него. Правильная оценка определит, какой платеж должен быть за усадьбы и за земли. Оценка должна быть достаточна для замены барщины и возможна для крестьян или деньгами, или работой. При таких условиях крестьяне успеют привыкнуть к свободному труду, и владельцы не останутся вдруг без работников. Крестьянские участки должны быть отмежеваны от помещичьих. Автор рассматривал также особенности определения уроков  и оценки рабочих дней крестьян Западных губерний России, имеющих свою специфику, и утверждает в заключение, что надо не допустить крестьян до лени и должно наблюдать за тем, чтобы предоставленные крестьянам выгоды и земли соответствовали определенной барщине.
«Сельское благоустройство» выступало за освобождение крестьян с землею на основе общинного устройства и круговой поруки за выкуп. Декларируя правомерный для помещиков и крестьян «удовлетворительный, разумный, мирный исход» крестьянского дела, авторы журнала, по оценкам Вернадской, заботились лишь о сохранении основ дворянского землевладения, о выгодах помещиков, а не о благополучии народа.
Тщательному анализу Вернадской подверглись и позиции популярного московского журнала «Русский вестник». Журнал выступал за освобождение крестьян с землей на основах частной собственности. В 22 номере журнала за 1858 год Вернадскую привлек материал экономиста-аграрника А. И. Покорского-Жоравко «Что нам стоит крепостное право». Анализируя этот материал, Вернадская обратила внимание на экономическую и нравственную сущность принудительного труда, как это делала уже не раз в своих публикациях. «Крепостное право, – писала она, восполняя знания автора рецензируемой статьи, – введено у нас в царствование Бориса Годунова. Главная привилегия владельцев состоит в принудительном труде. Помещик обязан заботиться о крестьянине и наделять его землей; за это крестьянин должен работать для него три дня в неделю. Полицейская и наказательная власть вследствие крепостного права также принадлежит помещику. Труд не имеет настоящей оценки и потому, наконец, стал считаться ни во что. Крестьянин старался всячески избежать принудительного труда; от этого портилась его нравственность, развращалась нравственность и самого помещика. Те выгоды, которые нам давало крепостное право, стоили нам так дорого, что вольным трудом и платой мы могли бы иметь гораздо больше выгод» [17]. Вернадская приводит в своей работе конкретные расчеты автора, убедительно доказывающие большую убыточность для помещика принудительного труда крестьян. В качестве доказательства невыгодности обязательного труда констатируется и тот факт, что «фабричное дело не идет у помещика, и удается – коммерсантам, хотя они и не пользуются бесплатным трудом».
В «Экономическом указателе» публикуются заметки и рецензии Вернадской, посвященные истории вопроса отмены крепостного права в ведущих странах Западной Европы. В своих публикациях она стремится раскрыть позитивный опыт «цивилизованных наций».
Обзоры и рецензии Вернадской на опубликованные в различных изданиях материалы, посвященные крестьянской реформе, далеко выходили за рамки собственно рецензий и рефератов. Эта была особая, удачно выбранная полемическая форма разоблачения идеологии и практики крепостничества и пропаганды передовых взглядов на решение крестьянского вопроса, шедшая в существенной мере в обход правительственной цензуры, поскольку в заметках и рецензиях Вернадской речь как бы шла о пересказе уже допущенных цензурой и опубликованных материалах.
Поддерживая и развивая общее антикрепостническое направление журнала, Вернадская немало сделала для разоблачения крепостнических порядков, пропаганды идеи равного человеческого достоинства и права, идеологии и практики крепостничества в различных его проявлениях. В этом отношении большой интерес представляет ее статья «Дворовые люди» [18] и некоторые последующие публикации, посвященные положению этой, довольно значительной в масштабах крепостной России категории крепостных, которых их хозяева использовали в качестве домашней прислуги. В ревизиях и других учетных документах крепостной эпохи их считали отдельно от крестьян. Дворовые составляли примерно 7% от количества крепостных и не имели своих наделов. Забегая вперед, отметим, что при освобождении крестьян в 1861 году дворовые не получали земельный надел.
Поводом для разбора «Экономическим указателем» положения дворовых крестьян послужил указ императора Александра II от 2 марта 1858 года о запрещении помещикам переводить крестьян в дворовые люди [19]. Говоря о лицемерии дворянского сословия, его отдаленности от идеалов гуманизма, Вернадская отмечала, что несколько лет назад, когда вопрос об отмене крепостного права еще не был поставлен в повестку дня, многие помещики сетовали на то, что их разоряют дворовые крестьяне – дармоеды, состоящие на иждивении их хозяев.
Они обвиняли своих дворовых в безнравственности и прочих смертных грехах, вовсе не желая пойти на то, чтобы отпустить их на свободу. Сделать это помещикам не представляло никаких затруднений, поскольку если крепостных можно было согласно действующему законодательству отпустить на волю только с землей, то для дворовых такие условия не ставились. Но вот наступили другие времена. Вопрос об отмене крепостного права стал широко дебатироваться в обществе. Обязанности и права крепостных крестьян довольно подробно разобраны. Положение же дворовых крестьян осталось практически за рамками дискуссий. И хотя дворовые по сравнению с крепостными составляют меньшинство, в России их более миллиона человек. Это меньшинство, писала Вернадская, «самое несчастное и самое жалкое». «Крестьян, – указывала она, – можно сравнить с вассалом, дворового же нельзя назвать иначе, как рабом» [20].
Развивая эту мысль, Вернадская полагала, что крестьянин имеет хоть какие-то права, дворовый человек не имеет никаких прав. Крестьянин более или менее обеспечен – дворовый не обеспечен ничем. В то же время автор отмечала, что в общем потоке обсуждения проблем освобождения крепостных и их последующего обеспечения никто не говорит об обеспечении дворовых. Более того, многие говорят даже о выкупе личной свободы дворовых.
Протестуя против такого отношения к дворовым, Вернадская дает экономическую характеристику положения обоих категорий крепостных в условиях крепостнического режима. Крестьянин, отмечает она, получает от помещика избу, огород и землю, большей частью крестьянам дается половина помещичьей земли. За все это крестьянин отдает помещику половину рабочих дней и несет еще несколько повинностей, которые законодательно обозначены и изменяются только в редких случаях.
Дворовый получает от своего хозяина помещика помещение, одежду и пищу. Но за это он отдает помещику все свое время без исключения. Таким образом, положение крестьянина гораздо выгоднее, чем положение дворового. Земля, которую обрабатывает крестьянин, не принадлежит ему, но хлеб, который он собирает с земли, составляет уже его собственность. Он может располагать по своему усмотрению. Следственно, пишет Вернадская, крестьянин имеет как бы своего рода капитал, который он может увеличить своим трудом и своей бережливостью, и через это достигнуть известной степени благосостояния. Дворовый же человек не имеет никакого капитала. Хотя труд тот же капитал, но дворовый, отдавая все свое время помещику, не может трудиться для себя, следовательно, благосостояние личное для него невозможно.
Отличие положения крестьянина от положения дворового состоит и в том, что, являясь хозяином в своем доме, он употребляет свое время как хочет. Он может лечь спать, когда ему вздумается, может пойти в гости или принять к себе гостей, в этом ему никто не препятствует. Никто не имеет права без согласия крестьянина поместить кого-либо в его дом, потому что дом составляет как бы собственность крестьянина. У дворового нет свободного времени, и он не может располагать по своему усмотрению ни одной минутой. Скот, домашняя утварь, одежда составляют собственность крестьянина, и он ими располагает, как хочет. Дворовый не имеет никакой собственности, не имеет даже права надеть, когда хочет, то или другое платье, и за ценность и опрятность своей одежды отвечает перед помещиком. Но так как он не имеет никакой собственности, то в случае неисправности должен отвечать исключительно только своей личностью.
Русский человек, как и любой другой, должен иногда развлечься, повеселиться, покутить, смотря по своему положению. Крестьянин имеет на это право, дворовый этого права лишен: все его время принадлежит помещику. Следовательно, он всегда должен быть исправен, и если ему и позволят погулять и повеселиться, то это не более, как милость, а не право, а на милость закон не писан.
Помещение не составляет собственности дворового, и потому в одну комнату с ним помещик имеет право поместить, кого хочет. Бесправен дворовый и в личной жизни, поскольку помещик часто препятствует браку своих горничных и лакеев. По прихоти барин дворовый может быть надолго разлучен со своей семьей. Его обязанности не регламентируются законом. Они зависят исключительно от произвола помещика. «Дворовый может быть всем, – пишет Вернадская, – актером, музыкантом, певчим, ремесленником, конторщиком, садовником, домашним слугой и хлебопашцем» [21].
Убедительно показав полное бесправие дворового человека даже в сравнении с крепостным крестьянином, Вернадская старается разобраться в том, на каких условиях должно произойти освобождение от крепостной зависимости дворовых. Логика ее рассуждений предельно проста и убедительна в этой простоте. При освобождении дворовых возникают три вопроса, что должно произойти: выкуп личности или личной свободы, уплата казенных податей, и определение обязанностей дворовых.
Крестьянин, выкупая свою свободу, выкупает в тоже время свою усадьбу. Дворовый выкупает только свою личность. При выкупе свободы крестьянином, считается ценность усадьбы, а личная свобода дается как бы в придачу. Но выкуп дворового совсем другое дел: это уже чисто – цена человека. Помещик кормил дворового, – дворовый на него работал, следовательно, за ним недоимок никаких быть не может. Как скоро помещик перестает кормить дворового и давать ему одежду и помещение, то, по справедливости, обязанности дворового в отношении к помещику должны прекратиться. «…Дворовый, – подводит итог своих рассуждений Вернадская, – должен получить свободу безвозмездно» [22].
Касаясь общих вопросов крестьянского освобождения, Вернадская ряд публикаций посвятила проблеме выкупа земли. Ее позиция в данном вопросе заключалась в том, чтобы выкуп осуществлялся исключительно гласно и добровольно. «Одна только гласность,– утверждала Вернадская в обзоре публикации журнала «Русский Вестник», – может составлять верное средство в таком вопросе, каков наш крестьянский вопрос, который действительно может быть разрешен к общей выгоде всех заинтересованных, если только все примутся за него с разумением дела. Желательно было бы, чтоб комитеты  прониклись одним духом и разноречили между собой только в тех пунктах, где разноречие действительно неизбежно; но для этого комитеты не должны изолироваться и избегать той сближающей среды, которую они могут найти в литературе и гласности. Многие помещики обнаруживают боязнь выпустить из своих рук землю; но это происходит от того, что, будучи уверены в выкуп, они опасаются, что выкуп этот будет принудительный, и повышают оценку своих угодий; но разъясните им, что у нас возможен только добровольный выкуп, основанный на добровольной оценке, а литература может вполне разъяснить это, и тогда уничтожится одно из главных побуждений сокращать надел и высоко ценить угодья. Гласность в вопросе выкупа важна еще потому, что, по особенностям положения нашей страны, мы не можем вполне руководствоваться примерами других государств, и литература должна объяснить эти особенности, для того, чтоб неуместным подражанием мы не произвели замешательств и не лишили бы себя предстоящих нам выгод» [23].
