По натянутой струне Гл 4 Перед сном

Глава 4. Перед сном

Мясо – это конечно здорово, редкий продукт, особенно в девяностых. Редко, когда оно заводилось дома в семье Майлеров, только в день отоварки из совхоза – по три-четыре килограмма на работающего человека. И то, основная его часть – кости. Везло только рубщикам тушь животных, они отбирали себе самое, как говорится сладкое. Один раз даже повезло и Майлеру, когда попал в рубщики, домой привез килограмм шесть обрезков, которые летели из топора в разные стороны.
Мужик, управляя автомобилем, напевал песню, хорошо знакомую Готлибу. И Майлер, слушая его куплеты, невольно начал подхватывать их, и в кабине сложился неплохой дуэт.

-  Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали…
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли, - пел Мужик. В его голосе, наполненном натугой и грустью, каждая строчка воспринималась с большей помпезностью.
Готлиб вспомнил своего отца, человека очень любившего эту песню. И когда в их семье собирались знакомые, она обязательно звучала, бывало и не по одному разу.

- На баке уж восемь пробило,
Товарища надо сменить.
Но только по трапу спустился,
Механик кричит: "Шевелись", - подхватил Готлиб.

В лесу начало светать, сосны и ели, одетые в белые меха, на своих ветках еле удерживали толстые пласты лежащего на них снега, и тем самым привлекали все больше и больше к себе внимания. Майлер, рассматривая снежные сугробы на ветках, почему-то сравнивал их с кочегаром, о котором пелось в песне.

- "Товарищ, я вахту не в силах стоять, -
Сказал кочегар кочегару, -
Огни в моих топках совсем прогорят,
В котлах не сдержать больше пару.
Пойди, заяви ты, что я заболел,
И, вахты не кончив, бросаю,
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил, умираю."

И зачем он поддержал Мужика, помогая ему распевать куплеты этой тяжелой для души песни. Для души, которая еще час назад радовалась, плескаясь в фейерверках радости, что работа на газопроводе закончилась. Бригада ремонтников с ней справилась прекрасно, за что их всех, включая и Майлера, похвалил главный инженер. А Готлиб в ответ, по-тихому раздал мужикам привезенный спирт, и одну бутылку, как обещал, передал Мужику. Себе даже капельки не оставил, да и зачем.
Как давно он себя не чувствовал таким счастливым, как сейчас. Наконец-то он понял, что та актриса, в которую он влюбился, как говорится по уши, это всего лишь одна из тех сотен женщин, на которых он невольно обращал внимания, даже не понимая почему. Какая-то вот черточка на лице, улыбка, цвет глаз, бровей, привлекали к себе его внимание, как художника. Но они и проходили мимо…

Иногда, правда, некоторые из женщин поселялись в его сознании, но ненадолго, как и нынешняя Наталья-Офелия. Он влюбился в нее, как пацан. Но это временное явление. И совсем не стоит ему брать пример со своей матери в пьесе, которая тут же, после смерти его отца-короля, вышла замуж за его брата -  Клавдия, который унаследовал престол.

- Каким ничтожным, плоским и тупым
Мне кажется весь свет в своих стремленьях!
О мерзость! Как не выполотый сад,
Дай волю травам, зарастет бурьяном, - Готлиб стал вспоминать свои слова в пьесе о Гамлете.

- С такой же безраздельностью весь мир
Заполонили грубые начала.
Как это все могло произойти?
Два месяца, как умер… Двух не будет.
Такой король! Как светлый Аполлон
В сравнении с сатиром. Так ревниво
Любивший мать, что ветрам не давал
Дышать в лицо ей. О земля и небо!
Что поминать! Она к нему влеклась,
Как будто голод рос от утоленья.
И что ж, чрез месяц… Лучше не вникать!

