Неворонье. Часть 1

 
 Проклятое место. Что это? Кто может рассказать, почему и когда на животворной земле возникают мертвые проплешины, отвергающие само дыхание жизни? Зловещую энергетику этих мест чуют животные. Чуют и пробегают скорее мимо, стараясь не задеть даже по краю смертоносную пядь земли. Но за какие прегрешения щедрая природа наказала человека слепотой и глухотой, невозможностью видеть то, что доступно зверям и животным? Возможно это расплата за высокомерие людей, считающих себя покорителями матери всего живого – Природы. И вот, там где не ступит лапа лесного зверя, легко пробегут неутомимые резвые ноги. Пробегут, замедлятся, походка тяжелеет, падает из ослабевших рук лукошко, рассыпаются ягоды, кровавыми каплями отмечая часть обреченного пути, меркнет свет, гася озорные огоньки в блестящих глазах. Опускаются плечи. И вот уже среди деревьев мелькает фигура, с тусклыми глазами. Однако, чем ближе это существо подходит к людям, тем более становится оно похожим на человека. Наливаются щеки румянцем, глаза блестят, дыхание волнует грудь. И жив человек для окружающих, но мертво его нутро. Ибо познал он ужас поруганной, мертвой, земли. Идет по земле мертвый человек, отравляя воздух и воду, взывая к низменным желаниям, потворствуя жажде крови.
***
 
 -Пелагея, -женский голос громко и властно разнесся над покосом.
 Девушка, сноровисто орудующая широкими деревянными граблями на другом конце окошенной лесной поляны, переворачивала  ряды  уже порядком подсохшего на солнце душистого разнотравья..
 -Что матушка?
 -Косарей  пора кормить.
 Та, которую звали Пелагеей, оглядела семейный покос. Переворошить оставалось всего несколько рядов и она ускорилась.Труд кормит, а лень портит. Так учил ее батюшка.
 В тени берез, у края поляны, на которой семья заготавливала корм на зиму скотине,  был сооружен небольшой навес. Между двух деревьев в землю вкапывались жердины, на расстоянии локтя друг от друга. Затем они заботливо и аккуратно сплетались друг с другом бело-черными заплатами берестового полотна. После того, как полосы бересты  соединяли врытые палки в подобие большого короба, на крышу  накидывали еловые лапы.Такие же еловые ветви подпирали навес с боков. Таким было укрытие от дождя и ветра для тех, которые выезжали на покос всей семьей. Там же, в углу, прикрытые куском чистой дерюжки, стояли короба с репой, хлебом, прочей немудрящей крестьянской снедью, глиняные кувшины с квасом и водой. Спали либо на свежем воздухе, завалившись на охапки свежего сена, либо, если непогодилось, под навесом, на тех же самых охапках, пахнущих солнцем и разнотравьем
Мать уже расстелила на траве отрез чистой домотканой небеленой холстины и вытряхнула на него из корзины несколько небольших репок, и теперь ломала хлеб на большие неровные куски. Дочь отряхнула с лица, рук, и одежды травяной сор, прилипший к потной коже. Подняла кувшин с питьем к лицу, но остановилась, услышав материнский окрик.
-Квас-то отцу оставь. Притомился виш-ка кормилец. А нам еще вечером ехать скотину обихаживать. А ты, девка, лучше воды принеси холодной. Сразу и напьешься.
 Найдя место, где ручей взбирался на холмик, а затем падал вниз из под поваленного дерева, Пелагея поставила под стекающую воду ладони, охладила пылающее лицо и жадно напилась. Подставила кувшин, проверила чтобы стоял крепко. Неожиданно, раздался громкий сухой хруст. Девушка испуганно оглянулась. Неподалеку от нее стоял молодой мужчина. В руках у него сломанная пополам хворостина. Страх сразу же пропал, а руки метнулись пригладить волосы выбившиеся во время работы из-под туго повязанного платка..
-Вечно как тать подкрадываешься Яр. Пошто пужаешь, окоянный леший?
Тот, кого она назвала Яром, обнажил крупные крепкие зубы.
-Не тать я. Не варнак. А чтобы не пужалась, знак подал загодя. Так чего всколыхнулась?
-Нежданно, вот и.., -не закончив фразу девушка отвернулась, преувеличенно внимательно наблюдая как кувшин наполняется водой. Бесшумно двигаясь, парень приблизился и встав вплотную заглянул через девичье плечо, беззастенчиво рассматривая зардевшееся лицо зелеными разбойничьими глазами
-Не срок, Яр, -передернула плечом красавица, - косари могут придти охладиться, либо за водой кто прибежит.Увидят вместе, грех будет.
