Записка на прощание

               
               
               
В колонне измученных, оборванных и истощённых людей красноармейца Семёна Плотникова и лейтенанта Виталия Кузнецова гнали на запад, под прицелом автоматов и лай овчарок.  Военнопленных иногда останавливали на так называемых сборных пунктах – лагерях под открытым небом, где не было оборудовано ничего для содержания людей.  Пленных просто сгоняли за ограждение из колючей проволоки. Вокруг надзиратели, внутри – холод, голод, издевательства охраны и расстрелы… 
  Семён Плотников был призван в Красную армию в июле 1941 года. Он должен был пойти служить по призыву осенью, но 22 июня началась война, и в сложившихся обстоятельствах Семён был мобилизован досрочно. 
    Темп продвижения вражеских войск по нашей территории, в первые дни войны, оказался неожиданно быстрым.  Группа армии «Север» немецких войск, наступая от Прибалтики к Ленинграду, в середине июля была уже в Пскове.
В стране полным ходом шла мобилизация военнообязанных.  Наравне с пожилыми призывались и совсем ещё молодые люди, которым предстояло в самое ближайшее время встретиться лицом к лицу с врагом.
Плотников попал в запасной стрелковый полк, формировавшийся в Ленинграде, но затем был переведён служить в батальон аэродромного обслуживания.  За год до войны, в нескольких километрах от деревни Луговая, началось строительство военного аэродрома. Был он небольшим, поэтому работы завершились уже к осени того же года. Аэродром выполнял функцию аэродрома - подскока для истребителей. Охрану и обслуживание этого военного объекта обеспечивал батальон, в котором начал служить рядовым стрелком Семён Плотников.
    Фронт между тем приближался. В августе немцы перерезали железнодорожную линию по направлению к Ленинграду и вошли в город Тосно.  В планах немецкого командования был выход к Неве. На пути их движения как раз и находился населённый пункт – Луговая.
  По причине сильных дождей дороги большей частью стали непригодны для движения моторизованных дивизий. Наступавшие немецкие батальоны продвигались пешим ходом, часто останавливаясь из-за разрозненных очагов сопротивления Красной армии.
    В это время из Луговой срочно эвакуировались военные.  Среди последних, эвакуируемых частей – команда технического обслуживания аэродрома. Кругом царила суета и неразбериха. Вместе с военными населённый пункт покидали и мирные жители. Все, кто мог, двигались в сторону железнодорожной станции. Отступавших, военных и гражданских, осталась прикрывать военизированная охрана аэродрома. Подразделением, в котором служил Плотников, командовал лейтенант Кузнецов.
Виталий Кузнецов, кадровый военный. После военного училища ему было присвоено звание лейтенанта. По окончанию командных курсов в сороковом году Кузнецов, получил должность «взводный командир». Первоначально он служил в стрелковом полку в Ленинграде; затем, во время работ на аэродроме, лейтенант был переведён в батальон аэродромного обслуживания в деревню Луговая для охраны строившегося объекта. 
  Вооружённые винтовками, в наспех вырытых, раскисших от дождя окопах, стрелки приготовились держать оборону. Шансов победить в неравной схватке у них не было. Вооружения в батальоне не хватало, даже винтовки были не у всех. Переданные в батальон полковые пушки калибром семьдесят шесть миллиметров были ещё на деревянном ходу. Орудия и снаряды к ним перевозили на подводах. Машин не имелось. Бой был недолгим…
Судьба защитников аэродрома сложилась по-разному. Одни, сражаясь, погибли, кто-то пробился из окружения, другие попали в плен. Среди пленённых оказались Семён Плотников и Виталий Кузнецов. Комвзвода был контужен и взят в плен в бессознательном состоянии. У красноармейца Плотникова закончились патроны, он так и стоял в окопе, когда немцы окружили его. Обороняться рядовому стрелку было уже нечем.
… В лагерях первичной сортировки шло составление учётных документов. В сборном пункте, где находились Плотников и Кузнецов, взятых в плен, продержали на открытом воздухе до осени. Питание осуществлялось из расчёта одна буханка хлеба на десять человек в сутки, но и эта норма выдавалась не каждый день.
Из сборного пункта узников в пешем порядке отправляли в постоянные лагеря.  Для истощённых и обессиленных людей, находящихся в плену долгое время, этапирование было тяжёлым испытанием. Колонны военнопленных преодолевали большие расстояния. Во время переходов узников кормили каким-то концентратом, выдавая по одной плитке на двоих. Постников и Кузнецов разводили его водой в котелке и ели. Немцы сопровождали колонну на лошадях. Дорога была тяжелой и долгой, шел дождь, и сырая земля липла к ногам, которые измученные люди и так с трудом волочили. Пленные шли, не чувствуя ни мокрых лохмотьев, прилипших к телу, ни самого продрогшего тела. В этой серой движущейся массе нужно было двигаться вместе. Тех, кто не мог быстро идти и отставал, немцы расстреливали. Выстрелы звучали один за другим, каждый раз все невольно вздрагивали, за их спинами оставались трупы однополчан.
    Военнопленных пригнали в наспех сооруженный лагерь в помещении железнодорожного депо станции Чудово.   