Позиция журналов «Экономический указатель» и «Экономист» в отношении отмены крепостных порядков являлась взвешенной и прогрессивной. Она была выстроена с учетом многих экономических и социальных факторов, основывалась на принципах гуманизма и общечеловеческих ценностях.
;;;
Важное место в публикациях Марии Вернадской на страницах «Экономического указателя» и «Экономиста», наряду с вопросами освобождения крестьян, занимали проблемы эмансипации женщин. Вернадская, по словам историка русской культуры, американского профессора Ричарда Стайтса, первой в российской литературе сформулировала идеи женской экономической независимости [24]. Статьи и заметки, которые были опубликованы Вернадской, особенно по женской тематике, отличались, по мнению Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона «трезвостью взглядов и увлекательностью изложения и в свое время пользовались большим успехом» [25].
Вернадская понимала, что зреющий в России капитализм обязательно вовлечет в промышленный труд миллионы женщин. При всех отрицательных влияниях капитализма на женский труд Вернадская видела в нем и отдельные положительные моменты. Она убеждала своих читательниц, что существует более чем достаточно возможностей для женщины проявить себя в экономической жизни – не на военной или государственной службе, но в торговле, на фабрике, в сельском хозяйстве, литературе, науке, преподавании и медицине. Поскольку женщина лучше знает женскую и детскую природу, а также потребности семьи, занятие медициной, например, гораздо в большей степени подходит ей, нежели мужчине.
В основном суждения Вернадской были абстрактными и ориентированными на будущее. Она не могла предвидеть тех многочисленных битв, которые разыграются, прежде чем женщина получит доступ на рынок квалифицированной рабочей силы. Она понимала, что женщины будут получать заработную плату ниже, чем заработная плата мужчин, по крайней мере, до тех пор, пока они не смогут преодолеть отношение к ним как к дилетанткам и не улучшат свое образование. Вернадская не сомневалась в способности женщин выполнять работу, традиционно считавшуюся мужской.
Страстная мольба Вернадской дать женщинам работу содержится в ряде статей, написанных в последние два года ее жизни. Разделение труда и свободная торговля, писала она, в конечном итоге решат большинство экономических проблем, а свободный выбор работы (в противовес наследуемому назначению на должность) является sine qua nоn  экономического развития. Женщины вынуждены будут отказаться от исполнения исключительно только ролей матерей и жен, высвободив, таким образом, скрытые экономические силы общества. Но, до тех пор, пока муж зарабатывает на жизнь и несет финансовую ответственность за свою семью, он вправе рассчитывать на послушание тех, кого содержит.
Будучи реалистом, Вернадская отмечала, что некоторые русские женщины смотрят на труд как на постыдное занятие. «Человек может унизить какое-нибудь занятие, – писала она, – но ни один честный труд не может унизить человека». Ее доводы схожи с теми, какими европейская буржуазия защищала промышленность и торговлю и критиковала праздных землевладельцев в начале эпохи промышленной революции. Вернадская отказывалась принять отговорки матерей, не желавших отрываться от своих детей, и особенно тех женщин, которые вели праздный образ жизни, растрачивали время на прогулки по Петербургу, сплетни и балы.
С уверенностью, в которой было больше оптимизма, нежели реализма, Вернадская убеждала своих читателей, что существует более чем достаточно возможностей для женщин проявить себя в экономической жизни – не на военной или государственной службе, но в торговле, на фабрике, в сельском хозяйстве, литературе, науке, преподавании и медицине.
Касаясь вопросов брака, Вернадская предполагала, что, если женщины получат возможность сами зарабатывать на жизнь, то мало, кто из них будет торопиться заключить поспешные супружеские союзы, которые зачастую приносят только несчастье и приводят к личным трагедиям. Те же, кто не выйдут замуж, не будут больше полагаться на милость и сочувствие опекающих их родственников, подобно современным старым девам. Отвечая на незаданный вопрос о целях женского образования, Вернадская пошла дальше Н. И.  Пирогова, связав с образованием проблему женской самостоятельности и независимости.
К моменту ее безвременной смерти в двадцатидевятилетнем возрасте, идея достижения экономической независимости при помощи работы и образования получила справедливое признание в качестве основного пути эмансипации женщин. Даже один из авторов консервативного журнала «Библиотека для чтения» признавал, что само по себе улучшение образования не является достаточным. Он утверждал, что круг женских занятий может быть весьма многообразным, и задавал логичный вопрос: не является ли стремление запретить женщинам занятия, которые выше их способностей, такой же бессмыслицей, как запрещение мужчинам кормить детей грудью.
В литературе периода реформ беспокойство за судьбу какого-либо класса зачастую маскировалось озабоченностью судьбой всего общества. Решительная апология нового экономического этоса Вернадской могла также отражать еще не осознанное до конца беспокойство тех тысяч женщин-дворянок, чья экономическая безопасность и привычный образ жизни находились под угрозой из-за реформы по отмене крепостного права.
С рассмотрением вопросов о женской экономической независимости тематически тесно связаны статьи «Женский труд», «Назначение женщины», «Еще о женском труде» и ряд других публикаций.
В статье «Женский труд» Вернадская одной из первых в России (если не первая!), обгоняя свое время, поставила вопрос, широкое обсуждение которого в русском обществе началось только в 1860-е годы, когда ее уже не было в живых. Просто и доверительно она старалась объяснять своим читательницам путь к истинной свободе женщины в современном обществ: насколько важно для женщины иметь какую-либо профессию, работать своими руками, быть материально независимой от мужчины, преодолеть бытующее в женском обществе «высшего круга», и не только в нем, презрительное отношение к труду. 
Ссылаясь на многочисленные жалобы женщин на «свою горькую участь», их полную зависимость от мужской половины человечества, обиды и унижения, стремление доказать, что они ничем не хуже мужчин, Вернадская отмечает, что многое определяется положением женщин в обществе, теми ограничениями, которые оно накладывает на женщин. Сравнение положения женщин из «высшего круга общества» с положением женщин из «простонародья», автор отмечает, что последние, работая «почти наравне с мужчинами», пользуются сравнительно большей свободой. «Наши кухарки, няньки, горничные относительно гораздо независимее, чем их барыни. Отчего же и женщинам благородного происхождения нельзя было бы работать?» [26]. Заявляя, что общество, по его мнению, может предоставить «благородным женщинам», Вернадская указывает на две возможные специальности: гувернантки и классной дамы. Это не справедливо, считает она. Поле деятельности, которое открывается для женщины в современном мире, очень велико, однако они сами не хотят этим воспользоваться. Женщин не примут в кавалерию и даже вообще в военную службу, но если женщина сама подумает об этом серьезно, то согласятся, что они были бы плохими воинами. Чиновником женщина тоже не может быть, утверждает Вернадская, но кроме этих двух занятий, спрашивает она, разве мало других?
Рассматривая возможные сферы применения труда женщин «благородного происхождения», Вернадская перечисляет обширный перечень сфер приложения женских усилий. Это – торговля, фабричное дело, сельское хозяйство, литература, поэзия, наука, преподавание, медицина, художества, сценическое искусство, пение, музыка, ремесла… Эти сферы доступны как мужчинам, так и женщинам. Не всякая женщина может быть купцом или фабрикантом, потому что для этого надо иметь капитал, как, впрочем, необходим он и мужчинам. Для того, чтобы быть художником, литератором, поэтом надо иметь талант. И некоторые женщины обладают этим качеством. Разница часто происходит от того, что мужчина всю свою жизнь посвящает искусству, а женщина смотрит на искусство, как на забаву. Употреби она столько же усилий, бесспорно, сравнилась бы с мужчиной.
Для женщин открыто и литературное поприще. Но и в этом деле, как и во всем другом, женщины очень многое теряют от того, что слишком надеются на свой талант и слишком мало думают о том, чтобы это дело хорошо выполнять.
Рассуждая о стоимости женского и мужского труда, Вернадская отмечет, что женский труд ценится меньше, чем мужской. Если хорошо подумать, эта несправедливость, пишет она, имеет свое основание: мужчина, занявшись каким-нибудь делом, предается ему гораздо серьезнее, чем женщина. Мужчина доходит до более успешных результатов потому, что сознавая необходимость работать, «он растет, развивается с этой мыслью, и избирает себе занятие, к которому чувствует большее призвания, к которому более способен, и, следственно, его занятия идут гораздо успешнее, нежели занятия женщины, которую только одна крайность заставляет работать. И тогда женщина уже не выбирает, а берет первое занятие, которое только «посподручнее». Из этого Вернадская делает вывод: если бы женщины считали труд необходимым и приготавливались бы к нему также серьезно и добросовестно, как мужчины, то и цена на их труда была бы не меньше, против цены на мужской труд.
Поскольку государство не обращает внимание на образование женщин, пишет Вернадская, женщины сами должны позаботиться о своем образовании. Речь, прежде всего, идет о самообразовании. «Книги есть, и – для всех доступны: учись, читай, и, право, если бы женщины, вместо того, чтобы жаловаться на родителей, которые не достаточно учили их, решились бы учиться, то могли бы, если не совершенно сравняться с мужчинами, то, по крайней мере, могли уменьшить разницу между их и мужским образованием» [27].
То, что поприще деятельности закрыто для женщин, – это не справедливо, но справедливо то, что они сами себе его закрывают. Женщины не только не хотят работать, но стыдятся труда. Это – истина, утверждает Вернадская. Женщины готовят себя лишь для того, чтобы быть женой и матерью, еще хозяйкой, но более ни к чему. От этого пропадает много истинных талантов и дарований. А еще хуже – то унизительное положение, в которое ставят себя женщины. Самое печальное положение у тех женщин, которые не выходят замуж. Для них открыты почти все ремесла. Отчего им избегать всех тех честных трудов, которые не только добывают себе хлеб, но часто даже составляют себе очень порядочное состояние женщины неблагородного происхождения. Некоторые считают это занятие унизительным. Но что же такого постыдного делать цветы, шить платья, вышивать, делать чепчики или смотреть за детьми? Конечно, приятно заниматься литературой или изящными искусствами, но что делать, если к ним нет способностей?
Каждое занятие гораздо уважительнее житья за чужой счет. Возможно, если бы девушки не боялись труда, многие из них нашли бы себе мужей. Очень часто мужчина не решается жениться только потому, что он беден. Ему одному нет ни какой возможности содержать семейство, а будь у нее какое-нибудь честное, хотя и скромное ремесло, он бы смело женился.
«Странным и непонятным» называет Вернадская презрение к труду, которое ставит женщину в полную зависимость от мужчины. Предрассудок против женского труда так силен, что женщина скорее решится на действительно позорный поступок, чем на то, чтобы честным трудом добывать себе пропитание.
