Во хмелю на Патриарших

Пригласили как-то раз провинциального литератора Герасима Максимкина в столицу на творческое рандеву. Да не просто в столицу, а в самую её гламурную сердцевину – на Патриаршие.
Герасим Максимкин и до сих пор был балован вниманием элит не слишком, а по такому случаю слегка тронулся рассудком и принялся собираться в дорогу. К слову будет сказано, с монетками на проезд проблем не было, а вот с соответствием антуражу обиталища богемы – и в лучшие времена лучше было не заикаться. Таков уж он – скорняжный крест провинциальных самоучек – мечтать о высшем свете дозволено, а нос туда совать лучше не надо, так как конфуз будет неизбежен.
Но с горем пополам вернувшись в себя, Герасим нацепил лапсердак, купленный на распродаже в секонд-хенде, дважды выгладил брюки и даже захватил для солидности очки. Чтобы соответствовать амплуа литератора, протёр влажной салфеткой сборник своих виршей и положил в портфель, предварительно завернув сей фолиант в пищевую плёнку. С таким вот скоромным багажом плюхнулся Герасим Максимкин на сидение электрички и мгновенно вспотел, толи от духоты, толи от волнения, но больше от выпитого накануне провинциального суррогата.
Москва встречала, словно разродившаяся десятернёй барыня – с холодным надмением и приторным цинизмом. Окончательно утративший и без того мало товарный вид, костюм Герасима скукожился смятыми морщинами перед презентабельными одёжами столичных денди и пафосом понаехавших. Последние находились в постоянном большинстве, а по сему задавали тон европейско-азиатской моде. Мода пищала, как путана на субботнике, но деваться было некуда – столь изысканной безвкусицы и в таком быдловатом изобилии свет не видывал со времён краха Содома и Гоморры.
Немного подремав в метро, а заодно пропитавшись ароматами контрафактного парфюма, Герасим прибыл к памятнику Пушкину. Выполняя наказ членов литературного кружка «Оголтелые писаки», Максимкин преклонил колено перед монументом и даже троекратно тюкнулся лбом в раскалённый асфальт, чем вызвал немалое внимание публики и сочувствие сотрудников патрульно-постовой службы. Но трепет перед гением русской поэзии и желание отдать дань уважения отцу русской словесности – придушили провинциальную стеснительность, как уснувшего клопа.
Проведя краткий поэтический молебен и встав наконец с колен, Герасим Максимкин двинулся к месту встречи, вероятно, со своей судьбой. А как же могло быть иначе? Просто так в столицу мэтры отечественного искусства не вызывают! Разве что поразвлечься и разогнать столичную хандру? Пусть даже так, но что только не готов снести соискатель читательской славы! А в этот раз всё должно устроиться, как никогда, удачным образом. Ведь приличный внешний вид, провинциальная сосредоточенность и томное молчание – всегда повышали шансы на успех в переговорах.
Величаво миновав площадь Пушкина под звуки летнего джазового оркестра, Герасим Максимкин не заметил, как добрёл до Малой Бронной. Только он ступил на тротуар этого фешенебельного гетто, как окунулся в амбре дорогущих ароматов и звуков:
-- Ой, Ваня, Ванечка! И зачем мы припёрлись сюда из Саратова?
-- Терпи, дура! Ты знаешь сколько здесь стоит квадратный метр?!!!
Ароматы «Теренци» и неведомых до селя сортов парфюма кружили голову и заплетали ноги, как при ходьбе во время морской качки.
-- Осторожнее, мужчинка! – верещал человек непонятного пола – Собачку задавите! А она стоит больше, чем зарплата всей вашей сельской артели за три квартала. Понаедут, а себе под ноги смотреть никак не удосужатся!
-- Мужчина! Приглашаем вас посетить наше питейное заведение! Сегодня у нас презентация новых сортов виски! Всё недорого! Всего по три-семьсот за 50 граммов!
-- Эй, любезный! Не дышите в мою сторону своей дешёвой папиросой! Вы портите мне настроение и разрушаете карму!
-- Э! Слышь! Пипл! Би кемпфел, твою мать! 
От изобилия эмоций и порабощающего стеснения Герасиму Максимкину становилось нехорошо и робко. Он уже начинал жалеть о том, что покинул родную провинцию, однако, поэтическая настойчивость толкала вперёд в ссутуленную спину.
Где-то ближе к Патриаршим Герасима встретила сопровождающая особа, которая проводила его к знаменитой и сакраментальной скамейке, на которой в своё время сиживал сам мсье Воланд. Проникнувшись духом романтизма и мистики, Герасим Максимкин уже достал было фотоаппарат, чтобы запечатлеть себя на сем историческом месте для публикации в районной газете «Наши за границей бытия». Однако, конфуз случился незамедлительно. Только Герасим напустил на себя интеллигентный вид и поклонился для пущей солидности какой-то гражданке, томно восседающей на заветной скамейке, как услышал в ответ культурно-московское: «Чё?». Попытавшись объяснить свои мотивы и избежать вероятного скандала, Герасим затараторил сбивчивое:
-- Прошу меня простить, мадмуазель! Но… Не могли бы вы ангажировать мне ваше посадочное место, воспетое мистиком Николаем Афанасьевичем в своём сакральном шедевре? Хотелось бы, так сказать, запечатлеть свою персону и прикоснуться к великому и мистическому.
Ошалевшая от потока неведомых идиом, дама ответила по-московски сдержанно и цинично:
-- Чё?