Положение заключённых в любых концлагерях сводилось к одному: умирая, они обязаны были трудиться. В этом лагере ослабевших и голодных людей гоняли на лесозаготовки, на строительство блиндажей и дорог-лежневок. Медлительность в работе наказывалась резиновыми палками, прикладами винтовок, а часто просто расстрелом. 
    Жизнь человека за колючей проволокой не стоила ничего, она полностью зависела от прихоти караульных солдат: узника в любой момент могли застрелить. Кроме того, военнопленные ежедневно умирали десятками от нечеловеческих условий лагерной жизни, от голода, ран и болезней. 
При таких обстоятельствах в голове заключённого неотвязно держалась одна мысль – мысль о побеге. Кузнецов и Плотников осознавали, что наиболее вероятным финалом их пребывания в лагере будет именно смерть, и единственным спасением для них может являться только побег. Однако и побег – это почти верная смерть.
Они уже были свидетелями расправы после неудачного побега. Как-то однажды в проволоке вокруг зоны обнаружили дыру. За ней следы от обуви заключённых. Унтер-офицер, выстроив военнопленных около барака, из которого бежали узники, выдёргивал за отворот шинели каждого десятого из шеренги и укладывал на снег. Несколько немецких солдат, выхватив пистолеты, подскочили к обречённым. Кто-то из пленных, приговорённых быть убитыми, лежавших на снегу, вскочил на ноги, пытаясь броситься на немцев. Но, загремевшие выстрелы, в две-три секунды положили всему конец…
На другой день, для показательной расправы, в лагерь привели двух бежавших заключённых. На их лицах не было ни страха, ни тревоги, ни печали. Палачи повесили их, а затем сбросили в яму за лагерем. 
  Шанс на удачный побег возрастал лишь в том случае, если отсутствие беглеца как можно дольше не будет обнаружено. Для этого пленному, собравшемуся бежать, нужно было находиться в «рабочей команде», которая выполняла бы работу где-то вдали от лагеря.
    Для Семёна Плотникова в этом смысле всё складывалось удачно. В молодом, простоватом пареньке немцы не видели для себя угрозы и охотно включали его в «рабочие команды». У Кузнецова, так же как и у Плотникова при поступлении в лагерь в документах стояла пометка лагерного врача: «Здоров», то есть не разносит заразу и может стоять на ногах, иначе говоря, пригоден для использования на любых работах.   
    Кузнецов и Семён Плотников держались вместе и были готовы бежать из лагеря в любой удобный для этого момент. Между ними об этом, уже, состоялся короткий и откровенный разговор.
 Удобный случай не заставил себя долго ждать. Вскоре на утреннем разводе фельдфебель, вышедший на крыльцо перед построившимися пленными, определил Кузнецова и Плотникова ехать в качестве грузчиков с почтовой командой в соседний посёлок.
И вот сани уже скользили по зимней просёлочной дороге, скатываясь на ухабах то к одной обочине дороги, то к другой.  Немецкая подвода ехала за почтой. В санях вместе с конвойными находились заключённые – Виталий Кузнецов и Семён Плотников. Стоял сильный мороз. На обратном пути, когда посёлок закончился, и жилых домов по обе стороны дороги уже не было видно, на одном из переездов за складскими постройками показалась пустая изба. Немцы решили обогреться. Заехали. Зашли в избу и затопили печь. Согревшись, офицер и ефрейтор, оставив часового, наелись и уснули.
Кузнецов и Плотников заговорщически переглянулись. 
Проходя мимо стоявшего охранника, Семён вдруг согнулся перед ним и схватился за живот. 
– Ой-ой-ой, – приседая, ухватился он за ствол винтовки караульного, будто опираясь на неё. Нагибаясь, Плотников осмотрелся кругом: не разбудил ли спящих, потом вдруг резко выпрямился и ударил часового коленом в живот, точно по мешку с зерном. Он так делал в юности, когда помогал отцу грузить мешки на телегу.
– О-о-о! – уже по-немецки произнёс часовой, согнувшись пополам, и, выпучив глаза. Он, было, хотел ещё, что-то добавить, но сильный удар Кузнецова поленом по голове свалил его на пол. 
Последовавшие, три глухих выстрела за складскими постройками вдали от села никого не встревожили.
Кузнецов и Плотников всё делали быстро и без суеты. Они вытряхнули офицера и ефрейтора из шинелей, переоделись, прихватили их оружие и документы. Когда казалось, всё было закончено и напряжение уже совпадало с той критической минутой истощения терпения и выдержки, Плотников протянул:
– Поехали.
– Сейчас.
Кузнецов подобрал остывший уголёк, валявшийся на листе железа под дверцей ещё топившегося камина; оторвал клочок от расстеленной на столе бумаги служившей для немцев скатертью, и на этом обрывке торопливо написал углём: «Это в счёт будущей победы!».
– Вот сейчас поехали!
Они прошли, друг за другом по скрипучему снегу к подводе. Кузнецов взял вожжи, и лошадь рванула от избы со всех ног, будто зная, что произошло.
Когда красноармейцы писали записку на прощание, они хорошо представляли лица тех, кто будет её читать. К этому времени немцы уже были отброшены от Москвы. Так что открытый счёт побед Красной армии вселял в фашистов недоброе предчувствие…
     Неизвестно, как сбежавшим удалось проехать дальше. Как они проскочили соседний посёлок, как миновали следующий? Везде ещё были немцы. Но в лагерь для показательной расправы беглецы доставлены не были. 

 Апрель 2021г.