Портрет

Виктор Матюк

Портрет

На стене висит портрет, на нем мужчина средних лет,
Атлет, худощав и чуточку сед, за его спиной брезжит рассвет,
Уже светает, час пробуждения для природы наступает!
Вдали видны едва заметные зубцы Луны, они в единый формат объедены,
На заднем фоне есть предметы захудалой старины! Его рот оскален,
Словно бы он живёт среди развалин, на лице овала глубокая борозда,
Она о себе ему не часто напоминала, но плохую славу ему снискала!
Всё, что было, прошло, теперь он на жизнь смотрит через пыльное стекло,
Живёт всем смертям назло, ему прилично повезло, ведь зло мимо него прошло!
В его дому тепло, не весело и не грустно, здесь не полыхают чувства,
Чувствуется, что та эпоха создана для глубокого вздоха,
Без пороков она не прошла, нежданно-негаданно в душу вошла,
Лишь память о былом сберегла, но не до конца!
Злые вороны тотчас заклевали птенца,  он проявил упрямство,
И не соглашался отдать личное пространство, и жалкое меньшинство
Позволило себе поставить крест на чужой доле и судьбе!
В злом чертополохе жить трудно и плохо,
Ещё труднее разобраться в зигзагах эпохи!
Ноги в руки и бежать, куда глаза глядят,
Уж лучше счастье в чужой стороне поискать,
Чем безучастно надеяться и ждать, когда же начнут по тебе стрелять!
Не хочу перо зря в чернилах марать, здесь просвета не видать!
В беспамятстве лежит страна, диковина она, беспомощна в бреду,
Но окажет помощь, попавшему в беду, но я не стану заново искушать судьбу,
Уж лучше в очередной раз от себя сбегу, чем с протянутой рукой в час лихой ходить по кругу,
А рядом скалятся никчемные люди, им бы в блуде утопать, зачем себя терзать,
И за былые ошибки распекать? Вдали от дома сильнее чувствуется истома,
То появится липома, то начинает беспокоить гигрома, по законам Ома
Сопротивление больше там, где всем нам нет полной свободы мозгам!
Хорошо лишь глупцам и пьяным пацанам, они прыгают по бабам, как по островам,
Не получается разговора по душам, стыд и срам не виден беспечным глазам!
Душа же ищет приюта, и в каждую свободную минуту смело шутит,
 С неё не убудет, она всегда на прицеле, как символ мишени!
При низкой температуре негде согреться мужской мускулатуре,
Он же грешник по натуре, но вздумал однажды довериться бабе-дуре,
Стал водить с ней шуры-муры, заведомо зная о кознях Амура!
Создателю ничего не надо, он взрастил свой благородное стадо,
Пусть его чадо само убирает с дороги весомые преграды,
Ему уже не до него, душа устало от старинных обрядов
И завистливых взглядов, с ней рядом только те, кто выжил в пустоте!
У них мотив один: живым выбраться из руин, коль ты не кретин!
Люди слепы, как совы, живут бестолково, нет клёва и хорошо,
Есть клёв – ещё лучше, самое худшее случится тогда,
Когда жизненная река покинет родные берега!
В беспамятстве тебя забудут сыновья, бог весть, куда уйдёт стезя,
И вот тогда ты словно в бреду, предчувствуя беду, предашь себя суду,
Но судьбу не переиначишь, поплачешь, посудачишь, последние силы зря истратишь,
И твой степенный врач, он же – жестокий палач, тебе дорогу преградит
И вынесет жестокий вердикт! Сметена вся старина, разрослась белена,
А толпа из мухи делает слона, голь на выдумки умна после стакана вина!
Вид мужчины печален, он сам не гениален и далеко не идеален,
Бывает чересчур сентиментален, он своим завистникам во многом благодарен,
Если бы не они, его бы дни однообразно текли, куда не взгляни,
Везде руины одни! Он не чахнет, нет, в его доме изредка гаснет свет,
Тогда там разворачивается лазарет, там тлением пахнет,
Ночь тает, а хозяин дома мечтает, что лёд на сердце растает,
Да и земля не обветшает, она сейчас старую кошму ему напоминает,
В беспамятство погружена и беспробудно спит она, прозябает род людской,
Он охвачен печалью и тоской, жизнь проходит другой стороной,
Кто-то спускается в забой, кто-то впадает в запой и начинается мордобой!
