Груши

          Очередь волновалась. Тележки и корзинки, заполненные нужным и не очень, разрезали воздух. Люди пребывали. Топтались. Гомонили.
          – Миша,  мы это не купим. Мы уже взяли самолет.
          – Лен, сбегай за йогуртом, пока стоим.
          – Добавьте кассиров! Что за беспредел?
          Игорь переминался с ноги на ногу. Всего-то зашел купить бутылку вина. Внутренний карман куртки грела коробочка с кольцом. Катенька, наверное, заждалась. Он звонил, предупредил, что скоро будет. А сам стоит здесь уже минут двадцать. И ведь ожидал чего-то подобного. Говорят же – мысль материальна. Но теперь все. Один человек и свобода!
          Кассир с безучастным лицом проносит мимо всевидящего ока сканера творожные сырки, пачку сливочного масла, две мягкие, в темных пятнах, груши, батон. Озвучивает сумму и замирает, ожидая оплату.
          Сухонькая низкая старушка в потертом пальто. Узкие морщинистые руки отсчитывают купюры из маленького мешочка, заменяющего кошелек. Серебристая прядь волос выбилась из-под кипельно-белого платка. Звенит мелочь.
          – Дочь, не хватает, – женщина грустно смотрит через толстые стекла очков. Левая дужка в месте сгиба аккуратно обернута скотчем. Кассир – грузная женщина за пятьдесят – вздыхает. У нее конец смены, от духоты раскалывается голова и заморачиваться с отменой продуктов совсем не хочется. Все-таки сквозь зубы цедит:
          – Что убрать?
          Игорь отрывается от своих мыслей. Прислушивается. На ленте – бутылка хорошего грузинского вина. Не очень дорогого, но и не самого дешевого. Дома его ждет невеста. На парковке – автомобиль. Не самый новый, но все-таки не в кредит. На свои. Заработанные. Есть средства на свадебное платье для Катюши, на билеты в отпуск за границу, на хлеб с маслом и, иногда, с икрой. А здесь, вот прямо здесь, не в параллельной реальности, не в кино, кому-то не хватает денег на простые продукты.
          – Груши, – тихо говорит старушка. Ее голова мелко трясется. Очередь бунтует. Кассир набирает внутренний номер, чтобы вызвать администратора для отмены товара.
          – Девушка, – молодой человек касается пластиковой перегородки, за которой установлен кассовый аппарат, – девушка! – громче, настойчивей.
Сотрудница поднимает глаза.
          – Пробейте вино.
          – Мужчина! Вы не видите, я звоню! Отпущу покупателя, потом пробью!
          – Куда лезешь? – подхватывает женщина, стоящая за Игорем. Она держит за капюшон ребенка лет четырех. Уставшая, с волосами, небрежно затянутыми в хвост. Откуда только силы так орать?
          – Всем некогда! Подождешь, не обломишься! – гудит пожилой мужчина откуда-то из середины толпы.
          – Девушка, – Игорь снова обращается к кассиру, – вы меня не поняли. Вино в этот чек пробейте.
          – Подожди, Зин. Молодой человек, что вам? – кассир смотрит на Игоря. Напряжение, накопленное за день, выплескивается из нее каждым словом, каждым действием.
          – Вино. Считайте. Я оплачу. И дайте пакет.
          – Зин. Не надо. Не приходи, – черная трубка ложится на подставку.
          – Сынок… – старушка переводит на Игоря пронзительно-голубые глаза. Даже странно, что они сохранили свою яркость и глубину, – не стоит. – Кассир поочередно смотрит на каждого из них.
          – Да отпустите нас, наконец! – мужчина натянуто улыбается. Сканер пищит. Бутылочное стекло глухо ударяется о прилавок.
          – С вас восемьсот сорок один рубль.
          – По карте, – прикладывает телефон к аппарату и быстрыми движениями собирает в пакет сырки, хлеб, масло, груши, – бабушка, пойдемте.
          В салоне автомобиля слабо пахнет еловыми шишками. Деревянный бочонок ароматизатора, повешенный Катей на зеркало заднего вида, покачивается. Игорь закрывает пассажирскую дверь. Садится на водительское. Помогает женщине пристегнуть ремень безопасности. Она все благодарит, благодарит, желает счастья и «Господи, здоровья, родненький». Машина тихо урчит, трогаясь с места.
          Девушка открывает дверь квартиры, когда он только заносит кулак, чтобы постучать. Впускает его. Обнимает за шею. Льнет всем телом. Такая теплая, домашняя. Пахнет от нее вкусно. Духами и выпечкой. Забирает из рук вино.
          – А я уже волноваться начала. Где пропал? – склоняет голову на бок.
          – Сейчас все расскажу, – улыбается Игорь. К горлу подступает ком.