С земли до неба

  Виктор Матюк

С земли до неба

С земли до неба надо сделать планомерный шаг, велик его размах,
 Перед этим порыться среди собственных бумаг, написанных мелким почерком,
Остальные дела необходимо оставить на потом, когда произойдёт полный перелом,
Практически во всём! Нынче стезю закрыл бурелом, нет даже узкой просеки на нём,
Видно было, что явь к себе старого странника манила, но силы на исходе,
 Хотя он одет по погоде, стоит сделать шаг сто саженный, как мгновенно
Изменится суть бытия, ближе станут небеса, а вот матушка-земля ни с того, ни с сего
Проводит своё строптивое существо в дальний путь, жуть останется здесь,
Пусть остальные несут свой тяжкий крест, выражая явный протест,
Мужчина сделал умопомрачительный жест в сторону величавых небес!
Честь ему и хвала за добротные дела, желание души угадав,
Он прислушался с шелесту трав, взор уткнулся в косогор,
Небеса смотрели на него в упор, странный вздор послышался рядом,
Небо ответило ярким звездопадом! Мысль устремилась в сторону небес,
Там благодать хотя бы есть, а здесь – извечный процесс  выживания,
Муки и терзания, здесь полного взаимопонимания среди толпы! Увы!
Все мы грешны! Во имя чег8о мы были рождены? Я любовался небом без конца,
Яркий луч созвездия Стрельца не сходил с лица практически до раннего утра!
От земли до неба рукой подать, а небесную благодать надо выстрадать,
И досконально понять, как против новых соблазнов устоять?
Пока сохранено зрение и приходит к тебе озарение, ты многое можешь,
Когда же крылья сложишь, душу зазря растревожишь и умножишь беду,
Она всю жизнь сопровождает судьбу! Мечта разлетится в пух, а твой дух умчится восвояси,
Прервутся прежние связи до конца, холодный пот сойдёт с лица, твоя тропа прервётся,
И тебе уже ничего не остаётся, как с радостью воспринимать небесный свет
И вспоминать мрак земной, всё, что происходило с тобой,
Уже давно осталось за сгорбленной спиной!
Приходится с опаской взирать на происходящее,
Боязнь вызывает настоящее, а о пережитом, сумраком ночи покрытом,
Ты смотришь через свет бирюзовый, его покровы повсюду, грехов груда осталась позади!
Господи, прости за все грехи и надоумь, как избавиться от досужих мыслей и дум?
Господи, ещё раз прости, неисповедимы Твои пути, Ты грешника научи
Не требовать от судьбы невозможного и не горевать о непоправимом!
Много ложного, непростого и сложного могу встретить через миг на своём тернистом пути,
Всякое могло произойти, пришлось  услышать душераздирающий крик толпы,
Вроде бы ничего серьёзного ещё не произошло, время текло по вселенной,
Если быть откровенным, то предотвратить непоправимое нельзя, товарищи и господа!
Судьба подстерегает старика у каждого придорожного столба,
Она груба и слаба, на похвалу скупа, только облака, упирающиеся в косогор,
Приносят свежее дуновение с заснеженных гор! Душа возрождается мгновенно,
А бытие тленное манит к себе и блещет во всей красе на каждой версте!
Не горюй, цепляйся двумя руками за каждый поцелуй тех,
 Кто вместе с тобой жил и совершал грех во имя радостных утех!
Пусть страсти на твоё счастье на краткое время остыли,
Ты же не без усилий пытаешься глубоко дышать,
К тебе вновь возвращается прежняя благодать!
Совсем недавно твой ангел явно перечил тебе,
Ты же вновь на коне, хотя остался наедине,
Что остаётся тебе? Ты сделал первый шаг,
Споткнулся впопыхах, и гром раздался на небесах,
Твой страх перед грядущим разразился свирелью пастушьей,
Было бы намного лучше, если бы ты вслух выражал восторг неописуемый року и судьбе,
Твоя путеводная звезда мерцает вдалеке, расходятся круги на воде, ты вновь на отчей земле!