В свальной драке побеждают только враки, пустые позы и горькие слёзы,
Причитания и угрозы наяву, рок терзает судьбу, как студёный ветер нашу тропу!
Тот мужик спит на скоблёном полу, точнее на стареньком туркменском ковре,
Его подарили родственники бывшей жене, это было в чужой стороне!
Как же его занесло в эту дыру? Гадом буду, не совру, мысль не развею на ветру,
Он там не пришёлся ко двору, впал в хандру, был у догм в плену,
Повесил на бок кобуру, хотя и не принадлежал к числу тех,
Кто всех в ужас поверг! Он не шёл по телам убитых,
Их в то время был избыток, время истязаний и пыток в разгаре,
Всякой твари по паре, тот, кто в ударе, жил на шару, ему не снились Стожары,
Чужие вотчины ветшали, божье стадо пребывало в печали, но бабы рожали,
С мужиками спали, и грех на себя навлекали! Не было печали, так горе помогло
Не упасть на самое дно, там темно, но тепло, шагать в ту сторону не далеко,
Ему же всё равно: где, когда и с кем, но зачем? Можно зацепить за плетень,
Один хрен придётся присесть на трухлявый пень, и слушать словесную хрень,
Слава богу, что не каждый день, а зачем? Всё пересилил, всё перетерпел,
И не посмел в годах шестидесятых прослыть неженатым, ходил в штанах помятых,
Но не в заплатах, кстати, люди богатые, горем к его стезе прижатые, рыжие и конопатые,
То есть бездарности все кормились на его столе! Луна от страха взывала к богу и аллаху,
У страха глаза велики, местные же мужики, выходцы от крестьянской сохи,
Сами к нему в дом пришли с вилами в руках и привели бабу на сносях,
Она раздета и разута,  стужа лютая тогда была, как оказалось: девка та
Девственницей перед этим делом была, но с ума сошла и не тому дала,
И вот, как раз под Новый год в её сторону прокричали завистливые вороны,
Ткнули клювом, чтобы с криком и шумом напомнить о жарком поцелуе,
Всуе и суете прошли минуты те, были строгие выкрики в шумной толпе,
Под аплодисменты слушались призывы к смерти! Как попала листа на землю опала,
Тяжкое время для страдальца настало! Волки и шакалы пришли из-за Волги,
Добирались долго, их было столько, что пером не написать и толком не пересчитать!
Не поднимая взора, мужик не стал в любви искать опору, чтобы унять разгневанную свору,
Он читал в то время Тору, мечтал о непокорённых небесных просторах,
Как вдруг возникла вся эта муть, и грусть расползлась, кто-то ударил в грудь,
Кто-то въехал в глаз, кто-то влетел в правый пах, на хрена ему эта девка далась?
Всему виной сиюминутная страсть, велика её власть даже сейчас!
Разговор пошёл о ломке целок, сколько же девок, не поведя бровью,
Точно так же встретилось с кошмарной любовью! Трудно отвергнуть жужжание трутня!
Он жужжит полдня, со всех сторон страсть напирает на тебя, начинается мышиная возня,
И прочая херня сбивают бабу с толку, она на толпу тоже смотрит брянским волком!
Метёт поземка, скрипит двуколка, проходит первая ломка,
И вновь иголка в деле, страсть бушует в молодом теле, до щели рукой подать,
Мужику и девке надоело ждать и в стороне от ратных дел столько времени стоять!
Кому и что она дала – её право, грех от лукавого! Остался приятный осадок во рту,
Пришлось тому мужику оставить прекрасную семью и вновь окунуться в пустоту,
Его судьба у толпы на виду, через зиму или две он кукиш показал той самой толпе!
Ближе к весне они с бабой в тайгу ушли налегке, им всю дорогу пели снегири,
От зари и до зари две гитарные струны оберегали от беды! От погони  ушли,
А метели замели следы, под вой пурги им снились ужасные сны,
Но с приближением весны, к исходу зимы, беглецы в новый ритм вошли!
