Жадность фрайера...

Хулиганский детектив
Иван Иванович зябко поёжился – ночная сырость пробирала до костей. Ох уж эти издержки работы следователя Прокуратуры! В любое время года, ночь-полночь, изволь тащиться невесть куда. Сегодня ему повезло – событие, на которое его бригаду вызвали, произошло в центре города, в отделении банка. Эксперт-криминалист деловито хлопотал над трупом мужчины. Все сноровисто и бодро занимались своими обязанностями, всем хотелось поскорее закончить здесь всё и уехать в казённый уют и тепло отдела. Иван Иванович не торопил коллег, не подгонял, просто стоял и ждал. Очень хотелось курить, поэтому он достал из футляра заветную сигару, понюхал её и снова убрал в карман. Нет уж, решил завязать, нужно иметь силу воли. Не пацан сопливый, решения менять.
Андрей Никонорович, окончив осмотр, выдохнул: «Слава Богу, похоже, не криминал!». Иван Иванович радостно улыбнулся. «Повезло!» - сказал он хрипловатым баритоном, - «Впрочем, хлопот ещё полно!»
«Точно скажу после заключения патологоанатома, но повело точно – документы при нём», - ответил его коллега, - «Пусть забирают, поехали к себе». Иван Иванович радостно закивал. Бросив  внимательный взгляд на труп мужчины, лежавший на полу, он быстро пошёл к выходу из этого маленького служебного помещения, освещённого четырьмя лампами дневного света под потолком, подсвеченного весёлыми огоньками банкоматов. Запах здесь был не очень, но к трупу он отношения не имел, и кинологу здесь делать было явно нечего. Отпечатки пальцев? Просто смешно, - здесь их тысячи, и все - мимо. Отпечатки пальцев убиенного уже в техотделе. Может осмотр одежды что даст.
В отделе царило оживление – ночь выдалась богатой на происшествия. Иван Иванович проследовал в кабинет, включил свет, электрический чайник и тяжело плюхнулся в кресло. Обстановка в кабинете была вполне спартанская -  старый сейф, видавший много и многих на своём веку, казённый стол с обшарпанным компьютером и стареньким принтером. На стене, рядом с сейфом, красовалась карта района, пережившая уже два переезда, инструкция по уходу за табельным оружием. «Пулеприёмник!» - слово-то какое. В данном конкретном случае, пуль не было, не было ножевых, вообще признаков насильственной смерти…
Иван Иванович заварил  крепкий растворимый кофе, без сахара. «Сейчас бы сигару и…, нет Коломбо из меня совсем никудышный».
Телефон зазвонил, разогнав тёплую дремоту. Зинка из технического отдела. Вот зараза!
«Докладываю», - бодро затараторила она, - «Паспорт, на имя Прибыткова Родеона Альбериховича, выдан в нашем городе в 2009 году. Ранее не судим, из всего имущества – комната в бывшем рабочем общежитии. В соцсетях не зарегистрирован, Сотового телефона не имеет. Работал на молокозаводе, уволен по сокращению, после банкротства предприятия. Постоянного места работы не имеет». «Пока всё!» - отрапортовала она.
Иван Иванович задумчиво помолчал и, по-привычке,  уточнил, - «А служил он где?».
«В Кушке, в погранвойсках» ответила его собеседница.
«Это ещё при Союзе?» - изумился Иван Иванович.
Зинаида Фёдоровна была ещё молода, поэтому лишь неопределённо хмыкнула.
«Это, пока, всё», - повторила она.
«Спасибо, Зинаида Фёдоровна. Родина Вас не забудет», - ответствовал Иван Иванович. Зинка хихикнула и дала отбой.
Дежурный принёс фотографии с места происшествия. Глядя на лицо гражданина Прибыткова, раскинувшегося на полу и уставившего густую чёрную, с проседью, бороду ввысь, Иван Иванович вспомнил, вдруг,  актёра Яковлева, в роли Иоанна Васильевича Грозного, и почувствовал странную пустоту, как будто его засосало в пылесос и он лежит на куче сухой и горькой пыли. «Профессию меняем, лепота-то какая!» - тяжело вздохнул он.