-Коли приду ночью, выйдешь ко мне?
-Узнает батюшка беда будет.-Пальцы Пелагеи беспокойно теребили лямку сарафана.
В ответ раздался короткий пренебрежительный смешок.
-Не захочу чтобы услышали, так поди-тка никто меня и не услышит. Так ждать тебя?
-Сегодня черед нашего двора ехать в село скотину убирать. Родители будут к полуночи, не ране.
-Буду ожидать тебя здесь.
-Вдруг не получится отлучиться. - Девушка оглянулась, и никого не увидела.
-Вот лешак, - ласково засмеялась она и заторопилась вернуться к родителям..
Яр, укрывшись за старой березой, покусывая травинку, провожал тем временем прищуренными глазами удаляющуюся ловкую девичью фигурку. Затем усмехнулся мыслям и растворился в летней зелени леса.
***

 Ведьма заглянула на полати и сокрушенно покачала головой.
-Умора!
-Тута я - раздался писклявый голосок откуда-то из-за печи. На свет божий вылезло существо такое же нелепое, как и невероятное. Оленьи уши над круглой головой с небольшими глазками, утонувшими в складках толстых волосатых щек. Тонкий рот и круглый нос. Буроватая шерстка мягко покрывала пузатое тельце где-то густо, а местами почти совсем пропадая. Был он рослой хозяйке едва выше колена и колыхался откормленным ленивым студнем.
- Угрим где?
Существо почесало толстой лапкой выпирающее пузо.
- Дак Берендеи второго дня проходили мимо, он за ними и увязался.
-Поди-ка, - Цепкая рука ухватилась за ногу, и подняла перевернутого помощника на уровень глаз.. Существо завопило противным голоском и зашлепало по удерживающей его руке лапой. Ведьма откинула его на лавку.. Умора немедля, с видом страдальца, кряхтя и постанывая, почесал ушибленный зад.
- Худо мне, Умора. Силы мои колдовские пропадают. За водой ходила, и не вижу ее. То ли чистая вода, то ли больной зверь перешел родник, то ли травы ядовитые корни полоскали, мне все едино. Не вижу какова водица мимо меня бежит.
- Сызнова? - Умора насупился, нижняя губа выпятилась мокрой гусеницей. Он старательно наморщил узкий лобик и сплел лапки на животе.
-Может обозлила кого и проклятье на тебе злое, силы забирающее? А может это ведьма из племени кочевого не забыла как ты ее прогнала от села Малого? Злобится до сей поры и чинит претворы?
 - Если это она, то я справлюсь с ней. А ты мне поможешь.
 - Помогу. А чего ж не помочь-то? Я к тому и приставлен, -забормотал зверек, пятясь к двери. Женщина ловко ухватила его за ухо и под аккомпанемент из визгов, просьб, уговоров и угроз подтащила его к себе.
 Насупившийся помощник взял обеими лапками узкую с длинными пальцами ладонь и прикрыл глаза. Кончики пальцев ведьмы пронзили болезненные ощущения. Умора передавал ей свою энергию и магическую силу. Использовать магию он не мог, но был поистине неисчерпаемым ее источником.
 -Чувствую силы вернулись Сам ведаешь. Теряю силы и заклятья слабеют наложенные мной на охрану нашего дома. И названные гости появятся на пороге.
 Недовольный Умора не ответил. Хозяйка решительно хлопнула ладонью по лавке.
-Вот и спознаем, ведьма это или нет. Неси зеркало.
Существо кряхтя подтащило зеркало в грубой деревянной раме к хозяйке и положило его на пол. Женщина деревянным ковшом с длинной ручкой зачерпнула воды из горшка стоящего в печи холодную коричневую жижу и аккуратно стала поливать блестящую поверхность. По зеркалу поплыли обрывки болотных трав, разбухшие семена растений, плетенки из тонких веточек. Помощник сунул любопытный нос в зловонную смесь, затем погрузил в нее палец, попробовал на вкус. Милица пером ворона осторожно, по краю, начала делать круговые движения, словно варево мешала.
- Мастера тебя создали, чтобы видеть невидимое, открывать пути нехоженые, отворять замки на семь ключей затворенные. Смой заботы вчерашего дня, отдай воде страхи ночи. Стань дверьми и прими гостя. И верни гостя.