Полночная звезда блестит, вдохновение горит и жжёт простой православный народ,
Он буром прёт и медленно и уверенно идёт только  вперёд,
Как по реке старый и ржавый пароход, если повезёт – от погони уйдёт,
А если нет – без последствий останется ответ! Судьба беглецов за побег не поблагодарит,
Лишь убавит им аппетит, ей претит затрапезный их вид, она, как змея шипит,
Что лепечет, но словами не лечит, только жизнь калечит! Встанет на пороге,
Протянет уставшие ноги после долгой дороги, за порогом осень была, её сменила зима,
Как отблагодарить судьбу, что люди не жили в бреду и не оказались в аду?
Взять ли в руки кочергу или метлу, подключив к делу бабу Ягу,
Пускай она, как ржа повсюду свой нос суёт, время быстро идёт.
Мельчает народ, наземь вот-вот рухнет небесный свод!
Близость или развод? Жизнь превращена в анекдот,
Тот, кто бабу не ****, конченый идиот, он и пашет и жнёт,
Но за живое тело бабу не берёт, подходящего момента слишком долго ждёт!
Судьба потрясает цепями, из искры возгорается пламя, те, кто томились в неволе,
По воле судьбы и доли вновь на воле! Оледенение от рабства, осуждения и ****ства
Давно прошло, горький осадок упал на дно, все чувства перебрались из трусов и блузки
В узкие закоулки супружеского бытия, там на первом месте – семья, а опосля – гульня!
В центре девичьего круга молодой и уже опытной супруги были скошены все углы,
Разобщены скрытые ходы, щель вырвалась из мужской узды, поди – узнай,
Есть ли мера, есть ли край похотям мирским? Мы за ценой не постоим.
Все свои грехи, походя, простим, не возомним из себя героев,
Но и не станет никто изгоем! Чтобы сохранить лицо,
Бабе не пришлось прорываться сквозь вражеское кольцо,
Все проблемы на лицо, дело бы вкривь и вкось пошло,
Если бы не вмешательство судьбы! Её свинцовый плуг,
Как раскаленный утюг прошёлся по ****ской стезе,
На одной ноге у бабы шерстяной чулок, её лоб от пота взмок,
Она малость прикусила язычок, и тупо смотрит в потолок!
Мужик, как загнанный зверёк пристально следит через глазок,
Как какой-то жлоб ту девку уволок в тёмный уголок! Он бог для неё,
Всё, что было, сразу прошло, в Лету кануло оно, и семью от развала не спасло!
Страстное ремесло не способно оставить жалкое большинство,
Сил нет исказить богом данный совет и перекрасить млечный цвет!
Дополнить мужской портрет может многое в жизни повидавший сосед,
Его волосы изменили цвет, а речь обдаёт теплом, даже если стужа за окном!
Он доказал что, ни у кого так не играет очко, как у него,
Когда меньшинство буром пёрла на гражданина того,
Что суть бытия обозревал через раскрытое настежь окно!
Он тогда передвигал мебель, с выводами исподволь медлил,
Много не говорил, только минеральную воду большими глотками пил!
Золотые храмы мысленно возводил под облаками, то есть крутил динамо,
Как в детстве молодая мама, а баба был в бегах, его тайга тогда носила на руках,
Без неё он бы враз зачах прямо на глазах!  Что ни шаг, то мат,
Дождь и град над седой головой гремят и пытаются его стать под себя подмять,
Трудно угадать, что и как в дальнейшей жизни сложится?
Быть может, душа вновь растревожится, когда вместо слов потечёт вода,
Без суда и следствия в руки бразды правления уже берут органы дознания и следствия,
Есть право молчать, но нельзя забывать, что чем статья сильней,
Тем больше под нее попадает людей, многие уходят в мир теней,
Мы же совсем не о том по ночам разговариваем, себя подбадриваем,
Долго уговариваем, зачем? Несокрушимым должен быть семейный тандем!
Греху один хрен: где, когда и с кем за руки взяться, и в какую свальную драку ввязаться!
Тиски начинаются сжиматься, куда податься, чтобы вновь в дураках не оказаться?
