Семь селфи с милосердием

СЕМЬ СЕЛФИ С МИЛОСЕРДИЕМ

Католическая церковь перечисляет семь деяний милосердия:
— накормить голодного;
— напоить жаждущего;
— дать приют страннику;
— одеть нагого;
— посетить больного;
— посетить заключённого в темницу;
— похоронить мёртвого.

"Похоже это сделать будет не сложно"- подумал он, и на этом крутой и твердый, как дамасская сталь, Оливье Меньер закончил выбирать своё будущее.

К тридцати пяти годам  он считался бесстрашным воином среди местных боксеров и их поклонниц. О том, что он бестрашный воин знали все - помогала татуировка, сделанная на английском языке. "Brave Warrior". Правда, не все у них в Сен-Дени знали английский. Приходилось часто переводить.

К тридцати пяти годам, ему много раз довелось встретиться с прямым в голову. Он ни разу не спасовал. Не дал задний ход. Белого полотенца на его канатах за всю его карьеру профессионального боксера  никто не видел. Прямые в голову. Он. Ему. На тренировках. На соревнованиях. Удар. Удар. Десять, девять, восемь, семь... Вставай, сукин ты сын! Удар..
...Четыре. Три! Два!!  Ооодин!!!
Крик в темноте: "Нокаут!"

К тридцати пяти годам  ему настучали по голове, как по механической печатной машинке, столько раз, что внутри черепа появилось незнакомое слово. Это слово обнаружил врач в госпитале. Оливье попал туда после боя. Пока он валялся в отключке - просветили башку лучами. Доктор ничего не скрывал, озабочено назвал боксеру это слово и показал его на фотографиях. Фотографии были похожи на те, что делают в будке на вокзале за пару монет. Только без кривляющихся рож и голых задниц. Слово прозвучало отвратительно и не удержалось в памяти боксёра. На месте затерявшегося в мозгах слова  Оливье обнаружил ледяной страх. Это уж было совсем неожиданным для Brave Warrior'а.
Медсестра с большой грудью не отвлекла его от новых ощущений, но посоветовала утешиться этажом ниже. Посетить молельную комнату.

К тридцати пяти годам  Оливье, будучи постоянно занят получением и раздачей ударов, так и не знал во что и в кого он верит и верит ли вообще. Тренировки. Соревнования. Вечеринки. Девчонки. Отдых. А длинные мысли его утомляли всегда. И тут вдруг госпитальная молельня!
Спускаясь по лестнице на этаж ниже, он твердо решил, что никому о страхе не расскажет. Ни ей. Ни тренеру. Но зайдя и закрыв за собой дверь в комнату "для религиозных потребностей", Оливье тут же сообщил  собравшимся по его просьбе, о своём страхе. Папе Римскому, Главному Раввину, Далай-ламе, Имаму, кому-то из толпы индусов.
Все эти милые люди разом захотели помочь и навалились на месье Меньера , предлагая наперебой одно и тоже. Они были на удивление единодушны. Единственный известный способ избавления от страха остаться  без будущего - бессмертие. Только у каждого из них были свои представления о цене за вечность.

Вошедший доктор оглядел пустую комнату, заметил в углу одиноко сидящего Оливье и бесцеремонно заставил замолчать конкурентов: предложил сделать операцию по удалению уже забытого боксёром слова.
К тридцати пяти годам Оливье Меньера,  профессиональный бокс денег для операции на избитом мозге так и не накопил. Предложение доктора сходу получило в печень серию коротких ударов: "Спасибо, док. Нет. Нет. Не буду."

Доктор ушёл, даже не пожав плечами, и Папа тут же подсунул рекламный буклет: "Полюбопытствуйте, сын мой". Сложенный вдвое листок был украшен затейливой картинкой, как было подписано, какого-то Караваджо, и на ней явно творились какие-то безобразия с голыми людьми и женской грудью. "Потом обязательно рассмотрю картинку..."
Реклама обещала бессмертие по приемлемой цене. Выходило недорого.  Одно бессмертие с учетом больничных и страховых скидок должно было обйтись боксёру в 7 деяний милосердия.
Оливье Меньер перечитал буклетик:
"Католическая церковь перечисляет семь деяний милосердия:
— накормить голодного;
— напоить жаждущего;
— дать приют страннику;
— одеть нагого;
— посетить больного;
— посетить заключённого в темницу;
— похоронить мёртвого."

