За линией фронта. Часть вторая. 5 глава

  Курт Виннер вот уже второй день подряд занимался своим привычным делом гарнизонного врача, он лечил русскую женщину по приказу коменданта Юргена Геллера. Все в этом маленьком жмеринском гарнизоне знали, что женщина с детьми была расстреляна в Береговом, а теперь находится в доме своей племянницы Насти Ляпуновой. Курт удивлялся, как ей удалось уцелеть, да ещё приползти сюда, при таких ранениях это немыслимо! Будучи молодым врачом, он не мог до конца понять своей миссии в этой «варварской», как он считал, стране, и в то же время осознать жестокость своей нации по отношению к этим людям, он тоже не мог. Сейчас он сидел в маленькой комнатушке с разложенными на тумбочке лекарствами, а рядом на железной койке, на мягкой постели, так любовно собранной для неё Настей Ляпуновой, лежала молодая ещё, но такая изуродованная женщина. Она едва приходила в себя, тяжело дышала. Стонала и вздрагивала. Курт, сидя рядом с ней на низком табурете, часто щупал пульс, слушал сердце, осматривал открытые раны на руках и лице, трогал повязки на тех местах, откуда недавно извлёк пули и которые потом аккуратно перевязал.

  Настя вошла тихо и незаметно, повязанная тёмным платком. Она поставила на круглый столик у окна обед для Курта.
- Битте! - произнесла она по-немецки, и так же осторожно вышла.
Она спустилась с низкого крыльца и прислонилась спиной к бревенчатой нагретой стене дома. Закрыв глаза, она всхлипнула.
- Ничего, Курт сказал, она будет жить, - послышалось рядом.
Настя невольно вздрогнула. Она не заметила подошедшего Геллера. Юрген стоял рядом, заложив руки за спину.
- Я не знаю, чем и как могу отблагодарить тебя, - обратилась к нему Настя, - разве только собой! И если надо… я к этому готова.
  Она говорила это на полном серьёзе, осознавая свои слова и ту ситуацию, в которой находилась. Ведь она поставила под удар всё село, хоть и не по своей вине. Но именно из-за неё в Жмеринки могут приехать эсэсовцы на поиски жены полковника Стрельникова и тогда уже никому не будет пощады, даже Юргену и его гарнизонным солдатам. Ведь по сути, он сейчас занимается укрывательством и врача даже прислал. Она строго и с покорностью посмотрела на Геллера.
- Не говори ерунды! – услышала она его резкие слова, но смысла не поняла из-за своего судорожного состояния.
Юрген развернулся на каблуках и пошёл прочь от дома с обидой обернувшись от калитки на девушку. Он вошёл в свою каморку, служившую штабным домиком, посмотрел на Дёнитца и спросил:
- Ну, что?
  Тот отрицательно закивал головой. Геллер понял без слов этот жест. Старосту Рыжова так и не нашли. И вот во второй половине дня в подтверждение его тёмных мыслей и мрачных догадок на окраине села по дороге, которая идёт вдоль леса, затрещали мотоциклы.

  Фридрих Хантер, помощник Шнайдера, вошёл в комнату первым, за ним следом обер-лейтенант Миллер и два автоматчика. Геллер поднялся к ним из-за стола, в ответ на это Хантер сделал жест рукой и два автоматчика встали в дверях.