Статья заканчивается обращением к женщинам с призывом: «Mesdames! Перестаньте быть детьми, попробуйте стать на свои собственное ноги, жить своим умом, работать своими руками, учитесь, думайте, трудитесь, как мужчины – и вы будете также независимы, или, по крайней мере, в меньшей зависимости от своих тиранов, чем теперь; а главное – перестаньте стыдиться и презирать работу. Пока труд будет в презрении, вы будете всегда в подчиненном состоянии, потому, что – только в одном труде истинная свобода женщин» [28].
В статье «Назначение женщины», рассматривая общее и особенное мужчин и женщин, Вернадская отмечает: «Если женщина такой же человек, как и мужчина, то правила чести и нравственности должны быть одинаковы для обоих. Нет пороков исключительно мужских и исключительно женских» [29]. Люди подвергаются одними и тем же порокам и имеют одни и те же добродетели. В настоящее время много говорят об обязанностях женщины, о том, как они понимаются и исполняются. Приводя мнения, которые имеются о женщине, важно перечислить обязанности, которые ей предписываются.
Обязанности женщины просты, немногосложны и в тоже время в высшей степени важны, почтенны, и даже святы. Женщин, которые бегут от своего естественного назначения, называют безумными. Рисуя картины семейного воспитания девушек, Вернадская вскрывает серьезные недостатки этого воспитания, направленные лишь на внешнюю сторону дела. Главная обязанность девушки – быть хорошо одетой (с утра в корсете!), музицировать на фортепьяно, брать уроки пения, бесконечно заниматься вышиванием совершенно ненужных воротничков (женщина всегда должна быть за работой!). Осуждая такую «занятость», Вернадская пишет: «…труд хорош тогда, когда он производителен, а, следовательно, и полезен; а не производительный труд не только бесполезен, но положительно вреден, и вреден вдвойне: во-первых, потому, что влечет за собой, хотя бы самую незначительную, но все же издержку; а, во-вторых, вреден в нравственном отношении, потому, что работать, таким образом, значит обманывать или себя, или других, или обоих вместе. В таком случае уж лучше ничего не делать: по крайней мере, не будет лишних расходов и не будет обмана» [30]. Девушка, если она одарена разумом, хорошо воспитана, образована должна найти по своим способностям какое-нибудь полезное для других или, по крайней мере, для себя занятие.
«Но чем же, наконец, может заняться девушка?» – спрашивает Вернадская. Занятий, пишет она, очень много, была бы охота. Она советует взрослой девушке заняться воспитанием младших братьев и сестер, а если у нее их нет, изучать педагогику, медицину, науки, которые со временем могут быть ей полезны как матери-воспитательнице своих детей. Если девушка может надеяться иметь со временем в своих руках землю, отчего ей не заняться основательным изучением агрономии и сельского хозяйства. Но главная задача человека – улучшать себя нравственно.
Вернадская советует женщинам учиться, работать, проникнуться желанием пользы, не отворачиваться от тех трудов, которые им доступны. Поприще деятельности, открытое для женщин, и теперь довольно обширно, а со временем может быть еще шире. Главное – перестать презирать труд, клеветать самим на себя и прививать себе искусственные недостатки.
Когда женщина не заражена вредными и ложными идеями, сама природа указывает ей на ее естественные обязанности, и труд делается для нее наслаждением. Неисполнение этого прямого долга влечет страшное зло не только для настоящего поколения, но и для будущего. Вернадская задает вопрос, что же будет с теми хозяйствами и теми детьми, матери которых найдут себя неспособными воспитывать? Хозяйства и дети ничего не потеряют, если их перестанут портить бестолковым вмешательством. Дурные хозяйки и дурные матери могли бы сделаться прекрасными артистками, медиками, купцами, учеными, и вместо тягости приносить действительную пользу обществу.
В яркой публицистической манере, Вернадская подводит женскую аудиторию журнала к ясному пониманию того, что положение женщин в обществе определяется исключительно трудом. Женщины должны занять в обществе место, равное мужчинам. Кто работает, кто приносит пользу, тот всегда может занять в обществе положение, сообразное своим услугам.
В статье «Еще о женском труде», возвращаясь к рассмотрению актуальной для России темы женской занятости, места женщин в обществе, Вернадская пишет: «В настоящее время было много толков о женском труде. Все вообще, исключая очень немногих, согласны в том, что женщина должна работать, и что только труд может доставить им независимое положение в обществе, и, если не совершенное равенство прав с мужчиной, то, по крайней мере, большую степень равенства, чем теперь. Но отчего же женщины не работают?» [31].
Существует мнение, что главные причины такого положения – это или нежелание женщин работать, или отсутствие к этому средств. Но аргументы подобного рода не кажутся Вернадской убедительными. На самом деле многие работающие женщины, считает она, «скрывают свои труды». Причина этого кроется в том, что они «презирают труд и стыдятся труда», а вернее – «презирают бедность и стыдятся бедности более всего на свете».
Свои выводы Вернадская подтверждает наблюдениями из реальной жизни, стремлением многих семей скрыть свою бедность, показать окружающим свое мнимое благополучие. Она говорит о явлении, которое через сорок лет блестяще опишет американский социолог и экономист Торстейн Веблен (1857–1929), автор книги «Теория праздного класса» (1899). Это – престижное (показное, статусное) потребление!
«Взгляните на нашу семейную жизнь, – пишет Вернадская, – взгляните, что делается в очень и очень многих домах, и что вы увидите? Вы увидите маленькую душную детскую, в которой помещается несколько человек детей, да еще при них нянька, а иногда и кормилица, и горничная. Но зато в этой же самой квартире  вы увидите две большие, светлые приемные комнаты. Вечером детская освещается сальной свечой в старом медном подсвечнике; светильня нагорает; грубая, насквозь пропитанная суевериями и всякими предрассудками нянька, бесцеремонно плюет на пальцы, снимая нагоревшую светильню и бросает ее на пол; чад наполняет и без того уже душную комнату. Не правда ли, как привольно дышать детям в подобной атмосфере? Но зато посмотрите, какой яркий и приятный свет разливает в гостиной великолепная лампа!» [32]. И убогий интерьер детской комнаты, и толстое, дурно скроенное детское белье, и сшитые «на рост» платья детей, – все это контрастирует и с интерьером гостиной, и с великолепным платьем матери…
Необходимо только переменить обстановку, отбросить роскошь, все, что стоит дорого и делается только напоказ, из тщеславия. Обратите средства на необходимое, призывает Вернадская, и вы будете благосостоятельны…
Дело не в том, чтобы учить женщин тому или иному искусству, утверждает автор, а в том, чтобы поколебать предрассудок против труда, убедить, что нет ничего постыдного работать. Пустое тщеславие лишает семейство настоящего благосостояния. Роскоши у нас и так довольно, констатирует Вернадская, а постоянного благосостояния, к сожалению, очень мало. Источник зла – тщеславие, желание казаться богаче.
Какие мысли внушают родители большинству детей? Говорят ли им, что каждый человек должен работать, должен стараться быть полезным? Если подобные мысли и внушают детям, то очень не многим. Детские мечты часто сводятся к другому. От девочек чаще модно услышать: «Когда я буду большая, у меня будут такие же нарядные платья, как у мамы, и я также буду принимать гостей». Признаний о желании работать «как мама», «быть полезной, как она», можно услышать крайне редко. Ребенок, который постоянно видит, как родителя хлопочут о том, чтобы скрыть свою бедность, которому постоянно толкуют, что для бедной девушки две карьеры: или выйти замуж, или идти в гувернантки, вряд ли переменит свои убеждения, потому, что его выучат клеить коробочки или вязать чепчики. «Дело не в том, чтобы учить тому или другому, – отмечает Вернадская, – а в том, чтобы убедить, что ничего нет постыдного в труде» [33].
В другом месте Вернадская пишет: «Пока в общество не проникнет убеждение, что трудиться должен каждый, никакие учебные заведения, ни какое обучение ремеслам не заставит женщин работать; но зато это учение, когда оно будет давать некоторым большие  права на труд, чем другим…» [34].
И в этой статье, как и во многих своих экономических публикациях, Вернадская не упускает случая подчеркнуть: «…труд для, для того, чтобы быть производительным и полезным, должен быть свободен. Всякое стеснение труда останавливает его развитие, а всякая привилегия тоже самое, что стеснение…» [35].
К числу привилегий Вернадская относит и дипломы, которые выдаются некоторыми учебными заведениями. Имея диплом домашней учительницы, девушки легко получают работу, в то время как достаточно образованные и готовые к этой работе, но не имеющие диплома, не могут себе найти хорошего места. Таким образом, в обществе создается нездоровая конкуренция, поскольку наличие диплома еще не является свидетельством педагогического мастерства.
В заключении Вернадская обращается с призывом к обществу предоставить свободу труду и свободу выбора труда. Если в обществе развита потребность труда, то труд сам найдет на что обратиться. Главное – чтобы в обществе развивалась потребность труда. Для этого надо восстать против предрассудка, который заставляет стыдиться бедности, приводит к презрению труда и не допускает женщин работать. «Уничтожьте этот предрассудок, убедите женщин, что единственно в труде  их независимость, и тогда они сами, без помощи дипломов, сумеют выучиться и наукам, и искусствам, и ремеслам» [36].
Несомненно, что публикации Вернадской о положении женщин в русском обществе, о женском образовании оказали определенное влияние не только на сознание читателей журналов, но и на правительственную политику в образовательной сфере. Серьезным шагом в направлении решения проблем женского образования стало утвержденное в 1860 году императором Александром II «Положение о женских училищах ведомства Министерства народного просвещения», создание в последующие годы в стране системы женских курсов, расширение количества женских гимназий.
Примечательно, что статьи Марии Вернадской об эмансипации женщин вызывали горячий отклик у читателей. Так, вскоре после выхода в свет статьи «Женский труд» в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилась заметка П. Г. Славинского  «Общественная самостоятельность женщин. (По поводу статьи «Женский труд» в «Экономическом Указателе», No 60)». Выражая полную солидарность с автором публикации, рецензент писал: «Нет сомнения, что каждый, принявшийся читать статью «Женский труд», прочел (или прочтет) ее с живейшим сочувствием от начала до конца». 
***
Конкретизируя тему свободы выбора труда, Вернадская посвятила этому специальную статью «Разделение труда, – великая сила, – пишет она в статье «Свобода выбора труда». ¬– От нее зависят все успехи человечества, все благосостояние материальное и духовное, то есть все счастье человека. Не смотря на все это, разделение труда было бы совершено бесплодно без свободы выбора труда. Обратите свободный труд в насильственный, и почти вся сила разделения труда исчезнет» [37].