Отпив глоток остывшего кофе, Иван Иванович погрузился в пучину нерадостных размышлений. Что-то здесь не так. Отличник боевой и политической, первый разряд, считай Мастер спорта, комсорг роты, мастер-наладчик аварийной бригады, а потом - безработный рыбак и бездельник, не имеющий вредных привычек. Два разных человека, как если бы он умер вместе с Советским Союзом и родным предприятием и продолжал существовать в виде кадавра все эти годы. Молокозавод закрыли в нулевые, одиннадцать лет назад. Что же он ел и чем платил за свой приватизированный угол? Долги? Наркотики? Надо бы отправить Вовчика в адрес, пусть пороет.
Иван Иванович перечитал отчёт, составил план мероприятий для бригады на завтра. Дежурству конец! Спасть!
Дома он покормил кота Василия, подкормил свой уставший организм бутербродами с чаем и лёг спать. Снился ему зловещий мертвец в чёрном блестящем плаще, с чёрной кучерявой бородищей и чёрными безжизненными глазами. Загар! Откуда у тебя такой загар, Альберихович, да ещё ранней весной?
Иван Иванович проснулся  к обеду, весь разбитый, надел тапочки и пошлёпал умываться. Хлопоты по приготовлению скромного обеда его несколько успокоили и привели в чувство. Он подошёл к  новому кожаному дивану, возле которого стояла кухонная этажерка его бабушки, которую он приспособил под телефонный столик и набрал номер. В техотделе дежурила Зоя Петровна. Иван Иванович попросил её прислать записи с камер видеонаблюдения  на домашний компьютер.
Гороховый супчик поспел, Иван Иванович налил себе тарелочку, включил компьютер и принялся за обед. К видеозаписям он приступил не сразу, сначала проверил почту. Поздравления с юбилеем, письмо от дочери из Москвы – поздравлем-с, не приедем, чмоки-чмоки… Ладно, не впервой.
Иван Иванович принялся за котлету с пюрешкой и стал просматривать вчерашние записи с камер. Родеон Альберихович пришёл в отделение банка в 17.30, когда народу было полно, час пик, встал у окна в кармане с банкоматами и просто молча стоял. Люди, судя по всему, не обращали на него никакого внимания. Одет он был чисто и прилично, не в рваньё, дурного запаха не было. Странно, но от него вообще ничем не пахло, даже после смерти. До 23.59 ничего не происходило, потом стремительно вошёл какой-то моложавый субъект, высокий, худощавый. Лицо он не скрывал. Отчётливо были видны узкие чёрные, выразительные глаза, нос с горбинкой и тёмный загар, как у Альбериховича.
Незнакомец с ходу сказал что-то неразборчивое, протянул жертве монетку в один рубль, гражданин Прибытков молча и покорно, взял этот рубль и рухнул как подкошенный. Время по нулям.  Убийца  резко повернулся и вышел, даже не взглянув на труп. Контактный яд? Шпионские игры? У нас?!
Иван Иванович без всякого удовольствия допил чай  и позвонил патологоанатому. «Мунир Валиуллович, привет, чем порадуешь?» - спросил он. Валиуллыч, как всегда, чётко, по-военному доложил: «Время смерти 24.00 13 мая 2011 года, причина смерти – инфаркт миокарда, следов ядов или сильнодействующих веществ, ПАВ, не обнаружены. Похоже разрыв сердца вызван естественными причинами. Признаки насильственной смерти не обнаружены». «Можешь закрывать дело», - подытожил он.
«Монету, которая была зажата у него в левой руке, исследовали?» - поинтересовался Иван Иванович.
«Так точно!» - ответил Валиуллыч, - «Никаких  ядов и радиации, рубль, как рубль, чист перед законом!».
Иван Иванович улыбнулся его шутке. «Спасибо, Валиуллыч!» - сказан он, - «Отбой!» и положил трубку.
Интересно, как там пешая кавалерия? Иван Иванович позвонил в отдел. «Владимир Владимирович, добрый день! Что Вам удалось узнать?».