В аквариум не спрячешься, задохнёшься, тут же восвояси вернёшься, озадачишься ещё сильнее,
Но не забросишь великую идею, вместе со своей богиней переживёшь и скуку и ангину,
Уймёшь свою гордыню на миг, резко поменяется твой пристойный лик, ведь ты – мужик
И не привык без весомого повода стонать и выть! Быт тебя всегда волновал,
И вот вновь накатывается новый вал забот, они, выпятив вперёд огромный живот,
Прут на обездоленный народ, словно стая борзых, нет спасения от них!
Виски давно уже посеребрил иней, небосвод синий мелькает меж телеграфных линий,
Рок рукой костлявой ищет женщин величавых,
В наши времена песня жаворонка никому не нужна!
Женщин не надо бояться, над ними легко надругаться,
События продолжали по воле небес развиваться,
Удачи не забывались, были случаи, когда люди спивались,
Водили пальцем у виска тощего и ослабевшего старика!
Бывший гуляка, оторви голова, забияка и любитель свальной драки,
Нынче - домосед и не потому, что тощ и сед, нет, всё надоело ему,
Он народной молвой был воспет, о нём женщины говорили,
Тайно любили и  даже боготворили, пришло подумать о могиле!
Близится рассвет, простыл удачи след, пришлось и ему скулить по-собачьи,
Не дождавшись удачи! Разметав чистоган, налил себе гранёный стакан,
Залпом выпил до дна палёной водки, а не вина, в шоке будущая жена,
Едва идут ноги  по раскисшей от ливня дороге, серчают боги, слова плохо делятся на слоги,
Трудно в чужие проблемы вникнуть! Жить или погибнуть? Ты же не шут гороховый,
В грязь затоптанный, для твоего взора ещё открыты холмы, реки и озёра, распри и ссоры
Затихнут вскоре, схоже, что ещё не заслано простынями белоснежное ложе!
О. Боже! Безотчётно подчиняясь тайному влеченью плоти и духа,
С разбега к своему несчастью бросаюсь в омут любви и страсти,
Там ждут напасти: «Здрасьте! Вы нами свою жизнь приукрасьте!»
По своей душевной простоте в стонах чужих, робких и могущественных,
Трудно отличить правду ото лжи, давно в небытие ушли пьянки и кутежи,
Были крутые виражи и очень острые ножи, теперь кроме плотской любви
Не осталось ничего, но есть много потерь, что ни ночь, что ни день
На пятки наступает безрогий олень, его цель – бездонная щель,
Откуда нет возврата, чётко не определена конечная дата рокового шага!
Там жара и услада, души и терпкая помада, да и баба при полном параде,
Что спереди, что сзади!  Что ещё для полнокровной жизни надо?
Из нас любой пренебрег бы повседневной людской молвой,
И с неприкрытой головой кинулся бы в смертельный бой!
В окно стучится поздняя осень, сердечная боль и жестокая проседь,
Сумрак и тени, день осенний сменяет пасмурная ночь, глубокий вдох,
Как в сердце нож, что посеешь, то пожнёшь, без мзды не проживёшь,
Возраст осенний похож на прожитую жизнь, есть смыл - дерзать,
Любить, надеяться и недолго ждать, пока ветер разгонит над головой облака!
У каждого своя судьба, жизнь моя, как луч осенний, а твоя – день весенний,
Лови мгновения, если хватит терпения сжимать в руке стакан, пуст карман,
Тоска и грусть спрятались за опавший куст, и коротают время всуе,
Мы же теряем время впустую! Бог в жилах дней, грех толкает взашей,
С каждым днём всё трудней выкарабкиваться из глубокой тины,
В миг единый вспоминаешь собственную гордыню и уходишь в себя,
Для пущего куража выпьешь бокала два  пива, сцышь криво,
Ведёшь себя спесиво! Вся жизнь – чужая игра, на других руках козыря,
А у тебя – шушера одна, под ногами прохладная земля!
Во бля! Стоит сделать шаг один, глядь, а ты в гостях у собственных седин,
Блеснёт Луна, продолжится любовная игра с вечера и до утра,
Будет слышна победная трель соловья, любовь моя почти прошла,
Остановилась у ручья, водички попила, и дальше неспешно пошла!