Ведьма посыпала мокрую поверхность растертыми руками травами. Над крошевом заклубился зеленый туман. Он самостоятельно, без помощи Милицы, двигался по кругу и исходил серо-зеленым дымом. Умора уселся на край зеркала и свесил ноги в мутный зеленый водоворот.
-Ищи любую мою вещь. Найдешь - осмотри ее, обвязана она травами, ничего, бери смело. Если погружена в отвар, бери. Но вот если найденая вещь пахнет на тебя пером жженым, не касайся. Возвращайся назад.
Издав душераздирающий вздох, Умора стек, увлекаемый зеленым туманом, вниз.
Скрипнула дверь. Ведьма оглянулась. У двери стоял черный волк.
-Вот ты Угрим. Искала я тебя.
Волк повернул тяжелую треугольную морду к тому, что было зеркалом.
-Силы меня покидают. Без Уморы совсем не смогла бы колдовать. Ты уж не обижал бы его.
-Видел, - Волк говорил с трудом, но понять его было можно, - сосну видел.Чужие могут пройти.
-Нет. Я восстановила силы, а значит и преграды восстановились.
-Могли пройти, -упорствовал волк ,- Умора не помогает. Вредит. Прогони его. Он не нашего мира. Тьма выплюнула его.
Ведьма сдвинула брови.
-Будет! Умора помогает мне и ты смолчишь в следующий раз. Он отправился к ведьме кочевого племени, что стоит у города. Если найдет мою вещь, то значит снова ведьма подослала ко мне своего кота. А через вещь тянет, крадет силы..
Умные желтые глаза блеснули, но зверь промолчал.
-Прошли Берендеи?
Хищник издал звук, похожий на фырканье.
-Не свирепь их. Дружить с ними нельзя, но в мире жить нужно.
В этот момент зеркало выпустило из недр столб сине-черного дыма .По избушке полетели хлопья сажи. Запахло паленой шерстью. Из столба дыма вывалился дымящийся перемазанный чем-то зловонным Умора и стремглав кинулся к печи. Ухватив садку для хлебов, он подскочил к источнику дыма, всмотрелся в глубь и вдруг ловко принялся наносить удары куда-то в центр клубящейся черноты. Раздался истошный кошачий визг, полный ярости и бессильной злобы.Умора, откинул лопатку в сторону, сунулся по пояс в водоворот, повозился в нем, и с торжествующим возгласом показал Милице клок смолянисто-черной кошачьей шерсти. Волк поддел мордой деревянную раму и жидкость с зеркала выплеснулась на пол. Дым исчез, унося с собой сажу и дикий визг разъяренной кошки.
-Твоих вещей у нее нет. Зато у нас есть шерсть ее коловерши.- Торжествующий магический помощник размахивал трофеем как стягом.-Изгоним вместе с ее народом так далеко, что и от города не видно станет следов их телег.
 ***

 Пелагея затаив дыхание, сторожко прислушиваясь к звукам ночного леса, мелкими шажками отступала к ручью. Отойдя туда, где даже чуткое ухо не улавливало сопение спящих людей, она припустила бегом. От дерева отделилась тень и сильные руки перехватили ее.
-Уж не чаял, что придешь, -в темноте блеснули белые зубы.
-Пришла.- задыхаясь от бега прошептала она, -пришла.Что мне, я рядом. А вот тебе далече идти.
Яр ласкаясь, провел пальцами по мягким волосам, по нежной щеке, осторожно, как малое дитя погладил по подбородку.
-Любовь верстами не меряют, -прошептал он.
Повисло неловкое молчание. Девушка перебирала по подолу пальцами. Молодой же человек и не думал сгладить неловкость. Смотрел в упор, поблескивая в лунном свете глазами.
-Я тетку Христину видела сегодня ,- нарушила наконец молчание Пелагея.
-Идет смурная. Из под пятницы суббота на два вершка вылезла, а ей все ровно. Я ей говорю, « Что ж ты, тетка, не уберешься, распустехой ходишь?» А она прошла мимо и глаз не подняла.
Парень с силой постучал пальцами по дереву, а после прихлопнул по стволу ладонью.
- Бирюк тоже одичал. Говорят, что и в молодости слово единое как золотой выдавал. А сейчас и подавно. Только со мной и разговаривает, как узнал, к кому я хожу.
-Жалко их, - промолвила Пелагея.