С благополучным возвращением, было мщение недолгим,
Мы же помним образ женщин на диво не скромных, разухабистых и неугомонных!
Прошу у неба воды и хлеба, боюсь отмщения за скромное коленопреклонение!
В душе трещина открылась, она на глазах углубилась,
Мир измельчал, грешник запаниковал, он был на недругов зол,
 С тем бы ушёл навсегда, но его года – его богатство,
Ему трудно с жизненным опытом на поясах тягаться!
Братцы, в тягость мне стал шум посторонний,
Даже кони и те устают от долгой погони,
 Я же живу в мирской суете, мокрые ладони скользят по сучковатому посоху,
Прошлое навевает тоску, что делать простому мужику? Он обиды таил,
Сам себе пуще всех любил, многих женщин боготворил, когда с ними уже не жил!
Унылая пора росла, как на дрожжах, душу обуял мерзкий страх, ожидание снега и дождя,
Как червоточина в груди, попробуй себя разубеди, что мир с изнанки лучше любой приманки!
Лучшие бабы только на Таганке, белобрысые, рыжие и смуглянки, как исчадие зол,
Тот, кто от него ещё нее ушёл, встретил на безлюдной стезе полный произвол!
Старик не паниковал, он неспешно шагал и витал в облаках, пытаясь пересилить страх!
Он веровал в истину одну, когда-то любил только верную ему жену,
Но пришли иные времена, в дремоту впала огромная страна,
Она не строила дальнейших планов, безвозвратно увянув,
Вознесла на девятый вал ворьё то, что обворовало население всё!
Дальше что? Тот, кто веровал в тепло и возносил на пьедестал добро,
Встретил тщету и зло, забросив угол мечту, приходил в себя к утру!
Встретив утреннюю зарю, видел отчий край в огне и в дыму!
Мужик был в возрасте таком, что ему негоже оказаться за бортом утлого челна,
Ему приходящая слава не нужна, он зажал свою волю в узду, слегка осилил беду,
Но судьбу не смог переломить, так и пришлось жить, свой век наедине коротать,
Грешный человек вынужден был признать верховенство божества, пусть его слова,
Ведущий свой счёт с рождения Христа, остудят мерзкие уста!
Пустая голова кивала прохожим слегка, её охлаждала пурга,
А гнус и мошкара одолевала даже у лагерного костра!
Хотел бы попросить у Господа прощение за свои нелестные выражения,
 Я же демократ, мой язык на парадигмы не богат, сам и жидковат и даже лысоват,
Одним словом – не герой, мирская слава обошла того мужика иной стороной!
Кто-то бы другой давно уже впал бы в запой, его же охраняет конвой,
А мысль стремится домой! Ему рановато осуждать Блок НАТО,
Хотя он когда-то тоже делал чучело из тёмной ваты и писал причудливые слова о блоке том,
Который перевернул его внутренний мир кувырком!
Пусть читая свои строки, отшельник недалёкий, впитает истории уроки!
Дрязги и склоки, грехи и пороки с грустью расставались, не кланялись, когда прощались,
Уходили по-английски, оглашали списки, без доли риска никто не был допущен к небу близко!
Путь от земли до неба проходит каждый, чтобы однажды свои изъяны богу обнажить,
Посмеяться над своей кручиной и в конце жизнь стать настоящим мужчиной!
Да грешен я, было много блуда и толика питья, я не раз и не два раза набивался тёщам в зятья,
Прошла молва по околотку, что у одного из переселенцев лужёная глотка,
Что толку зазря жевать мочало, всякое в грешной жизни  бывало!
Грязным стало белоснежное покрывало, давно пора жизнь такой, как есть принимать,
И не оборачиваться никогда назад, хотя долги принято на земле возвращать! Как пить дать!
Зачем материть кого-то, если у тебя в жизни н6е ладится что-то?