Рассвет бросает яркий свет на увядающие розы, меняются лица и рожи,
Но прежними остаются позы двух особ, для них правда, что в лоб, что по лбу,
Они всё отрицают на ходу, сами накликают на себя беду, живут как в бреду
И бегу, закусив узду, от мирской суеты, возвращаются в себя после проливного дождя!
После такого купанья чистыми приходят на свиданье, цветов благоуханье издаёт дивный глас,
Впав в новый транс, суета засасывает нас, вокруг тина и грязь, но глас, вопиющего в пустыне,
Слышен по всей привольной равнине! Осень потеет, солнце плоть уже не греет,
Ветер истребляет чувства в клочья, с этим встречаемся воочию, ближе к утру
Я тоже покоя грешной душе ищу, едва ли от безысходности не кричу на всю округу,
Мне бы позвонить закадычному другу, ан, нет, подчиняясь интуиции безотчётно,
Ухожу бесповоротно, бог весть, куда, мои слова, как талая вода, её не видно никогда!
Просачиваясь в песок, забирает себе лакомый кусок, боль пронизывает левый сосок,
А потом пронзает бок, нарушает сон призрачный колокольный перезвон,
Шагнуть бы назад, да ноги по грязи скользят, преодолеваю брод с разбегу
Толпе на потеху, падаю наземь, скажем так, что завистники не спят,
У них уши от новостей зудят! Сон потом исчез, человеческий дух воскрес,
Проснулся интерес  к порокам зла, у них нет числа, былая любовь умерла,
Не затронув ни сердца, ни чела! Печаль потревожила сон,
Ты вновь счастья лишён, бес – не превзойдён, но смешён,
Он ищет надёжный схрон, крик и стон разбудили околоток,
Женщина проснулась без колготок, нет ни шмоток, ни трусов,
Дом был закрыт на огромный железный засов, нет мужских часов,
Доверие пошло под откос, стало больно и обидно до слёз,
Что любовь осталась без приятных слов, ни звука за стеной,
Близка разлука, расслаблены ноги и руки, стучат по полу башмаки,
Бурлят кишки, пьяные бабы и мужики  бьют друг друга по груди,
Что-то должно сейчас произойти, но что? Этого не знает никто!
Глубокие слои поднимает соха, правота и личная вина убивают остатки греха,
Но не до конца, только в конце стези заканчиваются все господние пути,
Так что, как ты не греши, в какие не заваливайся кутежи, расплаты впереди,
Пока же не видно ни зги, сквозь вой пурги едва слышны знакомые с детства шаги,
Родители твои скромно уходят в мир иной, оставляя грех за спиной,
Только любовь - владычица души моей давно уже не находит себе друзей!
Любая оплошность, как и дотошность, оставляют в памяти негатив, руками голову охватив,
До утра слушаешь речитатив вьюги, бросаешь на пол презерватив, протёртый до дыр,
Время для раздумий, сократив, ищешь в темноту ночи приятный и очень важный позитив!
Видишь воочию общественный актив неугомонной толпы, увы, люди по своей природе таковы,
Что им не прыгнуть выше головы и не выбраться из суеты сует, ты тоже был когда-то ими воспет,
От прошлой жизни остался жалкий след, прошлое утекло, как прокисшее старое вино,
Недоразумение ударилось об оконное стекло, разбилось об него, ты же продолжаешь болтать
Об уловках жития, а вот пассия твоя спокойно ходит по лезвию ножа, на кончике её языка
Биография твоя  превращается в сущий монолог, твой исход предрешён, крик и стон,
Как колокольный перезвон велит расстаться навсегда, ведь сердце – не изо льда,
Должна рухнуть холодная стена, но когда? В былые времена грешили невзначай,
Чужие ошибки никогда не повторяй, всему есть мера, всему есть край,
Только член большого размера служит для женщины примером яркого сна,
Коль чаша страсти в ту ночь была испита до дна! О времена! О нравы!
