На пути к мечте 31 Моя дорогая Алина Николаевна

    Пока мы учились, никто из нас не знал адресов преподавателей.
Вернувшись после БАМа, проходя мимо училища, я страстно желала встретить Алину Николаевну. И однажды эта мечта осуществилась – мы встретились на нашей «Потёмкинской лестнице» на бульваре Гагарина и проговорили не меньше получаса. Алина Николаевна пригласила меня к себе. На следующий день я с коробкой конфет и букетом гладиолусов пришла в её квартиру на пятом этаже дома, стоящего на углу улиц Фокина и Урицкого. Ничего из обстановки квартиры я не запомнила, кроме огромного количества книг. Алина Николаевна достала несколько тетрадей и показала мне. Это были мои сочинения. Я вспомнила, что обычно она раздавала тетради с сочинениями всем, кроме меня. А мне только объявляла оценку 5.  Я была поражена: прошло 15 лет, а она всё ещё их хранит! 
 – Зачем Вы их храните, Алина Николаевна! Ведь и мысли там неглубокие, и изложено всё не очень художественно.
 – Не это главное. Вот за всю мою преподавательскую деятельность никто ни разу не выбрал в любимые героини Мари Болконскую. А ты не только доказала, что она достойна такого выбора, но и объяснила, почему Наташа Ростова не годится в твои любимые герои. И о Чацком у тебя много интересных мыслей. Я иногда зачитываю твои сочинения учащимся, когда понимаю, что они, не вдумываясь, написали сочинения или списали откуда-нибудь.
Мы долго с ней разговаривали, вспоминая время нашей учёбы.
Она поддерживала связь со всеми выпускниками той военфельдшерской группы, у которой была куратором, и с которой подружила нашу группу.
    Потом я звонила ей,  поздравляя с праздниками.
   Каждые 10 лет   училище традиционно отмечало юбилей основания в нашем драматическом театре.  Я эти встречи не пропускала и всегда старалась хоть немного пообщаться с Алиной Николаевной и Иваном Ивановичем Мельниковым, которые всегда сидели в первом ряду почётных гостей. Иван Иванович не сразу узнавал меня повзрослевшую, но стоило назвать фамилию, как он улыбался:
 – Вот, братец Леночка, какая ты стала! А помнишь, как чуть не бросила училище?
 – Помню. И всю жизнь  благодарю Вас, что этого не допустили.
   В 2013 году отмечался 90-летний юбилей училища, а для нашей группы это был 45-летний юбилей выпуска. Я приглашала своих однокурсниц. Из 12 пообещавших прийти, собралось только 8.  Сценарий был составлен профессионально. Наверняка помогли режиссеры театра. Фильм из исторических кадров, видеоряд портретов основателей и руководителей, преподавателей училища вызвал просто несмолкаемые аплодисменты. Они просто взрывались, когда на экране появлялось лицо наиболее любимого преподавателя. Когда стали выступать выпускники, и я попросила слова, вдруг со сцены увидела, что в первом ряду нет Алины Николаевны. А я ей уже больше года звоню безответно, номер не отвечает. По окончании подошла к Ивану Ивановичу, снова услышала его напоминание о моём желании бросить училище и снова поблагодарила его за то, что этого не случилось. Спросила, почему Алины Николаевны нет. Он сказал, что она стала очень плохо видеть и не выходит из дома.
   Мы решили отметить этот юбилей в кафе. И тут оказалось, что у Вали Голенковой есть новый номер телефона Алины Николаевны!