- Чего жалеть? -удивился Яр, -Смотри как бы нас к ним в пристяжку не поставили. Дети малые и те потешаться станут над нами. Любились, да недолюбились.
-Не станут, -уверенно произнесла девушка, -не станут. -И ты не Бирюк, да и я не Христина. Нам запреты не законы. Расскажи-ка лучше, как ты в город съездил.
 -Можно и рассказать, -Яр опустился на толстое корневище и потянул за руку девушку вниз. Она присела рядом, следя чтобы сарафан полностью закрыл ноги.
-Был я в городе с Бирюком. Шкурки ездили торговать, да посмотреть что деется в миру. Прибыли, нашли Хомута, купца, что всегда скупает у нас товар. Цену взяли настоящую, у Бирюка не забалуешь, не обманешь. Так вот, покончили с делами, а места на постой не найти. Все занято заезжими купцами.
-Ой ли, -засомневалась девушка, -так уж много купцов, чтобы в городе да места не нашлось свободного для постоя.
-Так купцы не в одиночку путешествуют. С ними слуги, что товар охранять обучены. Да слуги что за товаром приставлены присматривать, уберечь в дороге от пыли да прочего, что товару вред нанести может. Так и не нашли мы ночлега. А и говорит мне Бирюк – А не побывать ли нам в трактире Ярой?
-Что ж, -отвечаю, - дело хорошее. Знамо дело, в трактире и еда вкусная, и разговоры интересные, и люд разный. Себя показать, других посмотреть самое то. Поспрашали у местных, где самый людный трактир да и направились к нему. Нашли хмельное место без поволочек. А он большой. -рассказчик раскинул руки в стороны, - каждое окно, что твои двери в хате.
-Такие развеликие? -не поверила девушка.
-Точно говорю,  окно не меньше чем двери в хату. А уж двери, что твои ворота. Люду, люду, что в праздничный день на торжище. Пьют, угощаются, спорят, В углу уже собутыльники за грудки друг друга хватают. Но буянов быстро вытаскивают на улицу и охлаждают их буйны головы в поилке для лошадей. Нашли мы местечко за столом со скоморохами. И смотрит на них, поддатых уже хорошо, Бирюк. Смотрит с лукавством и говорит мне громко, словно не замечая никого вокруг.
-А что, Яр,скушно нонеча в городе. Ни песен звонких, ни представлений веселых. Не то, что в прежние времена.
Оживились скоморошьи люди и обращаются к Бирюку.
-Ошибаешься ты, дядя. И песни есть звонкие, и представление веселое. Коли копеечку какую дашь, то споем и спляшем. Развеселим твою душеньку.
Тут Бирюк вытаскивает горсть денег копейных,новгородок,серебром, кидает эдак небрежной россыпью на стол и указывает на них пальцем.
-Будут вашими, коли расскажете о бытие-житие царя нашего батюшки Ивана.
Переглянулись скоморохи. И деньги великие, а и страшно им. Но жадность всегда верх одержит. И какое же представление они начали.
-Веселое? – Пелагея, словно в порыве заинтересованности в рассказе пододвинулась ближе к рассказчику. У парня в глазах словно светлячки закружились, загорелись. Он так-же наклонился к подруге.
-Суди сама. Один скоморох павой пошел, вроде как мужик, а плывет и повадки, как у бабы. А второй за ним вприсядку пустился, пляшет и приговаривает.
-«А и брови твои соболиные, а и глаза твои светом драгоценным, а и красен же ты сукин сын Федька Басманьев. Стой, коли царь приказывает». А сам и так и этак к нему жмется.
-Ох ты ж, срамота какая.- Пелагея охнула и осенила себя крестным знамением. Яр сделал вид, что не заметил и продолжил рассказ
- Бирюк подговаривает -Давайте, а то вот они, монеты полного серебра, на столе лежат вас дожидаючись, сами в карман просятся. Тут в трактир врываются воины. Все как воронье в черном. И к нам прямым ходом. Хватают пьяных скоморохов,.
-И вас?
-Нас, -презрительно хмыкнул парень. -Уж так мы с Бирюком душеньку распотешили. Ни одного кромешника не оставили. Да и не ровня они нам. Их всего шестеро против нас двоих было.
-И никто не помог им?
-Какой ,-махнул рукой парень, - отец рассказывал, что ранее было по другому. Труслив народец стал. Даже на медведя ходят артелью.
-А что со скоморохами?