Грех от лукавого, от бога у нас одно: грешное естество и множество запретов,
То мы должны жить по ленинским заветам, то подчиняться канонам выходца из Назарета,
И молиться до рассвета, но выписавшись из лазарета,
Трудно верить новым заветам рока и судьбы,
Мысли, как голуби, склонившиеся у огромной проруби или полыньи,
Пытаются тебя от пороков спасти, но тебе с ними не по пути!
Никуда от них не уйти, в них источник зла и нет прежнего тепла,
Его былая страсть следом унесла с обездоленного двора!
Тревожен сон, коль счастья ты был лишён, глаза отяжелели от слёз,
Взгляд к стезе греха прирос вправду и всерьёз, нет былых грёз,
Только отражение стройных берез в оконном стекле напоминает тебе о мгле, застившей очи!
Проснувшись среди ночи, пытаешь узреть едва заметный след стыда и пылкого чувства,
Оно тебе не чуждо, больно и грустно, но нужно трудиться натужно, уходя от боли
И помимо воли добавлять в щи соли! Давно уже распределены все роли на сцене бытия,
Подобострастная струя свой путь, пройдя, превращается в шум проливного дождя,
Раздавшись в тишине, слегка прикоснувшись к треснувшей стене, тает в вышине!
Мир с множеством зазубрин, прежний страх загублен, но не уничтожен до конца,
На всё воля Творца! Сколько не страдай, другим людям жить не мешай,
Проводи время наедине, не давай покоя себе, пока свет не забрезжит в окне,
И на стене не появится любимый силуэт, исчезнет бред, как предвестник бед,
В памяти останется жалкие след былого, без него нет счастья земного!
Нити памяти не рви, не сворачивай с богом данной стези, испачкавшись в грязи,
Всё равно свой воз грехов вези сквозь темень ночи, он тихо скрипит по дороге,
В тоске и тревоге плоть мечтает о подмоге, с неё не убудет, если с груди свалится камень утех,
Грехопадение ускорит грех, так оно и будет, когда среди разбитых напрочь судеб,
Внезапно яркий свет засияет, и страсть в грешном тебе вновь взыграет!
Пройдёт боль от сердечных ран, и ты сам пройдёшься по протоптанным стезям,
Указывающих путь всем нам к святым местам, только там, ты дашь отпор грехам,
Будешь связан по рукам и ногам прежним обетом, но перед алеющим рассветом
Вспомнишь вновь прежний зарок, пришёл срок и тебе платить небу оброк!
Пришло время обо всём забыть, хватит там хранить всё и вся, твоя стезя в тупик зашла,
В тени дерев не видны дома, везде рутина, ты же не скотина и тебе легче умереть.
Чем отныне и впредь на собственный грех впритык смотреть и постоянно скорбеть,
Что ты – слабый и набожный человек откликаешься на каждый звук творения рук,
Он появляется вдруг исподтишка, выныривает из-за каждого угла,
Пока не догорит твоя свеча, но пока она горяча, не руби с плеча!
Как же зла судьба, сколько невзгод она принесла, мрачная явь – не место для забав!
У владычицы судьбы моей мало благосклонных речей, много камней разбросано на стезе моей,
И чем ты слабей, тем бьют тебя сильней, травля становится заметней,
Твоя стезя обрастает сплетней, предвестник беды готов поощрять все суды и пересуды,
Приняв образ Иуды, не надо лечиться от простуды! Только чудо прежний образ сохранит,
Правда ложь не победит, крепость вина исцелит от стыда, бегут года, не оставляя и следа,
Воет позёмка, передвигаясь в потёмках со старой котомкой,
Принимаешь образ ребёнка, но без распашонки, в коротких штанишках без подтяжек,
Пройденный им путь будет тяжек, он не дождётся от природы поблажек,
Будет говорить без бумажек толпе, что не всегда был благодарен судьбе!
Загорятся её лица, только ты, как идиот или тупица попытаешься на перекрёстке остановиться,
Чтобы воочию убедиться, что дивный сон до сих пор ещё снится, тебе есть чем гордиться,
Но надо ускоряться, с иноходи в галоп срываться, чтобы с носом опосля не остаться!

г. Ржищев
30 ноября 2019г.
6:33