История 32 В пяти метрах от смерти

— Не густо... — скептически заметил Степка, окинув взглядом "сходку". — Я думал, недовольных будет больше, при таких-то порядках.
— Да шкуры все трусливые. Боятся перемен, словить пулю во время переворота, оказаться за стенами, где голодно и бродит какая-то тварь, что вырезает целые общины... — Витек в сердцах махнул рукой и присосался к бутылке пива, что выменял у кого-то на банку сгущенки.
О да, про последнюю напасть Степан был наслышан... От переселенцев, которым посчастливилось прорваться к Крепости, от охотников и пастухов, что находили изувеченные тела, от бойцов, утверждающих, что будто бы даже видели кровожадное существо. Правда, оставался вопрос: Каким чудом им удалось при таком раскладе вернуться живыми?..
Покачал головой.
— На стороне нынешней власти обученные бойцы, склады оружия, поддержка простого народа. Такими силами вам не победить.
Не удивил. Заговорщики, к счастью, в большинстве своем, оказались людьми разумными. Хоть и не понятно, на что при таком раскладе надеялись. Степка почесал в затылке. Он тут пробыл всего неделю, но успел насмотреться достаточно, чтобы преисполниться истинного желания помочь. И именно по той же причине до сих пор молчал о миссии, что привела его сюда. Слишком много ушей, посторонних глаз, гнили в душах людских... Однако, необходимая информации была собрана, в том числе, благодаря заговорщикам, начавшим раньше, пора и честь знать. Вот только на работы за стены его отправлять никто не собирался.
— Есть у меня один вариант, — объявил он, наконец, решаясь играть в открытую. Ну, почти. И на него немедленно устремилось с полтора десятка пар глаз. — По ту сторону стены, — понизил Степка голос, пусть они и находились в самом безопасном месте в Крепости, — есть люди, чьи цели совпадают с вашими. Если мы сможем скооперироваться с ними, шансы возрастут многократно.
Декламатор или, как его тут звали, Пиджак, в испуге замахал на него руками:
— Враг твоего врага — не значит: твой друг, — переиначил он известный афоризм.
И Витек, в кой-то веки, поддержал подельника:
— С беспредельщиками дело иметь — себя не уважать. У них ни понятий, ни законов чести. Воспользуются нами, а потом порешат за ненадобностью. Я на это не подписываюсь!
— Вы сейчас о ком? — поинтересовался Степка. Уж не о той ли третьей силе, о которой говорил Толик?
— Во дает! — воскликнул один из собравшихся. Степка его уже видел, на сортировке мусора. У него местное правительство брата казнило, типа за воровство, а на самом деле тот видел, что не следовало. — Ты откуда явился-то, брат, коли не слышал про армию Потрошителя? Бандиты они, без стыда и совести. Ничем не гнушаются, людей почем зря режут... Промышляют и на море, и на суше.
Ох ты ж, час от часу не легче...
— Да не, я предлагал с военными связаться.
— А они что, выжили? — подал голос тощий парень, чью девушку увели в главный корпус бойцы, и больше ее никто не видел. — Я слышал, там камня на камне не осталось.
— Выжили. И сменили место дислокации.
Называть которое он, впрочем, не торопился.
— Военные свои порядки наведут… — возразил Витек, которого, как показалось Степке, не устраивала никакая власть в принципе, ну, разве что, кроме своей собственной.
Вот только лидером он не уродился. И до апокалипсиса предпочитал держаться какой-нибудь сильной личности, одна из которых и привела его в тюрьму, ныне лежащую в руинах. С тех пор он достойных не встречал, а потому пытался жить своим умом. Вот уж правда неисповедимы пути… тьфу, надо бросать привычку поминать старых богов.
— Да уж лучше они, чем упыри эти, — вздохнула единственная представительница слабого пола на сходке. Коренная жительница и до апокалипсиса обитавшая в одном из домов укрепрайона.
С ее слов, люди, стоящие теперь во главе Крепости, пришли через месяц после катастрофы и, захватив обитателей, что пытались как-то наладить общими усилиями жизнь, сразу начали наводить свои порядки, убив или изгнав несогласных и неугодных. Остальные или пополнили их ряды, или смирились с положением дел. В конце концов, теперь у них хотя бы была защита и регулярная кормежка. Вот только останавливаться на достигнутом хозяева намерены не были, возведя стены, набрав больше бойцов для охраны объекта и работников, создавая конкуренцию, чтобы люди крепче держались за свои места. Когда же чувство зависимости и выученной беспомощности укоренилось в обитателях, начали борзеть, повышая налоги и урезая пайки. Беспредельничать. Ее дочь вот снасильничали, оставив девчонке дитя во чреве… Которым бедняжка так и не смогла разродиться.
Ну, с врачами у всех сейчас не густо было…
— Итак? Что вы решаете: терпеть беспредел и далее или попытаться отомстить за своих близких и освободиться от власти заправил?
Голосование было единогласным, если не считать воздержавшегося Витька. Да и правда что, куда одному-то против всех? Тяжко вздохнув, он первым из всех поднялся с ящика, забитого досками, и хлопнул засланца по плечу:
— Ну пошли, — сказал он, тоном человека, готового броситься в омут.
— Куда? — растерявшись от неожиданности заявления, спросил Степка.