-Не ведомо, -беспечно пожал плечами Яр, - верно сбегли, как остальная пьянь. Как мы с Бирюком принялись за воронёноодёжих, все и кинулись, кто в окно, кто в дверь, и все кричат как оглашенные. А Бирюк знай порыкивает. – Рассказчик залился веселым смехом и с удовольствием потянулся молодым крепким телом, запрокинув руки за голову.-Эээх! Нам все Неворонье обзавидовалось, как рассказали о походе.
-А скоморошьих людей в затравку завлекли деньгами серебряными?
-Так. На торжище люди сказывали, что где только разговор малый про царя, так его слуги верные тут, как тут, с оружием.
Парень снова рассмеялся.
-Охотничья ловкость.
-А как же проклятье? Продлиться? Пролили вы кровь.
-Нет. Сила Берендеев не идет в город. Оторван он от природы, как и его жители. Они уже и не вспоминают старых богов. В городе можно.Молодой человек лукаво подмигнул подруге. – Кромешники были при оружии. Напали первыми. Мы оборонялись. Пьянь да голь подзаборную не трогали. Закон не нарушили.
Пелагея покачала головой и ее темные глаза заискрились лукавством.
-А девки какие в городе? Поди одна краше другой? Уж ты рассмотрел небось, так рассмотрел. Все глаза стер глядючи.
-А как же. -Не стал отпираться Яр,- Каждая не идет, а лебедушкой белоснежной плывет. На плечах платок-шаль чудесной красы. Раскинется в пляске молодушка, а руки под шалью да с кистями как крылья. Лик у нее светел, щеки что яблочки наливные, на лбу низка жемчужная. Одна девица идет, скатным жемчугом похваляется, у другой из серого новгородского речного, у третьей что голубиные яйца на шапочке. Такой величины жемчуга. А наряды украшены дивными кружевами. Белые, будто в облаках небесных стиранные да беленые.
-Полно, -оборвала восторг парня девушка, -кружева и у нас не хуже умеют плести.
 -Знаю,- без насмешки произнес Яр, -кружевница ты знатная. Коклюшки, бабы сказывали, поют в твоих руках, когда вечером садишься плести кружево малое да большое. Думал я, когда любовался красотой этакой, может моя голубушка плела эти кружева красоты несказанной?
Он прервался, залюбовавшись нежным лицом девушки, но спохватился.
- А ты подивись-ка, что я раздобыл для тебя, Пелагеюшка.
Парень сунул руку под узловатый корень, добыл там что-то бережно завернутое в холстинную тряпицу. Развернул сверток и достал резной деревянный гребень.
-А узор не наш, -ахнула девушка, бережно приняв дар. – Не режут так на Руси. Да и дерево больно чудное. Не ведомое мне. Пахнет сладко, да призывно, как в храме.
Она принюхалась.
-А и правда как в храме.
-Сандал называется это дерево. Есть камни самоцветные, а есть деревья, что имеют запах, что твои цветы.  А гребень этот привез купец, что за три моря за пять гор ходит, товар торговал, да диковины искал. И гребень этот одна из таких диковин чудесных. А вот прими еще.
-Коник, -засмеялась изумленно и радостно девушка, с детской радостью разглядывая редкое лакомство на ладони.- Розового сахару.
Она осторожно откусила кусочек.
-Сладкий, что мед. И духмяный шибко. Поди дорогооой, -протянула она.
-Угодил? -любуясь собеседницей спросил парень.
-Ой как угодил.
-И верно, сладость какая, - вдруг прошептал Яр и сильным рывком опрокинул девушку на землю. Навалился сверху, прижал крепким горячим телом к земле.
-Не балуй Яр. -В голосе девушки зазвенел холод. – Силком возьмешь? Так бери. Только мне с этого места ходу назад не будет. На этой березе и удавлюсь.Здесь и останусь вечно.
Яр закусил губу и отпустил девушку. Она поднялась и отряхивая сарафан от листочков и травы, не глядя в сторону парня проговорила.
-Божьи заветы, да отцовы запреты чту строго. Этак у вас язычников любовь телесная, что тесто скороспелое. Пеки два раза за день божий. Только за утехами душа плесневеет. Не ведомо то, язычникам скверноделам.