Указывая на взаимосвязь понятий разделение труда и свобода выбора труда, Вернадская разъясняет: «Свобода выбора может существовать только при разделении труда, а разделенный труд может иметь благотворное и сильное влияние только при свободе выбора» [38]. Выбирая род труда, к которому способен, человек работает хорошо, а который ему не нравится. Труд, которым человек занимается по принуждению, насильственный труд, не может быть полезным для общества.
В обществе, где потребности немногочисленны, труд разделяется только на несколько отделов. В образованном обществе, где потребности многочисленнее, там труд разделяется и подразделяется. Касаясь свободы выбора труда женской молодежи, Вернадская пишет, что в умственном отношении женщины стоят не ниже мужчин. Но они часто лишены выбора труда, что обусловлено их воспитанием и обучением, которое является непродолжительным и кончается ранее, чем образование мужской молодежи. В примитивном обществе, где свобода выбора труда ограничена, женщина живет лишь семейной жизнью. В образованном обществе, где развиты общественные потребности и они многосложны, нельзя лишать женскую половину человечества свободы выбора труда.  Призывая женщин быть полезными не только для семейства, но и для общества, пользоваться всеми благами разделения и выбора труда,  Вернадская уверена, что их способности деятельность будут развиваться естественным путем.
***
В статье «Общественное значение экономических законов», осуждая пороки современного общества, Вернадская отмечала: нет ни одного общества, точно так же, как нет ни одного человека, вполне счастливого и совершенного. Однако всякий человек, как и всякое общество, стремится к возможному улучшению и возможному довольству. «К чему же привело нас это стремление? – спрашивает она. – Стали ли мы лучше и счастливее, чем были прежде?». Рассматривая в ретроспективе быт и нравы предков, Вернадская предлагает читателям отбросить поэтическую сторону прошедшего, и глубже изучить их быт и нравы. В итоге не трудно подойти к выводу, что сегодня люди стали и добрее, и умнее, и сравнительно счастливее. Но разве в современном обществе исчезли слабости и пороки? И сегодня в обществе идет постоянная борьба истины с ложью, добра со злом. Доброе начало часто побеждает злое, и истина торжествует над ложью. Но победа не всегда остается на стороне добра и правды.
В реальной жизни людей, и в общественной, и в частной, встречается немало злоупотреблений и пороков. От одного поступка порочного человека страдают иногда сотни людей. Глубокое презрение к злу и строгое наказание виновных бессильны что-либо переломить. Страх наказания не исправит порочного человека, а заставит только хитрее и более ловко вести свои дела. Люди корыстолюбивы и жестокосерды. Богач тратит деньги на прихоти, и жалеет копейку для бедняка. Во всяком обществ есть много темных сторон; везде много горя и страданий. Меры, применяемые для облегчений этих страданий, не действуют. Орудия, которые могут вырвать корень зла из общества – разделение труда и свобода торговли. Для многих это может показаться странным, и даже просто не идущим к делу, пишет Вернадская, но, в действительности, оно так. Если бы свобода торговли и разделение труда применялись в более широком объеме, мы не имели бы таких неприятностей. «Этими двумя законами, – пишет Вернадская, – обусловливается не только вся наша общественная жизнь, по они проникают даже в малейшие оттенки нашей частной жизни. Они имеют влияние на наш обед, на воспитание наших детей, на их книги, игрушки, на наши парады, на наши удовольствия, наше расположение духа, и, наконец, даже на наше семейное счастье. На этих двух законах основывается не только материальное благосостояние всех народов, но их благосостояние нравственное, то есть – счастье» [39].
Чтобы доказать это Вернадская обращается к опыту Англии, «где более применен закон разделения труда, и где меньше всего стеснена торговля». При всей наивности рассуждений автора, ее доводы не кажутся столь наивными, поскольку под законом разделения труда Вернадская понимает, прежде всего, индустриальный прогресс нации. Именно благодаря этому в передовых странах жители наслаждаются всеми благами цивилизации: личной свободой, хорошими путями сообщений, пароходами, железными дорогами, дорогими материями, изящной мебелью, произведениями искусств и художеств. Здесь процветают науки, женщины не только не угнетены, напротив, имеют почти одинаковые права с мужчинами. О расширении этих прав заботятся многие; с детьми и подчиненными обращаются кротко; различие сословий, а следственно и взаимная ненависть и презрение одного сословия к другому, постоянно уменьшаются и сглаживаются. Отстаивая преимущества «разделенного», т.е. механизированного труда над ручным, Вернадская отмечает: «Ручная работа, даже при большем количестве работников, идет гораздо медленнее, а между тем каждый работник должен есть и не станет работать, если его не будут кормить, если не дадут ему жалованья; а чем больше работников, тем больше издержек на содержание их. Вырабатывается менее, следственно, вещи становятся дороже, и через это трудно вывести заключение, чтоб жители стали богаче» [40].
Кроме того, уточняет Вернадская, ручная работа имеет еще ту невыгоду, что часто требует большой физической силы. Машину иногда может привести в действие женщина и даже ребенок. По физической слабости многие ручные работы недоступны женщинам. Множество женских рук остаются без дела. Женщина утрачивает возможность приобретать своим трудом средства к жизни, и становится в зависимое положение от того, кто физически сильнее и может работать. Круг деятельности женщины стесняется все более и более; на нее начинают смотреть, как на обузу в жизни, как на рабу, или как на игрушку. Из этого выходит презренье к женщине, и не только угнетение, но совершенное ее порабощение.
Презренье к женщине делает невозможным благоразумное воспитание детей. При таком порядке невозможна личная свобода. На каждом шагу является зависимость одного лица от другого: рабство женщины в отношении к мужчин, рабство детей в отношении к отцу, рабство слабого в отношении к сильному. Можно ли допустить, что при таком положении процветают науки и искусства? Они невозможны: во-первых, никому они не нужны, а во-вторых, от грубой работы и грубых нравов тупеет ум…
Критикуя существующие в России экономические порядки, Вернадская подчеркивает изоляцию страны от западного мира, видит в этом причины ее технической и культурной отсталости:  «Вот к чему привели нас эти стены, которыми мы обнесли наше величественное государство!» Она предлагает разрушить эти стены.
Разделение труда и свобода торговли, считает Вернадская, имеют влияние на всех и на всё. У матери болен  ребенок: разделение труда и свобода торговли имеют влияние и на это, и действительно могут утешить бедную мать. Разделение труда даст возможность некоторым людям заняться специально изучением детских болезней, а следственно и отыскать средство к исцелению, а свобода торговли доставит из самых отдаленных стран целебные травы и минералы. Жена терпит от дурного поведения мужа, но и тут утешить ее могут разделение труда и свобода мены: благодаря им, развивается просвещение, а вместе с невежеством исчезает и грубость.
Чем сильнее разделение труда, и чем менее стеснена торговля, тем скорее человек может найти себе занятие по вкусу, и, следственно, не быть праздным и приобрести себе большее благосостояние. А сколько несправедливостей и домашних ссор бывает часто по причине бедности. Дайте несколько больше благосостояния, и в дом водворится мир и любовь, и – сколько неприятностей можно было бы избежать, если бы в каждом семействе было правильное разделение занятий!
«С помощью этих двух экономических истин, – уверена Вернадская, – люди могут избирать себе специальные занятия, как в ремеслах, так и в науках. Займутся ли специально воспитанием детей, то докажут, что детей сечь не должно, и специалисты-доктора это подтвердят. Вот и до ребенка касается разделение труда; а – свобода мены доставит ему полезные книги и игрушки. Нет ни одного случая в жизни, как в общественной, так и в частной, в котором не играло бы главную роль разделение труда и свобода мены. При них – цивилизация и возможное счастье, без них – невежество и порок, а следственно и страдания» [41].
Наряду с общими размышлениями о значении экономической науки в общественной жизни, Вернадская писала статьи, иллюстрирующие практическое применение экономических законов в реальной жизни. Так, например, одну из своих статей она посвятила вопросу «Что такое подати». Статья, как и многие публикации Вернадской, была рассчитана малообразованного читателя, от которого государство требовало выполнения определенных общественных обязанностей и повинностей. Прослеживая прямую связь государственного богатства с благосостоянием народа (богат народ – богата и казна), автор разъясняет читателю экономическую суть налогообложения, его необходимость для современного государства. «Чем государство образованнее, – пишет Вернадская, – тем справедливее и равномернее поэтому распределяются подати на всех – тем более уравновешиваются права каждого платящего. В таком государстве нет человека, который не пользовался бы общественными выгодами, а потому каждый и должен вносить за них свою долю» [42]. Подати, разъясняет Вернадская, не могут быть всегда одинаковы, потому что сумма их зависит от многих причин. С течением времени подати должны непременно постепенно увеличиваться, потому что чем общество образованнее, тем более у него потребностей, и тем сильнее развиваются именно те потребности, которые требуют общественных издержек…» [43]. 
Весь свой доходчивый рассказ о податях, их общественном здании для реализации общественных потребностей Вернадская сводит к тому, что упрочение народного благосостояния зависит от предоставления человеческому труду более простора и свободы, потому что в ней – основа всякого богатства общественного и частного. Труд, заключает автор, «не должен быть стеснен никакими ни ограничительными, ни принудительными мерами, и тогда он может приносить действительную пользу, доставить благосостояние трудящимся, и сделать возможным, без обременения для народа, даже значительный сбор податей» [44].
В своих публикациях Вернадская нередко давала оценку влияния политико-экономических законов на общественное устройство, права и обязанности граждан, на развитие производительных сил и производственных отношений. Она выражала солидарность с теми представителями научной экономической мысли Запада, взгляды которых были близки русской школы либерализма. «Политическая экономия представляет общество, как живое целое, в котором богатство и бедность распределяются не случайно, а, вследствие известных причин, и больше придает значения поступкам частных лиц, чем распоряжениям правительства, – отмечала Вернадская в библиографической заметке на статью французского экономиста Ж. Г. Курсель-Сенёля «Приложение политико-экономических истин к занятиям частных лиц». – Основная единица общества есть семейство, и если оно разоряется по своей воле, то напрасно было бы ограждать его от разорений. В обществе, как в организме несовершенном, всегда должны быть изменения. Политическая экономия, придавая значение личному труду, указывает каждому поприще деятельности. Всякий человека, должен работать, но вступать в брак имеет право только тот, кто своим трудом может обеспечить свое семейство. Женщины не имеют права ничего не делать; каждая должна способствовать своим трудом к увеличению благосостояния семейства. Первое правило, которое должно внушать детям,– это необходимость труда, который один только может дать человеку независимость. В хорошо устроенном обществе, предрассудков против труда не должно быть: всякий честный труд почтен. Хотя общий предрассудок дает более значения чиновничеству, чем другим занятиям; но в действительности и другие занятия – почтенны. Чиновник зависит от лица, частное занятие зависит только от общих экономических законов; чиновник получает иногда плату за бесполезное дело, частное занятие вознаграждается только тогда, когда приносит существенную пользу обществу. При воспитании детей должно приготовлять их к тем занятиям, которые выгоднее и полезнее. Дело богатых сохранять и увеличивать свои капиталы, которые необходимы для промышленности; но издержки богатых должны быть действительно полезны для общества» [45].