Соблазн таится по соседству, за ним мужик наблюдает с детства,
Испробованы все средства, оставшиеся от  предков по наследству,
Но проку нет, и вот на склоне лет, когда он лысоват и сед, впадать в бред
И твердить, что счастья здесь нет! Проблеск прежних чувств отодвигает тоску и грусть,
Он лицо мужика румянит, вскоре душу покинет горе, а солнце встанет, и радость в гости нагрянет!
Утро солнечным светом озарено, да, мужик тот давно уже привык жить грешно,
Но Господь указующим перстом  указал воскресным днём бывалому грешнику на дверной проём,
Неужто Он решил отправить на слом старый родительский дом! Холодно и зябко стало в нём!
Хватит ли сил у нас утихомирить собственную страсть,
От мирского шума редко кто не ушёл, тот, кто остался,
За разум брался двумя руками, пребывая в православном храме,
Но воз и ныне там, прошлое списано, как хлам,
Мы же назло врагам прячемся по тёмным углам, мыслей караван,
Мы дышим с грешниками воздухом одним, и за ценой не постоим,
 Когда дадим свободу желаниям своим! Со дна опустошённости  своей
Многих приличных и тактичных людей достают думы те, что томились жить в тесноте!
В суете, но не в обиде, в толчее, но не на свободе, страстям своим в угоду масса народа
Пытается разглядеть мир с изнанки, молодые подранки с Лубянки тащат их,
Сородичей своих,  в глубокие казематы, им всё некстати, но отставные солдаты
Говорят с ними матом! Слова разложены по полкам, пришло время: садиться на двуколку
И отправляться туда, где во все времена люди без толку себе хлеб насущный добывали,
Немыслимо мучились и страдали, но упирались рогом и жили вместе с богом,
Но не наравне, они были сами по себе, но он был во главе многоголосой толпы!
Мы для высоких целей рождены, строгость законов небес иногда вызывает стресс,
Коль заначка в доме есть, тогда его хозяевам честь и хвала!
Стоит ещё раз повторить: «Не всё золото, что на солнце пылает и горит!»
Никто не забыт, ничто не забыто! Голова дребеденью забита,
Всё было шито и крыто, мысли прошли через тонкое сито,
Глу2пость и прочая тупость осталась на нём, в душе начался подъём!
Был еврейский погром, запустел привольный водоём, никель и хром блестят,
Но их блеску отшельник не рад! Он бы взял в руки автомат и пошёл воевать не во имя наград,
Он надулся как пузырь, в мышеловке был сыр, а наяву небо решало его судьбу!
Как ему остаться на плаву, когда корона громкой славы не может обуздать соседнюю державу?
У неё якобы есть такое право, но оно от кого? Всемогущее божество насилие осуждает,
Человек только предполагает, что и как? Он видит серый мрак перед собой,
Ему наладить связи с собственной судьбой, и он бы уснул легко, его берег ещё далеко,
И рядом с ним нет из надёжных друзей и подруг никого! Немало времени с тех уже прошло,
Когда бытие само с накатанной стези в пропасть медленно сползло, за что наказание такое?
Почему именно он должен быть в обществе толпы изгоем? Он мчится по бешеной реке,
Ему легче скрыться от греха в толпе, он без особой охоты несётся в сторону водоворота,
В те далёкие года он грешил лишь иногда, во времена былые люди настырные и злые
Могли совершать поступки любые! Они ему – не чета, он жил на отшибе бытия, небось, неспроста,
Даль небес, как огромный морской волнорез замедляла процесс старения,
В те короткие мгновения он терял терпение! Человек, русский он или грек,
Всю вселенную поражает, ибо стоит как каменная глыба вблизи созвездия Рыбы
И ждёт, когда же его черёд придёт, но опаздывает белый теплоход,
Рядом странный садовод, верша свой цикл наоборот, нагло врёт толпе,
 Что у него в правой руке серебряный крест, ниспосланный в подарок с небес!