-Не говорила бы ты девка глупая о том, в чем не ведаешь.Язычники. Вера это наших предков. И твоих тоже. Еще наши пращуры с Святославом-барсом ходили на кочевников, да бились рядом со князем бок о бок, в первом ряду. Лицом к лицу противу врагов земли родной. Когда охотники выходили воить, враги из вороных белыми становились. Родительскую веру сохранили, да клятве воинской верны остались. А твои деды-прадеды, -  Яр обвиняюще ткнул пальцем в сторону Пелагеи,- уже бегали да таилися по лесам да весям. Шкуру берегли.
Последние слова парень словно выплюнул с брезгливостью и презрением. Он рывком поднялся на ноги.
-Если бы не мы, прошлым летом остались бы вы без скота. Волки отощали настолько, что нас не побоялись, приблизились к Малому. Примерялись к дворам. На ту пору брат мой младший с соседским парнишкой недалече были. Они и оборонили ваше село от голодной стаи. Побили, а оставшихся прогнали далече. А вам и неведомо то было. А про сильничать, так не было еще такого, чтобы охотник девку без согласия взял.
 Пелагея негромко возразила.
 -Наше село тоже славное прошлое имеет. Сама мать князя Святослава, великая святая княгиня Ольга родом была с нашего села. И крещение святое односельчане приняли вскоре после того, как она крестилась в Констанинополе-городе. А вернувшись, стала крестной для малой родины. Но жители из соседних сел-деревень не приняли новой веры. Били да жгли нас несколько раз. Вот и бегали, вот и таилися, пока не пришли в леса эти. Только от большого да богатого осталось столько поселенцев, что назвались Малым селом. Зато свет веры сохранили в неприкосновенности и непорочности от грехов мира. А охотники Невороньего охранили нас от незваных гостей. Уберегли от огня да голода. И за это вечная благодарность. И за сохраненную домашнюю живность низкий поклон охотникам. Только строгий завет есть от дедов-прадедов. Не ходить за мужа из Невороньего, да не искать жены в Невороньем.
Юноша наклонился к лицу девушки и негромко, вкрадчиво произнес.
 - Так не люб я тебе? Не пойдешь за меня, раз предки не велели идти за язычника? Стало быть, хлебаю кисель за семь верст?
Пелагея отшатнулась от него,с изумлением всматриваясь в дорогой лик, затем порывисто прильнула к груди.
-Люб. Ой как люб. Пойду за тебя. Только отец мой не согласиться.
Жесткая складка возле губ Яра истаяла под нежными прикосновениями, как тает самый крепкий лед под солнцем.
- Если люб я тебе, как говоришь, то завтра буду с отцом говорить, а затем и с дядькой Авдеем.
-Как поговоришь? Нет дороги тебе в наше село. Камнями забьют, а не дадут пройти.
-Коли согласна стать моей, так найду способ.
Девушка внезапно легко и радостно рассмеялась.
-Яр, а имя ты уже получил, что язычники дают детям по поступкам их?
-Получил.
-И как ты прозываешься в доме да в кругу семейном?
- Ишь какова. Станешь женой, узнаешь.
-А дом у вас большой? Вечерами собираются соседки чтобы песни попеть за рукоделием? Жить станем в светелке или в дом отдельный поставишь для нас?
-Любопытная, оттолкнула меня с презрением. А про избу узнать интересно. И имя спрашиваешь. Ох девка..
-Верь, Ярой. Не обману, и в мыслях не передумаю. С того как повстречались мы первый раз в ягодную пору, так забыть тебя не могу. Спать иду, закрою глаза, а ты стоишь, как взаправдишный. И рубаха на тебе крашеная синяя и улыбаешься как в ту встречу. Не передумаю. Никто из парней мне не люб, только о тебе думаю.
-Ну а у меня одно слово. И это слово я тебе уже дал. Крепко оно и нерушимо.Будешь моей женой. С благословением родителей и напутствием священника. А буквицы учить прекращай. Не к чему оно бабе в лесу, баловство одно.
-Аз, буки и веди страшны как в лесу медведи? – понимающе закивала головой Пелагея.
-Медведи, -уважительно протянул Яр. – Медведь -батюшка. А учение время крадет, думами спать не дает.
Девушка собиралась еще что то добавить, но рассмотрев недовольное лицо возлюбленного, успела прикусить вылетевшее было ехидное слово за хвост.
-Возвертаться пора. Луна смотрит, скоро родители вернуться. А гребень чудесный припрячь до поры. Не смогу я его носит открыто. Коли все сладиться, как ты надеешься, то с гордостью и радостью украшу волосы твоим чудным подарком.
Она сделала несколько шагов, но вернулась.