Сопровождающая особа пришла на помощь мгновенно и по-московски тактично:
-- Ни чё! – и шепнула Герасиму в раскрасневшееся ухо – Пойдёмте жахнем аперитива! Не то у вас очень быстро снесёт крышу!
Повинуясь совету знатока столичных традиций, Герасим Максимкин оказался в тени ресторана, всегда людного и шумного в эту пору суток. Первый глоток шампанского пошатнул сознание, второй смёл все табу и манеры в бумажный комок, а третий – окончательно поверг в эстетическую кому.
Сопровождающая особа восприняла изменение в мимике гостя по-своему:
-- Ну, мне тоже не очень тут нравится. Сменим место.
Во второе питейное заведение Герасим Максимкин входил уже увереннее и хмельно. Важно плюхнувшись на кресло посетителя, он дал понять официанту, что он здесь по делу и лучше не тревожить по пустякам. На столе вновь возникло шампанское, не известного пролетариату сорта, а сопровождающая особа деликатно уточнила:
-- Ну, как вам тут?
Герасим Максимкин еле сдержался, чтобы не ебоквакнуть что-то провинциальное, выдержал театральную паузу и томно ответил:
-- Весьма.
Сопровождающая особа мило так улыбнулась и предложила:
-- Ну, в таком разе расслабьтесь и получайте удовольствие.
-- Дороговатое удовольствие. Не находите? – как можно учтивее прошептал Герасим.
-- Не беспокойтесь, вас велено накормить, напоить и выгулять. Для вдохновения, так сказать. – интригующе улыбнулась особа – Вы, кстати, кроме съестного и алкогольного, ничего больше не желаете?
-- Пожалуй, нет. Воздержусь. – покраснел Герасим и посмотрел за окно на здание Центральной Синагоги – А это обязательно нужно?
Сопровождающая особа выразила понимание и поспешила успокоить:
-- Вовсе нет. Хотя, может пригодиться.
После третьего тоста в душе Герасима Максимкина проснулся скучающий гусар и повеса, однако, сопровождающая персона тут же перешла к делу:
-- Послушайте, Герасим. Можно «на ты»? Хорошо. Так вот. Как вы смотрите на то, чтобы посвятить некоторые свои произведения этому историческому месту Москвы?
Герасим сосредоточенно осмотрел прилежащие просторы и философски изрёк:
-- А разве здесь кому-то интересна историческая уникальность Патриарших?
На этот раз сопровождающая особа вынужденно согласилась и уточнила:
-- Вероятно, вы правы. Так почему бы вам не встряхнуть это сообщество своим литературным талантом?
Герасим же оставался непреклонен в своих впечатлениях:
-- Мне кажется, что местную клоаку может встряхнуть только сообщение о понижении цен на квадратный метр жилплощади. Всё остальное у них и так в превеликом избытке. – но всё же выпятил свою осведомлённость, так для антуража – Когда в начале двадцатого века здесь поселились первые патриархи, а на месте нынешних вертепов располагались всего лишь козьи болота, мало кому могло прийти в голову, что цена за минуту пребывания в сих злачных копях будет сравнима с бюджетом Епархии за первую десятилетку 1917го года.
-- Это вероятно так… -- растерялась сопровождающая особа.
-- И потом. – окончательно раздухарился Герасим – Никак не могу взять в толк, чем же так привлекателен этот район Москвы, кроме цен при девяти нулях в кошерный день?
-- Ну, как же? – пошла в оборонительное наступление сопровождающая особа – Во первых, это исторический центр Москвы. Во-вторых, тут живёт элита, иногда даже творческого и интеллектуального труда. А в-третьих, после выхода сериала «Беспринципные» это место стало самым настоящим центром притяжения для масс.
-- Какие-то своеобразные это массы. Не находите? – поразился Герасим Максимкин – Сколачивать состояние только для того, чтобы просто находиться в этом гламурном муравейнике?
Сопровождающая особа не растерялась и выдвинула свой козырной аргумент:
-- Герасим! У вас какие гонорары за ваши публикации?
Провинциальный литератор погрустнел ещё больше и высокопарно воскликнул:
-- Я художник слова! Божья дудка, если хотите! – но тут же сдавленно уточнил – Да какие там могут быть гонорары в нашей районной малотиражке? Так, издаёмся больше для самоутверждения и чтобы не забывали. Иначе там и вовсе зачахнуть можно. Сюжеты одни и те же, а писать нужно каждый день. Вот и приходится включать фантазию на полную мощность.
-- Вот! – победоносно воскликнула сопровождающая персона – А тут для вас открываются небывалые перспективы и простор для полёта писательской мысли! – и таинственно добавила – Кое-кто очень надеется на ваш патриотизм!
-- А! – капитулировал Герасим – Так это в корне меняет дело!
Консенсус был тут же закреплён контрольным бокалом шампанского, Герасим окончательно окосел и поверил в свою звезду. Сопровождающая особа удовлетворённо констатировала достижение цели переговоров. Официанты перешёптывались в их сторону, резонно полагая, что за столиком на Патриарших вершиться небывалая история – «лямов» эдак на сто, не меньше.
Уже по дороге домой, пребывая в сладкой дрёме электрички, Герасим Максимкин листал в сознании пёстрые сюжеты прошедшего дня и делал наброски об историческом центре столицы. Периодически он вздрагивал и сверкал безумным взглядом. Больше не от творческого азарта, а от воспоминаний о безумном дне во хмелю на Патриарших.

20.06.2022г.