Вовчик в квадрате был полон оптимизма и стал энергичненько излагать сагу о добытых ценных сведениях: «Здравия желаю, товарищ Советник, комендант общежития, Мавлютова Альфира Ирековна, показала, что гражданин Прибытков, хоть нигде и не работал,  платил исправно, долгов по коммуналке не имеет. Питался скромно, за собой следил, одевался чисто, аккуратно, по погоде. Опрос соседей ничего не дал – тихий, молчаливый, не дрался, не пил, компаний не водил, всё книги читал по минералогии. Они его, в шутку, прозвали  геологом.  В долг не просил. В азартные игры не играл, даже лотерейные билеты не покупал. С женщинами не был замечен, хотя один раз приезжала к нему из Казахстана некая  Фрейя Юнг. Представлялась родственницей. Смуглая такая, высокая, статная. Разговаривали они по-немецки».
«Благодарю за службу, боец!» - Иван Иванович за шуткой попытался скрыть смущение.
Вовчик в квадрате весело хихикнул и вежливо попрощался.
Иван Иванович вспомнил, наконец,  кадры военной хроники, лицо немецкого солдата в серии «Битва за Кавказ». Так вот кого  ему напоминал усопший!
Лицо вовсе не восточного типа, явно Европейское. Немец, значит! Одна загадка была решена и перестала мучить Ивана Ивановича, но оставалась ещё куча вопросов. Профессиональное чутьё подсказывало, что не всё в этом деле так просто и однозначно.
К 17.00 все материалы дела были собраны, подшиты и легли Ивану Ивановичу на рабочий стол в кабинете.
Итак, гражданин Прибытков Родеон Альберихович, 1961 года рождения, комсорг роты погранвойск, мастер-наставник ремонтной бригады, выпавший из жизни в нулевые, как Вы дошли до смерти такой? На какие средства жили все эти годы? Где Ваши родные?
С роднёй всё, вроде бы, ясно. Отец, Альберих Генрихович Шатц, привёз Родеона в наш город из Казахстана после смерти его матери Марины Васильевны Збытской в 1965 году. Сам умер через год после этого. Мальчик воспитывался в детдоме №1. Прекрасно рисовал. Пел в детском хоре. Занимался спортивной гимнастикой, лыжным спортом. В школе хорошо учился, не хулиганил. Правонарушений и приводов не имел. Одни положительные характеристики. Армия, завод и всё – вся жизнь такая простая и незатейливая.
Но что же он делал целый день в ту роковую пятницу в отделении банка? Просто стоял? Ждал кого-то? Кто этот человек, всучивший ему злосчастный рубль?
Иван Иванович ещё раз посмотрел на распечатку фотографий. Узкий, тонкий нос, с горбинкой.  Губы тонкие, уголки рта опущены вниз. Выражение лица какое-то хищное…
Размышления Ивана Ивановича прервал телефонный звонок. Вездесущее начальство!
«Слушаю Вас, Тимур Измайлович! Так точно, криминала нет, но…», начал Иван Иванович,
«Товарищ Советник юстиции, вечно Вы со своей философией!», - начальник был резок и суров, - «Считайте, повезло! В возбуждении дела отказать. Материалы в архив. Всё ясно?».
«Так точно!» - бодро рапортовал Иван Иванович.
«Вот и славно!» - Тимур  Измайлович сразу подобрел.
«С юбилеем тебя, Иваныч!» - радостно выдохнул он, - «Всё, отбой!».
В трубке раздались гудки. Иван Иванович поморщился, как от зубной боли, тяжело вздохнул и положил трубку. Надо так надо.
Был человек, и нет его. Самому скоро невесть куда, - в Следственный комитет не возьмут, стар уже. На пенсию? В адвокаты?
«Вот помру в больнице, и Вовчику не придётся хлопотать и выяснять причину смерти», - мрачно и мстительно подумал он. Кстати, кто будет хоронить Альбериховича?
Воскресенье выдалось опять дождливым. Грядки на огороде напоминали губку для мытья посуды. О том, что бы поработать, не могло быть и речи. Иван Иванович пошёл в городской парк, что бы развеяться и пофотографировать белок. Увлечение фотографией перешло ему по наследству от отчима Леонида Павловича. Доброй души был человек! Выглянуло солнышко. На скамейках не посидишь – промокли насквозь.
Иван Иванович пощёлкал лебедей на пруду, сфотографировал несколько живописных деревьев, мокрых от слёз и пошёл к вольере с белками. Около домика с этими пушистыми метеорами царило привычное оживление. Дети радостно кричали и радостно попискивали, словно щенки во время весёлой игры, некоторые бегали вокруг домика вслед за зверьками. Вокруг стояли счастливые мамы и папы.