-Боязно мне. Мужики сказывали, что на нашем покосе рысь видели.
Молодой человек слегка вытянул шею. Тонкие, хищного выреза крылья хрящеватого носа затрепетали. В глазах промелькнул и погас желтый огонек.
-Ушла рысь. Еще третьего дня. Ступай без опаски. Вблизи кроме зайцев да птиц никого нет. И вот, что. Давече я видел сосну у дома ведьмы. Это значит, что мы можем пройти к ее избушке. Сходим и попросим совета. Ей ведомо то, что недоступно другим.
-А если плату запросит великую?
-Никакая плата не будет великой, если мы будем вместе. - Убежденно произнес Яр.- И еще, девица, курицу прихвати, в кустах она затаилась недалече.
Пелагея смешливо прыснула в кулачок.
-А у вас, в Невороньем, как обращаются с блажными? Водятся с ними?
-С таким водится, что голым задом в крапиву садиться. Однако ж у нас подобных не трогают.Беззлобные они, как дети.
Нелегко расставаться влюбленным, но время безжалостно. Отправилась непослушная дочь назад. Не доходя до становища услышала девушка грузную возню в кустах и приглущенное кудахтанье, словно где то рядом скрывалась несушка размером с корову. Пелагия раздвинула куст. Под ним, на земле, в куче набросаной травы, сидел поджав ноги рыхлый парень с одутловатым лицом. Он завозился, поднял согнутые в локтях руки и сделал несколько взмахов ими, словно стараясь улететь. Девушка жалостливо вздохнула.
-Пойдем Никифор. Утром тебя не найдут.
Дурачок послушно поднялся на ноги и поплелся за девушкой. Она вывела его к месту ночевки и указала рукой на нужный ему шалаш.
-Ступай к матери. Спасть пора. Утром вставать до петухов. Ступай.
 Проводив взглядом и убедившись что тот заполз в шатер, она прошмыгнула под навес и улеглась на место. Вскоре послушались негромкие звуки, бряцанье лошадиной сбруи, негромкий переговор родителей. Пелагея улыбнулась и уснула быстро, как засыпают люди которые не носят в душе тяжесть.
***
 
 Милица была недалеко от своего домика, возвращалась от лесного ключа, когда ее внимание привлек звук яростного противостояния. Ускорив шаг, она почти выбежала к своему домику. То, что открылось ее взгляду, к сожалению, не было редкостью, особенно в последнее время. Волк старался ухватить и стянуть с поленницы вниз магического помощника. Несколько раз внушительные клыки щелкали в опасной близости то от лапы, то от свисающего пуза. Умора метался, вжимался в стену избушки, к которой примыкала поленница, когда волк отпрыгивал назад, то хватал полено, метко кидал его в противника и не переставая визжал противно и угрожающе.
 -Уморююю! Уморюю! Вот только темени дождуся и уморю тебя, со свету сживу. Навешу на твои глазыньки незрячность, хиреть станешь, сгинешь пакость лесная. У Милицы с браслетки бусину разотру и посыплю твою еду, увидишь себя горлицей лесной да и полетишь.
И, не переставая сыпать обещаниями неприятностей, столкнул лапой неровное полено, которое слетев, тяжело упало на землю, не задев, однако, ловкого зверя.
-Чужой, - хрипел волк, давясь яростью, -чужой. Лесу чужой, людям чужой, нам чужой. Горе нам накличешь.
-Уморюю, - еще громче завизжало существо.-. Оборотень, волкодлак. Не по вере не близок, ни по животу своему. Пакость ты, пакость. Поленом тебя по морде в святую воду, в святую воду, и вся недолга для недочеловека недозверя.Прогонит тебя Милица, прогонит поганой метлой. С Берендеями яшкаешься. А сам ведьме служишь. Пакость, немтырь окоянный.
 С оскаленных клыков беснующегося хищника капала пена бешенства. Зверь всхрапывал и вновь норовил столкнуть с виду неповоротливого Умору с поленницы, где он был в относительной от волка безопасности, на землю.
Ведьма стащила брыкающегося Умору, и зажав его локтем к боку, понесла к избушке. Волк понуро опустив голову долу плелся позади. Злорадствующий Умора напыжился и испортил воздух. Волк отпрянул и замотал в отвращении головой. Его непобежденный недруг расслабился под рукой хозяйки и позволил беспрепятственно внести себя в избу.
 -Отвар из сбора семи трав снова покрылся гнилостной пеной.- сообщил фамильяр женщине, едва за ними закрылась дверь, отсекая от них хрипевшего яростью волка.