- Геллер, вы ничего не хотите мне доложить? – спросил, не ответив на приветствие, Хантер.
- Я не понимаю...
- Не понимаете?! Почему-то ваш староста Рыжов понимает, поэтому и добрался до нас от неуверенности в ваших действиях.
- Каких действиях? – Геллер вышел из-за стола.
- Вы занимаетесь укрывательством, Геллер. Вы покрываете вашу любовницу, к которой пришла из леса раненая партизанка. Мало того, что вы связались с неполноценной славянкой, да ещё теперь укрываете партизан. Вы военный преступник, Геллер.
- Это не так, вас ввели в заблуждение. Действительно, к одной из местных жительниц на днях пришла родственница. Шла сюда лесом и её по дороге подстрелили партизаны. Но она сама жертва, она не партизанка.
Хантер обвёл глазами присутствующих. В этот момент из коридора забежал растрёпанный Шульц, у которого всегда было всё написано на лице.
- Так, я вижу разговора не будет, - заключил Хантер.
- Проведите нас в этот дом, нам нужно видеть эту женщину, - приказал Миллер.
- Но зачем? Она ещё больна, - возразил Юрген.
- Геллер, вы арестованы, - крикнул Хантер и два автоматчика дружно шагнули от дверей к столу и разоружили Юргена, который стоял на месте, пытаясь сообразить в какое положение сейчас попал.
- Ничего, мы и сами найдём этот дом без вашей помощи. Рыжов рассказал где это, - произнёс Миллер и последовал к выходу.
За ним вышел Хантер. Шульц выскочил на крыльцо последним и увидел, что на мотоциклах на улице ждут ещё два автоматчика. Но больше, кроме автомобиля, стоявшего в стороне и водителя в нём, никого не было видно.
И тут Шульц, оценив ситуацию, бросился огородами огибать улицу к дому в котором были расквартированы солдаты основного состава гарнизона, вместе с сержантом Кляйном и Дёнитцем.