***
Важное место в журнальных публикациях Марии Вернадской получил вопрос о воспитательном значении политической экономии и нравственных ориентирах экономических отношений в современном обществе. Развитие экономической науки она рассматривала как исторический процесс. Вопрос о нравственном характере экономического знания и экономических отношений впервые был поднят и стал предметом обсуждения еще экономическими мыслителями Древней Греции. В системе экономико-философских и этических представлений «первого экономиста в истории науки» Аристотеля (384–322 гг. до н.э.) нравственности экономики противопоставлялась хрематистика – деятельность преимущественно ростовщиков и торговцев, в процессе которой накопление, получение сверхприбылей становились самоцелью. Аристотель резко осуждал стремление отдельных людей к созданию богатства, не имеющего границ [46].
С появлением экономического учения А. Смита и Д. Рикардо противоречия между экономикой и хрематистикой начинают сглаживаться. Отдельными авторами они даже используются как синонимы. В ходе становления и развития капиталистических отношений хрематистика становится сутью и содержанием экономической жизни. Разработка схем и способов обогащения и максимизации прибыли провозглашаются важнейшей целью экономической теории и практики.
Одним из первых, кто восстал против этого, был швейцарский экономист и историк экономики Ж.-Ш. Симонд де Сисмонди (1773–1842). В «Новых принципах политической экономии» (1819) и других своих работах он противопоставлял положениям «хрематистической школы» А. Смита теорию справедливого распределения богатства. При этом ученый отмечал, что «истинная политическая экономия, регулирующая общественное и частное хозяйство, должна научить… направлять человеческий труд таким образом, чтобы все принимали участие в наслаждениях, доставляемых этим трудом, чтобы все были накормлены, приючены, одеты, <…> чтобы у всех было достаточно досуга для сохранения здоровья души, как и здоровья тела, чтобы все были призваны к участию в успехах знания…» [47]. Влияние идей гуманистических Сисмонди на творчество Марии Вернадской в ее работах проявляется достаточно ярко, как и на работах многих близких к редакции авторов.
Важнейшим направлением журналов, наряду с пропагандой экономических преобразований, являлась пропаганда научных, в первую очередь экономических, знаний. Марией Вернадской эти знания рассматривались не только как важнейшее условие успеха экономических преобразований, но и как средство воспитания человека, свободного в своей созидательной творческой деятельности.
В программной статье, определявшей границы и содержание популяризации политической экономии на страницах «Экономического указателя», В. И. Вернадский писал: «…Под именем ее [политической экономии], мы вслед за нашим отечественным экономистом Г. Шторхом, разумеем не только науку о труде и материальном производстве, но и теорию производства духовного, – образование; не только государственное хозяйство, но и систему благосостояния, – для того, чтобы ни один труд специалиста не уклонялся от нашего внимания. Мы полагаем, что только при таком условии, устранив… индивидуальное воззрение свое, мы будем в состоянии оказать действительную пользу отечественной литературе» [48].
Мария Вернадская полностью разделяла эти взгляды своего мужа и старалась последовательно воплощать их в жизнь. Об этом свидетельствуют ее статьи «Политическая экономия как начало нравственного воспитания», «Разделение труда и специальное воспитание» и ряд других работ.
В статье «Политическая экономия как начало нравственного воспитания» Вернадская отмечала, что цель образования – сделать людей по возможности умнее и добрее, а, следовательно, и счастливее. Достигнуть этого можно, скорее всего, убедив людей в том, что в добром поступке их выгода, а довести до этого убеждения можно с помощью изучения политической экономии. «Нет ни одного нравственного вопроса, – подчеркивает Вернадская, – до которого не касалась бы эта наука, точно также, как нет ни одного вопроса материального благосостояния, которого бы она не могла разрешить» [49].
Отмечая роль политической экономии в консолидации людей, Вернадская писала, что ни одна наука не представляет так ясно тесную связь всего человечества, зависимость каждого от всех и всех от каждого. Политическая экономия ставит труд выше всего. В свою очередь труд не только развивает ум, но и по необходимости улучшает нравственность. Безнравственный человек – плохой работник. Даже хорошо исполняя какую-нибудь механическую работу, он не может придать своему труду должной ценности до тех пор, пока не убедится, что труд только тогда приносит пользу ему самому и всем вообще, когда он согласен с экономическими законами. Для этого необходимы постоянство и честность, без которых не может быть ни доверия, ни кредита. Необходимы уважение общественной и личной собственности, бережливость, без которой невозможно накопление капиталов, любовь к порядку, потому, что ни от чего не терпят столько труд и благосостояние, как от общественных и частных беспорядков, заботливость о благе общем, потому что это благо составляет ручательство наших собственных выгод, наконец – сознание пользы труда и уважение к нему, а, следовательно – уважение и к личности трудящихся.
Политическая экономия не признает труда ни аристократического, ни демократического, подчеркивала Вернадская. В каждом труде, который материально или нравственно приносит пользу человечеству, видит элемент общего благосостояния. Всякий человек, в ее глазах, представлял из себя рабочую силу, которая должна действовать и приносить пользу, и если этого нет, если кто-либо не трудится ни в какой форме, то такой человек составляет тягость для общества. Для его содержания его долю труда должен взять на себя по необходимости кто-нибудь другой, который тогда работает вдвое, чтобы прокормить лентяя.
Ясно, что существование подобных лиц не может назваться справедливым, и оно возможно только при искаженном, искусственном порядке вещей, а все то, что искусственно и ложно, не может продолжаться вечно, и наука указывает ему пределы.
Расценивая экономическую науку как учение о всеобщей обязанности трудиться, Вернадская отмечала, что политическая экономия не признает ни труда аристократического, ни труда демократического. В каждом труде, который материально или нравственно приносит пользу человечеству, она видит элемент общего блага. С точки зрения политической экономии всякий человек представляет из себя рабочую силу, которая должна действовать и приносить общественную пользу. Если этого нет, если кто-либо не трудится ни в какой форме, то такой человек составляет тягость для общества, потому что для его содержания его долю труда должен взять на себя по необходимости кто-нибудь другой, который тогда работает вдвое, чтобы прокормить лентяя. Уточняя это обстоятельство, Вернадская указывала на то, что даже значительный капитал «не избавляет своего владельца от необходимости труда» [50]. При этом она подчеркивала мысль о лежащем на каждом капиталисте нравственном обязательстве приносить свою долю пользы человечеству в возмездие за весь тот труд предыдущих поколений, которым он пользуется, а также в силу того, что без его труда и предприимчивости оставленный без движения капитал станет уменьшаться и может совершенно исчезнуть.
В понимании Вернадской политическая экономия и основанная на ее принципах хозяйственная практика способны обеспечить гармонию личных и общественных интересов, искоренить многие бытующие пороки. «Плутовство, ловкий, но не совсем честный поступок, – писала Вернадская, – могут временно обогатить человека; но в этом богатстве он кладет зерно скорого разрушения, и только честный и постоянный труд может доставить верное и прочное благосостояние» [51].
Как свидетельствуют приведенные высказывания Марии Вернадской относительно характера экономической деятельности людей, необходимости их взаимного единения, укрепления нравственных начал в трудовых и иных взаимоотношениях, первая русская женщина-политэконом не разделяла в целом тех жестких критериев борьбы за «место под солнцем», которые пропагандировали многие представители классической политэкономии, тяготевшие к «хрематизации» экономической деятельности. Ее экономическое мировоззрение, безусловно, впитало в себя и многие идеи Симонда де-Сисмонди, и идеи французских социалистов-утопистов первой половины XIX века, и идеи русской гуманистической философии. Движущие силы экономического прогресса были для нее неразделимы с движущими силами нравственного развития людей, основу которого она видела в общественной трудовой солидарности, справедливом распределении национального богатства между всеми общественными классами. Пропагандируя идеи гражданского мира как важнейшего условия прогресса, Вернадская предъявляла высокие нравственные требования к представителям делового мира.
Гражданскую позицию Вернадской ярко характеризует тот факт, что в условиях крепостнической еще России она выступила с убежденной проповедью свободного труда. «Труд, чтобы приносить пользу, – писала она, – должен быть избран свободно, и сообразен способностям и вкусам работника. Отсутствие свободы труда вредит и производству материальному и нематериальному, и промышленности, и торговле, и останавливает развитие народного богатства. Всякие привилегии, поощрения, делаемые одним в ущерб других, стесняют труд и производство; а еще более делается вреда, когда целые группы жителей, не по своему выбору, а просто по тому, что они принадлежат к тому или другому классу народа, обрекаются на какую-нибудь одну работу» [52].
Бережливость, уважение к труду, пишет Вернадская, и к труду всякого человека, порядок, миролюбие, отсутствие предрассудков, любовь и благодарность ко всему трудящемуся человечеству – это все такие качества, которые совсем нелишни для блага семейного, и может быть многие излишние издержки, и, в следствие их, неприятности, несчастья, разоренья, не случались бы, если бы только самые просты экономические истины были известны не только некоторым, как теперь, а всем вообще. Экономические истины доступны для людей всех национальностей и религий, и во всякой местности одинаково приложимы, потому что всегда неизменны и всегда основаны на здравом рассудке.
***
Журналом «Экономический указатель» впервые в отечественной педагогике были высказаны идеи о необходимости всеобщего экономического образования школьной молодежи и о широком экономическом просвещении народа. Считая, что экономическая наука может и должна занять достойное место в «святилище наук», изучаемых в общеобразовательных учебных заведениях, «Экономический указатель» не только разъяснял важность экономических знаний, но и давал своим читателям методические советы по преподаванию политической экономии. «Объясняйте правила ее дитяти в первоначальной школе, – призывал журнал, – но объясняйте просто, под видом нравственного рассказа. Детские уроки так глубоко западают в душу. Привыкнув к правилам, сначала на веру учителям и старшим, ребенку, когда он сделается взрослым, легче проверить их справедливость действительностью. Трудно перерабатывать поколение людей, переваливших за 35, 40 лет, человек лет пятидесяти и чувствует, может быть, необходимость перемены, несоответствие свое современным требованиям, но перемениться ему трудно… Преобразования народов и племен должны начинаться с младенцев, даже ранее – с матерей этих младенцев. Только просвещенная мать, с развитым рассудком, мыслящая, живущая жизнью государства, к которому она принадлежит, женщина современная – может положить основу воспитания, свойственной одной матери приемами укрепить дух ребенка, согреть сердце ко всему хорошему, развить ум, водворить чувство чести. Такой ребенок в заведениях общественных, устроенных не на ложных началах, приобретает знания, дающие ему право на звание гражданина, члена государства, перерабатывает их применяя к делу и, делаясь человеком, сохраняет все свои доблести, крепнет в труде, работает на пользу общую, устраивает честно свое благосостояние… Такой только гражданин, член государства, полезен отечеству.