- Больное животное ступило в источник или умершую птицу омыла вода? Не вижу причины, не вижу ничего. Силы утекают как пшеница сквозь пальцы. Наполнила меня сила как чашу до краев, а сейчас я снова пуста. Если не напитаюсь, спадут охранные чары.
-Можно помочь твоей беде, - пропищал Умора.
-Если не узнаю почему я слабею, где та прореха через которую сила теряется, то не смогу беречь леса. Не смогу выполнить наказ Берендеев. Не станут они поважать чужеземную ведьму бесконечно. И у их терпения есть края.
-Есть тот, кто может наполнить тебя могучей, неистощимой силой. Сама станешь источником. Тебе ведом этот чудодей. Однажды он помог тебе когда ведьма из кочевого неспокойного племени старалась извести тебя, заставить покинуть места Берендеями к проживанию разрешенную.И плату не возьмет великую. Все, что он хочет, помогать тебе стать великой ведьмой. В том его желание.
Ведьму передернуло от отвращения. Она хорошо помнила те ощущения, тот страх, когда темнота заговорила с ней, пообещав помощь в борьбе против куда более опытной и уж куда более безжалостной соперницы. Но силы таяли. А с ними таяли заклятья, призванные охранить ее избушку от нежеланных посетителей.
-Что нужно делать? – глухо спросила ведьма словно в никуда.
 Следуя указаниям помощника Милица закоптила дымом костра зеркало. Поставила его к стене. Села на колени перед ним.
-Взываю к тебе – подсказал из темноты голосок.
-Взываю к тебе ,-послушно повторила ведьма.
-Верный слуга князя тьмы.
-Верный слуга князя тьмы. Открываю тебе сердце свое. Открываю перед тобой помыслы свои.. Призываю тебя в этот мир. Открываю для тебя дверь и приглашаю в свой дом. Наполни меня силой. Наполни меня мощью. Я сосуд для твоей силы.
-Три зеркало, -прошипел Умора.
Милица нащупала в темноте приготовленную тряпицу и протерла зеркало посередине. Затем постепенно расширила получившийся блестящий, размером в два ногтя, блестящий кусочек. Круговыми движениями ведьма очищала поверхность зеркала от копоти. В трубе что-то зашуршало. Милица невольно отвлеклась, когда же она повернусь снова к зеркалу, его заслоняло что-то не имеющее четких линий. Колышущееся, зыбкое, но вызывающее омерзение и леденящий парализующий ужас.
-Ты второй раз обратилась ко мне. Чем я могу помочь тебе?
-Мои силы тают. Я хочу знать куда они уходят.
Чернота колыхнулась. У Милицы заныли зубы, так сильно было напряжение и страх перед этим непонятным, неведомым допреж существом.
-Мощь твою крадет лесной дух. Ревнив он и мстителен. Он отвергает тебя, как тело отвергает занозу. Чуждая ты русскому духу.
-Ты можешь мне помочь?
-Я помогу тебе ведьма. Неизмерима будет твоя мощь. Никто не сравниться с тобой. И плату я возьму не великую, не кровавую. Лишь о тебе мои заботы. Возьми в помощники двух детей. Мальчика и девочку. По любви будут рождены они -твоя воля. Если же родятся эти дети во время проклятья, то отдай их мне..
-Всего две луны осталось до окончания проклятья, - зашипел хозяйке на ухо помощник.-Нет в селах брюхатых. Никто не родиться в эти две луны. А детей волей своей оставишь с родителями.
-Я согласна, -прошептала женщина.-Я согласна. Верни мне силы.
-Верну, -прошелестел голос, -теперь он был повсюду. Он окружал ведьму со всех сторон. Он лез под кожу, вползал в волосы, склизко полз по коже.-Руку положи на зеркало. И пообещай служить мне. И я дам тебе все, о чем и не смеет мечтать другая ведьма.
Милица прижала ладонь к холодной поверхности и в этот момент, словно к каждому пальцу присосалась пиявка. Ведьму уже била крупная дрожь. А голос кружил по избушке, приказывал, туманил разум, лишал воли.
-Говори. Я служу тебе демон.
-Служу тебе,служу демон, дай мне силы, - заплакала женщина, стараясь отодрать руку от зеркала. Свет в ее глазах закрутился спиралью, рассыпал мириады искр и все потухло. Несчастная потеряла сознание.
 ***