— Вытаскивать тебя отсюда, конечно, — передернул Витек плечами, дивясь несообразительности подельника. — Только одно условие: я с тобой пойду.
— Не доверяешь? — оскорбился Степка.
Тот усмехнулся:
— Баланда местная надоела. Да и работа в печенках сидит. Пробздиться куда-нибудь, чтобы не закиснуть, не помешает.
Место встречи они покинули первыми. И на пороге Степка оглянулся, мысленно прощаясь со всеми, кого успел и не успел узнать. Кто ведает, увидятся ли снова…

Кто бы мог подумать, что драгоценности до сих пор в цене. Два золотых кольца с каким-то камушком, и они незаметно покинули Крепость с возможностью в любой момент вернуться тем же макаром. Степка озвучил свои соображения вслух, и Витек его высмеял.
— Шутишь? Ювелирка была в цене с древних времен, а поскольку время идет по спирали, все когда-то возвращается. — Удивил, словом. — Деньги, да — устаревший хлам, если, конечно, не золотая чеканка, но камни и украшения снова будут в цене, когда все устаканится. Пока же, на них всегда можно "купить" падких до побрякушек баб.
Впрочем, когда они вошли в лес и в ближайшем будущем ожидались сумерки, разговор затих сам собой. Первобытный страх темноты, в которой скрывались хищники, так и не атрофировался, несмотря на мнимую безопасность, которую давала человеку цивилизация.
— Разведем костер? — предложил Витек, когда Степка застыл посреди небольшой полянки, когда-то бывшей сквером, о чем говорила утонувшая в крапиве скамейка и муниципальная урна, ныне полная воды. Хвастаясь понтовой зажигалкой, выпустил наружу огонек, демонстрируя — рабочая.
— Может, лучше на дерево заберемся? — возразил Степан, недоверчиво поглядывая на заросли метрах в полутора от них. — А то на земле мне нынче не спокойно.  Да и огонь, он ведь не только зверье отпугивает, его и видать далеко.
Витек вздохнул, выглядывая подходящую развилку или крепкую ветку:
— Если твои вояки не предоставят мне койку и придавить часов двенадцать, пошлю их нахер, — смеясь, пообещал он.
Спать в обнимку со стволом оказалось чертовски неудобно: жестко и тревожно, отчего и сон был неглубоким. Наверное, от того он и проснулся, прежде чем спутник толкнул его локтем.
Уже давно стемнело. На облюбованном ими ранее месте собирались расположиться на ночлег двое незнакомцев. Запалили костер, запахло мясными консервами.
Под ложечкой засосало. Ибо от сухарей, которыми они закусили на ходу часа четыре назад, не осталось в желудке и следа. Витек кивнул вниз, предлагая… Спуститься и объединить усилия на ночь? Отобрать чужие запасы? Степка стрельнул глазами, требуя конкретики, но ответить спутник не успел. Из ближайших зарослей послышался особенно громкий в тишине ночи треск сучьев, точно сквозь густой кустарник ломилось нечто огромное, настолько, что не услышать его загодя, издалека, было просто не реально. Или оно отдыхало неподалеку, пока не запахло едой, раздразнив аппетит? Ночь прорезал глухой вой. Вот только даже самый крупный волчара вряд ли мог поднять такой шум.
Незнакомцы вскочили на ноги, оставив едва тронутые консервы прямо в траве. Один из них достал из-за пояса пистолет, направив в сторону, откуда надвигалась на них невидимая покуда опасность. Переглянулись. Ну, кто же не слышал еще про таинственного монстра?..
Степка, мертвой хваткой вцепившийся в ветку, что уже начинала резать зад, подумал, что на их месте уже бежал бы, сверкая пятками. Да и на своем тоже, если бы не метров пять пустоты под ногами и бывший зек на расстоянии вытянутой руки, что выразительным жестом призывал сидеть тихо.
Когда лохматая туша метра два ростом вывалилась из кустарника, раздался выстрел, раскатившись по округе. И еще один. Незнакомец оказался стрелком, что надо. В свете взметнувшегося от воздушного потока пламени костра Степка видел, как обе пули ударили в грудь зверю, не иначе претерпевшему мутацию. Ибо прежде он не слышал о прямоходящих медведях, в области груди и спины, покрытых под шерстью панцирем, выдержавшим удары пуль, что отскочили от него, как горох, и острыми когтями на передних лапах, чем-то схожими с когтями Росомахи из Мстителей.
Степка невольно дернулся, когда лапа существа проехалась по груди незнакомца, оставляя глубокие кровоточащие раны, и не уследил, когда из леса выскочил не то крупный черный волк, не то одичавшая собака. Потрясенный спутник стрелка запоздало выхватил нож, что вспорол ткани на боку зверя, вцепившегося ему в глотку.
Бросил быстрый взгляд на Витька, и тот качнул головой. Он с перочинным ножом идти на зверя не подписывался. Неожиданно схватил за руку, привлекая внимание.
Едва все было кончено, мутант или оборотень стянул с себя лапу, как перчатку, и осторожно коснулся человеческими пальцами раны на боку черного зверя, рвущего крепкими зубами плоть добычи.
— Больно? — с нежностью, что не вязалась с только что совершенным жестоким убийством, спросил он. — Дома перевяжу.
Пока же стянул с мертвеца ветровку, обернув вокруг туловища зверя.