Воспитание, утверждал «Экономический указатель», есть важная отрасль государственной деятельности, и на него политическая экономия давно обращает свое внимание, как на одно из главнейших условий экономического благосостояния государства, за то же и воспитание общественное должно дать у себя место этой науке добра и пользы.
В журнале Вернадских впервые в отечественной экономической печати были подняты также вопросы о необходимости организации силами университетской профессуры общедоступных публичных лекций по экономическим вопросам для всех желающих. Такие лекции были призваны донести до широких масс идеи свободного предпринимательства, побудить их к активным действиям, как для повышения личного благосостояния, так и для подъема богатства страны.
Подбирая для публикации и редактируя работы, посвященные экономической теории и практике, вопросам экономического образования и воспитания, Мария Николаевна Вернадская вместе с тем очень часто выступала автором журнальных статей, публиковавшихся, как правило, без подписи.
***
Разъясняя на страницах журнала сложные вопросы разделения труда в их исторической ретроспективе, Вернадская в статье «Разделение труда и специальное воспитание» [53] пишет, что труд неразделенный, мог быть только тогда, когда на свете был бы всего только один человек. «Но народонаселение увеличивается, богатеет, вкусы становятся утончённее, а вместе с тем являются новые потребности, для удовлетворения которых являются новые виды труда. Каждая первоначальная ветвь труда разделяется на новые ветви, которые требуют новых специалистов… Чем общество многочисленнее, образованнее и богаче, тем более труд разделяется и подразделяется на новые ветви. Назначить меру разделения труда невозможно, потому что невозможно поставить границ человеческим потребностям, да и предугадать их нельзя».
Вернадская отмечает, что по мере укрепления общества, роста его материального благосостояния развиваются его умственные потребности, появляются науки, правосудие, гражданское устройство. С успехами образования общество становится все взыскательнее, и, наконец, кроме необходимого, оно требует еще изящного. Каждое новое открытие в области паук, искусств или промышленности увеличивает массу общественного образования, а следственно, и вызывает новые потребности
Специализм или разделение труда, разъясняет Вернадская, идет так же постепенно, как развитие общества, и постоянно сообразуется с потребностями, никогда не опережая их, и когда какая-нибудь потребность уже ясно высказалась в обществе, редко отстает от неё, исключая только тех случаев, когда что-нибудь особенное его удерживает. Каждое общество в главных чертах развивается одинаково; но каждая народность имеет свой особенный характер, свои предания, и, наконец, не всякий народ бывает в одинаковых обстоятельствах.
Естественно, что народ более молодой, менее образованный, перенимает и заимствует много у народов древнейших и более образованных. Это само по себе не имеет ничего дурного, но и в этом заимствовании, как и во всем, должна быть своего рода постепенность. Насильственными мерами редко можно достигнуть предположенной цели. Так, например, в обществе является потребность тех удобств, которыми пользуется другой какой-нибудь народ, но этих удобств нельзя достигнуть вдруг, никакими насильственными мерами: желая ускорить развитее, можно иногда излишнею поспешностью его остановить, или попасть на совершенно ложный путь. Все, что можно сделать в это время, это – не мешать, и, если содействовать, то, не прибегая ни к каким крутым мерам.
Как в былые, давно прошедшие времена, так и в настоящее время, все народы продолжают развиваться, а вместе с этим развитием появляются и новые потребности, и новые виды труда. С увеличением нашего образования растут наши потребности, являются новые специальности и новые специалисты. Выступая против ранней профессиональной специализации учащихся за счет общеобразовательной подготовки, на что была настроена официальная педагогика, Вернадская убедительно доказывает, что  насильственное образование специалистов из малолетних, как всё насильственное, не может принести действительной пользы ни обществу, ни личности. Предки наши мало заботились об образовании вообще, а тем более о первоначальном образовании. Дьячок, а тем более священник, смело брал на себя обязанность первоначального обучения молодого поколения. Но времена изменились, явилась потребность большего по объему образования: познания дьячка и священника оказались недостаточными, первоначальное воспитание стали поручать домашним учителям. Явилась новая потребность, явились вместе с ней и новые специалисты. На воспитание женщин обратили больше внимания, а вслед за тем явились гувернантки.
Шоссе потребовало более искусных работников, чем простая дорога; железные дороги потребовали еще более искусных техников. Кроме того железные дороги потянули за собой множество новых специальностей, а следственно и специалистов. Одним словом, с каждым успехом цивилизации, являются и новые специальности и новые специалисты.
У нас бывает так, что в обществе сначала возникает потребность в какой-нибудь специальности, а потом уже являются и специалисты. Конечно, это может быть происходит оттого, что потребность эта еще не ясно высказалась во всей массе народа. Что делать, когда потребность уже существует, а специалистов еще нет? Естественно, что должно сделать из некоторых людей специалистов для этой новой специальности. И вот заводят специальные школы, училища, корпуса и тому подобные заведения. Общество радуется, что будет через несколько времени иметь хороших специалистов, а родители этих будущих специалистов радуются еще более. В самом деле, как же им не радоваться: дети их будут полезными людьми, и в тоже время будут иметь обеспеченный кусок хлеба.
Дети поступают в специальные училища, учатся довольно прилежно, а между тем, по окончании их курса, оказывается, что Ваня очень плохой моряк, Вася такой архитектор, которому очень не охотно поручают постройку домов, а Варенька, хотя и занимается с грехом пополам воспитанием детей, но и сама скучает страшным образом, и воспитанницы ее делают мало успехов. Что же могло быть этому причиной? Верно, училища не довольно хорошо устроены, следственно – должно их улучшить.
Училища улучшаются, конечно, не даром, напротив, улучшение эти обходятся чрезвычайно дорого, а число хороших специалистов почти не увеличивается. Что же делать? Или мы учить не умеем, или наши дети слишком тупоумны? – Ни то, ни другое: ни мы, ни наши дети не глупее других; но, к сожалению, очень многие проникнуты убеждением, что специалистов можно образовать. Было бы только специальное заведение, отдавали бы в это заведение детей, а специалисты будут. Да, действительно, они будут, но – только очень посредственные, а иногда даже просто плохие; и общество, и родители обманулись в своих ожиданиях. Дети не имеют того обеспеченного куска хлеба, о котором мечтали родители, потому что плохой специалист не может много зарабатывать честным образом: у него всегда будут отбивать работу хорошие специалисты. А общество, кроме того, что не имеет хороших специалистов, но еще терпит большие убытки. Конечно, это может показаться странным: каким образом специалист, получающий очень умеренное вознаграждение, может стоить обществу гораздо дороже, чем другой специалист, который за свой труд получает большие деньги? Хотя это и странно, но справедливо. Возьмите, для доказательства, сначала пример из частной жизни. Частная и общественная жизнь так тесно связаны, что пример, годный для одной, может быть годен и для другой.
Дорого могут обойтись обществу промахи различных специалистов, не трудно убедиться, что хороший, хотя и очень дорогой специалист, стоит обществу дешевле, чем дешевый, но плохой. Сколько ни улучшайте училища, как ни изменяйте манеру ученья, не будет хороших специалистов до тех пор, пока мы не придем к убеждению, что нельзя из людей делать специалистов, а – должно дать людям возможность сделаться специалистами. Оставьте излишние хлопоты об образовании будущих специалистов, которые думают еще только об одних игрушках. Но дайте возможность юноши, который может уже распознать свое призвание, сделаться специалистом, и тогда у вас будут хорошие специалисты, и будут действительно выгоды для всех, – и для всего общества вообще, и для каждого человека отдельно. Кроме материальных выгод, это подвинет вперед и науки, и художества, и ремесла. Человек, который с любовью занимается своим делом, всегда старается улучшить его, сколько возможно.
Труд для того, чтоб быть выгодным (производительным), отмечала Вернадская, должен быть свободен, но, кроме этого, еще должен быть свободен и выбор труда. На свете немного людей, лишенных совершенно способностей, все дело только в том, чтобы попасть на настоящее свое призвание; а может ли ребенок лет 10-ти узнать основательно свое призвание, да и спрашивают ли его совета при выборе ему специального занятия на всю жизни. Что же удивительного после этого, что мы встречаем так много людей, которые, по-видимому, как будто ни к чему не способны? Дайте этим людям хорошее общее образование, внушите им мысль, что они должны изучать себя, узнать свое призвание, что они должны избрать себе какое-нибудь занятие, и быть полезными членами общества, наконец, – дайте им возможность посвятить себя какому-нибудь отделу труда, уже в те лета, когда рассудок окреп, и – тогда, наверно, будут хорошие специалисты, и меньше будет горьких ошибок в жизни людей. По несчастию, подобных учебных заведений почти нет: или должно избирать себе специальность с младенческого возраста, или оставаться, как говорится, ни при чем.
Всякому случалось видеть плохих воинов, плохих ученых, плохих артистов, плохих ремесленников, плохих воспитательниц, плохих актрис и т. д. Это еще совсем не доказывает, что эти люди не способны были быть хорошими специалистами: дайте им только поменяться занятиями, пусть каждый изберет себе ту специальность, к которой более имеет склонности, и тогда каждый станет в этой специальности хорош. Правда, тут многих перемен не допустят предрассудки, которыми мы находим какое-то особенное удовольствие стеснять себя, – в роде того, как некоторые люди находят удовольствие стеснять свое дыхание и мешать себе ходить в слишком узким платьем или слишком узкой обувью, – но что же делать: всех предрассудков вдруг нельзя бросить; но все же цивилизация возьмет свое и – уничтожит многие из них. Но и теперь, право, пора бы уже отказаться от той мысли, что по своему произволу можно сделать из человека, который почему бы-то ни было подвластен нам, по молодости лет или по положению в свете, все, что хочешь: музыканта или плотника, агронома или ученого.
Подводя итог своим рассуждениям, Вернадская обращается не столько к читателям, сколько к русскому обществу: «Дайте свободу труду, предоставьте свободу выбора труда, перестаньте образовывать, а дайте возможность образоваться, и, наверное, будет лучше. Тогда, может быть, и у нас будут хорошие специалисты. Все насильственное – ложно, а добро и польза могу быть только в истине» [54].
;;;
Язык публикаций Вернадской, как отмечали ее современники, – простой и доступный, изложение – увлекательное и трезвое. Мечтой многих лет ее недолгой жизни было создание популярного учебника экономической теории. Многого сделать в этом направлении Вернадской, к сожалению, не удалось. Одной из последних ее работ стала небольшая книжка-справочник под названием «Опыт популярного изложения основных начал политической экономии» [55]. Увидеть ее в напечатанном виде Вернадской не пришлось. Она вышла в свет в Петербурге в 1861 году, на следующий год после преждевременной кончины Марии Николаевны.
