Коль-цо, яй-цо и ангина

    Наступило долгожданное первое сентября 1957 года. Меня и подружку мою Милу Данилян повели наши мамы в первый класс. Её посадили за первую парту, меня- за вторую. Сидели мы за черными партами с открывающимися крышками. Доска тоже была черной. В классной комнате, достаточно большой с несколькими огромными окнами, разместили тридцать пять ребят.
    Учительницу помню. Старенькая, вся в темном,очень строгая. Мила то и дело поворачивалась на уроке ко мне и тут же получала замечание. Её часто ставила учительница в угол. А вообще-то Мила не шумела,просто хотела попросить у меня ластик или карандаш.
    Я сидела не дыша на уроках и ничего не помню кроме того страха. Только бы меня не поставили в угол.Это казалось мне страшным позорищем! А подружку было жалко видеть в углу.
    Через две недели вместо старушки пришла молодая золотоволосая, кучерявая учительница Евгения Георгиевна.Настоящая Золушка!Мы были у неё первыми. Стало намного приятнее ходить в школу.  Азбуку я открывала с волнением, перелистывала страницы, поглаживая цветные фотографии. Помню, как с трудом мне давался звук буквы й и мягкий знак. Папа терпеливо сидел со мной над уроком, а я ревела от того, что никак не могла произнести слова «коль-цо, яй-цо».   Папа, сдерживая улыбку, терпеливо произносил слова много раз  и просил меня повторить за ним.
    
    Я помню наши с подружкой страдания. Весной тётя Нора, прочитав о наборе в балетную школу, повела меня и мою подружку на тестирование.В майках, трусиках и носочках мы вошли с другими девочками в большой зеркальный зал. Сама Алмаз-заде, известная балерина, отбирала будущих учениц. Я попала сразу в группу тех девочек, на которых она только мельком взглянула и пошла дальше. Милу она попросила поднять ручки и опустить и тоже вывела из строя. В результате остались пять худющих девочек.
    На следующий день Нора сообщила, что мы не прошли. «Параметры не те,- сказали ей, и уточнили: у одной будут широкие плечи, а у другой- полные ножки». Мы рыдали в два голоса, пока тётя Нора не пообещала нас водить на этюды. Услышав последнее слово, слёзы высохли. Мы заинтересовались, куда именно мы пойдем и что будем там делать. Все лето Мила ходила с нами, но вскоре поняв, что рисовать она не умеет, перестала ходить на этюды.  По осени мы обе пошли ещё и в музыкальную школу, так что страдания по поводу несостоявшейся карьеры балерины вскоре забылись.
   
    Были у меня и другие переживания. Ненавистный урок чистописания изводил меня. Мы писали вначале карандашом, потом ручкой с пером и чернилами. Они подлые имели тенденцию в самом конце задания, буквально на последнем слове, упасть на строчку. И вот уже огромная клякса злорадно растекается на моих глазах. Сколько слез я пролила! Приходилось задание переписывать по нескольку раз.
    А чернильница! Её надо было донести до школы в вязаном мешочке и не разлить. Но часто из неё выливались чернила на уроке. Тогда на черной крышке парты оставалось золотое пятно, которое я быстро превращала то в солнце, то в диковинные цветы. Мама в субботу приходила и мыла парту, смывая мои рисунки. Арифметика по- своему портила мне жизнь своей таблицей умножения. Ну, не удавалось мне с первого же раза дать ответ на вопрос: «Сколько будет 7х8 или 6х7?»
 
    Как только я пошла в школу, я стала часто болеть ангиной. О, эти спиртовые компрессы на горло, шуршащая бумага, вата, повязка, которую мама часто меняла, так надоели. А высокая температура?! Всё тельце горит, а перед глазами круги. В комнате пахнет сладкой микстурой, то и дело дают кислый лаваш пососать. А тебе не до чего. Скидываешь одеяло, просишь холодную воду. Тебя укрывают и дают теплую воду.
     Случилось так, что гланды в какой-то момент так взбухли, что врач велела немедля отправляться в больницу и вырезать эти гланды. Детская больница имени Караева находилась недалеко- на улице Гоголя, куда привезли меня папа и мама. Оперировала всех в тот день врач Долуханова. Говорили, что она одна из лучших детских хирургов. По дороге в больницу родители обещали, что теперь и после операции и вообще всегда я смогу есть мороженое. Ну, кто в таком нежном возрасте не поверит родителям. Мороженое нам покупали редко и, обычно, мама давала его нам в растаявшем виде и обязательно с булочкой.

    Помню, привели меня в операционную, усадили, ножки привязали к стулу, а вот с руками медсестра что-то не так сделала. В самый разгар операции, то ли заморозка была слабой - не знаю, но, поместив мне в рот кольцо, врач направила необычный инструмент, похожий на длинные кривые ножницы мне в горло-дикая боль пронзила меня. Я рванулась вперед и рукой оттолкнула врача. Мне повезло! Врач виртуозно удалила обе гланды и вынула длинный инструмент до того, как я ее оттолкнула. Мне показали гланды, похожие на два грецких ореха, покрытые гноем. «Фу!» - подумала я и отвернулась.
     А вот дальше, в палате начались такие боли в горле. Нянечка принесла грелку со льдом. Рядом сидел папа и держал в руках тарелочку. Боже мой, на ней было два мороженого - розовое и кофейное. Я смотрела на это и, рыдая от боли и обиды, отказывалась. Подошла врач и велела пару ложек проглотить. Пару ложек. Легко сказать! Разговаривать я не могла, глотать слюни было так больно, что я буквально пускала пузыри. Мама не успевала вытирать мне рот. Слёзы лились сами по себе, а я только мотала головой и мычала. Тогда врач сказала, что не разрешит папе и маме сидеть в палате. Меня просто загнали в угол. Я показала папе на розовое мороженое. Обливаясь горькими слезами, с трудом приоткрыла рот и проглотила пару раз это чудное лакомство.
    Потом приходила тётя Нора и рисовала мне балерин. Вся палата завидовала мне, рассматривая эту красоту. А дома теперь, когда раздавался зычный голос на улице «Мороженое, мороженое», мама давала мне денег и я, счастливая, бежала, сломя голову, покупать Эскимо на палочке, как все дети на нашей улице. Позже появился прямоугольный брикет розового пломбира. Это было вкусно! Правда, хотелось поесть мороженое во дворе или на улице, как моя подружка. Но мама говорила, что на улице неприлично есть мороженое.
   
    Вообще, запреты были разные: не перебивай разговор взрослых, не вставай из-за стола без разрешения во время общей трапезы, обязательно, закончив есть - поблагодари, здоровайся с соседями, на улице держись за руку взрослого, не переходи улицу, где попало, а только на светофоре и на зеленый свет, не разговаривай громко в транспорте, перед сном не забудь пожелать доброй ночи всем и еще многое, многое другое.