Позвонили, поздравили её с юбилеем училища и рассказали как взорвался аплодисментами весь зал, когда на экране шли кадры о ней. Она пригласила нас всех прийти к ней.  Встретила она нас радостно, всех рассадила, а сама осталась стоять: «Вы же мои ученицы. Как я могу сидеть перед учениками?» Больше двух часов
продолжалась наша встреча, и ни на минуту она не присела. Показала нам толстую книгу воспоминаний, которую  писала от руки, а племянница перепечатывала на компьютере. Оказывается, никакая она не дворянка, а обычного крестьянского рода. Её родители были «раскулачены» и высланы в Сибирь, где их высадили посреди тайги без инструментов, без продуктов – бросили на выживание. Многие над их семьёй смеялись: « За что вас, лапотников? Вы же голь перекатная! Ладно мы, крепкие мужики, а вас-то за что?» Отец её однажды ушел в тайгу и больше не вернулся. Алину Николаевну спасла её тётя, которая ещё до коллективизации вышла замуж в Питер и имела другую фамилию, поэтому под репрессии не попала. Она приехала к сестре и забрала младшую дочь – Алину. Алина Николаевна выросла в Ленинграде. Оттуда ушла на фронт в начале войны, окончив курсы медсестёр. Но ей с подружкой, 16-летним, в военкомате отказали в призыве на фронт из-за малолетства. Тогда они сели в товарный поезд, доехали до Тулы и там сказали, что им уже 17 лет, попросились санитарками на фронт.  Попали во фронтовой эвакогоспиталь. О котором  она вспоминала: «Это было самое страшное, что я перенесла за годы войны! Не дай Бог никому пережить такое». Когда этим девочкам действительно исполнилось по 17 лет, они предъявили свои свидетельства медсестёр и были отправлены во фронтовые части. Алина Николаевна дошла до Германии с армейским госпиталем.
 После войны вернулась в Ленинград, окончила учительский институт. И стала замечательным учителем русского языка и литературы.
   Возобновились наши телефонные разговоры. Как-то я попыталась приехать к ней с поздравлением с Днём Победы, но она категорически запретила мне это: « Я стала  слабой, почти слепой. Не хочу, чтобы Вы запомнили меня такой. Пусть останусь в вашей памяти той, что учила, когда была еще почти молодой».
   Когда я вдруг начала писать стихи и сказала ей об этом, она потребовала напечатать их крупным шрифтом и прислать ей по почте. А потом подробно разбирала каждое из них, давала советы, исправляла стилистические ошибки и недостоверности.
И вот однажды во время моего звонка она попросила меня приехать к ней. Я приехала. Она уже не вставала и была очень слаба, но попросила почитать ей вслух любимого Лермонтова. Я ей читала то, что она просила. А потом она подарила мне несколько книг, среди них – путеводитель по Санкт-Петербургу, и попросила: «Съезди, пожалуйста, в Ленинград и поклонись Дворцовой площади от меня».  С этого дня я стала  навещать её 1-2 раза в неделю – когда она могла меня принять.
     Мы говорили с ней обо всём. Она читала по памяти очень много стихов. Но однажды встретила меня, держа в руках тетрадь: «Это сценарий моих похорон». Почувствовав, что я заплакала, ободряюще улыбнулась: «Ну что ты плачешь? Ведь мне уже 93 года! Я задержалась здесь, давно пора. Я всё расписала, здесь и нужные телефоны, и список приглашенных с телефонами и адресами, ты в нём.  Я хочу, чтобы ты не только пришла попрощаться, но и осталась на поминальный обед». Я сквозь слёзы пообещала ей это. Это была наша последняя встреча. К ней приехала внучка из Таиланда с тремя детьми. Мальчик готовился к экзаменам, она просила не звонить часто, чтобы ему не мешать. Периодически я всё-таки звонила и она говорила только о том, как устала от жизни.
Потом какое-то время вообще никто не отвечал на звонки. А когда
ответили, я узнала, что Алину Николаевну похоронили два месяца назад на аллее воинской славы центрального городского кладбища. Никто не сообщил мне о её кончине. Я кинулась на кладбище, три раза обошла аллею воинской славы, но так и не нашла её могилу. На мою просьбу найти её могилу в списке захоронений мне ответили, что такие справки дают только родственникам. Внучка со мной разговаривала очень неприязненно, телефон её сестры я не догадалась спросить. Так и не могу поклониться её могиле, но поминаю в молитвах.
 А в Петербург я съездила и четыре дня передавала поклоны от неё  её любимым местам.
----------

   Вспоминая  свою учёбу в училище, я не всегда могу вспомнить детали той или иной изучаемой  науки, фамилию и имя преподавателя. Но всё яснее понимаю, как много  получила в этот период.
Во-первых, безусловно нужную и полезную профессию, которая нужна не только в качестве рабочего места, а вообще необходима в жизни.
 А во-вторых (и это – самое важное),  училище одарило меня возможностью общения с замечательными людьми, для которых милосердие, сострадание, преданность своему делу, порядочность, ответственность, добросовестность во всем, были не просто девизами, а внутренней сутью. Поэтому-то их пример и был так заразителен. И я благодарна судьбе за эти светлые годы.