Работа была рассчитана на массового читателя, обладавшего элементарной грамотностью. В книге-справочнике излагались основные принципы организации государственного хозяйства, высказались суждения о важнейших экономических институтах современного общества, давалось толкование главных вопросов, которые рассматривала экономическая наука.
Политическая экономия, утверждала Вернадская, есть наука о труде. Она представляет историю образования и развития труда, и указывает начала, следуя которым, труд может действовать правильнее, а следственно – и выгоднее. История труда доказывает, что люди, желая охранить собственность, полученную ими от труда, или желая скорее добыть себе трудом эту собственность, принимали иногда меры ложные и вредные. «Цель политической экономии, – пишет Вернадская, – отличить ложное от истинного, и доказать, что в действительности полезно, и что вредно для человеческого благосостояния».
Рассматривая вопрос «Как образовалась наука о труде?», Вернадская пишет, что сначала явился труд, а потом наука о нем. У всякого человека есть потребности, и для удовлетворения их всякий человек должен работать. Чем человек грубее, тем проще его потребности, тем менее труда; чем человек образованнее, тем многочисленнее и сложнее его потребности, тем более ему нужно приложить труда для их удовлетворения.
Потребности развивают труд. Труд, увеличивая благосостояние, развивает потребности. Человек в диком состоянии не мог не сознавать своей слабости, а потому стал искать средства увеличить свои силы, разъясняет Вернадская своему читателю. Человек начал придумывать различные орудия, которые конечно были сначала еще грубы; по каждый человек приобретал известную долю опытности и передавал опытом добытые познания другим людям. Таким образом – от отца к сыну, от поколения к поколению – переходили различные правила приемов труда, разные наставления, как легче и успешнее приложить труд к делу. Из этих преданий мало по малу и образовались различные условия труда или производства, общие законы или те правила, которым он неизменно следует, и которые составляют науку о труде.
Экономическая наука получила сильное развитие в особенности тогда, когда, вследствие разделения труда, некоторые люди могли посвятить себя исключительно ее изучению, и когда накопилось достаточно исследований о различных родах промышленности.
В своей работе Вернадская рассматривает такие понятия, как: «Первые общества (ассоциации)», «Потребности и производство», «Все люди зависят друг от друга», «Труд», «Мена и различные способности», «Увеличение населения; развитие потребностей и производства», «Капитал», «Потребности и производство нематериальные», «Средства удовлетворения потребностей. Подати – плата за спокойствие», «Открытия и улучшения», «Выгоды, и невыгоды улучшений», «Народное богатство», «Народная экономия», «Банки и сберегательные кассы», «Кредит и рост», «Монополия и протекционизм», «Свобода мены и свобода труда». По каждому из этих понятий дается краткий и четкий ответ, доступный для понимания простого человека.
Общие взгляды Вернадской на экономическую науку и общественные отношения содержатся в заключительной части ее сочинения. Здесь наиболее четко сформулированы экономические принципы автора, ее общественная позиция. Вернадская, безусловно, причисляла себя к зарождавшейся русской школе социально-экономического либерализма, которая в то время лишь начинала складываться, благодаря научной и публицистической деятельности Ивана Васильевича Вернадского и единомышленников.
Ей были близки идеи классического либерализма, свободной торговли и ограниченного государственного невмешательства в экономическую жизнь, но близки и идеи его критиков, социальных либералов-реформаторов. Как и они, Вернадская отстаивала в своем творчестве принципы гуманизма и социального реформаторства, гармонизацию общественных отношений, выступала за права личности на свободный труд и самовыражение, ценности свободы индивидуального саморазвития и самосовершенствования, социально-направленную экономику. Вернадская признавала свободу каждого действовать сообща с другими индивидами, видела назначение государства в том, чтобы сделать своих подданных добрыми и просвещенными, заботиться об их базовых нуждах.
Подчеркивая важность коллективного труда, Вернадская отмечала, что люди всегда будут зависеть друг от друга, и потому им необходимо сближаться друг с другом. Человек не создан для одиночества. Он не может существовать без связи с другими людьми, и чувствует потребность делиться с другими и мыслями, и чувствами своими. В физическом отношении даже невозможно себе представить одинокого человека, без семейства: вне сношений с предками и современниками он и существовать бы не мог. Да и что может сделать один человек, даже уже взращенный и в полноте своих сил, без помощи знания и капитала других? Но зато также можно спросить, чего не могут сделать люди при соединении их телесных и умственных сил, при взаимодействии их труда, знании и капиталов? Чем более люди разъединяются и удаляются друг от друга, тем более они без пользы растрачивают свои силы и тем менее производят. С другой стороны – чем более соединяют они свои силы, и чем дружнее идут к сознанной ими и предположенной цели, тем успехи их значительнее и быстрее. Сама природа, наделив разнообразно своими дарами различные местности земного шара, и расселив по ним разные племена, как будто хотела тем указать, что все люди нуждаются друг в друге, и что без взаимной помощи, без общего труда, без стремления к одинаковым целям – полное благоденствие невозможно ни для кого.
Всякий, трудясь для себя, трудится в то же время и для других: вырабатывая свои идеи, он вырабатывает идеи человечества. Все, что нас окружает, самые обыкновенные предметы составляют плод труда множества людей, не только живых, но и тех, которые уже отжили, но труды которых, тем не менее, приносят нам пользу и в настоящее время, служа исходною точкой, основой наших действий, или уроком для нас. Нет местности, не исключая даже населенной совершенными дикарями, где бы не было труда, в какой бы то ни было мере, и все трудятся друг для друга. Дикарь, собирающий страусовыя перья, или ловящий пушного зверя, работает для нас, как для него трудится земледелец. Негр, собирающий кофе, также работает для европейца, как и европеец в свою очередь работает для негра, приготовляя на своих фабриках для него пеструю одежду.
Тоже самое должно сказать о всех производствах, и повсеместно. Если ими не готовятся самые предметы потребления для далеких членов человеческой семьи, то готовится содержание для туземцев, дающее им возможность со временем производить для других, потому что люди всегда будут нуждаться в помощи друг друга, и чем более, вследствие развития умственных способностей и общего благосостояния, будут увеличиваться и материальные, и нематериальные потребности, тем нужнее будет это взаимное содействие людей друг другу. В соединении вся сила человечества, в разделении – его слабость. Поэтому все то, что препятствует этому соединению, вредит общему благу.
Осуждая принципы национального и расового превосходства, Вернадская пишет, что враждебные чувства одного народа к другому, вследствие которых происходят разорительные войны, мелкое самолюбие, побуждающее каждый народ считать себя лучше всех прочих народов земного шара, и, наконец, то ложное убеждение, что если мы мешаем богатеть другим, то чрез это как будто легче переносим свою бедность, потому что она не оскорбляется богатством других – все эти причины, препятствующие соединению сил и общей дружбе человечества, останавливающие развитие общего благосостояния и замедляющие ход просвещения, должны преклониться пред образованием.
Вражда слепая и вредная, впрочем, и не может продолжаться вечно. Убеждение, что все необходимы друг для друга, проникает везде более и более, и собственные выгоды людей заставляют понять, что ни во вражде, ни в истреблении друг друга, не заключается их интерес. Напротив, он лежит во взаимном охранении, содействии, поддержке и соединении своих сил на общее благо. Чем образованнее будут люди, тем более они будут сознавать эту истину, а также и то, что все успехи благосостояния и богатства народного возможны только при общем спокойствии, порядке и взаимном содействии друг другу.
Вражда, разъединение – все разрушают; дружелюбие, труд – все созидают; но труд, чтоб иметь успех, должен быть – соединен. Это, пишет Вернадская, – последнее слово науки и вывод из опыта веков и всех народов, согласный и с высокими истинами христианства, хранящего завет мира и любви всего человечества.
;;;
Знакомство с творческим наследием Марии Вернадской, показывает, что ее отличала искренняя вера в будущий технический прогресс, в созидательные силы русского народа, его природную смекалку и трудолюбие. Она считала: экономические преобразования, уже охватившие Западную Европу и Северную Америку, непременно придут и в Россию, превратят ее в индустриально-развитую державу. 
В очерке «Старина», описывая прошлое в сказочных тонах, Вернадская ярко рассказала о появление машинной техники и ее значение для индустриального прогресса, о борьбе старого и нового в жизни цивилизации. «Знание изобретает машины, – пишет она, – невежество доказывает, что они вредны. Не было машин, 20 ткачей находили себе работу: изобрели прядильную машину, и где нужно было 20 рук, там стало достаточно двух. Это – справедливо; но зато машина работает гораздо скорее, не требует ни пищи, ни жилья, на платы за труды, следственно может ткать гораздо дешевле, чем человек» [56]. В результате применения машин снижается цена на товары, они становятся доступными, их становится больше. То же самое происходит в сельском хозяйстве, на транспорте, в полиграфическом производстве…
В стране уже сделаны первые шаги по пути прогресса.  Начиналась промышленная революция, определился переход от мануфактуры к фабрике. Заметных успехов в своем развитии добилась хлопчатобумажная промышленность, продукция которой была рассчитана на массовый рынок. В 1843 году 43 хлопчатобумажные фабрики имели 350 тыс. веретен. К концу 1850-х годов их число достигло 1600 тысяч. Хорошие показатели давало применение машин в суконном и шерстяном производстве. Фабрики давали здесь более 60% всей продукции. Быстро развивались паровые сахарные заводы. Фабрики производили около половины продукции всей обрабатывающей промышленности. Вместе с тем печальный опыт Восточной (Крымской) войны 1853–1856 годов выявил индустриальную слабость России перед лицом Запада, ее общее отставание, в значительной мере вызванное наличием крепостничества.
С первых своих публикаций в «Экономическом указателе» Мария Вернадская выступила страстным поборником и пропагандистом прогресса, основанного на машинной индустрии и достижениях науки. Она неутомимо агитировала за свободу предпринимательства, ограничение вмешательства государства в экономику, за внедрение принципов свободы внутренней и внешней торговли. Вернадская пропагандировала идеи свободного труда, благоустройства деревни, применения современных подходов к рационализации сельского хозяйства, которое в видимой перспективе было способно высвободить огромную массу трудоспособных людей, которых можно было бы использовать на благо ускорения процесса индустриального развития страны. Очень важным Вернадская считала использование на селе сельскохозяйственных машин. При освобождении труда земледельческая механика может принести в России немало пользы, учитывая обширность ее полей. Для успеха механизации села, кроме благоприятных естественных условий, необходимо еще, ум и знание.
На журнальных страницах Вернадской была создана своеобразная панорама социально-экономической жизни предреформенной России и зарубежных стран. Здесь регулярно появлялись ее библиографические обзоры, знакомившие читателей с техническими новинками, развитием мировой экономической мысли. Из-под ее пера выходило большое количество статей и корреспонденций по поводу социально-экономического устройства отдельных губерний России и Западных стран. Через ее публикации отчетливо проходила мысль, что в России должны быть созданы условия для развития рыночных отношений, свободной экономики, для образования частного капитала, который смог бы благополучно включиться в разработку природных ресурсов страны.