Ивану Ивановичу вспомнилось, как они приходили в парк всей семьёй – он, его покойная ныне жена, Маргарита Львовна и дочка Иришка.
Нахлынувшие воспоминания набежали чёрной тучкой на солнечное настроение, Иван Иванович резко развернулся и быстро пошёл прочь от этого островка счастья.
На центральной аллее его окутал аромат обсыхающих после дождя сосен. Он замедлил шаг, осмотрелся. И тут его взгляд профессионально выхватил из всего разнообразия людей, толпившихся вокруг, женскую фигуру. Высокая, стройная, крепкого телосложения, с длинными чёрными, как антрацит, волосами, - что-то в ней показалось знакомым. В отличие от окружающих людей, женщина просто стояла и растерянно озиралась по сторонам, будто что-то или кого-то потеряла.
Она медленно повернула голову к Иван Ивановичу. Смуглое, худощавое лицо, пронзительные чёрные глаза… «Фрейя!» - выдохнул он.
Женщина резко подалась к нему. «Кто ты и откуда знаешь моё имя?» - властно и жёстко потребовала она.
«Разрешите представиться, Зубарев Иван Иванович, Государственный советник Российской Федерации третьего класса. Я вёл дело о смерти Вашего родственника Родеона Альбериховича». «А Вы прямо из Казахстана?» - не удержался он от иронии.
Женщина не обратила внимания на его выпад, лишь слегка нахмурилась.
«Простите мне моё неуместное любопытство, это я от смущения. Примите мои соболезнования», - поспешил сгладить неловкость Иван Иванович.
Фрейя немного оттаяла, и в её глазах промелькнуло любопытство.
«Я здесь как раз по этому поводу», - сказала она довольно печально, - «Нужно уладить кое-какие формальности и похоронить моего троюродного брата достойно».
«Простите, как прикажете Вас величать?», - поинтересовался Иван Иванович.
«Ты знаешь моё имя», - ответила женщина, слегка удивлённо, - «Ах да, мы же в России! Фрейя Борровна Юнг».
«Рад нашему знакомству!» - сказал Иван Иванович.
Фрейя Борровна едва кивнула. «К делу», - сказала она, - «Ты поможешь мне получить тело Альбериха для погребения?».
Иван Иванович не привык к такой непочтительной манере общения, но любопытство взяло верх. Он ответил фразой из «Властелина колец»: «К Вашим услугам!».
Фрейя удивлённо приподняла бровь, потом до неё дошло, и она сказала: «Понимаю, всё это выглядит странно, однако время не ждёт, Альберих должен предстать перед Троном на третью ночь после смерти здесь. У тебя, наверняка, есть вопросы. Спрашивай».
Профессионализм Ивана Ивановича преодолел всё, и он, совершенно спокойно, начал раскладывать всё по полочкам в этом странном деле: Почему Вы Родеона Альбериховича называете Альберихом?» - начал он.
«Альберих Генрихович, который числился отцом Родеона не заслуживает твоего внимания – он, как и мать Альбериха, - никто, мелкая прислуга, которая выполнила, что повелели, и почла за честь умереть. Альберих Брунович – сын моей тётки Гулльвейг, хранитель нашего родового клада и всех сокровищ Подземного мира. Он оказался слишком жадным, мелочным и вздорным, даже для его сословия.  За это он был сослан его в Россию, поучиться бескорыстию. Гулльвейг поставила условие – каждую пятницу он должен был воздавать тем людям, которые ему бескорыстно помогали или жалели его, маленькой толикой наших богатств. Он стоял  в таком месте, где много денег, не просил ни о чём, если находилась добрая душа, которая ему сочувствовала, воздавал ей. Сначала ему было очень трудно – слишком много приходилось отдавать, но потом твоя страна стала, как и все остальные, люди стали равнодушными, Альберих вновь впал в скотское состояние. Ему хотели изменить наказание, но тут случилось непредвиденное, - сейзд Феху затеял свою игру. В пятницу тринадцатого, он обменял монету на весь клад. Братец не смог этого пережить, жадность, точно древний дракон, пожрала его сердце».
«Ты поможешь мне» - спросила она.
Иван Иванович секунду помедлил – это звучало, как отрывок из какого-то студенческого капустника и не укладывалось в рамки привычной реальности.