  Курт Виннер как раз выходил из комнаты, где в дальнем закутке за шторой лежала больная, когда в дом к Ляпуновым стремительно вошли Хантер с Миллером и два сопровождавших охранника с автоматами на перевес. Эти двое были в касках, низко надвинутых на лоб и Курт отчего-то подумал: «Надо же, такая жара, а они в касках.» Но мысли его сразу изменили своё направление, когда он был в грубой форме откинут в сторону к окну.
- Осторожней! – вскрикнул он.
- Ещё один преступник, - обернувшись к нему, громко произнёс Миллер.
  Вошедшие, все четверо, твёрдым, чеканным шагом прошли через весь дом в дальнюю комнатушку, заглядывая по ходу в каждый угол. Навстречу из-за шторы выскочила черноглазая Настя и в упор дерзко уставилась на вошедших. Она загородила от них своим телом занавеску, за которой лежала её тётка, раскинула руки в стороны и с криком: - Не пущу! – кинулась на Хантера.
 Подскочивший автоматчик мгновенно сбил её с ног, ударив в лицо прикладом. Девушка вскрикнула и отлетела в угол к комоду. Охранник подошёл к ней и ещё дважды пнул ногой в кованых ботинках. В этот момент влетел Курт:
- Вы, что себе позволяете? – вскипел он и бросился в угол к охраннику, вцепился в его автомат и попытался оттащить в сторону от Насти, но получил удар по голове уже от второго подошедшего автоматчика, после чего ткнулся носом в пол рядом с лежавшей девушкой.
  Миллер с силой отдёрнул занавеску. Там в углу комнаты на низкой постели неподвижно лежала женщина, глаза её были закрыты. Она всё ещё находилась в забытьи.
- Ну? – спросил он подошедшего Хантера.
- Да, - ответил тот, - это Стрельникова, жена полкового командира, который кстати, воюет сейчас неподалёку. И как этой стерве удалось выжить, непонятно, и доползти сюда? Ведь их всех расстреляли в Береговом. Шнайдер будет в бешенстве.
- А-ну! Взять её! – приказал Миллер и два охранника подошли к изголовью кровати.
Курта словно током ударило. Он, отчаянно сопротивляясь своей боли, вскочил на ноги.
- Этого нельзя делать! – кричал он. – Ей нужен покой, я врач, вы не смеете!..
  Новый сокрушительный удар обрушился на голову и отбросил его к окну, но тут уже Виннер устоял на ногах и в лихорадке стал нащупывать на поясе свою кобуру, но подскочивший Хантер не дал ему это сделать, он ударил рукояткой вальтера Курта в висок, но удар получился скользящий и парень не потерял сознание, он лишь ещё сильнее попытался сопротивляться и вскоре они уже сцепились с Хантером в неравной схватке, так как Миллер и автоматчики были рядом. Бой, понятно, со стороны Виннера был бы проигран, но в самый последний момент, когда его уже валяли по полу и били ногами, дверь с улицы резко распахнулась. Дёнитц с расстёгнутым воротом и с пистолетом в руке влетел в дом в сопровождении Шульца и Дица. Он увидел драку, он увидел окровавленного Виннера и лежащую на полу девушку, страшное лицо Хантера с дико-вращающимися глазами и понял окончательно, зачем эти люди явились в их тихое, до времени, село.
  Раздался громкий выстрел. Ни Хантер, ни Миллер, ни те двое охранников, не успели ничего понять от неожиданности, они лишь вскинули головы и смогли посмотреть на вбежавшего Дёнитца, который после выстрела в потолок, громко закричал:
- Их же здесь всего только семеро – Курт! – и открыл огонь из пистолета на поражение.
  Шульц и Диц не отставали, они стали в упор палить в охранников, не давая им снять в плеча свои автоматы. Когда на выстрелы с улицы сюда забежал сержант Кляйн, всё уже было кончено. Тела Хантера и Миллера лежали на середине комнаты, оба охранника – недалеко от выхода в сени, они ещё пытались убежать, но им это не удалось. Меткие выстрелы Дёнитца сразили их в упор.
  Из дальнего закутка на четвереньках выползал доктор Курт Виннер, он пытался подняться на ноги но сильное головокружение после побоев, мешало это сделать. Шульц и Диц бросились к нему на помощь. Дёнитц и Кляйн стояли у порога, как вкопанные, наблюдая жуткую картину перед собой. Потом всё таки Дёнитц засунул пистолет в кобуру, сдвинулся с места и направился в комнату к раненой женщине. Убедившись, что она жива, он поднял с пола зарёванную Настю. Из распоротой щеки на её подбородок и шею стекала кровь, под глазом всё распухло и наливалось синькой, бровь так же была рассечена. Дёнитц, обхватив Настю за плечи и придерживая, чтобы не упала, вывел её в горницу. Там на полу лежали убитые и девушка вскрикнула от ужаса, закрыв лицо руками. Дёнитц быстро вывел её во двор, усадил на скамейку перед домом, а сам скомандовал подошедшему Кляйну:
- Идём к Геллеру, он под арестом у автоматчиков, - в ответ на это Кляйн вытащил из кобуры свой вальтер.

- Ну вот, теперь уже точно – всё! – стоя над телами Хантера и Миллера, произнёс Юрген Геллер, которого несколько минут назад отбили у эсэсовских охранников его товарищи.
После недолгого совещания со своими гарнизонными, которые все собрались в штабном домике, он произнёс:
- Собирайте людей, ищите подводы. К ночи мы должны покинуть это село, все, а к утру мы уже будем далеко. Давайте быстрее, поторапливайтесь!
Решение это было принято спешно, местным жителям, у кого есть родственники в других сёлах и деревнях, было предложено уходить немедленно, остальным, кому некуда было деваться, приказали забрать необходимые вещи и документы и собраться в центре села.

("В этот момент я будто разделился пополам... Один человек бывший во мне, кричал о служебном долге и присяге, и обличал меня в предательстве, а другой, не менее сильный, указывал на мои человеческие качества, на мой гражданский долг не менее важный. И тут я понял, что если победит, тот первый, и я оставлю беззащитных людей на произвол судьбы - моя мать, которая всегда отчаянно за меня молилась, и мои сёстры проклянут меня за это!..." (Из книги Юргена Геллера "Воспоминания солдата" - Берлинское издание 1976 года.)

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.