В журнале систематически пропагандировался опыт экономического развития Соединенных Штатов Северной Америки, которые были близки к России и по своим природным условиях, и по размеру территории. Особенно привлекал к себе опыт железнодорожного строительства в Америке, которое развивалось бурными темпами. В эти годы в России шла разработка первых национальных проектов железнодорожного строительства, которая через несколько лет вылилась в «железнодорожную лихорадку». Делала успехи первая национальная магистраль, соединявшая Петербург и Москву, на что регулярно обратила внимание свих читателей Мария Вернадская: «В почтовых поездах проехало пассажиров, во всех трех классах, 4561 человек. В пассажирских поездах всего 83,353 человека. Пассажирского багажа перевезено 10,730 пудов. Почтовая корреспонденция 44421/2. Воинских чинов перевезено 8973 человека. Клади, им принадлежащей, 14,9271/4 пудов. В товарных поездах перевезено грузов 2,321,6163/4 пуда. Крупного и мелкого скота 1747 штук. Экипажей 140. Выручка 754,386 руб. 561/4 коп.» [57].
Вернадская постоянно подчеркивала необходимость широкого развития в России машиностроительной отрасли, следила за тем, как укореняется на русской почве строительство железных пароходов и машин. В ее библиографических заметках были отмечены такие современные предприятия, как Калужские заводы Мальцова, Нижегородская машинная фабрика, астраханская верфь, Костромской судостроительный завод братьев Шиповых и другие.
Вернадская приветствовала создание в стране акционерных  обществ, производственных товариществ и артелей. Пропагандируя акционерную форму собственности, она считала, что акционерные предприятия, особенно создаваемые для удовлетворения первейших государственных нужд, увеличат народное богатство, займут множество рук, поддержат народный труд. Благодаря акционерным обществам стираются различия между сословиями. В 1855 году в России действовали 35 акционерных компаний, а в 1858 году их было уже 94. Однако при всей важности акционерных обществ Вернадская призывала читателей осторожно относиться к их созданию, советовала присмотреться, например, к опыту Франции. Здесь компании росли также быстро, как и в России. Но век многих из них был недолгим. Многие акционерные общества быстро банкротились. Причиной этому были продажность и недобросовестность главных журналов и беспечность акционеров, которые в погоне за высокими процентами прибыли доверялись всякого рода мошенникам и аферистам и теряли всё. Оградить себя от банкротства акционерные общества могут только с помощью гласности. Каждое акционерное общество для этого должно регулярно печатать отчеты обо всех своих действиях, доходах и расходах, а акционеры должны непременно требовать отчета от компаний.
Учитывая кризисное состояние отечественной банковской системы, вызванное Крымской войной, Вернадская посвятила несколько библиографических обзоров предстоящей банковской реформе. Она положительно оценивала возможности нарождавшихся в России городских общественных банков. В торговых делах, отмечалось в одном из библиографических обзоров, иногда важна и незначительная сумма. Небольшой капитал при хорошем управлении, если банк не подвергнется никаким ограничениям, может в скором времени достигнуть хороших результатов.
Вернадская считала важнейшим делом улучшение отечественных путей сообщения, основание таких предприятий как Общества пароходства, торговые и сельскохозяйственные комиссионерства, выступала за облегчение торговых сношений России с Европой. Будущие перемены в жизни земледельческого сословия, считала она, призваны обеспечить скорейшее освоение малозаселенных районов страны, положить начало повсеместному ведению рационального хозяйства.
Отстаивая идеи свободной торговли и предпринимательства, Вернадская в своих публикациях писала о необходимости отмены таможенных границ между странами, снижения неоправданных тарифов. Строго-запретительные тарифы, по ее мнению, были более вредны, чем полезны для национальной промышленности, они негативно влияют на государственные доходы. Самая лучшая мера к улучшению государственного бюджета состоит в увеличении богатства народа.
Поскольку промышленность и торговля — дело частной деятельности, правительство должно только наблюдать, чтобы в торговле господствовала справедливость, пишет Вернадская в обзоре статьи Г. Молинари «Вмешательство правительства в промышленную деятельность в Бельгии» в журнале «Вестник промышленности». Она считала, что вмешательство государства стесняет личную волю и ослабляет личную деятельность.
Примечательно, что Мария Вернадская активно интересовалась технологиями современных промышленных производств. Об этом говорит, например, ее построенная на большом историческом материале статья «Стекло» [58]. Изучение технологии, считала она, важно не только для общего развития читателей, но и для административной деятельности при постановке и решении вопросов о развитии производительных сил страны. Наука всегда должна идти рядом с практикой. Вернадская строила планы подробно описать все главные производства для популярного чтения. Но не успела.
***
Мария Николаевна Вернадская скончалась 12/24 октября 1860 года в немецком городе Гейдельберге, где проходила лечение в местной клинике. Ей было всего 28 лет. Врачи оказались бессильны спасти молодую женщину от тяжелейшей болезни, продлить ее жизнь. Ее похоронили в родном Петербурге. В 1861 году Иван Васильевич собрал журнальные публикации Марии Вернадской и издал на их основе собрание ее сочинений. А еще через год он вторично женился. Его супругой стала дочь украинского помещика Анна Петровна Константинович, учительница музыки и пения, двоюродная сестра покойной Марии Николаевны. В 1863 году у них родился сын, в 1864 году – две дочери-близнецы. Сына звали Владимир Иванович Вернадский. Он вошел в историю русской и мировой науки, как выдающий ученый-естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель, академик. По воспоминаниям В. И. Вернадского, его детство и юность прошли в доме, где царил культ личности Марии Вернадской. О ней помнили как о человеке светлой души, бесконечно преданном науке и своей Родине, одаренном энтузиазмом действовать.
Примечания
1. Быков П. Русские женщины-писательницы: М. Н. Вернадская // Древняя и новая Россия. 1877. Год третий. Т. II. С. 236.
2. См.: Шаховская А. Д. Материалы к биографии В. И. Вернадского: детство и юность // Исследователь / Researcher. № 3–4. 2013.
3. Толстой Л. Н. Дневники. 1856 г. // Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 22 тт. М.: Художественная литература, 1984. Т. 21. С. 166.
4. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М.: «Высшая школа», 1993. С. 203. [Историческое наследие].
5. См.: Биографический словарь русских писательниц князя Н. Н. Голицина. СПб.: Типография И. С. Балашева, 1889. С. 48.
6. Современник. 1856. № 7. С. 448, 449.
7. Позднее полное название журнала звучало так: «Указатель политико-экономический. Статистический и промышленный журнал» (1859). С 1858 года журнал выходил с приложение «Экономист».
8. См.: Русская периодическая печать (1703¬–1894). Справочник. М.: Госполитиздат, 1959.
9. Сурнина И. А. Крестьянский вопрос на страницах «Экономического указателя» (1857–1861) И. В. Вернадского // Изв. Сарат. Ун-та. Нов. Сер. Сер. Филология. Журналистика. 2017. Т. 17, вып. 2. С. 220–226.
10. В рассматриваемый период все статьи в периодической печати, посвященные вопросам освобождения крестьян от крепостной зависимости, помимо общей цензуры подвергались и специальной цензуре Главного комитета по делам печати.
11. «Русский вестник» № 17, 1858.
12. Вернадская М. Н. Русская община // Собрание сочинений покойной Марии Николаевны Вернадской, урожд[енной] Шигаевой. СПб., 1862. С. 373.
13. Там же.
14. Вернадская М. Н. Спор об общинном владении землею. М. Н. Юрьина (Атеней № 44) // Соб. соч. С. 374.
15. Там же. С. 375.
16. Вернадская М. Н. Некоторые общие четы будущего сельского управления, кн. В. Черкасского (Сельское благоустр., № 9) // Собр. соч. С. 381.
17. Вернадская М. Н. Что нам стоит крепостное права, А. Покорского-Жоравко (Русский Вестн., № 22 // Собр. соч. С. 76, 77.
18. Вернадская М. Н. Дворовые люди // Собр. соч. С. 334 – 348
19. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. 33. СПб., 1858 – 1860. С. 280.
20. Вернадская М. Н. Дворовые люди // Собр. соч. С. 335.
21. Там же. С. 339.
22. Там же. С. 340.
23. Вернадская М. Н. Важность гласности в вопрос о выкупе. (Русс. Вестн. № 2) // Собр. соч. С. 447, 448.
24. Стайтс Ричард. Женское освободительное движение в России: Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860-1930 / Пер. с англ. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004.
25. Вернадская М. Н. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. VI. (1892): Венцано – Винона. С. 38.
26. Вернадская М. Н. Женский труд // Собр. соч. С. 100.
27. Там же. С. 103.
28. Там же. С. 114, 115.
29. Вернадская М. Н. «Назначение женщины» // Соб. соч. С. 116, 117.
30. Там же. С. 119.
31. Вернадская М. Н. Еще о женском труде // Собр. соч. С. 136.
32. Там же. С. 137, 138.
33. Там же. С. 140.
34. Там же. С. 143, 144.
35. Там же. С. 144.
36. Там же. С. 146.
37. Вернадская М. Н. Свобода выбора труда // Собр. соч. С. 83.
38. Там же.
39. Вернадская М. Н. Общественное значение экономических законов // Собр. соч. С. 75, 76.
40. Там же. С. 78, 79.
41. Там же. С. 82.
42. Вернадская М. Н. Что такое подати // Собр. соч. С. 243.
43. Там же. С. 244.
44. Там же. С 247.
45. Вернадская М. Н. Приложение политико-экономических истин к занятиям частных лиц, Курсель-Сенели. (Journ. des econom. No 11) // Собр. соч. С. 370, 371.
46. См.: Титова Н. Е. История экономических учений. М.: ВЛАДОС, 1997.
47. Цит. по: Эфруси Б. Социально-экономические воззрения Симонда де-Сисмонди // Русское богатство. 1896. № 7. С. 141.
48. Вернадский В. И. Об условиях благосостояния //«Экономический указатель». 1857. № 3.
49. Вернадская М. Н. Политическая экономия как начало нравственного воспитания // Собр. соч. С. 309.
50. Там же. С. 311.
51. Там же. С. 313.
52. Там же. С. 303.
53. Вернадская М. Н. Разделение труда и специальное воспитание // Собр. соч. С. 448 – 458.
54. Там же. С. 258.
55. Вернадская М. Н. Опыт популярного изложения основных начал политической экономии // Собр. соч. С. 259 – 308.
56. Вернадская М. Н. Старина // Собр. соч. С. 5, 6.
57. Вернадская М. Н. Движение по Николаевской железной дороге, за сентябрь месяц, П. Небольсина. (Вестник промышл. No 6) // Собр. соч. С. 418.
58. Вернадская М. Н. Стекло // Собр. соч. С. 349 – 368.
2012–2022












;