"Похоже, это сделать будет не сложно"-  На этом крутой и твердый, как дамасская сталь, Оливье Меньер закончил выбирать своё будущее. Поблагодарив приглашенных и мысленно поцеловав руку Папе (уж что-что, а вежливости боксеру было не занимать! Ему её вбили в голову подзатыльниками. В детстве. Родители. ), он вышел из больничной молельни убеждённым католиком.
Амен. Как сказал бы сам Папа Римский.

Следующее утро началось с неприятностей. Позвонил тренер и начал намекать на травмы, потерю формы, десять подряд проигранных боёв и в конце монолога предложил попробовать устроится тренером в детском боксерском клубе на противополжной стороне города. В Монруж. "Это на одной линии метро с тобой" - закончил он.
Ещё позавчера такой разговор прозвенел бы прямым в голову и свалил бесстрашного бойца в нокаут. Но Оливье удара не почувствовал.  Продолжая разглядывать рекламного Караваджо,  он ответил: "Я подумаю" и выключил телефон. Его беспокоили холод страха в глубине истерзанного мозга и цена, которую попросили католики за бессмертие. Она ему уже не казалась такой выгодной.
Порывшись в интернете, вместо ответов он нашел ещё больше вопросов. Но одно стало понятно, что в семь дней он не уложится. Может даже семи месяцев не хватит, чтобы
 исполнить необходимые для вечного блаженства деяния. А вот той хрени в мозгах - может и хватить...
Подвох, как выяснилось, заключался в том, что все, к кому Оливье проявит милосердие, должны по- настоящему страдать.  Договорится с друзьями, как он вчера планировал,  пострадать пять минут, пока он будет  делать селфи с милосердием, не прокатит.
И Оливье Меньер, теперь уже бывший профессиональный боксер, трясущимися руками начал заполнять табличку, которую нарисовал на бумажном пакете из-под доставки завтрака.
В левую графу он вписывал деяние. В правой должны были появиться страдающие люди, или хотя бы галочки, если есть идея где их найти в Париже.
1. Голодный по настоящему.........
2. Умирающий от жажды....
3. Странник без крова....
4. Голый от нужды....
5. Больной или калека.................. V
6. Заключенный............................. V
7. Не захороненный труп...
Да... Не густо.. Страх стал ещё холоднее и Оливье почувствовал, как онемели руки...  Он принялся с усердием разглядывать изображение на буклете. Может там кроется подсказка...

Почему церковники разместили эту картинку на рекламный буклет, Меньер догадался сам: "Этот художник просто провел заказчиков. Надурил ( Как католик, он теперь старался избегать бранных слов). Выходит, заказали этому жулику Караваджо писать семь картин. Семь деяний... А он возьми и помести всех страждущих в одно место. На одно полотно!"  - мысли то разбегались в разные стороны, то подгоняемые холодом, сбивались в кучу.
"Наверху мадона с младенцем и двумя ангелами- переростками. Ничем никому не помогают, но обнадеживают." - он внимательно рассматривал репродукцию в поисках решения. -" Тащут труп из дома ночью при свете факела, и тетка кормит грудью оголодавшего в тюрьме папашу. Кто-то режет плащ, думая что обрезками сможет помочь. Искренне старается"
Он отбросил в сторону буклет - стало всё яснее ясного. Не было больше смысла разглядывать и читать.
Оливье Меньер нашел место, где он совершит все семь деяний за день. Католическая церковь получит отчет, а он избавится от этого страха и  получит свою долю в раю.

Тренер Оливье Меньера уже месяц проклинал себя за грубую прямолинейность в том печальном разговоре.
Соломенная вдова, мадам Меньер, уже не расчитывала узнать хоть что-то о судьбе исчезнувшего мужа.
Теперь они вдвоем, рука в руке, сидели  на солнечной стороне улицы, в кафе "Умар из Сен-Дени" и ждали заказ. 
Должны были принести баранину. Но вместо баранины к ним за стол подсел молодой, и судя по сильному акценту, недавно приехавший в страну араб.
- Вы мадам Меньер?
- Да... - она крепче сжала руку тренера.
- Вам просили передать, что Оливье видели, когда он покупал билет. Он просил на любой ближайший рейс "в Африку или Ближний Восток". Ему было всё равно. При этом он повторял радостно:
- Всё в одном месте, дорогой Папа, всё в одном! Как у Караваджо!
________________
©Алан Пьер Мюллер.
Из сборника рассказов "Таксидермия"
Перевод А. Никаноров.