Он всех людей поражает: вначале растит, а потом без причины сажает!
В дни непогоды грустно и тягостно тянутся дни и годы,
После долголетних кутежей бог погнал грешника взашей,
И приказал, чтобы этот нахал необдуманно не плевал в колодезь с чистой водой,
Иначе ему тут же споют монахи «За упокой», срывается блесна, уходит жена,
Её речь упрёков полна, и только морская волна,
И зелёная трава постоянно кричат мужику вдогонку:
«Не пей так часто самогонку! Постой! Не уходи! Не возражай и ничего вслух не говори!
Терпи и тебе воздастся, утихнут страсти! Все напасти отойдут, закончится Сизифов труд,
И былая жуть останется в воспоминаниях земных, ветер в тот миг слегка затих,
Нет посылов иных, дабы понукать без нужды тех, кто по недоразумению совершил грех!
Из нас любой не выдержал бы атаки лобовой, но пока никто не умер от избытка секса и юмора!
Солнечный поток, что с захода солнца остался, медленно дробился, ослеплял и переливался,
Он чудом небес в тот миг казался! Секс – не рынок, ему не надо ни брюнеток, ни блондинок,
Коль уже завершён ночной поединок двух персон, закончился таинственный сон,
Был крик, и был стон, бесподобный день, уходить из дому мне лень!  Что за дребедень?
Что за чертовщина? Приятный с виду мужчина строит из себя отпетого кретина,
Огромный детина, он похож на осетина, пытается казаться отшельником,
Соглядатаем и приятным собеседником, хотя выглядит немощным стариком!
Ветер стонет за окном, он плохо помнит чудное мгновение,
Когда было совершено первое прегрешение! Какое это имеет значение!
Умение дерзать и грубо собеседникам отвечать, характерно для многих русских баб,
Им ровным счётом наплевать на то, что на грубых лицах страсть таится!
Не найдутся ли первопроходцы на краю земли? Не мне судить,
Как им дальше жить? Их запал иссякал, старый херувим жил только мигом одним,
И не завидовал архангелам другим, он всю ночь искал блудную дочь! Она точь-в-точь,
Как  последний вздох или острый нож, перевёрнутый наоборот,
Падает крупными каплями на миллионы алых роз студёный дождь,
Что посеешь, то пожнёшь! Раз за разом эта мысль  тревожила разум,
Но не сразу дошла до сгорбленного старика, одинокого седока,
Его звезда вновь взошла на юном склоне, огрубевшие от труда ладони
Стонут от нестерпимой боли, кто-то на ухо мужику с небес долдонит,
Что он никогда не будет понят своими детьми, никто с небо не спорит,
Старика отвлекает шум посторонний! Они бы заблудшего спасли,
Если бы смогли, но ему от самого себя не уйти, замолкают чужие шаги в ночи,
Но посторонние речи и голоса почти человечьи хлестали его по лицу словно плетьми,
Он считал до десяти, малость проветрились стариковские мозги, впереди не видно зги!
Христос толпу учил, чтобы весь мир верность богу постоянно хранил,
Но, кажись, не всех он вразумил! Люди ложатся костьми,
Пытаясь отойти от дьявольской западни, попробуй ты им объясни,
 Что всеобщее зло не по божьей воле гулять по земле пошло!
Истина далеко, ложь рядом, она следует за стадом овец,
Его оберегает Всесильный Творец, но бесовская рать разум у толпы украла!
«Женщина превыше всего!» - на всю округу орала, хотя своего исхода не знала!
Шум прибоя перешёл в безветрие и затишье, но исчезло безверие,
Нет былого доверия между небом и землёй, в ситуации даже простой
Гражданин любой приходит вы конце пути на собственное пепелище!
Пишет новое четверостишие, ничего лишнего, только то,
Что душу насквозь священным огнём без остатка прожгло!

25 октября 2018 г.
Г. Ржищев
17:53