О женщины, вам имя – вероломство!»
Нет, ему от Натальи-Офелии нужно сторониться, пусть лучше выйдет замуж за начальника цеха и живет, нарожает ему детей, как его жена Анжела ему - Эмму и Стаса. Какой он счастливый.

Машина резко остановилась, и Мужик, похлопав по плечу о чем-то задумавшегося своего соседа, сказал:

- Выходите, улица строителей, вагончик семь, правое крыло, вам рукоплещет публика.

- Я что, уснул? - невольно спросил Готлиб. – Значит сон в руку. Сколько времени?

- Пять вечера, третье января, вторник, завтра на работу. Не забудьте мясо, ваш
мешок в этом углу.

- Богач я! – крепко пожимая руку Мужику, Готлиб ухватив мешки с мясом и с осенней одеждой, в которой собирался в клуб, спрыгнул из кабины на землю и направился к вагончику, в котором проживал с семьей.

- 2 -

Как вовремя он вернулся в свою родную семью. Сколько радости было у детей, не дававших ему прохода, прося рассказать о ремонте газопровода. И старший Майлер, не отлынивал от этого, а как актер, раскидывая руки вширь и вверх, описывал работу экскаватора, огромного трактора трубоукладчика, машин трубовозов, добирающихся на место аварии через лес и болота. И конечно же о смелых людях – монтажниках, сварщиках, трактористах и водителях.

С большим интересом подслушивала рассказ мужа и Анжела, выглядывая из маленькой кухоньки. И как вовремя, после этого они сели кушать за праздничный новогодний стол. Тушенная картошка с мясом, понравились всем. Единственное, что скрывал от детей Готлиб, чье мясо они кушали. Не рискнул. Мясо есть мясо, для детей оно принималось одинаково, что свиное, что говяжье. А вот сказал бы им, что это оленина, то тут же завтра поползли бы поселку разные слухи. Кто бы их воспринял нормально, а кто-то сразу бы начал привязывать к Майлерам блатные связи с орсовикам или приближенность к начальству, а кто бы и браконьерство.

Нет, лучше перед людьми оставаться в том привычном образе, в котором он живет – защитник трудового коллектива, не боящийся ни каких начальников.

А вот чувство о том, что жена ему что-то не досказывала потихонечку начало нарастать. Может она знает про его отношение к Наталье, играющей с ним в пьесе «Гамлет»?

«Этого еще только не хватало», - невольно напрягся Готлиб.

И она это тут же отметила про себя, стала нервной, гремела посудой в мойке, указала ему, чтобы заканчивал играть с детьми в поддавки, так как почти полночь, а завтра рабочий день.

И только, когда легли спать, он все узнал, о чем она хотела ему сказать.

- Сегодня утром собирались председателя профкома Александра Михайловича Ефименко, вертолетом отправить в Комсомольский, а оттуда дальше куда-то к хорошему кардиологу, но у него произошел второй инфаркт.

- Жив?

- Врачи борются. Готлиб, и что, если что, ты хочешь пойти на его место? Может не надо, а? Это же такая нервная работа, а. Я как посмотрю на него, вечно на нервах. То там, где-то люди пострадали, то место в детском саду кому-то пробить нужно, то еще что-то. Вечно на нервах. Его жена, Светлана Аркадьевна, говорит, что за эти годы, как председателем стал, так сгорает на работе. Чуть что, сразу кричит на нее, до полночи какие-то там графики составляет, заявления, вот и не выдержало у него сердце…

- Да, ты права, - вздохнул Готлиб, положив голову жены себе на грудь. – Я не хочу лезть в эти разборки. Ну а как по-другому? Ведь только отпусти вожжи, и тебя начальство с этой защитой рабочих на голову сядет. Ему что, лишь бы план был выполнен, газ шел, агрегаты работали, а как люди живут, наплевать.

- И что?