«Да»,  - сказал он, - «Я, Вам непременно помогу. Приходите завтра в городской морг за зданием хирургии в десять часов. Формальности я улажу, с похоронным агентством договорюсь».
«Прекрасно», - сказала Фрейя и быстро зашагала прочь, даже не попрощавшись.
Весь вечер Иван Иванович провёл в полном одиночестве, пытаясь переварить нахлынувшие воспоминания и  разобраться в своих ощущениях.
«Водевиль какой-то!» - подумалось ему. Сознание отчаянно цеплялось за обыденность. Крепкий чай с малиновым вареньем помогли ему успокоиться и уснуть.
Понедельник выдался хлопотным. Иван Иванович позавтракал на скорую руку яичницей в хлебе и солёным салом, выпил чашку крепкого чёрного кофе без сахара и ринулся на работу.
Он попросил выходной день, в счёт отпуска, объяснив, что хочет присутствовать на похоронах гражданина Прибыткова, что бы познакомиться с приехавшими родственниками усопшего. Начальство сочло это чудачеством, но в просьбе не отказало, тем более что Акрам Абдрафикович уже вышел из отпуска.
Старые знакомства помогли, и уже к 9.30 все вопросы с моргом и похоронным агентством были решены, могила на кладбище была готова.
В 10.00 Иван Иванович наблюдал, как Фрейя Юнг, будто зелёный лист, подгоняемый крепким ветром, оказалась перед центральным входом в морг.
Она лишь слегка кивнула.
Путь до кладбища был недолгим. У свежевырытой могилы  гроб, с телом усопшего поставили на два табурета. Влажная глина лоснилась, точно бок сёмги на тарелке.
Фрейя молча посмотрела на своего родственника в гробу, оббитому белой материей, и многозначительно кивнула.
Иван Иванович отдал распоряжение, рабочие положили крышку на гроб и забили её гвоздями.
Фрейя не проронила ни слезинки, её лицо оставалось удивительно спокойным. Облачённая в зелёное бархатное платье, с золотым поясом, на котором была маленькая бисерная сумка, она стояла и, просто, наблюдала за происходящим. Её распущенные волосы, перехваченный золотой лентой теребил лёгкий ветер.
Оркестр исполнил траурную мелодию, гроб опустили в землю и закопали. После того, как рабочие поравняли эту необычную могилу, без надгробия и креста, они возложили на неё белый, с золотом венок, украшенный надписью «Вечная слава» и зелёными дубовыми листьями.
Все посторонние молча удалились. Иван Иванович и Фрейя остались у могилы одни. Припекало солнце, которое прорвало, наконец, пелену облаков и осветило степной простор вокруг.
Фрейя достала из сумки на поясе золотой кубок, подняла его вверх, к солнцу.
Когда она его опустила, он был полон золотистого вина, аромат которого разлился по окрестностям. Она молча отпила из кубка несколько глотков и передала его Ивану Ивановичу.
Советник не зря звался «государственным», он был готов к такому развитию событий, поднял глаза к небу, как бы для молитвы, и произнёс: «Вот и вороны Одина пожаловали!»
Пока Фрейя задумчиво разглядывала пару воронов, которые летели на соседнюю гору к своим деткам в гнездо, Иван Иванович отлил содержимое кубка в заранее приготовленную баночку из-под варенья и спрятал её в карман. Он изобразил сонное выражение лица и сделал бессмысленные глаза.
Фрейя взглянула на него, хмыкнула, удовлетворённо, кубок уплыл по воздуху в её сумочку. Она, не оборачиваясь, сделала шаг на север и растворилась в воздухе.
Иван Иванович постоял для вида, будто вспоминая, как он тут очутился и быстро пошёл к воротам кладбища, на ходу вызывая такси.
Содержимое баночки он передал Зинке Фёдоровне, - пусть определит состав этого божественного клофелина. В голове вертелись разные мысли, в основном ворчливые: «Богиня, называется! Хоть бы поинтересовалась, во сколько обошлись похороны её родственника! Впрочем, у богов свои понятия о жизни – все должны им служить преданно и бескорыстно».
Может зря Иван Иванович так плохо подумал о Фрейе,  - всё же она по другому ведомству.
На следующий день Иван Иванович познакомился с одной очень милой и приятной во всех отношениях женщиной…