- Да не хочу я в эту кашу лезть, да и не пустят. Им нужен в этом образе подчиненный человек, которым они управлять будут. Понимаешь? А я кто, работяга. Знаешь, как дернешься, так сразу кричат, а у тебя там работы в цехе мало? Так иди в другой цех, там труба где-то течет, ржавая, прогнила, замени ее, или забор сломан при чистке снега. Мол, не лезь туда, куда тебя не просят. Научись дело делать, а то за что тебе зарплату платим?

- Ой, и – хорошо! – вжалась в тело Готлиба жена. – Только прошу, не лезь туда. А это, сегодня начальник вызывал меня к себе и сказал, что в конце января сдается по улице Ленина, там в конце, у реки, дом на двенадцать квартир. Предлагает квартиру трехкомнатную.

- Так то же деревянный, - удивился Готлиб. – Мы же с тобой в очереди стоим сорок вторыми, и в плане в апреле будет сдача семидесяти квартирного дома, железобетонного. Ах и хитрец же наш начальник. Все видно отказываются жить в деревяшке, так он по очереди и идет вверх и уговаривает вселиться туда. Дурака нашел. Сам-то двенадцатый в очереди, пусть и вселяется в деревяшку. Хитрец!

- А может ему уже и не понадобится та квартира, ни в том, ни в том доме, - ошарашила жена.

- Не понял! – приподнялся на локтях Готлиб.

- А что здесь понимать, генеральный директор объявил выборы начальника в нашем ЛПУ.

- Как так! Почему не знал?

- Так сегодня телеграмма от него пришла. Евгению Семеновичу Белякову уже пятьдесят семь лет, вот и заботится, чтобы его сменил такой же серьезный человек, только по моложе.

- Ну Грузин тоже нормальный человек. Я с ним сейчас на аварии был, нашли общий язык, я не против.

- Ха, - толкнула в бок мужа Анжела, и заставила улечься, - так его кандидатуры там нет.

- А чья есть?

- Начальника Пелымского ЛПУ, как его? Коростылев, вроде.

- А, знаком, знаком, пусть и заочно, по газете нашей и от людей, но наслышан. Человек молодой, лезет напролом. За два года начальства отремонтировал в поселке больницу. Туда, кстати, и скорее всего хотели направить Александра Михайловича нашего. Там работает хороший кардиолог. Некоторые из наших там уже побывали, хвалят его. Да и спортзал взялся строить. Да и в ЛПУ в старых цехах стал наводить порядок, организовал молодежные бригады.

- Папа, мама, может хватит говорить. Уснуть не даете, - возмутилась дочка, кровать которой стояла напротив их.

- Да, да, извини, доченька, - прошептал Готлиб, и задумался.

«Вот как время бежит, а. Еще лет десять назад, как возглавил ЛПУ Беляков. А ведь период был непростой. Цеха не достроены, не дооборудованы строителями. Тем что, сдали с недоделками цех, и врут, что в ближайшее завтра все доведут до ума. Мол, сверху от них требуют сдать их к праздникам – седьмое ноября – в День Октябрьской революции, или к 9 мая – День Победы над фашисткой Германии, или на Новый год. А так оно в принципе и было. Сдавали, не спрашивая у нас, эксплуатационников. Главное соблюсти дату. А потом все бросали, давали строителям новые объемы работы и все, как хотите газотранспортники, так и е… Но только попробуйте цех остановить, - в тюрьму сразу и на долго…

А Беляков пришел сюда из Краснодара. Мужик умный, хваткий, знал, что шестую, что десятую турбины на зубок, из ремонтников. Перебирал их, находил неисправности и восстанавливал. Цены нет такому человеку, - зазевался Готлиб. – Но вот время пришло, возраст берет свое. А ведь еще на вид мужик мужиком, можно пахать и пахать. Хотя уже в прошлом году сердце зашалило у него. Да и не только в прошлом, а и раньше, только скрывал. А вот новая авария на газопроводе, видно и снова удар получил. Об этом и донесли генералу…» - и еще раз глубоко зевнув, Готлиб провалился в сон.